Текст книги "Шулер (ЛП)"
Автор книги: Дж. С. Андрижески
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)
Глава 17
Всадники
– Есть новости о Джоне или Касс? – спросила я.
Не дожидаясь ответа, я плюхнулась на огромный диван из искусственной замши перед монитором во всю стену. На том же мониторе лёгким бормотанием транслировались новости, звук был тихим, под сменяющимися и мигающими кадрами бежала строчка текста.
Мика плюхнулась рядом со мной, показывая жест, который, как я теперь знала, на языке жестов видящих означал «да».
Мы только что вышли с кухни.
Она протянула мне стакан грейпфрутового сока и половину сэндвича с чем-то под названием iresmic – это похожая на чатни[7]7
Чатни – традиционные индийские соусы, оттеняющие вкус основного блюда. Острые чатни хорошо дополняют неострые блюда, своим ярким цветом украшая стол. Варёные чатни иногда делают из овощей, но чаще – из фруктов.
[Закрыть] паста, изготавливаемая видящими. По правде говоря, на вкус она была крайне странной, но её я хотя бы могла вытерпеть. Большую часть еды видящих, которую они пытались мне давать, я вообще не могла проглотить.
Мика, та же самая невысокая видящая азиатской наружности, которую я встретила в свою первую ночь здесь, показала на монитор.
– Твоих друзей перевезло правительство, – сказала она. – Твою маму тоже. Это хорошо, Элли. Значит, они разбираются с этим посредством людей. Шулеры оставили их в покое, – Мика закатила глаза, слегка улыбнувшись, и проглотила кусочек сэндвича. – Это новая любимая игрушка Шулеров – называть всех террористами.
Я попыталась улыбнуться в ответ. Я не могла ощущать то же облегчение, что и она, при перспективе увидеть мою маму и брата в федеральной тюрьме.
– Я так понимаю, вызволить их не вариант? – спросила я.
Мика рассмеялась, ткнув меня под ребра пальцем.
– Вы, человекорождённые, все одинаковые. Лишь бы пиф-паф оружием.
– Ага, – сказала я, выдыхая. – Это я. Девочка с оружием.
Мика улыбнулась, но её глаза оставались серьёзными.
– У Шулеров есть разведчики во всем человеческом правительстве, Элли. И в каждой ветви правоохранительных органов. Если мы попытаемся предпринять подобное, это будет очень опасно для твоей семьи. Но не беспокойся! Они их скоро выпустят. Наши разведданные сообщают, что твою мать выпустят через несколько дней. И в некотором роде им там безопаснее. Другие люди могут напасть на них, когда они выйдут.
Я нахмурилась, ничуть не ободрённая этими словами.
Над нашими головами нарастал громкий стук, словно кто-то стучал столом по полу.
Я посмотрела вверх, затем на Мику.
Когда видящая не отреагировала, я заставила себя пожать плечами.
– Что насчёт того, когда их отпустят? – спросила я. – Ваши люди тогда смогут их забрать? Или вы считаете, что им будет безопаснее там, где они есть?
– Мы будем пристально наблюдать за ситуацией, – Мика поколебалась, затем добавила. – Я знаю, что Дигойз чувствует большую ответственность. Он говорит с нашими разведчиками в Калифорнии несколько раз на дню.
Я посмотрела обратно на телевизор, сохраняя нейтральное лицо.
– Он не должен, – сказала я после паузы. – Честно, чтобы винить его в чем-то, я не обладаю достаточными знаниями о том, что он мог сделать иначе. В любом случае, он не сделал из меня видящую.
Мика похлопала меня по ноге.
– Мы защитим их. Не беспокойся, Мост Элисон.
Стук над нами снова возобновился.
Он становился более громким, более ритмичным, прерывался хриплыми женскими криками.
Я подняла взгляд, затем слабо улыбнулась Мике.
– Кто-то явно веселится.
Мика раздражённо щёлкнула языком, качая головой.
– Кэт... всегда Кэт. 'Ллисе надо было дать ей звуконепроницаемую комнату – или хотя бы расположить её подальше от общих помещений. Бедная Айви. Их комнаты соседние.
Затем она заметила моё выражение, и её раздражение померкло.
– О. Прости, Элли.
