Текст книги "Ой, мамочки"

Автор книги: Дороти Кэннелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Лицо карлицы окаменело. Судя по всему, я перешла границу, начертанную ее психиатром.

– Пойду подумаю насчет вашего стакана воды.

И я вновь осталась одна в удушливой тишине. Панели красного дерева, красные ворсистые обои и драп-велюр с бахромой давили на психику. Мне не по вкусу комнаты с "фокусами", а эта до сих пор корежит из себя съемочную площадку. Опустившись в единственное удобное с виду кресло, я тотчас очутилась в капкане – в трясинном плену мягких подушек. Да еще спиной к двери.

Время тянулось, как коронный номер стриптизерши. Я вдруг снова ощутила себя девочкой Элли во время того первого рокового визита в Мерлин-корт. Тетушка Сибил оставила меня одну, велев сидеть не шелохнувшись, – по сути, ничего сложного, пока я не услышала, как распахнулась позади меня дверь гостиной. Мои жирные ножки замолотили по воздуху в тщетной попытке коснуться пола, в то время как оставшаяся часть меня увязала все глубже и глубже и бездонной яме, где, по идее, должны были находиться пружины…

Вернувшись в настоящее, я спохватилась, что могу напугать ребеночка, и собрала остатки мужества.

– Эй, есть тут кто? – раздался громкий шепот.

Дверь не открывалась – ушки мои были на макушке, я бы непременно услышала.

– Есть тут кто, спрашиваю?!

Я затаила дыхание. Голос доносился из окна – графиня оставила его гостеприимно открытым, и в данный момент оно как раз принимало гостя – точнее, одну руку и одно пухлое колено.

– Впервые за весь день повезло!

Облегчение окутало меня блаженством. Кто бы это ни был – точно не враг. Голос принадлежал жителю Англии.

* * *

К тому времени, когда я с трудом выкарабкалась из кресла, на подоконнике уже сидела седовласая толстуха с физиономией сенбернара, в шляпке цветочницы и – совершенно невероятно – в моем пеньюаре.

– Черт побери! – Тряся отвислыми щеками, она неуклюже доковыляла до дивана. – Я, конечно, понимала, что глупо на что-то надеяться, но так уж воспитали Марджори Задсон. Глотку драть и проигрывать я не привыкла. Проникнуть в дом незамеченной было равносильно чуду. О, горе мне, горе! Впрочем, мир не рухнет, если я не сумею стать Кулинаром.

– Так вы кандидат? – Подойдя к ней поближе, я безошибочно учуяла речной запашок.

Черная шляпка кивнула, и слеза скатилась по щеке Марджори Задсон.

– И мой муж тоже! – поделилась я. – Вы перепутали время?

– Ни в коем случае! День и час вытатуированы на моем сердце. Но сегодня утром моя дорогая матушка занемогла, и я не в силах была ее покинуть, пока не пришел доктор и не сказал, что всему виной сливовый сок. Хитрая старушка сливала его в ночной горшок.

– Ваша матушка, должно быть, в годах.

– Ей девяносто семь.

– Неужели? Не удивительно, что вы такая бодрая.

– Иначе меня бы здесь не было, милочка. Позаимствовала у приятеля самолет, чтобы долететь из Канады (мы с маманей живем там последние тридцать лет), приземлилась в Чикаго, а оттуда добиралась автостопом – попался, знаете, один такой славненький мотоциклист… А затем, приехав в Грязный Ручей…

– Вы нашли лодку, которая и доставила вас сюда? – Я обнаружила, что сижу рядом с ней, держа ее ладонь в своей.

– Целый час потратила впустую, стучала в разные двери, пока не остановилась на единственно возможном выборе. Разделась, прибрала бельишко и платьице в пластиковый пакет, запихнула багаж под дерево и вышла в море.

– Вы хотите сказать, что добрались сюда вплавь?

– А что?

– Нагишом?

– Ну что вы, душечка! Я вовсе не такая бестактная! Нельзя же отвлекать рыбок от ужина! На мне была грация, а мешок с одеждой я привязала к лямке бюстгальтера.

Я сжала ее руку.

– Но вы могли утонуть или… – я едва не сказала: "хуже того", – попасть в лапы береговой охраны.

