Текст книги "Бурная неделя Гидеона"

Автор книги: Дж Меррик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

А что если он придет с пустыми руками?

Бенсон вжался в стенку рядом с дверью, вытащил из-за пояса нож, сунув его в карман, и левой рукой повернул ключ в замке. Затем слегка приоткрыл дверь.

Фредди протиснулся в кухню. Он настолько продрог, что у него зуб на зуб не попадал. Его била дрожь; лихорадочно блестевшие глаза, похоже, были готовы вывалиться из орбит; щеки и нос приобрели фиолетовый цвет от мороза, но зато в руках он нес большую коробку, а карманы его плаща были набиты съестным.

Ну теперь-то уж точно попируем!

Бесшумно закрыв дверь, Бенсон включил свет и с облегчением глубоко вздохнул. Фредди поставил коробку на стол и вывалил все из карманов, не переставая при этом содрогаться всем телом от холода.

– Там торчали две клиентки, настоящие стервозы, заботлавшиеся с хозяином и его гребаной женой! И ведь никак их оттуда не вытуришь. А какой адский ветер! Так хлестал по лицу, будто полосовал бритвой. Ну ладно, жри, что принес, а я пойду согреюсь.

Бенсон не проронил ни слова.

Устроить подобную пирушку они не имели возможности целых три года! Горячий суп, ветчина, горошек и картошка, сыр, ржаной хлеб! Они ели медленно, с расстановкой и в течение двадцати минут не обменялись ни единым словом. Фредди, закончив первым, рыгнул.

– Эх, пивка бы сейчас, – внезапно с тонкой ухмылкой произнес Бенсон. – Ты, случаем, не принес?

– Хочешь, чтобы я за ним для тебя сбегал? – спросил Фредди. Он тоже растянул губы в улыбке, гораздо более открытой и любезной.

– Ты клевый парень, Фредди. Сделал все, что мог. Хорошо, так что будем делать, выбравшись отсюда? Останемся вместе или каждый потопает своей дорожкой?

– А у тебя ничего нет на примете? – спросил Фредди.

– Выбор, естественно, есть. Но сначала я тебе кое-что объясню. Ты знаешь, что у меня голова отнюдь не пустая. Забита прелюбопытнейшими данными! Тот ещё списочек, лучшего не найдешь во всей стране: в нем все! Имена и адреса не только всех тех, кого полиция считает способными к сговору с нами, но и таких, кого она в этом и не подозревает! Вот с ними-то я и свяжусь, как только проберусь на юг. И они сделают все по моей просьбе. Надежно укроют и снабдят капустой. Кстати, и совсем не обязательно там задерживаться долго. Есть у меня деньжата и в заначке. И я смоюсь из этой страны, но только после того, как решу одну личную проблему.

– Это какую еще?

– Ты знаешь, Фредди, кто меня выдал легавым?

– Нет.

– Моя женушка!

– Неужели, твоя половина могла пойти на это? Видно, из-за любовника?

– Не думаю, что она это сделала из-за кого-то, но все равно намерен прояснить и это.

Бенсон, прищурившись, замолчал на какое-то время, внимательно всматриваясь в Фредди сквозь черные и шелковистые, как у сына, длинные ресницы.

– А ты уже определился, куда направишь стопы? – продолжил Бенсон.

– Сид, – спокойным голосом отозвался Фредди Тисдейл, – все, что я хотел, это смотаться из этой чертовой тюремной камеры, и теперь у меня нет другого желания, кроме как не возвращаться больше туда. Честное слово, первого, кто попробует меня задержать, убью на месте. А прежде, чем они наложат на меня лапу, покончу с собой. Другого выхода просто не вижу.

– Я тоже, – согласился Бенсон. – Так что давай поступим следующим образом. Остаемся вместе, чтобы пробраться на юг. Понимаешь, вдвоем нам легче будет отбиться от этой своры. А потом я отправлю тебя к одной марухе, которая займется тобой все то время, пока придется скрываться. А как только все поутихнет, смотаемся из страны. Ну как, согласен вместе отправиться в Лондон?

– Ты мне преподносишь настоящий подарок, – только и мог вымолвить фредди.

