Текст книги "Дом на горе"

Автор книги: Джадсон Пентикост Филипс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА 3

Солнечные лучи били в окно. Эмили мыла грязную посуду, скопившуюся после завтрака. Питер с восхищением наблюдал за ней. Ни разу не упомянула она о страхе за собственную жизнь. Ее волновали лишь терзания Тьюзди. Линда права. Эти старики познали истинную любовь.

– Я никогда не пыталась определить для себя, что такое мужество, прошептала Линда. – Я не принимала его как должное. У хороших людей оно есть, у плохих – нет. Не знаю, как мне встретить грядущее, Питер, – дрожь пробежала по ее телу.

– Еще неизвестно, что нас ждет.

– Известно. Я знаю, что они приготовили для меня.

– Не думайте об этом, – едва ли Питер мог дать более бесполезный совет.

– Ребенком я боялась идти к дантисту. Говорила себе, что пробуду у него не больше часа, потому что придет следующий пациент, но зато мне вылечат зуб и он не будет беспокоить меня. Можно выдержать все что угодно, если знаешь, что испытание кончится и тебе станет лучше.

– Это позиция религии, – Питер думал о том, как отвлечь Линду. – Ад на земле, рай – на том свете.

– Допустим, я это переживу, – голос Линды звучал чуть громче. – Смогу ли я взглянуть на себя в зеркало? Позволю ли подойти ко мне порядочному человеку? Как...

– Прекратите, – оборвал ее Питер.

Линда невесело рассмеялась.

– В книгах и кинофильмах всегда находится выход. Таблетка, вшитая в подол юбки, нож, спрятанный под матрацем.

– Или морские пехотинцы, ворвавшиеся в последний миг, – поддакнул Питер.

– Они ворвутся?

– Боюсь, что нет.

– О боже, Питер, – она склонила голову, скрывая охвативший ее ужас.

– Не замыкайтесь на этом.

– А что нам делать? Обсуждать достоинства пьес Бернарда Шоу или критиковать иностранную политику президента? Не принимайте меня за ребенка, Питер.

Тот искоса взглянул на Дьюка Лонга. Бледный, черноволосый юноша не спускал с них глаз, Телицки беспокойно ходил вдоль окон, наблюдая за лугом перед отелем, словно ожидая возвращения Тьюзди. А тот уехал лишь час назад.

– Когда я училась в колледже, – начала Линда, – после занятий мы частенько собирались у кого-нибудь в комнате и подолгу говорили о том, что предпринять, если на тебя нападут. Предлагались очень смелые способы зашиты. Мужчину есть куда ударить, чтобы причинить ему боль. Но кое-кто утверждал, что лучше всего не сопротивляться. В этом случае оставался шанс остаться в живых. Теперь я понимаю, что это была бравада. В душе мы мечтали о том, что на нас кто-то нападет. Но когда это происходит наяву... – вновь она вздрогнула. – Вы не представляете себе, что я вчера пережила.

– Если это поможет, расскажите.

– Он совсем чокнутый.

– Джорджи?

– Да.

– Но вы не уступили ему.

– Я тут ни при чем. Я ничего не делала, только молилась. Я уже давно отвыкла молиться, а тут всей душой обратилась к богу.

– В городе не знают, с чего все началось.

– Я спала. Возможно, вы помните, ночь была жаркая, без единого дуновения ветерка. Я проснулась, вероятно, от постороннего шума. Вам знакомо это чувство? Я не смогла определить, откуда он донесся, но больше ничего не слышала. Взглянула на часы. Начало второго. Попыталась заснуть, но не смогла. И продолжала прислушиваться. Однажды птица залетела через трубу и билась о стекла изнутри. Наконец я решила посмотреть, что там, внизу. Мне и в голову не приходило, что столкнусь с незнакомым человеком. В крайнем случае, я ожидала увидеть птичку или какого-нибудь зверька.

Было так жарко, что я не накинула даже халата. Просто спустилась вниз, босиком и в ночной рубашке. Свет я не зажигала, так как прекрасно знала, где что стоит. Войдя в зал магазина, я заметила тень у витрины. Затем она исчезла. Возможно, по моему поведению этого не скажешь, Питер, но по натуре я не труслива.

– Я в этом не сомневаюсь.

