355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дж. С. Андрижески » Шулер (ЛП) » Текст книги (страница 5)
Шулер (ЛП)
  • Текст добавлен: 3 декабря 2018, 05:00

Текст книги "Шулер (ЛП)"


Автор книги: Дж. С. Андрижески



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)

Глава 6
 Териан

Труп мужчины, умершего в двадцать с небольшим, с художественной точностью был разложен на столе из нержавеющей стали.

Прозрачные трубки торчали из его горла, из вен на руках, ногах, животе. К нему дополнительно приспособили несколько комплектов электродов, помеченных разными цветами и отмечавших участки его обнажённой кожи, а также надели на голову компьютеризированный обруч, плюс поставили более обыденную капельницу с солевым раствором. Органический обруч на голове с его мягкой, похожей на кожу текстурой ритмично мигал; это был единственный свет, который исходил не от одного из четырёх мониторов, которые полностью занимали стены костяно-белой комнаты.

Техник корректировал настройки на передвижной консоли рядом со стальным столом, используя стандартный интерфейс и клавиатуру, которая проецировала информацию и результаты на стены с органическим покрытием. Жидкость, курсировавшая по прозрачным трубкам, исчезала в той же стене, слегка изменяя цвет после каждой поправки, которую вносил техник. Как только жидкость стабилизировалась, электроды на голове трупа мигнули темно-синим, сигнализируя, что завершился ещё один этап органического окончания передачи.

Подёрнутые дымкой зрачки слепо уставились в потолок, радужки и белки были одинакового молочно-серого цвета. Пока трубки несли генетический вирус к их носителю, радужки сменили цвет на прозрачно-жёлтый, цвет нарциссов. Или крепкой мочи, подумал техник.

Со временем этот жёлтый начал становиться ярче.

Кожа тоже выглядела другой, не совсем налившись жизнью, пока что нет, но все равно каким-то образом казавшись менее мёртвой.

Это заняло двенадцать часов.

Ушло бы ещё больше времени, но тело было предварительно подготовлено.

День первый настал и прошёл.

Начальница техника пришла в комнату через несколько часов после первых настоящих изменений в признаках живости тела. Пожилая женщина-учёный проверила показания на мониторе, внося дополнительные небольшие поправки, затем наградила младшего техника сдержанным кивком ободрения. Он наблюдал за каждым её движением с нескрываемым напряжением.

Она славилась тем, что не терпела ошибок.

– Теперь, – сказала она, один раз кивнув в последний раз. В её голосе звучал лёгкий немецкий акцент. – Теперь мы ждём.


***

Териан лежал совершенно неподвижно.

Единственный намёк на жизнь в его новом теле жил в неуловимой попытке сфокусировать взгляд.

Новые глаза – для него, по крайней мере, новые – они смотрели с чужеродных черт незнакомого лица. Он пока не рассмотрел себя хорошенько, но и то, и другое теперь принадлежало ему – по крайней мере, пока он не умудрился угробить и это средство передвижения.

Он посмотрел в ровный мёртвый потолок, жалея, что не подумал и не приказал им поместить туда монитор. Приглушенных проблесков органики на периферии его зрения было недостаточно, чтобы его отвлечь.

Ему хватало тем для размышления, но ни одна из них не была особенно радостной.

Он все равно мало что мог поделать, пока не вернул себе подвижность. И все же основные моменты последних двадцати четырёх часов медленно просачивались в сознание.

Период адаптации всегда ждал его по ту сторону одной из его маленьких «смертей». К этому времени он должен был уже привыкнуть, но сама природа перемен делала невозможным привыкание к этому процессу. Чтобы облегчить своё смятение, Териан внедрил в процесс передачи программу, которая напоминала ему об этом ещё до того, как полностью вернуть его в сознание. Однако дезориентация не прекращалась полностью, пока процесс не был завершён.

Он ненавидел тишину.

Ему не нравилась пустота, которая лежала между состояниями активного сознания. Хоть каждая смерть по-прежнему отличалась от предыдущей, все случаи обладали определённым сходством в физических ощущениях и обыденных формах психологического стресса.