– Ну и отлично! Теперь, слушай меня внимательно. Не нужно верить в Деда Мороза. Иначе останься мы здесь ещё на три-четыре дня, и у нас могут возникнуть крупные неприятности. Лично я думаю, что нам лучше смотаться отсюда втихую до восхода солнца... Не знаешь, есть ли поблизости какая-нибудь автостоянка?

– Есть тут одна, рядом с рынком.

– А нельзя ли туда наведаться завтра к полудню и, уведя тачку, смотать удочки?

– В конце концов, все равно нужно что-то предпринять, – признал Тисдейл. – А если кто-то и увидит, как мы выходим отсюда, где-то в одиннадцать тридцать, то подумают, что мы осматривали дом в надежде снять его. Ну как, клеится?

– Клево! Слушай, Фредди, вот ты только что сказал... ну, по поводу того, что пришьешь любого, кто встанет у тебя поперек дороги, ты и взаправду сделаешь это?

– А как же!

– О'кей, – ответил Бенсон. – Я тоже.

На следующее утро Гидеон проснулся около семи часов и несколько минут неподвижно лежал, наблюдая за первыми солнечными лучами, пробивавшимися через уголок окна. В доме было совсем тихо; до него доносилось лишь дыхание жены, спавшей рядом на соседней кровати. Дети ещё не встали, так как, старея, их родители приобрели привычку просыпаться все раньше и раньше, ни свет ни заря.

Гидеон медленно, чтобы не разбудить Кейт, приподнялся на локтях; он неспешно надел домашний халат, который ещё больше подчеркивал его крепкое телосложение, и направился к двери. Кейт получит, как это бывало частенько, свой завтрак прямо в постель. Гидеон повернулся, и лицо его озарила улыбка: сетка, стягивавшая волосы Кейт, немного съехала набок. Во сне, конечно, люди выглядят не всегда наилучшим образом, но его жена все ещё оставалась красивой женщиной. А уж когда Кейт соизволяла прибегнуть к косметике, то результат был и вовсе поразительным!

Гидеон вышел из комнаты и спустился на кухню.

Он хорошо выспался и, находясь в отличном настроении, начал заваривать чай: для Кейт и для себя. В семье существовало правило, имевшее силу закона, что дети готовили себе чай сами, не считая воскресенья, когда завтраку уделялось гораздо больше внимания, чтобы доставить удовольствие девочкам.

Внезапно ему показалось, что наверху текла вода из-под крана; он поднялся по лестнице и достиг верха как раз в тот момент, когда открывалась дверь комнаты Пруденс.

Удивительно, подумал Гидеон, как можно наблюдать за своим ребенком каждый день с того самого мента, когда тот начал ходить, и вплоть до достижения им двадцатилетнего возраста, и только сейчас заметить, что перед тобой уже цветущая женщина. Такая же красивая и миловидная, как и сестра Уильяма Роуза. Бувально со всех точек зрения.

На Пруд был пеньюар цвета персика, и Гидеон наконец-то заметил, что у неё завидная фигура. Ее мать – хитрая бестия! – должно быть как-то устраивала таким образом, чтоб её повседневные платья в этом смысле более скрадывали изящные формы, нежели этот пеньюар, подчеркивающий её стройность.

– Папа, – с озабоченным видом прошептала она, – скажи честно, ты веришь, что у Уильяма Роуза есть шансы выкарабкаться?

– Пруд, если он не убивал эту девушку, то все обойдется.

– Ты уверен в этом?

– Абсолютно.

– Ты не рассердился, что Мэри потревожила тебя на службе?

– Конечно, нет, – немного поколебавшись, ответил Гидеон. Затем, подозревая, что она что-то скрывает от него, внимательно взглянул на дочь. – Что ты от меня утаиваешь, Пруд?

– А ты меня простишь?

– Естественно.

– Спасибо, папа. И хвала небесам! Есть кое-что, о чем я тебе не рассказала. Вчера утром мне позвонила Мэри. Она страшно нервничала и попросила кое-что сообщить тебе. Я ответила, что будет лучше, если она сама пойдет к тебе и... ты знаешь, что произошло дальше, не так ли? Я не думаю, что без моего совета она решилась бы на этот шаг, а затем я начала мучаться угрызениями совести, не подвела ли тебя таким образом.

