Текст книги "Дом на горе"

Автор книги: Джадсон Пентикост Филипс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– А Линда Грант?

Крамер облизал губы.

– Лакомый кусочек. Право первого принадлежит Джорджи Мангеру, который привел ее сюда, а потом наступит их очередь, и они ее не пощадят, потому что она не получит наслаждения от общения с ними, – он засмеялся. – Джорджи – чокнутый, знаешь ли. Он полон безумных грез. Он хочет, чтобы Линда отдалась по своей воле, потому что мнит себя неотразимым. Он провел с ней целый день, говорил, пел. Ухажер! И будет говорить и петь, пока не поймет, что этим ничего не добьется. Тогда он начнет мстить, братец.

– И вы не шевельнете пальцем, чтобы удержать его?

– Не в моей власти, старичок. Даже домашняя собачонка кусает хозяина за руку, если тот заденет ее за живое.

– Как вы собрали эту банду?

– Долгая история о кривой дорожке, – Крамер нахмурился. – Да и какое это имеет значение? – он глубоко затянулся. – Блондин, Бен Мартин, и долговязый чернявый, Дьюк Лонг, – из Нью-Йорка. Дети окраин. Они познакомились еще подростками и с тех пор вместе. Отец Бена был портовым грузчиком. А Дьюк не знает, кто у него отец. Его мать жила в двухкомнатной квартире неподалеку от Норт-Ривер с десятью детьми от разных папаш. Бен перенял воровские приемы у своего старика. Мне говорили, что грузчики богатели на мелких кражах. Мальчики росли без присмотра. Хулиганили на улицах, грабили в подземке. Девчонка у них была одна на двоих, Труди Гаррет, эта рыжая. Ночевали они в подъездах да на пристанях. Какой-то умник приучил их к наркотикам, и они ударились в грабежи, чтобы расплачиваться за необходимое им зелье. Как-то вечером Бен покусился на добычу отца. Завязалась драка, и Бен пырнул папашу ножом. Из дома пришлось уйти. Однажды, приняв изрядную дозу, они попали на митинг протеста. Какие-то парни обличали войну во Вьетнаме и жгли повестки. Они также решили выразить свое несогласие с действиями администрации. Все как раз говорили о самосожжении буддистов в Сайгоне. Вот и они нашли какого-то бродягу, облили его бензином и сожгли живьем, – серые глаза внимательно разглядывали Питера. – Не тошнит, старичок?

– Есть немного, – холодно ответил Питер.

– Кто-то заметил рыжую, пока бродяга горел, как свеча, и им пришлось сматываться из Нью-Йорка. На попутном грузовике они добрались до Коннектикута. Днем прятались, ночью воровали. Думаю, они направлялись в Канаду. Где-то подцепили Джейка Телицки. Самый здоровый из нас. Прошлое у него примерно такое же. Боролся на ярмарках, зарабатывал на жизнь своими мышцами. Сила – все, что у него есть, и лишь жестокостью он может доказать миру, что он – мужчина. Он присоединился к Бену, Дьюку и девке. Думаю, он тоже спит с ней. Потом они нашли Джорджи Мангера. Плохой мальчик, не такой грубый, как остальные, но достаточно испорченный, чтобы восхищаться их независимостью и безжалостностью.

– Но теперь они в опасности, потому что их слишком много. Пятерым прятаться сложнее, чем одному. Они потеряли бдительность. То тут, то там находился свидетель, сообщавший полиции приметы кого-то из них. Сейчас их ищут по всей Новой Англии. Как-то ночью шестеро полицейских загнали их в угол, и вот тут появился я.

– Вы тоже в бегах? – спросил Питер.

– Да, – коротко ответил Крамер, соскользнул со стола, налил холодного кофе в чашку Тьюзди, выпил. – Эмили варит кофе, которым можно дубить шкуры.

Питер пристально наблюдал за Крамером, пока тот пил кофе и возвращался на свое место. Первое впечатление о нем не изменилось. Чувствовалась железная воля. И в то же время Питер не мог совместить Крамера с его чудовищным рассказом. На ум пришло нужное слово – разборчивый. Разборчивость Крамера не оставляла сомнений в том, что он не имеет ничего общего с бессмысленной жестокостью, насыщавшей его рассказ. И все же он входил в банду и являлся ее мозговым центром.