Я покачала головой, откусив ещё кусок сэндвича и прожевав.
Мика вздохнула, уставившись обратно в потолок.
– Дело не в тебе, знаешь. Она никогда в этом не сознается, но она всегда испытывала к нему слабость.
Я позволила сэндвичу упасть на мои колени, внезапно уже не чувствуя себя голодной.
Мика щёлкнула языком.
– Это не оправдание. Она не стала бы делать это, если бы ты была воспитана как видящая. Будь я на твоём месте, она проснулась бы без уха.
Я выдавила улыбку.
– Ого, – сказала я. – Напомни мне не злить тебя.
Мика лишь издала раздражённый звук, адресовав его потолку.
Поколебавшись, я начала спрашивать, но она наградила меня прямым взглядом.
– Я не могу, Элли, – сказала она. – Действительно не могу. Пожалуйста, не проси меня.
Я поколебалась, затем оставила эту затею, кивнув. И все же всеобщее молчание на тему меня и Ревика начинало казаться очень странным. Мне приходило в голову, что Ревик, должно быть, заставил их дать какую-то клятву на крови, что они ничего мне не расскажут. Но все это казалось паранойей.
– Нет, – сказала Мика, снова взглянув на меня. – Это не так.
Я повернулась, уставившись на неё. Я раскрыла рот, чтобы заговорить, но она меня перебила.
– Я не могу сказать тебе, Элли, – сказала она, вздохнув с тихим щелкающим звуком. – Мы все пообещали. Тебе придётся спросить у него, – закатив глаза, она добавила: – Думаю, он пытается заставить тебя прийти к нему. Или, может, он просто наказывает тебя за то, что ты предложила его тело и свет Кэт.
Игнорируя мой ошеломлённый взгляд, Мика уставилась в потолок, когда стук вновь возобновился. Её голос зазвучал виновато.
– Это может быть клиент.
Я фыркнула.
– В десять утра?
– Может быть.
Я не спорила. Когда крики сделались громче, я выразительно посмотрела на часы. Положив остатки сэндвича на керамическую тарелку, я кивнула Мике.
– Мне пора. Спасибо за еду.
Мика посмотрела на мой почти нетронутый сэндвич, затем на потолок.
– Ты опять пойдёшь играться с оружием?
– Тренировки видящих. Уллисина очередь заставлять меня блевать, пока я пытаюсь заблокировать её и проваливаюсь.
– Ты научишься, – сочувственно сказала Мика. – Поначалу всем нам так приходилось. Только мы были моложе... – слегка покраснев, она сделала извиняющийся взгляд рукой. – Ну, ты понимаешь.
Я попыталась игнорировать звуки, доносившиеся через потолок.
– Даже Уллиса говорит, что я учусь медленно. Все эти годы в человеческих условиях морочат мне голову или типа того.
– Она так говорит, – сказала Мика. – И Уллиса действует как новичок, но она очень хороша в обнаружении изъянов. Она тоже разведчик, знаешь ведь.
Крики над головой вновь сделались громче, а стук замедлился, прерываемый более мужественными стонами.
Я прочистила горло.
– Могу я попозже попрактиковаться на тебе? – спросила я.
– Конечно. Мой первый клиент в четыре.
Кивнув, я медленно поднялась на ноги.
Я нарочно двигалась неторопливо, но все равно создалось впечатление, что я слишком быстро вышла из комнаты, направляясь в ближайший коридор, но не обращая внимания, куда он вёл. До встречи с Уллисой оставалось ещё примерно два часа. Закусив щеку изнутри, я решила пойти в местный маленький храм, посмотреть на картины, может, почитать старые книги, которые там лежали.
Миновав кухню промышленных масштабов, я увидела движение и помедлила, всматриваясь через вращающиеся двери.
Кухня была огромной, даже для здания таких размеров.
Одна стена состояла из ряда печей примерно с десятью конфорками. Там также находились два холодильника из нержавеющей стали, а также ряды шкафчиков и рабочее пространство. Массивный блок разделочных досок пристроился возле двух фарфоровых раковин. В центре находился высокий мраморный стол, за которым я сидела в то первое утро – его столешница была отполирована до зеркального блеска и окружена барными стульями.
Ревик стоял у одного из шкафчиков. Его рубашка распахнулась на плечах, пока он переставлял банки.
