Текст книги "Гордыня (ЛП)"
Автор книги: Дж. Д. Холлифилд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Дж. Д. Холлифилд
Гордыня
Элитная семерка – 2
Перевод: Анастасия Михайлова
Редактирование: Анастасия Михайлова
Вычитка: Анастасия М.
Русификация обложки: Александра Мандруева
Пролог
Гордыня – нечто большее, чем первый из смертных грехов.
Она является сутью каждого из них.
Джон Скотт
Мэйсон
Семнадцать лет…
– Это крутое дерьмо. Твоя девочка с ума сойдет, брат. На твоем месте я бы заставил ее сосать член целый месяц. И заглатывать тоже.
Я вышел на улицу в палящую луизианскую жару, мой лучший друг Мика следовал за мной по пятам. Обшарпанная дверь тату-салона хлопнула позади него, и я натянул на глаза темные очки, прикрывая налитые кровью глаза от недавно выкуренного косяка.
– Черт, лучше бы ей так и сделать. Я не просто так терпел, – я рассмеялся, снова прикурив и пустив на него дым.
Но наши с Далией отношения были много большим. Она – мой мир, моя скала и убежище. Далия – та, к кому я обращался, когда жизнь становилась отстойнее обычного, и мне требовалось хоть что-то хорошее, чтобы жить дальше, пробившись через дерьмо.
Мы познакомились, когда я еще жил у Келлеров – моей прошлой приемной семье – в Ковингтоне. Мы с Далией только перешли в старшую школу. Эта девчонка оказалась умной, веселой и держала меня подальше от неприятностей, заставив понять, что она – единственный нужный мне наркотик. На следующий год наша жизнь перевернулась. Мне и моей сестре сообщили, что нас больше не желают видеть в доме, в котором мы прожили последние семь лет. Как раз когда мы обрадовались, что нас больше безостановочно не швыряли по системе опеки, нас выплюнули обратно. Келлеры, приютившие нас, ждали собственного ребенка и решили освободить место для родной растущей семьи. Пространства и денег правительства для них оказалось недостаточно.
Я плохо воспринял эту новость и слетел с катушек. Разбил кучу дерьма в их доме, потом напился до чертиков и врезался на их машине в дерево. Назначенный нам консультант по социальным вопросам сказал, что мне повезло, ведь Келлеры оказались так заботливы и позволили уйти, не предъявив обвинений. Но где тут удача? Нас вышвырнули уже из пятой семьи с тех пор, как умерли наши родители, и мы снова остались напуганными и неуверенными в нашем будущем. Мне было плевать на неприятности, но Эвелин, моей сестре, нет. Она плакала, боясь, что нас разлучат. Потому я взял себя в руки и дал себе слово: следующая семья увидит двух хорошо воспитанных детей и примет нас обоих.
Когда нас с корнем вырвали из того дома, меня разлучили и с Далией. Я больше не видел ее каждодневных улыбок, дававших мне повод быть кем-то другим, а не проблемным подростком в системе. Я поклялся, что сделаю все, чтобы мы были вместе. Что буду видеть ее каждый день, даже если придется каждый раз проходить разделившие нас сорок семь миль.
Я прижал руку к повязке поверх сердца, под которой были свежие чернила. Краски красного цветка георгина намертво врезались в кожу. Не нужно было волноваться, что он завянет. Я хотел, чтобы Далия знала – моя любовь глубока и постоянна. Я всегда буду любить ее.
Мы добрались до машины Мики, и он бросил мне свои ключи.
– Веди. У меня жутко болит спина.
Когда в прошлом году нас поместили в новый дом и школу, Мика оказался первым – и единственным, черт возьми – парнем, предложившим мне дружбу. Он родился в до смешного богатой семье, но имел и диковатую сторону, при любом удобном случае выводя из себя родителей. Отсюда и огромный, мать вашу, череп на его спине.
Мы поменялись местами, и я скользнул на водительское кресло, заводя двигатель. «Порше» заурчал, возвращаясь к жизни, и я выехал на дорогу, помчавшись среди машин.
– Ты узнал, что такое творится с Эви? – спросил Мика.
При упоминании младшей сестры я крепко сжал итальянский кожаные руль. Последние пару месяцев она вела себя странно, и я никак не мог понять почему. Эви стала тихой. Отстраненной. С ней что-то происходило. Просто я понятия не имел что именно.
