Текст книги "Чёрное солнце (ЛП)"

Автор книги: Дж. С. Андрижески

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Глава 11
Драконьи сны

– Прекрати! – закричал Ник. Его голос прозвучал надломлено, хрипло. – Бл*дь, да прекрати же! Оставь его в покое! Оставь его в покое нахер!

Он больше не мог это терпеть.

Он не мог просто сидеть там и смотреть. Он не мог сидеть и не смотреть. Бл*дь, он не мог ничего сделать, но в то же время не мог ничего не делать.

Хотелось бы ему просто отключиться.

Хотелось бы ему закрыть глаза, прислониться головой к каменной стене, и чтобы все это просто ушло. Хотелось бы ему убедить себя, что все это нереально.

Однако это реально.

Он чувствовал запах пота. Он чувствовал запах крови.

Охранник поднял взгляд и обернулся, занеся ногу для очередного пинка. Он остановился на середине движения, подняв ногу под углом – и тот факт, что он остановился из-за слов Ника, шокировал Ника так сильно, что он умолк, уставившись на этого мужчину.

Охранник лишь смотрел на него, не моргая.

Его глаза и лицо несли в себе такое же пустое выражение, как и у всех остальных охранников – такое же пустое выражение, с которым он смотрел на всех, включая мужчину, которого собирался пнуть. Его зрачки сделались маленькими, как булавочные головки в темной синеве радужек.

Он пристально смотрел, и его выражение оставалось вялым, лишённым чувств, лишённым даже мыслей.

– Зачем? – рявкнул Ник. – Зачем? Просто прекрати. Оставь его нахер в покое!

Внизу захрипел Джем, привалившийся к грубой каменной стене. Его запястья были прикованы кандалами к камню по обе стороны от его головы.

Видящий был голым, как и все они. Вдобавок к закованным и обездвиженным запястьям, его лодыжки тоже сковали вместе; он не мог даже защититься.

Из его рта сочилась кровь. Лицо покрывали синяки.

Глаза видящего остекленели, но не из-за той же херни, которая происходила со всеми охранниками в этом извращённом месте. Ник, Декс, Ковбой и Сомчай все видели шприц. Они знали, что Джема накачали наркотиками – вероятно, чтобы не дать ему воспользоваться экстрасенсорными способностями, потому что эти чокнутые засранцы-нацисты не накачивали наркотиками никого из людей. С самого начала, ещё в джунглях, они нацелились на зеленоглазого видящего.

Мику они тоже вырубили.

При этой мысли Ник вздрогнул, прикрыв глаза и стиснув зубы.

Он не мог думать о Мике.

Он не мог вынести ни единой мысли о женщинах, которые пришли с ними сюда. Они не видели их с тех пор, как покинули джунгли.

Их увели куда-то в другое место.

Ник не хотел думать о том, что с ними могли делать.

Он не хотел думать об Энджел и о том, что могло происходить с ней.

– Ты его убьёшь, – хрипло произнёс Ник. – Ты нахер убьёшь его. Ты действительно этого не понимаешь? Или тебе просто посрать?

Охранник так и таращился на него, тот по-детски пустой взгляд не уходил с его лица.

Теперь все они напоминали Нику детей.

Жестоких, глупых детей, которые бездумно причиняли вред, не осознавая этого.

Все, за исключением некоторых.

Лидеры не вели себя как дети, в отличие от охранников. Так вели себя люди, которые приносили им еду и кормили каждый день. Некоторые типа-медики, которых они привели сюда, чтобы осмотреть их раны и проверить физическое самочувствие, тоже вели себя так.

Ник с трудом воспринимал их как полноценных людей.

– Да что, бл*дь, с вами не так? – взорвался он. – Вы вообще знаете, зачем вы это делаете? Или вы просто тупые бл*дские животные? Вы просто дебилы, слишком тупые, чтобы понимать, что вы ломаете что-то хорошее… безо всякой причины?

Охранник опустил ногу на каменный пол.

Он медленно повернулся, все ещё пристально глядя на Ника.

Ник уставился на него в ответ, тяжело дыша и чувствуя, как злость курсирует по его венам.

Охранник медленно сдвинулся с места, отходя от Джема.

Он начал пересекать круглую пещеру.

