Текст книги "Загадка с девятью ответами"

Автор книги: Дж Коннингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 10

Яд определен

Прошло два дня. Сэр Клинтон, казалось, утратил к делу Хассендина всякий интерес. Инспектор же, проработав несколько линий, оказавшихся непродуктивными, начал ощущать растущее беспокойство из-за отсутствия в расследовании какого-либо прогресса. Но в одно прекрасное утро, к его немалому облегчению, шеф наконец-то вызвал его в свой кабинет.

Флэмборо принялся было извиняющимся тоном докладывать о своих бесплодных усилиях; однако сэр Клинтон тут же прервал его повинную речь, в двух словах поблагодарив его за проявленное усердие.

– У меня есть для вас кое-что более определенное. Я только что получил сообщение от нашего лондонского эксперта по ядам. Я просил его – прежде чем присылать официальный отчет – сообщить мне свое личное мнение относительно самого раннего из возможных моментов отравления.

– И ему удалось это определить?– выпалил инспектор.

– Он пришел к тем же заключениям, что и я. И, полагаю, вы сами,отозвался сэр Клинтон.

На лице Флэмборо появилось обескураженное выражение.

– У меня нет никаких идей на этот счет,– робко признался он.– По правде говоря, я вообще не понимаю, как можно точно определить причину смерти: нам ведь не удалось обнаружить никаких внешних признаков яда, за исключением расширенных зрачков, а это могло быть следствием наркотического отравления.

– Вы должны использовать любую возможность потренировать свое логическое мышление, инспектор. И я не имею права лишать вас такого шанса. Итак, свяжите воедино тот эпизод в кабинете Силвердейла – помните, когда его помощница сообщила ему, что зафиксировала точку плавления смеси,– и упоминание о "триумфе" в дневнике Хассендина. Добавьте к этому состояние зрачков миссис Силвердейл – и вам все станет ясно!

Флэмборо погрузился в напряженные раздумья, но в конце концов покачал головой:

– Я все еще не понимаю, сэр.

– В таком случае,– снисходительно, будто собираясь оказать великую милость, проговорил сэр Клинтон,– не следует торопиться. Пусть просветление снизойдет на вас постепенно. Иначе вы разозлитесь на себя за то, что не могли додуматься до столь простой вещи.

Последние слова он договаривал, уже стоя на ногах.

– Думаю, теперь нам следует заглянуть в Крофт-Торнтонский университет и узнать, как продвигаются у Маркфилда дела с экспертизой. Тем более что, прежде чем строить гипотезы, неплохо бы получить точные данные.

Доктор Маркфилд оказался на своем рабочем месте. Сэр Клинтон, обойдясь без предисловий, приступил прямо к делу:

– Мы хотели бы узнать о результатах экспертизы, доктор Маркфилд. Есть ли у вас какие-то новости?

Маркфилд жестом указал на рабочий блокнот, лежащий на письменном столе:

– Полагаю, экспертиза завершена. Все результаты в этом блокноте. Мне просто не хватило времени составить официальный отчет. Это был…

– Гиосцин?– перебил сэр Клинтон.

Маркфилд бросил на него испытующий взгляд.

– Вы совершенно правы,– подтвердил он несколько удивленно.– Очевидно, вы уже получили информацию из личных источников!

Сэр Клинтон предпочел обойти этот пункт молчанием.

– Наш разговор останется между нами. Вам не придется давать показания в суде. Итак, какой, по вашему мнению, объем гиосцина присутствовал в крови убитой? Что показала ваша экспертиза?

Маркфилд на секунду задумался.

– Я могу сообщить вам лишь свое предположение, но, полагаю, оно весьма близко к правде. Хотя, разумеется, под присягой я не смог бы его повторить. Так вот: в крови убитой, судя по результатам анализов, находилось как минимум семь-восемь миллиграммов гиосцина.

– Известно ли вам что-нибудь об этом веществе – максимально допустимая доза и так далее?

– В справочнике указано, что максимально допустимое содержание гидробромида гиосцина в крови – шесть десятых миллиграмма, то есть примерно сотая часть аптечного грана {Один гран составляет 0,0648 г.}.

