Текст книги "Найти мертвеца (Где будет труп)"

Автор книги: Дороти Ли Сэйерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Ах, вот и вы! – сказал его светлость.

Гарриэт внезапно осознала, что все женщины в холле украдкой или с искренним интересом наблюдают за ней и Уимси, и это развеселило ее.

– Да, – откликнулась она, – вот и я. Веду праздный образ жизни как ни в чем не бывало, А вы не знали, что я на это способна?

– Я всегда считал, что вы способны на все.

– О нет. Я могу делать только то, что мне нравится.

– Посмотрим.

Оркестр тихо заиграл какую-то томную мелодию. Уимси встал перед Гарриэт и со знанием дела повел ее в середину холла. С первых же музыкальных тактов они начали беседовать.

– Наконец-то мы одни, – проговорил Уимси. – Это не оригинальное замечание, но я не в состоянии сочинять эпиграммы. Я претерпел мучения и моя душа обливается кровью. Теперь, когда в этот короткий момент вы всецело принадлежите мне…

– О? Неужели? – воскликнула Гарриэт. Она сознавала, что платье цвета красного вина очень идет ей.

– Что вы думаете по поводу мистера Велдона? – спросил Уимси.

– О?

Это был совсем не тот вопрос, который ожидала услышать девушка. Она поспешно собралась с мыслями. Ей было нужно стать совершенно беспристрастным сыщиком.

– Его манеры ужасны, – сказала она, – и я не думаю, что у него достаточно мозгов, чтобы это до него дошло.

– Нет, это именно так.

– Именно «что»?

Уимси ответил вопросом на вопрос.

– Почему он здесь?

– Она послала за ним.

– Да, но почему он здесь? Внезапный порыв сыновней любви?

– Она так считает.

– А ВЫ как считаете?

– Возможно. Или, что более вероятно, ему не хочется выглядеть перед ней с дурной стороны. Вам же известно – деньги ее.

– Согласен. Да. Забавно, что могло бы случиться именно с ним. Он очень похож на нее, не так ли?

– Очень. До такой степени, что сначала произвел на меня странное впечатление, словно я с ним где-то встречалась. Вы считаете, что они слишком похожи, чтобы ладить друг с другом?

– На данный момент они, вроде, отлично справляются с этим.

– Наверное, он рад, что освободился от перспективы с Полем Алексисом, и никак не может скрыть это. Он не очень-то хитер.

– Это вам подсказывает женская интуиция?

– К черту женскую интуицию! Вы находите его романтичным или мрачным?

– Да нет, но хотелось бы. Я нахожу его омерзительным.

– Мне бы хотелось знать, почему?

На несколько секунд воцарилось молчание. Гарриэт чувствовала, что Уимси должен произнести: «Как замечательно вы танцуете». Так как он не сказал этого, она решила, что танцует как восковая кукла с ногами из опилок. Уимси никогда прежде не танцевал с ней, никогда не касался ее. Это должен бы быть для него эпохальный момент. Но его мозг, казалось, сосредотачивался на неясной личности фермера из Восточной Англии. Гарриэт пала жертвой комплекса к собственной неполноценности и путалась в ногах своего партнера.

– Простите, – проговорил Уимси, принимая на себя ответственность джентльмена.

– Это моя вина, – сказала Гарриэт. – Я – отвратительный танцор. Не беспокойтесь из-за меня. Давайте остановимся. Знаете, вы не должны быть снисходительны ко мне.

Хуже и хуже. Она становилась раздражительной и эгоистичной. Уимси посмотрел на нее с удивлением, затем неожиданно рассмеялся.

– Дорогая, если бы вы танцевали как пожилой слон, у которого к тому же артрит, я бы все равно танцевал с вами денно и нощно. Я ожидал вас тысячу лет, чтобы увидеть танцующей в этом платье.

– Глупец, – пробормотала Гарриэт.