– Да нет, Пруд. Нужно всегда бороться за то, что ты считаешь правым делом, особенно, если дело касается твоих друзей. Действительно ли она твоя близкая подруга?

– Не совсем. Она старше меня на два года, и мы просто знакомы.

– А она тебе нравится?

– Да, она на всех производила самое благоприятное впечатление.

– Какая у неё репутация?

– Папа, – насторожившись, ответила ему Прудент. – Мне бы очень хотелось выяснить, почему ты мне задаешь все эти вопросы. Что именно ты хочешь узнать?

– Не врунья ли твоя Мэри?

Пруденс ничего не ответила.

– Считали ли её обманщицей?

– Нет. Она действительно всем нравилась.

– Ну что ж, превосходно, – решил Гидеон. – Если она сказала мне правду, утверждая, что провела вторник со своим братом, то для нее, как и для него, все закончится наилучшим образом. Если же она солгала... гм... это им не поможет. А теперь иди-ка оденься. Если захочешь чаю, то я оставил чайник на плите на маленьком огне.

– О, папа, спасибо! Большое спасибо!

Кейт уже проснулась; она сняла сетку и своими тонкими длинными пальцами навела некоторый порядок в своих непослушных волосах. Нет ничего удивительного, мелькнуло в голове Гидеона, в том, что у неё такие красивые дочери! У жены глаза всегда сохраняли живость, и сама она до сих пор излучала свежесть, которой так и веяло от Пруденс.

– Ты слышала?

– Да, – ответила Кейт. – Я все же твердо надеюсь, что Мэри не соврала.

Было уже чуть более полдевятого, когда Гидеон сел в машину. Пруденс уйдет из дома не раньше полудня и весь день будет заниматься арпеджио; Пенелопа, младшая из дочерей, ходила ещё в школу, и ей предстоял путь в противоположную с отцом сторону, Присилла, которой исполнилось шестнадцать лет, только что закончила школу и устроилась на работу в Челси. Гидеон подбросил её на угол улицы, рядом с офисом её фирмы, и проследил, как она удалялась. Присилла была само очарование, в сущности тоже уже настоящая женщина в своих туфлях на высоком каблуке и нейлоновых чулках. Перед тем, как войти в здание, она повернулась и помахала ему рукой. Гидеон ответил улыбкой и, снова взявшись за руль, тяжело вздохнул. Утром Пруденс, а теперь вот Присилла. Гидеон начинал чувствовать приближение старости. Но это настроение быстро исчезло и остаток дороги до самого Ярда он перебирал в уме вчерашние события. Затем подумал об ожидающем его отчете и лукаво усмехнулся.

Может быть, к этому времени поймали ещё кого-нибудь из беглецов, удравших из тюрьмы Милуэйз?

Нет! Вся шестерка ещё была на свободе.

Хотя кое-что и изменилось по сравнению со вчерашним днем. Наступила теплая погода, а вместе с ней – прощай обманчивое спокойствие последних дней! Всего лишь за одну ночь было отмечено сорок девять ограблений и произведено семь арестов. Дактилоскопические службы как в Ярде, так и на местах, были начеку.

Да, денек обещал быть насыщенным событиями.

Леметр и Джефферсон уже находились в кабинете Гидеона, и в течение двадцати минут они изучали текущие отчеты, снабжая их обильными комментариями.

Всего произошло девятнадцать происшествий, подпадавших под квалификацию преступлений, три из которых непосредственно относились к компетенции суда присяжных, а остальные – к исправительному суду. Дело об ограблении на Бонд-стрит (когда разбили витрину ювелирного магазина) было уже закончено следствием и готово к передаче в судебные инстанции.

Лефти Блайт, знаменитый медвежатник, по имеющимся данным, нашел место курьера в небольшом агентстве, которое, по странному совпадению, находилось как раз над офисом одного букмекера, у которого была привычка хранить большие суммы наличных денег в ультра современном сейфе.

– Лефти скоро попробует пощекотать его, – сделал вывод Гидеон. Направьте туда двух человек, чтобы поймать его с поличным.

– Хорошо, – согласился Леметр.

