Текст книги "Тюр (ЛП)"

Автор книги: Дж. С. Андрижески

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 18
Связанные

Тюр опустил к ней своё лицо, пока другая его рука, лежавшая на спинке кожаного дивана, обвила её и без лишних усилий притянула к нему.

Марион сделала вздох…

А потом его губы нашли её – те самые губы, которыми она уже много дней любовалась, запоминая каждое идеальное очертание и фантазируя о том, как они будут ощущаться на её губах.

Как оказалось, ощущения просто невероятные.

Спустя пару секунд Марион обвила рукой его шею.

Сначала Тюр целовал её с осторожностью, как будто пробуя на вкус или, может, просто дожидаясь её реакции. Он нежно обхватил пальцами её подбородок, и она раскрыла губы, а его язык стал исследовать её рот, заставляя задыхаться и отвечать на поцелуй.

Даже тогда он не торопился.

Она не знала, когда именно это изменилось и каким образом – постепенно, или всё произошло в одно мгновенье. Она лишь знала, что её пальцы запутались в его густых чёрных волосах, а другая рука массировала его грудь, и поцелуй становился крепче, а потом Тюр дёрнул её, на этот раз грубо, полностью затаскивая её к себе на колени.

Она опёрлась на его грудь, скользнув своим весом вниз, чтобы глубже вжаться в его пах, а её рука дёргала и стаскивала футболку, которую Тюр надел после душа.

Пока она этим занималась, её пальцы искали его обнажённую кожу.

Потом она гладила эту бархатистую кожу всей рукой, проводя пальцами по рёбрам и мышцам, исследуя ладонью его грудь и плечи под футболкой, глядя прямо ему в глаза.

Тюр издал низкий стон, заставший её врасплох.

Звук исходил из глубины его груди и словно причинял ему боль.

Марион сжала его крепче, и он тут же схватил её за талию и перевернул на спину так, что теперь она смотрела на него с кожаного дивана.

Он сделал это настолько быстро, что она задышала тяжело. Его вес давил на неё, и она раздвинула ноги шире, чтобы удобнее подстроиться под него. Она наблюдала, как при этом опустились его веки, а выражение его лица сделалось напряжённым, когда она обхватила его икрами и бёдрами.

Потом Тюр пристально посмотрел на неё, сжимая одно из её запястий, а другой рукой всё ещё обнимая за талию.

Она почувствовала что-то в нём, какую-то болезненную тоску, и ахнула, извиваясь под его тяжестью. Эти обсидианово-чёрные глаза снова притягивали её внутрь него, как в тот первый раз, когда она увидела его в баре на Сен-Бартелеми, где она вроде как танцевала стриптиз для него.

Возможно, он даже подумал сейчас о том же.

Марион смотрела, как Тюр приподнимается на руке, сжимавшей её запястье, вытаскивая другую руку из-под неё и опираясь на диван, чтобы видеть её всю. Он дышал уже тяжелее, и теперь она видела в его глазах ещё более сильное желание, почти хищное выражение на этом обычно бесстрастном лице, сводившем её с ума.

Его голос был тихим, хриплым, более низким, чем прежде.

– Мне жаль, – произнес Тюр.

Воцарилась тишина.

Она растерянно рассмеялась.

– Жаль?

– Это было опрометчиво. Сначала я хотел поговорить с тобой.

Марион крепче обхватила его ногами, одной почти обвив его талию.

– О чём ты хотел поговорить? – спросила она, почти задыхаясь.

– Об этом. О том, кем я являюсь. Это не… – Тюр замялся. – Я не человеческий мужчина. Может, я и похож на…

– Поверь мне, – улыбнулась Марион. – Ты не похож. Ну. Может, и похож. Наверно. Формально. Но только чисто формально…

Затем она взглянула на него, чувствуя, как её улыбка угасает.

– Подожди. Ты пытаешься толкнуть мне речь в духе «мы из разных миров… это никогда не сработает»? Потому что я не…

– Нет, – Тюр покачал головой, поджав губы. – Нет. Я не пытаюсь сказать тебе это.

Наступила тишина.

В ней Марион пристально смотрела на него, чувствуя, как её щёки краснеют.