Я уставилась на него. Я все ещё таращилась, когда он повернулся.
Увидев меня, он вздрогнул, затем тоже посмотрел на меня, и его бледные глаза слабо светились в освещении кухни. Я смотрела, как он потянулся к своей рубашке. На моих глазах он застегнул её, все ещё толком не глядя на меня.
– Что? – спросил он наконец. – Что такое, Элли?
Я постаралась подавить поднявшееся во мне чувство, но не смогла.
Это было облегчение, но не только оно. По его лицу я понимала, что он это почувствовал, и это его поразило. Его глаза настороженно метнулись ко мне, но теперь я чувствовала там что-то ещё.
– Элли? – его голос прозвучал тише. – Скажи мне.
На секунду я засомневалась. Я взглянула в коридор, затем обратно на него.
Я хотела с ним поговорить. Я не знала, как и что именно я вообще хотела сказать, но я устала от безвыходного положения между нами так сильно, что даже выразить это не могла. Я слышала в коридоре голоса, направлявшиеся в нашу сторону, и снова взглянула на него, чувствуя, что момент вот-вот будет упущен. Увидев, как взгляд его глаз становится ещё настороженнее, я поймала себя на мысли о Кэт, о том, что я говорила сама себе – не лезть в его дела, оставить его в покое.
Ревик продолжал смотреть на меня, пока голоса становились все громче. Я выдавила улыбку, моя нервозность обострилась, когда до меня дошло, что он наверняка снова читает мои мысли.
Я ощутила в нем шепоток злости.
Попятившись, я покачала головой, отойдя от дверного проёма.
– Извини, я просто... – я снова покачала головой. – Извини.
Я только что отпустила дверь, когда раздался его голос.
– Элли. Подожди.
Я остановилась, во многом от удивления.
Когда я повернулась, он выдохнул, проводя пальцами по своим темным волосам. На мгновение он лишь стоял там. Затем поднял взгляд, посмотрев мне в глаза.
– Ты играешь в шахматы, Элли? – спросил он.
Его голос звучал тихо, почти натянуто вежливо.
Я продолжала таращиться на него.
– Шахматы?
– Да, – он неопределённо показал на мраморный бар, его акцент стал заметнее. – Тут есть доска. Мы могли бы сыграть. Поесть ланч.
Я поколебалась, но лишь на несколько секунд.
– Да, – сказала я. – Отлично.
– Ты голодна? – спросил Ревик. – Я мог бы что-нибудь нам приготовить.
Я подумала о сэндвиче в соседней комнате, затем выбросила его из головы.
– Конечно, – сказала я. – То, что ты будешь сам.
Я просто стояла там, пока он выливал большую банку супа в кастрюлю. Он поставил её на конфорку и зажёг газ, затем подошёл к шкафчику на другом конце кухни. Я оставалась у двери, пока он вытаскивал деревянную шахматную доску, складывающуюся с помощью шарниров на боку и скрывающую черные и белые фигуры внутри. Он раскрыл доску на мраморном баре и начал вытаскивать фигуры. Я сделала вдох и подошла к месту, где он стоял.
– Я могу это сделать, – сказала я, чувствуя, как к щекам приливает тепло. – Ты готовишь еду.
Ревик поколебался долю секунды, затем поставил фигурку, которую держал в руке.
– Окей.
Он вернулся к плите, пока я расставляла фигуры на доске. Я подумывала спросить его о других вещах. Может, что-нибудь о тренировках с Уллисой, или о том трюке на стрельбище, которому он меня научил, или больше о том, что я Мост. Наконец, я остановилась на:
– Ты хочешь ходить белыми или черными?
Обернувшись через плечо, Ревик удивил меня лёгким весельем в глазах.
– Ты Мост, – сказал он. – Ты должна ходить белыми.
– Серьёзно? – спросила я, улыбаясь в ответ. – Это почему же?
– Белый, – сказал он. – Это другое название, – увидев моё недоумение, он сделал неопределённый жест, поворачиваясь к плите. – Ну, знаешь. Есть человеческий миф. С лошадьми. Мост – это белый всадник, – он обернулся назад, слегка поклонившись.
– ...Женщина, – поправился он. – Всадница.