– Значит, миссис Силвердейл приняла дозу гиосцина, в десять-двенадцать раз превышающую максимальную норму,– на секунду задумавшись, подсчитал сэр Клинтон. Помолчав еще немного, он вновь обернулся к Маркфилду:

– Мне хотелось бы взглянуть па гиосцин, доктор,– если, конечно, достать его не представляет большой сложности.

Просьба сэра Клинтона не вызвала у Маркфилда никаких возражений.

– Если бы вы зашли вчера, то нашли бы пузырек с гиосцином прямо здесь, у меня на столе. Но я уже отнес его на место.

– Вы, полагаю, брали его, чтобы измерить точку плавления смеси, не так ли?– спросил сэр Клинтон.

– Да. Это самый простой способ идентифицировать вещество, если содержание его крайне невелико. Но вы, я вижу, разбираетесь в химии?

– Боюсь, лишь настолько, чтобы делать ошибки. Просто однажды кто-то рассказал мне об этом приеме, и он мне запомнился. А теперь – позвольте мне взглянуть на ваш запас гиосцина.

Маркфилд провел инспектора и сэра Клинтона по коридору до самого конца и открыл перед ними дверь хранилища.

– Нам сюда.

– Вы не запираете хранилище?– небрежно поинтересовался сэр Клинтон, заходя внутрь. Инспектор шел следом.

– Нет, не запираем,– немного удивленно отозвался Маркфилд.– Это главный склад химикатов нашего отдела. Незачем держать дверь на запоре! Здесь хранятся все необходимые для работы вещества, и сотрудникам было бы крайне неудобно каждый раз разыскивать ключ, если вдруг кому-то из них понадобился хлороформ или бензол. Конечно, беспошлинный спирт мы храним под замком таковы требования Таможенного управления.

– Разумеется, вы серьезные, разумные люди,– с готовностью согласился сэр Клинтон.– Здесь у вас нет юнцов-студентов, способных натворить бог знает каких глупостей!

Маркфилд подошел к одному из расставленных вдоль стен высоких шкафов, пошарил на полке и наконец извлек на свет маленький пузырек.

– Вот!– проговорил он, протягивая пузырек сэру Клинтону.– Конечно, это не сам алкалоид, а всего лишь гидробромид – его соль. Именно этот компонент применяется в медицине.

Сэр Клинтон, получив искомое вещество, казалось, потерял к нему всяческий интерес. Он равнодушно протянул пузырек Флэмборо, который несколько секунд с глубокомысленным видом повертел его в руках и вернул доктору.

– У меня к вам еще только один вопрос,– произнес сэр Клинтон, когда Маркфилд поставил пузырек обратно на полку.– Не сохранилось ли у вас рабочего блокнота Хассендина или чего-нибудь в этом роде? Если да – прошу вас, отдайте это мне.

На лице инспектора отразилось недоумение: он явно не в силах был разгадать подоплеку этой просьбы. Маркфилд же на минуту задумался, очевидно припоминая.

– Кажется, у меня в кабинете остались какие-то его черновики,– сказал он наконец.– Но это могут быть только результаты взвешивания и тому подобное. Это вас устроит?

– Замечательно!– благодарно отозвался сэр Клинтон.– Буду весьма признателен, если вы достанете для меня эти записи. Надеюсь, это не слишком вас затруднит?

Судя по удивленному выражению на лице Маркфилда, эта просьба заинтриговала его не меньше, чем. инспектора. Подгоняемый любопытством, он торопливо зашагал назад в свой кабинет. Там, среди прочих бумаг через несколько минут отыскался и блокнот Хассендина. Маркфилд положил его на стол перед сэром Клинтоном, и Флэмборо, уже знакомый с почерком убитого, без труда узнал знакомую руку.

Сэр Клинтон неторопливо переворачивал страницы, время от времени останавливаясь на отдельных отрывках. Наконец он обнаружил то, что искал, на этом завершив изучение блокнота. Флэмборо склонился к столу и с недоумением прочел следующие строки:

Вес колбы с углекислым калием = 50,7789 гр.

Вес колбы с углекислым калием и с С02 = 50,9825 гр.

Вес С02 = 0,2046 гр.

– Кстати, а нет ли у вас под рукой собственного блокнота с подобной записью?– небрежно поинтересовался сэр Клинтон.