Питер взглянул на руки Крамера, поглаживающие ружье. Чистая кожа, ухоженные ногти. Рыжеволосая Труди, легко доступная каждому из них, по словам Крамера, его не интересовала. Это, да и другие мелочи выделяли его из остальных.

Крамер засмеялся.

– Пытаешься понять, что я за птица, старичок?

– Разве на моем месте вы поступили бы иначе?

Улыбка сползла с лица Крамера.

– Желание познать людей и привело меня в "Причуду" Тьюзди. Прелестное название для этих катакомб, не так ли? Старик всю жизнь боролся за личную свободу, не шел на компромиссы, никого ни о чем не просил, разве что не совать нос в чужие дела. Первый раз он решил кому-то помочь и попал впросак. Ему не надо ничего, кроме свободы, и мне нужна свобода, и парням, и Труди, и тебе с Эмили, и этой девушке из города. Все мы хотим быть свободными. Но тут есть подвох.

– О?

– Свободу мы понимаем по-разному.

– Мы хотим жить, как нам хочется.

– Любой ценой, – продолжил Крамер. – Но мир жаждет видеть нас муравьями. Или ты будешь, как все, или...

– Вы бежите, потому что не хотите становиться муравьем?

– Какая вам разница, почему я бегу?

– Есть разница, – ответил Питер. – Если однажды вас заставили бежать, не исключено, что это может повториться.

Крамер кивнул, словно слова Питера ему понравились.

– Мудро. Но помни, старичок, волноваться тебе надо не только из-за меня. Я кое-как держу их, но один неверный шаг, и они вцепятся тебе в горло. Ты знаешь, почему я бегу? Потому что мне, как и тебе, нравится отыскивать причины, побуждающие людей к действиям.

– Я стараюсь отыскать путь к спасению собственной жизни, – возразил Питер.

– А я пытался найти возможность сделать сносной свою жизнь. Одно и то же.

– Что же случилось? – спросил Питер.

– Я пожадничал.

– Деньги?

– Ты не так умен, как я ожидал, старичок. Я хотел стать богом!

Питер замер. Одно лишнее слово, и Крамер не скажет ему, возможно, самое важное из того, что он мог услышать. Он понял, что Крамер хочет выговориться, хотя бы для того, чтобы оправдаться перед самим собой. Должно быть, его замучила совесть из-за того, что произошло и продолжает происходить. Если сейчас разрушить чары, он может не заговорить вновь.

– Карл Крамер, выпускник тысяча девятьсот шестьдесят пятого года безымянного университета. Шел на диплом с отличием, специальность психология и социология. Удивил тебя, старичок?

– Отнюдь. Какой университет?

– Мой секрет. Нет смысла раскрываться. Информация – сила, это я понял еще в школе, старичок. Весь мир был моей лабораторией. Я мог пройтись по студенческому городку, положить руку на любое из тысяч плеч и найти того, кем я мог манипулировать, лепить так, как мне этого хотелось. Неудивительно, что я захотел стать богом.

– И вы попытались.

Крамер помрачнел.

– Попытался. О, я провел на людях тысячи маленьких опытов, чтобы нащупать контролирующие рычаги. А затем начал большой эксперимент. Мальчик из влиятельной и богатой семьи. Красавец с обворожительной улыбкой. Его я сделаю королем, сказал я себе. С его внешностью и моими мозгами мы взойдем на Луну, сказал я себе. И все время я посмеивался бы в душе, потому что он был бы королем с пустой головой, а я дергал бы за веревочки, заставляя его плясать.

– Но вы сдались?

– Он повесился на одной из стальных балок в университетском спортивном зале, – голос Крамера дрогнул.

– Почему?

Ему ответил невеселый смех. Питер затаил дыхание.

– Мы живем в век толпы. Массовое насилие. Массовые демонстрации. Одинокому волку сейчас очень непросто. Его могут просто затоптать, не заметив. В наше время никто и не думает, за что борется. Черные хотят стать белыми. Белые хотят остаться белыми и в ужасе от того, что их будет меньше, если начнут считать черных. Но они несут чушь, старичок. Они твердят о добре и зле. Когда люди наконец достигнут вершины, они объявят вне закона различия между правдой и кривдой, добродетелью и грехом. Они перестанут быть конформистами, потому что им будет нечего примирять.

– Ваш приятель повесился, – напомнил Питер.

