Текст книги "Дикий Запад"

Автор книги: Дороти Лаудэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Брайен! – крикнула Микаэла. – Ты там? Кроме буйно разросшегося кустарника, Микаэла ничего не могла разглядеть. И все-таки ей показалось, что под сенью листьев молодого деревца что-то пошевелилось.

– Доктор Майк? – в самом деле послышался детский голосок. – Я здесь, внизу. Моя нога…

Салли тотчас сбросил свое пончо, оно только мешало бы ему карабкаться по склону горы. Потом стал спускаться по отвесной стене пропасти. Время от времени у него из-под ног срывался неожиданно камень, на который он пытался опереться.

Микаэла следила за ним. Вскоре Салли добрался до мальчика, осторожно поднял его на спину и теперь с тяжелой ношей, ощупывая каждый кустик и каждый выступ скалы, взбирался вверх.

Слезы душили Микаэлу, когда она наконец обняла ребенка.

– Все в порядке, Брайен? – прошептала она.

– Нет, у меня нога болит, – ответил мальчик. Микаэла осторожно положила мальчика на мягкую

траву и осмотрела ногу.

– Нога сломана. Прежде чем мы тронемся в путь, нужно наложить шину, – объяснила она мальчику.

Брайен кивнул.

– Я принесу палки, – откликнулся Салли. Минут через пять, протянув ветки Микаэле, Салли сел возле Брайена и положил его голову себе на колени.

– Будет больно, Брайен, – предупредила Микаэла. Салли протянул ко рту мальчика длинную ветку.

– Вот, малыш, вцепись в нее зубами покрепче. Индейцы всегда так делают.

И Брайен сомкнул челюсти на ветке.

Все продолжалось лишь несколько секунд. Мальчик сдавленно вскрикнул, но болезненная процедура уже кончилась.

– Какой ты храбрый! – сказала Микаэла с восхищением.

– Индеец не знает боли, – пробормотал Брайен, украдкой вытирая слезы.

Они спустились с последнего холма на дорогу, затем пересекли равнину, отделявшую владения шайонов от мест, уже захваченных городом. Микаэла вела на поводу лошадь, а Салли с Брайеном на руках шагал рядом.

– Там внизу наши друзья! – крикнула Микаэла и показала на поисковую группу шайонов, недалеко от них прочесывавших местность.

Когда индейцы увидели всех троих, они поспешили к ним. Еще на порядочном расстоянии Салли обменялся с ними несколькими словами на алгонкинском языке note 3Note3
  Язык нескольких племен индейцев Северной Америки.


[Закрыть], которого Микаэла не понимала.

– Мы нашли его, – попыталась она объясниться с ними по-английски, но резкий шум перебил ее.

С гребня горной цепи на противоположной стороне долины прозвучал выстрел. На фоне вечернего неба появились силуэты всадников. Оба фланга украшали знамена.

– Полковник Чивингтон и его войско, – сказала Микаэла глухо.

Предводитель индейцев, тоже узнал солдат. Он с удивлением смотрел то на Микаэлу и Салли, то на горную цепь. Потом дал знак своим людям спасаться бегством, но в тот же момент в группе солдат произошло заметное движение. Точно черное облако отряд полковника неудержимо устремился к ним. Они догнали бы индейцев еще задолго до границ резервации. Первые всадники уже доскакали до того места, где Микаэла и Салли вместе с Брайеном укрылись в гуще деревьев. Свои пистолеты солдаты держали наизготове.

– Они не посмеют сделать это! – Микаэла внезапно выскочила из укрытия, прежде чем Салли смог удержать ее.

– Стойте! Остановитесь! – закричала она, подняв высоко руки, и встала на дороге перед скачущим галопом отрядом.

Солдаты были вынуждены остановиться на полном скаку, так что некоторые лошади стали на дыбы прямо перед Микаэлой.

– Вам надоела жизнь, мэм? – услышала она возмущенный мужской голос. Но у нее не было времени ответить.

Полковник Чивингтон очутился перед Микаэлой.

– Кто дал вам право мешать армии выполнять ее обязанности? – закричал он на нее.

– Здесь у вашего войска нет никаких обязанностей, – ответила твердо Микаэла.