То, что он возбуждал её сильнее, чем любой другой человек в её жизни, определённо не помогало ей думать. Она чувствовала, что в глубине души просто хотела прикасаться к нему, продолжать трогать его, пока ни один из них больше не будет ощущать надобность в разговорах.

Однако какая-то часть её невольно думала, что это было бы грубо.

Тюр пытался поговорить с ней.

Было бы неправильно прерывать его, так ведь?

Или она просто боялась того, что он может сказать?

С другой стороны, всё, что Тюр говорил до сих пор, не имело для нее большого смысла.

Что он пытался ей сказать?

– Ты не очень хорош в этом, да? – наконец произнесла Марион. – В общении?

– Да, – сказал Тюр откровенно, не улыбаясь в ответ. – Это так.

– Хочешь, чтобы я прекратила это? – она закусила губу, но заставила себя продолжить. – Я бы могла. Остановить это. Мы могли бы поспать на диване. Или посмотреть фильм или что-нибудь…

– Нет, – он покачал головой. – Это не сожаление. Это не нерешительность, Марион. Это…

Тюр запнулся, глядя на неё.

Снова наступила тишина.

Затем он добавил своим низким голосом:

– …Мои братья. Оба. Они женились на людях. Человеческих женщинах.

Марион уставилась на него.

Она понятия не имела, что должна была делать с этой информацией.

Прочистив горло, она заставила себя встретиться взглядом с этими тёмными глазами.

Она тут же снова потерялась в них, как будто плывя сквозь огонь, который она видела в центре чёрных зрачков. Она понятия не имела, как его глаза делали это. Она понятия не имела, что такого было в этих глазах, которые так притягивали её, но они заставляли её чувствовать, что она влюбляется в него.

Что-то в этом ощущении, в том, что она увидела его за этой тишиной, заставило её перестать ходить вокруг да около того, о чём ни один из них ещё не говорил.

– Хочешь заняться сексом? – спросила Марион, по-прежнему удерживая его взгляд.

– Да, – кивнул Тюр, прижимаясь к ней, и его пальцы запутались в её волосах. – Да.

Она издала непроизвольный звук, когда снова ощутила его вес на себе.

Она прикасалась к его лицу, как и он к её, гладила его по волосам, смотрела, как закрываются его глаза, когда она прослеживала пальцами черты его лица. Он наклонился, целуя её горло, потом подбородок, и его пальцы крепче сжали её.

Она чувствовала, как желание усиливается, и издала громкий стон.

Честно говоря, она уже не могла сказать, чьё желание она ощущала.

– Я не могу читать мысли здесь, – сказал Тюр, поднимая голову.

Он смотрел на неё сверху вниз, тяжело дыша; его кожа раскраснелась. Его глаза теперь стали будто остекленевшими, и она могла видеть в них это желание, а не просто чувствовать его.

– Я не могу, – добавил Тюр. – Я знаю, что не могу. Но я чувствую тебя. Я не понимаю этого. Но от этого мне так сильно хочется трахаться…

Марион почувствовала, как по всему её телу пронеслась волна жара от его слов.

Почувствовав, что какая-то его часть теряет контроль, она сжала его крепче.

Затем она потянула его футболку, задрав её вверх по груди, плечам, стащив с рук, и совсем стянула её через голову. Тюр не столько помогал ей, сколько позволил ей сделать это, оторвавшись от неё с явной неохотой, но только на необходимое время, чтобы она стащила футболку через его голову.

Затем он настойчиво потянул за её кофту, почти грубо стягивая ткань с её тела и рук, позволяя ей высвободить свои запястья, а сам скользнул руками за спину Марион, расстёгивая бюстгальтер.

Через несколько секунд Тюр избавился и от него, затем, приподняв свою нижнюю часть тела, он стащил с неё леггинсы, которые она надела ранее, а затем и её нижнее белье.

Настойчивость в его руках, низкие звуки, раздававшиеся в его груди… всё это сводило Марион с ума, чёрт возьми.

Она уставилась на Тюра, наблюдая, как он сдёргивает новенькие чёрные тренировочные штаны, стягивая их с эрекции, от которой у неё перехватило дыхание, как только она увидела её.

Она никогда в жизни не хотела кого-то так сильно.