Я улыбнулась, но комментарий остался со мной, пока я сидела там.
– Ты имеешь в виду Четырёх Всадников? – переспросила я. – То есть, Четырёх Всадников Апокалипсиса? Мост имеет к этому какое-то отношение?
Он не обернулся, но продолжил мешать суп, кивая.
– Да. Но мы зовём их Четвёркой. Наш миф – не такой же, как человеческий, – он наградил меня ещё одной слабой улыбкой. – Человеческий основывается на нашем.
Я тихо усмехнулась, не сумев ничего с собой поделать.
– Ну конечно.
– Так и есть, – настаивал Ревик, но в его голосе я тоже слышала веселье. – Четвёрка скорее как семья. Мост – их лидер.
Все ещё слабо улыбаясь, я задумалась над этим.
– То есть, ещё трое таких, как я?
Он сделал одной рукой жест «более-менее».
– Да. Ещё трое.
– И я – белый?
Он снова кивнул.
– Ты – белый.
Я тоже кое-что вспомнила о человеческом мифе – каждая лошадь была разного цвета. Белая, красная, чёрная. Затем ещё четвертая, которую я никак не могла запомнить...
– Бледная, – подсказал Ревик у плиты.
Я снова кивнула.
– Да. Смерть, верно?
Когда он ничего не сказал, я просто сидела там, стараясь расслабиться, пока он заканчивал греть суп. Разлив содержимое кастрюльки по двум чашкам, он вытащил из ящика ложки и подошёл со всем этим к бару, поставив один комплект возле меня.
– Хочешь что-нибудь выпить, Элли?
– Нет, – сказала я. – ...Спасибо. Все отлично.
Когда он кивнул с неподвижным лицом, я поколебалась, желая сказать больше. Я попыталась решить, стоит ли расспросить его поподробнее о Четырёх Всадниках Апокалипсиса, или о Четвёрке, как он их называл, или лучше оставить это на другой день. Почему-то мне не очень хотелось заталкивать его в научный, лекторский режим.
Вместо этого я подняла чашку. Увидев, что это обычный дерьмовый человеческий суп, я испытала облегчение. Подув на ложку, чтобы остудить, Ревик показал на доску пальцами, которые держали ложку.
– Белые ходят первыми, – сказал он.
Я съела первую ложку супа, кивнула, затем поставила миску с супом.
Мне приходило на ум, что он с большой вероятностью и здесь надерёт мне задницу, учитывая, что в шахматах тоже должна быть составляющая видящих, как и во всем остальном. И все же мои губы приподнялись в улыбке, когда я сосредоточилась на доске, слушая тихое постукивание его ложки, пока он ел.
Когда я подняла взгляд, мои глаза остановились на вышитой тханке, которая висела на стене – золотистый Будда с умиротворёнными глазами. Под ним на маленькой полочке стояла зажжённая свеча. Палочки благовоний испускали крошечные завитки белого дыма.
Мне приходило на ум, что должно быть, это сделал Ревик – после того, как мы с Микой ушли.
Я никогда не была буддистом или вообще религиозным человеком, но по какой-то причине это тоже тронуло меня.
Я двинула свою первую пешку. Наблюдая, как Ревик смотрит на доску, прищурившись и держа в одной руке миску с супом, я снова улыбнулась.
Я не позволяла себе слишком задумываться о причинах этой улыбки.
Глава 18
Отъезд
Он обогнал меня, первым выйдя на улицу.
Я стояла в дверном проёме ниже уровня улицы, моргая от нудного дождя сиэтлского дня. Ревик на моих глазах перекинул ногу через сиденье мотоцикла, и моя нервозность ещё усилилась.
Мы уезжали.
Прошло почти четыре недели с тех пор, как я впервые проснулась в постели с ним.
Я начинала задаваться вопросом, собирались ли мы вообще покидать Сиэтл. Но отслеживая активность Шулеров и СКАРБ, Национальной Безопасности и неизвестно кого ещё, группа видящих где-то в Азии наконец решила, что для меня и Ревика будет безопасно двигаться дальше.