В начале его всегда приветствовала тишина.

Таким образом, несмотря на целесообразность такого состояния, самый мудрый план действий – лежать и принимать этот факт хоть с каким-то достоинством. Философские размышления должны сопутствовать смерти, подумал Териан, какой бы временной она ни была. Смерть, как и жизнь, не нужно воспринимать как создание без разума. Ментальный ритуал содержал суеверные пережитки, и все же Териану нравилось ценить блага, данные ему в избытке.

Ему казалось это по-своему благородным. Заслуживающим восхищения.

Постепенно память начала своё незаметное возвращение.

Отрывки прошлого просеивались через сознание Териана как листья, падающие на холодном ветру. Некоторые застревали, устраняя пробелы.

Теоретически все его воспоминания были связаны с новым телом благодаря базовой технике передачи, но с каждым телом шёл новый набор нематериальных структур, комбинация разума Терри и разума того тела, которое он теперь носил. Пробелы оставались, пока его aleimi заново узнавал пути доступа к материальному миру.

Прошло ещё больше времени.

Он применил давление к процессу его перерождения, пытаясь получить доступ к последним моментам его предыдущего тела. Это раннее вспоминание требовало труда, в основном в виде отделения его собственных воспоминаний из множества жизней от воспоминаний тела, которое он теперь носил... а оно, конечно, несло в себе воспоминания одной жизни смертного.

Ну, на самом деле, даже меньше. Териан предпочитал молодые тела.

Наконец-то всплыв на поверхность, образы и ощущения нахлынули без предупреждения – как фильм, который начинался и заканчивался без запроса и вступления. Свет взорвался в его зрении; Териан услышал крики, почувствовал, как его тело летит по воздуху, затерявшись в моменте вне времени, пока он пытался достать пистолет из кобуры. Боль прострелила его голову и позвоночник, когда он врезался во что-то, что разбилось под его спиной. Он поднял пистолет, увидел приглушенную вспышку света при выстреле.

Затем другая вспышка, с противоположного конца комнаты.

Дигойз Ревик.

Ну конечно.

Териану стоило привести туда больше одного тела.

Остальное влилось в его сознание при этой мысли. Не Дигойз отбросил его через всю комнату. Малышка видящая сделала это – та, которую Реви' сжимал в руках, притворяясь, будто готов убить, если Териан не оставит их в покое.

Мост. Она была телекинетиком.

Она могла манипулировать материей.

Интенсивный прилив эмоций ударил по нему – такой сильный, что затмил его зрение, заставил его девственный разум остановиться как вкопанный. Он постарался думать вопреки этому, на мгновение затерявшись в воспоминании об этом открытии.

Ему надо было застрелить Дигойза прямо через окно закусочной.

С другой стороны, Реви' всегда следовал правилам, придерживался процедур. Может, он бы действительно её уничтожил, если бы почувствовал себя загнанным в угол. То, что она была телекинетиком, только увеличивало эту вероятность. В конце концов, это делало её в миллион раз опаснее любого, кого ожидала увидеть Организация.

Нет, стрельба по Дигойзу, скорее всего, только привела бы к убийству женщины.

Фактически она приняла решение за них обоих.

На него упала тень, блокируя белый, покрытый мелкими выемками потолок.

– Сэр? – произнёс голос. – Слишком рано. Вы должны отдыхать.

Он постарался использовать свой рот, заговорить... затем использовать свой свет.

Им нужно было знать.

Им нужно было знать о ней.

Усталость помешала ему прежде, чем он сумел справиться со своими голосовыми связками или новым разумом. Все это для него оказалось слишком – стресс перерождения, тяжёлого возвращения к жизни – даже препараты способствовали его возвращению в блаженный сон без сновидений.


***

«Он помнит?» – произносит знакомый голос над ним.

Териан не может открыть глаза.

Он парит над собой, наблюдая, как они говорят в его сознании, словно оно было конференц-залом в одном из множества частных самолётов Галейта. Териан парит там, слушает.

«Он помнит свою смерть», – говорит женщина-учёный.

«Это был Дигойз, не так ли? Его они назначили охранять её?»