– Индейцы в количестве больше двух воинов покинули резервацию. Это угроза для всего белого населения Колорадо, – грозно возразил полковник.

– Это неправда. – Салли присоединился к Микаэле. – Индейцы не представляют собой никакой угрозы, потому что единственное, чего они хотят, – это мира. Истинной угрозой здесь является…

Микаэла перебила его:

– Шайоны покинули резервацию из-за меня, чтобы помочь мне найти моего потерянного приемного сына, – сказала она, глядя прямо в глаза командующему федеральными войсками. – И я прошу вас, полковник Чивингтон, принять за это мои извинения.

Полковник выпрямился в седле. И в самом деле, индейцы, с недалекого расстояния наблюдавшие за событиями, как будто не готовились к нападению.

Он смекнул, что будущему губернатору нового штата Колорадо слава кровожадного мясника, от которого всего можно ожидать, не прибавит популярности. Чивингтон засунул кольт за пояс и с яростью взглянул на Микаэлу.

Потом обернулся к своей роте.

– Назад! – скомандовал он.

Глава 5 ДОКТОР КУИН, ЖЕНЩИНА-ВРАЧ

Медленно подступила осень и окрасила природу в красные и золотистые тона. Жаркие дни позднего лета сменились холодными ночами, уже предвещавшими наступление зимы. Нехотя рассеивались утренние туманы, когда лучи низко стоящего солнца подсушивали капельки росы, висящие на паутинках и на траве.

Сломанная нога Брайена зажила, он уже и не вспоминал об опасном приключении, в которое впутался сам и втянул других. Но для некоторых это происшествие все же отозвалось неожиданно тяжелыми последствиями.

Конечно, армейские не сообщили жителям Колорадо-Спрингс об истинной причине того столкновения. Вместо этого полковник и его подчиненные распускали слухи о том, что индейцы готовили нападение. Правдой здесь было лишь одно: вождь Черный Котел действительно медлил с переходом со своих исконных земель в резервацию на Песчаном ручье.

Число пациентов доктора Куин между тем постепенно росло. Микаэле все еще приходилось идти на уступки, чтобы окончательно завоевать доверие жителей Колорадо. Поэтому она и не отказалась подлечить даже свинью мистера Стоттла, и это действительно принесло ей признание жителей. Вот и его преподобие справился о «пациентке», когда однажды осенним утром Микаэла вместе с детьми посетила лавку Брея.

– Смотри-ка, доктор Майк, овчарка! – закричал Брайен, едва они подошли к магазину, и прижал свой указательный палец к стеклу витрины, на котором тотчас появилось жирное пятно. Между цветочными вазами и прочими хрупкими предметами в витрине стояла вырезанная из дерева фигурка овчарки.

– В самом деле, овчарка, – удивилась Микаэла и наклонилась, чтобы получше рассмотреть фигурку. – Она тебе нравится?

– Она выглядит совсем как овчарка Салли! – воскликнул Брайен с восторгом.

Его преподобие подошел к ним.

– Она не просто выглядит как овчарка Салли. Это она и есть, сделанная его собственными руками.

– Я и не подозревала, что Салли может так замечательно вырезать по дереву, – сказала Микаэла, не отводя глаз от фигурки. – Я думала, что он рудокоп.

Отец Джонсон кивнул:

– Да, он рудокоп. Но он уже давно бросил эту профессию.

– И нигде не может найти себе места, – добавил Лорен Брей, не поднимая глаз, сортируя прибывший товар. Лицо его казалось еще более суровым, чем обычно.

– Наверное, вы могли бы помочь ему, если бы продали несколько его изделий? – осторожно поинтересовалась Микаэла.

Но мистер Брей сердито отмахнулся.

– У меня полно собственных забот, – проворчал он.

– Салли сделал эту фигурку для нашей дочери… – вмешалась было миссис Брей. Она стояла вместе с Колин немножко в стороне и отмеряла ей восемь метров ткани, из которой девочка хотела сшить себе платье для рождественского праздника общины. Но мистер Брей резко оборвал жену:

– Людям это неинтересно, Мод!

Миссис Брей тотчас умолкла. Лицо ее, которое только что осветилось улыбкой радостного воспоминания, окаменело. Она вынула кружевной платок из кармашка передника и отвернулась.