– Бл*дь, – пробормотала она, глядя на него. – Пожалуйста, пожалуйста, не вздумай передумать.

Тюр впервые усмехнулся.

Он окончательно избавился от штанов, затем схватил её за запястья и рывком приподнял вверх по кожаному дивану, раздвинув её ноги своими. Эти тёмные глаза теперь казались ещё темнее, но в то же время ещё больше наполнились тем глубоким, пылающим огнём. Марион почувствовала, как его мускулы сжались, каждая часть его тела напряглась, пока он нависал над ней, глядя в лицо.

Его подбородок напрягся, пока она наблюдала за ним, но он не сводил с нее глаз.

Тюр всё ещё смотрел на неё, когда опустил свой вес, ещё шире раздвигая её ноги, и его движения были настойчивыми, пока он наблюдал за её лицом, ожидая её реакции, высматривая обоюдное желание… Иначе он отстранился бы.

Она извивалась, пытаясь высвободить руки, чтобы дотронуться до него.

В то же время она снова обвила ноги вокруг его талии, закрыв глаза и желая ощутить его внутри. Она чувствовала, как какая-то её часть при этом притягивала его, притягивала так сильно…

На сей раз Тюр застонал ещё громче.

– Бл*дь, – выдохнул он, впервые отводя от неё взгляд.

Его взгляд снова вернулся к ней в тот момент, когда он опустил свой вес.

– Сейчас, – прорычал он, глядя на неё.

Едва ли это был вопрос.

Марион смогла только кивнуть, глядя на него снизу вверх.

Затем Тюр резко вошёл в неё, и она прерывисто вскрикнула.

Она слышала, как разговаривает с ним, прося делать это сильнее, глубже, и он снова застонал, на этот раз так сильно, что это походило на львиный рык.

Он прижал её к кожаному дивану, и теперь они оба они говорили, но Марион осознала, что не может осмыслить их слова. Ей казалось, что она тонет в чувствах; во всех их словах жило то ощущение притяжения, связи и определённого знания. Всё это – слова, его голос, эти более глубокие, душераздирающие, почти пугающе интимные чувства… всё это только делало секс более осязаемым, каким-то образом более реальным.

Казалось, никаких её слов не было достаточно.

Никаких физических ощущений, казалось, тоже не было достаточно, хотя Марион думала, что потеряет рассудок где-то посредине этого – то есть, сойдёт с ума абсолютно по-настоящему, – особенно когда Тюр схватил её за бёдра обеими руками, изменяя положение её тела и угол, чтобы войти глубже.

Он нашел ту самую точку… для него, для неё.

Он издал очередной глубокий стон, прижимая её запястья к кожаной обивке дивана.

Она чувствовала, как он теряет контроль.

Его глаза оставались закрытыми. Всё его тело, казалось, стало жидким.

Он чувственно входил в неё, всё медленнее, глубже, и Марион больше не могла разговаривать с ним.

Она тяжело задышала, выгнув спину, и её бедра напряглись, пока он удерживал её неподвижно. Он снова попал в это местечко, и она слетела с катушек, ещё крепче обвивая его ногами.

Тюр замедлился, двигаясь медленнее, медленнее… мучительно медленно, трахая её сильнее, глубже, и его взгляд остекленел.

Он простонал её имя.

Ей захотелось наорать на него.

Он удерживал её там, в этом промежуточном состоянии. Он сдерживал её, даже сейчас борясь с желанием проникнуть в неё, и не только физически. Что-то в том, что он делал, приводило её в бешенство. В итоге она могла только лежать, обхватив его ногами и как будто притягивая его всем своим телом.

Она осознала, что снова говорила, бормотала, едва осознавая, что вообще что-то произносила, пока не заставила себя прислушаться.

– Пожалуйста, – пробормотала Марион, целуя его лицо, когда Тюр опустил голову. – Пожалуйста, пожалуйста.

Он ахнул. Несколько секунд он просто трахал её.

Она думала, что он откажет.

Она почувствовала, что эта тяга в нём усилилась как раз перед тем, как он сильнее вдолбился в неё.