Её мысли приобретают утвердительный тон. «Изображения, которые мы извлекли, указывают, что это возможно. Вы бы хотели это увидеть?»

Свет другого указывает на положительный ответ.

Она проигрывает воспоминания, словно видео из новостной ленты.

«Ах, – голос вздыхает, пока его обладатель смотрит, но эмоция за этим вздохом ощущается сложной, привкус гордости смешивается с сожалением. Его слова продолжают звучать деловито. – Она поистине изумительна, не так ли? Вид их двоих вместе, признаюсь, трогает что-то во мне».

Женщина-учёный не отвечает.

Галейт снова вздыхает, и его разум тут же приобретает деловой тон.

«Вы все ещё проверяете аномалии каждый раз, когда наш Териан возвращается в новое тело? Каждый, абсолютно каждый раз, Ксарет... без исключений?»

«Да, – говорит она, в её голосе звучит сухая уверенность. – Его не воскрешают без тщательного обследования, отец Галейт. Никаких аномалий. Никаких отклонений любого характера».

Следует очередная пауза, пока он размышляет над её словами.

Она нарушает молчание, голос звучит настороженно.

«Сэр, если вы не возражаете против моего вопроса. Дигойз. Действительно ли есть строгая необходимость, чтобы он оставался частью этого уравнения? Очевидно, что он нам больше не друг и не...»

«Я возражаю, Ксарет, – в голосе Галейта слышится легчайшее предупреждение. – Убедитесь, чтобы наш друг Териан оставался стабильным, счастливым и свободным от всяких тревожных мыслей. Как и подобает любому хорошему и верному другу Организации. Попросите его связаться со мной, как только он будет в состоянии».

«Конечно, – дипломатично посылает она. – Есть ряд тестов, которые я хотела бы порекомендовать. Для неё, имею в виду. Когда она окажется у нас под арестом...»

Голоса начинают меркнуть, ускользая от слуха Териана, уплывая из его сознания словно лодка, которую все дальше и дальше уносит холодный бриз.


***

Когда он проснулся в следующий раз, пожилая женщина-доктор присутствовала там лично, склонившись над главным монитором.

Увидев, что он открыл глаза, она улыбнулась ему, глубокие морщины на её состарившемся лице сделали это выражение больше похожим на гримасу. Как всегда, в её черных глазах и странно плоском носе мерещилось нечто схожее с рептилией.

«Как долго я был без сознания?» – послал он ей.

Она внесла несколько последних поправок перед тем, как взглянуть на него во второй раз. Её тонкие губы изогнулись в ещё одной слабой улыбке.

– В общей сложности примерно сорок шесть часов, брат.

Териан моргнул. Он попытался пошевелить челюстью. Она все ещё побаливала.

«Ты знаешь про неё?» - послал он.

– Что наш новый Мост – телекинетик? – та улыбка тонких губ. – Конечно. Сведения об этом просочились в публичные новости, брат. СКАРБ не сумел это сдержать. Нелегальные программы транслировали плёнку происшествия. Её имя тоже известно публике.

«Мы все ещё отслеживаем их?»

– Мы их ищем, – поправила она. – Он подстроил несколько обманок, когда покинул город. Мы пока не уверены, какая из них – он сам.

«Сколько?»

– Три отряда на нашей стороне. И теперь мы воздействуем на человеческие СМИ.

«Сколько обманок?» – послал он.

– По меньшей мере, восемь, – она помедлила, голос оставался лишённым эмоций. – Мы все ещё собираем последний комплект твоих воспоминаний. Есть те, кто считают, что ты провалил это задание, брат, – повернувшись в следующий раз, она улыбнулась. – Галейт – не из их числа. Я тоже. Никто из нас не мог предвидеть, что она окажется манипулятором.

«Я хочу отправиться за ними. Как можно скорее».

– Твоё рвение заслуживает уважения, брат. Но твои недавние отпечатки света Дигойза придётся сопоставить прежде, чем мы сможем отслеживать их в реальном времени. До тех пор используются обычные каналы, – она ободрительно похлопала его по руке. – Не волнуйся, Терри. ещё один день не имеет значения. Он не может выбраться через аэропорты. Это ограничивает его варианты.