Тягостное молчание повисло в воздухе.

– Пожалуй, я лучше сделаю заказ в другой раз. – Отец Джонсон попытался произнести эти слова самым непринужденным тоном. Но от Микаэлы не скрылось, что он чувствует себя не в своей тарелке. Он снял шляпу и попрощался.

Едва дверь за священником закрылась, как послышался отчаянный крик из торгового зала:

– Доктор Майк! Скорей, сюда! – Кричала Колин, стоявшая возле жены торговца.

Побледневшая миссис Ерей прислонилась к стене, пытаясь устоять. Рукой она держалась за сердце. Потом соскользнула на пол.

Микаэла тотчас оказалась возле нее.

– О Господи, миссис Брей! Где же ваш порошок? – Микаэла расстегнула воротник женщины. – Дигиталис! Где же он?

Мод пошевелила губами, пытаясь ответить ей, но судорога перехватила ей дыхание.

– Кончился! – наконец удалось ей произнести. Тем временем и мистер Брей подошел к жене. Он схватил ее под мышки.

– Помогите мне отнести ее наверх, – обратился он к Микаэле.

– Нет! – ответила та решительно. – Ее ни в коем случае нельзя трогать. Поддержите ее в сидячем положении. Я сейчас же вернусь! – С этими словами она вскочила и бросилась на улицу.

Не видя ничего вокруг, она перебежала площадь и ворвалась в контору почтовой станции.

– Хорес, почта пришла сегодня? – крикнула она, задыхаясь.

– Вон там лежит мешок, – ответил тот, не торопясь. Но когда он увидел, что докторша бесцеремонно опустошает лежащий на земле мешок, он счел необходимым вмешаться:

– Мадам, этого вы не должны делать. У вас нет на это права.

– Хорес, я не могу терять время! Лучше помогите мне! Я должна срочно найти посылочку из Чикаго.

– Вот тут письмо для вас из Бостона. – Чиновник умелым движением вытащил конверт из стопки и протянул его Микаэле.

– Я ищу посылку из Чикаго, – повторила Микаэла, засовывая конверт в карман своего платья.

– А почта из Чикаго еще не прибыла, – заявил Хорес с демонстративным безразличием.

Микаэлу точно молния сразила. Не говоря ни слова, она уронила все письма, которые держала в руках, и выскочила на улицу.

Хотя до дома Брея было всего несколько шагов, ей казалось, что ее отделяют от него многие мили.

Едва войдя в лавку, она заметила, что цвет лица миссис Брей страшно изменился. Он стал серовато-бледным, вокруг носа появилась желтизна.

Мистер Брей все еще держал жену в объятиях. Время от времени он робко и осторожно поглаживал ее лоб, покрытый холодным потом. Когда Микаэла подошла к нему, он с надеждой взглянул на нее.

Но Микаэла только с отчаянием покачала головой.

– Лекарство еще не прибыло.

– Так сделайте же что-нибудь! – закричал в отчаянии Брей. На его лице не осталось и следа прежней суровости. – Помогите же ей!

– Я больше ничем не могу помочь! – ответила Микаэла потухшим голосом и посмотрела в лицо Мод. Оно уже начало застывать.

И мистер Брей посмотрел на жену.

– Мод, – сказал он с нежностью, – пожалуйста, не уходи. – Но невидящие глаза Мод Брей говорили о том, что она уже не обретается в этом мире.

Мод была не первой пациенткой, смерть которой Микаэле пришлось пережить. Но эта потеря была особенно болезненна для нее. Ведь Мод Брей умерла не потому, что врачебное искусство уже не могло ей помочь, – просто нужное лекарство не прибыло вовремя. И не сама смерть, а именно этот факт вызвал у Микаэлы совершенно новое для нее чувство беспомощности.

На улице уже стемнело. Микаэла сидела за столом в своем деревянном домике, положив голову на руки и уставившись в пламя камина. Возле нее сидела Колин, увлеченная своей работой. Она уже начала шить платье для рождественского праздника. Внешне обе выглядели идиллически мирно. Только молчали. Микаэла боялась говорить, чтобы не выплеснуть на ребенка душащее ее отчаяние. В глубине души она впервые усомнилась в том, что жестокости мира можно противостоять. Колин временами озабоченно поглядывала на приемную мать. Вдруг лицо ее осветилось.