Маркфилд, совершенно сбитый с толку, подошел к письменному столу и извлек оттуда свой блокнот. Сэр Клинтон опять принялся небрежно и на первый взгляд бессистемно проглядывать страницы, а затем положил вторую тетрадь рядом с первой. Флэмборо, твердо вознамерившийся ничего не пропустить, снова подался к столу и на сей раз узрел следующее:

Вес сифонной трубки = 24,7792 г.

Вес сифонной трубки с Н20 = 24,9047 г.

Вес Н20 = 0,1255 г.

«Черт меня возьми, если я хоть что-нибудь понимаю!– выругался про себя инспектор.– Какая-то китайская грамота!»

– Весьма невнимательный юноша!– ядовито проронил сэр Клинтон.– Лишь мельком просматривая его записи, я заметил сразу три грубых ошибки, причем чисто арифметических. Вот одна из них,– указал он на раскрытую страницу.Судя по всему, он весьма халатно относился к работе.

– На этого щенка совершенно нельзя было положиться!– подлил масла в огонь Маркфилд.– Он задержался здесь больше чем на неделю, только из-за протекции. Старый Торшон, на чьи деньги выстроена большая часть нашего института, интересовался его судьбой. Должно быть, дружил с его отцом. И мы были вынуждены держать здесь этого мальчишку лишь для того, чтобы не обижать старика. Если бы не это…– Маркфилд сделал выразительный жест, лучше всяких слов говоривший о том, какая печальная судьба должна была бы постигнуть молодого Хассендина, лишенного поддержки могущественного покровителя.

Казалось, рассказ Маркфилда навел сэра Клинтона на какую-то свежую мысль.

– Не представляю, как вы могли так долго терпеть здесь такого нерадивого работника!– признался он.– Однако, судя по всему, цена за право выгнать его была бы слишком велика. Мы не можем позволять себе ссориться с благодетелями.– Сэр Клинтон немного помолчал. За эти несколько секунд мысль его свернула в прежнее русло:

– Итак, судя по результатам вашей экспертизы, миссис Силвердейл приняла дозу гиосцина, примерно в двенадцать раз превышающую норму?

Маркфилд кивнул, но счел нужным уточнить:

– Помните, это всего лишь приблизительная цифра.

– Ну разумеется. Кстати, по моим собственным подсчетам выходило, что принятая миссис Силвердейл доза превосходила допустимую норму в пятнадцать раз. Могло ли случиться так, что вам не удалось выявить вещество в полном объеме, вследствие чего результат экспертизы оказался несколько заниженным?

– Это вполне возможно,– откровенно признался Маркфилд.– Я сообщил вам наименьшую из возможных цифр, которую, если Придется, я мог бы повторить под присягой. В судебном деле лучше преуменьшить, чем преувеличить. Однако весьма вероятно, что, как вы сказали, мне не удалось выделить полностью все вещество. Следовательно, содержание гиосцина в крови могло равняться и Десяти миллиграммам, и даже более того.

– В конце концов, точная цифра не так уж важна,– заключил сэр Клинтон.Мы установили главное: миссис Силвердейл приняла дозу яда, достаточную для того, чтобы убить ее за сравнительно короткое время.

Удовлетворившись этим выводом, сэр Клинтон задал доктору еще несколько вопросов, касающихся его официального отчета, и принялся прощаться. Однако уже на пороге его осенило какое-то новое соображение.

– Кстати, доктор Маркфилд, вы не знаете, на месте ли сегодня мисс Хэйлшем?

– Полагаю, да,– отозвался Маркфилд.– Я встретился с ней на входе.

– Мне бы хотелось с ней побеседовать.

– Вы хотите официально ее допросить? Но зачем же тревожить бедную девушку! Может быть, я могу рассказать вам все вместо нее? Пожалуйста, спрашивайте. Девушке будет не слишком приятно, если за ее спиной будут судачить, что к ней приходили полицейские по делу об убийстве.

Сэр Клинтон легко согласился с доводами Маркфилда:

– В таком случае не могли бы вы послать за ней, чтобы мы поговорили здесь? Тогда поводов для пересудов не будет.

– Прекрасно,– немедленно поддержал эту идею доктор.– Полагаю, это наилучший выход. Я тотчас же пошлю за ней.