– Идиот. Я думал, он понимает, к чему мы стремимся. Но в конце концов выяснилось, что его интересовал только я. Меня чуть не вырвало от отвращения, и я сказал ему об этом. А он повесился.

– И вы убежали?

– Он оставил записку. Надо мной все смеялись. Они поверили, во что хотели верить, и посчитали меня таким же, как мой друг. И я убежал, чтобы найти место и время обдумать все заново. Тогда-то я столкнулся с нашими приятелями. Поначалу их компания показалась мне забавной. Они скрывались от полиции. Они учились премудростям ночной жизни. А потом эта бессмысленная резня на ферме, – рот Крамера дернулся. – Проливать кровь ради собственного удовольствия. Это даже возбуждало. На какое-то время. Им пришлось искать укрытия, и я поневоле стал их лидером. Я соображал лучше их.

– Это естественно.

– Мы набрели на этот сарай, идеальное убежище. И остались здесь.

Крамер достал еще одну сигарету, закурил.

– Пока Тьюзди служит нам, кормит и прикрывает нас, мы все нужны друг другу. Кто-то из нас должен бодрствовать, пока спят остальные. Мы должны держаться вместе, чтобы у Тьюзди не возникло мысли напасть на кого-то одного в уверенности, что ему не придут на помощь. Но, когда мы уйдем...

– Оставив трупы ваших пленников, – вставил Питер.

– Да, убив вас, мы разделимся и пойдем каждый своей дорогой. Я думаю, мне удастся спастись. Им – нет, но они этого еще не знают, – Крамер покачал головой, словно не мог поверить в то, что ему стало известно. – Это безумие, старичок. Тьюзди понимает, что его ждет. Но для него лучше прожить еще несколько дней, неделю, чуть дольше, но не нарушать этого хрупкого равновесия. Он, конечно, прав. Надеяться вам не на что. Но трудно осознать такое яростное желание жить.

– Всегда остается вероятность того, что вы просчитаетесь.

– Не питай ложных надежд, старичок, – Крамер глубоко затянулся. – Я рассказал тебе обо всем, чтобы ты представлял реальное положение дел. У тебя более совершенный мыслительный аппарат по сравнению с Тьюзди и его мадам. И я нутром чую, что ты так просто не успокоишься. Занятно будет наблюдать за твоими попытками сорваться с крючка. Куда печальнее, если ты сам не поймешь их безнадежность.

– Значит, вы изображаете бога и со мной?

Крамер рассмеялся.

– Иначе скука станет совсем уж непереносимой.

ГЛАВА 5

Кухня "Причуды" Тьюзди, с выстланным мрамором полом, рассчитанная на многочисленных гостей отеля, имела внушительные размеры. Плита, в полном соответствии с техническим уровнем двадцатых годов, топилась углем, пища могла подогреваться в различных по размерам духовках. На стене висели медные сковородки и кастрюли. Некоторые, ими пользовалась Эмили, блестели. Полки гигантского буфета заполняла посуда. Кухонный лифт мог поднять поднос с едой этажом выше, где находился обеденный зал. Из стен торчали старомодные переговорные трубки. По ним повара получали заказы официантов. Середину занимал длинный стол, предназначавшийся для приготовления блюд, которые затем отправлялись наверх. Там же стояла широкая деревянная колода для рубки мяса. Для хранения туш предназначался специальный ледник с герметично закрывающейся дверью.

Плита, разумеется, топилась не углем. Эмили предпочитала дрова, которые Тьюзди заготавливал в хорошую погоду. Они всегда ели на кухне, рядом с большой плитой. Так было удобнее. Стену напротив украшал натюрморт Тьюзди – внушительных размеров полотно с фруктами и овощами, мертвыми кроликами и лесными птицами, сверкающими яркими красками. На дальней стене висел один из бесчисленных портретов Эмили, на этот раз с маленьким белым пуделем с синей ленточкой на шее. Пудель лежал, уткнувшись черным носом в пышное бедро Эмили. Повара двадцатых годов, возможно, сочли бы, что такая картина отвлекает от основного дела.

В огромной кухне Тьюзди и Эмили готовили ужин для врагов. Горели свечи в красивом бронзовом канделябре, разгоняя сумерки, спустившиеся на гору Барчестер. Огонь в печи, на котором Эмили жарила бифштексы, согревал воздух.