– Знаешь что, доктор Майк? Ты ведь даже еще не прочла письмо. Разве тебе неинтересно, что там? – Она воткнула иголку в ткань, явно обрадовавшись этой мысли.

Микаэла благодарно улыбнулась ей.

– Ты права. Мне конечно же надо посмотреть, что пишет мать. – Она вытащила письмо из кармашка и распечатала его. И Мэтью с Брайеном, занятые до того игрой, подсели с любопытством к столу.

Развернув письмо, Микаэла начала читать его вслух:

«Дорогая Микаэла!

Вчера пришло твое письмо, и я хочу тотчас ответить на него. Правда, пройдет целый месяц, прежде чем ты прочтешь мой ответ.

Сначала о новости: твоя сестра Мэри ожидает ребенка. Он должен появиться на свет в мае.

Мэри твердо рассчитывает, что к этому времени ты снова будешь с нами. И ничего я так не хочу, как только того, чтобы ты покончила как можно скорее с этим своим приключением в далекой провинции и вернулась к нормальной жизни в Бостоне. У тебя было достаточно времени, чтобы отказаться от своей идеи исправить мир.

Этот совет касается и твоего вопроса о воспитании детей. Зачем ты теряешь время? Твое место в Бостоне. И здесь достаточно мужчин, которые захотели бы с тобой вместе создать семью и жить нормальной жизнью».

По мере чтения голос Микаэлы становился все тише. Она никак не рассчитывала, что мать ответит ей вот так. Все в этом письме напоминало ей об обстоятельствах, которые прошлой весной заставили ее покинуть Бостон. И если она только что размышляла о том, как все же тяжела ее жизнь в Колорадо-Спрингс, то теперь ей стало ясно, что ее жизнь в Бостоне отнюдь не была бы счастливее. Как раз наоборот. Сердце ее забилось учащенно. Что должны означать слова «жить нормальной жизнью»?

Колин и Мэтью притихли, наверное, до них дошел смысл советов ее матери, и Микаэла остро сожалела, что прочла им письмо.

Она свернула листок. Потом снова оперлась головой на руки и, не совладав с собой, расплакалась.

– Почему доктор Майк плачет? – спросил Брайен старшего брата, но тот вместо ответа только погладил белокурую головку.

Колин же отложила свое шитье. Она встала, обняла Микаэлу. И тут Микаэла подумала, что вряд ли есть место, где она могла бы лучше укрыться от всех невзгод, чем в этом маленьком деревянном домике на краю Колорадо-Спрингс.

Ночью прошел сильный ливень. Капли дождя тревожно барабанили в окна. Сквозь сон Микаэла слышала завывание бури. Но к нему, казалось, присоединился еще какой-то навязчивый звук. Постепенно Микаэла переходила от сновидений к реальности и наконец совсем проснулась.

Шум не прекращался. Стучали в дверь. Кто это мог быть, посреди ночи, вдали от города, в такую непогоду? Микаэла встала, выкрутила побольше фитилек керосиновой лампы и закуталась в шерстяной платок. Потом пошла открывать.

Колин и Брайен тоже проснулись и с тревогой смотрели на мать.

Микаэла попыталась сначала разглядеть что-нибудь через окно. Но сильный дождь, точно занавес, отгораживал дверь, так что Микаэла ничего не видела.

– Кто там? – крикнула она через запертую дверь.

– Салли. Откройте, пожалуйста!

Микаэла тотчас отодвинула тяжелый засов и открыла.

– Вождь Черный Котел ранен! – сообщил Салли. – Чивингтон осуществил свои намерения – напал на лагерь и убивал всех без разбору.

Тем временем двое шайонов вошли в дом. На скрещенных руках они несли вождя.

– Пусть они положат его на стол! – крикнула Микаэла Салли, доставая из другого угла комнаты необходимые инструменты.

Салли перевел распоряжение Микаэлы, и оба шайона осторожно положили вождя на стол посреди комнаты. Индеец, казалось, был без сознания.