Маркфилд звонком вызвал мальчика-посыльного и вручил ему записку. Через несколько минут Норма Хэйлшем уже стучала в дверь кабинета.

Когда девушка вошла, инспектор Флэмборо с любопытством воззрился на нее, пытаясь определить, насколько портрет, нарисованный Хассендином, схож с оригиналом. Мисс Хзйлшем оказалась молодой особой лет двадцати – двадцати пяти, подчеркнуто опрятной и элегантной. По ее внешнему виду было ясно, что она не просто имеет возможность, не скупясь, тратить деньги на одежду, но и знает, как получать за эти деньги отменное качество.

Лицо девушки говорило о ее характере куда больше, чем ее наряд. Черты мисс Хэйлшем скорее можно было назвать необычными, чем красивыми. Особенно поразил инспектора ее твердый квадратный подбородок и длинный, тонкогубый и подвижный рот.

"Хм! Похоже, она невероятно вспыльчива, но, судя по форме рта и подбородка, нелегко прощает обиды,– заметил он про себя.– Прав я был, когда предположил в ней склонность к мстительности. Лично я не хотел бы иметь эту девушку в числе своих врагов!"

Инспектор взглянул на шефа, ожидая, что тот знаком подскажет ему, как действовать дальше. Однако сэр Клинтон, судя по всему, решил вести беседу самостоятельно.

– Не хотите ли присесть, мисс Хэйлшем?– произнес он, придвигая девушке стул.

Инспектор с чувством профессионального восхищения наблюдал за тем, как при помощи этого столь естественного знака внимания сэр Клинтон принудил мисс Хэйлшем сесть напротив окна так, чтобы лицо ее было хорошо освещено.

– Это инспектор Флэмборо,– продолжал сэр Клинтон, указывая на своего подчиненного.– Мы хотели бы побеседовать с вами на весьма щекотливую тему, а именно – о деле Хассендина. Я понимаю, что наши расспросы причинят вам боль, но все же надеюсь, что вы согласитесь нам помочь.

При первых же его словах губы Нормы сжались в жесткую прямую линию. Однако движение это, видимо, было лишь непроизвольной реакцией. Через мгновение лицо девушки снова расслабилось и заключительную фразу сэра Клинтона она выслушала совершенно спокойно.

– Буду рада оказать вам посильную помощь,– произнесла мисс Хэйлшем ровным голосом.

Флэмборо, продолжавший пристально наблюдать за девушкой, заметил, как ее взгляд стремительно пробежал по лицам сидящих перед ней трех мужчин.

"Она немного скованна,– вновь принялся размышлять инспектор,– но сразу видно – из кокеток. Вполне возможно, что она "стреляет" глазками в разговоре с любым представителем сильного пола".

Сэр Клинтон меж тем являл собой воплощение чистосердечия:

– По правде говоря, у меня нет конкретных вопросов, мисс Хэйлшем. Видите ли, мы надеялись, что вы сами сообщите нам нечто, способное хотя бы косвенно пролить свет на эту историю. Мы расследуем дело, ничего не зная о его участниках, поэтому нам поможет любая мелочь, любой пустяк. Если не ошибаюсь, вы были хорошо знакомы с мистером Хассендином?

– Некоторое время назад мы были помолвлены. По определенным причинам он разорвал помолвку. Полагаю, это общеизвестно.

– Не могли бы вы сообщить нам хотя бы некоторые из этих причин? Разумеется, я предпочел бы не вмешиваться в чужие дела, однако этот пункт представляется мне довольно важным.

По тому, как исказилось лицо мисс Хэйлшем, было ясно, что сэр Клинтон коснулся незажившей раны.

– Он бросил меня ради другой женщины… Бросил жестоко и подло.

– Ради миссис Силвердейл?

– Да, ради этой твари.

– Понятно. А теперь мне придется задать вам бестактный вопрос: была ли ваша помолвка с мистером Хассендином счастливой? Разумеется, я имею в виду тот период, когда он еще не увлекся миссис Силвердейл.

Норма несколько секунд помолчала, сурово сдвинув брови.

– На это трудно ответить,– наконец заговорила она.– Должна признаться, я всегда ощущала, что Рональд больше интересуется собою, чем мною. Это меня расстраивало. Но, вы понимаете, я сама испытывала к нему очень сильные чувства. Когда любишь, ко всему относишься иначе.