– Посреди пути попалась мне на глаза какая-то посудина официального вида, так что я на всякий случай нырнула и немножко проплыла под водой. Боюсь, я не в лучшей форме – не то что когда переплывала Ла-Манш вместе с кузеном Джорджем. Я всю жизнь прожила у воды. В Англии мы в Борнмуте обитали.

– Слава богу, что все обошлось. – Я поправила сбившийся бантик на ее шляпке, стараясь не смотреть на свой велюровый пеньюар, который Марджори чудесно заполняла собой.

– А чего страшного-то? Одна, правда, потеря – по дороге посеяла свой мешок. Можете представить, как я обрадовалась, причалив к ангару, забитому чемоданами и старым тряпьем. Пускай Армия Спасения с убылью, зато я с прибылью. Ни одно из платьев на меня не налезло, но вот это… – она любовно погладила велюр, обтягивающий ее коленки. – Куда лучше, чем появиться из глубин, как Нептун, в одной грации.

– Само собой! – Я закашлялась. – Можно спросить, почему вы влезли через окно?

Сенбернаровы щеки Марджори затряслись.

– Глупо, конечно, я понимаю! Но я подумала, что если проберусь в дом незамеченной, то сумею избежать упреков в опоздании. Никогда не тешила себя надеждой, что я единственный кандидат. Почему-то мне подумалось, что сейчас здесь проходит торжественная вечеринка с коктейлями. В суете никто не удосужится сосчитать присутствующих по головам. Чуточка везения – и я бы потихоньку проскользнула в дом и сделала вид, что всю дорогу была тут как тут. Я, знаете, такая робкая, никогда не выпячиваюсь. – Вытащив салфетку из коробки, которую я поставила на подлокотник дивана, она оглушительно высморкалась. – Но никакой вечеринки нет, верно?

Это было куда труднее, чем сказать ребенку, что Деда Мороза не существует. Борясь с комком в горле, я объяснила, что в данный момент в потайной комнате проходит собрание под руководством некоей Валисии Икс. И, учитывая количество кандидатов, нет никакой надежды затеряться в толпе. Настал мой черед потянуться за салфеткой.

– Простите! Что-то я последние дни сама не своя… – В подтверждение своих слов я подскочила на диване, когда скрипнула дверь.

Я и забыла, что просила Джеффриз принести воды. Но оказалось, это вернулись Эрнестина Хоффман и графиня Соланж. Они отсутствовали так долго, что я даже подумала, не представиться ли мне заново, но вместо этого решила оказать услугу своей новой подруге.

– Познакомьтесь, это миссис…

– Мисс Марджори Задсон. – Выпятив вперед подбородок и поправив шляпку, она встала.

– Еще одна кандидатка? – Эрнестина явно была не в восторге.

– Простите, что не смогли поприветствовать вас сразу по прибытии, – Соланж протянула унизанную драгоценностями руку, – но мы с мадам Хоффман ходили на поиски крикуна.

Мисс Задсон заметно озадачилась.

– Ничего особенного мы не обнаружили, а на обратном пути разделились.

– Я пошла в ванную и застряла там! – Пылающие щеки Эрнестины отчаянно дисгармонировали с ее тыквенным нарядом, и я, вспомнив пережитый в самолете страх, заверила ее, что страдаю тем же синдромом.

Изысканные манеры графини необычайно выигрышно смотрелись на фоне оригинального наряда мисс Задсон.

– Mes amis, интуиция подсказывает мне, откуда взялся этот крик. По-моему, мсье Грогг и мадемуазель Дивонн занимались grand amour, дабы позабыть это глупое происшествие с содой!

У мисс Задсон сделался еще более смущенный вид, так что я поспешила объяснить остальным ее присутствие. Результат вышел неоднозначный. Эрнестина не сказать чтобы пузырилась сочувствием. Какая жалость, заметила она, что эта дама оказалась за бортом во всех отношениях. Соланж, напротив, принялась обхаживать мисс Задсон, разгладила складки моего… то есть, ее пеньюара, поправила воротничок и ободряюще похлопала по плечу.