Мгновение спустя Микаэла уже склонилась над своим пациентом. На его мускулистом теле она обнаружила много ран, полученных, очевидно, в ближнем бою. Но ни одна из них не была серьезной. Однако справа, пониже шеи, вся его кожаная рубашка была пропитана кровью. Пуля прошла совсем близко от сонной артерии.

– Пуля застряла у него в шее, – определила Микаэла.

– Вы можете удалить ее? – спросил Салли. Микаэла кивнула.

– Да, но сначала необходимо обеспечить ему доступ воздуха. – Она повернулась к инструментам, выбирая нужные. – Рана уже отекла. Если отек будет увеличиваться и дальше, он закроет дыхательные пути, и человек задохнется.

Объясняя все Салли, она укоротила большое птичье перо, освободила стержень от перышек, так что осталась лишь голая трубочка. Микаэла попробовала подуть через нее. Потом она снова взялась за инструменты и повернулась к своему пациенту.

Но в тот самый момент, когда она уже хотела сделать спасительный разрез на шее раненого, ее остановила рука одного из шайонов.

Микаэла вздрогнула. Потом собралась с духом.

– Скажите им, что это необходимо. Иначе вождь умрет, – обратилась она к Салли.

Салли перевел, но индеец медлил и с недоверием во взгляде отпустил наконец руку Микаэлы. Тогда она приложила нож к шее вождя. Уверенно и спокойно сделала разрез пониже гортани. В отверстие она вставила стержень птичьего пера.

Раненому сразу стало легче дышать. Микаэла схватила приготовленный платок и пропитала его жидкостью из бутылки. Но прежде чем она наложила наркоз на лицо раненого, другой шайон крепко схватил ее за руку.

Микаэла заметила скептические взгляды, которыми перед тем обменялись шайоны.

– Скажите им, что это средство снимет у него боль, – обратилась она к Салли.

Но едва Салли договорил до конца, Черный Котел еле заметно качнул головой. Салли объяснил, что хотел сказать вождь:

– Он не боится боли.

Микаэла помедлила секунду, потом ввела пинцет в рану. Ей было нелегко, не обращая внимания на тихие стоны вождя, продолжать свою работу. А оба соплеменника с величайшим вниманием следили за каждым ее движением.

Наконец Микаэла пинцетом ухватилась за что-то твердое. Очень осторожно Микаэла потянула пинцет. Потом сделала энергичный рывок и тут же вытащила пулю, которая могла оказаться для вождя смертельной.

Кровотечение из раны резко усилилось. Микаэла старалась унять его с помощью заранее заготовленных платков, потому что разрез в артерии пока не позволял наложить повязку.

Постепенно кровотечение утихло, и с помощью Салли Микаэла объяснила шайонам, что они должны перенести вождя на ее постель.

– Колин и Брайен, – обратилась она затем к детям, которые тоже очень внимательно следили за событиями, – теперь вы можете снова лечь спать.

– Черный Котел выздоровеет? – спросил Брайен.

Микаэла взглянула на свою кровать, у изножья которой сидели оба индейца, охраняя раненого главу племени.

– Мы все надеемся на это, – вздохнула она. Спустя полчаса Черный Котел заснул. Несмотря на все волнения этой ночи, Колин и Брайена тоже сморил сон. Из угла за занавеской доносилось их равномерное дыхание.

Других спальных мест, кроме постели детей и Микаэлы, в маленьком домике не было. Поэтому Микаэла и Салли сидели за столом в комнате, едва освещенной огоньком камина, и тихо беседовали.

– Как только рассветет, полковник Чивингтон вернется, чтобы осмотреть поле боя, – сказал Салли, устало подперев подбородок. Впервые Микаэла увидела отчаяние на лице человека, который всегда был таким замкнутым и, казалось, равнодушно принимал и радости и страдания. – И если они не найдут труп вождя, они станут прочесывать всю округу, – продолжал он. – Мы должны бежать.

Микаэла покачала головой.

– Это невозможно. Его нельзя везти, – попыталась она убедить его. – Сначала должно полностью прекратиться кровотечение, а пока не пройдет отек, я не могу наложить швы на рану в артерии.

Салли не отвечал, продолжая смотреть в гаснущий огонь. Овчарка, сидевшая у постели Брайена, пока он не уснул, подошла теперь к столу и села у ног хозяина.