– Я решила, что соскочила защелка и тень упала от ставня. Помнится, я подумала, что нельзя выходить из дома в ночной рубашке, но успокоила себя тем, что в такой час в Барчестере все спят. Я открыла дверь, вышла на крыльцо и увидела его. Этого обросшего парня! А я стояла перед ним чуть ли не голая. В ночной рубашке выше колен. "Что вы хотите?" – спросила я, отступая к двери. Он схватил меня за запястье. Тут я заметила ружье, брошенное в траву у витрины.

"Одну минуту, мисс, – говорил он очень вежливо. – Мне нужна гитара, выставленная в этом окне".

"Пожалуйста, отпустите мою руку, – попросила я. – Мне больно. Если вас заинтересовала гитара, приходите утром, после открытия магазина". Он еще сильнее сжал мне запястье. Его глаза сверкали безумием. Внезапно я перепугалась. "Отпустите меня. Можете взять гитару, если хотите". Он ничего не ответил. Лишь пожирал меня безумными глазами.

"Я бы хотел, чтобы вы пошли со мной", – без угрозы, мягко, даже застенчиво предложил он. "О чем вы говорите?" – изумилась я. "Я хочу, чтобы вы пошли со мной. Далеко-далеко. Туда, где никого нет. Пожалуйста".

Да, да, он сказал "пожалуйста", словно обращался ко мне с какой-то обычной просьбой. Тут я поняла, что имею дело с сумасшедшим. "Чтобы пойти с вами, мне нужно вернуться в дом и одеться", – ответила я. В доме я могла запереть дверь и по телефону вызвать подмогу.

"Нет! – впервые в его голосе прозвучали резкие нотки. – Такой, как сейчас. Вы прекрасны!"

Паника охватила меня, и я допустила ошибку. Я попыталась вырваться. Что случилось потом, я не знаю. Скорее всего, он ударил меня ребром ладони по шее, – пальцы Линды коснулись едва заметного синяка. – Должно быть, я потеряла сознание, потому что очнулась, лежа в высокой траве. Он... он был рядом, а его руки ощупывали меня. Я рванулась от него, закричала. Одной рукой он закрыл мне рот, другой – прижал к земле.

"Не бойтесь, я не причиню вам зла".

Я похолодела от страха. Его ружье и гитара лежали в траве в нескольких футах от нас. Мне удалось оглядеться, и я поняла, что мы далеко, чуть ли не в миле от моего дома. На руках или волоком он притащил меня чуть ли не к подножию горы.

"Всю жизнь я мечтал о такой, как вы, – продолжал он, – славной девушке. Славной, утонченной, красивой. Мы будем нежно любить друг друга. Как вас зовут?"

От ужаса я едва могла шевелить языком. Я ответила, что меня зовут Линда. Сказала, что он совершает преступление. Что он может угодить в тюрьму на долгий, долгий срок. Не уверена, что до него дошли мои слова. Он уставился на меня безумными глазами и продолжал осторожно поглаживать меня свободной рукой. У меня... мне казалось, что по телу ползают паразиты. "Мы пойдем на гору, – шептал он. – Мы будем в безопасности и одни. У меня там друзья. Вы будете счастливы с нами и поймете, что я никому вас не отдам, говорил он, словно избалованный ребенок, не терпящий отказа". – "Я не могу пойти с вами, – возразила я. – Я никуда не пойду, пока не вернусь домой и не переоденусь. Отпустите меня, а потом..." – "Нет, – будто отрубил он. Вы пойдете добровольно или мне придется тащить вас. Я хочу дать вам время, Линда, чтобы вы полюбили меня. Но вы должны понять, что отныне принадлежите мне".

Он отпустил меня и встал на колени. "Вы пойдете сами или я должен заставлять вас идти?"

Питер, я не могла пошевельнуться. Не могла бороться с ним и не могла идти. Меня парализовало. Думаю, он этого не замечал. Вытащил из кармана веревку и связал мне руки. "Жаль, что вы упрямитесь. Но нам пора".

Веревка впилась в запястья, и он поднял меня на ноги. Свободный конец он привязал к поясу, подхватил ружье и гитару и пошел. Я упиралась. Споткнулась, упала, он тащил меня по дороге, по камням и гравию. Я умоляла отпустить меня, но он даже не обернулся. В конце концов мне пришлось встать и идти за ним.

– Вы знаете, что вас видели? – спросил Питер.

Серые глаза широко раскрылись.

– Видели?

– Местный парень, Майк Миллер, оказался со своей девушкой неподалеку от проселка.