Главные новостные каналы все ещё гоняли «специальные репортажи» о том, кто я такая, и о моих возможных мотивах. Эти репортажи показывали изображения автомобильной погони по шоссе 101, наряду с аквалангистами и баржами, ищущими на озере Вашингтон GTX и наши тела. Пока власти не подтвердили и не опровергли слухи, некоторые новостные передачи все ещё называли меня телекинетиком. Я видела интервью с посетителями «Счастливого Котика» и с несколькими моими бывшими коллегами.
Касс и Джон не мелькали в недавних интервью, но я видела, что брали интервью у повара, Сасквоча. Я также видела интервью Анжелин и Кори, и некоторых других сотрудников тату-салонов, в которых я работала.
Большинство моих друзей выглядели довольно сильно потрясёнными, судя по их аватарам.
Лицо Ревика не появлялась ни в одном из этих репортажей.
Моё, напротив, мелькало всюду.
Они открыто называли меня террористкой, используя мои фотографии без аватара, примерно трёхлетней давности, с презентации одной из моих работ. Единственное изображение Ревика, которое я видела, показывало только аватар, и его называли «потенциальным сообщником», не используя его имя.
Плюс один – мою мать отпустили из тюрьмы.
Мика заверила, что они приставили людей наблюдать за её домом, чтобы удостовериться в её безопасности. Я пока не слышала ничего конкретного о Джоне, но Уллиса и Айви сказали мне, что его тоже наверняка скоро отпустят. Касс, видимо, залегла на дно. Они не нашли никаких отчётов о том, что её арестовали правоохранительные органы, так что я вынуждена была предположить, что она унесла ноги – или самостоятельно, или с Джеком, её то бойфрендом, то не бойфрендом с тех самых пор, как мы все вместе ходили в школу.
И все же я ни разу не расслабилась по-настоящему.
Дело не только в Ревике, и даже не в нескончаемом физическом дискомфорте с того утра, когда мы с ним проснулись в одной постели. Здесь я была чужаком, и я это знала. Большую часть времени я не могла забыть об этом дольше, чем на несколько секунд.
Более того, кажется, они все воспринимали эту тему с Мостом слишком серьёзно.
В результате, даже когда они видели во мне сестру-видящую, я не была по-настоящему одной из них. Я чувствовала это в каждом слове, которое они мне говорили, всякий раз видела, какими закрытыми делаются их выражения лиц, когда я рядом. С Уллисой, Микой и несколькими другими это было менее очевидно, но это все равно присутствовало.
Я была не такой, как они. Я была чем-то другим.
Во время наших частых, пусть и неравных, шахматных партий Ревик рассказал мне всё то, что ему известно о мифологии Моста – может, чтобы получше познакомить меня с этой идеей.
Он также более подробно объяснил, что меня будет ждать в Азии, а также рассказал о лидере тамошнего правительства видящих, пожилом видящем по имени Вэш, который возглавлял то, что они называли Семёркой. От Ревика я узнала, что это сокращение обозначало «Семь Племён», которые представляли изначальные земли или кланы, образующие их общество. Совет Семёрки являлся их официальным правящим органом, а Вэш – его старшим членом.
Ревик продолжал отпускать замечания о Четырёх Всадниках. Думаю, в основном он делал это в шутку, хотя с ним сложно сказать наверняка. Я чувствовала, что в его поддразнивании есть некая доля серьёзности. Он то там, то тут мог обронить фразу, которая говорила мне, что он верил во всю эту тему с Мостом не меньше остальных, пусть даже он, казалось, видел меня иначе.
В любом случае, большую часть времени в Сиэтле я провела в своей комнате.
Когда я была не одна, я практиковалась с пистолетом Baby Eagle, играла в шахматы или училась трюкам видящих с Уллисой. В одиночестве я в основном рисовала или читала тексты о видящих, которые Уллиса переводила для меня на английский с помощью какой-то программы, установленной в её гарнитуре.
Теперь я стояла снаружи и ещё больше чувствовала себя чужачкой.
Вдобавок к обучению стрельбе и навыкам видящей, Уллиса и её видящие оказались невероятно полезными в ещё одном отношении – они рассказали мне массу всего о том, как жить в мире, если ты видящий вне закона. У меня появились новые паспорта, визы, местные идентификационные карты. Мне даже сделали поддельное свидетельство о рождении. Все эти документы гласили, что я Иоланда Эмили Патерсон из Финикса, Аризона, родилась на четыре года и несколько месяцев раньше моего настоящего дня рождения – который, давайте будем честны, тоже наверняка вымышленный.