А потом Тюр просто отпустил себя, и когда он сделал это, она кончила, пульсируя вокруг его члена и не в силах делать что-либо ещё. Её глаза закрылись, и она прижималась к нему, дыша с трудом. Она никогда в жизни не чувствовала себя настолько безумно открытой.

Она чувствовала, как Тюр каким-то образом впитывал это.

Она чувствовала, как та томительная тоска в нём мурлычет, словно кошка, и в то же время притягивает её.

Он всё ещё двигался в ней, когда к Марион наконец вернулась способность видеть, и она смогла собраться с мыслями достаточно, чтобы понять, где находится.

Она сжимала его руки.

Его руки лежали на её бёдрах и она поняла, что Тюр испытывает оргазм. Черты его лица смягчились, плечи напряглись, пока он прижимал её всем своим весом, трахая её и издавая глубокие, урчащие стоны.

С крыльями или без, но он действительно был похож на гигантского кота.

Она никогда раньше не ощущала такого удовлетворения или разрядки от мужчины.

Она наблюдала, как Тюр достигает своего пика, и всё это возбуждало её. Она почувствовала, что он заметил это, и их взгляды встретились.

На его лице отразилось столь интенсивное желание, что ей сложно было удерживать его взгляд.

Она заговорила прежде, чем осознала, что ей есть что сказать, о чем спросить.

– Ты этого хотел? – пробормотала она, всё ещё прижимаясь к нему всем телом. – Ты получил, что хотел, детка?

Её глаза закрылись на несколько долгих секунд, пока она продолжала бормотать слова.

То интенсивное томительное желание вновь захлестнуло его.

Оно стало таким ошеломляющим, что она умолкла.

Её глаза оставались закрытыми, сердце колотилось в груди.

Когда она открыла их, Тюр смотрел на неё, и его длинные чёрные волосы наполовину прилипли к вспотевшей шее, а чёрные глаза свирепо светились внутренним светом. Его выражение всё сильнее напоминало тот более интенсивный, более хищный взгляд, а его руки сжимали её талию.

– Если ты спрашиваешь меня, было ли этого достаточно… нет, – прорычал он.

Его голос сделался низким, превращаясь в более глубокий рокот.

– Если ты спрашиваешь меня, хотел ли я этого… тогда, да, – произнес он.

Он снова вжался в неё, и Марион застонала, крепче обхватывая его бёдрами.

– …Если ты спрашиваешь, хочу ли я сделать это снова. Тогда да, – сказал он, запустив руку ей в волосы. Он опустил голову, целуя её в щёку и шепча ей на ухо: – Возможно, тебе придётся сказать мне, когда остановиться, Марион. Возможно, тебе придётся орать об этом.

Она рассмеялась, и Тюр поднял голову, улыбаясь ей.

Всматриваясь в её глаза, он пожал плечами, пока его пальцы продолжали сжимать её волосы, притягивая её.

Наклонившись, он стал покрывать поцелуями её лицо и шептать, не отрываясь от её кожи:

– Я не понимаю этого, – признался он. – Это не… типично для меня.

Она скользнула рукой между ними, поглаживая его член, и он опустил голову, прерывисто дыша ей в шею.

Он продолжал прижиматься к ней, качая головой.

– Я не знаю, как это объяснить. Я чувствую это. Между нами. Чувствовал ещё до того, как ты прикоснулась ко мне рукой в машине… даже до того, как я чуть не попытался трахнуть тебя прямо там. Ещё раньше я почувствовал это. Я почувствовал это, когда увидел тебя в баре. Когда ты танцевала для меня.

Всё ещё размышляя, Тюр добавил:

– Мы знаем друг друга, Марион.

Он произнес это с абсолютной уверенностью.

Ни капли сомнения не звучало в его низком голосе.

– Ты чувствуешь это? – он поднял голову, изучая её взгляд. – Мы так близки. Так близки, так близки, Марион. Это вызывает во мне желание трахаться, заставляет меня постоянно думать о том, чтобы потрахаться. Как ты и сказала, это сводит меня с ума. Это ощущается как непреодолимая тяга, и даже больше. Это не только секс. Я не знаю, как выразить это словами. Ты понимаешь?

Пока он говорил, её кожа становилась всё теплее и теплее.

Когда он замолк, Марион поймала себя на том, что кивает.