Подойдя прямо к Нику, который был прикован в такой же позе, что и Джем, охранник остановился всего в нескольких футах от него. Он обошёл ноги Ника, чтобы подойти к нему поближе.

Его колени согнулись.

Затем он стал смотреть Нику прямо в лицо, всматриваясь этим пустым, животным взглядом ему в глаза. Он смотрел на Ника так, словно впервые заметил его существование – а может, только что заметил, что он жив и является разумным существом.

Ник нахмурился, глядя в эти мёртвые глаза.

Он чувствовал, что Декс, Сомчай и Ковбой тоже наблюдают.

Он буквально чувствовал, как они задержали дыхание. Он чувствовал их напряжение, пока они смотрели и ждали, что сделает охранник. Они не отводили глаз от них обоих, оставаясь прикованными в идентичных позах у той же каменной стены.

– Ты верующий, брат? – спросил охранник, все ещё глядя Нику в лицо.

Взгляд и внимание Ника вернулись к светловолосому мужчине.

Он посмотрел на крохотные зрачки. Он всматривался в эти пустые, темно-синие глаза, пытаясь найти в них что-нибудь, хоть что-нибудь, до чего он мог достучаться и установить какую-то связь.

– Верующий во что? – спросил Ник грубовато.

Его невольно нервировал этот пустой, как будто детский взгляд.

– В отца. Создателя, – охранник смотрел на него, не моргая. – Он должен освободить нас. Он должен оживить гору… принести сюда рай.

– Вот как? – переспросил Ник. – Звучит здорово. Так почему бы тебе не пойти и не помолиться ему? Попроси его принести сюда рай побыстрее…

Но пустоглазый мальчик-мужчина, казалось, не слышал его.

Он перебил Ника так, словно тот ничего и не говорил.

– Мангаан. Он – лицо бога здесь. Он освободит нас.

Ник нахмурился.

– Мангаан, – он мельком взглянул на Ковбоя, затем на Декса, затем уставился обратно в эти темно-синие глаза. – Кто тебе это сказал? Ваш лидер? Парень с красными шортами и металлической головой дракона?

– Да, – оживлённо закивал охранник. – Да.

Ник нахмурился, всматриваясь в эти пустые глаза.

– Прекрати причинять боль нашему другу, – сказал он. – От этого ваш рай быстрее не наступит. И Мангаан не придёт. Он – наш друг, и вы и так накачали его наркотиками. Прекрати причинять ему боль, бл*дь… пожалуйста. Мы сделаем все возможное, чтобы вам помочь, если…

– Мы должны спасти его душу, – сказал охранник.

Он моргнул, глядя в лицо Ника. Судя по его голосу, выражению лица, мужчина не ощущал ни чувства вины, ни радости, ни жажды мести. Если уж на то пошло, он казался спокойным, умиротворённым.

– Он нечист, – добавил охранник тем же тихим голосом. – Наказание помогает нечистым. Мы помогаем ему очиститься. Боль помогает в таких случаях.

– Дерьмо собачье, – рявкнул Ник. – Дерьмо это все. Ты ведь это понимаешь, верно?

– Нет, – мужчина, казалось, не оскорбился и ничуть не заинтересовался словами Ника. – Нет. Это правда. Он нечистый. Боль и кровь смоют грехи его рождения. Они помогут ему перейти к более высокому рождению в следующей жизни.

Понизив голос, он наклонился ближе, поднеся губы к самому уху Ника. Его близость заставила Ника поморщиться и отпрянуть, но мужчина опять-таки, похоже, не заметил.

– Он частично демон, – пробормотал он. – Он – пара демона. Посмотри на их члены… видно же. Там виден рог демона.

Ник отвёл голову подальше от мужчины, хмурясь.

– Нет, – рявкнул он. – Никакой он не демон, бл*дь. Он всего лишь человек. Ну странный у него член, что с того? Оставь его нахер в покое.

– Ты увидишь, брат, – сказал мужчина, задумчиво кивая. – Ты увидишь.

Он проворно поднялся на ноги.

Ник уставился на него, наблюдая, как мужчина спокойно идёт обратно к Джему.

– Нет! – заорал Ник со злостью в голосе. – Прекрати!

В этот раз охранник даже не обернулся.