«Вы все ещё не имеете понятия, где они, – Териан уставился в потолок. – Кто-нибудь забрал тело? Моё тело», – пояснил он.

– Конечно. Команда уже работает над ним, брат. Ориентировочно 91 день на клонирование и реконструкцию, – пожилая женщина-доктор сидела на стуле возле кровати и выглядела странно анахроничной, пока щурилась и читала показания через бифокальные очки «кошачий глаз». – Полная перезагрузка через 106 дней, – она снова улыбнулась ему, снимая очки с покрытого венами носа и демонстрируя продавленные отпечатки от оправы. – Ты не разочаруешься, Терри.

«Это тело временное? – послал Териан. – Я его не помню».

– Временное, – сказала женщина. – Да, – она улыбнулась ему словно бабушка. – Ты бы хотел такую же личностную структуру как у тела, которое он убил? С этим никаких проблем. У меня уже загружены базовые характеристики.

«Что имеется в доступе?»

– Это тело видящего, так что у тебя есть доступ к этой биологии и соответствующим навыкам...

«Разведка? Решение проблем? Могу я прокачать это все?»

Доктор издала тихий щелкающий звук – вариация более резкого и агрессивного щёлканья, распространённого среди видящих.

– Существуют ограничения, Терри. Сейчас ты довольно сильно разбросан.

«Я не могу потерять кого-то из других?»

Пожилая женщина усмехнулась, хоть и наградила его резким взглядом.

– Все на заданиях, Mein Herr[4]4
  Mein Herr – мой господин (нем.)


[Закрыть]
. Если помнишь, ты уже используешь значительную долю своих навыков по решению проблем в теле номер девять.

Териан нахмурился в своём сознании, уставившись в потолок.

Он не видел решения, и это его беспокоило.

Доктор внесла предложение:

– Я могу добавить креативности. Небольшое предупреждение... этому сопутствует форма социопатии, которая может быть немного нестабильной.

Териан не колебался. «Сделай это, – если он мог шевельнуть губами, он бы улыбнулся. – И если он опять убьёт меня, в этот раз я буду винить тебя, Ксарет».

Она улыбнулась, но когда она повернулась к нему, её глаза оставались жёсткими как металл.

– Думай как угодно, лишь бы ты упорно работал, мой маленький фрагментированный друг, – поднявшись на ноги, она пристроила очки обратно на переносицу и присмотрелась к машине. – К слову, мне придётся серьёзно побеседовать с тобой, если ты так быстро разрушишь ещё одно моё тело.

Она покосилась поверх бифокальных очков, наградив его жёстким взглядом.

– Я буду отрицать, что говорила это, – сказала она. – Но окажи нам всем услугу, Терри. Убей уже этого сукина сына. Я устала от этой игры в кошки-мышки с ним.

Губы Териана дрогнули от веселья.

«Не думаю, что это понравится большому боссу, – его лицо болезненно исказилось в очередной попытке улыбнуться. – Хотел бы я видеть тебя в молодости, Ксарет».

Пожилая видящая посмотрела на него. На мгновение её глаза полыхнули жёсткой белизной, веки наполовину опустились, отчего стали ещё сильнее походить на рептильные.

«Нет, – сказала она ему. – Ты не хотел бы это видеть».


Глава 7
Апокалипсис

Я стою одна, на вершине высокого стеклянного здания с видом на дымящийся город.

Угловатая постройка из стекла и стали, по форме напоминающая квадрат, на двух ногах поднимается по краям горизонта передо мной, едва видимая через завесу смога и дыма, которая плывёт близко к земле в предрассветном свете. Позади этого здания странной формы словно зазубренные зубы торчат небоскрёбы, вытянувшиеся рядами всюду, куда ни глянь. Низкое здание из водянистых куполов, бугрящихся сине-зелёными и сине-белыми пузырями, похожими на гигантские дождевые капли, нелепо припадает к земле посреди всего этого дыма – искусственный мир, который куда лучше смотрелся бы на дне океана.

Свет уже приближается, хотя солнце ещё не поднялось над горизонтом.