– С Молли Донахью?

– Да. Они видели, как вас тащили в гору.

– О боже. Питер. Если они...

– Юноша пришел к Саутворту только после полудня. В нем заговорила совесть.

– Но если Майк видел меня, почему не помог?

– У Джорджи было ружье. Они испугались. А потом не решались рассказать обо всем Саутворту, чтобы не вызвать гнева отца Молли.

– Это невероятно!

– Но факт.

Линда долго молчала.

– Наверное, они поступили правильно. Думаю, Джорджи убил бы их, попытайся они помешать ему.

– Они находились так близко, что видели пот на лице Джорджи, когда он протащил вас мимо них. И реальность такова, что они остались в живых, так же, как и вы. Если б они подали голос, вполне возможно, что Джорджи перестрелял бы вас всех.

– Мы сидим здесь, боимся шевельнуть и пальцем, зная, что кто-то другой заплатит за это жизнью, – продолжала Линда. – Имеем ли мы право требовать друг от друга такого самопожертвования?

– Если вы предложите способ вырваться отсюда целыми и невредимыми, я готов прикрыть вас.

– Такого способа нет, – она покачала головой.

– Что произошло после того, как Джорджи привел вас в "Причуду"?

– Я не поверила своим глазам, когда увидела, куда он меня привел. Я давно знала Тьюзди и Эмили. Я продала несколько его картин. На мгновение во мне затеплилась надежда. Этот сумасшедший не знает, кто здесь живет, подумала я. Сейчас нас встретит Тьюзди и освободит меня. Вместо этого я узнала, что Тьюзди и Эмили – пленники банды.

Джорджи притащил меня в кухню, и тут же началась ссора. Крамер прямо-таки разъярился. Они же понимали, что меня начнут искать. Но деваться было некуда. Отпустить меня они не могли. Какое-то время Крамер втолковывал им что к чему. А потом... потом Эмили сказала, что найдет мне какую-нибудь одежду и поможет смыть кровь и грязь. Как мне хотелось уйти с Эмили, не видеть голодные, безумные глаза Джорджи. Я подумала, что Эмили скажет мне, как вести себя. "Я вымою ее, – возразил Джорджи. – Она – моя, и я сам позабочусь о ней".

Помнится, Крамер рассмеялся и сказал: "Мальчик становится мужчиной".

Я чуть не сошла с ума от страха. Я молила Тьюзди помочь мне. Но прочла отказ на его окаменевшем лице. "Не сердитесь на старика, – улыбнулся Крамер. – Один шаг, и его мадам отправится на тот свет", – он указал на Бена Мартина, нацелившего ружье на Эмили. Рука Джорджи вновь сомкнулась на моем запястье, и мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

Линда глубоко вздохнула.

– Через холл с картинами Эмили он провел меня в свою комнату. Закрыл дверь, запер ее на ключ, и мы остались одни. Вся обстановка состояла из кровати, стула с прямой спинкой и обшарпанного комода. К комнате примыкала ванная.

Джорджи осторожно уложил меня на кровать. "Сейчас мы умоемся, Линда". Прошел в ванную и тут же вернулся с мокрым полотенцем. Не могу передать, Питер, что я пережила. Я решила, что лучше не сопротивляться, во всяком случае, до того, как он набросится на меня. Я все еще думала, что смогу убедить его остановиться... потому что он был таким кротким, когда я не перечила ему. Он сел на кровать рядом со мной. "Лежите тихо", – И начал вытирать мне лицо мокрым полотенцем. Нежно и ласково. А затем плечи, руки... тело, сбитые в кровь ноги. И все время нашептывал: "Видите, я не хочу причинять вам боль... я хочу нравиться вам, любить вас я хочу..."

И все-таки мне казалось, что я смогу как-то вразумить его. Я пыталась объяснить ему, как ребенку, что не могу вызвать в себе эти чувства, потому что полумертва от страха. Он слушал внимательно, с напряженным лицом, вроде бы вникая в смысл моих слов. А слушая, продолжал поглаживать меня, и я едва сдерживалась, чтобы не закричать. "Торопиться нам ни к чему", – кивнул он. Затем спросил, нравится ли мне музыка, и я ответила, что да. Только для того, чтобы хоть как-то отвлечь его. В это трудно поверить, но он взял с комода гитару, сел на стул и запел. Старые песни – "Молли Мэлони", "Блутейл флай" и тому подобное. Он обхаживал меня, Питер! А я хвалила и поощряла его, потому что, играя на гитаре, он не мог прикоснуться ко мне. Он пел и пел, но я знала, что все это лишь затяжка времени. И не находила выхода. Наконец он положил гитару на комод, пересел на кровать, и я вновь ощутила на себе эти ужасные, мягкие руки. "Видите, я не хочу причинять вам боль. Но аде могу долго ждать, Линда, вы это понимаете, не так ли?"