Он добрался до прикованного к стене Джема и остановился, положив руки на бедра. Он задумчиво посмотрел на Джема, словно размышляя над арт-проектом, над которым он работал, но его вдруг прервали до завершения. Он один раз обошёл его по кругу, пока Ник натягивал свои цепи, тяжело дыша и слыша лихорадочное биение собственного сердца.

– Прекрати! – рявкнул он. – Прекрати, бл*дь!

Его горло сдавило, когда охранник расположился прямо перед видящим, который все ещё дышал слишком тяжело и смотрел полузакрытыми глазами в земляной пол.

Замахнувшись, охранник пнул видящего в живот, заставив того застонать.

Джем согнулся, насколько ему позволяли цепи, и его тяжёлые вздохи превратились в хрипы. Когда охранник ещё раз пнул его, Ник снова принялся орать.

В этот раз Ковбой тоже стал кричать… и Декс тоже, когда охранник не остановился.

Никакие их слова не приносили результата.

Все их слова ни хера не делали.

Охранник с пустым лицом, казалось, вообще их не слышал.

Ник мог лишь смотреть, вздрагивая от каждого пинка, а затем и от каждого удара, когда охранник переключился на кулаки. Он не позволял себе отвернуться.

Он не мог позволить себе отвернуться.

***

Нику снились драконы.

Огонь терзал его сны. Огонь и кровь.

Ночь и звезды.

Водовороты чёрного и кроваво-красного света.

Вихри темных облаков, круживших в бескрайней ночи – неумолимые, манившие его.

Ник не из тех, кому снились сны.

Он никогда не запоминал сновидения, даже в детстве.

Ему всегда казались странными те детальные истории и образы, которые, по словам других людей, приходили к ним во сне. Все вокруг – его бывшие девушки, Мири, Энджел, Глен из Северного участка в Сан-Франциско, его мать и сестры, друзья в армии, приятели по спортзалу и боевым искусствам – все они время от времени рассказывали ему сны, которые показались им очень странными, или же они просто не могли выбросить эти образы из головы.

Даже Блэк как-то раз поделился с ним странным и тревожным сном, в котором он голый ел живую морскую свинью[8]8
  В этом месте я советую вам открыть гугл, вбить туда «морская свинья» и посмотреть картинки. Потому что это не одно и то же, что морская свинка (прим. пер.)


[Закрыть] и раскрашивал себя её кровью.

У Ника никогда не было историй о снах, которыми можно поделиться.

Несколько раз он просыпался от тревожных снов.

Вернувшись из Афганистана, он некоторое время страдал от посттравматических снов. Однако они приходили без сюжета, без образов, лиц или даже воспоминаний. Он просыпался в панике, искал свой пистолет, будучи уверенным, что кто-то находится в его доме, даже в его спальне.

Но если бы кто-нибудь спросил, Ник не сумел бы сказать, кем был этот кто-то.

Он не сумел бы рассказать им ничего из того, что происходило в его голове до пробуждения. Он не сумел бы объяснить, что его напугало или почему.

Он просыпался с адреналином, бешено бьющимся сердцем, тяжестью в груди, затруднённым дыханием, весь покрывался потом. Он просыпался и ощущал страх.

Безымянный, безликий страх, не имеющий источника.

Он никогда не просыпался даже с беглым проблеском воспоминаний о сне.

Мири дразнила его на этот счёт, когда он однажды за бутылкой текилы сознался ей в своей нехватке снов. Она сказала, что его подсознание даже не потрудилось придумать метафору.

Он постарался не обижаться на эти слова.

И все же какая-то часть него решила, будто Мири считает, что ему недостаёт воображения, не говоря уж о поэтичности. Он хорошо представлял себе, как она его воспринимала – как копа, как мужчину, как друга. Она видела в нем практичного и приземлённого парня, в духе «только факты, мэм». Она видела в нем сторонника буквального понимания, который мало приукрашивал или вообще не приукрашивал реальность, не видел мир через призму рассказчика историй.

Нельзя сказать, что она ошибалась.

Может, поэтому это немного задевало за живое.

Ник воспринял это так, будто она считала его простым парнем, которому не хватало глубины.

Ник знал, что большинство людей именно так воспринимало мужчин вроде него.