Микаэла рассмотрела зверя. До сих пор она боялась больших собак и считала их опасными. Ей казалось просто невозможным, что человек и волк могут так мирно уживаться друг с другом, как Салли и его овчарка. Вероятно, многие белые люди чувствовали такую же необъяснимую боязнь по отношению к индейцам. Салли погладил животное по голове.

– У индейцев такая же судьба, как и у волков. До того как белый человек пришел сюда, они жили в этих местах. Потом назначили премию за их отстрел. Из тысяч осталось самое большее несколько сот.

Микаэла посмотрела в умные глаза собаки. Потом перевела взгляд на кровать, где неподвижно лежал Черный Котел. Несмотря на слабость тела, лицо его выражало гордость и достоинство.

Докторша резко поднялась.

– Мы можем спрятать вождя в сарае, – прошептала она. – Надеюсь, там он будет в безопасности. Чивингтон не обнаружит его.

Гроза бушевала всю ночь и только к утру утихла. Когда раненый индеец очнулся, Салли и оба шайона тотчас перенесли его в сарай и устроили там для него удобное ложе.

Пока Микаэла стояла на коленях возле вождя и удаляла полую трубку, один из индейцев беседовал с Салли.

– Он хочет знать, когда мы сумеем увезти его, – перевел Салли его слова и посмотрел вопросительно на Микаэлу.

Она подняла глаза.

– До утра безусловно нет, – ответила Микаэла с сожалением. – Он хорошо перенес операцию, но раны еще слишком свежи.

Салли кивнул.

– Вам лучше уйти в дом. Если люди Чивингтона придут, они сначала осмотрят комнаты, – добавил он.

– Вы правы. – Микаэла поднялась. – Пойдем, Брайен, – потянула она за собой мальчика, который ни на шаг не хотел отойти от Салли. Прежде чем покинуть сарай, она еще раз обернулась и посмотрела на своего пациента.

Но, точно притянутые магнитом, глаза ее встретились с глазами Салли. Удар молнии не мог бы потрясти ее сильнее. В этом взгляде она увидела могучую первозданную силу и одновременно теплоту и глубокую тоску.

Микаэла застыла на какой-то момент. Потом быстро повернулась, но ей казалось, что она по-прежнему чувствует взгляд Салли на своей спине.

В доме доктор постаралась скрыть все следы ночного визита.

– Брайен, накрой быстренько стол для завтрака! – крикнула она, снимая со своей подушки платок, на котором остались следы крови индейца. Вместе с пропитанными кровью бинтами она бросила все в огонь.

И как раз в этот момент с улицы послышалось лошадиное ржание. Микаэла осторожно отодвинула оконную занавеску в сторону. Группа всадников скакала к дому. По голубой униформе Микаэла поняла, что это люди полковника Чивингтона. Конечно, это был поисковый передовой отряд, которому поручено найти вождя шайонов – живого или мертвого.

– Мэтью, ты уничтожил следы перед домом? – заторопилась Микаэла, не отрывая глаз от всадников.

– Дождь и так смыл все следы, – ответил Мэтью, – но если они захотят обыскать весь дом, рано или поздно они наткнутся на индейцев в сарае…

– Салли позаботится об этом, – ответила Микаэла. – Они спешились! Идите сюда, дети, сядьте за стол. Мы должны сделать так, чтобы они ничего не заметили.

Когда несколько мгновений спустя в дверь постучали, все четверо сидели за столом и, казалось, только что начали завтракать. Колин наливала кофе, Брайен уже положил себе на тарелку большой ломоть хлеба из корзинки. Мэтью в последний момент успел снять свою шляпу. Эта шляпа была последним предательским свидетельством того, что утро здесь началось отнюдь не с завтрака.

Микаэла поднялась, чтобы открыть. Когда перед ней появился человек в голубой униформе, она с подчеркнутым удивлением посмотрела на него.

Солдат приложил два пальца к шляпе:

– Доброе утро, мэм. Мы ищем нескольких индейцев-уголовников…

Микаэла не дала ему договорить.

– Индейцев? – перебила она с удивлением. – Здесь, у нас?

Человек в униформе нисколько не смутился.