Они сидели за длинным столом: Крамер, светловолосый Бен Мартин, ударивший ножом отца, здоровенный Джейк Телицки, рыжая Труди и Питер. Дьюк Лонг, похоже, охранял здание снаружи. Не появились только Джордж Мангер и Линда Грант. О них и шел разговор.

– Джордж хочет, чтобы я принес ужин ему и его даме, – обратился Телицки к Крамеру.

– Пусть приведет девушку сюда, – ответил тот. – Я не хочу, чтобы сегодня мы разбрелись по всем этажам. Бог знает, кого к нам может занести. Лучше держаться вместе.

– Я ему скажу, – Телицки встал и вышел из кухни.

Как ни боялась Эмили, но ужин она приготовила превосходный. Бифштексы, коричневевшие поджаренной корочкой, жареный картофель с луком, большая чаша зеленого салата с огурцами, луком и помидорами. Питер догадался, что именно так любил ужинать Тьюзди.

Себе и Тьюзди она поставила тарелки в конце стола. От остальных их отделяло шесть футов пустого пространства. Старики и здесь, насколько возможно, хотели держаться особняком.

Крамер молчал. Мартин жадно ел. Труди Гаррет не притрагивалась к еде, наблюдая за Питером.

– У тебя роскошная телега. Никогда не ездила в "ягуаре".

– Хороший автомобиль, – кивнул Питер.

Мартин поднял голову от тарелки.

– На ней можно удрать и от патрульной машины, так?

Питер пожал плечами.

– Девяносто миль для "ягуара" – пустяк. Беда в том, что для таких скоростей годятся только автострады, – он сухо улыбнулся. – Если вы думаете о том, как выбраться из Барчестера, то на здешних дорогах патрульные машины не уступят "ягуару".

Мартин глубоко задумался, острый стальной нож застыл над тарелкой.

– Я хотела бы прокатиться при луне, – гнула свое рыжая.

– Забудь об этом, – ожил Крамер. – Хватит с нас лунных прогулок. Мы уже могли бы уйти, если бы Джорджи не шлялся по ночам.

– Ты знаешь, что он весь день поет этой куколке? – засмеялась Труди. Меня это не радует.

– Не всякую нужно бить, чтобы разжечь ее, – заявил Мартин и вновь принялся за бифштекс.

Крамер плотоядно улыбнулся.

– Трубадурский подход приносил успех во все века, – он повернул голову. На пороге возник Телицки. За ним шла девушка.

Питер почувствовал, как напряглись его мышцы. Никогда не доводилось ему видеть столь обнаженного ужаса. Линда Грант запомнилась ему спокойной, красивой, улыбающейся. Глянувшее на него лицо казалось чудовищной карикатурой на прежний образ. Черные круги появились под глазами, ставшими озерами страха. Она попала в руки безумца. Тот разрисовал ей все лицо. Темно-синие тени на веках, тушь на ресницах, широкие полосы помады на губах. Питер вспомнил, что в магазине она обходилась практически без косметики. Не вызывало сомнений, что под коротким, на несколько дюймов выше колен, ночным халатиком ничего не было. Линда едва передвигала ноги, придавленная стыдом.

Заметив Питера, она остановилась, обхватив себя руками, словно хотела спрятаться за них. Она никак не ожидала увидеть его здесь. Губы раскрылись, но ни единого звука не сорвалось с них.

– Заходи, крошка, – пророкотал Телицки. – Поешь, пока у тебя есть такая возможность.

Пронзительно захохотала Труди.

Питер встал.

– Здесь есть свободное место, мисс Грант, – он отодвинул стул рядом с собой.

– Джорджи это не понравится! – фыркнула Труди.

Линда быстро подошла и села на предложенный Питером стул, пододвинулась как можно ближе к столу.

Питер взглянул на девушку, а затем направился к плите, где Эмили наполняла тарелку Линды.

– У вас есть посудное полотенце?

Он чувствовал, что Крамер и остальные перестали жевать и смотрели на него. Эмили дала ему полотенце, Питер смочил его холодной водой над раковиной и принес Линде.

– Вытрите лицо.

Линда взяла полотенце и первым делом вытерла губы. На белом полотне помада выглядела, как кровь.

Питер повернулся к Труди Гаррет.

– Вы не могли бы принести ей что-нибудь из одежды?

– Джорджи это не понравится, – глаза Труди сверкали от возбуждения.

