Текст книги "Что такое любовь?"

Автор книги: Дороти Лаудэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Глава 2
НАСЛЕДСТВО

Неожиданное возвращение Лорена Брея в Колорадо-Спрингс в продолжение нескольких дней было в городке главной темой для разговоров. Однако колкости, которым подвергся лавочник, вскоре иссякли, поскольку он воспринимал их с поразительным благодушием и даже веселостью. Он и сам не прочь был отпустить то или иное замечание по поводу того, как тяжело приходится человеку, если, проведя в седле всего несколько часов, он три дня потом мучается болью в пояснице.

– Когда сердце молодо, стареть не страшно, – вот даже какие слова он произнес, обнимая за талию Дороти Дженнингс и пускаясь с ней вальсировать по лавке.

С той же быстротой, с какой из его седины вымылась темная краска, весь этот эпизод был окончательно забыт. Только доктор Майк еще некоторое время раздумывала о том, что же произошло тогда между Брайеном и лавочником. Хотя Салли неоднократно заверял ее, что все было в лучшем виде и что лавочник не нашептал мальчику ничего неприличного.

Микаэла как раз делала в лавке покупки, когда туда вбежал Хорес, долговязый как жердь почтовый служащий. Лицо его было встревоженно.

– Мистер… Мистер Брей, – сказал он запинаясь. – Вам только что пришла телеграмма.

Он положил на прилавок бумажку.

Лорен Брей прочел телеграмму. Тут же он нащупал рукой стул, подвинул его к себе и без сил опустился на него.

– Что случилось, Лорен? – обеспокоенно спросила Микаэла.

Лавочник хватал ртом воздух.

– Моя сестра… Олив… она больна… очень больна. Он протянул доктору Куин телеграмму.

«Миссис Олив Дэвис по дороге в Колорадо-Спрингс заболела сыпным тифом. Срочно ждем помощи на трайле Гуднайт, в пятидесяти милях к югу от Тринидада на реке Паргетуар. Пако Ромеро, проводник».

Микаэла беспомощно оглянулась на Хореса. Но почтовый служащий, судя по всему, был в таком же замешательстве, как и она.

– О, Олив, я знал, что это плохо кончится. – Лорен Брей совершенно сник и пал духом. – В последнее время она слишком много на себя брала, а ведь она уже не девочка. Перегонять стадо из Нью-Мексико в Колорадо-Спрингс! В ее возрасте это чистое безумие! И как я теперь смогу ей помочь? Ведь я же ничего не понимаю в перегоне скота!

– Мистер Брей, – взывала Микаэла к благоразумию лавочника. – Сейчас не время для стенаний. Ваша сестра тяжело больна. Вы должны действовать!

Лорен Брей посмотрел на доктора Куин с отчаянием.

– Но… я же… я же всего лишь лавочник, – беспомощно вымолвил он.

– Мы с Мэтью будем вас сопровождать. Я думаю, что смогу помочь вашей сестре, – попыталась утешить Лорена Микаэла. – Завтра на рассвете мы за вами заедем.

Группа, которая к следующему полудню преодолела уже изрядную часть пути по трайлу Гуднайт, была гораздо многочисленнее, чем предполагала Микаэла.

Весть о болезни миссис Дэвис распространилась по городку с быстротой молнии. Чернокожая Грейс, маленькое кафе которой в Колорадо-Спрингс существовало только благодаря тому, что Олив вложила в дело свою долю, никак не могла не поехать. Ведь она работала на ранчо Олив еще в Нью-Мексико. И уж коли миссис Олив попала в беду, Грейс должна быть первой, кто придет ей на помощь. Ее муж Роберт тоже присоединился к жене, не колеблясь ни одной секунды.

Когда Микаэла сообщила о несчастье Салли, он настоял на том, что будет сопровождать ее и Мэтью. Это означало и то, что пришлось брать с собой Брайена и Колин, поскольку сейчас было не лучшее время для того, чтобы доверить Колин ответственность за младшего брата.