– По-моему, эта bonne femme, отважно переплывшая реку, должна справиться с проблемой. Вот какую она расскажет историю. Она прибывает вовремя, тук-тук в дверь, но никто не отзывается. Тогда она заходит в дом, сердце бум-бум. Но где все остальные? Наша героиня находит удобства, решает привести себя в порядок и – бац! – не может справиться с замком.

Мисс Задсон от избытка чувств задрожала с головы до резинок грации.

– Звучит настолько бредово, что может сработать, – похвалила я.

Эрнестина подобрала с пола "Мамочку-монстра" и положила на стол.

– Поверьте, не хотелось бы показаться черствой, но прежде всего я обязана думать о своем малыше Бинго. Главная задача матери – раздуть пламя гения в своем потомстве. А поскольку мистер Грогг и теперь уже мисс Задсон выбыли из игры, его шансы быть избранным становятся все радужнее.

– Значит, настучите Джеффриз и Пипсу? – спросила я.

– Тс! Я слышу чьи-то шаги. – Соланж собрала нас в кучку.

– Быстрей! Спрячьте Мардж за занавесками! – Эрнестина, казалось, была не меньше остальных удивлена тем, что примкнула к рядам заговорщиков.

Вошла Джеффриз с моим стаканом воды. Не вызвали ли у нее подозрений топорщащиеся занавески? Она что, намерена спешить с уходом не больше, чем спешила с приходом? Так карлица и стояла подбоченясь, пока до меня не дошло, что она ждет, когда я выпью воду. Я сделала глоток, с замиранием сердца ожидая, что горло мое вот-вот сдавит спазм, а глаза вылезут из орбит – по мере действия яда.

– Очень вкусно! – промямлила я.

– Это из городского колодца. Нам по утрам доставляют.

– А можно и мне стаканчик? – елейным голоском попросила Эрнестина.

Дело сделано. Как только Джеффриз, хмуря брови, удалилась, мисс Задсон вылезла из укрытия; мы торопливо объяснили, что сущим безумием было бы доверить ее судьбу особе, которая способствовала выведению из игры другого кандидата.

– Значит, лапочки, вы думаете, что разумнее всего мне будет отдаться прямо на милость этой Валисии Икс?

Поборов дрожь, вызванную этим именем, я кивнула:

– Только не забудьте свою легенду.

Просто поразительно, какой поистине французский шик придала Соланж моему пеньюару. И какой чудесный румянец вызвал на щеках мисс Задсон одолженный Эрнестиной тыквенный жакет.

– Страшно-то как!

– Ерунда, – заявила я.

Отыскать потайную комнатку без помощи Пипса или Джеффриз будет, конечно, потруднее, чем дважды два, но порой меня посещает шестое чувство – особенно когда речь заходит о домах. А посему было решено, что я совершу вылазку вместе с мисс Задсон, в то время как две другие дамы останутся на посту.

Мы поднялись наверх и очутились в холле.

– Какая чудесная картина! – Марджори зависла перед портретом старой дамы, злобно взиравшей на нас сквозь слои лака.

– Не дай бог повстречать такую на темной лестнице. – Подтолкнув свою новую подругу, я бросилась через погруженный во мрак холл, будто это была Лестер-сквер в час пик и в любой момент нас мог переехать автобус с Пипсом за рулем.

Интересно, потайная комната где-то на самой верхотуре этой лестницы из аттракциона "русские горы"? "Возможно", – сказала моя голова, но мои ноги, – отдавая должное позднему часу, – проголосовали за то, чтобы сначала проверить этот этаж. Из холла крутыми виражами ответвлялись несколько темных коридоров. Каждый из них вполне обеспечивал секретность, требуемую Манифестом Кулинаров. Главное – не попасть на кухню. И, образно говоря, в суп – а точнее, в задницу.

Возле двери на информационной доске висел распорядок приема пищи, а также список комнат, предназначенных для кандидатов и сопровождающих лиц – выражаясь словами вампирши Дивонн. Ну что, взяться за ручку и открыть дверь? И что тогда? В первом порыве героизма я как-то над этим не задумывалась. Что, если я не только вызову изгнание мисс Задсон, но и навеки опозорю. Бена? А вдруг его сочтут ответственным за мое попрание священных законов Кулинаров? С другой стороны, в силах ли я сказать этой женщине, которая готова была пожертвовать всем ради престарелой матери, что мы гоняемся за химерой? Жизнь, с грустью подумала я, сплошь состоит из всяких "если" и "но". Что ж, Бену придется просто пожать плечами и лицемерно вопросить: "Я что, пасу свою жену?"