Тут я сжалась в комок. Взмолилась. Повторяла снова и снова, что этого не будет, не должно быть. И его глаза похолодели. В них я увидела не злость, но жестокое разочарование. Без единого слова он встал и вышел из комнаты, заперев за собой дверь. Я села, дрожа от ужаса. Скажите, Питер, что заставляет женщину обожествлять свое тело? Осознание того, что надругательство над ним уничтожает душу?

Питер промолчал. Он думал о своей ноге и о тех долгих месяцах, когда считал себя объектом насмешки. Кому охота ощущать себя увечным. Тот же страх испытала и Линда.

– Я ждала неизбежного, – продолжала Линда. – Я спросила себя, не отдаться ли ему добровольно, чтобы по возможности избежать боли, и чуть не задохнулась от отвращения. Пойти на это я не могла, ни за что на свете.

Джорджи вернулся, запер за собой дверь. Он принес карандаш для век, тушь, помаду, румяна. Сел на кровать. "Если не вы, пусть будет кто-то другая", – сказал он.

Сначала я не поняла, о чем он говорит. А потом он... занялся моим лицом. Наложил тени на веки, румяна – на щеки, помаду – на губы, тушь – на ресницы. Я не сопротивлялась. Все что угодно, лишь бы занять его. Закончив, он взял меня за руку, поднял с кровати. Нежность исчезла. Он потащил меня в ванную, к зеркалу над раковиной. "Смотрите! – он подтолкнул меня к зеркалу, чтобы я увидела, в какую нелепую маску превратилось мое лицо. – Видите, теперь вы – уже не вы, так что это не имеет значения. Пока это не вы, все будет нормально, не так ли, Линда?" Из уголка его рта появилась струйка слюны. Он выволок меня из ванной и буквально швырнул на кровать. Он приближался ко мне и... я закрыла глаза и до крови закусила губу, чтобы не закричать.

Но тут забарабанили в дверь. Телицки прокричал, что Крамер приказывает спуститься вниз. Я думала, Джорджи откажется. Он стоял, не сводя с меня глаз, и дрожал с головы до ног. Затем повернулся, медленно подошел к двери и открыл ее. Телицки взглянул на меня, ухмыльнулся. Вероятно, гадая, когда наступит его очередь. "Отведи ее вниз, – буркнул Джорджи. – Я приду следом".

Я быстро поднялась и метнулась к двери. Лишь бы выбраться из этой комнаты, думала я, а там хоть трава не расти. На пороге я обернулась. Джорджи лежал на кровати лицом вниз и рыдал, как ребенок.

Питер взглянул на Линду. Рассказ утомил ее. В каждом из нас, даже в извращенном сознании Джорджа Мангера, глубоко внутри, теплилось неутолимое стремление к недостижимому. Но игры кончились, и скоро остальные обратят свое внимание на эту милую девушку. Запас времени таял, как весенний снег на опушке.

Внезапно в проеме двери возникла Труди.

– Джорджи приходит в себя, – взвизгнула она. – Пришлите к нему кого-нибудь, кто знает, что нужно делать.

Из-за ее спины раздался полный смертельной боли крик. Питеру приходилось слышать нечто подобное на войне. Крик повторился. Он повернулся к Эмили, склонившейся над раковиной.

– У нас есть что-нибудь болеутоляющее, Эмили?

Та покачала головой.

Вновь закричал Джордж. Телицки взглянул на Дьюка.

– Отведи-ка к нему мамашу, и пусть она присмотрит за ним. Лишний шум нам ни к чему. Ты знаешь, что сказал Крамер?

Дьюк махнул ружьем.

– Пошли, мамаша. Посмотрим, что ты сможешь для него сделать?

Эмили смочила водой полотенце и спокойно прошествовала в комнату, где лежал Джордж. Дьюк сопровождал ее с ружьем наперевес. Линда встала.

– Не могу ли я помочь?