– Да, – просто сказала она.

Подняв к нему лицо, она поцеловала его, лаская его щёку своей.

– Да, – повторила она, шепча ему на ухо.

Она почувствовала, как Тюр задрожал, и схватила его за руку, а пальцы другой её руки запутались в его волосах. Всё это пугало её.

Но это также ощущалось совершенно, пугающе нормальным.

Даже естественным.

Она задавалась вопросом, не поэтому ли это пугало её до чёртиков.

Она подумала о том, что теряет любимых людей, что этот человек тоже исчезнет, и это будет неизбежно, и она стиснула его ещё крепче, не в силах сдержаться.

– Я снова чувствую тебя, – выдохнул Тюр, опускаясь на неё своим весом. – Я чувствую тебя, – он обвил её руками, обнимая железной хваткой. Грубо притянув её к себе, он, казалось, излучал жар, напоминающее пульсирующее тепло камина.

Затем он заговорил с ней, шепча на ухо.

На сей раз он говорил не по-английски, но что-то в его словах успокаивало её.

Марион прильнула лицом к его плечу, позволив ему обнимать себя, и что-то в этом жесте стёрло весь этот инстинктивный, животный ужас.

Она не знала, как долго они оставались в таком положении.

Она лишь знала, что под конец ни за что не выйдет из этой истории прежней.

Что-то в этом осознании заставило её бояться Тюра, бояться происходящего, всё сильнее и сильнее… но в то же время заставило просто отпустить всё.

Слишком поздно.

Это больше не имело никакого значения, потому что уже абсолютно, совершенно слишком поздно.

Глава 19
Пора уходить

Марион медленно просыпалась, осознавая сперва лишь то, что лежит на чём-то одновременно бархатисто-мягком и крайне твёрдом, и ещё что-то невыносимо нежное обвивает голую кожу её спины, боков и плеч.

Она открыла глаза и уставилась на выбеленный потолок.

Она посмотрела налево, откуда исходило тепло. Всего в паре метрах от неё горел камин гостиничного номера, сразу за белым пушистым одеялом, сваленном в кучку на бежевом ковре.

Она смутно помнила огонь… она помнила, что кто-то развёл его.

Она взглянула на длинные окна и поняла, что снаружи ещё темно.

Она посмотрела вниз.

Твёрдой поверхностью под её щекой была грудь Тюра вместе с его бархатисто-нежной кожей. Его глаза были закрыты, и она впервые обратила внимание на его длинные тёмные ресницы. Его голова лежала на бархатной подушке, которую он, должно быть, стащил с дивана.

Потом она моргнула и поняла, на чём ещё она лежала.

Его крылья были расправлены. Эти огромные, чёрно-алые крылья лежали под ней, одно из них уютно обвивало её спину, бёдра и большую часть ног, заменяя огромное одеяло, и было, возможно, самым удобным и теплым одеялом в её жизни. Она прижималась к его боку, её рука лежала на его талии, а его крыло обнимало её, пока он спал.

Сглотнув, Марион поймала себя на том, что рассматривает его, пока он спит, жадно впитывая столько, сколько могла увидеть сквозь перья этого оберегающего крыла.

Он не мог быть настоящим.

Он никак не мог быть настоящим.

Однако она не могла долго поддерживать эту иллюзию.

Даже сейчас, когда Тюр не мог загипнотизировать её своими тёмными глазами, или сбить с толку её собственными эмоциональными реакциями, не говоря уже о том, что она хотела его практически с того момента, как впервые увидела… он выглядел чертовски реальным для неё.

Она поймала себя на том, что ласкает его кожу, обводя пальцами очертания его груди, рёбер, ключиц, его бицепсов и предплечий… его бедренную кость с той стороны, которая не была покрыта одеялом из этих невероятных мягких перьев.

Она почувствовала, как Тюр шевельнулся под её рукой.

Она посмотрела в окно на ночное небо и подумала, всё ещё ли он хочет пойти к её отцу этим утром в предрассветные часы.

Что касается неё, то Марион была бы не против отложить это на другой день.

Может, даже на несколько очень долгих дней.

Когда Тюр заговорил, она дернулась от его бормотания, хотя оно было очень тихим.