Я носила лицевые протезы на носу, щеках и лбу, и контактные линзы, которые делали мои глаза карими – все это причиняло дискомфорт. Я также надела солнцезащитные очки. Мои волосы отрезали, оставив длину до подбородка и покрасив их в винно-красный цвет – за это надо благодарить Айви и видящую с африканской внешностью, которую, оказывается, звали Ярли. Они обе закидывали меня вопросами о Финиксе все то время, что красили мне волосы и накладывали макияж, пока не удостоверились, что я знаю достаточно, чтобы благополучно миновать пограничников.
Они спросили, на каких языках я говорила – ни на каких, кроме английского и поверхностного знания испанского и французского. Они спросили, в каких странах я бывала – нигде, кроме Мексики в детстве, за добрых десять лет до того, как границы ужесточились.
Айви, которая возглавляла работу с моими документами, также спросила у Уллисы, хотели ли мы избегать для меня «обычных мест», на что Уллиса ответила согласием.
Обычные места, как я потом узнала, представляли собой список городов и стран, где Шулеры поддерживали усиленное наблюдение. Этот список оказался пугающе длинным.
Неудивительно, но Вашингтон, округ Колумбия, оказался в этом списке.
Настороженно приблизившись к мотоциклу, я уставилась в спину Ревика.
Едва взглянув на меня, он мотнул головой, показывая мне садиться позади него.
Я подошла ближе, затем перекинула ногу и опустилась на кожаное сиденье. Мои пальцы коснулись его куртки для удержания равновесия, когда он поставил байк прямо. Он щёлкнул зажиганием, и я увидела, как он вздрагивает, резко надавив на педаль.
Он сделал это несколько раз перед тем, как мотор завёлся. Сначала я подумала, что это, должно быть, старый байк. Однако при ближайшем рассмотрении он выглядел так, словно его усовершенствовали множеством способов, так что, может, он только казался старым, или же был сделан в ретро-стиле, но с современным двигателем.
– Ты в порядке? – спросила я.
Я не была уверена, что он вообще услышал меня из-за ревущего двигателя. Подняв темно-синий шлем, лежавший перед ним на бензобаке, Ревик протянул его мне.
– Ревик, – сказала я, подавив лёгкое раздражение. – Это действительно лучший способ? Несколько недель назад ты едва не умер...
– Надевай, Элли. Держись за меня.
Уже чувствуя тошноту, я убрала волосы с лица, затем подоткнула подкладку шлема на голове. Поправив чёлку так, чтобы суметь видеть, я стала возиться с ремешками под подбородком.
Я подумывала ещё раз попытаться достучаться до него, затем сдалась, осознав, что мне все равно придётся сосредоточить хотя бы половину своей энергии на том, чтобы не блевануть во время дороги.
Закончив возиться со шлемом, я обхватила его руками, крепче сжав, когда Ревик снова перенёс свой вес на центр.
Тошнота не усилилась. Более того, все было далеко не так плохо, как я боялась, пока готовилась к этому. Осознав, что должно быть, это он что-то делает, я перешла в Барьер и протянула свой свет в его сторону. Я аккуратно ощупала края изогнутой, похожей на стекло поверхности вокруг него.
Он использовал часть своего aleimi, чтобы оттолкнуть меня.
И это не было деликатно.
После этого я изо всех сил держала свой свет подальше от него.
Я смотрела, как он сует пистолет в кобуру у ботинка, прикрыв его штаниной.
Уллиса подошла к байку, положив ладонь на руку Ревика.
– Будь осторожен, Реви', – сказала она, пока он убирал ещё один пистолет в кобуру под курткой. Я знала, что она говорит вслух ради меня. – Мои люди встретят вас в аэропорту, но до тех пор вы сами по себе, – она посмотрела на меня, показала на пространство между моими глазами. – Не ходи в Барьер, сестра. Делай так, как говорит тебе Реви'. Это его работа.
Я кивнула, не утруждаясь подмечать, сколько раз я это уже слышала.
Уллиса на прощание поцеловала ладонь Ревика перед тем, как он начал надевать перчатки. Я сосредоточила внимание на линии видящих, стоявших снаружи в халатах и шалях, с тонким слоем увлажняющего крема на каждом лице.