Никто не ответил, и она последовала за Эмили. Труди осталась на кухне.

– Он горит в лихорадке. Не понимает, что с ним. Все время зовет ее.

– Линду? – спросил Питер.

– Да. Похоже, втюрился по уши, – Труди глянула на Телицки. – С меня хватит. Пусть за ним присматривает кто-то еще.

– Не канючь, – буркнул Телицки. – Налей мне кофе.

– Чего это ты такой нервный? – Труди направилась к плите.

– Не нравится мне все это, – ответил Телицки. – Этот умник, – он взглянул на Питера, – не зря говорил, что К.К. может смыться, а расхлебывать кашу придется нам.

– Бен его не упустит, – Труди принесла чашечку кофе светловолосому здоровяку. – Послушай, Джейк, а что случится со мной, если вся эта свора двинется на нас? Как мне защищаться? Дайте мне ружье.

Телицки рассмеялся.

– Да ты с ярда не попадешь в корову горстью риса.

– Я имею право на защиту! – запротестовала Труди. – Где мне взять ружье?

– Спроси меня, когда мы будем вдвоем. Если хочешь, можем прямо сейчас подняться к тебе.

– У тебя только одно на уме, – Труди повернулась к Питеру. Ее взгляд говорил, что она старается выполнить его поручение. – Принести тебе кофе?

– Спасибо, – ответил Питер, – но я хочу посмотреть, как работает эта детская коляска.

Он ухватился за обода колес, отъехал от стола. Телицки весь подобрался.

– Куда это ты?

– Хочу выпить кофе.

– Один тип плеснул мне кофе в лицо. От него осталась лишь горстка пепла.

– Я знаю.

– Так что наливай кофе и тут же возвращайся к столу.

Каталка легко подчинялась движениям рук. Но, подкатившись к плите, Питер понял, что ехать с чашечкой кофе на коленях ему не удастся. Он взглянул на часы. До возвращения Тьюзди еще далеко.

– Удивительная девушка, – Эмили подошла к Питеру. – Ее присутствие успокоило мальчика, и она хочет облегчить его страдания. Даже после того, что она пережила из-за него.

– Вы слышали ее рассказ?

Эмили кивнула.

– Который час?

– Половина одиннадцатого.

– Тьюзди вернется через полчаса, – она взглянула на Дьюка, о чем-то шептавшегося с Телицки, и понизила голос. – Я тут подумала...

– Мы все только этим и занимаемся.

– Мы с Тьюзди пожили на свете в свое удовольствие. Можно ли желать чего-то большего? Вы сможете вытащить отсюда Линду, если мы согласимся остаться и дать им выместить на нас всю злобу?

– Я не уверен, что мы пошли бы на это, даже если б и представилась такая возможность, – ответил Питер. – К чему вы клоните, Эмили?

– Мы отжили свое, – спокойно ответила Эмили. – Надо дать такой же шанс вам и Линде.

Питер коротко взглянул на бандитов.

– Шансов у нас нет, если только мы не добудем оружие. Вы знаете, где оно?

– Заперто в спальне на втором этаже. Ключ у Крамера.

– Можно выломать дверь?

– Мореный дуб.

– Эй, вы, прекратите, – крикнул Дьюк. – Говорите так, чтобы мы слышали.

– Все равно, что сейф, – пояснила Эмили.

Томительно текли минуты. Питер, нахохлившись, сидел в кресле, пытаясь найти путь к спасению. Ничего не складывалось. Если б каким-то чудом его оставили одного, на второй этаж он мог взобраться лишь прыжками. На это ушло бы слишком много времени. Да и как добыть ключ у Крамера? Но признать поражение Питер не мог. И бесплодные поиски продолжались.

Питер вытащил из кармана сигарету, закурил. Табак пах соломой. Должен же он перехитрить этих четырех мерзавцев! Но в голову не приходило ничего путного.

– Старик опаздывает на десять минут, – пробормотал Телицки.

– Подумаешь, десять минут, – пожал плечами Дьюк.

– Возможно, Крамер и Мартин заставили его увезти их подальше отсюда, предположил Питер.

Телицки побагровел.

– Это возможно. Машину старика не стали бы проверять. Его все знают. Я пойду на проселок и посмотрю, что там творится.

– Ты останешься здесь, – бросил Дьюк. – Незачем сходить с ума из-за десяти минут, – он повернулся к Питеру. – А тебе лучше помалкивать, старичок.

