Текст книги "Что такое любовь?"

Автор книги: Дороти Лаудэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава б
ЖЕНСКИЕ ВОПРОСЫ

Дороти Дженнингс закашлялась. Доктор Майк переставила стетоскоп на другое место на спине пациентки.

– Пожалуйста, еще раз вдохните глубоко, – попросила она.

Миссис Дженнингс шумно вдохнула и выдохнула. Микаэла покачала головой и развернула пациентку к себе лицом.

– Я не часто встречала такой жестокий бронхит. Еще минуточку.

Она приставила свой стетоскоп чуть сбоку от груди Дороти. Но прежде чем послушать, она на секунду замерла, будто что-то ее внезапно остановило. Но миссис Дженнингс, кажется, ничего не заметила. Вскоре доктор Майк отложила инструмент.

– Как я уже сказала, с вашим бронхитом придется немного повозиться. Я дам вам с собой еще одну бутылочку сиропа из трав. Скажите-ка, Дороти, – задумчиво продолжила она, – а вас не беспокоят иногда боли в груди?

Миссис Дженнингс немного помедлила. А затем лицо ее приняло подчеркнуто беспечное выражение.

– Ах, это вы насчет этого набухания? Ну, болями я бы это не назвала, но вы же знаете, что в определенные дни грудь… ну, немного напрягается.

Доктор Майк улыбнулась и кивнула.

– Да, конечно, но вы уверены, что в данном случае это всего лишь набухание желез? Может быть, лучше проверить, а то мне показалось, что это скорее узелок.

Но пациентка уже натянула свое платье.

– Ничего страшного, – ответила она Микаэле. – Поверьте мне, это бывает у меня довольно часто. А потом снова проходит.

– А вы не хотите доверить постановку диагноза врачу, тем более что она еще и ваша подруга? – настаивала Микаэла.

– Да там просто нечего диагностировать. Насколько бледной и хрупкой Дороти Дженнингс казалась внешне, настолько же непреклонным она обладала характером.

Доктор Майк тихонько вздохнула, затем достала из шкафа бутылочку с сиропом.

– Тем не менее я беспокоюсь. Надо взглянуть на этот узелок поближе. Когда мы увидимся в следующий раз? – озабоченно спросила она.

– Ну уж только не сегодня вечером в салуне, – смеясь ответила Дороти.

– Что-что?

– Разве вы не видели объявление? Хэнк теперь устраивает по четвергам дамские вечера, – разъяснила Дороти. – Кто придет в платье, тому выпивка бесплатно.

– Интересно было бы посмотреть на лица мужчин, – заранее позабавилась доктор Майк.

Дороти взяла сироп против кашля.

– Ну, так, может быть, там и увидимся?

И вышла из больницы, оставив Микаэлу наедине со своими мыслями.

Микаэла потратила остаток дня на то, чтобы изучить всю специальную литературу по этому вопросу. И все, что она там нашла, никак не могло ее успокоить. Если подозрения Микаэлы справедливы, то ничего хорошего ждать не приходится.

Эта болезнь, затрагивающая исключительно женщин, была пока что мало исследована. Причина состояла в том, что многие женщины стеснялись показать и дать ощупать свою грудь чужому мужчине, а ведь врачи в основном и были мужчины. Кроме того, Микаэла могла себе представить, что в этом случае– как и в случае многих других женских болезней– интерес ее коллег-мужчин был не особенно велик.

Ближе к вечеру Микаэла закрыла свою больницу. Она медлила, идя к своей повозке, и поглядывала на лавку Лорена Брея, расположенную напротив. В конце концов она остановилась. Затем глубоко вздохнула и решительно шагнула к лавке.

Лавочник, судя по всему, был занят пересортировкой своих товаров. Во всяком случае, в тот момент, когда в лавку вошла доктор Майк, он быстро отбросил за зеркало для примерок одно из немногих дамских платьев, что были у него в продаже.