Перед тем, как провести обычную оперативку, Гидеон внимательно изучил два отчета медицинских экспертов, касавшиеся молодого Роуза. Первый оказался позитивным: подозреваемый расценивался специалистом как человек трезвого и ясного ума, без малейших признаков душевной неуравновешенности; другой, составленный незнакомым Гидеону врачом, делал упор на том, что выявлены некоторые характерные черты нестабильности сознания и советовал внимательно изучить медицинское прошлое молодого человека.

Гидеон позвонил Смедду, у которого уже должны были быть копии этих документов.

– Да, – ответил инспектор, – они у меня на столе. Я позабочусь о том, чтобы порасспросить личного врача их семьи, а также школьного. Данные будут у меня уже сегодня, а я вам немедленно направлю копии.

– Бесконечно вам благодарен. Позвольте мне кое-что предложить.

– Очень рад буду услышать ваше мнение.

– Спасибо ещё раз. В этом деле слабым моментом является нож, которым совершено преступление. Парень ведь и впрямь мог его потерять. Не хотели бы вы проверить это, расспросив семью, друзей, коллег по работе и убедиться в том, что он никому не говорил о потере ножа?

– Я этим займусь, – согласился Смедд.

– Отлично! Нельзя оставить ни малейшей трещины в этом деле. Сделайте так, чтобы все было железно обосновано, – подчеркнул в заключение Гидеон с чувством выполненного долга перед Пруденс.

Затем он перешел к отчетам, присланным из Мидлэнда и с Севера. Пожалуй, они страдали некоторой расплывчатостью: того или иного сбежавшего преступника якобы "видели" в том или другом месте. Некоторые из этих сообщений пришли из таких отдаленных от Милуэйз районов – иногда отстоявших от него на многие сотни километров – что не выдерживали даже самого поверхностного анализа. В провинциях полицейские участки были буквально завалены подобного рода информацией, каждую из которых, конечно, требовалось проверять. А затем настанет черед и Гидеона, и к нему рекой поплывут рапорты. Увы, это не заставит себя долго ждать.

Наконец, Гидеон приступил к утренней оперативке, и к одиннадцати часам большинству дел был уже дан необходимый ход. Теперь он сможет немного расслабиться и следующие полчаса провести за составлением плана обеспечения безопасности Руби Бенсон и её двух детей. Пока, вроде бы, все шло нормально, и его проинформировали по телефону, что сын и дочь Руби утром нормально пошли в школу в сопровождении двух полисменов, которые остались там в их ожидании, чтобы затем проводить домой.

– Особенно следите за подростком, – приказал Гидеон. – Он вполне сможет сбежать.

– Хорошо, сэр, – ответил ему Эббот, который вновь в этот день заступил там на дежурство. – Никаких новостей о Бенсоне, сэр?

– Нет, но все равно смотрите в оба, как если бы ожидали его появление в любой момент.

– Все понятно, сэр, – ответил тот голосом, явно выдававшим его мысли: "Если бы это действительно так и произошло!"

Едва Гидеон повесил трубку, как телефон снова зазвонил. Это был помощник Комиссара. Слушая его, Гидеон насупился и ответил, что прибудет немедленно. Но, положив трубку, он оставался некоторое время в неподвижности, в то время как Леметр, со слезящимся от сигаретного дыма глазом, пристально смотрел на него, не скрывая выразительными гримасами своего нетерпения узнать, в чем дело.

– Ну что там ещё произошло? – не выдержал он.

– Прокуратура беспокоится по поводу Эдмундсана.

– Уж пора бы им научиться верить нам на слово, – с глубоко обиженным видом произнес Леметр.

– Не исключено, что они что-то обнаружили новое. И если это правда, то я предпочитаю выявить это "что-то" сам, а не ждать, когда придут мне это сообщить. Так, ну ладно, я должен идти. Меня не вызывай, разве что по делу Бенсона.

– Хорошо, – ответил Леметр. – Послушай, а какую шумиху развели газеты, а?

– Это можно было вполне предвидеть. Сбежал Бенсон – это же сенсация!

Гидеон провел двадцать минут с Большим Шефом и ответственным сотрудником прокуратуры. Слабые стороны в досье Эдмундсана беспокоили буквально всех. Достаточно было совсем немного для того, чтобы обвинение рассыпалосья, и этого прожженного негодяя признают невиновным и он угрем выскользнет из заброшенной на него сети правосудия.

