Текст книги "Шадизарский дервиш"

Автор книги: Дуглас Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Теперь он мог осмотреться по сторонам. Он находился в пустыне, в том месте, где, несомненно, когда-то был оазис. Высохшие стволы деревьев лежали поблизости, скрученные, как канаты, словно их истерзала какая-то злобная магическая сила. Их выбеленная древесина заставляла думать о костях.

Несколько камней с остатками искусной резьбы были разбросаны поблизости. Это были очень древние обломки, если судить по тому, как ветра и солнце успели поработать над ними.

– Эй! – позвал Конан. – Олдвин!

– Я здесь, – к великому удивлению киммерийца отозвался знакомый голос, и из-за поваленного ствола показалась растрепанная голова бритунского ученого. – Я здесь и даже жив, как это ни поразительно.

– Вас это тоже изумляет? – спросил киммериец, быстро приходя в себя. – Кром! Мы живы!

– Вот именно, – со стоном Олдвин уселся на поваленный ствол и принялся растирать ушибленную ногу. – С тех пор, как на нас обрушился этот проклятый потолок, я решительно ничего не помню.

– Я тоже, – буркнул Конан. – Должно быть, мы как-то выбрались.

– В бреду? – осведомился Олдвин. – Впрочем, подобные случаи описаны. Брат, находясь в бреду, спас сестру-недоумка, и потом никто не мог объяснить, что именно случилось и почему оба не пострадали…

– Вы так рассказываете, как будто всем хотелось, чтобы они пострадали, – заметил Конан.

– По большому счету, да, – пожал плечами Олдвин. – Это было дело о наследстве. Но дети спаслись.

– Хорошая история, – вздохнул киммериец. – В конце концов, не имеет значения, как мы очутились здесь. Будем смотреть правде в глаза: мы живы, у нас нет ни лошадей, ни воды, ни припасов, и мы – посреди пустыни. Прекрасный способ умертвить нас наиболее болезненным и долгим способом.

– Вы сами не верите в то, что говорите, – рассердился бритунец. – Вы что, хотите испугать меня?

– Да, – сказал Конан.

– Ну так вам это удалось! А теперь давайте перейдем к делу, – Олдвин вздохнул. – Что вы предлагаете?

Конан не ответил. Насторожившись, он вытянул шею и пристально всмотрелся в какую-то темную точку, которую только сейчас заметил впереди, за барханом.

– Тише! – остановил он приятеля, подняв руку. – Там кто-то есть.

Конан встал и вытащил из ножен кинжал – единственное оружие, которое у него еще оставалось.

– Оставайся здесь, – бросил он бритунцу, – я посмотрю, что там творится.

Он заскользил по песку, готовый в каждое мгновение схватиться с неведомым врагом. Олдвин, не на шутку встревоженный, следил за ним.

Неожиданно Конан остановился, сунул кинжал в ножны и рассмеялся.

– Сюда! – крикнул он Олдвину. – Сдается мне, я нашел разгадку нашего спасения!

Эпилог

Маленький городок Гоэ вырос на краю пустыни, как растут грибы после дождя. Должно быть, когда-то здесь была просто стоянка караванов, но постепенно вокруг коновязей начали возводить сараи, хижины, места для ночлега путников. Теперь Гоэ превратился в процветающий городок, население которого представляло собой пеструю смесь потомков самых разных народов и племен. Казалось, каждый караван, изо всех стран Хайборийского мира, оставил здесь потомство. – Трое путешественников сидели на ковре, расстеленном прямо на песке, под небольшим тростниковым навесом, и пили сильно разведенное вино. В качестве ужина им подали лепешки, смазанные топленым маслом. Песок остывал, пустыня нехотя отдавала ночи свое тепло.

– Не нужно господам еще чего-нибудь? – с приторной любезностью осведомился харчевник, кривоногий чернокожий человечек со сморщенным личиком.

– Нет, – ответил киммериец. – И оставь нас в покое.