– Мы обязаны обыскать каждый дом. Так вы позволите, мэм? – И он шагнул к Микаэле.

Но она медлила. Сделав вид, что мерзнет, стянула потуже шерстяной платок на худеньком теле и посмотрела на Мэтью неуверенным взглядом. Потом отошла в сторону от двери.

– Не думаю, что вы у нас кого-нибудь найдете, – ответила она как можно спокойнее и пожала плечами.

Солдат вошел в дом. Он бросил короткий взгляд на стол с завтраком, потом обследовал все углы в комнате. Спрятать тут человека было вряд ли возможно. Убедившись, что в этом месте он никого не обнаружит, солдат открыл заднюю дверь дома, как будто бы желая покончить с обременительными обязанностями. Не найдя никого и здесь, солдат повернулся к хозяйке дома.

– Если вы увидите здесь индейцев, сообщите об этом немедленно в форт.

Микаэла никак не ответила на этот приказ, но солдат этого не заметил. Он уже повернулся к двери и зашагал к своим людям.

Доктор следила за ним через окно. Солдат оказался хитрее, чем они думали, он дал знак обследовать сарай. Но мощные деревянные ворота не поддались первой попытке открыть их.

Микаэла подбежала к задней двери. Сквозь щель в стене она увидела обоих индейцев. Через заднюю дверь сарая они уже вышли наружу. Вождя они взяли в середину и скорее тащили его, чем поддерживали, продвигаясь к кустарнику за домом, где они надеялись скрыться. Через минуту появился Салли. Судя по шуму у ворот, солдатам все еще не удалось открыть их. Очевидно, Салли запер ворота изнутри, чтобы выиграть время. Он стоял теперь у задней двери сарая и держал свой томагавк. Потом бросил оружие через пустое помещение. Когда томагавк попал точно в задвижку ворот, деревянные стены задрожали. И шарниры тотчас со скрипом открылись.

Как красная молния мелькнуло перед глазами Микаэлы пончо Салли, и он тут же скрылся среди деревьев. Солдатам не оставалось ничего другого, как отказаться от безуспешных поисков в этом месте. Они повернули обратно. Однако Салли счел, что вождю лучше не оставаться в доме Микаэлы. Как только он оправится после утренних треволнений, они собирались вернуться в деревню шайонов.

Солнце стояло уже довольно низко, когда Микаэла и дети попрощались с гостями. Вождь вместе с одним из своих близких ехал верхом на собственной лошади. Для другого воина Мэтью дал свою.

– Я не могу пообещать тебе, что ты получишь обратно свою лошадь, – сказал Салли и указал на каурую кобылу.

Мэтью на мгновение задержал дыхание. Потом решился.

– Мне это все равно, – сказал он, – мама поступила бы точно так же.

Салли кивнул, но прежде чем он успел что-либо сказать, Брайен, стоявший на веранде, тронул его за плечо.

– Скажи-ка, Салли, – начал он шепотом, – а почему же ты не едешь вместе с ними?

Тот повернулся к мальчику:

– Почему? Очень просто – я боюсь лошадей. Брайен удивился:

– Правда?

– Да. Видишь ли, Брайен, каждый человек чего-нибудь боится – кто призраков, кто лошадей, кто еще чего-нибудь. – Салли отвечал Брайену, однако взгляд его был направлен куда-то в сторону.

Он смотрел на Микаэлу, но, охваченная каким-то непонятным страхом, она не решилась ответить на его взгляд.

Вместо этого она взглянула на вождя. Черный Котел делал руками какие-то непонятные знаки. Потом улыбнулся белой женщине.

– Вождь дал вам индейское имя, – объяснил Салли. – Он назвал вас «Женщина-врач».

Едва она успела поблагодарить вождя за эту честь, воины пришпорили лошадей и ускакали. Микаэла смотрела им вслед.

– Деревня шайонов разграблена. Что же теперь будет делать Черный Котел? – сказала она, размышляя вслух.

– Он будет делать то, чего он никогда не хотел, – ответил Салли. – Он будет сражаться. – Потом позвал свою овчарку: – Идем, дружок, пора.

Он отправился пешком по дороге, по которой только что поехали верхом индейцы.