– Нет, – сказал он, вздохнув.

Она оглянулась.

Его глаза были открыты. Тюр поднял руку, лаская её лицо, убирая завесу её тёмных волос с того места, где они падали на щёку и линию подбородка, и заправил пряди ей за ухо. Наклонившись, он медленно поцеловал её в губы.

Потом он потянулся, выгнув спину.

Это было невероятно странное ощущение – чувствовать, как его крылья под ней тоже потягиваются, обвивая ещё крепче.

– Нет, – повторил Тюр с некоторым сожалением и даже разочарованием. – Мы должны идти сейчас. Скоро. Я чувствую, что у нас осталось всего два часа темноты.

Марион кивнула.

Она знала, что он прав.

Она начала подниматься, но его крыло обвилось вокруг неё ещё крепче, почти обнимая, и она обнаружила, что снова целует его.

В этот раз они целовались дольше, и было гораздо сложнее оторваться.

Марион всё равно заставила себя сделать это.

Как бы ей ни хотелось, она не могла рисковать и позволить своему отцу увязнуть в войне только ради того, чтобы она могла провести больше времени обнажённой и наедине со своим новым бойфрендом-не-человеком.

Тюр под ней усмехнулся, подперев голову одной рукой.

Он выпустил её из-под крыла, которое прижимало её к нему, и снова она почувствовала в нём эту тягу, отчаянное нежелание расставаться.

– Я бы основательно забросил свою работу, – признался Тюр, приподнимаясь на одной руке. Зевнув, он полностью сел и проморгался, чтобы проснуться.

Взглянув на неё, он объявил:

– Я сделаю кофе. Ты хочешь?

Марион улыбнулась, затем кивнула.

– Безумно, – призналась она.

С осторожностью оторвавшись от его крыльев, стараясь не причинить ему боль и не выдернуть перья, не будучи уверенной, насколько легко можно вообще повредить эту его часть – или какую-либо другую часть, раз уж на то пошло – она поднялась на ноги. Как только она это сделала, то поняла, что обнажена, что у неё всё ноет, и что какая-то часть внутри её до сих пор была одержима сексом.

Но Тюр сказал «два часа».

У них было всего два часа.

– Я собираюсь в ванную, – объявила она. – Пока ты делаешь кофе.

Тюр потянулся к ней, его пальцы обхватили её лодыжку, и она посмотрела вниз.

Его тёмные глаза смотрели на неё, и в них горел тот самый огонь.

– Ты такая красивая, Марион, – прошептал он.

Он поцеловал её ступню, затем отпустил, и она почувствовала, что вся краснеет. Что-то даже в самых незначительных вещах, которые он говорил, казалось таким искренним, таким абсолютно бесхитростным, что они поражали её невероятно глубоко.

Она знала, что должна обуздать это дерьмо.

По крайней мере, до тех пор, пока она не поймёт, насколько серьёзно он говорит всё это.

Чувствуя, что поднимаясь на ноги, Тюр снова хочет обнять её своими крыльями и руками, Марион посмотрела на него, не в силах сдержаться. Увидев его эрекцию, пока он разминал руки, вытягивая их перед его рельефным и очерченным животом, она заставила себя отвести взгляд, с усилием воли отошла от него и направилась к раздвижным деревянным дверям, ведущим в спальню люкса.

И только тогда она осознала всю реальность того, что они спали на полу.

Они практически разгромили и эту часть комнаты, оставив грязные тарелки по всему стеклянному столу, сломав одну из ламп и журнальный столик в процессе их, ну… весьма энергичного секса.

Если ей не изменяет память, то они, возможно, сломали ещё и часть секционного дивана.

Выбросив это всё из головы, Марион ушла в спальню.

Она подумает о Тюре завтра.

Или, возможно, если допустить, что кто-то из них или они оба переживут это, она подумает о нём чуть позже сегодня, после того, как они помогут её отцу.

***

Когда несколько минут спустя Марион вышла из этих же раздвижных деревянных дверей, надев одежду, которую он купил ей, более или менее расчесав волосы, почистив зубы, умыв лицо, обработав несколько порезов антисептиком и наложив новые повязки…

…Тюр уже выглядел на удивление нормально.