Некоторым нравились «простые» парни, которые не выискивали подтекста. Парни, с которыми можно попить пивка, поговорить о работе, машинах, мотоциклах или спорте, или просто молча посидеть, потягивая пиво и глядя в никуда.

Однако многим людям нравились многослойные личности.

Вот Блэк был многослойным.

У этого парня имелась масса слоёв и достаточно травм и странных семейных историй, чтобы заинтриговать Мири с её сердцем и разумом психолога. Неудивительно, что она считала этого видящего намного более интересным, чем Ник, даже если не считать их экстрасенсорной связи.

Ник был мистером Надёжность.

Ник был парнем, на которого она могла рассчитывать, к которому приходила за советом, на чьём плече она плакала, когда парень вроде Блэка разбивал ей сердце. Но он не был парнем, в которого она могла бы когда-нибудь влюбиться.

Очевидно, Кико чувствовала то же самое.

Серьёзно, это не должно его удивлять.

Кико работала на Блэка годами. Она привыкла к странностям. Она привыкла к драме, эксцентричности, опасности и сюрпризам. Все, что до этого не дотягивало, казалось ей скучным и слишком предсказуемым, чтобы по-настоящему привлечь внимание её разума или чувств. Ник знал, что она имела в виду, когда говорила, что он напоминает ей её брата.

Он также знал, что это не комплимент.

Хуже всего то, что он это понимал.

Он говорил себе не принимать это близко к сердцу. Он говорил себе, что быть для Кико семьёй, как и для Мири – это ещё не значит, что они считают его поверхностной, скучной, плоской личностью.

Однако он знал правду.

Он даже видел то, что видели они, и не совсем мог с этим спорить.

Ник видел, что в сравнении с кем-то вроде Блэка или Джема он был крайне обычным. Он не мог отрицать это так, чтобы не врать самому себе. В конце концов, его желания до сих пор были не такими уж мудрёными. Даже его мечты основывались на довольно скучных, предсказуемых, человеческих вещах.

Ник хотел завести семью.

Он хотел дом, детей, поездки на пляж, в отпуск – обычную жизнь.

Так что да, он понимал.

Не сказать, чтобы ему это нравилось, но он понимал.

Но здесь, внизу, в темноте этой сырой пещеры у него было слишком много времени, чтобы думать об этом. У него было слишком много времени, чтобы обвинить во всем себя, разобрать каждое воспоминание, прокрутить в голове сцены между ним и Мири, между ним и Кико.

Может, поэтому и пришли сны про драконов.

Может, его разум старался помочь ему, дать какую-то тему для размышления, на которой можно зациклиться и анализировать.

На несколько мгновений это сработало.

Ник прислонялся к каменной стене, дыша медленнее, но немного глубже – в основном от влажности в сырой пещере. Он закрыл глаза. Свет не горел, так что не имело значения, открыты его глаза или закрыты. В любом случае, разницы почти не было.

Пахло потом. Пахло кровью, мочой, дерьмом и человеческой плотью.

Пахло той пещерой, в которой Ник как-то раз побывал в Гондурасе.

Пахло кошмарами, которых он не помнил.

Им не разрешалось разговаривать друг с другом.

А значит, когда они были здесь одни, им не разрешалось говорить.

Из-за этого тишина нарушалась лишь их дыханием. Тишина нарушалась лишь случайным жужжанием насекомых, когда те подбирались слишком близко к его ушам, капанию воды где-то снаружи в коридоре, шороху чего-то вроде крыс или очень больших тараканов, которые бродили ножками и усиками по полу пещеры.

Пот катился по его лицу, шее, груди, спине.

Он склонил голову, закрыв глаза и глядя во тьму своего разума.

Крылья расправились, захлопав в той темноте.

Он увидел там глаза и задрожал, вспомнив их из своего сна. Они были хрустальными и кровавыми, как глаза вампира, и смотрели на него из тьмы. Он чувствовал, как они смотрят на него, как прицениваются к нему. Он видел, как с их губ течёт кровь, струясь по бледным шеям, и задрожал, ощущая тошноту, но в то же время не мог отвернуться, словно зачарованный.

Он даже начинал гадать, не одурманили ли они его, как Джема.