– Хорошо-хорошо, – закивал человечек. – Как будет угодно господам.

Он отошел, но остановился так, чтобы иметь возможность наблюдать за этими тремя гостями. Кое-что в их облике настораживало опытного харчевника – а уж он-то на своем веку немало перевидал путешественников, самых разных, и о каждом мог быстро составить довольно точное представление.

Эти трое были явно не такими, как все. Рослый киммериец казался самым опасным во всей троице. Его огромный рост, широкие плечи и могучие мышцы вызывали у коротышки-харчевника почти мистический ужас. Черная грива спутанных волос свидетельствовала о необузданности нрава, а ярко-синие горящие глаза выдавали человека, готового в любое мгновение вспыхнуть гневом.

Именно поэтому харчевник не стал спорить и подал в обмен на две медных монетки (все, что завалялось в кошеле у Конана) кувшин вина – правда, разбавленного почти до прозрачности, – и три лепешки, да еще с маслом.

Второй путешественник вызывал куда меньше вопросов и опасений. Несомненно, он являлся бритунцем. Одежда его пообтрепалась, но когда-то она была довольно щегольской и, вероятно, составляла предмет некоторой гордости своего владельца. Он все время оглядывался по сторонам, время от времени задерживая задумчивый взор то на одном предмете, то на другом. Очевидно, пытался запомнить увиденное.

Харчевник слышал, как он со вздохом обратился к своему рослому спутнику-варвару:

– Как жаль, Конан, что я потерял мои таблички и все мои записи, сделанные по пути!

– Вы всегда сможете восстановить их по памяти, дружище, – прозвучал ответ варвара.

– К сожалению, у меня плохая память, – сокрушенно сказал бритунец. – Поэтому я все и записываю.

– У вас плохая память именно потому, что вы все записываете, – возразил Конан. – Вот если бы вы не умели писать, вы хранили бы каждое впечатление в уме. Цивилизованное человечество сильно проиграло, когда обратилось к письменности. Здешние так называемые «дикари» знают наизусть генеалогию своего рода до шестидесятого поколения, а кроме того могут рассказать вам тысячи преданий

своего племени. И все потому, что они не имеют письменности.

– Я это учту, – сказал бритунец, глаза которого разгорелись при мысли о том, что он, быть может, сумеет послушать предания дикарских племен (и за писать их для последующего доклада в Академии).

Некоторое время они молча насыщались.

Третий их спутник был молодым человеком, зим, быть может, двадцати с небольшим. Судя по внешности, его можно было, скорее, принять за единоплеменника ученого бритунца, нежели за сородича верзилы-киммерийца. Волосы у него были светлые, глаза – бледно-зеленые, с желтоватыми точками вокруг зрачков. Вообще же он был, что называется, невзрачный и щуплый. Это впечатление усиливалось неуверенной, какой-то приниженной манерой держаться.

Ученый бритунец обращался с ним покровительственно, а варвар вообще практически не обращал на него внимания.

«Парень похож на человека, который недавно перенес тяжелую болезнь, – подумал харчевник, и на сердце у него лег камень. – Только этого мне не хватало! Если он болел, то, не исключено, что демоны лихорадки еще не вполне покинули его. А это значит, что в любой момент эти самые демоны могут переселиться в моих постояльцев или в меня самого! Как бы половчее избавиться от этих неудобных гостей? Денег у них нет, это очевидно, а один из их товарищей хворает… Если бы не кулачищи киммерийца, я бы уже давно указал им путь подальше отсюда…»

* * *

– Мы не можем просто так взять и уйти, – приглушенно говорил Олдвин. – У меня до сих пор стоят перед глазами эти сундуки и ларцы, набитые до краев несметными сокровищами.

– Вспомни, что там творилось, когда мы уносили оттуда ноги, – возразил ему Конан. – На нас повалилась целая гора песка. Если бы не Эан, мы давно были бы мертвы.

Оба они повернулись к молодому человеку, который медленно покраснел.