Они проделали еще круг по холлу в молчании и гармонии. Антуан, ведя огромную даму в нефритах и бриллиантах, плыл как комета по своей орбите и тихо прошептал Гарриэт на ухо через необъятное пространство жирного плеча своей партнерши:

– Qu'est-ce que je vous aidit? L'elan c'est trouve. [46]46
  Что я вам говорил. Вдохновение пришло, (франц.).


[Закрыть]

И проворно ускользнул, заставив Гарриэт покраснеть.

– Что сказал этот негодяй?

– Он сказал, что я лучше танцую с вами, чем с ним.

– Черт возьми, это наглость с его стороны! – Уимси бросил сердитый взгляд поверх голов танцующих в холле пар на элегантную спину Антуана.

– А теперь скажите мне, – произнесла Гарриэт. Конец танца застал их в противоположной части помещения от миссис Велдон, и было естественно, что они сели за ближайший к ним столик, а не к ней. – Скажите, что вас беспокоит в Генри Велдоне?

– Генри Велдон? – Уимси резко отбросил свои мысли назад на огромную дистанцию. – Да, конечно… Почему он все-таки здесь? Не стирается же он в доверие к своей матери.

– А почему бы и нет? Сейчас настало его время. От Алексиса избавились, и он ловит удобный момент. Собственно, терять ему нечего, и он может позволить себе быстро приехать, вести себя сочувственно и помочь расследовать все дела, а также быть нежным и любящим сыном и так далее.

– В таком случае почему он пытается убрать меня отсюда?

– Вас?

– Меня.

– Что вы имеете в виду?

– Велдон в баре и весь этот вечер всячески старался быть как можно более противным, не употребляя фактически силу и скверные выражения. Окольным и этаким бесшабашно-фамильярным манером он дал мне понять, что я сую нос туда, куда бы ему не хотелось, что я эксплуатирую его мать в моих личных целях и возможно даже высасываю у нее деньги. Фактически он растолковал мне неописуемо вульгарно, кто я есть и почему не нуждаюсь в чьих-либо деньгах.

– Почему вы не дали ему по физиономии?

– Был такой момент. Я ощущал, что вы еще больше полюбили бы меня, если бы я это совершил. Но вы могли бы и не сделать этого, на самом деле при всей вашей невозмутимости вы хотите поставить мою любовь впереди моих детективных принципов.

– Конечно, нет. Однако, что он думает?

– О, его мысли достаточно ясны. Он высказал их очень понятно. Ему хочется услышать, что это детективное дело прекратилось, и что миссис Велдон удержалась от щедрого растрачивания времени и денег на преследование несуществующих большевиков.

– Вполне могу его понять. Он надеется унаследовать деньги.

– Безусловно. Но если бы я пошел и рассказал миссис Велдон те вещи, которые он говорил мне, то она, вероятно, лишила бы его наследства. И в таком случае, как бы он потом выказывал ей сочувствие?

– Я знаю, он – глупый человек.

– Он, очевидно, считает очень важным прекратить все эти допросы. Но из-за того, как он это делает, существует риск не только поссориться мне с ним, но также потратить неопределенное время на то, чтобы околачиваться возле своей матери, дабы не допустить допросов по ее собственному почину.

– Ну, надеюсь, ничего подобного он не сделает.

– Ничего подобного не сделает? Моя дорогая девочка, он – фермер…

– Ну и что из этого?

– А сейчас июнь.

– Ну и что?

– Почему он не заботится о сенокосе?

– Я не подумала об этом.

– Вы не подумали о том, что самые неподходящие недели в году для растрачивания времени впустую для любого приличного фермера – это недели сенокоса и уборки урожая. Я могу понять, если он уехал на день, но он явно готовится засесть надолго. Дело Алексиса становится для него настолько важным, что он готов бросить все, приехать в место, которое вызывает у него отвращение и неопределенное время болтаться в отеле с матерью, с которой у него никогда не было ничего общего. Я считаю это странным.

– Да, это довольно странно.

– Он когда-нибудь был здесь раньше?

– Нет. Я спросила его об этом, когда мы познакомились. О такого рода вещах людей спрашивают. Он ответил, что нет. Наверное, он держался подальше отсюда, когда продолжались эти штучки с Алексисом – он ненавидел все это.