Раньше, закрывая глаза, он никогда не видел таких живых образов. Он никогда не мог так ярко вспомнить книги, фильмы, музыку. Он даже в реальной жизни никогда не видел таких ярких образов.

Картины, которые рисовал его разум, происходили не из реального мира.

Они не принадлежали ни одному миру, о котором Ник знал до сих пор.

Они были взрывами цвета, чувства, звука.

В его снах запахи изменялись.

Он чувствовал запах огня, холода, влажности. Он чувствовал, как пахнет цвет, металлы и земля.

Он смотрел на трещину в коре земли, освещающую её жизнь кровью.

Жар полыхнул на него, обдавая запахом меди и стали.

Огненные ящерицы плыли сквозь этот расплавленный камень, шипя и извиваясь в раскалённой красной и белой лаве. Они шевелили хвостами, сновали в расплавленной реке, в их глубоких черных глазках отражался огонь, отражались черные стены пещеры над головой.

Над ними их отец, дракон, хлопал крыльями.

Он смотрел сверху вниз в ту трещину в земле, наблюдая за ними. Бирюзовые и золотые, зелёные и пурпурные чешуйки дракона мерцали, змеевидный хвост бил по ночному небу, усыпанному звёздами. Его крылья раскрылись шире, забили сильнее, баламутя воздух…

Внизу, под тьмой, бурлила неугомонная, медленно вращающаяся воронка.

В ней не было света. В ней был весь свет.

Она поглощала все, словно чёрная дыра.

Ник чувствовал там мощь. Он чувствовал её, при этом вовсе не осознавая.

Но Ник все равно смотрел, как все это происходит вокруг него. Он не мог отвернуться, зачарованный образами, чувствами, запахами, шепотками присутствия и эмоций. Он сидел там один, на влажном камне – одинокий свидетель кроваво-кристальных глаз в темноте, дракона, ящериц, разреза в Земле.

Он видел и чувствовал так много, но ничего из этого не понимал.

Он был здесь всего лишь туристом.

Он гадал, не сама ли гора принесла ему эти сны.

Он гадал, не подмешали ли они чего-то в еду, или тишина делала что-то с его разумом – тишина, темнота, жар внутри пещеры.

Когда он открыл глаза, тишина вернулась.

Вот только это была уже не тишина.

Ник ощущал вокруг себя жизнь, хрупкую, но безошибочно узнаваемую. Он слышал капание воды, жужжание мух, биение сердце и тяжелое дыхание лёгких его друзей, их сглатывание, когда они испытывали жажду, грусть или раздражение. Он слышал их жалобные звуки, когда они задрёмывали и спали, возможно, видя те же сны, что приходили к нему. Возможно, видя своих любимых. Возможно, видя другие тюрьмы, в которых они побывали, другие плохие вещи, которые с ними случались.

Ник, возможно, чувствовал, что они стали ему ближе всех остальных.

Он чувствовал, что они близки ему – и в то же время он осознавал, что каждый обитал в своём замкнутом мирке, в своём облаке снов, воспоминаний, мыслей, моментов времени.

Он закрыл глаза.

Дракон парил в ночном небе, хлопая крыльями.

Он видел его с золотыми глазами.

Те золотые глаза пристально смотрели на него, оставаясь неподвижными вопреки медленному, ровному биению крыльев, извивавшемуся и бьющему хвосту, молчанию вращавшейся воронки тьмы.

Позади него сияло чёрное солнце, но Ник опять-таки не знал, что это значит.

Затмение? Конец света?

Что бы это ни значило, он знал – дракон понимает.

Дракон парил вверху – создатель, зачинатель всех начал.

Зачинатель конца.

Каким-то образом, глядя в эти глаза, Ник знал, что он скоро умрёт.

Он знал, но не знал. Как и сны, как и нереальность этого пространства, как и движение стен под ним и вокруг него, когда он закрывал глаза – глядя в эту бездну, Ник мог признаться себе, что это ощущалось реальным. Эта смерть ощущалась реальной.

«Скоро», конечно, можно понимать субъективно, заметил его разум.

Может, это для бога «скоро». Может, это «скоро» в историческом смысле, где жизнь одного человека – всего лишь мгновение, даже если он дожил до сотни лет. Может, его смерть придёт через час. Может, она придёт через месяц, через год или пятьдесят лет.