– Принесите ей что-нибудь, – властно повторил Питер.

Труди взглянула на улыбающегося Крамера.

– Чего не сделаешь ради смеха, – и она выпорхнула из кухни.

– Ты позволишь ему командовать парадом? – спросил Мартин Крамера.

– А отчего бы нам не поразвлечься? – ответил тот.

Питер сел рядом с Линдой.

– К несчастью, я тоже попал в плен. Вас не обижали?

– Физически – нет, – по ее телу пробежала дрожь.

– А что с ногами?

– Меня заставили подняться в гору босиком. О боже, мистер Стайлз, что с нами будет?

– Хорошего ждать не приходится.

– Мы не можем выбраться отсюда?

– Пока я не знаю как.

– Этот парень, что привел меня сюда, он же законченный псих!

– Такие теперь люди.

Пальцы Линды впились в стол.

– Меня ищут?

– Саутворт приезжал в "Причуду". Тьюзди дал ему от ворот поворот.

– Я не понимаю, – в отчаянии прошептала Линда.

– Если б он поступил иначе, нас всех убили бы.

Они говорили очень тихо, поэтому Крамер и двое его дружков, сидевших довольно далеко, могли их не слышать.

Вернулась Труди. Она принесла черные кружевные трусики, ярко-оранжевое платье. Подошла к Линде и бросила одежду на стол.

– Все, что я смогла найти для тебя, милашка.

– Идите переоденьтесь, – Питер повернулся к Линде.

Та встала, прижимая трусики и платье к груди.

– Слева есть комната, – показала от плиты Эмили.

– Одну минуту, – раздался новый голос. – Что это ты задумала, крошка?

Питер услышал, как ахнула Линда. В кухню вошел высокий парень с чуть рыжеватыми длинными волосами, с перекинутой через плечо гитарой. Джордж Мангер.

– Ночной халатик оскорбляет вкус мистера Стайлза, – пояснил Крамер.

– Плевать мне на мистера Стайлза, – ответил Джордж.

– Я принесла ей красивое платье, Джорджи, – влезла Труди.

– Мне она нравится такой, как есть, – упорствовал Мангер.

– Идите переоденьтесь, – повторил Питер.

Но Линда остолбенела, не в силах пошевельнуться. Джордж медленным шагом направился к ней. Тут Питер понял, что имела в виду Линда, называя Мангера психом. В его близко посаженных глазах не было ничего человеческого.

– Смена декораций нам не повредит, – заметил Крамер.

Джордж остановился в двух футах от Линды. Из уголка рта бежала тоненькая струйка слюны.

– Тогда пусть переодевается здесь. А мы все посмотрим.

– Идите, куда сказала Эмили, – приказал Питер Линде.

Джордж истерически засмеялся, протянул руку и сдернул халатик с плеча девушки.

Питер ударил его по лицу так резко и сильно, что Джордж тяжело опустился на мраморный пол. Треснуло ломающееся дерево – при падении Мангер раздавил гитару.

Джордж поднял голову. По подбородку текла кровь. Затем вскочил на ноги, выхватил пистолет, который забрали у Питера утром.

– Не стоит, Джорджи, – мягко остановил его Крамер. – На выстрел сбежится весь город. Конечно, ты можешь хорошенько отделать его, если хочешь.

– Я его отделаю, – голос Джорджа дрожал от ненависти. Не спуская глаз с Питера, он убрал пистолет, отшвырнул разбитую гитару.

– Идите переоденьтесь, – в который раз повторил Питер. Не видя Линды, он почувствовал, что та пятится к указанной Эмили комнате. Что-то щелкнуло, и в руках Джорджа появилась финка с выскакивающим из рукоятки лезвием. Сталь тускло блестела при свете свечей.

– Я тебе покажу! – выдохнул Джордж и прыгнул на Питера.

Давным-давно Питер служил в подразделении коммандос. К его немалому удивлению, рефлекс самообороны сработал автоматически. Координация, конечно, стала похуже, протез – не нога, но он даже не думал об этом. Ушел в сторону, схватил запястье Джорджа, повернулся и бросил длинноволосого парня через плечо. Пролетев над столом, тот врезался в стену. Нож запрыгал по мраморному полу. Питер обернулся. Джордж лежал у стены, как куча тряпья. Без всякого сожаления Питер подумал, что скорее всего сломал тому шею.