В кухню влетела Труди. В новом платье, с сигаретой в руке. Ее глаза ярко блестели. Питер понял, что она прикончила бутылку виски. Она подошла к Дьюку и Телицки. Говорили они тихо, и Питер не мог разобрать ни слова.

"Не отель, а пороховая бочка, – думал Питер. – Они не доверяют друг другу. И кто-то из них может в любой момент перестрелять всех остальных. В этом их слабость, но как ею воспользоваться?"

Время никак не убыстряло свой бег. Эмили, готовившая еду к ленчу, прислушивалась к каждому звуку, с нетерпением ожидая возвращения Тьюзди. Он опаздывал уже на полчаса. Питер догадывался, что ранее такого не случалось. Тьюзди, несомненно, стремился как можно дольше находиться рядом с Эмили.

А Телицки, заметил Питер, уже на грани срыва.

– Старик выкинул какой-нибудь фортель, – сказал он Дьюку и Труди.

– У него что-то случилось, – возразил Дьюк. – Наверное, сломался мотор. Уж больно древняя у него колымага.

– Нас окружают!

– Крамер и Бен дали бы нам знать.

– Если они на посту! – Телицки даже охрип. – А может, они давно удрали, как предположил этот умник. Или их схватили без единого выстрела.

– У них есть глаза и уши.

– Допустим, нас осталось бы двое. Что будем делать?

Взгляд Дьюка скользнул по Эмили и Питеру.

– Уберем лишних и забаррикадируемся в комнате с ружьями и патронами. Будем отстреливаться до последнего.

– Мы не сможем попасть в эту чертову комнату. Я же не хотел, чтобы ключ хранился у К.К. Следовало положить его в доступное для нас место.

– Замок мы вышибем парой выстрелов.

– А как же Джорджи?

– Ему уже не поможешь. Напрасно ты волнуешься, Джейк. Старик просто опаздывает. По одной из дюжины самых элементарных причин. Поверь мне, он никогда не оставил бы мамашу. Он же не хочет, чтобы ее изрезали на куски.

– Кажется, я слышу шум мотора! – воскликнула Труди.

Они сгрудились у окна, прислушиваясь. Телицки обернулся. Рукавом стер с лица пот. Ухмыльнулся.

– Старый дурак заставил меня нервничать.

До Питера донесся шум подъезжающей машины. Затем голос Дьюка разорвал тишину, как пистолетный выстрел.

– С ним люди! Чертов полицейский и еще двое мужчин. Он нас предал! Дьюк развернулся, наставил ружье сначала на Питера, затем на Эмили.

Питер подкатился к окну, прямо под дуло ружья Дьюка. Джейк и Труди смотрели на лужок.

Тьюзди остановил "шевроле" в двадцати ярдах от дома, Саутворт и два его вооруженных помощника вылезли из кабины. Старик откинул назад голову и проревел во всю мощь.

– Эмили! К нам гости!

Телицки поднял ружье и прицелился в Тьюзди. С такого расстояния он бы не промахнулся.

– Подожди! – вмешался Питер. – Разве ты не видишь, что он пытается предупредить нас. Привез бы он этих людей на открытое место, где вы перестреляете их за десять секунд, если б они подозревали, что вы прячетесь здесь? Они подсели к нему в машину где-то по дороге. Он не собирается выдавать вас. Возможно, они хотят выпить чашечку кофе или глотнуть воды.

– Эмили! Где ты? – ревел Тьюзди. Он тянул время. Питер видел, как старик указал Саутворту на растения в горшках и все четверо заговорили об орхидеях.

– Стайлз прав, – подал голос Дьюк. – Он дает нам возможность спрятаться. Значит, так, все в комнату к Джорджи и Линде.

– Вы лучше отпустите меня, – заметила Эмили. – Я задержу их разговорами.

– Как бы не так, – встрепенулся Телицки. – Ты – наша заложница.

– Если Эмили не выйдет, у них возникнут подозрения, – пояснил Питер.

– Если она выйдет, старик тут же все выболтает и они смоются! взорвался Телицки.

– Крамер и Мартин держат их на мушке, – напомнил Питер. – Отпустите Эмили.

– Мне это не нравится, – ворчал Телицки.

– Чем больше мы спорим, тем меньше у нас остается времени.

– Это точно, – Дьюк принял решение: – Иди к ним, мамаша. Задержи их на поляне.