Пустая столовая робко ожила в лучах света, просочившихся из коридора, когда я приоткрыла дверь. Неужто американцам мало кроватей-аэродромов, им еще и столы длиной с посадочную полосу подавай? Эта дубовая плита идеально подошла бы для средних размеров семейства, решившего пожить врозь. Чтобы попросить соль, не обойтись без рупора. Это не стулья, а троны, а железный канделябр скрипит, как виселица, и вдобавок отбрасывает расчлененные тени на стены. В полумраке зловеще мерцают шесть огромных ножей, занимающих почетное место на стене. Но ведь это не засохшая кровь так затейливо окаймляет острый край самого большого из тесаков? Я бы еще долго так торчала, впитывая ненавязчивое очарование рабочих инструментов маньяка-рецидивиста, но Марджори Задсон вдруг часто-часто задышала, а ее карие глаза пуще прежнего напомнили мне сенбернара.

Мы прочесали один коридор, затем второй, методично открывая двери одну за другой, но – увы. В какой-то момент мне почудилось, будто я слышу третью пару ног, но это все так, галлюцинации. Уверена также, что и запах сушеных бананов явился плодом моего воспаленного воображения.

Я уже собралась было предложить Марджори подняться на верхний этаж, когда заметила дверь, врезанную в подножие лестницы. Не заметить ее было проще пареной репы – ручка отсутствовала, имелся лишь крохотный желобок.

– Вперед! – Мисс Задсон громко дышала мне в ухо, я же между тем просунула руку за панель и шарила в поисках выключателя. – Надо поспешить, не все еще потеряно! – На удивление легкой поступью она пересекла холл, смахивая в тусклом свете газовой лампы на персонаж бурлеска. Обнаружив на столике с мраморной столешницей свечу Пипса, она прихватила ее вместе с коробком спичек.

Ступая на потайную лестницу, я уже не сомневалась, что повредилась умом, который, увы, не починить. Мисс Задсон захлопнула дверцу, и мы начали спуск. Перила представляли собой провисшую веревку, натянутую между двумя столбиками – наверху и внизу. Ступеньки были так узки, что я старательно смотрела себе под ноги, пока вдруг не очутилась в подземной комнате.

– Блеск! – оценила мисс Задсон.

Во-во. Комната представляла собой органичное сочетание "лавки древностей" и Алисиной страны чудес. Пламя свечи выхватывало из темноты то кожаные чемоданы ручной росписи, то мраморные колонны и статуи, то всякую мелочь – часы, шелковые ширмы, каменные садовые скамеечки и веера из перьев…

Но Кулинаров здесь не было.

– М-да, милочка, разрази меня гром! – Голос мисс Задсон отскочил от зеркал в позолоченных рамах, перелетел через вощеные сундуки и забрался под лакированные столы. – Вон там… гроб стоит.

Не будь во мне столько лишнего веса, я бы непременно упала в ее объятия.

– Г-г… где? – Едва слова эти сорвались с моего языка, как я попеняла себе на излишнюю доверчивость. Наверняка старушка меня разыгрывает.

Если бы! Проследив за ее пальцем, я действительно увидела гроб, втиснутый между диванчиком и высоким комодом.

Бантик на шляпке мисс Задсон заметно подрагивал, но сама она решительно заявила, что наш гражданский долг перед министерством здравоохранения – разобраться, в чем тут дело.

– Ясное дело! – Я приноровила свои мелкие шажки к ее семенящей походке.

Неужели я была права насчет Дивонн? И она не путешествует без персонального гроба? И шесть коней-призраков перетащили эту, с позволения сказать, мебель, через реку, или же Дивонн сидела внутри и самолично рулила? Но ведь я не подвергну ребенка большой опасности, если попытаюсь разобраться?

– Хотите пойти вперед? – шепнула я мисс Задсон.

Она боязливо съежилась за моей спиной:

– Давайте объединим наши усилия…

Что и говорить, не самый приятный способ завершить день. Однако нельзя выказывать трусость, покуда малыш в стадии формирования. Поставив свечку на стол, я скомандовала:

– На старт, внимание, марш – подняли!