Люди выходят из высоких зданий и одиночных домов с чемоданами и рюкзаками. Некоторые из них запрыгивают на велосипеды или мопеды, или терпеливо ждут автобусов и поездов, пьют горячие напитки и читают заголовки в газетных киосках. Шёпот гудков машин становится слышнее по мере того, как другие ползут по забитому шоссе, пытаясь добраться в центр.

Я узнаю этот горизонт, но я никогда здесь не бывала.

Я видела его в новостях.

Пока я отыскиваю достопримечательности, над горизонтом прокатывается звук, за которым следует столь полная тишина, что сердце города перестаёт биться.

Начинают выть сирены, и это встряхивает моё сердце.

Я стою там, чувствуя, как учащается моё дыхание, когда хвосты дыма следуют за похожими на пули силуэтами над изгибом янтарного неба. Я чувствую себя беспомощной. Даже хуже, чем беспомощной.

Я чувствую себя ответственной за это.

Я это сотворила. Я понятия не имею, как, но это происходит из-за меня.

Белые полосы света умножают нарастающий вой сирен воздушной тревоги.

У меня перехватывает дыхание, я наблюдаю, как люди стоят, словно пингвины, и смотрят на солнце.

Падает первая ракета, создавая ударную волну дыма, затем быстро расцветающее грибовидное облако, которое нависает над каждым зданием. Небо из янтарного делается розовым, затем красным, пока в отдалении ещё одна ракета поднимает ещё большее облако пыли, формируя вторую кроваво-красную колонну дыма.

Падает ещё одна, затем ещё.

Одна из них сокрушает ногу приподнятой площади, другая сравнивает с землёй бесцветную стеклянную постройку. Я слышу стон металла, когда он прорывается через сталь прямо перед тем, как...


***

Я проснулась как от толчка.

Моё лицо болело от того, что вжималось в складки тканой обивки сиденья. Слюна тянулась от моих губ к сиденью, пока я не подняла закованные в наручники руки, неуклюже вытирая рот тыльной стороной ладони.

Посмотрев через грязное окно на предрассветный свет, я ощутила, как сжимается моё сердце.

Но то был не пропитанный смогом город авто-рикш, велосипедов и миллионов китайцев.

Все, что я видела – это бледно-голубое небо над низкими двухэтажными домами рабочих.

Наша машина была единственной на парковке. Меж стволов деревьев по другую сторону улицы я мельком видела океан, заслоняемый ещё большим количеством домов на улице, которая опускалась вниз и, вероятно, выходила прямо на пляж. На гаснущем оранжевом фонаре парковки сидела чайка и клевала что-то, зажатое в лапе.

Он рядом со мной переменил позу, привлекая мой взгляд к себе.

Его длинное тело вытянулось на водительском сиденье, голова и шея съёжились у дверцы с водительской стороны. Вопреки неудобному углу его тела, он спал.

Его лицо, даже его руки оставались незащищёнными, пока он дышал.

Я смотрела, как он спит.

Поначалу я не знала, почему я это делаю, но видение его в таком состоянии чем-то привлекало меня. Я помнила пистолет, который он приставил к моей голове, чувства, которые я ощутила от него в той закусочной, и по низу живота скользнула лёгкая волна тошноты. Не такая, какую я чувствовала с головной болью накануне. Вместо этого в моей груди курсировала острая боль, смешивающаяся с каким-то подобием тоски.

Что-то в этом ощущении тревожило меня.

Я потёрла центр груди и нахмурилась, замечая, как напряглось его лицо.

Он отцепил мои наручники от двери где-то в Кресент-Сити, это я помнила.

Случилось это прямо перед тем, как мы пересекли границу с Орегоном. Он где-то остановился, чтобы слить бензин – вероятно, чтобы избежать камер, обязательно установленных на всех заправках. Он также нашёл для нас еду, а для меня – туалет. Мне пришлось смириться с тем, что он стоял рядом, пока я им пользовалась, но хотя бы он послушал меня, когда я сказала, что мне нужно в туалет.

После этого он оставил меня в наручниках, но не приковал к машине.