– Чем могу служить? – крикнул он доктору Майк несколько нервным голосом.

– Собственно говоря, мне нужна Дороти, – сказала Микаэла.

– Ее нет. Может, я могу для вас что-нибудь сделать?

– Да… Попросите ее заглянуть ко мне в больницу еще раз. У нее такой кашель, – придумала Микаэла отговорку.

Лавочник удивился:

– Но она же сегодня была у вас. Неужто из-за такой мелочи каждый день бегать к врачу? Дороти всегда была самая здоровая из всей семьи.

Микаэла насторожила уши.

– В самом деле? – спросила она с невинным видом. – Но ведь она такая хрупкая.

– Может, и хрупкая, но крепкая, – ответил Лорен смеясь. – У ее сестры Мод было, как и у отца, больное сердце. Ну, вы сами знаете, как она умерла, – добавил он, опечалившись от воспоминания о своей жене. – А их мать я вообще не застал в живых. Насколько я знаю, она умерла в тридцать семь лет.

– Тридцать семь лет! И впрямь очень молодая, – заметила Микаэла.

– Да-да, у нее была такая опухоль, вот здесь, ну, вы знаете… – Лавочник поднял руки на уровень груди.

Микаэла почувствовала, как ее прошиб холодный пот. Она кивнула.

– Лорен, все-таки я попрошу вас, передайте Дороти мою просьбу.

И она простилась. Того, что она узнала, ей было вполне достаточно.

В этот вечер в салуне и в самом деле собралось немало дам. Все это были почти сплошь знакомые лица, хотя прежде они никогда не показывались в этой неделикатной обстановке. Только две дамы, не отличающиеся ни красотой, ни привлекательностью, видимо, были не из здешних мест. Одна из незнакомок обладала пышными формами, но уже вышла из привлекательного для мужчин возраста. Другая, правда, была помоложе, зато длинная и нескладная. Обе были одеты в старомодные платья и чепцы, прикрывавшие половину щек, судя по всему, отнюдь не атласных.

– Найдется здесь свободное местечко? – обратились они к группе, которая уже сидела вокруг одного стола.

Видимо, искали, куда бы им прибиться.

– Конечно, найдется, – любезно откликнулась одна из дам. – А вы недавно в Колорадо-Спрингс? Не скажете ли, как вас зовут?

Женщины в некотором смущении переглянулись, затем младшая вздохнула.

– Я Джейн, – представилась она. – А это моя подруга Лора.

– Очень приятно, – ответили дамы.

Но только завязался разговор, как Джейн уже снова поднялась:

– Извините, я на минуточку.

Старшая взглянула на подругу неодобрительно:

– Куда ты, черт возьми, подалась? Сиди давай!

– Ну, одну капельку девочке, горло промочить, – ответила Джейн.

Остальные дамы ошеломленно наблюдали, как пышнотелая Лора достала из своей сумочки сигару и закурила, испуская густые клубы дыма.

– Ваша подруга, видно, тоже курит, – любезно заметила одна из дам. – Голос у нее хрипловатый.

Между тем Джейн подошла к стойке.

– Виски, – заказала она.

Не взглянув на женщину, Хэнк выставил на стойку стаканчик виски.

– Кто же говорил об одном стаканчике? – возмутилась дама. – Что, нет более приличной порции?

Тут Хэнк взглянул повнимательнее. В первый момент он не поверил своим глазам.

– Не может быть! Ну, Джейк, ты на все готов ради бесплатной выпивки.

– Ты же сам объявил, кто придет в платье, тот пьет бесплатно, – ответил цирюльник, и нежные локоны под его чепцом негодующе затряслись. – Так что давай выставляй, и бутылку. Кстати, можешь называть меня сегодня Джейн.

И, прихватив бутылку, вернулся к столу, за которым его ждали Лорен и остальные дамы.

Покинув лавку, доктор Майк вернулась в больницу. Насколько она могла теперь судить о ситуации, ей необходимо было самой поговорить с Дороти еще раз и убедить ее как можно скорее обследоваться.