– Вы были добры ко мне, – пробормотал он. – Я не мог оставить вас погибать. Когда я сидел в своей трясине, я вдруг услышал громкий крик Гуайрэ. Она кричала, что погибает, что теперь ей придется всех уничтожить и начать строить свой мир заново,

с людьми, которые никогда, не видели ее истинного облика… Из всех, кому она представала в таком виде, в живых был оставлен лишь я один. И то – по тому только, что сам я превратился в чудовище.

Я подумал о вас, о моих друзьях… О первых нормальных людях, которые разговаривали со мной так, словно я был им ровней. И кроме того… – он опустил глаза и признался: – Кроме того, я хотел увидеть агонию Гуайрэ. Да, мне необходимо было убедиться в том, что она мертва! Что погибло чудовище, которое уничтожило мою семью, мой караван, которое исказило мою жизнь и извратило мою натуру! Она надругалась над моей любовью…

– Давай не будем рассуждать о твоей любви, – остановил его Конан. – Насколько я помню, ничего хорошего из этой страсти не получилось. Ты не был счастлив, а закончилось все убийством…

Я только молю богов о том, чтобы смерть моего соперника была искуплена, – прошептал Эан. – Я так раскаивался в содеянном! Я мечтал вернуть его к жизни, но… сделанного не обратишь вспять. Итак, я услышал агонию Гуайрэ, я внял ее предсмертному воплю – и побежал под землей, сквозь пески, навстречу к моей бывшей возлюбленной. Я и сам не знал, любил я ее в тот миг или ненавидел.

– Очень сложная гамма переживаний, – заметил Олдвин ученым тоном.

Эан моргнул и вдруг заметил на лице бритунца улыбку.

– Вы смеетесь надо мной?

– Вовсе нет, Эан. Это весьма распространенное явление: когда человек не в состоянии определиться со своими чувствами. Но продолжай. Эта история каждый раз звучит немного по-новому.

– Хорошо… – Эан вздохнул. – Я увидел, что все мертвы. Многие уже погружались в песок. Они проплывали мимо меня. Я вижу в песке так же хорошо, как некоторые рыбы видят в воде. В трясину уходили и черноволосые воины, и белокурые возлюбленные Гуайрэ. И сама она с мечом, торчащим из ее лица, опускалась все ниже и ниже, как будто само чрево земли засасывало ее… Она была прекрасна. Юная девушка с гибкой талией, с пышной грудью, с невинными руками… Ее золотые волосы развевались, ее губы улыбались нежно и призывно, один глаз взирал на меня с лаской, а из второго вырастал длинный клинок…

Эана передернуло, и он поскорее отпил глоток вина. Конан хмыкнул:

– В этом пойле больше воды, чем вина. Вряд ли оно поможет тебе захмелеть.

Я хмелею от воды, – возразил Эан. – Это питье для меня в любом случае непривычно. Я слишком много времени провел в песках. Иногда мне кажется, что я сам состою из песка.

– Смерть Гуайрэ освободила тебя, – сказал Конан.

… Да, это Эан разыскал своих новых знакомцев посреди руин обвалившегося дворца и вытащил их наружу. Нечеловеческая сила рук чудовища спасла жизнь киммерийцу и его приятелю. Эан выволок их на поверхность и уложил на песке, а после этого вдруг почувствовал себя дурно.

Из последних сил песчаный монстр отполз в сторону и рухнул в песок. Неведомая сила терзала его плоть, изменяя его тело. Он не понимал, что с ним творится. У него не было ни малейшего представления о том, какую еще злую шутку может сыграть с ним судьба. И возможности противиться этому у него тоже не оставалось. Поэтому Эан просто покорился происходящему.

Адская боль заставляла его содрогаться. Его руки и ноги выворачивались в суставах, с лица, с боков, со спины и живота как будто сдирались целые пласты плоти. И наконец свет померк перед глазами Эана. Наступила ночь, и с нею пришло желанное забвение.