Однако он закрепил мои лодыжки новой пластиковой стяжкой, убив мою надежду на то, что он оставит мои ноги свободными после того, как срезал первые путы.

Я продолжала наблюдать, как он спит.

Это ощущение боли-тошноты никуда не уходило. Оно углубилось очередной медленной волной, заставляя мою кожу вспыхнуть румянцем, а пульс – ускориться. Боль в моей груди обострилась, я покрылась потом. В следующие несколько секунд ощущение нарастало, достигло пика.

Только потом оно начало спадать.

Я как раз начинала расслабляться, нормально дышать, когда ощутила от него ответную тягу.

Она украдкой скользнула в моем сознании – медленная, чувственная тяга ниже пупка, которая вызвала очередной прилив жара, очередную волну этого дискомфорта. Испытав шок, я стиснула низ живота, затем принялась снова поглаживать то место в центре груди. Когда он не перестал делать то, что делал, моё дыхание сделалось тяжёлым. Я все ещё всматривалась в его лицо, когда он некомфортно поёрзал, опуская руку и кладя её на своё бедро.

Когда это чувство не ослабло, из его горла вырвался тихий звук.

Я ждала и смотрела, проснётся ли он.

Когда он не проснулся, я выдохнула задержанное дыхание.

Выбросив его из головы, я наклонилась вперёд и подёргала путы на своих лодыжках.

Жёсткий пластик уже врезался в мою кожу. Я все равно потянула за кольцо, нащупывая соединяющие части, которые размыкали пластиковый узел. Я повозилась с кончиком, осознав, что туда вставляется ключ, хоть и маленький.

Я открыла бардачок, как можно тише передвигая бумаги и промасленную тряпку, ища что-нибудь острое. Все, что я нашла – это сломанная ручка, из которой вытекали чернила, использованный коробок спичек и такой старый презерватив, что его обёртка потрескалась от жара двигателя. Я ощупала сиденье по кругу, ища любое, обо что можно было перепилить толстый пластик.

– Больно?

Я дёрнулась назад, врезавшись головой в открытую крышку бардачка. Когда я подняла взгляд, потирая голову, его бледные глаза отсвечивали оранжевым в свете гаснущих фонарей.

– Обязательно было пугать меня до усрачки? – рявкнула я.

Он не ответил, но наклонился вперёд и залез рукой в свой задний карман.

Мои глаза проследили за его руками, когда он вытащил прямоугольный кусочек совершенно ровного чёрного металла. Он раскрыл лезвие, прятавшееся внутри. Прежде чем я успела осмыслить присутствие ножа, он наклонился к моим лодыжкам. Та боль и тошнота внезапно усилились.

Приподняв пластик над моей кожей, он разрезал его одним движением.

Я все ещё испытывала облегчение от того, что это давление ушло, когда он убрал жёсткий пластик и позволил ему упасть на пол машины. Сделав это, он пальцем провёл по красной линии на моей лодыжке. Когда он сделал это, боль в моей груди резко усилилась, застав меня врасплох.

Тяжело сглотнув, я отвернулась, усилием воли переводя взгляд в окно.

– Так нормально? – его голос звучал грубовато.

– Ага, – я убрала ноги от его пальцев. – Спасибо.

– Мне стоило снять это, – сказал он.

– Все нормально. Забудь.

Я смотрела, как он наблюдает за мной.

Всматриваясь в его ясные глаза, я невольно вспомнила, кем он являлся.

Даже в раннем подростковом возрасте одним из главных стереотипов о видящих, которые я слышала, являлся тот факт, что у них, ну, проблемы с сексом. Предположительно они рождались с аномально высоким сексуальным влечением. Нас предостерегали об этом даже в школе, говорили, что мужчины-видящие насиловали женщин или манипуляциями склоняли их к сексу, а женщины-видящие не могли ответить отказом, кто бы их ни просил.

Полагаю, я всегда считала это чушью, ну или хотя бы способом отпугнуть девочек от мужчин-видящих.

Глядя на него сейчас, я задавалась вопросами.

Определённо присутствовало нечто странное в нем самом и в моих реакциях на него. Если я чувствовала его сексуальность, то она шла со своеобразным добавочным компонентом.