Лорен давно уже погасил в лавке свет. Теперь Микаэле надо было только дождаться, когда он загорится снова. Тогда она пойдет к Дороти и поговорит с ней без помех. Можно было не сомневаться, что Лорен не пропустит вечер, когда в салуне могли появиться дамы.

Доктор Майк использовала время ожидания, чтобы еще раз перелистать книги. Но она не нашла ничего, что могло бы ей сейчас помочь.

Когда она снова подняла глаза, свет в окнах напротив уже горел. Она спешно подхватила свою сумку, перебежала через опустевшую улицу к лавке, в которой продавались все товары, и постучалась в закрытую дверь.

Дороти открыла ей.

– О, Микаэла, что же вы не пошли в салун? – шутливо спросила она.

– Не смогла выбраться, – ответила доктор Майк. – Дороти, я беспокоюсь за вас.

В слабом свете лампы лицо Дороти стало еще бледнее, чем обычно.

– Для этого нет никаких причин, – ответила она и резко отвернулась.

– Еще как есть, и вы знаете это лучше меня, – напрямую заявила Микаэла.

– С чего вы это взяли? Ну хорошо, у меня набухла грудная железа, что же в этом страшного?

Видимо, настал момент окончательно объяснить Дороти, какая опасность ей грозит. Хотя доктор Майк предпочла бы поставить ее в известность в более щадящей форме.

– Вы знаете так же хорошо, как и я, что это с высокой степенью вероятности вовсе не набухание железы, – начала Микаэла. – Я знаю, что ваша мать умерла от злокачественной опухоли груди. А исследования показывают, что эта болезнь часто передается в семье от поколения к поколению.

Дороти в испуге отпрянула.

– Откуда вы знаете, что моя мать умерла от этого? – Лорен мне рассказал.

– Что же, вы с Лореном говорили обо мне? – В светлых глазах этой обычно мягкой женщины внезапно сверкнул гнев.

– Разумеется, я не говорила с Лореном о вас, – ответила Микаэла. – Он рассказал мне об этом случайно.

– В такого рода случайность я не могу поверить, – строго сказала миссис Дженнингс– А ведь как врач вы обязаны хранить врачебную тайну.

– Безусловно, и я ее ни в малейшей степени не нарушила, – защищалась доктор Майк. – Тем более что зашла к вам как подруга. Я могу понять ваши чувства, однако они не помогут вам уйти от решения проблемы. Рак– это серьезное прогрессирующее заболевание, которое может иметь смертельный исход.

Немного поколебавшись, Дороти решительно оборвала разговор:

– Больше мне нечего сказать вам на эту тему.

Во время ужина Микаэле кусок не шел в горло. Хотя она прилагала все усилия, чтобы не потерять нить общей беседы, мысли ее то и дело ускользали.

– Мама, что, тебе не понравилось? – спросил Брайен, убирая со стола ее тарелку с остатками еды, и в голосе его послышалась тревога.

– Понравилось, Брайен, было очень вкусно, – быстро ответила Микаэла. – Но… я очень беспокоюсь за одну мою пациентку.

Колин прислушалась. В ней пробудился медицинский интерес.

– За кого это? И что с ней?

– Это я не могу сказать, – ответила Микаэла. – Как врач, я обязана хранить тайну. К тому же я не знаю, о какой болезни на самом деле идет речь. Поскольку пациентка не хочет обследоваться.

– Разве она не хочет знать, что с ней? – продолжала расспрашивать Колин.

Доктор Майк отрицательно покачала головой и вздохнула:

– Нет. Она не хочет даже говорить об этом. Она надеется, что это пройдет само собой.

– Но разве она не боится, что это может плохо кончиться? – включился в разговор Брайен.

– Боится, еще как боится. Но еще больше она боится узнать правду.

– Что же тут сделаешь? – развел руками Салли.