Мертвая тишина повисла в кухне, лишь скворчал жир на раскаленной сковородке. Тьюзди выскользнул из-за стола, подошел к Эмили и обнял ее за плечи.

Крамер не пошевелился. Тяжелые веки опустились, глаза превратились в узкие черные прорези.

Телицки и Мартин смотрели на Крамера, ожидая приказа.

Труди проскочила мимо Питера, упала на колени рядом с Джорджем, осторожно повернула его лицом к себе.

– Отключился! – она взглянула на Крамера. – Карл, я думаю, он мертв.

Крамер неторопливо поднялся, подошел к Труди, присел. Большим пальцем приподнял веко Джорджа. Затем встал и повернулся к Питеру. Холодная улыбка играла на его лице.

– Ты крут, старичок.

Случившееся потрясло Питера. Все произошло так быстро, что он не успел ни о чем подумать. Он хотел лишь избежать удара ножом. Во рту у него пересохло. Острая боль в правом плече свидетельствовала о растяжении, даже о разрыве нетренированных мышц.

– Вы думали, он даст себя ударить? – прогремел голос Тьюзди.

– Ничего я не ожидал, – огрызнулся Крамер. – Это единственный способ прожить в этом мире.

– Позвольте мне взглянуть на него, – неожиданно вмешалась Эмили. – Я умею оказывать первую помощь.

– Валяйте, – Крамер задумчиво разглядывал Питера, затем повернулся к Телицки.

– Джейк, позови Дьюка. Мы должны решить, что делать дальше.

Телицки чуть ли не бегом выскочил из кухни.

Эмили наклонилась над Джорджем. Пощупала пульс. Попросила у Труди пудреницу, приложила зеркало к губам Джорджа. Посмотрела на Крамера.

– Он жив, – поставила диагноз Эмили.

– Что же нам делать, мамаша? – спросил тот.

– Если вы хотите, чтобы он остался в живых, надо послать за доктором. Возможно, у него сломана шея. Или пробита голова. Я видела такое в армейских госпиталях во время войны.

– Вы же знаете, что мы не можем вызвать сюда доктора.

– Он – ваш друг. Нельзя оставлять его на полу. И ему нужно тепло.

В коридоре послышались шаги бегущих. Телицки и Дьюк Лонг ворвались в кухню и застыли, глядя на Джорджа.

– Как там дела? – спросил Крамер.

– Вдалеке слышатся голоса, – ответил Лонг. – Они перекликаются на южном склоне.

– Они услышали бы выстрелы, – Крамер закурил. – Как нам перенести его, мамаша?

– Это не имеет значения, если вы не собираетесь посылать за доктором.

Крамер вновь повернулся к Питеру.

– Шустрый ты парень, Стайлз. Думаю, нам придется преподать тебе урок. Почему бы вам троим не заняться им, Джейк?

Телицки кивнул. Мартин и Дьюк Лонг двинулись к Питеру.

– Нет! – воскликнула Линда. – Это моя вина. Он вступился за меня.

– Ваша очередь следующая, – хохотнул Крамер. – Если бы вы уступили Джорджи, ничего бы не произошло.

– Если вы не унесете вашего приятеля, – спокойно заметила Эмили, – он умрет прямо сейчас.

– Вы правы, мамаша, – кивнул Крамер. – Мы еще успеем заняться Стайлзом. Принеси большое одеяло, Джейк.

Скрипнув зубами, Телицки направился к двери.

– В комнате, где переодевалась Линда, есть кровать. От плиты там тепло и в холодные ночи. Лучшего места для него не найти. Там есть и одеяла.

Телицки принес одеяло.

– Постарайтесь подсунуть одеяло под него. Пусть кто-нибудь поддерживает его голову, – руководила Эмили.

– Голову держать вам, мамаша, – решил Крамер. – Вы знаете, как это делается. А потом вы останетесь и поухаживаете за ним.

Им удалось положить Джорджа на одеяло.

– Берись за один конец, Стайлз, – скомандовал Крамер.

Вчетвером с Эмили, поддерживающей голову Джорджа, они легко подняли его и перенесли в прилегающую к кухне комнату – темную, маленькую, с узкими оконцами на высоте глаз. Они опустили Джорджа на белую, с металлической сеткой кровать. Из уголка посиневших губ бежала струйка розовой слюны.

– Неважно он выглядит, – пробурчал Телицки.

