Текст книги "Ой, мамочки"

Автор книги: Дороти Кэннелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Кликушества преподобного Еноха достигли своего пика. Теола Фейт, казалось, пытается прикрыть Лаверну своим веером. Ревность взыграла? Наконец шериф Догерти взял дело в свои руки.

Решительным шагом он двинулся к Лаверне, которая ожесточенно освобождалась от лифчика, и положил руку ей на плечо.

– Почему бы вам не присесть на чуток, миссис Гиббонс? Может, подниметесь с Джимми наверх и обо всем потолкуете?

Толпа обезумела. Теола Фейт вместе с несчастной Лаверной скрылись из виду.

Тут я опустила взгляд на стол и с изумлением обнаружила, что разделалась с гамбургером, картошкой-фри и ополовинила бокал с кокой.

– Какая трагедия! – вздохнула Соланж.

Эрнестина поежилась:

– До чего же жуткий тип!

– Он связан с Диетеологами, – внесла и я посильный вклад. – Это организация, которая выступает против еды.

Хендерсон вцепился в подлокотники кресла.

– А вот и ошибаетесь, Элли! – самодовольно возразила Эрнестина. – Они выступают не против питания как такового. Бинго написал об этом статью, "Опасность Диетеологии", для журнала "Кушать подано". А выступают они против еды ради удовольствия. Иными словами, можете есть сколько хотите, но только то, что вам не по вкусу.

– Старая как мир диета, – обронила я.

– Моей Лоис ни за что не следовало в этом участвовать!

– Мсье Браун, вы просто заноза в заднице! Вы ничуть не лучше этого человека – повсюду вам зло мерещится! – Соланж собрала свои сумки. – Pardonez moi! Хочу посетить toilette.

Мы с Эрнестиной немедленно вскочили, чтобы составить ей компанию.

– Ох уж эти женщины! – Хендерсон скривился. – Если мужчина говорит, что хочет пойти в уборную, его спутники ни за что не станут вскакивать и орать: "Я с тобой!"

Неужто бедняга заподозрил нас в намерении провести в сортире вечеринку для избранных? Стоило Эрнестине скрыться за дверью одной из кабинок, как Соланж подскочила ко мне. Ткнув большим пальцем в сторону ног Эрнестины, графиня прошипела:

– Я ее видела!

– Где? – проартикулировала я в ответ.

– Как она выходила из вашей комнаты сегодня утром, когда вы завтракали.

Для подробностей не хватило времени. Эрнестина вышла из кабинки, на ходу одергивая юбку; ее лягушачьи бусы сбились набок. Как я могу подозревать эту женщину в злом умысле? Не иначе как у Соланж от ревности мозги съехали набекрень. И потом, кто я такая, чтобы осуждать кого-то за то, что он сует нос в чужие дела, – особенно после моих манипуляций с аптечным шкафчиком? Когда мы вернулись, Хендерсон ждал нас, будто мы, женщины, дети неразумные, которых нельзя оставить без присмотра. Джимми, снова возвышавшаяся за стойкой бара, скормила нам паучью улыбку. Мы вышли и… буквально налетели на Мэри Фейт. Ее лицо было в тон серому арестантскому платьицу, а короткая стрижка катастрофически дисгармонировала с очками-стрекозами.

– Привет, девочки! – Ее восторг был поистине трогательным. Мэри вцепилась в мое плечо и прошептала: – Я взяла себя в руки и решила, что народная любимица должна находиться с народом! Вот и попросила Пипса меня подвезти – все равно он за вами ехал. Обычно я не хожу к Джимми: слишком уж там шумно и многолюдно. Я предпочитаю одно мексиканское заведеньице в нескольких домах отсюда – "Мексиканское кафе Мартина". Еда там – просто пальчики оближешь. Такая острая, что, кажется, тебе в рот запихали бенгальский огонь. Но между ланчем и ужином они закрыты. А здесь я только коку выпью.

Как помешать ей туда зайти? Трое остальных моих спутников стояли как памятники.

– До чего же я рада вас видеть! – разлилась я соловьем. – Понимаю, конечно, что лезу не в свое дело, но мне все никак не удавалось спросить: это вы отвезли Джима Грогга и Дивонн с острова сегодня утром? Похоже, никто не знает, когда и как они уехали.

– Загадка! Как интригующе! – Мэри по-прежнему не выпускала моей руки, но распространила улыбку на остальных. – Нет, я их не отвозила, хотя с лодками вообще-то здорово управляюсь! Но нельзя же оставлять Пипса без работы. Вы ведь не спешите, правда? Я так надеюсь, что все мы станем добрыми друзьями. Да-да, на это, конечно, нужно время, но вы ведь зайдете со мной к Джимми, правда? Посидим, изольем души.

– Детка… – Эрнестина решительно посмотрела ей в глаза. – Нелегко это сказать, но… ваша матушка там. Внутри.