– Что же привело к окончательному разрыву?

– Вы хотите узнать, что послужило главным поводом? Мы постоянно ссорились из-за Ивонн Силвердейл. Рональд проводил все время с ней, пренебрегая мною. Естественно, я неоднократно высказывала ему свое возмущение. Я не могла позволить ему так унижать меня, да еще ради этой женщины!

В голосе мисс Хэйлшем явственно зазвучала ненависть. Однако сэр Клинтон, сделав вид, будто ничего не заметил, спокойно продолжал:

– Какие, по вашему мнению, отношения связывали мистера Хассендина и миссис Силвердейл?

На сей раз мисс Хэйлшем даже не пыталась скрыть свои чувства. Скривив тонкие губы в презрительной гримасе, она взмахнула рукой, словно отгораживаясь от чего-то невыносимо отвратительного.

– Мне кажется, это обсуждать необязательно! Вы и сами можете обо всем догадаться.

Однако сам тон, каким произнесла мисс Хэйлшем последнюю фразу, лучше всяких слов выражал ее мнение.

– В конце концов, она получила по заслугам!– с горечью, смешанной с каким-то злобным торжеством, добавила Норма.– Я не собираюсь делать вид, будто сожалею о ее смерти. Я считаю, что их обоих постигла справедливая участь. И мне наплевать, что все об этом знают!– вдруг закричала девушка, совершенно утратив контроль над собой.– Эти двое заслужили такое наказание. Зачем было этой женщине, имея собственного мужа, уводить у меня жениха? Она заставила Рональда порвать со мной только для того, чтобы потешить собственное тщеславие! Надеюсь, вы не ждете, что я буду лить над ними слезы? Простить можно многое, но такое – никогда. Я даже притворяться не намерена. Эта женщина очень хотела причинить мне боль, и ей это удалось. Поэтому я только рада, что судьба воздала ей по справедливости. А Рональда я предупреждала, что ему все это так легко с рук не сойдет, но он лишь расхохотался мне в лицо. Что ж, теперь моя очередь смеяться. Мы квиты!– И Норма затряслась в припадке истерического смеха. Уязвленная гордость, горечь отвергнутой любви лишили ее остатков самообладания.

Сэр Клинтон поспешил остановить этот взрыв, прежде чем он перешел в настоящую истерику.

– Боюсь, вы не сообщили нам ничего нового, мисс Хэйлшем,– холодно произнес он.– Ваше мелодраматическое повествование не содержит в себе ничего полезного для расследования.

Девушка окинула его тяжелым взглядом.

– Тогда какой помощи вы от меня ожидаете? Я вовсе не жажду отомстить за смерть Рональда. Совсем наоборот!

Сэр Клинтон понял, что разговор зашел в тупик: даже если у девушки имеется какая-то информация, способная навести на след преступника, она совершенно не намерена делиться ею с полицейскими. Дождавшись, пока Норма немного успокоится, он задал следующий вопрос:

– Вам известно что-нибудь об алкалоиде, именуемом "гиосцином", мисс Хэйлшем?

– О гиосцине?– переспросила Норма.– Да. Эвис Дипкар уже довольно долго занимается его изучением под руководством доктора Силвердейла.

Флэмборо, исподтишка взглянув на Маркфилда, заметил, как тот невольно вздрогнул – тревожно и вместе с тем гневно. Это заставило инспектора насторожиться. Значит, Маркфилд сам утаивает от них какую-то информацию!

– Я хотел лишь узнать, каковы основные качества гиосцина,– произнес сэр Клинтон.– Я ведь не знаток химии.

– А я плохо разбираюсь в алкалоидах,– возразила мисс Хэйлшем.– Я только знаю, что это вещество применяется для наркоза.

– Да, вы совершенно правы,– вежливо кивнул сэр Клинтон.– Кстати, мисс Хэйлшем, у вас есть автомобиль?

– Да. Четырехместный "моррис-оксфорд".

– С закрытым кузовом?

– Нет, туристическая модель. А что?

– Вчера ночью, в тумане, автомобиль сбил человека. Нас попросили собрать информацию об этом происшествии. Вы ведь вчера никуда не выезжали, мисс Хэйлшем?