Вскоре после этих событий осень сменилась суровой зимой. Снег покрыл землю и превратил плодородные равнины Колорадо в белую пустыню.

Каждый старался получше укрыться в своих четырех стенах в надежде, что это суровое время года пройдет так же быстро, как и слишком короткое лето. Но до лета оставалось еще много времени. Пока что дни становились короче, а ночи – все длиннее и холоднее.

Временами Микаэла вспоминала о Бостоне. Однако письмо матери, в котором та пыталась уговорить дочь вернуться в Бостон, не убедило ее, она чувствовала, что ее место здесь, в этой суровой земле, вдали от так называемой цивилизации. Ведь и в этих краях текла жизнь и случались свои праздники.

То, что неотвратимо приближалось Рождество, можно было заметить по будущему платью Колин. Она трудилась над ним неустанно. И когда девочка воткнула иголку в материю, чтобы пришить наконец последнюю кайму, она напевала себе под нос песенки, под звуки которых собиралась кружиться в танце в рождественскую ночь. Этот праздник день ото дня все больше занимал ее мысли.

И наконец наступило рождественское утро. День с утра был солнечный и ясный, но после полудня небо затянуло облаками. Вскоре пошел снег, и снежные хлопья падали так густо, что едва можно было различить что-либо в этой снежной пелене.

Как и все остальные, Колин уже надела праздничное платье и упрямо смотрела в окно. Ее надежды поехать на Рождество на танцы в Колорадо-Спрингс таяли.

Микаэла подошла к ней и обняла девочку. Она тоже всматривалась в снежную бурю за окном, но мысли ее занимало другое. С тех пор как она прооперировала вождя, Салли больше не появлялся и не давал знать о себе. Микаэле хотелось знать, как ему теперь живется, и она рада была бы услышать, что этот рождественский вечер он проводит в безопасности, среди тех, к кому тянется его сердце. В глубине души она признавалась себе, что чувствует потребность увидеть снова этого замкнутого человека.

– О сегодняшнем рождественском танце тебе придется забыть, Колин! – Мэтью стоял за спиной сестры и Микаэлы и тоже глядел в окно на неутихавшую вьюгу.

– Но она в любой момент может прекратиться, – возразила Колин.

Мэтью презрительно засмеялся:

– Только ты одна веришь в это!

– Да заткнись ты! – крикнула Колин и отбежала к столу.

– Мэтью! Колин! – прикрикнула строго Микаэла. – Разве можно так разговаривать в Рождество? Ведь это же праздник любви!

– Но это все-таки не настоящее Рождество, – заметил Брайен. – У нас ведь нет елки, которую мы могли бы украсить. Мэтью еще только собирается пойти за ней со мной вместе.

– Но прежде чем мы найдем елку, нас заберет снежный великан, – засмеялся старший брат.

Микаэла тоже тихо рассмеялась.

– Украшенная елка – не самое главное в праздник Рождества, Брайен, – сказала она мальчику. Потом подошла к Колин и погладила ее нарядно причесанные волосы. – И танцы в этот праздник тоже не самое главное.

– Я знаю, – ответила Колин и печально погладила кружева своего платья, – но мне так хотелось потанцевать.

– И конечно, главное не в том, чтобы вырядиться как на посмешище, – вмешался Мэтью и показал на свой выходной костюм, который Микаэла заставила его надеть.

– Ты боишься, что Господь Бог не узнает тебя? – Микаэла посмотрела на старшего сына со смешанным чувством дружеского участия и материнского упрека.

Потом она снова повернулась к окну. Вьюга бушевала с прежней силой. Микаэла вздохнула.

– Дети, мы не можем поехать в город. Мне очень жаль, особенно из-за тебя, Колин. Нам не остается ничего другого, как отпраздновать самим.

«Как и некоторым другим», – прибавила она про себя. И попыталась прогнать мысль, к которой уже не раз обращалась сегодня.

– Давайте же накроем стол и устроим наш собственный маленький рождественский праздник!

Хотя Микаэла очень старалась приободрить детей своим энтузиазмом, они вяло откликнулись на ее предложение. В умении притворяться она была не очень искусна, к тому же сама чувствовала некоторое разочарование. Наконец все вместе принялись все же накрывать на стол.