Доктор Майк была огорчена тем, что их группа так сильно разрослась. Чем больше число путников, тем медленнее продвижение вперед и тем дольше длится поездка. Обоз ждет их в пятидесяти милях к югу от Тринидада. Сколько времени понадобится, чтобы преодолеть этот путь? И какие перемены могут произойти за это время в состоянии миссис Дэвис?

Доктор Майк взглянула на небо. Полуденное солнце палило нещадно. Микаэла уже сейчас чувствовала себя измотанной. Мистер Брей был прав: переселение со стадом и обозом из Нью-Мексико в эти края было не по силам даже энергичной и решительной миссис Олив.

К вечеру третьего дня все еще не было видно никакого следа обоза.

Салли, скакавший первым, слегка придержал своего коня, поджидая, когда с ним поравняется кобыла Микаэлы.

– Судя по описанию, сегодня мы уже должны были добраться до миссис Олив. Я начинаю беспокоиться. Может, мне проскакать вперед до следующего холма?

Микаэла кивнула. Салли погнал своего коня, и доктор Куин следила, как маленькое облачко пыли, поднятое копытами, продвигается вверх по склону холма.

На вершине Салли остановился. Мгновение он осматривал окрестности, затем помахал доктору Майк рукой, подавая знак следовать за ним. На изможденном лице Микаэлы появилась улыбка. Наконец-то они достигли цели.

Издали стадо являло собой вполне мирную картину: скотина мирно пощипывала траву, два ковбоя и два мексиканских погонщика не давали животным разбрестись.

Как только они подъехали, Салли спрыгнул на землю и обратился к одному из мужчин:

– Это стадо Олив Дэвис?

Мужчина с усами и типичными темными глазами мексиканца шагнул к нему.

– Да, сеньор. Это ее стадо.

– А где она сама? – спросила доктор Майк, с облегчением спускаясь со своей кобылы.

Мужчина, казалось, был в растерянности.

– Она… Ее здесь нет.

– Но этого быть не может, – выступил вперед Лорен. – В телеграмме было написано, что моя сестра больна и ждет нас.

– Так вы мистер Брей? – Лицо мексиканца становилось все напряженнее. Но затем он, видимо, узнал Грейс, которая вместе с Колин подкатила на своем фургоне последней. Лицо его на какой-то момент просветлело.

– Да, это я, – нетерпеливо ответил Лорен, спешиваясь. – Так где же моя сестра? О ней позаботится доктор Майк.

– Сеньор, она… она позавчера скончалась. Воцарилось молчание. Никто не знал, что сказать.

В воображении Микаэлы возникали мрачные картины, как сильно, должно быть, больная страдала и мучилась здесь, в этой дикой, безлюдной местности, под беспощадным солнцем, где никто не в состоянии был ей помочь. И к тому же вдали от тех, кого она любила и кем была любима сама. В памяти Микаэлы осталась энергичная женщина, которая, надо сказать прямо, отнюдь не облегчила молодому доктору начало жизни в чужом городе. Но в конце концов обе они научились уважать и ценить друг друга, да, со временем между ними установилась даже настоящая дружба.

Пако достал из кармана измятый лист бумаги и протянул его лавочнику.

– Это она написала из последних сил.

Но мистер Брей отрицательно покачал головой. Взгляд его, казалось, застыл.

– Я не хочу это читать. Все, что там написано, теперь не имеет значения.

– Лорен, я понимаю вашу боль. Но то, что написала ваша сестра, касается, может быть, не только вас.

Микаэла взглянула на Пако. Из рассказов Олив она знала, что этот человек уже очень давно состоял у нее на службе.

Лавочник повернулся к доктору Куин. Он показался ей сейчас старым, беспомощным и слабым.

– Тогда… прошу вас, доктор Майк…

Микаэла взяла письмо из его дрожащих рук, развернула листок и сразу узнала почерк Олив, хоть и немощный из-за болезни и слабости, но все же носивший следы ее энергии и решимости.