– Мне это не нравится, – упорствовал Телицки.

– Смерть тоже никому не нравится, – Питер развернул кресло. – Идите, Эмили, – и покатил в заднюю комнату, ожидая немедленного выстрела в спину. Едва ли кто мог предсказать реакцию Телицки.

Но они двинулись вслед за ним, двое мужчин и Труди. Забились в маленькую комнатушку. Линда сидела в изголовье, обтирая лицо Джорджи влажной тряпкой. Дьюк закрыл дверь. Постепенно глаза привыкли к полумраку.

– Тьюзди вернулся с друзьями – Саутвортом и двумя его помощниками, ответил Питер на немой вопрос Линды. – Он им ничего не сказал. Мы останемся здесь, пока они не уйдут.

– Эмили?

– Ей пришлось выйти к ним, чтобы создать видимость, что все в порядке.

– Но...

– Ни слова больше, если хотите жить, – прошипел Дьюк. – Если что-то пойдет не так, обещаю, что первые две пули достанутся тебе, крошка, и старичку. Закрой тряпкой рот Джорджи и позаботься о том, чтобы он не разорался.

Питер застыл, не шевелясь, вцепившись в обода колес. Казалось, что затрудненное дыхание Джорджа разносится на мили вокруг. Дьюк стоял позади Линды, нацелив ружье на ее черноволосую головку. Телицки находился в футе от Питера. Питер понимал, что у него еще есть шанс схватиться с Телицки до того, как тот выстрелит. Но у Линды такого шанса не было. Труди прижалась к дальней стене, закрыв лицо руками. Казалось, она не хотела видеть неминуемое. Питер чувствовал, как по груди текут холодные струйки пота. "А каково сейчас Крамеру и Мартину? – думал он. – Они же видели, что в стареньком "шевроле" Тьюзди сидят трое мужчин. Крамер наверняка сразу смекнул что к чему. Тьюзди никогда не повез бы их в открытую, если б хотел выдать бандитов. Крамер правильно определил намерения старика. Но как ему узнать о реакции Дьюка и Телицки? Если тем хватит выдержки, незваные гости уедут. Если Телицки и Дьюк сорвутся, никому не миновать смерти. Они могли убить тех троих, но на выстрелы сбежались бы сотни людей, участвующих в поисках. Так что и Крамер небось сейчас весь мокрый от пота, не ведая, что натворят его ненадежные дружки".

С поляны доносились голоса: веселое щебетание Эмили, басистые раскаты Тьюзди, добродушный смех Саутворта.

Дернулся на кровати, застонал Джордж.

– Джейк, накрой ему голову одеялом, – шепотом приказал Дьюк. – Не вздумай шевельнуться, Стайлз, а не то я расшибу голову этой крошке.

Телицки опустился на колени у кровати, скатал одеяло и накрыл им лицо Джорджа. Тот подергался и затих.

– Дайте мне пять минут, чтобы приготовить вам кофе, – раздался на кухне голос Эмили.

– От кофе мы не откажемся, – ответил Саутворт. Отодвинул стул, сел, с шумом выдохнул воздух. – Ну и устал же я, не спал с прошлой ночи.

– Как и почти все мужчины в городе, – этот голос Питер не узнал.

Грохнула заслонка печи: Эмили подложила в огонь поленья.

Питер взглянул на Дьюка. Тот держал дуло ружья в дюйме от головы Линды. Телицки прижимал одеяло к лицу Джорджа, настороженно прислушиваясь к разговорам на кухне. Серые глаза Линды, широко раскрывшиеся от страха, не отрывались от Питера.

– Сколько людей участвует в поисках? – спросила Эмили.

– От двухсот до трехсот, – ответил Саутворт. – Точно никто не считал.

– Похоже, этот парень увел Линду с горы до того, как вы начали их искать, – заметил Тьюзди.

– Мы надеемся найти тело Линды. Не мог он далеко утащить полуголую девушку на веревке. Сам он, должно быть, удрал, но не с ней.

– Не могли ли они спрятаться в каком-то амбаре или брошенном доме? спросила Эмили.

– Мы обыскали все строения в пяти близлежащих городках. Конечно, не хотелось бы думать об этом, но мы склоняемся к выводу, что бедняжку Линду убили. А найти ее тело в этих лесах – задача не из легких. Можно пройти в футе от него и ничего не заметить. Сегодня из Фейетвилла привезут собак. Не знаю, правда, возьмут ли они след?