– Нет, она не говорит. Но что-то не так. Хочу надавить на нее после выходных у Далии. И плевать, что она будет злиться на меня.
Я всегда был терпелив с Эви. Она через многое прошла после смерти наших родителей. Ни один оставшийся в живых родственник не захотел нас брать, и нас отправили в приемную семью. А потом другую. Они снова и снова подводили, когда дело касалось заботы о нас и нашем благополучии. Я изо всех сил старался защитить Эви от тягот этого мира, но у меня не всегда выходило быть рядом. Например, как сейчас, когда выходные я должен провести у Далии.
– Ага, не хочу иметь с этим дерьмом ничего общего. Веселись сам, – отозвался Мика, вдыхая косяк.
Эти двое никак не могли найти общий язык, что уже начало раздражать меня. Иногда казалось, что я родитель, разводивший по разные стороны двух детей, дерущихся из-за игрушки.
– В любом случае до воскресенья я ничего не смогу с этим сделать. Ты все еще не передумал подбросить меня до Ковингтона?
– Для тебя что угодно, бро. Но я ведь сказал. Бери «Порше» в любое время. Отец даже не заметит пропажи.
«Нет».
– Если не хочешь, я просто поеду на автобусе…
– Переступи через свою проклятую гордость и просто возьми машину, черт возьми. Обычная услуга лучшему другу. Ни больше, ни меньше.
Мы с Микой так чертовски похожи, что это иногда становилось странным. Но в одном мы сильно отличались: деньги. У него их было несчетное количество, а у меня гроши, собранные на свалках временных домов. Я рос ни с чем. Мы оба могли носить рваные джинсы и футболки с принтами, но это не меняло нашей сути.
– Если не надумаешь забрать меня в воскресенье, то ничего, я все равно как-нибудь доберусь, – Мика просто пожал плечами, не желая это больше обсуждать. – Мне нужно заскочить домой. Возьму кое-какие вещи и дам Эви знать, что уезжаю.
Он не перечил. Мика знал, когда нужно отпустить ситуацию. Оставшуюся часть дороги до дома я молчал, думая о Далии. Я надеялся, что ей понравится татуировка. К тому же, завтра наша двухлетняя годовщина, потому мне хотелось показать, как много Далия для меня значила. Я знал, что большинство чертовых парней дарили своим девушкам цветы и обеды в дорогих ресторанах. Я же не мог тратить кучу денег на это тупое дерьмо. Нет, это не про меня. Даже в семнадцать я понимал, как действительно стоило показывать кому-либо свою любовь. Ни к чему дарить что-то, что вскоре придется выбросить.
Я свернул на подъездную дорогу Гриффинов, и сердце пропустило удар при виде полицейских машин.
– Дерьмо, что ты наделал?
– Отвали, ничего я не делал, – отшутился я, но мое беспокойство усилилось. Первая мысль – что-то случилось с моей сестрой.
– Черт, тогда что эти пушистики делают в твоей кроватке?
Я не ответил. Припарковавшись, выскочил из машины и понесся к входной двери, косяк которой уже подпирал офицер.
– Прости, сынок…
– Где моя сестра? – рыкнул я, протискиваясь мимо него и входя в дом. Я увидел сестру на белом кожаном диване и замер. Возле нее находились еще один полицейский и Валери, наш социальный консультант. – Что такое? Ты поранилась?
Эви покачала головой, по ее лицу струились слезы, а глаза, полные муки, опровергали ответ. Я развернулся к Лилиан, нашей нынешней опекунше.
– Что случилось? Что с моей сестрой, черт возьми?
Лилиан угрожающе шагнула ко мне, и офицер тут же оказался между нами в качестве буфера.
– Твоя сестра – шлюха! – заорала Лилиан, указывая на Эви наманикюренным ногтем. Рыдания сестры стали еще громче. – Правильно, сука, плач, когда тебя поймали! – она посмотрела на Валери. – Я хочу, чтобы она немедленно ушла из моего дома. И он тоже. Им здесь больше не рады.
– О чем ты говоришь, черт возьми? – прорычал я.
– О, будто ты не знаешь. Твоя шлюха-сестра пыталась соблазнить моего мужа! Сегодня вечером я поймала ее, когда она заманила его к себе в комнату, – мои глаза расширились от шока. – Да, именно так. Она шлюха!
Я отвел взгляд от Лилиан и в замешательстве посмотрел на сестру.
– Мэйсон, я этого не делала. Это не… он…
Я вскинул руку, молча приказав ей не заканчивать фразу. Моя сестра была милой и доброй. У нее никогда бы даже мысли не возникло сотворить нечто подобное тому, в чем ее обвиняла Лилиан. Но это также означало…
«Вот ублюдок!»
Меня захлестнула волна гнева, а в голове загудело.
– Где он?
– Кто?
– Тот ублюдок! Где он, мать вашу? Я убью…
– Мэйсон, пожалуйста, нет! – воскликнула сестра. Она хотела подойти ко мне, но офицер ее остановил.
– Она никогда бы так не поступила, – снова повернулся я к Лилиан.
Лилиан фыркнула и откинула за изящные плечи свои гладкие черные волосы.
– Очевидно, что поступила. Мы просто хотели подарить дом двум бедным детям, а вы воспользовались нами. Не говорю уже об украденных ею деньгах.
Я шагнул к ней, врываясь в ее личное пространство.
– Она ни черта не брала у тебя, – прорычал я.
Мы с ней прекрасно знали, что это я взял деньги. Она же сама видела, как я достал их из ее кошелька и промолчала. Однако сейчас Лилиан смотрела на меня так, словно ждала, что я брошу ей вызов. Если бы нас не окружали люди, я бы схватил ее за волосы и ударил о стеклянный кофейный столик.
– Мэйсон, сынок, мне очень жаль, но после таких обвинений я обязан вывести вас из дома.
Я стал глубоко дышать, мне нужно было успокоиться ради Эви. Взять себя в руки и убраться отсюда к чертовой матери. Как только окажемся в безопасном месте, то придумаем, как выдвинуть обвинения. Сделаем Эви тест на изнасилование…
«Черт, он правда ей понадобится?»
– Да пошли вы. Эта чертова сука – сумасшедшая, а ее муж-извращенец. Эви, пойдем, – сестра снова попыталась встать, но Валери ее остановила.
– Мэйсон, сегодня мы разместим вас в разных домах.
– Что? Черт, нет. Мы останемся вдвоем.
Я направился к сестре, но мне дорогу преградили два офицера, поднимая Эви с дивана. Сестра кричала и брыкалась, пока они оттащили ее подальше от меня. Я рычал, пинался и боролся, пытаясь добраться до сестры, но безуспешно. А потом встретился взглядом с воплощением дьяволицы. От легкой улыбки на ее губах мне стало нехорошо.
– Ты сука! – взревел я, пытаясь вырваться из хватки полицейского.
– Пожалуйста, уберите их из моего дома до возвращения моей падчерицы. Не хочу расстраивать ее этим. Мы сами отправим им вещи, чтобы не рисковать, что они украдут еще что-нибудь, собирая свои минимальные пожитки.
Я сопротивлялся, как обезумевшее животное, пока офицер не ударил мне по ногам дубинкой. Я взвыл, потеряв равновесие, и повалился вперед, чем тут же воспользовались, надев на меня наручники. Меня подняли, дубинка еще дважды угодила мне в живот. Боковым зрением я увидел, как кричавшего что-то Мику тоже задержал полицейский. Я смутно слышал имена сестры и собственное, когда меня сажали на заднее сидение полицейской машины.
Мой мир трещал по швам. Реальность происходящего с трудом, но все же пробралась в сознание, когда я увидел сверкнувшие глаза Лилиан и ее злобную усмешку. Она нас подставила. Неужели из-за тех денег, что я взял? Правда ли то, что она сказала о своем муже в комнате моей сестры? Глаза защипало от слез, и я зажмурился. Этого не могло быть. Не могло. Я услышал громкие рыдания Эвелин, которую выводили из дома Гриффинов. Я бросился на дверь машины, пытаясь выбить ее плечом. Голос сорвался, когда я что было мочи прокричал имя сестры. Мне хотелось лишь вырваться из этой машины, очнуться от кошмара и добраться до Эвелин. Наручники на запястьях впивались в кожу, на ладони закапала теплая кровь, а мои крики сменились отчаянными рыданиями.
Никто не придет нам на помощь.
На мои хриплые мольбы не обратили ни малейшего внимания. Они усадили Эвелин в другую машину и уехали, а когда исчезли из виду, я уставился на Лилиан диким взглядом. Перед тем, как вернуться в свой дом, она послала мне воздушный поцелуй, и меня затошнило от отвращения.
*****
Две недели спустя…
Колония для несовершеннолетних, штат Новый Орлеан
Двадцать один. Двадцать два. Двадцать три…
Мышцы горели, угрожая сдаться, но я не останавливался. Я продолжал поднимать штангу несмотря на онемение пальцев.
Двадцать четыре, двадцать пять, двадцать…
– Блэквелл, к тебе посетитель.
Услышав свое имя, я вернул тяжелую штангу на держатель и сел, вытирая пот со лба. Бицепсы ныли, когда я взглянул на охранника исправительной колонии.
– Уверены, что ко мне? – спросил я.
У меня не было ни единого посетителя с тех пор, как две недели назад меня привезли в эту адскую дыру. Мне позволили сделать один звонок после того, как я всю ночь провел в грязной камере без воды и туалета. Большую часть времени я кричал и звал кого-нибудь, чтобы они связались с моим консультантом, прислали адвоката. Любого, кто мог сказать мне, где сейчас моя сестра. Добравшись до телефона, я позвонил Мике. Но как только успел набрать последние цифры, голос на другом конце провода сообщил, что его телефон отключен.
– Если бы не был, то не потащился бы сюда за тобой. Пойдем, – сказал охранник, покачивая связку ключей.
Он придержал для меня дверь, когда я поднялся и схватил одноразовое полотенце. Вытерев пот со лба, отшвырнул его в мусорное ведро, а потом последовал за охранником по длинному тускло освещенному коридору. Это место походило на смертный приговор. Его могли назвать колонией для несовершеннолетних, но оно ничем не отличалось от простой тюрьмы. Ограничения, заключение, коррупция – все также. Когда мы добрались до зоны посещений, я стал оглядываться, пытаясь понять, кто мог ко мне прийти. Сердце бешено колотилось в надежде увидеть Эвелин, но я нигде ее не замечал.
– А кто хотел меня видеть? – спросил я, словно мужчина сделал бы мне одолжение и сообщил. Он уже дважды на этой неделе со всему размаху вогнал мне кулак в живот просто за то, что я неодобрением посмотрел на него.
– Черт, откуда мне знать, парень. Твоя мама?
– У меня нет матери, придурок.
Охранник шел мимо рядов с другими сошедшими с катушек подростками, которых навещали их родственники, выглядевшие столь же счастливыми от посещения этого места, как и те, кого здесь держали. Когда мы добрались до последнего ряда, я увидел ее.
Лилиан.
На ней было накрахмаленное темно-синее платье, гладкие темные волосы в идеальной укладке, а на губах как всегда ярко-красная помада. Первой моей реакцией была ярость. Мне захотелось сжать пальцами ее хрупкое горло и задушить. Руки задрожали от сдерживаемого желания, когда я опустился на стул напротив нее. Горло сдавило, когда я увидел на ее лице улыбку, достойную садиста.
– Где моя сестра, мать твою?
– Ну-ну, разве так можно разговаривать со своим консультантом?
Я низко зарычал и склонился вперед.
– Ты не мой консультант, сука. Отвечай, где моя сестра, черт тебя задери, – мои грубые слова ее ничуть не смутили. Злобная улыбка на лице Лилиан стала только шире.
– Видишь ли, сегодня твой счастливый день. Твоим консультантом стала я. Будучи высокопоставленным консультантом по социальным вопросам в одном из лучших университетов Нового Орлеана, я потянула за ниточки и заполучила тебя. Нужно было всего лишь попросить об одолжении.
Нет, она лгала. Система не могла быть настолько жестока.
– Я уже совершеннолетний. Ты не имеешь надо мной никакой власти.
Мне исполнилось восемнадцать, пока я сидел в этой тюрьме.
Ее сардоническая усмешка меня нервировала.
– Вот тут ты ошибаешься. К счастью, я обратила внимание на твой день рождения. Незадолго до твоего совершеннолетия я подписала бумаги, взяв на себя твое законное опекунство.
– Ты не могла этого сделать.
– О, смогла. И сделала. Сказала, что все же питаю слабость к бедному мальчику, обокравшему мою семью и даже пытавшемуся поднять на меня руку, потому простила тебя и готова помочь исправиться. Мое имя значится единственным контактом в твоем досье, а значит, твоя свобода в моих руках.
Я так сжал кулаки, что пальцы побелели.
«Нет, Лилиан никогда не будет владеть мною».
– Удачи тебе с этим. Один звонок в центр попечительства, и я выйду отсюда.
Она рассмеялась, и у меня свело внутренности.
– О, правда? А позволь мне спросить тебя, Мэйсон, сколько звонков тебе разрешили сделать с тех пор, как ты попал сюда?
«Один».
Всего один.
– Вот именно, – продолжила Лилиан. – У меня есть нечто, что тебя заинтересует. А у тебя кое-что, так желанное мне.
– Да пошла ты. Мне от тебя ни черта не нужно, – выплюнул я, стукнув кулаками по столу.
Я уже собирался встать, когда она поманила единственным, что могло завести меня в ловушку.
– Эвелин.
Я увидел, как победно сверкнули ее глаза. Сердце забилось быстрее, легким стало не хватать воздуха. Я снова сел.
– О, славно. Вижу, я привлекла твое внимание. Я хочу, чтобы ты знал, Мэйсон, все это… достанется тебе не даром.
– Черт, где она?
– Этот твой рот. Такая страсть и решимость. Если все получится, ты сможешь делать для нас с тобой удивительные вещи, – от ее самодовольного взгляда мне снова стало не по себе. Она облизнула губы, и у меня внутри все перевернулось. – Я хочу заполучить тебя, Мэйсон. Создать из тебя нечто великое. Но это возможно только в том случае, если ты полностью передашь мне себя.
– Ты совсем больная, мать твою?
– Нет, милый. Просто дальновидная. Целеустремленная, если хочешь. И ты нужен мне, чтобы преподать всем самый важный урок.
Лилиан была сумасшедшей. И я мог обойтись без нее.
«Я выйду отсюда и найду свою сестру. Мы убежим, а потом я буду оберегать ее, пока со всем не разберусь».
– Ну, что скажешь?
– Я не собираюсь тебе ни с чем помогать, черт подери. Где моя сестра? – я четко выговаривал каждое слово, а потом вновь ударил по столу, привлекая внимание нескольких посетителей и заключенных.
Лилиан даже бровью не повела. Лишь стряхнула с руки несуществующую пылинку.
– Знаешь, бедняжке Эвелин, должно быть, тяжело сейчас. Ведь ты застрял здесь. А она все прыгает от одной неблагополучной приемной семьи к другой. Сейчас Эвелин в особенно жутком месте. А мне бы так не хотелось, чтобы с ней что-то случилось.
Я вскочил на ноги и перегнулся через стол, обхватив руками ее прохладную плоть. Однако меня слишком быстро от нее оторвали, не дав убить Лилиан прямо сейчас. Схватившись за шею, она перевела дыхание.
– Ты проклятая сука! Я убью тебя, если с ней что-нибудь случится! – меня едва удерживали двое массивных охранников.
Лилиан поднялась и схватила сумочку.
– Жаль, что мы не смогли прийти сегодня к соглашению, Мэйсон. Может, несколько месяцев в новом учреждении заставят тебя взглянуть на все по-другому. Ты подумай о моем предложении, – после этих слов она развернулась и ушла.
Я был так взбешен, что попытался вырваться, лишь бы побежать за ней. Готов был выколоть ей глаза пальцами, если она не скажет, где сейчас Эвелин. Однако в следующее мгновение мою спину прошиб заряд тока, пробежав по всем нервным окончаниям в теле, и я упал на пол.
– Не смей делать ей больно, мать твою! – провыл я, в голосе уже не было той силы, что секунду назад.
Я увидел, как черные туфли Лилиан исчезли в дверях, а потом на их месте появились так хорошо знакомые мне ботинки. Мой любимый охранник.
– Соберите его документы. Государство должно научить этого парня следить за своим языком, – в следующий миг он со всего размаху ударил меня ногой, отправляя в черноту забвения.
*****
Шесть месяцев спустя…
Тюрьма, штат Луизиана
– Шевелись, парень, – охранник толкнул меня плечом, и я споткнулся, но успел восстановить равновесие прежде, чем мое лицо встретилось с холодным бетоном.
Даже тусклое освещение в коридоре причиняло боль глазам после пребывания в камере последние шесть месяцев. Я шел по затемненному коридору прочь от одиночки, а мое сердце бешено колотилось от надежды на освобождение. «Может, ко мне пришла Эвелин. Пожалуйста, пусть это будет моя сестра». Я ускорил шаг, узел в животе сжимался все сильнее по мере приближения к комнате для свиданий.
После того злополучного визита Лилиан, она составила какие-то бумаги, уверяя, что я опасен для окружающих и самого себя. Она зашла даже дальше, сфальсифицировав заявления о якобы нападениях. После этого меня перевели из исправительной колонии в тюрьму штата Луизиана. По сути, из одного ада в другой, еще более темный. Они продержали меня в одиночке шесть месяцев. Согласно рекомендациям моего консультанта. Может, и дольше. Я уже потерял счет дням.
Такое заключение оставило меня наедине со своими мыслями.
Я целыми днями думал об Эвелин. С ней все в порядке? Она знала, что я отчаянно хотел вернуться к ней? Эви боролась? Осталась ли она спустя все эти месяцы той же младшей сестренкой, какой я ее запомнил? Я никогда не молился, но теперь то и дело ловил себя на том, что умолял кого-нибудь наверху сберечь Эви от опасностей.
А ночами я думал о Далии. Как ее изумрудные глаза сияли смехом и любовью. Представлял, как она запускала свои нежные пальцы мне в волосы и рассказывала о жизни в нашей старой школе. Разные истории о друзьях. Мне приходили видения нашего будущего. Я мечтал о возможности показать ей свою татуировку. Представлял ее восторженную реакцию и слова о том, что она любит меня и этот цветок. Знала ли Далия, что произошло? И почему, черт возьми, ни разу не приехала навестить? Но она ждала меня. Мы с Далией так любили друг друга. Она должна меня дождаться.
Время тянулось, а мозг все пытался осмыслить происходящее. Я стал ловить себя на том, что разговаривал с сестрой, хоть и знал, что ее не было рядом. Я видел перед собой Далию и просил ее держаться и ждать меня. Разум шутил со мной, путая, где реальность, а где вымысел, но я так сильно нуждался в человеческой компании… Мне не хватало заразительного смеха Эвелин. Наших разговоров. Тепла ее объятий, которые она дарила мне просто так, лишь бы показать свою любовь. Я скучал по интимным прикосновениям Далии. Ее близости, запаху кожи на моей после секса. Тосковал по занятиям любовью. Я держался на плаву, на грани между иллюзией и мечтами, только благодаря силе воли. Но я часто терпел неудачу, на меня накатывала слабость, а из глаз текли слезы.
Где-то очень глубоко внутри нездоровая часть моего разума даже молила о встрече с Лилиан. Мне просто хотелось услышать, что с моей сестрой все в порядке. Что все будет хорошо.
Но ни одна из моих фантазий не становилась реальной.
Поэтому я продолжал бороться.
Чтобы отвлечься я уделял внимание своему телу. Тренировал мышцы, чтобы окрепнуть физически, даже если слабел внутри. Меня буквально парализовали месяцы пыток одиночеством и темнотой.
И вот Лилиан вернулась.
– Ух, только посмотри на себя, ты явно был занят, – улыбнулась она, садясь напротив меня. А Лилиан не изменилась. Черное облегающее платье, волосы собраны в тугой пучок. – Как ты проводишь тут время, Мэйсон? Помимо тренировок, которые, должна признаться, более чем пошли тебе на пользу.
Я поднял руки и переплел пальцы, а потом положил сцепленные ладони на стол.
– Благодаря тебе никак.
– Ну, иногда нужно учиться на собственном горьком опыте. Все твои действия имеют последствия. Я вернулась подарить еще один шанс. Тебе здесь не место. Ты можешь сегодня же уехать со мной отсюда. Просто отдай мне полную власть над тобой, и я позволю тебе заполучить то, чего ты так отчаянно желаешь: расскажу, где твоя сестра.
– Я уже сказал, что не принадлежу тебе. Ты какая-то гребаная извращенка, получающая удовольствие от подростков? Или таков лишь твой муж? – на ее лбу, в который наверняка вводили ботокс, не дрогнул ни единый мускул, но от меня не укрылось, как дернулась ее верхняя губа. Лилиан прищурилась, больше походя на змею, воплощением которой и являлась.
– На твоем месте я бы следила за словами. У меня в руках все карты. И я бы не назвала тебя подростком. Ты теперь взрослый мужчина. Через полгода тебе исполнится девятнадцать, – Лилиан изучала меня, скользя взглядом по моему телу, отчего у меня словно скрутили живот.
– Зачем ты это делаешь? У меня нет ничего, чего бы ты хотела.
– Вот тут ты ошибаешься. Неблагополучный подросток, которому нечего терять. Никаких стремлений в жизни. Просто проблемный парень, который находится на пути к тому, чтобы провести остаток своей жизни в подобном этому месте. Видишь ли, я хочу стать твоим спасителем. В некотором роде твоим Богом. Я предлагаю тебе жизнь, которой у тебя иначе никогда бы не было. Что ты скажешь о стипендии в одном из самых престижных университетов Нового Орлеана? А о будущем после? Я лишь прошу, чтобы ты принадлежал мне.
– Ради чего?
– Вот тут начинается самое заманчивое, Мэйсон. Ты не можешь открыть коробку, не решив сперва, хочешь получить подарок или нет. Знала ли Ева о последствиях до того, как вкусила яблоко?
Лилиан определенно походила на змею со своими глазами-бусинками. Ее язык выскользнул изо рта, касаясь ярко-красных губ.
– Ты сумасшедшая. Совершенно больная на голову.
– Да-да, возможно, но на кону сейчас не мое будущее. А твое. О, и не будем забывать о твоей бедной сестре. Я уже рассказывала, сколько раз мы ее переводили, пытаясь найти безопасный дом? Ты же знаешь приемные семьи в наши дни. На все готовы ради денег. Системе действительно стоит тщательнее проверять кандидатов, вдруг они окажутся насильниками или наркоманами.
Я вскочил со стула, но, прежде чем успел схватить Лилиан за горло, двое охранников заломили мне руки и надели наручники.
– Сука! Клянусь, ты не сможешь удержать меня здесь. Я найду способ выбраться.
– Удачи с этим. Но мне следует напомнить, что это твоей несчастной хрупкой сестре нужно выбираться. Как думаешь, сколько она продержится в тех жалких условиях? Знаешь, как велик сейчас процент передозировки наркотиков у подростков? Так грустно, должна признаться.
Я дернул руками, разрывая кожу. Но ничто не могло справиться с болью, разрывающей мое сердце при мысли о чистой коже сестры, протыкаемой иглой. Голова закружилась, а к горлу подступила желчь.
– Зачем ты это делаешь?
– Потому что могу. Наиболее честный ответ, так? У тебя нет никаких полномочий. Никаких прав. Если захочу, то смогу держать тебя здесь вечно. Привилегия быть назначенным тебе консультантом. Если я решу, что ты не пригоден к социальной жизни, то сгною тебя здесь.
– Но почему? Что мы с сестрой тебе сделали?
Ее улыбка стала шире, но за ней крылась ненависть.
– Твоя сестра такая же, как и все остальные. Охотно и приветливо принимающая женатых мужчин в своей постели. За это ей следует преподать урок. Ты же… в тебе я увидела потенциал.
Перед глазами все заволокло красной дымкой. Руки за спиной задрожали, а гул в груди рвался выбраться на волю.
– Моя сестра не пускала твоего мужа в свою комнату. Она бы никогда добровольно не сделала ничего подобного, если бы ее не принудили.
Лилиан небрежно пожала плечами.
– Мне плевать на нее. Мне нужен лишь ты. И то, что ты для меня сделаешь.
– И что же это за дерьмо такое? – рявкнул я.
– Я хочу, что ты вступил для меня в секретный клуб. Стал его лидером, связующим звеном с элитной организацией.
– Ты издеваешься на мной?
– Нисколько. Я бы никогда не стала тратить столько времени и сил на неудачника вроде тебя, если бы не чувствовала в тебе потенциал стать моим идеальным питомцем.