«Это моя последняя воля, – читала доктор Майк вслух. – Я хочу, чтобы меня погребли здесь, на трайле Гуднайт. Никому, в том числе и моему брату, не следует несколько дней тащить мое тело через всю эту землю, чтобы схоронить его в Колорадо-Спрингс. Дикая природа– моя родина, в нее я и хочу вернуться.

Мое ранчо в Мексико я завещаю Пако Ромеро, который в продолжение четырнадцати лет был моим самым верным помощником. Он должен вести хозяйство так, как было заведено у меня. Мое ранчо в Колорадо и моя доля в лавке переходят к моему брату Лорену. Надеюсь, что таким образом его старость будет обеспечена.

Мэтью Купер, мой крестный сын, которого я любила, как собственное дитя, получает в собственность мое стадо. Если он с умом распорядится этой собственностью, она станет хорошей основой для становления его дома с Ингрид. Для Колин и Брайена уже отложены деньги на их образование. До их совершеннолетия управлять этими деньгами должен Лорен. К Брайену переходит мое седло, отделанное серебром, а Колин пусть постоянно носит при себе мои золотые карманные часы.

Моя доля в кафе Грейс переходит в ее полную собственность. Пусть она ведет дело так же хорошо, как и до сих пор. И наконец, доктору Майк пусть достанется моя брошь. Я унаследовала ее от своей матери, а та от своей, моей бабушки. Я хочу, чтобы и впредь ее носила у сердца умная женщина.

Южнее Тринидада, 3-го июня 1870 года, Олив Дэвис».

Микаэла опустила листок. Улыбка грусти осветила ее лицо. Этим завещанием Олив и в смерти сумела сохранить свою порой грубоватую любезность.

– Где вы ее схоронили? – спросил Лорен, к которому раньше других вернулся дар речи.

Пако указал в сторону, на небольшой холмик, на котором в свете заходящего солнца виднелся силуэт распятия.

– Да, Олив, – прошептал Лорен, – это место как раз для тебя. Будешь лежать одна под открытым небом, в согласии с собой и с этими бескрайними просторами.

После того как они постояли у могилы Олив и простились с покойной, Грейс приготовила поминальный ужин. Это была трапеза в честь необыкновенной женщины, и каждый принял в ней участие в память о собственных отношениях с миссис Дэвис. Один только Лорен Брей не мог проглотить ни кусочка. Он сидел, глядя в свою тарелку, еда в которой давно остыла, и молчал. И у могильного холмика он был единственным, кто не произнес ни одного прощального слова, обращенного к Олив.

С той минуты Брайен больше не спускал с лавочника глаз. И когда Колин стала собирать тарелки, а Пако со своими товарищами ушел играть в карты, он осторожно приблизился к своему пожилому другу.

– Мистер Брей, почему же вы там, у могилы миссис Олив, даже не сыграли на своей губной гармошке?

Лавочник поднял на мальчика глаза, на его лице появилась вымученная улыбка.

– Если бы я взялся за губную гармошку, я, пожалуй, навлек бы на себя гнев покойницы до самого Судного дня. Олив терпеть не могла мою игру.

Брайен заморгал.

– Но сейчас бы ей понравилось, мне кажется, – сказал он. – Ведь больше всего на свете вы любите играть на губной гармошке. А когда любишь человека, отдаешь ему то, что сам любишь больше всего. Вы же сами мне так говорили.

Лавочник поднял на светловолосого мальчика глаза, в них стояли слезы.

– Ах, Брайен, – вздохнул он и привлек мальчика к себе.

Колин между тем помогала Грейс чистить горшки и сковородки и укладывать их в фургон. Она прекрасно видела, что один из погонщиков то и дело отрывался от карт и подолгу смотрел на нее. Она чувствовала, как щеки ее заливает румянец, и деловито отворачивалась.

– А вы ведь Колин, верно? – внезапно услышала она голос за спиной.