– Нет! – Мэри отшатнулась. – Даже Теола не может быть таким чудовищем, чтобы лишить меня этого крохотного уголка земли! – Схватившись за живот, с отвисшей челюстью, она выглядела точь-в-точь как я в агонии утренней тошноты.

Пришлось мне ее увести. Подальше от родительнницы, стараниями которой Мэри стала героиней цикла ток-шоу и возглавила список бестселлеров. Взяв на себя руководство нашей маленькой группой, я устремилась к Пипсу и лодке.

Когда мы прибыли в Менденхолл, нас встретили известием, что Бинго пропал.

Глава одиннадцатая

Все обитатели Печального дома, включая моего мужа и бесчестную Валисию Икс, собрались в холле. При виде воскового лица Мэри никто, однако, не заохал и не бросился за носилками. Лишь Эрнестина нехотя посоветовала ей присесть.

Мэри же, судя по всему, была не прочь прилечь на кушетку, с мокрой тряпкой на лбу. И чтобы вокруг суетились, стремясь ей угодить. А подать сюда двойную порцию бренди, и поживей! Разве не видите, что хозяйка дома пережила страшный шок? Мамочка-монстр в городе! И никто не знает, какие беды могут приключиться в ближайшие часы…

Но – увы, увы.

Мисс Икс красовалась под люстрой из ломбарда – сногсшибательная фигура в кремовом платье. Бен держался от нее на разумном расстоянии – фута в три – и нежно улыбался. Я готова была затоптать его улыбку ногами. Его мерзкая компаньонша проворковала, обращаясь к Эрнестине, что тревожиться, мол, нет никаких оснований. Ну просто абсолютно никаких. Бинго присутствовал на утреннем заседании, пообедал со своими товарищами-кандидатами и ушел из столовой, но на дневное заседание почему-то не явился.

– Я хотела было вычеркнуть его имя и продолжать соревнования без него, но мистер Хаскелл… – мисс Икс ослепительно улыбнулась Бену, – выступил с яркой и убедительной речью в защиту юного мистера Хоффмана. А посему я попросила Джеффриз отыскать мальчика. Когда ее усилия не увенчались успехом, я решила, что всем присутствующим следует принять участие в осмотре дома и прилегающей территории.

Бен по-прежнему пытался поймать мой взгляд. Однако я сочла, что сейчас не время и не место устраивать дебаты о разводе.

Бедняжка Эрнестина беспомощно взирала на кандидатов, волосы ее были растрепаны, во взгляде читалось безумие.

– Опоздать на заседание! Это совсем не похоже на моего Бинго. У него всегда были сплошные "пятерки" за пунктуальность в табеле успеваемости! С тех пор, как он в полтора годика поступил в детский сад. Говорю же вам, мой мальчик ни за что не поставил бы под угрозу свою карьеру Кулинара. Нет-нет! Кто-то заимел зуб на моего Бинго. Кое-кто здесь боится честно и на равных соревноваться с гением. Трус и негодяй взъелся на бедного маленького мальчика…

– Мадам, – граф виртуозно жонглировал пластиковыми фруктами, – ваш сынок… – пардон мой инглиш – сплошной мигрень, но мы-то люди честные и дорожим своим добрым именем!

Лоис Браун, шелестя шелками, энергично ринулась обнимать Эрнестину.

– Ну же, успокойтесь, милочка, ваш Бинго жив и здоров. Может, заперся в ванной? Разве вы сами там вчера не застряли, а?

Лицо Эрнестины сделалось тошнотворно желтым, в тон ее платью. Она стряхнула руки Лоис со своих плеч.

– Материнскую интуицию не обманешь! Я знала: прошлой ночью кто-то пытался застращать Бинго. – Речь ее стала бессвязной: – Кто-то… играл в привидения…

Мисс Задсон, в черной шляпе с цветастой рыбкой на полях, выглядела взволнованной. Хендерсон молча топтался в сторонке. На кушетке стонала Мэри. От цепких глаз Валисии Икс, так похожих на очи моей кузины Ванессы, не укрылось ничто. Мозг ее представлялся мне чем-то вроде электронного счетчика. Очки добавлялись или же отнимались, в зависимости от поведения того или иного кандидата во время этого перерыва в официальной процедуре. Все вдруг засуетились, полезли с никчемными советами; Джеффриз между тем курсировала от группы к группе, чепчик еще ниже съехал карлице на лоб, лицо сморщилось, будто пересохшая губка. А где, кстати, Пипс?

– И долго мы собираемся здесь стоять? – вопросил Бен. – Мальчик ведь не в горах потерялся. Он в доме или же где-то поблизости. В ванной его нет – Джеффриз проверяла. Но ведь он мог запереться в каком-нибудь шкафу или сарае?

Несмотря на наши разногласия, я мысленно зааплодировала мужу за то, что он не упомянул о реке. Интересно, пришла ли уже Эрнестине в голову мысль, что Бинго мог забраться в одну из моторных лодок? Сердце мое неистово заколотилось. Ведь если бы он оказался взаперти где-нибудь рядом, мы бы его услышали. Вспомнив про гроб, я похолодела. Что, если Бинго вздумал поиграть в Дракулу, а крышка захлопнулась?