Когда Эан очнулся, он увидел рядом с собой киммерийца. Им потребовалось немного времени, чтобы выяснить, что же, собственно, случилось.

– Чары Гуайрэ разрушены, – сказал Конан. – Это чудо, что ты жив. Я думаю, что все остальные погибли.

– Возможно, те, кто находился вдали от оазиса, остался в живых, – возразил Эан.

– В любом случае, нам нужно выбираться отсюда, – сказал Конан решительно.

И все трое двинулись прочь от разрушенного царства Гуайрэ. Эан знал, казалось, каждую песчинку на много полетов стрелы вокруг. Он провел своих спутников через зыбучие пески по единственной существующей там незримой тропинке. Именно благодаря Эану они не погибли в раскаленных песках. Песчаный человек чувствовал, где находится вода, и несколько раз отыскивал старые заброшенные колодцы, пустовавшие с тех пор, как люди оставили древние караванные тропы.

На третий день их путешествия они увидели в песке человеческий скелет. Конан равнодушно скользнул по нему взглядом, но Эан остановился возле костей и долго их рассматривал. Наконец молодой человек заговорил:

– Помните, мы пытались понять, что случилось с теми, кто не находился во дворце Гуайрэ, когда там все рухнуло?

– Да, – отозвался Олдвин, заинтересованный. – А что, ты обнаружил нечто интересное?

– Не знаю, насколько о мертвеце можно сказать, что он представляет собой «нечто интересное», – возразил Эан. – Но я уверен, что перед нами – то, что осталось от одного из воинов Гуайрэ. Все они были убиты ее предсмертной магией. Теперь у меня в этом нет никаких сомнений.

– Почему же; мы с Олдвином живы? – спросил Конан.

– Потому, что вы не согласились отдать Гуайрэ свою природу в обмен на бессмертие, – ответил Эан. – Я ведь говорил вам об этом и раньше.

– Точно, – кивнул Олдвин, – говорил. И ты представить себе не можешь, мальчик, до какой степени мы благодарны тебе за совет!

Конан отмолчался, лишь ухмыльнулся безмолвно. Он-то помнил, с каким отвращением Олдвин отнесся к песчаному чудовищу. Впрочем, напоминать об этом не было смысла. Они действительно должны быть благодарны Эану, если не за совет, то за свое спасение из-под завалов.

– Нужно найти людей, – только и сказал киммериец.

Они находили еще скелеты, одни принадлежали бывшим товарищам Эана, другие – нет; все они остались далеко позади. И в конце концов путники очутились в городке на краю пустыни, где им предоставили ночлег и еду.

– Тушканчики, определенно, надоедают, – сказал Олдвин, доедая свою лепешку и обтирая жирный рот.

– Вы уверены, мой ученый друг, что нам следует вернуться в бывший оазис? – спросил Конан.

– Мне казалось, что такие люди, как вы, склонны к авантюрам, – сказал Олдвин, устремляя на киммерийца горящий взгляд. – Неужели вас не впечатлили мои рассказы о несметных богатствах?

Конан вздохнул.

– Не слишком-то я в них поверил, если уж честно говорить.

– Нет, – вмешался Эан, – богатства существуют. Я знаю, потому что не раз играл с ними, когда находился в покоях моей королевы. Она держала их в сундуках и ларцах, все точь-в-точь как описывает Олдвин. Они – настоящие, не иллюзорные. Они не были созданы ее магией, как те несчастные, что ей прислуживали.

– Следовательно, – произнес Конан, – они лежат где-то в песках и ждут, пока кто-нибудь умный и отважный, – при этих словах киммериец приосанился, – придет и заберет добычу?

– Приблизительно так, – кивнул Эан.

В глазах Олдвина появился лихорадочный блеск. Конан встретился с ним взглядом, и рот киммерийца медленно растянулся в хищной улыбке.

OCR: ivminin

WWW.CIMMERIA.RU