– Ничего не сделаешь, – согласилась Микаэла и бессильно уронила руки на колени. – В конце концов, не могу же я ее принудительно обследовать! Мне ничего не остается, как принять ее решение.

На следующий день в лавке Лорена Брея царило необычное оживление. Лавочник сбивался с ног, обслуживая покупателей. Казалось, все жители Колорадо-Спрингс, будто сговорившись, явились в этот день сделать закупки на неделю.

Тем не менее Лорен был любезен, как никогда. Вчера вечером он увидел некоторых дам с совершенно новой стороны, и это явилось поводом для множества шуток.

Дороти Дженнингс, письменный стол и печатный станок которой стояли в задней части магазина, старалась держаться в стороне от этих разговоров.

Когда наступило время обеда, лавочник закрыл магазин.

– Ты должна написать статью в свою газету о дамском вечере в салуне, – предложил он свояченице, все еще ухмыляясь.

Миссис Дженнингс взглянула на своего зятя скептически.

– Да, но о том, как вы с Джейком публично выставили себя на посмешище, я уж промолчу, – ответила она.

– Видела бы ты лицо Хэнка, – рассказывал Лорен, ничуть не обидевшись. – Но он ничего не мог поделать. В конце концов, он же сам пообещал бесплатную выпивку любому посетителю, одетому в платье.

– Я рада, что не видела этого. – Дороти энергично забивала свинцовые буквы шрифта в печатный макет нового издания газеты. – Никогда бы не подумала, что ты ради бесплатной выпивки сможешь дойти до такого. Как-никак, ты в состоянии и заплатить за себя.

– Ах, перестань, Дороти, ты злишься на меня только потому, что пропустила такое зрелище, – попытался примириться с ней Лорен.

– О нет, Лорен, вовсе не поэтому. – Дороти отложила в сторонку свой молоток. – Я сердита на тебя, но из-за другого. Ты говорил обо мне с доктором Майк.

Лавочник поднял глаза от своих подсчетов.

– Что, что я сделал? Ах да, и правда, мы говорили о твоем кашле. А я и забыл: она просила тебе передать, чтобы ты к ней заглянула.

– Это еще не все, Лорен. – Голос миссис Дженнингс задрожал. – Ты говорил с ней про опухоль.

– Про какую еще опухоль? – непонимающе спросил Лорен. – О чем ты говоришь, Дороти?! – покачал он головой. – Тебя сегодня словно подменили.

– Только не делай вид, что ты не знаешь, о чем идет речь! – Дороти пыталась овладеть своим голосом. – Ты говорил с доктором Майк об опухоли и рассказал ей, отчего умерла моя мать. И теперь она делает из этого ничем не оправданные поспешные выводы.

Лавочник воткнул карандаш за ухо и направился к свояченице. Он взял в руки ее узкие мягкие ладони.

– Ты… у тебя есть опухоль?

Дороти высвободилась и быстро отвернулась.

– Это даже не стоит разговора, – попыталась она успокоить его. – Такие вещи как приходят, так и уходят.

– Дороти, – умоляюще сказал Лорен, и было заметно, как трудно ему говорить. – Твоя мама от этого, умерла. Ты не должна относиться к этому легкомысленно.

Миссис Дженнингс посмотрела в окно.

– Лорен…

– Прошу тебя, Дороти, пойми. Если бы доктор Майк появилась в наших местах раньше, Мод могла бы жить и по сей день. Используй этот шанс, поди к доктору Майк и сделай все, что она скажет, – умолял Лорен, взяв хрупкую женщину за плечи. – И если уж ты не, хочешь сделать это ради себя, сделай хотя бы ради меня.

Редкий день после школы Колин не заглядывала к доктору Майк в больницу. Но сегодня она договорилась задержаться в школе с Джередом, новеньким из их класса.

Джеред попросил ее помочь ему по математике, потому что очень много пропустил по этому предмету. А поскольку Колин действительно была по математике лучшей ученицей в классе, она с готовностью откликнулась на его просьбу. Кроме того, Джеред казался ей вполне симпатичным мальчиком.