– Он совсем плох, – Эмили нашла второе одеяло и укрыла Джорджа.

– Что вы собираетесь делать? – спросил Крамер Эмили.

– Лучше молитесь за него, если вам дорога его жизнь, – ответила та.

– Он выживет?

– Спросите об этом у бога.

Словно стальная клешня сомкнулась на руке Питера. Его буквально выволокли на кухню. Протез подвернулся и внезапно он оказался на четвереньках. Питер поднял голову. Крамер спокойно курил. Линда, объятая ужасом, вцепилась в стол. Питер повернулся к Тьюзди. Старик напоминал бородатую статую. Сбоку Питера ударили по ребрам.

Он распластался на полу, жгучая боль пронзила тело.

Его тут же подняли на ноги. Холодная ярость блеснула в желтоватых глазах Телицки. Здоровенный кулак врезался в челюсть Питеру, тот отлетел назад, ударился о массивный стол и сполз на пол. Красный туман застлал глаза.

– Стойте! – взревел Тьюзди. Питер пытался разобрать, что говорит старик. Но мир вертелся со все возрастающей скоростью.

– Прежде чем вы убьете его, задумайтесь о последствиях.

– К черту последствия, – прорычал то ли Мартин, то ли Дьюк.

Питер изо всех сил пытался не потерять сознание. Его переполняла злость, жажда мести.

– А последствия таковы, – продолжал Тьюзди. – Мы знаем, что вы не оставите нас в живых. Но мы продолжаем надеяться... а вдруг? Но, если вы убьете одного из нас, все изменится. Вам не нужны живые свидетели преступления. И мы не сможем примириться с совестью, если будем спокойно смотреть, как вы убиваете его. Убьете его, и я больше не поеду в город, а Эмили перестанет готовить вам еду. Вам придется сегодня же убить и остальных.

– Не искушай нас, старик, – процедил Крамер.

– Утром меня ждут в городе. Я не могу не приехать, чтобы узнать, как идут поиски Линды. Поэтому, если я не появлюсь, они приедут сюда. Для вас это конец. Вы не сможете выбраться из этих лесов, пока они ищут Линду. А поиски могут затянуться и на неделю. Сейчас мы вам нужнее, чем когда бы то ни было.

– Мы не собираемся торговаться с тобой, старик, – ответил Крамер, но в его голосе слышалась озабоченность.

Телицки, впрочем, не прислушивался к их разговору. Он наклонился, чтобы схватить Питера за лацканы пиджака и еще раз как следует врезать ему. Питер изо всех сил лягнул Телицки в пах. Вопль боли огласил кухню. И тут же Мартин и Дьюк набросились на Питера. Закричала Линда. Кто-то сорвал с него протез. Удары, крики, проклятия... Пока свет не померк в глазах Питера.

Часть II

ГЛАВА 1

Питер открыл глаза в почти полной темноте, и сразу же волна жгучей боли прокатилась по телу. Где-то невдалеке медленно двигался яркий красный кружок. На мгновение Питеру подумалось, что удар по голове повредил ему зрение и, кроме красного круга, он уже ничего не видит.

Но запах табачного дыма подсказал, что этот круг – кончик горящей сигареты не далее как в пяти футах от него. И темнота не являлась следствием травмы.

Он лежал на кровати под легким, как гагачий пух, одеялом. Его перенесли сюда из кухни после того, как он потерял сознание. Тут же вспомнилось, как эти три парня набросились на него, и Питера перекосило от злости.

Его рука медленно двинулась вниз по правой ноге, к месту крепления протеза. Но нет, протез сорвали. Питер чувствовал себя совершенно беспомощным. Простое движение руки причиняло адскую боль. Он попытался повернуться и не смог сдержать стона.

Красный огонек метнулся к нему.

– Ты проснулся? – прошептал голос Труди. Холодная рука коснулась лица. – Лежи тихо. Я должна сказать им, когда ты очнешься, – она присела на кровать.

– Что они сделали с моим протезом? – Питер скрипнул зубами.

– Джейк разломал его на куски. Ты же ударил его, сам знаешь куда, – ее рука скользнула под одеяло к культе ниже колена. – Больно?

Стыд и раздражение охватили Питера.

– Позови их!

– Извини. Я не знала, – прошептала Труди. – Не поднимай шума. Хочешь сигарету? И у меня есть пинта ржаного виски, если оно может помочь.