Он сидел в баре, пил кофе и смотрел круглосуточные новости кабельного телевидения на ноутбуке, который она видела лежащим на столе ранее.

Его крылья исчезли.

Тюр оделся в костюм, включая чёрный пиджак и брюки, которые, наверно, были в пакете с одеждой, который она заметила прошлой ночью, вместе с белой классической рубашкой, серебряными часами, чёрными носками и чёрными туфлями. Он был без галстука.

Его рубашка оставалась расстёгнутой у воротничка, но ему всё равно удавалось выглядеть чрезвычайно собранным, даже с лёгкой щетиной, которая теперь оттеняла его подбородок и щёки. Прямо под стулом, на котором он сидел, у его ног лежала кожаная сумка,

Тюр взглянул на неё, и Марион почувствовала, как её сердце на мгновение замерло в груди. Он замер, не донеся чашку кофе до губ.

Потом он улыбнулся ей и скользнул своим взглядом по ней.

Жар вспыхнул в этих тёмных глазах, и его улыбка стала ещё шире.

– Ты прекрасна, Марион, – сказал он.

Она почувствовала, как тепло приливает к её лицу.

Во второй раз отметив его костюм, она взглянула на себя, осматривая тёмные джинсы и кофту с длинным рукавом, которую она вытащила из кучи одежды, полученной от него прошлой ночью.

Ей казалось, что на фоне Тюра она одета как ребёнок.

Кажется, Тюр тоже это услышал.

Он кивнул в сторону шкафа у входной двери.

– Если ты предпочитаешь одеться более официально, Марион, то для тебя есть и другая одежда, – сказал он, делая ещё один глоток кофе. – Я должен был раньше сказать тебе это. Признаться, последние несколько часов были… отвлекающими.

Он снова улыбнулся ей, и она прочувствовала это у себя в груди.

– Я не был уверен, какая одежда нам может понадобиться для этого, – добавил Тюр немного серьёзнее. – Я не мог решить, как лучше одеться – так, чтобы это соответствовало статусу Белого дома или же стоит надеть более практичную одежду. Я выбрал формальный вариант… – добавил он, снова поднимая чашку с кофе. – …Я исхожу из предположения, что мы сможем проникнуть внутрь и поговорить с твоим отцом. Я бы предпочёл, чтобы он увидел меня в более подобающей одежде.

Лёгкая улыбка вернулась на его идеальные губы.

– Поскольку ты его дочь… а не какой-то незнакомец, который непонятно образом материализовался с его дочерью после того, как её похитили… для тебя это, возможно, не столь важно.

Марион невольно ухмыльнулась на это.

– Да неужели? Какой-то незнакомец?

– Да, – сказал Тюр, и уголки его губ немного приподнялись. – Или ты думаешь, что я ошибаюсь, и твой отец совсем не подозревает меня?

– Нет, – ответила она, усмехнувшись. – К сожалению, ты вовсе не ошибаешься.

Он опустил чашку с кофе, по-прежнему изучая её лицо.

– Даже если не брать в расчёт твоего отца, я подумал, что ко мне проявят больше… доверия. Если я оденусь таким образом.

Марион задумчиво кивнула.

Вероятно, Тюр был прав.

Конечно, это предполагало, что они сперва пройдут через систему безопасности. Она сомневалась, что Секретная служба не станет стрелять в них только потому, что они поймали их на территории в официальной одежде, а не в костюмах грабителей или спортивных штанах.

Тут она вспомнила кое-что ещё и посмотрела на него.

– Твои крылья… – начала она.

Тюр начал кивать ещё до того, как она договорила.

– Мне придётся снять часть одежды, прежде чем мы отправимся в путь, – сказал он, поддев сумку у своих ног. – Я подумал, ты могла бы подержать её для меня. Пока мы летим. Потом я мог бы надеть одежду обратно, как только мы прибудем на место назначения. При условии, что мы сможем проникнуть на территорию незамеченными.

Марион снова кивнула.

Этот вариант был ничуть не хуже любого другого.

Она подошла к шкафу и обнаружила пакеты с одеждой, которые она видела висящими на двери, когда впервые вышла из душа.

Один из этих пакетов теперь пустовал.

Она повернулась ко второму, открывая его.