– Выезжала. Я ездила на танцевальную вечеринку. Но у меня болело горло, а от тумана простуда только усилилась, поэтому я отправилась домой очень рано. И по дороге никого не сбивала. Я в жизни не попадала в аварию!

– Попасть в аварию в таком тумане вполне простительно. Но, судя по всему, речь действительно идет не о вашей машине. Какой номер у того автомобиля, о котором нам говорили, инспектор?

Флэмборо заглянул в блокнот:

– GX. 9074, сэр.

– Повторите-ка!– вмешался Маркфилд, насторожившись.

– GX. 9074.

– Это номер моей машины!– с опаской проговорил Маркфилд и на минуту напряженно задумался, пытаясь восстановить в памяти события прошлого вечера. Наконец его лицо просветлело:

– О, кажется, я понимаю, о чем идет речь. Когда я сопровождал доктора Рингвуда к дому Силвердейла, какой-то человек шагнул мне прямо под переднее колесо. Вероятно, высказанные мною соображения насчет его умственных способностей задели его гордость, однако могу поклясться, что никакого физического вреда я ему не причинил.

– Нас это не касается,– поспешил успокоить его сэр Клинтон.– Это дело для вашей страховой компании. От доктора Рингвуда мне известно, что скорости вы не превышали, так что едва ли вам стоит волноваться.

– И не собираюсь!– сердито отозвался Маркфилд.– Если тот человек снова к вам обратится, можете отправить его ко мне.

– Нас это дело совершенно не касается,– повторил сэр Клинтон.– Тому человеку было сказано, что адрес владельца машины он сможет получить в Совете округа. Подозреваю, что, немного поразмыслив, он успокоится.

Сэр Клинтон обернулся к мисс Хэйлшем, которая за время этого разговора успела полностью восстановить утраченный самоконтроль.

– Полагаю, нам более незачем вас задерживать, мисс Хэйлшем. Сожалею, что мы причинили вам столько неудобств.– И в знак того, что разговор действительно окончен, он подошел к выходу и распахнул дверь.

– Искренне желаю вам потерпеть неудачу!– холодно бросила напоследок Норма.

– Что ж, пожалуй, нам здесь больше нечего делать, инспектор,проговорил сэр Клинтон, когда она вышла.– Мы не можем больше отнимать время у доктора Маркфилда. Мне не хочется торопить вас,– обернулся он к доктору,Но все же я прошу вас как можно скорее закончить официальный отчет.

Маркфилд ответил кивком, и двое полицейских покинули кабинет.

Когда они снова оказались в участке, сэр Клинтон повел Флэмборо в свой кабинет.

– Присядьте на минутку, инспектор. Заодно можете ознакомиться с отчетом лондонского эксперта. Вот он. Конечно использовать его мы не можем. Придется дождаться официального варианта.

Инспектор раскрыл папку, которую вручил ему шеф.

– Кстати, сэр,– произнес он, подняв глаза,– обязательно ли держать эту информацию в секрете? Проклятые репортеры меня просто замучили! Если эту историю с ядом можно придать огласке, я бы с радостью кинул им эту подачку, чтобы только от них отделаться. За последние сутки они ничего от меня не получили. Лучше бы их как-нибудь успокоить!

Сэр Клинтон задумался, видимо также сочтя эту проблему довольно важной.

– Можете сообщить им название яда,– наконец решил он.– Однако вдаваться в детали не следует. Причина смерти у меня сомнений не вызывает, но о точной дозе яда пока можно лишь гадать.

– Маркфилд и лондонский эксперт называют примерно одинаковую цифру,поднял голову Флэмборо,– восемь миллиграмм.

– Они оба – настоящие профессионалы,– заметил сэр Клинтон.– Я не слишком хорошо разбираюсь в химии, тем не менее моих знаний достаточно, чтобы понять, насколько сложной была проведенная ими экспертиза. Однако займемся более насущными проблемами. Какое впечатление произвела на вас девица Хэйлшем?

– Какое впечатление?..– повторил инспектор, раздумывая.– Она оказалась почти такой, какой я и представлял ее, сэр. Настоящая мегера с непомерно высоким самомнением – вот что я о ней думаю. Хассендин отверг ее, и теперь она просто сходит с ума от ярости. Мстительная и весьма вульгарная особа. Ни одна порядочная девушка не станет так отзываться об умершем, да еще в присутствии незнакомых!