– Нельзя ли поймать преступника по описанию Майка Миллера?

Саутворт рассмеялся.

– Ему надо подстричься, и мы никогда не узнаем его. Спасибо, Эмили. Кофе преотличный.

– Растворимый, но неплохой, – ответила та.

– Послушайте, Тьюзди, когда это вы перешли на сигареты? – удивился Саутворт. – Вы же всегда курили трубку.

Питер буквально увидел стоящую на столе пепельницу с горкой его окурков.

– Пришлось сменить привычку. Трубочный табак пахнет теперь как сухой коровий навоз.

– Добавить в кофе молока, мистер Томас? – радушно предложила Эмили. Ты привез из города молока, Тьюзди?

– Оно в машине.

– Можно и без молока, – ответил незнакомый Питеру мистер Томас.

– Жаль, что у вас нет телефона, Тьюзди, – заметил Саутворт. – Я бы перенес сюда штаб-квартиру.

– Я специально купил этот отель, чтобы Эмили не досаждала мне болтовней с соседками.

Слова гиганта, естественно, восприняли как шутку, и все вежливо рассмеялись.

– Не приготовить ли для вас несколько сандвичей, мистер Саутворт? гостеприимство Эмили не знало границ.

– Спасибо, Эмили, они нам не помешают.

Сколько же мы тут просидим, думал Питер. Все уже на пределе. По лицу Телицки струился пот. Дьюк застыл, словно статуя. Как, впрочем, и Линда. А если кто-то кашлянет или столкнет что-нибудь на пол? Долго еще выдержит Труди, чтобы не разрыдаться?

– Почему-то, – Питер узнал голос Томаса, – самые тяжелые испытания выпадают на долю хороших людей. Не думаю, что в городе есть вторая такая милая девушка, как Линда. Да, нынешние девицы ей в подметки не годятся. Никогда ни с кем не путалась. Не строила глазки чужим мужьям. Она имеет право на все самое лучшее, а жизнь распоряжается иначе. Сначала убили ее жениха, а теперь вот это. Не стал бы я искать целые сутки какую-нибудь потаскушку. Ну почему он выбрал именно Линду?

– Потому что в витрине ее магазина была гитара, – ответила Эмили. Ветчины и сыра достаточно, мистер Саутворт?

"Ну и актриса эта Эмили, – думал Питер. – Судя по голосу, общество Саутворта и его помощников ей весьма приятно. Но сандвичи готовы и, стало быть, им пора уходить".

– Куда вы теперь? – спросил Тьюзди.

– Поднимемся на вершину и поглядим, как идут поиски на северном склоне, – ответил Саутворт.

– Я заверну их в фольгу, и они останутся свежими до самого вечера. Еще кофе, мистер Томас?

– Премного благодарен, Эмили, но больше не могу. Вот еще что, у Линды нет близких родственников. Никого, кто бы ждал и надеялся.

– Если не считать всего Барчестера, – поправил его Саутворт.

Последовала короткая пауза.

– А где тот репортер, что приезжал сюда с вами, Эрни? – голос Тьюзди чуть дрожал. – Стайлз, так, кажется, его фамилия?

– Уехал. С этими местами у него связаны малоприятные воспоминания. Из-за каких-то хулиганов он попал в автомобильную аварию неподалеку от Дарлбрук-Лодж. Лишился ноги, а его отец сгорел заживо. Новый всплеск насилия, наверное, напомнил ему о прошлом. Поэтому он и уехал. Да и с его ногой он ничем не смог бы нам помочь.

– Теперь уж вы не умрете от голода, мистер Саутворт.

Эмили передала полицейскому сверток с сандвичами. Подошло время прощания. Питер все так же сжимал обода. Его рубашка промокла насквозь.

– Ну, пожалуй, нам пора, – подвел черту голос Томаса. – Большое вам спасибо, Эмили.

– Всегда вам рады.

– Послушайте, Тьюзди, не могли бы вы показать нам кратчайший путь к северному склону? – попросил Саутворт.

– С удовольствием.

Шарканье ног, отодвигаемые стулья, удаляющиеся шаги, едва слышные пожелания доброго пути. Телицки начал подниматься.

– Не спеши, – прошептал Дьюк. – Вдруг они что-то забыли и вернутся.

У Питера гулко стучало сердце. От напряжения болели все мышцы.