Может, она наступит после следующего вздоха… или того, что последует за ним.

Что бы это «скоро» ни означало, Ник умрёт.

Может, не здесь, может, не в этом месте…

Но скоро.

Осознавая эту правду самой своей сутью, Ник знал кое-что ещё.

Когда это случится – когда он умрёт – это не станет концом.

Это станет новым началом.

Глава 12
Квентин Рейн Блэк

Еда изменила ситуацию.

Словно в глубинах света Блэка какая-то сигнальная лампа осветила пекло. Темные пространства под ним расширились, окутывая нас – окутывая весь дом. Я буквально своими физическими глазами видела, как свет изменяется вскоре после ухода остальных.

Я также чувствовала себя иначе, даже если не считать всего этого.

Мой разум был не совсем ясным, но я осознавала, что он сделался более оживлённым, в большей мере изучал то, что происходило между нами, изучал это непостижимое пространство, наблюдал за изменениями его лица и через мои глаза, и через то, как его черты изменялись как будто сами по себе.

Изменились его глаза, угол его скул, губ, мышц, костей, и самое главное, его свет, который казался чуточку иным всякий раз, когда я на него смотрела.

Я осознала, что у меня вновь появлялись вопросы.

Я не знала, насколько важны ответы на эти вопросы в общей схеме происходящего, но тогда они казались животрепещущими. Некоторые вещи мне хотелось знать уже давным-давно, может, со дня нашей встречи.

Некоторые ответы меня удивляли.

– Почему такое имя? – спросила я у него. Мы лежали на полу гостиной в окружении полупустых контейнеров с едой. – Почему Квентин Блэк? Почему Квентин Рейн Блэк? Откуда взялось это имя?

Он лежал рядом со мной на спине, подложив одну руку под голову на ковре.

Подумав над моим вопросом, он улыбнулся, глядя в потолок.

Я гадала, что он видел там.

Я в основном видела звезды, ту бескрайнюю ширь тьмы и света.

– Теперь ты увидишь в этом больше смысла, – сказал он ворчливо. – В этом пространстве, – он жестом показал на потолок так, словно смотрел на него через меня и видел то, что вижу я. – Блэк, чёрный… ну, это очевидно. Квентин = Квантум. Эта штука всегда казалась мне такой, почти молекулярной. Как квази-физическое качество, формирующее его суть. Жизнь. Материя. Оно перестраивает материю.

Я кивнула.

До тех пор я не осознавала, что понимаю его ответ вопреки всем пробелам в словах – наверное, потому что хотя бы часть я чувствовала от самого Блэка.

– Ты назвался в честь этого места, – сказала я, потому что мой разум все ещё хотел прояснить. – Этого пространства, которое ты прячешь ото всех… ты назвал себя в его честь.

Блэк повернул голову, глядя на меня.

Его золотые глаза светились, делаясь ярче от внутреннего света.

Казалось, они становились ярче каждые несколько минут.

– А что насчёт Рейн? – спросила я, всматриваясь в его глаза.

Блэк улыбнулся, так же пристально изучая моё лицо и глаза.

– Я решил, что мне стоит обзавестись вторым именем.

– Но почему именно таким? – спросила я. – Ты его где-то услышал?

Он все ещё всматривался в мои глаза с каким-то зачарованным свечением во взгляде.

– Gaos, ты прекрасна, Мири. Твои чёртовы глаза… – он умолк, не закончив мысль. Боль дрожью прокатилась по его свету, вызывая такую же дрожь в его теле, но Блэк продолжал всматриваться в моё лицо. Его взгляд пробежался по моему телу лишь для того, чтобы вернуться к моим глазам.

Затем он, кажется, расслышал мой вопрос.

– На Старой Земле я как-то раз встретил видящего по имени Рейн, – сказал он. – Это было имя видящего, так что оно писалось по-другому. Р-и-а-н-а-й-н, думаю. Что-то такое. Но я нашёл похожее человеческое имя.

– Он был твоим другом? – поинтересовалась я, все ещё глядя на него.

Блэк улыбнулся, тихо щёлкнув языком.

– Нет. Не совсем, – он источал веселье, смешанное с лёгким шепотком смущения. – Он был первым разведчиком, которого я встретил в своей жизни. Он был крутым. Я хотел стать таким, как он.