– Она не сообщила нам практически никакой полезной информации,– заметил сэр Клинтон, возвращаясь к главной теме.– Что же до общей оценки, то здесь я с вами полностью согласен.

Флэмборо вспомнил о загадочном поведении шефа в кабинете Маркфилда.

– Для чего вам понадобился блокнот Хассендина, сэр? Никак не могу понять.

– Ну как же! Вы ведь видели – я обнаружил в нем несколько арифметических ошибок, которые указывают на то, что Хассендин был нерадивым работником. Он даже не трудился перепроверять результаты своих расчетов.

– Мне показалось, что вы извлекли из блокнота Хассендина нечто большее. Иначе вы не стали бы просить Маркфилда показать свой. Ведь разглядеть арифметические ошибки вы могли и без него!

Сэр Клинтон окинул инспектора ласковым взглядом:

– Если уж вы так далеко продвинулись, я не имею права лишать вас возможности закончить эту логическую цепочку. Подумайте еще немного и сообщите мне результат. Посмотрим, удастся ли нам независимо друг от друга прийти к одному и тому же заключению. Вам, кстати, пригодилась бы таблица мер и весов.

– Таблица мер и весов?– переспросил инспектор, совершенно сбитый с толку.

– Да. "Один метр равен 39,37 дюйма" и так далее. Ну то, что дети проходят в школе.

– Нет, это для меня слишком сложно, сэр,– уныло признал инспектор.Лучше сами скажите мне разгадку. Да, это напомнило мне еще один неясный пункт: почему вы решили, что доза яда, которую приняла миссис Силвердейл, превышала допустимую норму именно в пятнадцать раз?

Сэр Клинтон, сжалившись над Флэмборо, уже было раскрыл рот для ответа, как вдруг на письменном столе звонко задребезжал телефон. Сэр Клинтон поднял трубку:

– Да… Инспектор здесь.– Он передал трубку Флэмборо.

Некоторое время в кабинете звучали лишь обрывочные фразы, которыми инспектор отвечал своему невидимому собеседнику. Наконец он повесил трубку и с довольным выражением на лице обернулся к шефу:

– Кажется, появились какие-то новости, сэр. Это звонил Фоссэвей с Фонтэйн-стрит. Несколько минут назад там появился один человек и начал выспрашивать, не полагается ли за сведения о происшествии в летнем домике какого-нибудь вознаграждения. Тамошние полицейские заинтересовались словами посетителя и передали его в руки детективу-сержанту Фоссэвею. Фоссэвей твердо убежден, что этому человеку действительно что-то известно, но никаких определенных сведений из него вытянуть не удалось.

– Этот человек все еще на Фонтэйн-стрит?

– Нет, сэр. Фоссэвей не имел права задерживать его. А тот в конце концов разозлился и ушел, так ничего и не рассказав.

– Надеюсь, он не исчез бесследно?

– О нет, сэр. Они прекрасно его знают.

– И что же это за человек?

– Отвратительный тип, сэр. Он содержит одну из этих полуподпольных лавчонок, где продаются всякие подделки и прочие сомнительные товары. Однажды он чуть было не попался на каких-то открытках, но в конце концов все-таки смог нас перехитрить. Потом его обвинили в хулиганстве: вечерами бродил с фонарем по парку и пугал парочки. В общем, мерзкое создание. Его фамилия Уэлли.

Сэр Клинтон слушал рассказ Флэмборо с брезгливой гримасой.

– Что ж,– проговорил он, когда инспектор закончил,– если этого Уэлли можно отыскать в любой момент, тогда все в порядке. Думаю, нам удастся развязать ему язык. Кстати, какова была цель этой затеи с лампой? Эстетическое наслаждение или шантаж?

– В конце концов, никто так и не подал на пего жалобу, и у полицейских нет данных относительно того, вымогал ли он у кого-либо деньги. Однако, судя по его "послужному списку", он вполне на такое способен.

– Итак, я оставляю мистера Уэлли на вашем попечении, инспектор. Судя по всему, он может поведать нам немало интересного – если удастся заставить его говорить.