И вот теперь она шла домой одна и гораздо раньше, чем рассчитывала. Время от времени она останавливалась и разглядывала свою тень. За последний год ее фигура заметно изменилась. Она округлилась, особенно заметной стала грудь. Ее подруга Бекки даже завидовала ей в этом. Сама же Колин до сегодняшнего дня не придавала этому никакого значения.

Она изо всех сил старалась объяснить Джереду задание по математике. Но ему не удавалось решить даже самой простой задачи. И вскоре Колин обнаружила, в чем причина. Вместо того чтобы смотреть на бумагу, Джеред пялился на ее грудь. Она тут же прекратила занятие и сердито направилась домой.

Еще издали она увидела возле дома Мэтью, он как раз рубил дрова. Колин немного поколебалась, а потом решительно подошла к брату.

– Мэтью, мне нужно тебя кое о чем спросить.

– Ну давай, валяй, – ответил Мэтью, устанавливая стоймя очередную чурку.

– Расскажи, за что ты влюбился в Ингрид? Мэтью опустил топор, занесенный было для удара.

– Ну… на это было много причин. Она милая, она очень красивая, и у нее такая чудесная улыбка, – ответил он.

– А ее фигура тебе нравится? – продолжала расспрашивать Колин.

Мэтью опешил.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, я имею в виду… ее грудь… – Последнее слово Колин с трудом вырвала из себя. – Тебе нравится на нее смотреть?

Старший брат начал заливаться краской.

– Ну да, это ведь часть Ингрид. Да, мне нравится на нее смотреть. Но это в ней не самое главное. Я влюбился бы в Ингрид, если бы у нее была и другая фигура.

– А всем мужчинам нравится грудь? – расспрашивала Колин дальше.

Видимо, она допекла Мэтью.

– Колин, почему бы тебе не обсудить все это с доктором Майк?

– Потому что она не мужчина, – решительно ответила девочка. – А как насчет того, чтобы потрогать? – продолжала она. – Это нормально, что мальчики щупают девочек?

Мэтью вонзил топор в колоду.

– Кто это сделал? Я его убью!

– Нет! – воскликнула Колин. – Я просто хочу узнать. Я хочу узнать, почему мальчики это делают или хотят делать.

Мэтью снова покраснел. Он надвинул свою шляпу пониже на лоб и вздохнул.

– Потому что женская грудь такая мягкая и нежная. – Он запнулся, но сестра продолжала смотреть на него с ожиданием. – И если девушка тебе по-настоящему нравится, то это в порядке вещей, если трогаешь ее грудь, – добавил он, немного подумав.

– При условии, если девушка тоже находит это в порядке вещей, – довершила Колин. И зашагала в дом.

Между тем было уже довольно поздно. Микаэла дольше, чем обычно, задержалась в больнице, но, к счастью, это не было вызвано серьезным поводом. Просто было много ее обычных пациентов– пожилых мужчин и женщин, для которых посещение врача стало уже привычкой. При этом они нуждались не столько в медикаментах, которые прописывала им Микаэла, сколько в беседе с этой понимающей, добросердечной и умной женщиной.

Такие дни без тяжелых случаев Микаэла любила больше всего, потому что она, как и прежде, принимала слишком близко к сердцу, если кто-нибудь из ее пациентов заболевал серьезно. Болезнь ее подруги Дороти Дженнингс заставила ее по-настоящему страдать.

Доктор Куин как раз чистила и сортировала инструменты, которые использовала в течение дня, когда в дверь постучали.

В мягком свете осеннего вечера блеснули шелковистые рыжие волосы пациентки доктора Майк.

– Дороти! Как я рада, что вы пришли! – бросилась Микаэла навстречу подруге.

– Да, – ответила миссис Дженнингс в некотором смущении, проходя в приемную, – я дала Лорену обещание. Он хотел, чтобы я по крайней мере выслушала ваш диагноз.