Марион немного побаивалась увидеть внутри вечернее платье или что-то, в чём она отморозит задницу, если наденет это в холод и снег. Вместо этого она нашла дорогое на вид шерстяное пальто, бледно-зелёный облегающий свитер, чёрную юбку в пол, которая казалась очень тёплой, и шарф.

Свитер подходил и к чёрным джинсам, и к юбке, как и кожаные сапоги до колен на каблуке, которые она увидела на дне шкафа.

– Когда ты успел всё это раздобыть? – спросила Марион вслух.

Это был риторический вопрос, но Тюр перевёл на неё взгляд со своего места у барной стойки.

– Это не заняло много времени, – сказал он, делая очередной глоток кофе. – Думаю, может, надеть джинсы, свитер и сапоги? Я не знаю, возможно, там нам в какой-то момент придётся бежать, может, юбка будет не очень подходящей идей для такого.

Он взглянул на неё с лёгким смущением на лице.

– Я просмотрел онлайн-каталоги одежды. Я не знал, как сделать покупку, поэтому попросил человека на стойке регистрации составить наряды. Она купила их в местных магазинах, которые всё ещё были открыты, и забрала их для меня.

Марион улыбнулась.

– Что ж… вы оба хорошо справились.

Развернувшись к шкафу, она стянула через голову кофту с длинным рукавом, потом стащила с пушистой вешалки зелёный свитер, натянула его через голову и поправила, как только продела руки в рукава. Свитер облегал её талию и бёдра, и даже будучи весьма тонким, оказался очень тёплым.

Схватив ботинки со дна шкафа, она принесла их к дивану. Меньше чем через минуту, она уже застёгивала их на икрах поверх шерстяных носков, которые он купил ей.

Она топнула пятками, чтобы убедиться, что всё хорошо сидит, и встала на ноги.

Как и в случае с джинсами и остальным, всё подошло идеально.

– Здесь ещё есть серьги, – сказал Тюр, указывая на барную стойку. – И подвеска. Я не знаю, поможет ли это нам выглядеть немного более официально.

Марион улыбнулась и подошла к нему.

Обхватив его сзади руками, она обняла его.

Он мгновенно замер, когда она сделала это. Через зеркало над кухонной стойкой она увидела, как он закрыл глаза. Потом он поцеловал её руки, обняв её одной рукой в ответ.

– Хочешь кофе? – спросил он её.

Подумав, она покачала головой.

– Я уже проснулась.

– Ты голодна?

Марион посмотрела на целый ряд десертов, которые до сих пор стояли на барной стойке, оставшись от того абсурдного количества еды, которую она заказала ранее. Мысль о том, чтобы получить дозу кофеина или сахара, вызывала у неё лёгкую тошноту.

– Нам нужно идти, – вместо этого сказала она ему.

Выдохнув, Тюр кивнул.

– Да. Да, нужно.

Она услышала сожаление в его голосе.

Пытаясь не читать в этом ни хорошего, ни плохого подтекста, Марион отпустила его и подошла к другой стороне бара. Она увидела, что на гранитной столешнице были разложены серебряные серьги-кольца, серебряная подвеска из чёрного камня со странным символом и серебряные часы, на циферблате которых как будто были бриллианты.

Всё выглядело простым, красиво изготовленным и дорогим.

Она хотела спросить, где, чёрт возьми, он взял деньги на всё это, не говоря уже о двухкомнатном номере, вероятно, в пятизвёздочном отеле рядом с Национальной аллеей, но решила, что сейчас не время.

Это чувство только усилилось, когда Тюр встал со своего барного стула, поднял кожаную сумку, лежавшую у его ног, и повесил её на плечо.

Марион продолжала смотреть на него, пока надевала серьги, часы и подвеску с чёрным камнем, отмечая серьёзное выражение его лица, пока он выливал остатки кофе в раковину и оставлял пустую чашку на дне.

Марион вернулась к шкафу, вытащила длинное шерстяное пальто, просунула руки в рукава и натянула его на плечи, застегнув спереди. Оно было чёрным, красивого кроя и опять-таки идеально подходило ей. Завернувшись в слой плотной шерсти, она почувствовала себя так, словно закуталась сразу в четыре одеяла.