– И он собирался довольствоваться тем, что заявит протест против заключения брака?

– Да, хотя это не казалось ему самым эффективным путем.

– Да? Но оглашение в церкви имен вступающих в брак – в некоторой степени действительно непривлекательно, так?

– Да. Однако вы устраняете Генри с роли убийцы?

– Хотелось бы. Но почему-то чувствую, что не могу.

– Не можете?

– Да. Потому я и хочу выяснить, не думаете ли вы, что Генри хитрил. Вы не думаете, и я согласен с вами. Я не считаю, что У Генри хватит мозгов для того, чтобы убить Поля Алексиса.

Глава 13
Свидетельствуют всевозможные факты

Вторник, 23 июня

Лорд Питер, читая поверх яичницы с беконом «Морнинг Пост», Чувствовал себя лучше, чем когда-либо. «Морнинг Пост» достойно подготовилась к борьбе и обещала вознаграждение в сто фунтов стерлингов за информацию о бритве, поразившей Поля Алексиса. Прибыл Бантер, возвратившийся из своей бесплодной поездки в Истборн, и присоединился к своему господину, привезя с собой запас свежих рубашек, воротничков и прочих предметов туалета. Гарриэт Вэйн танцевала с лордом Питером в платье цвета красного вина. Уимси справедливо принял во внимание, что если женщина следует совету мужчины по поводу приобретения платья, значит ей не безразлично его мнение. Разные женщины, в разные времена и в разных частях света одевались по совету Уимси, а иногда к тому же и за его счет, но как правило он ожидал от них, что они так и сделают. Он не ожидал этого только от Гарриэт, и был безгранично удивлен и обрадован, словно нашел соверен на улицах Абердина. Как всякое существо мужского пола, Уимси был прост в глубине души.

Он размышлял не только о приятном прошлом и настоящем, но и предвкушал интересный день после того, как в понедельник вечером Гарриэт согласилась прогуляться вместе с ним после полудня от Утюга до Дарли в поисках улик. Прибой обещал начаться в 4–4.45, и они условились выехать к Утюгу, чтобы прибыть туда к 3.30. Экспедиция намечалась после легкого аперитива, чтобы потом со значением дела поискать все, что могло бы помочь им, а тем временем Бантер привел бы машину обратно к Хинкс-Лэйн, после чего все трое вернулись бы на базу в Уилверкомб. Все было совершенно ясно, если не считать того, о чем и заявила Гарриэт – что она не понимает, какие улики могут остаться на открытом берегу после почти недели исключительно сильных приливов. Тем не менее, она согласилась на эту прогулку, понимая, что ее необходимо осуществить, и что прогулка – это самое лучшее из всего, что можно предпринять.

И – а это было самое приятное из того, что намечалось впереди – Гарриэт согласилась принять после завтрака лорда Питера Уимси в «Респленденте» для совещания. Это было необходимо, по мнению Уимси, чтобы подвести итоги. Они назначили встречу на 10 часов утра, и Уимси долго и любовно сидел над яичницей с беконом, для того чтобы чем-то занять себе утро. Вследствие этого, можно было предположить, что его светлость достиг того возраста, когда человек способен извлекать эпикурейское наслаждение даже из собственных страстей – в этот безмятежный период между самобичующей юностью и раздражительным сагре diem [47]47
  Саrpе diem – лови момент (лат.).


[Закрыть]приближающейся старости.

Сильный ветер наконец стих. Ночью прошел небольшой дождь, но сейчас небо было светлым, лишь мягчайший легкий бриз нарушал спокойствие огромного синего морского пространства, видневшегося из окон Беллевью. Инспектора Умпелти не было – в четыре часа утра он ушел со своими помощниками обследовать Клыки, и только на минуту заглянул к Уимси, чтобы сообщить ему, что пока ничего не обнаружено.