Чем бы ни являлся этот добавочный компонент, казалось, его там было много.

Отведя глаза, он снова обмяк на сиденье. Сложив нож обратно и убрав его в задний карман, он сунул руку в передний карман, доставая ключи.

– Ты поспал? – спросила я. – Или ранее ты притворялся?

Проигнорировав меня, он завёл машину, слегка газанув, чтобы выгнать выхлоп.

– Ты голодна?

– Ага, – сказала я. – Я могу позвонить своей маме?

Взгляд его глаз сделался бесстрастным.

– Нет.

Он тронул машину с места. Колеса заскрипели по гравию и мусору, пока он выезжал с края парковки. Мы перевалили через низкую обочину, когда он вырулил на дорогу.

– Где мы? – спросила я.

– Вашингтон.

Я уставилась на него.

– Вашингтон? А что случилось с Орегоном?

– Ты проспала большую часть Орегона. Я повёз нас по главному шоссе.

Я уставилась на серый город, чувствуя, как живот скручивает спазмом.

– Почему? – спросила я наконец.

– Я лучше знаю здешние камеры. И я хотел выиграть немного времени. В Сиэтле есть безопасный дом. Я подумал...

– Нет, – перебила я, качая головой. – Почему я не могу позвонить моей матери?

Его пальцы сжались на рулевом колесе.

– Ты должен знать безопасный способ позвонить, – сказала я. – Ты, похоже, знаешь такие вещи, – вспомнив свой сон, огненно-красные грибоподобные облака над постройками из стекла и стали, я сглотнула. – Разве не могу я позвонить ей всего разок? Попрощаться?

Он покачал головой.

– Шулеры к этому времени приставили бы разведчиков к твоим людям.

Потребовалось несколько секунд, чтобы его слова отложились в сознании.

Казалось, не замечая моего молчания, он выдохнул, щёлкнув языком от усталой злости.

– Они используют их, чтобы собрать на тебя отпечатки. Чтобы отследить тебя, – он показал на вывеску с недостающими прямоугольными буквами. – Я мог бы достать нам еду вон там. Это заведение вне сети камер.

Я все ещё таращилась на него. Мой рот раскрылся, разум охватило неверие.

– Ты сказал, что они их отпустят, – сказала я. – Моего брата. Мою маму. Что ты имеешь в виду, говоря, что Шулера будут там? Что это означает для них? Они в безопасности?

Он сосредоточился на поле возле дороги – простору колышущейся травы, испещрённой полевыми цветами. Там, в раннем утреннем свете, паслись коровы.

– Ревик!

Мой тон заставил его резко повернуться. Его пальцы рефлексивно сжались на руле.

– Что это значит? – спросила я. – Они причинят боль моей маме? Моим друзьям?

Спустя одно-единственное мгновение он повернулся обратно к окну. Нахмурившись, он взглянул на меня, переключая машину на более высокую передачу.

– Мы поедим позже. Сейчас ясно не лучшее время.

Он повернул на съезд к Пятому шоссе на север. Плимут издал рычащий звук, когда он ускорился и стал подниматься с основания холма.

В свою защиту скажу – я не знала, что собиралась это сделать.

Я этого не планировала – наверное, поэтому он не заметил, пока я не положила пальцы на ручку автомобильной дверцы.

К тому времени, когда он дёрнулся, я уже была в движении.

Мой вес жёстким рывком устремился следом, когда мои пальцы дёрнули замок.

Его нога соскользнула с педали сцепления. В результате он промазал, метясь в край моей порванной блузки, а вместо этого ухватив одеяло. Я соскользнула с сиденья в холодный несущийся воздух, одеяло размоталось вокруг меня...

Воцарилась тишина.

В ней я ощутила свободу и странный прилив радости.

Затем моё тело неэлегантно шмякнулось на землю.

Я ударилась, по инерции слегка отскочила обратно, перевернулась, царапая руки, локти и лицо, пока катилась по склону шоссе, покрытому камнями, сорняками и мусором.