Она резко обернулась. Перед ней стоял ковбой, который смущал ее своим вниманием. Он улыбнулся, и белые зубы образовали великолепный контраст с его загорелой кожей. Колин лишь кивнула в ответ.

– А я Джесс, – представился молодой человек. – Завтра вы опять будете для нас готовить?

Колин застенчиво пожала плечами:

– Это зависит от Грейс. Щеки ее снова запунцовели.

В этот момент к фургону подошла Микаэла. Заметив около своей приемной дочери молодого человека, она немного растерялась.

Но Джесс уже поднес два пальца к полям своей шляпы, приветствуя Микаэлу, и тут же удалился.

Доктор Куин посмотрела ему вслед. Что-то в его лице ей не нравилось, но она не могла бы сказать, что именно.

Завтрак проходил в атмосфере подавленности. Мэтью сидел рядом с Пако и помешивал свой кофе.

– А я твердо рассчитывал на то, что вы отгоните стадо в Колорадо-Спрингс, – сказал он.

Пако пожал плечами.

– Я всегда был у миссис Олив главным погонщиком и все стада доводил до места в целости и сохранности. Но теперь миссис Олив завещала мне свое ранчо, и я должен позаботиться о нем.

Мэтью вздохнул:

– Но я понятия не имею, как перегонять стада. Пако погладил свои усики и тоже вздохнул.

– Я могу предложить тебе только одно, Мэтью. Продай мне стадо. Я дам тебе по восемь долларов за голову.

– Я слышал, в Чикаго за голову платят по сорок долларов, – сказал Салли, остановившись за их спинами.

– Вполне может быть, сеньор, но Чикаго далеко отсюда, – ответил Пако. – Расстояние и работа повышают цену. Здесь же крупный рогатый скот идет только по восемь долларов.

Мэтью некоторое время молчал, глядя прямо перед собой. Затем решительно поднялся.

– Нет, не продам.

– Но, Мэтью, как ты себе это представляешь? – вмешалась доктор Майк, услышав последние слова разговора. – Как ты собираешься управляться со стадом без опытного главного погонщика?

– Придется мне самому им стать, – ответил Мэтью. – К тому же мы поскачем не одни.

И он направился к погонщикам, которым Колин как раз наливала кофе.

– Мне нужно несколько человек в помощь, чтобы отогнать стадо в Колорадо-Спрингс, – начал он. – Правда, у меня нет денег заплатить вам, но каждый, кто отправится со мной, получит в Колорадо-Спрингс по две головы скота.

Джесс посмотрел на Колин. Затем перевел вопросительный взгляд на своего товарища Неда. И когда тот с согласием кивнул, Джесс ответил:

– У меня есть свои причины принять это предложение. Мы с Недом согласны.

Он переговорил по-испански с мексиканцами-погонщиками и затем добавил – Эти ребята тоже пойдут с нами.

Мэтью довольный вернулся к остальным.

– Погонщики мне помогут.

Микаэла молча переглянулась с Салли и потом сказала:

– Тогда и мы поможем.

Мэтью, возглавивший теперь караван, принял решение для верности задержаться еще на один день, чтобы освоить приемы обращения со стадом, перед тем как пуститься в обратный путь.

Как потом оказалось, это было мудрое решение. С самыми большими трудностями они столкнулись, когда пришлось направлять коней таким образом, чтобы скот шел под нужным углом. Коровы, быки и телята то и дело начинали разбегаться, удаляясь от стада, вместо того чтобы держаться кучно. И лассо бросать оказалось делом непростым, оно требовало известного навыка. Доктор Майк ловила своим лассо Салли едва ли не чаще, чем коров. Брайен, который настоял на том, чтобы его взяли верхом на Тэффи в качестве настоящего ковбоя, владел своим лассо гораздо лучше, но его подстерегала другая опасность: пустившаяся вскачь скотина вполне могла этим лассо выдернуть его из седла.

Но к вечеру все более или менее освоили новые навыки. Все собрались вокруг лагерного костра, и только Джесс, Нед и мексиканские погонщики устроились, по своему обыкновению, в стороне и играли в карты.