У защиты мог внезапно появиться новый свидетель, или она могла подвергнуть сомнению правдивость свидетельского показания обвинения.

Беседа у шефа, к сожалению, ни к чему не привела, и Гидеон вернулся в свой кабинет. Леметр его проинформировал, что ничего серьезного за время его отсутствия не произошло, и развернул газету "Ивнинг-Стандар", где огромными буквами выделялся заголовок:

СБЕЖАЛ ЛИ БЕНСОН ДЛЯ

ТОГО, ЧТОБЫ ОТОМСТИТЬ?

ПОЛИЦИЯ ОХРАНЯЕТ ЕГО СЕМЬЮ.

– Ну вот тебе раз! – спокойным голосом констатировал Гидеон.

– Думаешь, он дастся нам в руки живым? – спросил Леметр. – По-моему, он...

Затрезвонил телефон. Медленным, степенным жестом Гидеон снял трубку.

– Гидеон слушает!

– Миссис Бенсон на проводе. Передать её вам или суперинтенденту Врексолу? О вчерашнем её звонке вам сообщал он. Помните?

– Соедините меня с ней, – спокойно бросил Гидеон.

Был ровно полдень. Прошло уже более суток с того момента, как заключенные перепрыгнули стену тюрьмы.

Глава 10

Ровно полдень

Сначала Гидеон услышал лишь сдавленное дыхание, выдававшее волнение, охватившее Руби Бенсон. Может, она уже получила новости от своего мужа? Были ли это с его стороны угрозы, столье же жестокие, сколь и недвусмысленные? Конечно, долг Гидеон состоял в том, чтобы её успокоить, но он не собирался тратить на неё много времени, если только это не будет какое-нибудь воистину важное сообщение. У него было слишком много неотложных дел, ожидающих принятия мер.

Но если это могло в чем-то помочь, то почему бы и не выслушать ее?

– Алло, миссис Бенсон? Как вы себя чувствуете сегодня утром? спросил он своим низким, таким благодушным и сердечным голосом. – А как дети?

– Да, они...

Внезапно она остановилась и её дыхание участилось.

– Ну как, вы его взяли? – наконец смогла она выдохнуть.

– Еще нет.

– Я понимаю, мистер Гидеон, что не должна вам надоедать, но я так выбита из колеи. Прошлой ночью я почти не спала, а сегодня утром...

Руби Бенсон снова замолчала и её голос прервался всхлипываниями.

– Ну так что же произошло сегодня утром?

– Я очень сожалею, – вновь продолжила она каким-то срывающимся голосом, – но я пережила такое потрясение... Ведь не только дети, но и я сама подвергаемся опасности... тут есть кое-что другое... Короче, у меня есть друг в магазине, где я работаю. Может быть, вы меня и осудите, но я так долго была одинока, что... в общем, нужно было с кем-то сблизиться. Это директор магазина, и сегодня утром ему позвонили.

– Бенсон? – недоверчиво воскликнул Гидеон.

– Нет, не сам Сид лично. Неизвестно даже, откуда был звонок. Какой-то незнакомец спросил, что он больше предпочитает: лилии или розы? И все. Но сказал он это в такой странной манере... Да и кто, как не Сид, может сообразить подобное послание? – заключила Руби дрожащим голосом.

Теперь Гидеон начал понимать, почему она так взволнована.

– Да, это похоже на шуточки Бенсона, – согласился Гидеон. – И мы знаем, что у него в Лондоне множество связей. Мы присмотрим за вашим другом, миссис Бенсон. Я уже направил одного своего человека занять пост рядом с магазином. И сейчас пошлю ещё кого-нибудь, чтобы обеспечить безопасность вашего друга... Кстати, как его зовут?

– Артур... Я хочу сказать: Артур Смолл.

– Хорошо. Не будем терять его из виду, – пообещал Гидеон. – Вы по-прежнему настаиваете, чтобы дети оставались с вами? А что, если мы все же отправим их в какое-нибудь спокойное местечко? Пока все не успокоится?

Миссис Бенсон молчала.

В это время на столе Гидеона заверещал другой телефон. Леметр вскочил, чтобы схватить трубку как раз в тот момент, когда зазвонил ещё один телефон, но уже на его бюро.