Я узнала Ярли, женщину африканской внешности с добрыми глазами, и Мику под её капюшоном. Затем я увидела, как Кэт шагает к байку, одетая в одно лишь золотое кимоно и бамбуковые сабо. Я видела, как взгляд её светло-карих глаз скользит по Ревику. Прилив боли без предупреждения ударил по мне; мои пальцы стиснули толстую кожу его куртки.
Кэт только шире улыбнулась, подойдя к нему и закинув руки ему на шею.
Я едва успела отпрянуть.
Я отодвинулась до конца длинного сиденья, не глядя на них и на строй видящих, которые наблюдали за нами, пока Ревик отвечал на поцелуй Кэт. Я ощутила исходившую от него боль, когда он отдался поцелую, увидела, как Кэт прижимается к нему всем телом, запустив руку ему между ног. Увидев это, я отвернулась, уставившись на кирпичную стену, пока они не закончили. Длилось это, кажется, очень долго.
Наконец, Кэт ушла, но не забыла обернуться и улыбнуться мне через плечо.
– Увидимся, новичок. Спасибо за займ.
Я прикусила губу. Я чувствовала, что Ревик наблюдает за мной, его свет выражает насторожённость. Когда он не отвернулся, я прямо повернулась к нему лицом.
– Не волнуйся, Реви', – сказала я. – Уверена, в Канаде тоже шлюх хватает.
В этот раз не стояло вопроса, услышал ли он. В его глазах что-то вспыхнуло – своего рода разъярённое изумление. Это исчезло сразу же, как только я это увидела.
К тому времени, когда я достаточно подумала над этим, чтобы пожалеть о своих словах, Ревик уже натянул на голову второй шлем и застегнул крепление.
В последний раз взревев мотором, он убрал ноги с земли, заставив меня схватиться за его куртку, дабы удержаться на байке, когда он понёсся прочь из переулка.
***
Я цеплялась за его талию, чувствуя себя так, словно вибрация может выбить мой череп из кожи.
Положив голову в объёмном шлеме на спину Ревика, я через заляпанное жучками забрало шлема наблюдала, как солнце начинает опускаться в воду. В то же время я ощущала очередной прилив благодарности к Уллисе за то, что она заставила меня надеть куртку и шарф вдобавок к перчаткам.
Ревик остановил байк всего один раз.
Как бы он на меня ни злился, я подозревала, что он остановился ради меня. Воспользовавшись уборной с цементными стенами и умыв лицо, я стояла в зоне для пикника, размахивая руками, пока он нарезал широкие круги по траве, старательно меня игнорируя.
Обычно поездка от Сиэтла до Ванкувера занимала всего около трёх часов. У нас же ушло почти семь, потому что мы выбирали боковые дороги, чтобы пересечь границу дальше, к востоку.
Я подняла голову, когда байк затормозил.
Ревик остановился, поставив ноги на землю в конце одной из нескольких очередей автомобилей. Машины, жилые автофургоны, грузовики, трейлеры и мотоциклы трогались с места и останавливались нерегулярными рывками перед расширенной секцией дороги, перегороженной стеклянными будками.
Видя хлопающий впереди канадский флаг, я ощутила, как мой живот сделал кульбит. Ревик приподнял ноги и надавил на газ, чтобы прокатить нас вперёд, когда наша очередь сдвинулась на ещё одно место.
Он обернулся на меня впервые с тех пор, как мы уехали.
– Если мы столкнёмся с проблемой, – сказал он через шлем. – Это будет здесь.
Я поменяла положение рук, обхватывавших Ревика.
– Насколько это вероятно?
– Они не будут наблюдать здесь физически, – он помедлил, задумавшись. – Ну. Это маловероятно. Канада – это слишком очевидно.
– А что, если это не слишком очевидно?
Ревик продолжал смотреть на меня. Я совершенно не видела его через тонированное забрало шлема. Он пожал плечами.
– Так почему ты не можешь пользоваться Барьером? – спросила я.