– Не знаю, почему мы перед этим не сошли где-нибудь на берег, – ворчал он. – Наши дозорные обследовали все побережье от Фиши Несс до Сигемптона и по обеим сторонам эстуария. Наверное, придется чем-то вылавливать труп. Если мы не достанем его еще неделю, нам придется отказаться от этого дела. Нельзя растрачивать народные деньги, вылавливая утонувшего даго. Налогоплательщики и так достаточно ворчат, когда такое происходит, и к тому же мы не имеем право вечно держать здесь свидетелей. Ну, до свидания. Поохотимся еще раз в отлив.

В десять часов Уимси и его помощница сидели перед аккуратной стопкой бумаг, исписанных неразборчивыми каракулями. Гарриэт склонилась к тому, чтобы быть краткой и деловой.

– Какую мы примем систему? Вы предпочитаете метод двойной бухгалтерии Михаэля Финсборна как в «Сундуке ошибок»? Или одну из тех схем, в которых просто составляют столбцы с наименованиями «Подозреваемый», «Алиби», «Свидетели», «Мотивы» и так далее, выражаемое в процентных отношениях.

– О, давайте не будем делать ничего, что требовало бы Преобладание множества линий и арифметических действий. Давайте поступим как ваш Роберт Темплтон, и просто составим перечень, что «Известно» и что «Надо сделать». Это займет всего два столбца.

– Отлично, я рада, что вы утвердили это. Темплтон всегда начинает с трупа.

– Прекрасно! Что ж, начнем!

– Как все-таки профессионально это выглядит, – заметила Гарриэт. – Этакий комплект милых маленьких проблем для Роберта Темплтона. Единственное, что я еще могу сделать, – это порасспрашивать об этом Лейлу и ее нового молодого человека. Надеюсь, что мне удастся выведать побольше, чем полицейским.

– Ничего не могу поделать с тем, что полиции не удается действовать лучше, – мрачно отозвался Уимси. – Давайте-ка лучше перейдем к следующему.

Уимси наклонил голову в сторону.

– Да, действительно, каждое действующее лицо в этом деле кажется одно подозрительнее другого. Кто там у нас еще? Как, например, по поводу этой негодной брошенной Лейлы Гарланд? Или как насчет того парня, Антуана? Или нового приятеля Лейлы?

– Мы не можем много узнать о них, пока с ними не встретимся.

– Да, но или у Лейлы, или у этого парня… как там его… да Сото… мог быть мотив избавиться от Алексиса.

– Совершенно верно. Мы уже записали тех, кого надо проверить. Это все? О нет!..

– Нет. Сейчас мы переходим к моему личному, самому ценному подозреваемому, этому зловещему мистеру Мартину.

– И это, – победоносным тоном проговорил Уимси, прибавляя в конце своего списка замысловатый росчерк, – прелестно закругляет наше расследование.

– Да, – нахмурила брови Гарриэт. – В таком случае… А почему бы вам не рассмотреть вот это? – спросила она не очень уверенным тоном. Затем она какое-то время быстро писала небрежным почерком.

Лицо Уимси помрачнело.

– Боже, они это сделали?

– Да. Не смотрите так. Они не могут ничего делать как следует, не так ли?

– Я кое-что скажу Умпелти.

– Нет. Вы должны избавить меня от этого.

– Но это абсурд.

– Нет. Вы думаете, у меня нет мозгов? Вы думаете, я не понимаю, почему вы примчались сюда через пять минут после этого известия? Конечно, это очень любезно с вашей стороны, и я должна благодарить вас, но вы думаете, мне это нравится?

С посеревшим лицом Уимси поднялся и подошел к окну.

– Наверное, вы подумали, что я вела себя слишком вызывающе, когда вы увидели, что я дала публикацию об этом деле? Да, я так и сделала. У особы, подобной мне, не было возможности вести себя иначе как нагло. Что, было бы лучше ждать, пока газеты вытянули бы для себя самые сочные кусочки из этого мусорного ящика? Я не могла скрыть своего имени – поскольку я под ним живу. Если бы я скрыла его, возникло бы еще одно подозрительное обстоятельство, не так ли? Однако, не считаете ли вы, что намного приятнее узнать, что только покровительство лорда Уимси оградит меня от таких людей, как Умпелти, и предостережет их от проявления ко мне открытой враждебности?