– Сколько времени нам понадобится, чтобы пригнать стадо в Колорадо-Спрингс? – спросила Микаэла.

– Спешить тут нельзя, – ответил Роберт, у которого опыта в обращении со скотом было больше, чем у остальных. – Надо будет давать скоту вдосталь наедаться. Иначе он отощает и обессилеет, не добравшись до места.

– Да, – согласился с ним Мэтью. – К тому же очень важно держать стадо в покое. Если испугается хоть одно животное, все стадо может разбежаться.

– А как его держать в покое? – спросил Брайен.

– Обычно ковбои что-нибудь напевают коровам. Ты знаешь какую-нибудь песню? – И Роберт затянул песню, хорошо знакомую не только ковбоям.

Один за другим песню постепенно подхватили все. Молчал лишь Салли.

– Почему ты не подпеваешь? – шепнула ему доктор Майк.

– О, лучше не надо. Еще испугается скот, – ответил Салли, и в отсвете костра Микаэла увидела на его губах улыбку и в глазах блеск.

На рассвете следующего дня все начали готовиться к отправлению.

Микаэла уже седлала свою кобылу, когда к ней подошла Колин.

– Мама, Джесс спрашивал меня, не хочу ли я поехать с ним верхом на его коне. Можно?

Доктор Куин не смогла скрыть удивления, а еще больше недовольства этим предложением.

– Колин, ты же знаешь, что ты не самая лучшая наездница.

– Тем более это хороший случай наконец научиться ездить верхом, – привела девочка свои доводы.

Микаэла раздумывала, глядя на свою приемную дочь.

– Если хочешь, можешь ехать с Салли.

– А что ты имеешь против Джесса? – спросила Колин, и в тоне ее отчетливо прозвучала досада.

– Я ничего против него не имею, но не хочу, чтобы ты ехала с ним, – прекратила Микаэла дискуссию.

– Джесс и Нед, вы поедете во главе стада! – крикнул ковбоям Мэтью, извещая тем самым о скором отправлении. – Доктор Майк, Роберт и Брайен берут на себя фланги. Салли и оба мексиканца поедут сзади. Сам я поскачу вперед.

– Мэтью, – осторожно начал Салли. – Ты же знаешь, мне эта местность хорошо знакома. Не лучше ли будет мне поскакать вперед?

Но Мэтью отрицательно покачал головой.

– Нет, Салли, мне как раз в хвосте нужен человек, на которого я могу положиться.

Салли немного поколебался.

– Хорошо. Какую ты выберешь дорогу?

– Поедем по лощине и потом выберемся к Песчаному ручью. До завтра надо бы туда поспеть.

– Будет лучше, если мы отправимся по той дороге, которой прибыли сюда. У Боевой горы мы видели воду, – возразил Салли.

Пока он говорил, брови Мэтью непроизвольно сдвинулись.

– Послушай-ка, Салли, в любом деле есть начальник, в данном случае это я.

И он отвернулся.

– Все готовы? – крикнул он остальным. – Где Лорен?

Лорен Брей стоял на невысоком холме у могилы своей сестры. Время от времени порывом ветра в долину доносило несколько тактов мелодии, которую лавочник наигрывал на своей губной гармошке.

Вдруг под локоть мужчины просунулась маленькая рука.

– Мистер Брей, – осторожно сказал Брайен, – пора уходить.

Лорен доиграл мелодию до конца, затем отнял инструмент от губ и взял своего маленького друга за руку.

– Да, Брайен, – тихо сказал он, – ты прав. Нам пора уходить.

В первый же день стало ясно, что дело, за которое взялись самозваные ковбои, оказалось неизмеримо тяжелее, чем они могли себе представить. В полуденные часы солнце заливало беззащитную равнину палящим зноем, и животные едва переставляли ноги.