Я издала удивлённый смешок, повернувшись на бок и подперев подбородок рукой.

– Правда?

– Правда. Хочешь его увидеть?

– Да! – я рассмеялась, обняв его рукой за грудь и подобравшись поближе. – Да. Покажи мне Рианайна-крутышку!

В моем сознании возник образ.

Огромный видящий, который был даже выше, чем Блэк сейчас, стоял возле забора из рабицы. Его темно-красные глаза сосредоточились на моем лице. Я осознала, что он так напряжённо смотрит на самого Блэка, и скорее всего, Блэк тогда был очень маленьким, учитывая то, как низко большой видящий опустил взгляд, чтобы посмотреть Блэку в глаза. Этот пристальный взгляд буквально пугал, но он не был враждебным.

Скорее заинтересованным, даже любопытствующим, пусть и в какой-то хищной манере.

Он был одет в странную броню, какую я видела только в воспоминаниях Блэка о Старой Земле, тёмную одежду и носил при себе патронташ боеприпасов, напоминавших маленькие гранаты. Многофункциональные очки сидели у него на макушке, поднятые с глаз.

Гигантская винтовка висела у него на ремне, пересекавшем плечо и грудь.

Он смотрел на Блэка так, словно мерил его взглядом.

Когда Блэк не опустил глаза, видящий улыбнулся и фыркнул.

– Как тебя зовут, маленький брат? – спросил он, поправляя оружие на своём мощном плече. – У тебя есть имя?

Молодой Блэк постарался что-нибудь сказать. Я ощущала смесь его ужасного смущения в смеси с восхищённым неверием, что такой видящий заметил его и тем более обратился к нему напрямую.

– Кирев, – выдавил он, стараясь смочить рот слюной.

Видящий один раз кивнул.

Взгляд его темно-красных глаз поднялся выше, осматривая остальную часть двора – места, которое я узнала по другим воспоминаниям Блэка. Губы видящего скривились при виде утоптанной земли, деревянных навесов вдали, где дети сбивались в кучу для сна и во время дождя.

Он посмотрел на юных видящих, хмурясь.

– Вы будете здесь не вечно, – сказал ему видящий, глядя на Блэка. – Оставайся в живых, – добавил видящий, показав на него пальцем. – Что бы тебе ни пришлось сделать. Выживай, мать твою. Обещаю. Ситуация улучшится.

Я ощущала в Блэке противоречие, восхищение, очередную волну неверия в то, что этот видящий разговаривает с ним.

Темно-красные глаза видящего встретились с ним взглядом.

– Выживай, мать твою, – сурово повторил он. – Ты умеешь выживать. Я вижу это в тебе. Не теряй это качество. Делай то, что придётся, но никогда не теряй это качество. Понял? Нах*й старейшин и все их дерьмо в духе мир-любовь-без-жестокости. Пох*й мне, что тебе наговорили твои родители. Выживай. Ты меня понял? Любой ценой.

Блэк кивнул видящему, все ещё проглотив язык.

С другой части поля донёсся громкий свист.

Находясь в проходе между двумя отгороженными рабицей загонами для молодых порабощённых видящих, здоровяк Рианайн повернул голову к источнику звука.

Поправив ремень оружия, он в последний раз посмотрел на Блэка.

– Береги себя, малыш, – сказал он. – Ты выберешься отсюда. Просто не сдавайся, – склонив голову, он добавил: – А когда это произойдёт, когда ты выберешься отсюда, найди меня, если захочешь получить работу, ладно? Зовут Рианайн. Рианайн из клана Апшехт. Ты можешь это запомнить?

И снова Блэк отупело кивнул.

И снова его затопило восхищение.

– Ладно, маленький брат, – большой видящий дружелюбно улыбнулся ему. – Помни, что я тебе сказал. Найди меня, хорошо? Я дам тебе хорошую работу. Ты об этом не пожалеешь.

Блэк кивнул в третий раз.

Похоже, он все ещё не мог заставить свой язык работать.

Он смотрел, как большой видящий выпрямляется в полный рост, затем уходит, держа на мускулистом плече массивную винтовку и шагая грациозно, как хищный кот.

Подойдя к забору, чтобы иметь возможность и дальше наблюдать за ним, Блэк стиснул сетку рабицы обеими ручками.