Доктор Майк усадила пациентку и потом сама села напротив нее у письменного стола.

– Значит, вы считаете, что это может быть рак? – без обиняков приступила Дороти к главной теме.

– Ну, это может быть как злокачественная, так и доброкачественная опухоль, – ответила доктор Майк.

Миссис Дженнингс понимающе кивнула.

– И… и как же это лечится? Микаэла коротко вздохнула.

– Есть только один метод, на который можно положиться. Опухоль удаляют оперативным путем.

– То есть исходят из того, что опухоль злокачественная?

– У нас, к сожалению, нет методов, чтобы с точностью определить это, – призналась Микаэла. – Поэтому я должна исходить из худшего и рекомендовать радикальную форму лечения.

Дороти смотрела на нее с недоверием.

– А если поточнее?

Микаэла отвела глаза, чтобы не натыкаться на испытующий взгляд подруги.

– Опухоль удаляется вместе с окружающими тканями.

– Вместе с окружающими тканями? Что это значит?

– Это значит, что… – Микаэла смолкла, затем сделала новую попытку – Это значит, что грудь должна быть удалена.

Миссис Дженнингс в ужасе отпрянула.

– Нет! На это я не смогу пойти!

– Но это ваш единственный шанс, – пыталась убедить ее Микаэла. – Удалив опухоль, нам удастся избежать серьезных осложнений. А без операции вам может грозить смертельный исход.

Дороти молча уставилась перед собой.

– Но это значит, что я перестану быть настоящей женщиной. И люди будут на меня смотреть как на уродца. А ведь я всегда гордилась своей фигурой.

Она подняла голову и посмотрела на Микаэлу своими светлыми глазами.

Доктор Майк смотрела на лежащий перед ней анатомический атлас.

– Но ведь можно использовать подкладную грудь. Никто ничего не будет знать. На мой взгляд, вовсе не это делает нас настоящими женщинами.

– Но это будет совсем другое, незнакомое чувство. И я перестану существовать для мужчин. – Дороти подняла голову еще выше. – Я вскормила этой грудью моих детей. Не знаю, представляете ли вы себе, что это значит.

Микаэла опять вздохнула.

– У меня нет своих детей, но я могу себе представить, как тяжело вам принять такое решение. – Она сделала паузу. – Но какая цена может быть чересчур высока, если речь идет о спасении жизни?

Дороти нервно водила пальцами по кромке стола.

– А что будет после операции?

– Поначалу, может быть, вы не так свободно будете двигать правой рукой, – разъяснила Микаэла. – Но со временем пройдет и это. Что же касается груди– там будет сделан разрез, от которого впоследствии останется шрам.

– И… и что еще? Как грудь будет выглядеть?

– Заранее трудно сказать, – уклонилась от ответа доктор Майк. – Но вы должны рассчитывать на то, что она будет плоской, и вы будете выглядеть снова как юная девочка.

Дороти вздохнула.

– Принять такое решение нелегко. К тому же вы не можете сказать заранее, злокачественная ли это опухоль. Может быть все это вообще излишне.

– А может быть, и так, что это ваш единственный шанс прожить дольше двух лет. – Микаэла при всем желании никак не могла понять, почему ее подруга так долго колеблется. – Не знаю, Дороти, легче вам будет от этого или нет, но я бы на вашем месте сразу согласилась на операцию.

Миссис Дженнингс взглянула на Микаэлу с испугом. Как будто кто-то разбудил ее от глубокого сна.

– Но речь идет не о вас, Микаэла. Речь идет обо мне, и свое решение я приму только сама.

С этими словами она поднялась.

– Прошу вас, Дороти, подумайте обо всем этом хорошенько! – сказала Микаэла вдогонку своей пациентке.

Миссис Дженнингс обернулась от двери и посмотрела на Микаэлу пронзительным взглядом. – Вряд ли мне удастся не думать об этом.