Мои руки, закованные в наручники, били по моей груди, затем по лицу. Наконец, я сумела использовать их, чтобы замедлить падение, впившись металлическими кольцами в землю и скользя на животе, слегка расставив ноги.

Выкашливая гравийную пыль и грязь, я как пьяная поднялась на ноги внизу. Мои лодыжки все ещё покалывало от пластиковых пут. У меня все ещё не было точного плана. Но этот сон в сочетании с мыслью о том, что мою маму окружили террористы-видящие, более-менее заставил меня принять решение.

Я должна сдаться.

Должна.

Не только ради моей мамы. Тот сон все ещё влиял на мой мысленный мир, ещё сильнее, чем образ лица моей матери или моего брата, Джона. Если существует малейшая вероятность, что Ревик прав, пусть лучше меня препарируют в лаборатории, чем жить с видящими, которые хотели, чтобы я помогла им взорвать мир. Я, может, и не была бл*дской святой, но я не собиралась входить в историю как величайший массовый убийца всех времён.

Я также не заинтересована в том, чтобы положить конец человеческой цивилизации ради кого бы то ни было.

Стиснув зубы, я босиком похромала к главной дороге. Я начала пересекать её, не оглядываясь и вздрагивая, когда мои ноги наступали на острые камни и маленькие осколки стекла.

На съезде вверху с визгом шин остановилась GTX .

Я обернулась как раз тогда, когда в неё сзади врезалась ещё одна машина, протолкнув ту глубже в середину съезда. Машины кренились, останавливаясь под разными углами и создавая за первой неровный строй. Начинали раздаваться автомобильные гудки.

Ревик выбрался из машины. Игнорируя других водителей, он подошёл к краю съезда и посмотрел на дорогу, ища меня. Молодой парень в заляпанной рубашке и бейсболке вышел из ржавого пикапа и зашагал в сторону Плимута.

– Он видящий! – заорала я, показывая на Ревика. – Он меня похитил!

Я сделала это не для того, чтобы его поймали.

Я знала, что его не поймают – уж точно не после тех фокусов с разумом, которые он уже проделывал.

Ну, если только СКАРБ не доберётся сюда быстрее, чем я ожидала.

Я не преследовала цель добиться его ареста. Я хотела, чтобы он убежал. Я хотела, чтобы он забрался обратно в GTX и оставил меня здесь.

Однако он не побежал.

Он лишь смотрел на меня, его длинная фигура образовывала чёрный силуэт на фоне неба.

Парень в бейсболке посмотрел на меня, затем на Ревика. Его голос зазвучал громко и взбудораженно.

– Звоните копам, кто-нибудь! Террорист! Тут самый настоящий террорист! Звоните 911!

Ревик повернул голову.

Парень в заляпанной бейсболке остановился как вкопанный.

Его лицо сделалось безвольным как у ребёнка. После кратчайшей паузы он развернулся и пошаркал обратно к своему грузовику. Он забрался в кабину и неподвижно уселся там. Два других человека, которые выбрались из своих машин, тоже покорно вернулись на места.

«Возвращайся сюда, Элисон. Немедленно».

Мой взгляд метнулся обратно к Ревику, и моё дыхание перехватило.

– Я не стану этого делать! – сказала я, заорав на него. – Просто иди! Иди! Они не поймают тебя, если ты уедешь прямо сейчас! Я должна это сделать!

Его ментальный голос донёсся холодным рычанием. «Ты так легко сдашься тьме, Элли? – послал он, пристально глядя на меня этими стекловидными глазами. – Ты с такой готовностью станешь пешкой Шулеров? Ты знаешь, сколько людей погибло, пытаясь уберечь тебя от этой самой судьбы? И ты теперь ожидаешь, что я просто оставлю тебя здесь?»

Он злился.

По-настоящему, охренеть как злился.

Моё горло сдавило, когда я увидела выражение его лица. Прежде я его не боялась. Наверное, стоило, но я не боялась, не всерьёз. Но я искренне боялась того, что чувствовала от него прямо сейчас, хоть моё физическое зрение и померкло.

– Слишком поздно! – завопила я. – Просто уезжай! Уезжай сейчас же!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю