Текст книги "Эльфийские войны"

Автор книги: Дуглас Найлз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Что произошло дальше

Ситас разглядывал горного великана, который шагал во главе колонны на расстоянии двух миль от него, в двух тысячах футах внизу. Монстр указал своим товарищам на что-то вверху. Не на Ситаса, понял тот, на… уступ! На лагерь его брата! Дюжина гигантов пробиралась через сугробы по долине, направляясь в его сторону.

Ситас попытался разглядеть брата, но расстояние было слишком большим. Погодите… Вон он! Он понял, что Кит-Канан тоже заметил врагов: раненый натянул на себя темный плащ и прижался к скале. Казалось, он замаскировался удачно и сделался почти невидимым снизу, со стороны великанов.

Колонна врагов перешла вброд ручей. Один из них снова указал на что-то, на этот раз на тропу, которую Ситас оставил во время своих походов за водой. Другой великан заметил еще тропу – Ситас оставил ее вчера.

При виде его жеста в голову Ситаса пришла безумная идея. Он торопливо огляделся, и тут взгляд его упал на валун средних размеров на вершине перевала, по-видимому отколовшийся от основной породы. Обхватив его обеими руками, пыхтя от напряжения, он поднял камень над головой. Последний из гигантов пересек поток, и теперь колонна огромных, безобразных созданий приближалась к скале Кит-Канана.

Ситас швырнул камень изо всех сил так далеко, как только мог. Валун стремительно понесся вниз со склона, усыпанного обломками скалы. Он столкнулся с еще одним камнем, подпрыгнул и покатился дальше, сметая все на своем пути. Ситас, затаив дыхание, наблюдал за великанами. Они должны услышать шум!

И они услышали. Внезапно все двенадцать в изумлении обернулись. Ситас спихнул вниз еще один камень, и тот с грохотом покатился в долину по узкой тропе между двумя скалами, по которой Ситас пробирался вчера.

Теперь враги остановились, уставившись вверх. Ситас ждал, едва осмеливаясь дышать.

Он увидел, как первый великан начал яростно жестикулировать, указывая в сторону перевала, в сторону, где находился Ситас! Про Кит-Канана забыли, и вся толпа чудовищ развернулась и рысцой пустилась на поиски эльфа, видимо решив, что он попытался ускользнуть от них через перевал.

Ситас наблюдал за их приближением. Они гигантскими прыжками неслись по снегу, с каждой минутой удаляясь от Кит-Канана. Ситас подумал, видит ли их Кит-Канан, доволен ли он хитростью брата. Он лежал неподвижно, выглядывая из-за валуна, а монстры уже приблизились к подножию горы.

Что же ему теперь делать? Великаны уже начали подниматься. Он огляделся вокруг. Вся долина была покрыта глубоким снегом. Куда бы он ни направился, он оставит за собой такой ясный след, чти даже тупоголовые горные великаны без труда обнаружат его.

Неожиданно Ситас обнаружил, что гиганты скрылись из виду. Через несколько мгновений он все понял. Они были уже так близко к перевалу, что из-за крутого подъема он не мог видеть их.

Сознание его словно затуманилось. При мысли о битве он чуть не засмеялся. Действительно, смехотворное будет зрелище – он, со своими жалкими способностями, против дюжины великанов! Но бой был неизбежен, и приступ веселья быстро уступил место жуткому страху.

Ситас осторожно прополз вперед и взглянул вниз. Все, что он увидел, – два огромных камня, преградившие ему вчера путь. Великанов по-прежнему не было видно.

Следует ли ему напасть на них у этих скал? Через узкую щель можно было пройти лишь по одному. И все же, беспристрастно оценив свои боевые навыки, он понял, что одного врага окажется достаточно, чтобы размозжить ему череп. И тут Ситас вспомнил, как шатаются валуны. И в самом деле, один из них только от его прикосновения сдвинулся с места на несколько дюймов.

Это воспоминание подало ему идею. Эльф проверил меч, крепко прикрепленный у него за спиной. Он торопливо скинул вязанку дров и выбрал самую большую палку, в руку толщиной. Эта должна сгодиться.

Не теряя времени на размышления, Ситас, пригнувшись к земле, пересек седловину перевала и побежал вниз к двум гигантским камням. Сквозь щель между ними уже были видны великаны, и он с тревогой понял, что они уже преодолели половину крутого подъема.

Скользя по осыпи, Ситас врезался в один из валунов, который пошатнулся под его тяжестью. Но затем он снова застыл, и сдвинуть его с места оказалось невозможно. Обернувшись к другому камню, Ситас принялся с усилием толкать его, но массивный кусок скалы в результате лишь слегка пошевелился. Оказалось, что он тоже находится в углублении и дальше не сдвинется.

Ситас в отчаянии съехал дальше по тропе между валунами и, оказавшись у подножия камня, который он счел самым шатким, начал подкапывать и толкать его своей палкой.

Действуя суком словно рычагом, эльф поднял с земли большой камень, и он понесся вниз. Ситас тут же принялся за следующий. Снизу послышался удивленный возглас, и Пророк понял, что времени у него немного. Не оглядываясь, он принялся карабкаться вверх, к щели между валунами. Он всей тяжестью бросился на тот камень, который так старался сдвинуть с места, и почувствовал, что тот слегка пошатнулся. В лица приближающимся врагам посыпался дождь гравия.

Главарь гигантов снова взвыл. Чудовище было уже в каких-то пятидесяти ярдах от Ситаса и карабкалось вверх с удивительной скоростью.

После еще одной тщетной попытки сдвинуть с места камень Ситас понял, что от этого плана придется отказаться. У него больше не было времени. Вытащив меч, он снова направился к щели между камнями, готовясь встретить в начале тропы первого великана, полный мрачной решимости перед смертью пролить как можно больше крови врагов.

Чудовище с лицом, искаженным страшным подобием улыбки, приближалось. Ситас видел налитые кровью глаза и обломки зубов, торчащие из десен, словно клыки животного. Толстые губы тряслись от возбуждения – великан уже собрался вышибить дух из наглого эльфа.

В руках тварь держала огромную дубину, подобную тем, которыми пользовались великаны во время прошлого нападения. Дубина взлетела вверх, но Ситас метнулся обратно в щель, а скала рядом с ним содрогнулась от могучего удара. Он высунулся и сделал молниеносный выпад. Стальной клинок прочертил кровавую полосу на лбу гиганта, и Ситаса охватило чувство злобного торжества.

С криком животной ярости великан прыгнул вперед, уронив дубину, и потянулся огромными лапами к Ситасу, стараясь схватить жертву за ноги. Эльф увернулся и ткнул великана мечом в руку, пронзив ее насквозь.

Гигант взвыл от боли и отступил. Однако у Ситаса не было времени смотреть, что там творится, – уже показался следующий монстр. Гигант сунул в проем руку, и Ситас отскочил, но тут же поскользнулся на щебне и начал съезжать вниз, к этому ухмыляющемуся, искаженному ненавистью лицу.

Он видел, что губы чудовища искривились в злорадной усмешке, обнажив обломки желтых зубов, готовых вонзиться в свою жертву. Ситас пнул великана в лицо и угодил в уродливый, покрытый бородавками нос.

В отчаянии он нанес еще удар, затем пополз вверх. Великан вытянул руку, чтобы схватить его, но не смог дотянуться до эльфа примерно на фут.

Тогда гигант решительно протиснул плечо в узкую щель между валунами. От толчка один из камней наверху зашатался.

Призывая на помощь всех богов, какие приходили ему на ум, Ситас попытался его подтолкнуть.

Медленно, дюйм за дюймом, огромный валун заскользил вниз. Гигант поднял голову, и крошечные глаза чуть не вылезли у него из орбит, когда он увидел, как кусок скалы сдвинулся с места, а затем покатился на него. Увесистый камень, высвободившийся из своего углубления, рухнул на врага и раздавил его в лепешку.

Внезапно потеряв равновесие, Ситас заскользил вниз, вслед за обрушившимся камнем. Услышав жуткий треск, он поднял голову и увидел, что второй валун также сорвался с места и покатился по склону в долину с высоты тысячи футов. Эльф отпрыгнул в сторону, почувствовав, как содрогнулась земля, и гигантский кусок скалы пронесся мимо него.

Грохот обвала усиливался, порождая эхо, и казалось, сама земля задрожала. Ситас прижался к скале, пытаясь зацепиться за камни, – и тут весь склон начал съезжать вниз. Чудовищный грохот оглушил его, и он с минуты на минуту ждал, когда его сметет.

Но боги наконец обратили благосклонные взгляды на Звездного Пророка – каким-то чудом ему удалось избежать гибели.

Мир рушился, и обломки его проносились мимо Ситаса; казалось, это длилось часами, хотя на самом деле обвал продолжался не дольше нескольких минут. Когда Ситас, наконец, открыл глаза, взору его предстала картина полного опустошения.

Белоснежные поля засыпало облаком пыли, и недавно безукоризненно белая долина теперь приобрела грязно-серый цвет. На склоне горы, в том месте, где щебень, камни и большие глыбы породы были оторваны и унесены прочь, появилась словно свежая рана. Ни одного из дюжины гигантов не было видно, и казалось невероятным, чтобы кто-то из них выжил, оказавшись на пути чудовищной лавины.

Склон стал еще более отвесным, чем раньше, но снег сошел с него и обнажил твердую скалу. И теперь Ситасу не составит большого труда преодолеть спуск в долину длиной в тысячу футов, хоть спуск этот и был кропотливым.

На одном из уступов он наткнулся на тело великана. Чудовище было наполовину скрыто под грудой камней и пыли.

На великане были толстые меховые сапоги. Лицо его украшала длинная клочковатая борода, придававшая ему еще более неряшливый, грубый вид. Огромная нижняя челюсть отвисла. Во рту, среди обломков, торчавших из десен, сохранился один-единственный целый зуб, желтый, как слоновая кость. Глядя на это жалкое зрелище, Ситас внезапно обнаружил, что испытывает сострадание к великану.

Гигант пошевелился, протянул в сторону эльфа ручищу, похожую на древесный ствол, и сострадание мгновенно сменилось тревогой. Эльф нервно отступил назад, схватив меч.

Затем гигант застонал, причмокнул губами и недовольно фыркнул; наконец одно веко приподнялось, открыв налитый кровью глаз. Глаз уставился, прямо на эльфа.

Ситас словно прирос к земле. Инстинкт подсказывал ему вонзить стальное острие в горло или в сердце врага.

Однако какой-то внутренний голос, удививший его своей настойчивостью, велел ему сдержаться. Клинок по-прежнему оставался перед лицом гиганта, в футе от его распухшего носа, но Ситас не делал выпада.

Напротив, он продолжал рассматривать великана; тот открыл второй глаз и сумел сфокусировать взгляд на стальном клинке перед носом. Ситас почувствовал, что гигант напрягся, и понял, что должен его прикончить, иначе будет поздно!

Но он не шевелился. Гигант нахмурил брови, все еще не понимая, что с ним произошло и что сейчас происходит. Наконец он все понял, и его реакция удивила Ситаса. Монстр взвизгнул высоким, испуганным голосом и попытался, извиваясь, отползти прочь, подальше от эльфа и его оружия.

Путь ему преградил большой камень, и чудовище, съежившись, прижалось к нему, подняв массивные кулаки, словно готовясь отразить удар. Ситас шагнул вперед и, когда великан снова пискнул, опустил оружие, ошеломленный таким странным поведением.

Ситас небрежно взмахнул мечом. Гигант поднял руки, защищая лицо, и что-то пробурчал на своем языке.

Ситас не знал, что делать с великаном. Оставить его на свободе казалось слишком рискованным. И все же Пророк не мог его просто так убить, когда тот прятался и бормотал что-то. Он, по-видимому, больше не представлял угрозы, несмотря на свой гигантский рост.

– Эй, ты, Однозубый! Вставай! – Эльф махнул мечом, и через несколько мгновений великан неуверенно поднялся на ноги.

Существо возвышалось над эльфом во весь свой десятифутовый рост, грудь его походила на бочку, руки и ноги были мускулистыми и крепкими. Ситас довольно кивнул, и Однозубый жалобно уставился на него. Эльф снова махнул мечом, на этот раз вниз, в сторону долины.

– Пошли, ты впереди, – приказал он.

Они стали спускаться, Ситас держал наготове меч.

Но Однозубый вовсе не выказывал никакого недовольства и, волоча ноги, шел впереди эльфа. Когда они оказались на земле, Ситас подумал, что ему повезло с великаном – идти по его следам через снег было гораздо удобнее, чем по своим собственным. Продолжая отдавать приказания, он объяснил Однозубому, что ему следует тащить ноги во время ходьбы, чтобы оставлять более глубокую и ровную дорогу для эльфа.

Он велел гиганту идти к уступу, на котором лежал беспомощный Кит-Канан.

– Я хочу, чтобы ты его нес, – объяснил он, обхватил свою руку, словно нес ребенка, и указал на выступ наверху. – Понимаешь меня?

Гигант, моргая, уставился на эльфа, и налитые кровью глазки сузились от напряжения. Он посмотрел наверх.

Затем глаза его раскрылись, словно кто-то открыл ставни на окнах темной, нежилой комнаты. Рот его раскрылся в счастливой улыбке.

– Надеюсь, что понимаешь, – пробормотал эльф, не совсем уверенный, правильно ли он поступает.

Теперь Ситас пошел впереди, пробираясь по узкой тропе, пока не достиг уступа, ставшего тюрьмой для его брата.

– Отличная работа, брат! – Кит-Канан сидел, прислонившись спиной к скале, и на губах у него играла восторженно-удивленная улыбка. – Я видел, как они приближались, и заранее знал, каков будет итог!

– Я тоже на это надеялся, – ответил Ситас.

Кит смотрел на него с выражением такого восхищения, какого Ситас никогда не замечал во взгляде брата.

– Ты же знаешь, что тебя могли убить!

Ситас самоуверенно усмехнулся, чувствуя согревающую душу гордость.

– Я не мог оставить тебе все развлечения.

Кит улыбнулся, глаза его сияли.

– Спасибо, брат! – И, прокашлявшись, он кивнул в сторону Однозубого. – Но кто это – пленник или друг? И что нам теперь, по-твоему, делать?

– Идем в соседнюю долину, – ответил Ситас. – Я не смог отыскать коня, так что тебе придется ехать на великане!

Зима, армия Эргота

Дождь стучал в стенки палатки – эта монотонная дробь отмечала зимнее время на равнинах. Бурая земля под серыми облаками то окутывалась туманом, то мокла под проливным дождем, то покрывалась инеем.

Если бы только пришли морозы! Таково было желание каждого солдата – и тех, кто стоял на карауле, и тех, кто тренировался на учениях, и тех, кто вынужден был совершать опасные походы в отдаленные леса за дровами. Сильный мороз сковал бы вязкую землю, превратившуюся под ногами в месиво, в котором завязали колеса телег и которое превращало ходьбу в тяжелую задачу.

Караульные, дрожа, стояли на своих постах вокруг гигантского лагеря людей. Громада Ситэлбека была почти невидима в серых сумерках. Стены ее оказались неприступными – это было проверено ценой более чем тысячи жизней, потерянных за последние месяцы.

Темнота пала на землю, словно занавес, и теперь тишину, царившую в лагере, нарушали лишь светящиеся точки костров. Но их было немного – все источники топлива в радиусе десяти миль от лагеря были истощены.

Сквозь эту тьму двигалась еще более темная фигура. Генерал Гиарна шествовал к палатке верховного генерала Барнета. За ним, пытаясь подавить страх, следовала Сюзина.

Она не хотела идти туда. Она никогда не видела генерала Гиарну таким устрашающим, как сегодня. Он вызвал ее, не дав объяснений, взгляд его блуждал где-то, и в нем светилась… жажда. Он, казалось, едва отдавал себе отчет в том, что Сюзина здесь, так сосредоточены были его мысли на чем-то ином.

Теперь она поняла – его жертвой должен стать Барнет.

Генерал Гиарна, подойдя к палатке верховного генерала, отбросил в сторону полог, закрывавший вход, и самоуверенно вошел. Сюзина осторожно последовала за ним.

Барнет ожидал гостей – он стоял лицом к двери, держа руку на эфесе меча, спрятанного в ножнах. Кроме них троих, в полутемной палатке никого не было. Лишь лампа шипела на ветхом деревянном столе, и дождь просачивался сквозь крышу и стенки палатки.

– Осмеливаешься бросать вызов своему командиру? – усмехнулся седовласый Барнет, но голос его прозвучал менее храбро, чем ему хотелось бы.

– Командиру? – Голос закованного в черные доспехи генерала был полон презрения. Взгляд его был по-прежнему пустым, сосредоточенным на чем-то далеком. – Ты неудачник, старик, и твое время закончилось!

– Ублюдок! – Барнет отреагировал с ловкостью, удивительной для его возраста. Одним плавным движением он выхватил из ножен меч и сделал выпад, целясь в лицо молодого человека.

Генерал Гиарна был быстрее. Он поднял руку в черной стальной перчатке. Клинок ударил его по запястью – такой мощный удар должен был разрубить железо и отрубить генералу руку.

Но вместо этого меч разлетелся на тысячи сверкающих осколков. Барнет, по-прежнему сжимая бесполезную рукоять, изумленно уставился на высокую фигуру Гиарны и невольно отступил назад.

Сюзина застонала. В комнате словно присутствовала какая-то жуткая сила, и она чувствовала эту силу яснее, чем зрительные образы, запахи, прикосновения. Ноги у нее подгибались, но каким-то образом она смогла заставить себя устоять.

Женщина понимала, что Гиарна хотел, чтобы она это видела: казнь Барнета должна была стать для нее уроком.

Старик пронзительно вскрикнул – это был жалобный, плачущий звук – он словно увидел свою судьбу в темных глазах врага, Гиарна руками, затянутыми в сверкающую черную сталь, схватил Барнета за горло, и тот закашлялся.

Лицо Барнета раздулось и побагровело, а через несколько мгновений приобрело синеватый оттенок, сменившийся пепельно-серым.

Гиарна отбросил в сторону труп, и тот упал на пол, словно мешок.

Когда генерал наконец, обернулся к Сюзине, она едва дышала, обезумев от страха. Он словно стал выше ростом. Лицо его играло красками, щеки пылали. Но всего ужаснее были его глаза. Теперь они смотрели прямо на нее и светились ярко и угрожающе.

Сюзина сидела перед зеркалом, в отчаянии глядя в него. Перед ней мелькали тысячи изображений, но одного, которое значило для нее все, там не было. Она теперь даже не знала, жив ли Кит-Канан.

В течение десяти дней, последовавших за убийством Барнета, армейский лагерь был охвачен лихорадочной деятельностью. Вдоль линии фронта выстроился ряд огромных катапульт, стреляющих камнями. Постройка гигантских деревянных механизмов оказалась нелегким делом, но к концу зимы две дюжины боевых машин будут готовы обрушить на Ситэлбек дождь смерти.

Сильные заморозки сковали землю вскоре после жестокого убийства, и теперь исчезла грязь, препятствовавшая работе. Большие отряды кавалерии исследовали окружающие равнины, и немногочисленные группы Гончих, действовавшие за пределами Ситэлбека, были уничтожены или отброшены вглубь леса.