«Я убью ее, черт бы все побрал. Если мне придется потом провести остаток жизни за решеткой, то так тому и быть. Но я найду выход. Стану искать совета. Бунтовать, пока меня не услышат. У них нет права держать меня здесь. А как только выберусь отсюда, то найду Эвелин и Далию, и мы начнем новую жизнь».
– О, сладенький, ты ведь не придумываешь сейчас «План Б», а? Его не существует.
– Трахни себя.
– Мм, думаю, если решишь меня трахнуть сам, это будет забавно. Здесь ты превратился в настоящего мужчину. Но… к слову о сексе: у меня есть для тебя подарок, – она склонилась и достала из сумочки телефон. Несколько раз проведя пальцем по экрану, Лилиан развернула его ко мне.
Она запустила какое-то видео, на которое я смотрел с ужасом и неверием. Двое трахались за трибунами. Какой-то парень брал девушку сзади, пока через динамики доносились ее нежные стоны. Парень вытащил член, и девушка обернулась, опускаясь на колени. Я увидел Далию, заглатывавшую головку. А потом не сводил взгляда с экрана, наблюдая, как она двигала головой вверх-вниз по длине члена, принимая его глубоко в горло, как настоящая шлюха. Ее стоны становились все громче, а потом с ее подбородка закапали слюни вперемешку со спермой.
– Видишь, моя маленькая зверушка. Я – все, что у тебя есть. В конце концов, не ты рыцарь на белом коне. А я. Мне под силу спасти твою сестру. Но насчет твоей подружки-шлюхи ничего такого говорить не стану.
Сердце застыло, покрываясь льдом.
– Иди в жопу, сука, – обжигающий холод буквально сочился из моих слов, когда я склонился вперед и плюнул ей в лицо.
Увидев, как слюна скатилась по ее щеке, я испытал удовлетворение. С отвращением, доставившим мне немало удовольствия, Лилиан достала из сумочки платок и вытерлась.
– Ты об этом пожалеешь, Мэйсон, – она поднялась и бросила шелковый лоскут в мусорное ведро. – Обидно, что мы не смогли прийти к соглашению. Может, мне следует исполнить свой гражданский долг и удочерить еще и твою сестру. Она все еще несовершеннолетняя. Эвелин сможет вернуться и жить с нами. Мы о ней позаботимся. Уверена, мужу очень понравится эта затея.
Больше меня не смогли сдерживать ни наручники, ни охранники. Я прыгнул через стол и врезался в Лилиан плечом, сбив ее с ног, а потом разбил ей нос своим лбом. Крики Лилиан привели меня в еще большее бешенство, поскольку в голове проносились лишь отчаянные мольбы сестры, когда я подумал обо всех тех незнакомцах, причинявших ей боль. Не говоря уже о том больном ублюдке.
– Уберите от меня это животное! – визжала Лилиан, захлебываясь кровью, лившейся с носа.
Я совершенно обезумел от ненависти и жажды мести. Я оскалился, решив вцепиться зубами в ее горло и разорвать вены, чтобы посмотреть, как она истечет кровью. Но, похоже, это был ее счастливый день. Я ощутил удары дубинки на спине снова и снова. Услышал треск дерева, а потом удар током сразу от двух электрошокеров, парализующих мое тело. Лилиан выкарабкалась из-под меня и унеслась прочь, а я так и остался лежать на полу, избитый до полусмерти и не способный пошевелиться.
*****
Шесть месяцев спустя…
– Ты достал?
– А у тебя есть лишняя булочка? – спросил Джинкс, он же Джимми Хэнсон, искоса поглядывая на мою руку, спрятанную в кармане комбинезона.
– Ты же знаешь, брат, – отозвался я тихо и вытащил булочку, оставшуюся с ужина, а еще пачку сигарет, засунув все это под стол.
Когда Лилиан ушла полгода назад, то забрала с собой все, что у меня оставалось. Эта сука обставила меня. Убедилась, чтобы я знал, кем она мне приходилась: кукловодом, дергающим за веревочки. Если Лилиан хотела оставить меня без еды, так и случалось. Если же мечтала, чтобы я неделями лежал, восстанавливаясь от побоев, то в тюрьме вспыхивала драка, после которой меня отправляли в карцер. Мне отказывали в любых привилегиях, доступных простым заключенным.