Если честно, я совсем не рассчитывала увидеть внутри тело. Меня вдруг осенило, что маньяк-коллекционер, заваливший эту комнату антиквариатом, запросто мог приобрести гробик у похоронных дел мастера на какой-нибудь праздничной распродаже. Крышка издала протяжный стон – или то была мисс Задсон? Наверняка эту емкость используют как хранилище. Простыней, скорее всего. Вечные, прочные простынки, приготовленные для утюжки.

А вот и нет! Мне вдруг стало трудно дышать – отчасти потому, что мисс Задсон сдавила мое горло. На белых атласных подушечках кое-кто покоился. Причем весьма мне знакомый.

Глава восьмая

Мисс Задсон издала пронзительный визг, способный разбудить мертвеца, и труп уселся. Между тем дама, совсем недавно отважно бороздившая воды, дабы поспеть на свидание с судьбой, выпустила мою шею и уронила обмякшие руки. Подобрав с полу свечу, я обрела дар речи:

– Мисс Мэри Фейт, вы живы и здоровы!

Ответом мне было молчание. Действительно ли это та самая женщина, которую я видела в ток-шоу "Беседка" с Гарвардом Смитом? Те же каштановые волосы, уложенные в пучок на затылке. Те же очки-стрекозы. Впрочем, при ближайшем рассмотрении заметно, как польстила ей телекамера. Лицо Мэри было все в оспинах, а губы покрыты толстым слоем помады. Похоже, эта женщина страдает неуемным пристрастием к гриму. Да, но вот как бы поделикатнее разузнать, что она делает в гробу? И при этом не показаться чересчур любопытной…

– О господи, это просто невыносимо! – Мэри вскинула руку ко лбу, плечи ее, обтянутые мышиного цвета свитерком, затряслись. – За что мне эти муки? Какие такие грехи я совершила, помимо того что родилась на этот свет? Неужели в моем собственном доме мне нет покоя и нет ни одной крышки, под которую не заглянули бы докучливые репортеры!

От ее визгливого голоса пламя свечки заколебалось. Мебель и прочая древняя утварь вокруг заколыхались, будто придвигаясь поближе, чтобы лучше слышать. Остальная часть комнаты по-прежнему была окутана мраком. Мы видели не дальше собственных носов. К удушливому аромату плесени и цемента примешивался не менее стойкий аромат времени.

– Мы вовсе не репортеры-стервятники! Мы… в общем-то, из команды Кулинаров, – сбивчиво объяснила я.

– И мы не хотели вам мешать, боже упаси! – Мисс Задсон, которая съежилась было до размеров мыши, теперь вновь заполнила собой мой пеньюар и пиджачок Эрнестины. – Никто так свято не верует в право умереть, как Марджори Задсон! – Щеки ее раздувались как мехи. – Едва моя дорогая матушка объявит, что готова почить навсегда, я тут же достану пакетики со снотворным! Подмешаю немножко в матушкино молоко, а остальное высыплю на ее тост с корицей – и уложу милую старушку, в последний раз пожелав ей доброй ночи!

– Ах вы, злодейка! – Мэри Фейт напряглась, вцепившись в бортики гроба, будто в детскую кроватку; глаза ее метали молнии. – Да вас надо под суд отдать за жестокое обращение с родителями!

Мисс Задсон больше не напоминала Нэнни, симпатичную собачку, заботившуюся о детях в "Питере Пэне". Щеки ее гневно затряслись.

– Будь я мужчиной, я бы предложила вам выйти потолковать, мадам! – выпалила она.

Мисс Фейт вдруг прижала атласную подушечку к груди и разразилась безудержными рыданиями.

– Я вовсе не собиралась покончить с собой! Я всего лишь хотела изгнать злых духов. Мама в каждом из своих домов держала по гробу. Всегда повторяла, что лучше места для занятий любовью не найти. Когда я была маленькой и что-то не так делала – достаточно было просто не вовремя выдохнуть, – она приходила в ярость и запирала меня в буфете. Но однажды, в период обострения ее мании величия, когда она требовала, чтобы я приседала в реверансе всякий раз, оказываясь в поле ее зрения, а я споткнулась, – она запихнула меня в гроб, сверху на крышку водрузила сундук и не выпускала меня, пока я не посинела.