– Потому что легко наблюдать за множеством мест по изменениям в Барьере, – сказал он. – Чтобы отправиться в каждое место лично, видящих не хватит. Даже у Шулеров. К тому же, в этом совершенно нет необходимости. Они будут наблюдать из Барьера, показывать наши фотографии людям и ждать, когда я всплыву на поверхность. Они знают, что я не могу вечно держаться за пределами Барьера.
– Почему нет?
– Потому что в итоге мне придётся поспать, – сказал он.
Я умолкла, наблюдая, как машины потихоньку движутся вперёд. Маленький мальчик в минивэне сжал ручки в кулачки, глядя на нас с Ревиком и ритмично вращая ими, надув губы и издавая звуки «врум-врум».
– Так откуда ты знаешь, что они не будут ждать нас здесь? – спросила я.
Ревик вздохнул, уставившись в небо.
– Я не знаю, – сказал он. – Но у Канады есть преимущества, из-за которых стоит рискнуть. Через своего старого работодателя я зарегистрирован в их подразделении Национальной Безопасности. Там есть несколько Шулеров, но на верхних уровнях – никого. На обычной проверке мне должны дать зелёный свет, по крайней мере, пока они не отозвали мой статус. Уллиса заверила меня, что этого не произошло.
Я нахмурилась.
– Бессмыслица какая-то. Они знают, что ты со мной.
Ревик пожал плечами.
– Я ношу патчи[8]8
Патч на программистском жаргоне – программа, которая вносит какие-то корректировки или изменения.
[Закрыть] для крови. Я отображусь здесь другим человеком. Надеюсь, СКАРБу не известны все мои рабочие псевдонимы. Уллиса, кажется, считает, что мой работодатель предоставил им минимальные сведения в этом отношении.
Задумавшись над этим, я нахмурилась.
– Так что насчёт меня? Протезы обманут только программу распознавания лиц, верно? Мой имплантат...
– Был изменён. Мы говорили тебе об этом, Элли, – Ревик вздохнул. – Внутри у нас тоже есть люди. Электронная безопасность меня не волнует. С ней легко можно поколдовать, и когда они найдут нас таким способом, будет уже слишком поздно.
Кивнув, я постаралась объединить эту информацию со своим безымянным страхом. Прежде чем я успела придумать ещё один вопрос, пришла наша очередь. Ревик подкатил байк к будке.
Мужчина в чёрной униформе вышел из-за стекла.
Он протянул руку.
– Паспорта.
Ревик полез во внутренний карман куртки, молча протянув документы. Охранник жестом показал на лицо Ревика, и Ревик расстегнул шлем, стянув его с головы. Я подвинулась назад, поднимая дрожащие руки и делая то же самое. Сняв свой шлем, я сохраняла ровное выражение лица, тут же осознав, что мои волосы промокли от пота, когда канадско-вашингтонский ветер подул сзади на мою шею. Я надеялась, что моя нервозность не была заметна, но по своей предыдущей неспособности держать невозмутимое лицо знала, что, скорее всего, это не так.
Охранник шмыгнул от холода, вытерев нос одной рукой в перчатке. Он посмотрел на меня. Я ощутила шепоток знакомости, когда его глаза задержались на моем лице. Он пристально посмотрел на Ревика, повнимательнее его рассматривая. Вероятно, он проверял наши имплантаты через гарнитуру, но его выражение лица не дрогнуло.
– Какова цель вашего визита в Канаду? – спросил он.
– Туризм, – слово сорвалось с губ Ревика прежде, чем я разобрала вопрос.
– С собой есть какая-то еда? Фрукты или овощи?
– Нет.
– Оружие?
– Никакого оружия. Только одежда.
– Почему без гарнитуры? – он показал на ухо Ревика. – Без телефонов?
Ревик улыбнулся, взглянув на меня.
– Мы хотели поехать без них. Отпуск. Это проблема? Ни одному из нас не предписано обязательное ношение.
Я сглотнула. Вообще-то мне было предписано обязательно носить гарнитуру после того инцидента в баре, с винной бутылкой и моим бывшим парнем.
Охранник снова нахмурился. Он шагнул ближе, смотря на обе фотографии, затем обратно на мою. Я скорее почувствовала, нежели увидела, что пальцы Ревика подкрадываются к ботинку. Глаза мужчины были темно-синими, добрыми, немного печальными. Прилив чувств ударил по мне. Я не хотела, чтобы Ревик ему навредил.