– Почему вы не зовете их?

– Не кипятись. Ты долго не продержишься. А они с удовольствием примутся за тебя, только попроси. Бери.

Его пальцы коснулись стеклянной бутылки. Он услышал скрип отворачиваемой пробки.

– "Джек Даниэльс", – пояснила Труди.

Выпить хотелось, очень хотелось. Он поднес бутылку к губам и дернулся от боли. Какие же они разбитые и опухшие. Виски обожгло их, как огнем. Но глоток спиртного придал бодрости.

– Сигарету? – спросила Труди.

– Спасибо, – он тянул время, чтобы подумать.

Она прикурила сигарету от своей и вставила меж его губ, вновь провела рукой по лицу.

– Джорджи? – спросил Питер, глубоко затянувшись.

– Еще дышал, когда они послали меня побыть с тобой. Эмили думает, что он умрет, если не вызвать доктора.

– Где мы?

– В спальне на втором этаже. Это моя комната. Разве ты не чувствуешь запаха духов? Шанель номер пять. Бен стащил флакон в каком-то магазине и отдал мне. Такими духами я никогда не пользовалась. Потрясающий запах, правда?

Питер не ответил. Он всматривался в темноту, пытаясь собраться с мыслями. Теплое бедро Труди прижалось к нему.

– Еще глоток? – предложила она.

– Не откажусь, – виски явно пошло на пользу.

– Никак не могу тебя понять, – Труди взяла у него бутылку. – Разве ты не представлял, что произойдет, когда ударил Джорджи?

– Догадывался.

– Так зачем ты напросился на это?

– Он собирался унизить Линду.

Красный круг исчез в пепельнице. Огонек зажигалки освещал Труди, пока она раскуривала новую сигарету. Жестокость слетела с ее лица. Он видел перед собой озадаченного, испуганного ребенка.

– Она не хотела стоять перед нами голой?

– Не хотела.

– И ты решился на драку, чтобы этого избежать?

– Вы, наверное, не поймете, если я скажу, что действовал инстинктивно. Поступить иначе я просто не мог.

Последовала долгая пауза.

– Что будет теперь? – спросил Питер.

– А меня так никто не защищал, – Труди, казалось, и не услышала вопроса. – Парни дрались из-за меня, но не для того, чтобы не дать мне раздеться, – она горько рассмеялась. – Как раз наоборот.

– Вы выросли вместе с Беном и Дьюком?

– Если так можно сказать.

– Неподалеку от нью-йоркского порта?

– Отец Бена был грузчиком. Бен ударил его ножом.

– Крамер мне говорил.

– Я не понимаю отношения к тебе К.К. Если б он не остановил их, они забили бы тебя насмерть.

– Как ему это удалось?

– Он убедил их, что старик не шутит. Им нужен Тьюзди.

– Я думаю, он не шутил.

– Я не хочу умирать, – неожиданно воскликнула Труди.

Питер чуть повернулся к ней, скривившись от боли.

– А кто хочет?

– Когда они решат уходить, меня не возьмут. Они захотят путешествовать налегке. Я лишь игрушка, обуза.

– Они привели вас издалека. Зачем им бросать вас теперь?

– Потому что баловство кончилось. Сейчас они думают только о спасении.

– Но Бен и Дьюк – ваши друзья. Вы выросли вместе.

– Когда припирают к стенке, кто вспоминает про друзей? Ты знаешь, кто я для них?

– Кто?

– Красный флаг. Я выдаю их с головой. Полиция знает, что среди них есть рыжеволосая девушка. Они не рискнут появиться в моей компании. Они говорят, что возьмут меня с собой, но я-то знаю.

– Вы – в их команде, – сухо заметил Питер.

– Когда корабль тонет, каждый стоит за себя. Я для них опасна, внезапно она улеглась на кровать рядом с Питером. Он чувствовал на щеке ее дыхание. – Помоги мне, Питер. Пожалуйста, помоги мне.

Питер лежал, не шевелясь. В бок ему гулко стучало сердце Труди.

– Моя милая девочка, как мне тебе помочь? Я не могу даже встать с этой кровати и пройти в соседнюю комнату. Я должен скакать, как мячик. Я не могу никому помочь, даже себе. Я не думаю, что они бросят тебя, но, если они это задумали, я для тебя ничего не смогу сделать.