Сюзина устало обратилась мыслями к своему дяде, императору Квивалину Соту Пятому. В зеркале отразились просторы западных равнин, покрытых инеем, и вскоре она обнаружила то, что приказал ей найти Гиарна: огромный экипаж императора, сопровождаемый четырьмя тысячами самых преданных рыцарей, приближался к лагерю.

Она вышла, чтобы поговорить с главнокомандующим. Он осыпал бранью капитанов злополучного отряда, посланного за бревнами в лесок, находившийся в дюжине миль от лагеря.

– Возьмите еще столько же воинов, если нужно! – рычал генерал Гиарна, а шестеро закаленных в боях офицеров трепетали перед ним. – Но чтобы завтра лес был доставлен! Пока мы не достанем бревен, сооружение катапульт не сдвинется с места!

– Господин, – осмелился возразить самый храбрый, – дело в лошадях! Мы загнали их чуть ли не до смерти. Они должны отдохнуть! Путь занимает двое суток!

– Тогда загоните их до смерти – или вы считаете, что шкуры лошадей стоят дороже ваших собственных?

– Нет, генерал!

Потрясенные капитаны отправились организовывать другую, более многочисленную экспедицию за лесом.

– Что ты узнала? – набросился на Сюзину генерал Гиарна, приковав ее к месту пронизывающим взглядом.

Некоторое время Сюзина молча глядела на него, пытаясь преодолеть дрожь. Генерал-Мальчишка напомнил ей, впервые за долгое время, того живого, энергичного офицера, каким он был в начале их отношений, к которому она когда-то питала страсть. Как же это связано со смертью Барнета? Сюзине показалось, что человек, стоявший перед нею, каким-то мерзким способом высосал жизненные силы того, другого, поглотил своего соперника, и это вселило в него энергию.

– Император прибудет завтра, – доложила она. – Теперь земля замерзла, и он двигается быстро.

– Великолепно.

Она видела, что мысли генерала уже заняты чем-то другим – он обратил свой пронизывающий взгляд в сторону бастионов Ситэлбека.

Если император Квивалин и заметил какую-то перемену в генерале Гиарне, Сюзине он ничего не сказал. Карета его въехала в лагерь под приветственные крики более сотни тысяч солдат. Огромная процессия с грохотом обогнула линию фронта, прежде чем достигнуть палатки, где находилась штаб-квартира Генерала-Мальчишки.

Правитель и главнокомандующий совещались в палатке в течение нескольких часов и наконец, появились рука об руку, чтобы обратиться к войскам.

– После прискорбной кончины бывшего верховного генерала Барнета, – объявил Квивалин под крики воинов, – я назначил генерала Гиарну верховным генералом армии. Я полностью доверяю ему, так же как и всем вам! – Крики усилились. – Я уверен, что с наступлением весны вы сможете взять приступом эльфийскую крепость и сровнять ее с землей! Во имя славы Эргота, вы одержите победу!

Толпа с восторженными криками подалась вперед, чтобы поближе взглянуть на могучего правителя. Однако ледяной взгляд генерала отбросил их прочь. Тишина постепенно, неохотно воцарилась над массой воинов.

– Смерть моего предшественника – следствие того застоя, который охватил всю армию, нашей вялости, которая позволила врагу достичь своей крепости несколько месяцев назад, – произнес генерал Гиарна.

Он говорил негромким, ровным голосом, но в голосе этом, казалось, было больше зловещей силы, чем в громких призывах императора.

Послышалось недовольное ворчание. Барнет был популярным командиром, и причины его смерти недостаточно удовлетворительно объяснили воинам. Но абсолютный страх, который они чувствовали перед Генералом-Мальчишкой, не давал никому открыто выражать неодобрение.

– Наш император сообщил мне, что к нам скоро присоединятся дополнительные войска, отряды гномов клана Тейвар из Торбардина. Это умелые горняки; они займутся подкопом под стены неприятельской крепости. Те из вас, кто не занят в приготовлениях к атаке, завтра приступят к энергичным учениям. Когда придет время наступления, вы должны быть готовы! И во имя славы нашего императора, вы победите!