– Ужас! – В "Выращивании детей из семян" ничего подобного не рекомендовалось. Неужели при благоприятных обстоятельствах любая женщина может превратиться в мамочку-монстра? – Бедная мисс Фейт! – Презрев деликатность, я опустилась на колени и коснулась волос Мэри. На ощупь они были как нейлон, и я испугалась, что оставлю вмятину в лаковой корке.

– Мой муж Бен наверняка вам посочувствует. Он страдает клаустрофобией. Ваша матушка могла вас таким образом убить.

Мисс Фейт выпустила подушку из рук. Ее измученные глаза, так похожие на глаза ее прекрасной матери, остановились на мне.

– Мне все время казалось, будто я слышу ее шаги. Чтобы не уснуть, я их считала. Этот гроб и прочее барахло, – она жестом обвела комнату, – использовались при съемках "Печального дома". А потом режиссер Ричард Гринбург пошел навстречу капризу Теолы и оставил весь реквизит здесь. Он купил этот жуткий дом за бесценок.

– И после окончания съемок подарил его вашей матери? – Увлекшись этой романтической историей, мисс Задсон, похоже, забыла о своем недавнем расхождении во взглядах с Мэри Фейт.

– Думаете, великий Ричи обвязал Менден-холл красным бантиком и презентовал ей в знак их неувядающей страсти? – Голос Мэри вдруг сорвался на такой визг, что я невольно подскочила. – Именно так утверждала Теола! Пускай врет больше! Он предназначал этот дом для меня, как подарок на день рождения. Так сказала Бегита. Теперь наконец-то я набралась мужества сбросить путы, которыми обмотала меня мать, и заявить о своих правах. На прошлой неделе я приехала и поселилась в Менденхолле.

– Вот и умница! – с жаром воскликнула Марджори Задсон.

Тут мне вспомнилось недавнее замечание карлицы Джеффриз: "Пипс ненавидит эту женщину". Я-то подумала, что она имеет в виду Валисию Икс. Но возможно, речь шла о Мэри Фейт?

– Насчет Кулинаров… – закинула Марджори пробный шар.

– Странная компания. – Мэри встала в гробу, да так осторожно, как давеча я залезала в оранжевую лодку.

– Я тут встречалась с одной редакторшей, которая специализируется на кулинарных книгах, мы разговорились насчет продолжения "Мамочки-монстра" под названием "Пища, которую ваша мать заставляла вас есть". – Она протянула мне руку, побуждая помочь ей сойти на твердую землю, на манер королевы Елизаветы, спускающейся по трапу "Британии".

– Эта редакторша принадлежала к обществу Кулинаров? – Я кожей ощущала страх Марджори, что собрание закончится раньше, чем мы найдем эту самую потайную комнату.

– Не знаю, но вскоре после этого члены Общества связались со мной и поймали на слове, ухватившись за мое предложение – использовать Менденхолл для одного из испытаний Кандидатов. Решающую роль сыграло упоминание Пипса и Джеффриз.

– Вы хотите сказать… – несмело начала я.

– Ясное дело, они Кулинары. Оба. В детстве они меня люто ненавидели, ну и к черту! Я решила начать все сначала. Годы в услужении у моей матери, должно быть, привели их в чувство, хотя едва ли они с ней вообще встречались. Они наводили блеск в каждом из домов Теолы перед очередным ее визитом и перебирались в следующую хату. Как же я молилась, чтобы мы поладили! Последние несколько дней провела пытаясь изучить их язык.

Мимические движения Мэри грозили проломить щедрый слой грима.

– Как я старалась! Ей-богу, старалась похоронить прошлое! В детстве эта парочка помогала матери держать меня в заточении. Теоле стоило только отдать команду, и они скакали, как цирковые кролики.

Бац! – крышка гроба захлопнулась. Острые лопатки Мэри выпирали из-под мышиного свитера. Очки сползли на кончик ее носа и тут же были отброшены на место.

– Придумала! – Мэри выставила вперед подбородок; глаза ее полыхнули гневом. – Я напишу про них книгу!