– Я боялся этого, – проговорил Уимси.

– Тогда зачем вы приехали?

– Чтобы вам не пришлось посылать за мной.

– О!

Возникла напряженная пауза, во время которой Уимси мучительно воскрешал в памяти сообщение, которое первоначально дошло к нему от Сэлкомба Харди из «Морнинг Пост» – Харди, пьянчужка и неисправимый пересмешник известил его по телефону: «Послушайте, Уимси, это ваша женщина Вэйн впуталась в еще одну сомнительную историю». Потом он вспомнил свой собственный неистовый и вселяющий ужас набег на Флит-стрит и яростное запугивание кающегося и сентиментального Харди до тех пор, пока в сообщении «Морнинг Пост» не задали должный тон комментариям прессы. Затем – свое возвращение домой, чтобы обнаружить, что полиция Уилверкомба уже осаждает его, правда, в очень вежливой и самой сдержанной манере, чтобы раздобыть сведения о последних передвижениях мисс Гарриэт Вэйн. И в конце концов, свою уверенность, что лучший способ избежать скверной ситуации это – держаться вызывающе – слова Гарриэт – даже если это будет означать публичное проявление своих чувств и уничтожит тонкую нить доверия, которая так осторожно и с таким трудом возникла между этой отчаянной раздраженной женщиной и им самим. Он не произнес ни слова, но наблюдал, как рушится его счастье в яростных глазах Гарриэт.

Между тем Гарриэт свершила действие, от которого сама ощутила, что была несправедлива, охваченная непомерной, необоснованной ненавистью, и воспользовалась случаем, чтобы унизить этого человека. Дело в том, что еще пять минут назад она была совершенно счастлива с ним, прежде чем не поставила его и себя в невыносимое положение, и она почему-то почувствовала, что еще что-то прибавилось к списку его обид. Она взвесила все и решила, что поступает с ним по-настоящему жестоко.

– По-моему, вы считаете и без всего этого рыцарского парада, что я и без того недостаточно унижена. Вы думаете, что можете восседать здесь весь день как король Копетуа, благородный и великодушный, в ожидании своего народа, который припадет к вашим ногам. Конечно, все скажут: «Посмотрите, что он сделал для этой женщины – разве это не прекрасно с его стороны!» Это неприятно для вас? Вы думаете, что если вы будете продолжать в том же духе достаточно долго, я растрогаюсь и мне придется смягчиться? Итак, вы ошибаетесь. Это все. Наверное, каждый мужчина считает, что стоит ему проявить свое превосходство над женщиной и любая упадет в его объятия. Это отвратительно.

– Благодарю вас, – произнес Уимси. – Я могу быть всем, о чем вы говорите – покровительственным, вмешивающимся, самонадеянным, несносным и всем остальным. Однако дайте мне небольшой кредит и для ума. Вы думаете, что я не понимаю всего этого? Вы считаете, что любому мужчине, который относится к женщине так, как я отношусь к вам, приятно знать, что он должен прокладывать себе дорогу к ее сердцу под отвратительным бременем признательности? Черт возьми, я отлично понимаю, что у меня было бы больше шансов, если бы я был глух, слеп, увечен, умирал бы от голода, пьянства или беспутства, так чтобы вы могли бы посмеяться надо мной, будучи великодушной? Почему же вы полагаете, что я отношусь к собственным, самым искренним Чувствам как к чему-то опереточному, если бы это не спасало меня от горькою унижения наблюдать, как вы пытаетесь показать Крайнее отвращение к ним? Вы что, не понимаете, что эта проклятая шутка судьбы лишает меня простого человеческого права серьезно относиться к своим собственным страстям? Это что, особая привилегия для любого мужчины – доказывать?

– Не говорите так.

– Я бы не стал, если бы вы меня не вынудили. И вы должны быть справедливой и вспомнить, что вы причиняете мне боль гораздо больше, чем, возможно, причиняю ее вам я.

– Конечно, я ужасно неблагодарна.

– Черт!