– Не кладите трубку. Шеф сейчас занят на другой линии, – нахмурив брови, рявкнул Леметр. Затем возвратился к своему столу.

– Теперь, мистер Гидеон, вы понимаете, почему я не могу никак заснуть? Что я должна делать? Знаю, что это глупо, но я не хочу расставаться с ними... У меня какое-то предчувствие. Если я их отправлю куда-нибудь, то больше не увижу.

– Да что вы, увидите, – заверил Гидеон, прекрасно осознавая, что от его увещеваний не будет проку. – А чем занимается парень?

Руби Бенсон снова замолчала.

– Как?! – заорал в этот момент в трубку Леметр, уставившись сверкающим от ярости взглядом на Гидеона. – Поторопитесь!

Что там такое могло произойти, среагировал Гидеон. Какое-нибудь суперужасное происшествие? Новости о Бенсоне?

Леметр совсем разбушевался и, с гримасой на лице, подавал отчаянные сигналы своего шефу.

– Миссис Бенсон, подождите минуточку, – закрывая своей лапищей трубку, чтобы она не услышала. – Что там происходит, Леметр?

– Эдмундсан! – бросил Леметр. – Он пытался покончить жизнь самоубийством. С помощью лезвия бритвы. Его только что перевезли в госпиталь. Он может не дотянуть до вечера. Кого отрпавить-то?

– Каммингса, – без колебаний ответил Гидеон. Затем, на время отодвинув от себя это происшествие, он вернулся к миссис Бенсон. Извините, на чем мы остановились?

– Вы меня спросили, чем занимается мой сын. Я вам ответила, что он очень интересовался отцом, и я не думаю, что имела право... настраивать его против него. По правде говоря, я всегда себя утешала в том, что Сид вырастет и тогда будет способен все понять, прежде чем увидит... моего мужа и... Но не это главное, мистер Гидеон! Я действительно не знаю, что мне с ним делать. Его безмерно поразило увиденное по телевизору – эта тюрьма и фотография отца. Вчера вечером у него был какой-то странный вид; он, казалось, повзрослел, если вы понимаете, что я хочу сказать... Как если бы он над чем-то упорно размышлял, а теперь не доверяет мне.

– Но он же вполне здоровый парень, миссис Бенсон, и у него есть все данные, чтобы преуспеть в жизни. Этот шок у него пройдет, не беспокойтесь. А теперь я должен с вами попрощаться.

– Да, я все понимаю, и извините, что злоупотребляю вашим вниманием, поспешила ответить Руби. – До свидания и большое спасибо.

– Если вы посчитаете, что я вам нужен, звоните в любое время. Не стесняйтесь.

Гидеон повесил трубку и, нахмурив лоб, слушал, как Леметр давал указания Каммингсу по телефону. Леметр, который плавал, как рыба в воде, во всех инструкциях Ярда, был сейчас в своей стихии. Если дни Эдмундсана были действительно сочтены, то Каммингс должен попробовать добиться отчета от медиков, при этом ни в коем случае не обижая их и не поторапливая. Ему также предписывалось, как только он сможет, тут же связаться с Ярдом.

– И еще... – продолжал Леметр. – Не забудьте, если Эдмундсан заговорит, то необходимо обеспечить присутствие свидетелей. И помните: нужно до зарезу узнать, куда Эдмундсан припрятал деньжата...

Ровно в полдень, в то время, когда Гидеон разговаривал по телефону с Руби Бенсон, её муж закрывал дверь дома, где он провеал ночь вместе с Фредди Тисдейлом.

Потеплело. Но снег, подтаяв, затруднял их продвижение. Взломав шкафы, они тепло оделись и даже нашли шляпы; одна из них была котелком, несколько великовата для Бенсона. И, наконец, их шеи укутывали теплые шарфы, а на руках были надеты перчатки. Теперь одного запросто можно было принять за возможного съемщика пустого дома, а другого за служащего агентства по сдаче в аренду помещений. Так, кстати, и подумали два соседа, видевшие, как они выходили из своего временного пристанища.

Добравшись до перекрестка, они оставили справа автостраду с её непрерывным потоком машин, втянулись в боковую дорожку, которая вела к автостоянке, находившейся за рынком. Оба шли молча, и было слышно лишь хлюпание воды из-под их обуви. Ни в коем случае нельзя было поскользнуться, чтобы не привлечь внимание прохожих, которые, закутанные, как и они, спешили по своим делам, не обращая внимания на беглецов.