– Замечательно! – Подталкиваемая Марджориным локтем, я поведала о незавидном положении своей новой подруги и спросила, не знает ли Мэри, в какой комнате проходит собрание Кулинаров.

– Перед вами женщина, – я положила руку на плечо подруги, – которая поставила свою мать выше личных интересов и нужд. Героев нынче днем с фонарем не сыщешь. Не можем же мы допустить, чтобы ее растоптали бездарности!

Марджори Задсон, кандидатка в Кулинары, стояла смиренная, но преисполненная достоинства.

Мэри взглянула на нее, раздираемая противоречивыми чувствами.

– Должно быть, ваша матушка хороший человек?

– Она лучше всех! – Окутанная нимбом из пламени свечи, Марджори выпрямилась.

Повисла пауза, грозившая продлиться остаток моей беременности. Гроб вдруг показался необычайно милым и уютным… Наконец Мэри неохотно буркнула:

– Я вам помогу.

Взмахом руки она на корню задушила наши благодарности, после чего взяла свечу.

– Пойдемте! – Мэри стала прокладывать путь, лавируя между мебелью и прочими памятниками материальной культуры; голос ее лился над нашими головами, пока мы взбирались по полутемным ступенькам. – Я из тех, кто быстро принимает решения. И я решила, что вас двоих – Элли и Марджори, верно? – некая высшая сила привела к моему гробу… и в этот дом.

Я чувствовала, что должна отплатить Мэри за доброту, попытавшись проникнуться к ней симпатией. Жалость – не лучшая основа для дружеских отношений, как я отлично знала по опыту своего жирного прошлого.

Задув свечу, Мэри шагнула в темный коридор. В молчании мы двинулись по вишнево-кремовым плиткам. Не слышно была скрипа открывающихся дверей. Никто не следил за нами – кроме унылой дамы с портрета. Мэри проворно устремилась наверх по лестнице, мы с Марджори Задсон едва поспевали за ней – в точности как я таскалась за Беном по музейным коридорам в Бостоне.

– Не знаю почему, но вы обе вызываете у меня симпатию, и мне хотелось бы, чтобы вы стали моими подругами. Близкими подругами. Когда все уедут, вы останетесь, и мы заживем вместе. Отправимся на экскурсию в Пеорию или же просто побродим по Грязному Ручью. Кто-нибудь из вас умеет играть в шары? – Ответ, судя по всему, не требовался. – Всю свою жизнь я страстно мечтала обрести семью, и теперь мечты сбываются. Я ведь вам нравлюсь не из-за книги, да?

– Ну что вы! – воскликнула я. Марджори только пыхтела рядом.

– Вы ведь понимаете, как важно, чтобы любили именно тебя, а не твою славу! До чего же отвратительно, что передо мной заискивают и раболепствуют потому, что я написала не просто бестселлер, а супербестселлер. "Мамочка-монстр" повествует обо мне, но моя книжка – это не я! Надеюсь, вы меня понимаете?

Я уже пыхтела не хуже Марджори. Ноги мои обгоняли меня, при этом я не сводила глаз с головы Мэри. Вдоль устланного красным ковром коридора, окаймлявшего лестницу наподобие беговой дорожки, было больше дверей, чем у меня в запасе вдохов и выдохов.

– Один обозреватель из "Новостей для нищих" написал о книге, что "она приоткрывает завесу над человеческими слабостями и позволяет под новым углом рассмотреть порочность сливок общества", постепенно подбираясь к самой сути…"

Конца фразы я не расслышала, потому что с меня слетела туфля. Марджори споткнулась об нее, я с трудом водворила обувь на место и поскакала вприпрыжку за новообретенной подругой.

– "Вестник электрического стула назвал "Мамочку" серьезной книгой на серьезную тему!

Скрестив большие пальцы ног, я заявила, что не могла выпустить книгу из рук. Что, в общем-то, близко к истине – учитывая, что я ее и в руки не брала. Однако я тут же покрылась пенистой испариной – от страха, что меня могут попросить что-нибудь процитировать.

К счастью, паника отпустила меня, когда Мэри открыла дверь, возникшую перед нами. Неужели это и есть потайная комната? Рассердится ли Бен за мое вторжение в эту святая святых?