Каждой выносливости есть свой предел, и Уимси достиг его.

– Благодарна, неблагодарна! Боже мой! Смогу ли я когда-нибудь избежать глупых разговоров об этих мерзких прилагательных? Я не нуждаюсь в одолжении. Мне не нужно сентиментальности. Я даже не требую любви – а я мог бы заставить вас дать мне что-нибудь в этом роде. Я хочу обычной честности.

– Хотите? Но это как раз то, чего всегда хочу я, и не думаю, что это надо специально добывать.

– Послушайте, Гарриэт. Я понимаю. Понимаю, что вы не хотите давать или брать. Вы стараетесь быть тем, кто жертвует, и вдруг обнаружили, что тот, кто жертвует, всегда бывает одурачен. И вы не хотите быть тем, кто берет, ибо это очень трудно, ибо вы понимаете, что берущий всегда заканчивает тем, что ненавидит дающего. Вы никогда не захотите счастья, зависящее от другого человека.

– Совершенно правильно. Это самые верные слова, которые вы когда-либо говорили.

– Прекрасно. Я уважаю это. Только вы должны сыграть в эту игру. Не форсируйте эмоциональную ситуацию, ведь в этом случае вы будете считать меня виновным во всем.

– Но я не хочу никаких эмоциональных ситуаций! Я хочу быть спокойной.

– О, однако! Вы неспокойная личность. Вы всегда попадаете в затруднительное положение. Почему бы не справиться с ним должным образом и после не насладиться этим? Подобно Алану Бреку, я хороший боец.

– И вы считаете, что я уверена в победе.

– Не связывайте мне руки.

– О, хорошо. Но все это звучит настолько скучно и утомительно… – проговорила Гарриэт и неожиданно разразилась слезами.

– Боже мой! – вскричал ошеломленный Уимси. – Гарриэт, дорогая, ангел мой! Упрямица моя! Сварливая моя Гарриэт! Не говорите так! – обезумев от жалости и волнения, он упал на колени. – Называйте меня как хотите, только не скучайте! Ради Бога, скажите, что вы не это имели в виду! Видит Бог! Разве я бесконечно не надоедал вам восемнадцать месяцев подряд? От такого содрогнулась бы любая здраво мыслящая женщина. Я знаю, вы однажды сказали, что если кто-нибудь выйдет за меня замуж, то это ради того, чтобы выслушивать мою болтовню, но надеюсь, такого рода штуки надоедают после непродолжительного времени. Я – болтун, знаю, я – болтун. Что же мне поделать с этим?

– Дурачок! О, это несправедливо! Вы всегда заставляете меня смеяться. Я не могу бороться, я так устала. Не буду молоть вздор. Слава Богу, звонит телефон!

– К черту телефон!

– Это, возможно, нечто важное.

Она встала и подошла к аппарату, оставив Уимси стоящим на коленях, выглядевшего и чувствующего себя достаточно нелепо.

– Это вас. Кто-то снова хочет вас в Беллевью.

– Ну и пусть его хочет.

– Кто-то откликнулся на это дело в «Морнинг Пост».

– Боже!

Уимси пулей пролетел через комнату и схватил трубку.

– Это вы, Уимси? Я знал, где достать вас. Это – Сэлли Харди. Тут один парень требует награду. Торопитесь! Он не хочет никому ничего рассказывать без вас, а я получил свой газетный материал, чтобы призадуматься. Я привез этого парня в вашу гостиную.

– Кто он и откуда?

– Из Сихемптона. Говорит, что его зовут Брайт.

– Брайт! Ей-богу, я приеду прямо сейчас! Слышите, дитя мое? Этот человек, Брайт, материализовался! Увидимся сегодня после обеда в 3.30.

Он выбежал прочь, словно кот, услышавший крик: «Мясо! Мясо!»

– Ох, какая же я дура, – пробормотала Гарриэт. – Настоящая отпетая дура! Со среды не написала ни строки.

Она вытащила рукопись «Тайны авторучки», отвинтила колпачок со своего пера и погрузилась в ленивую мечтательность.