Мэтью устроил привал. Каждый искал хоть какое-то пятнышко тени, где можно было бы укрыться от испепеляющих лучей. Только Брайен стоял неподалеку от Лорена Брея под нещадным солнцем и целился из пращи в какую-то ему одному видимую цель. Правда, выстрелить ему никак не удавалось.

– Мистер Брей, что-то у меня не получается. Не могли бы вы мне помочь?

– В другой раз, Брайен, сейчас мне просто не до того, – ответил лавочник.

Брайен продолжал целиться.

– Ничего не выходит. Пожалуйста, мистер Брей, покажите мне еще разок.

– Ну ладно. – Лавочник со вздохом поднялся. Он встал позади мальчика и начал водить его руками. – Держишь пращу в вытянутой руке на уровне глаз, натягиваешь тетиву и фиксируешь цель. Затем отпускаешь тетиву.

Камень просвистел в воздухе и срезал верхушку бурьяна, в который целился Брайен.

– О, мистер Брей! В самую точку! – восторженно воскликнул мальчик. – Как вы это сделали?

Лавочник растерянно улыбнулся, как будто сам не ожидал такой удачи.

– М-да, – озадаченно протянул он. – Может быть, все дело в том, чтобы не сводить глаз с цели?

В этот момент Мэтью скомандовал:

– Снимаемся!

Микаэла и Салли обменялись красноречивыми взглядами. Было еще слишком жарко, чтобы снова пускаться в путь. Но сейчас любой добрый совет Мэтью воспринял бы в штыки, как попытку посягнуть на его авторитет ведущего. Оставалось только надеяться, что он сам вскоре предложит устроить следующий привал. Они медленно поднялись, пошли к своим лошадям и сели верхом. Караван пришел в движение.

Впереди над одним из холмов кружили стервятники. После привала Мэтью не ускакал вперед, а ехал вместе с Джессом и Недом во главе каравана. Он обернулся к Салли и спросил, указывая на птиц:

– Что это значит?

– Ничего хорошего. – Лицо Салли омрачилось. Затем он пришпорил своего коня и вместе с Мэтью ускакал вперед.

Когда Микаэла и все остальные подъехали к холму, они увидели трупы двух ковбоев, в спинах которых торчали стрелы индейцев.

– Индейцы, – присвистнул Джесс– Эти проклятые апачи. Они подстерегают всех белых и истребляют их.

Эти дикари– форменные дьяволы. Надо поскорее уносить отсюда ноги. Иначе с нами будет то же, что с этими ребятами.

Салли наморщил лоб:

– Надо поскорее схоронить этих ребят.

– Да, – поддержала его Микаэла. – Беритесь за лопаты. Они должны быть погребены по-человечески.

Джесс демонстративно сложил на груди руки.

– Пусть начальник решает, стоит ли нам терять столько времени.

И он с ожиданием посмотрел на Мэтью. Тот оглянулся на Салли и доктора Майк.

– Мы их похороним, – наконец решил он.

Непредвиденная остановка нарушила план, намеченный Мэтью на этот этап. После того как убитые были погребены, Мэтью объявил, что, судя по карте местности, часа через два они должны добраться до воды. Но, несмотря на близость этой заветной цели, изнеможение и голод сказывались на общем настроении. И хотя солнце постепенно клонилось к закату и двигаться стало легче, усталость брала свое. Последнюю лощину перед источником караван преодолевал из последних сил.

Мэтью ожидал, что по ту сторону горы скот почует близость воды и пойдет быстрее. Но стадо не выказывало никаких признаков оживления. Впереди простиралась бескрайняя песчаная равнина.

Мэтью уткнулся в карту.

– Я ничего не понимаю, – в отчаянии сказал он. – Мы сейчас вот где. Здесь должен быть Песчаный Ручей. Но где же вода?

– Видимо, за последние годы здесь что-то изменилось. – Джесс подошел к Мэтью и заглянул через его плечо на карту. Глаза его сверкали бешенством, а насмешливая улыбка больше походила на хищный оскал гиены. – Ну, что будем делать, НАЧАЛЬНИК?