Но это оказалась всего лишь ванная комната, в которой дуба было столько, что хватило бы на целую рощу. Чтобы дернуть за веревочку и слить воду, надо было встать ногами на унитаз, а ванна напоминала смертный одр. Неужели кандидаты в Кулинары во главе со своей сиятельной предводительницей притаились за белой занавеской? Или же втиснулись в шкафчик под раковиной с медными нашлепками? Эй-эй, поосторожнее! Мэри Фейт распахнула аптечный шкафчик.

Подманив нас с Марджори поближе, она достала со стеклянных полочек пузырек с таблетками, замусоленный тюбик зубной пасты и дезодоранты, затем нажала крохотную, не больше винтика, кнопочку над средней полкой – и задняя стенка шкафчика сделалась прозрачной.

– Ничего себе фокусы! – заметила Марджори.

Мэри качнула лакированными кренделями.

– Это было устроено специально для съемок "Печального дома".

Перед нашими глазами возникла комната без окон, с книжными полками вдоль стен. Из мебели имелась только тележка, на которой стояли кофейник и чашки, да стол, вокруг которого расположились кандидаты в Кулинары. Бен сидел к нам лицом. Волосы его растрепались, галстук съехал на сторону, а изо рта, на манер сигареты, торчал карандаш. По глупости я вскинула руку и одними губами произнесла: "Я тебя люблю". Рядом с Беном восседал пухлый Бинго Хоффман: очки сползли на кончик носа-картошки, лицо сочилось самодовольством, а гавайская рубашка ярким пятном выделялась на фоне комнаты, напоминавшей внутренности картонной коробки. Спиной к нам сидела Лоис Браун, расправив широкие плечи и гордо откинув назад завитую шевелюру "соль-с-перцем". Рядом с ней пристроился граф Венсан де Клаксон, руки его непрерывно сновали туда-сюда, возводя пирамидку из бумажных стаканчиков.

– Полюбуйтесь на состязание! – Я обняла Марджори.

– А где Пипс и Джеффриз? – спросила она.

– Они сказали мне, что не намерены сидеть на всех собраниях, – сообщила Мэри. – Женщина во главе стола и есть Кулинарша при исполнении.

Мне больше не было нужды моргать и отводить глаза каждый раз, когда Валисия Икс поворачивалась лицом в нашу сторону. Изучив ее с полнейшей беспристрастностью, я признала, что профиль ее – само совершенство, фигура сногсшибательная, а волосы – просто чудо. Какая жалость, но у этой особы не было ни единого изъяна.

Поднявшись из-за стола, она раздала всем листы бумаги. Бен, получая свой, лишь на миг поднял глаза. Великолепно! Как бы ни притягивала она его поначалу, чары рассеялись, сгорели дотла вместе с неуместными чаяниями. Эта фраза случайно не из "Мамочки-монстра", которую нам недавно читала вслух Эрнестина? Удивительно, как сильно я соскучилась по ней и графине Соланж после столь короткого знакомства.

Тут мои мысли со скрипом застопорились. Мэри нажала еще одну кнопочку в аптечном шкафу – и неожиданно нам стало слышно все, что говорилось в святилище. Сердце мое застучало, как кулаки по двери.

Говорил Бен.

– Мисс Икс, не считаете ли вы, что это правило, запрещающее готовить что бы то ни было до финальной трапезы, – жестокое и неоправданное наказание? – Облокотившись на спинку своего стула, он вопросительно вздернул бровь.

Бедный дурашка, его чарующие манеры наверняка вызовут неприязнь у искушенной мисс Икс. Ах, если бы я могла разбить стеклянный барьер и защитить Бена!

– Мистер Хаскелл, – начала Валисия. Голос ее был как лимонад – немножко колкий, но освежающий. – Уверяю вас, я постараюсь устроить все как можно безболезненнее.

Граф резко сорвал салфетку с бумажных стаканчиков – те послушно исчезли. Лоис Браун поинтересовалась, как будет проходить контрольный тест.

– Мой гений нуждается в подпитке, – проворчал Бинго. – Посему предлагаю заказать гигантскую пиццу со всеми прибамбасами. А сразу после этого хочу, чтобы мамочка уложила меня в постель и почитала мне перед сном статью про витамин Е.