Остался последний перекресток, за ним покажется автостоянка. Они уже направились к нему, когда заметили полицейского капрала, склонившегося над своим велосипедом и разговаривавшего с другим полицейским. Оба их уже заметили.

Не обменявшись ни единым словом, Бенсон и Фредди направились в их сторону уверенным шагом. Да, испытание предстояло серьезное. Они шли по той же стороне улицы, что и двое полисменов, остановившихся у пешеходного перехода. Движение на дороге было настолько интенсивным, что Бенсону и Тисдейлу ничего не оставалось, как идти этим путем, прямо под носом у блюстителей порядка. При этом им надлежало идти прямо, никуда не сворачивая и ничем не выказывая обуревавшее их беспокойство.

Они продолжали продвигаться вперед, причем осторожно, чтобы не поскользнуться на мокром снегу. Теперь Бенсон уже находился всего в трех метрах от полицейских.

Капрал на них даже не взглянул, но его подчиненный следил за ними краем глаза.

Бенсон чувствовал, как его сердце готово было выскочить из грудной клетки. Он был готов рвануться вперед, к автостоянке, но при этом прекрасно понимал, что если его узнают, то у него нет ни малейшего шанса ускользнуть. Фредди, подумал он, наверняка чувствует себя не лучше.

Внезапно, в двадцати шагах от них, какой-то ребенок выскочил на проезжую часть. Есть мать истошно закричала, водитель одной из машин принялся непрерывно сигналить, а велосипедист со страшным скриптом тормозов резко остановился. Полицейские повернули головы в сторону происшествия. Оба преступника уже стояла перед самым перекрестком. Они пропустили две машины и, с головы до ног закутанные в теплую одежду, не спеша пересекли улицу, настороженно поглядывая в сторону полицейских, поспешивших на помощь к ребенку.

Достигнув другой стороны, они спустились по узенькой, опасной для пешеходов из-за наледи улочке, которая выходила к стоянке. Поскользнувшись, на них налетел какой-то парень, отбросив Бенсона к тянувшейся рядом стене. Мальчишка был примерно одного возраста с Сидом; с бледно-голубыми глазами и пышными, румяными, как наливное яблочко, щеками.

Наконец, они достигли стоянки.

Это была громадная территория, на окраине которой ярмарочные продавцы с лотков разбили свои палатки и развернули полотняные навесы. Здесь стояло в ряд не менее трех сотен машин. Площадка имела небольшой уклон и две большие стрелки показывали в сторону выхода. Народу почти никого не было.

– Там, рядом с выходом, стоит машина, – заметил Бенсон. – Постарайся узнать, заперты ли у неё дверцы.

Они проскользнули между двумя рядами машин, где было поменьше снега. Недалеко от них какая-то машина направлялась к выходу, оставляя за собой густой и едкий шлейф выхлопных газов. Фредди проскользнурл между зеленым "ягуаром" и более скромной машиной. Боковые стекла последней оказались опущенными, а двери свободно открылись.

– Вот эта подойдет.

– О'кей, – отозвался Бенсон, с трудом пробираясь между ней и "остином", который прижимал её с другого бока. Он сел рядом с Фредди.

Фредди уже приступил к делу. Вооружившись железной провлочкой, он принялся за манипуляции с зажиганием, но его пальцы, несмотря на перчатки, настолько замерзли, что он никак не мог задействовать свой самодельный ключ. Пока Фредди ругался сквозь зубы, Бенсон увидел в зеркале заднего обзора приближавшегося большого и грузного человека. Появившийся тип, должно быть, разговаривал с кем-то, кто следовал за ним, так как его губы шевелились. И действительно, к нему сбоку тут же пристроился сухой и морщинистый человечек.

Бенсон так глубоко вздохнул, что его сообщник занервничал.

– Что с тобой? – сухо бросил Фредди.

– Давай быстрее, отчаливай!

– Дай мне немного времени. Что...