Эти ручки выглядели такими маленькими, что мой свет и грудь прострелило болью.

Грязные ручки с длинными пальцами, почерневшими ногтями, порезами и заживавшими синяками.

Я смотрела на этого маленького Блэка, чувствуя, как громко колотится сердце в его груди, как его свет искрит от восхищения, пока тот видящий, Рианайн шёл по коридору из рабицы. Большой разведчик в итоге свернул налево, дойдя до конца коридора и все ещё шагая небрежно. Он исчез в бетонном здании по другую сторону заборов с колючей проволокой и трёх электрических ворот.

Блэк стоял там, стискивая забор маленькими ручками, загоревшими на солнце, покрытыми грязью, порезами и синяками от двора.

Он стоял там ещё долгое время после того, как Рианайн ушёл.

***

Я стиснула его руки.

Хватая ртом воздух и чувствуя, что сердце готово взорваться в груди, я посмотрела на него сквозь жидкую черноту, которая нас окружала. Такое чувство, будто я падала сквозь пол мира.

Я видела огненную ящерицу, свернувшуюся в этом пространстве.

Она плыла вокруг меня – сквозь реки лавы, протекавшие в ядре Земли, сквозь самые глубокие, самые тёмные глубины океана, где вода текла реками своих черных потоков, которые несли гигантских млекопитающих под волнами.

Ящерица исказилась, превращаясь в татуировку Блэка.

Её бархатные крылья бились вокруг меня ураганом ветра и света, испуская тот его сумасшедший жар, плавя мою кожу, плоть, кости.

Я чувствовала, что Блэк тоже отправляется в это пространство, утягивая меня глубже с собой.

Его зрачки поглотили весь цвет радужек.

Изумление отразилось на его лице.

Что-то в этом выражении заставило меня ещё крепче стиснуть его.

Боль рябью прокатилась по моей груди, отдаваясь большим количеством чувств, чем я могла вместить в себя.

Я гадала, где я вообще нахожусь.

Я поражалась, что я, похоже, не прочь быть поглощённой им, потеряться в этом «Чёрном Квантуме», как он его называл – он ощущался таким органично похожим на Блэка, что он отразил его даже в своём имени. Все это время это находилось у меня под носом, на самом видном месте, не столько шёпот, сколько крик. Он объявил свой самый главный секрет в комнате, полной свидетелей, зная, что никто не услышит и не поймёт, даже если он повесит себе на шею табличку.

– Ты здесь, Мири… ты здесь…

Он бормотал это, целуя мою шею, лицо, прижимаясь ко мне всем телом, затопляя мой свет этим своим жаром, похожим на пекло.

– Gaos… ты полностью и безгранично здесь, – Блэк прижался ко мне лицом, издавая низкий звук. – Если я поглощаю тебя, то ты первая поглотила меня…

Я чувствовала, что он мне показывал, изумлённо наблюдала, как он вытаскивал моё присутствие из плотного поля света, окутывавшего нас обоих, окутывавшего весь дом.

Как только я увидела то, что он хотел мне показать, что он вытягивал из экстрасенсорного… Барьерного пространства… я могла лишь таращиться на это сквозь его глаза. Вид меня самой в этом пространстве шокировал меня намного сильнее, чем вид Блэка. Видя себя одну, отдельно от него, видя, насколько резонирующими и совместимыми, и все же разными были наши отпечатки, я поразилась ещё сильнее.

В обоих отпечатках я чувствовала океан.

Его океан и мой, один лунный свет и звезды, разные опасности и глубины.

Я чувствовала неподвижность своего океана, неподвижность древних звёзд, сиявших в черных струях ночи. Я слышала там музыку. Эта музыка была такой красивой, такой знакомой, такой совершенно и полностью знакомой, что на глаза навернулись слезы.

Я увидела в своём сознании мою маму, поющую для меня в этом пространстве.

Я видела своего отца, стоявшего за ней и смотревшего на меня – с изумлением смотревшего на все эти звезды. Я чувствовала его изумление из-за того, что я вообще существовала на свете. В своём сознании я видела, как катились слезы по его щекам, когда он прижимал меня к груди. Я чувствовала в нем такую сильную любовь, что не могла вместить её в себе.