Бенсон свистнул сквозь зубы. Встревоженный Фредди поднял глаза и удивленно проследил за его пристальным взглядом, вперившимся в зеркало заднего обзора. Тут же повернув голову, он увидел крепкого на вид мужчину, который продолжал идти своей дорогой вдоль ряда машин. Тем временем небольшого роста старичок направился прямо к ним.

Это был сторож стоянки.

Сейчас его уже можно было хорошенько рассмотреть, и Бенсону бросились в глаза некоторые характерные черты его лица: серые волоски трехдневной щетины, какие-то бесформенные губы и слезящиеся глаза. Он также подметил его каскетку и шерстяной шарф, обмотанный вокруг тощей шеи, и то, что тот здорово укутался от холода. Сторож нес ленту с талончиками, а на поясе у него болталась кожаная сумка.

– Что ему нужно? – скороговоркой выпалил Фредди.

– Это Тэффи Джонс, – шепотом ответил Бенсон.

Фредди в свою очередь шумно вздохнул, присвистнув сквозь зубы, как если бы Бенсон сказал ему: "Это – директор Милуэйз". Они познакомились с Джонсом в тюрьме год назад, когда тот отсиживал там короткий срок. В принципе, за свое преступление Джонс должен был отсидеть десять лет, но он выдал трех своих сообщников и суд отнесся к нему со снисхождением. Он просто родился стукачом и такому человеку ни в коем случае нельзя было доверять.

А Джонс, конечно же, не применует их узнать.

Он уже подошел к их машине сзади и теперь пробирался к ним. Стекло дверцы было опущено всего на несколько сантиметров, и Джонсу пришлось нагнуться, чтобы лучше рассмотреть их внутри. В его взгляде не было никакой враждебности, пока он вдруг, не раскрыл от удивления свой огромный рот с отвратительными обломками зубов. И тут Бенсон прочитал в его остекленевших глазах выражение ужаса, которое не оставляло никаких сомнений: он их узнал.

А ведь Джонс был стукачом.

Так они все трое и застыли на какое-то мгновение, пока на табло не зажглась маленькая красная лампочка. Фредди, наконец, удалось подключить зажигание. Бенсон тут же одной рукой отстегнул ремень, а другой открыл дверцу. Тэффри Джонс испустил приглушенный крик и пустился бежать. Недалеко отсюда, здоровый парень, который был с ним, запустил двигатель в оглушающем шуме выхлопов. Проход между рядами машин был очень узок, и Джонс к тому же по щиколотку увязал в мутной жиже. Неожиданно он поскользнулся и, как-то невнятно взвизгнув, растянулся в грязи, щедро обрызгав Бенсона, выскочившего из машины и рванувшего к нему. Фредди, выскользнув в другую дверь, осматривался по сторонам. Судя по всему, никому не было дела до происходившего. Джонс извивался, как угорь, в этом мерзком месиве, испуская пронзительные вопли, но они потерялись в шуме взревевшего мотора. Ему, наконец, удалось повернуться на спину; глаза Джонса вылезли от страха из орбит, а из уголка рта тянулась, как у настоящего дебила, тонкая струйка слюны.

– Я буду молчать! Нет, не вымолвлю ни слова. Только не убивайте, умоляю. Клянусь, буду нем, как рыба, – жалобно скулил он.

Тут поскользнулся и Бенсон, но сумел удержаться на ногах, а затем присел на корточки с ножом в руке. Да, обращался он с ним виртуозно. Нож легко прошел через плотный слой верхней одежды, пронзил рубашку, кожу и в конце концов впился в плоть. Точнехонько в сердце. И тут же завывания Джонса смолкли, и он перестал судорожно биться. Из горла вырвался последний предсмертный хрип, тело дернулось ещё разок и застыло навечно.

Фредди подошел к Бенсону.

– Надо бы избавиться от него. Причем, немедленно. Но не забудь прихвать его сумочку. Может, пригодится.

Глава 11

Кровь на снегу

Бенсон медленно приподнялся, вытерев лезвие ножа о пальто убитого. Молча. Только губы, пожалуй, были сжаты чуть плотнее, чем обычно. Но выражение лица ни в чем не изменилось. Одним взмахом перерезав ремень сумки, он поднял её, закрыл клапан и забросил на сиденье машины. Монетки при этом весело звякнули, а одна даже выпала и, покатившись, затерялась в снегу.