Холл пустел на глазах. Граф и Соланж вызвались осмотреть окрестности дома. Хендерсон и Лоис сказали, что поднимутся на чердак. Неужто мужья не хотят оставлять своих жен без сопровождения?

Кто-то схватил меня за руку – я вздрогнула. Мэри! Румяна пылали на ее бледных щеках, точно следы от хлыста.

– Я знаю, вы волнуетесь насчет гроба, – шепнула она. – Сейчас же пойду и проверю, но я не думаю, что… – Не закончив фразу, она исчезла.

– А теперь послушайте меня! – обратилась Эрнестина к оставшимся. – Если хоть один волосок упадет с головы Бинго, виновному придется иметь дело с моим мужем Франком.

Ее гнев несколько успокаивал. В отличие от меня, Эрнестина не страдала чрезмерным воображением. Она не боялась самого худшего. Джеффриз увела ее, и теперь нас осталось трое – Бен, Валисия Икс и я. Супруг улыбался мне с несколько растерянным видом. Что, не может вспомнить, где меня видел? Валисия же что-то говорила ему в подчеркнуто интимной манере. Демонстративно обойдя их стороной, я направилась в Красную комнату, где мы собирались накануне.

– Миссис Хаскелл, – с оттенком участия произнес звучный грудной голос, – я как раз говорила вашему мужу, что такого рода треволнения вам совсем не полезны. Почему бы вам не подняться к себе в комнату и не отдохнуть?

Ага, стало быть, Бена нужно держать подальше от моих когтей, дабы я не попыталась вернуть его? Как же, разбежалась! Впрочем… никогда еще я не была так уверена, что беременность не является оправданием приобретения лишнего веса.

– Солнышко… – Бен отделился от нее и шагнул ко мне. – Мисс Икс права. Тебе лучше пойти прилечь.

– Ну уж нет! Нечего сплавлять меня в постель, как непослушного ребенка. – Ох, до чего же я ненавидела себя! Дурацкий клетчатый балахон с пчелками на карманах; накрученные волосы с секущимися концами…

Взгляд, который Бен устремил на Валисию, говорил красноречивее любых слов. Не забывай о ее положении, дорогая! Мы не должны ей перечить. Может, мне стиснуть зубы и благословить их?

– Как скажешь, родная. – Бен осторожно прикоснулся к моему лицу, будто я норовистая кобыла, которую надо объездить. – Будем искать Бинго вместе.

Отпрянув от него, я фыркнула:

– Благодарю покорно, но мы найдем его в три раза быстрее, если отправимся разными маршрутами.

– Тут вы правы. – И Валисия плавно устремилась вверх по лестнице.

Обвив меня рукой, Бен принялся водить меня кругами, будто избавляя кобылу от кишечной колики.

– Элли, Валисия старалась проявить участие, а ты повела себя так нелюбезно.

– Спасибо, что сказал, я над этим работаю.

– Это совсем на тебя не похоже. Ты же знаешь, эта женщина столько для меня значит! В профессиональном смысле.

– А ты заметил, что, когда она улыбается, бросаются в глаза начальные признаки пародонтоза?

– Боже, тебе, наверное, нездоровится! – Он шарил по карманам в поисках брошюры "Отцовство ради удовольствия и пользы". – Честно говоря, я и сам неважно себя чувствую. Кроме шуток, но, кажется, я заразился твоей утренней тошнотой. Мутит меня что-то. Голова кружится. А ноги будто ватные.

О господи, только не это! Он еще имеет наглость пересказывать мне симптомы своей влюбленности! Все признаки налицо. Ярость обуяла меня.

– Очень мило с твоей стороны, что поделился.

Недоуменный взгляд Бена достался моей спине – я устремилась в направлении Красной комнаты.

Тамошняя душная атмосфера не способствовала поднятию духа. Старинные безделушки, напоминающая мешок с песком софа и в особенности портрет Кота-Мертвеца над камином являлись отличными декорациями для съемок какой-нибудь мелодрамы с элементами мистики. Смелой я никогда не была, так что внезапный стук дождя за окнами окончательно выбил меня из равновесия. Глупо вообще было сюда приходить. Не так уж много тут мест, где Бинго мог бы спрятаться; и с чего он выкинул этот финт? Я тронула занавески возле книжных стеллажей. А что, если мальчишка впал в депрессию после утреннего заседания? Даже взрослый может сломаться от вопросов типа "Какие пирожные подгорели у Альфреда Великого?", "Что такое эккли – пирожные, сдобные булочки, пирожки или все вышеупомянутое, вместе взятое? Бедняжка Бинго. Возможно, и не требуется особого мастерства, чтобы проиграть, но учиться всегда нелегко. Тем более для вундеркинда.

Пробираясь между двумя бордовыми креслами и несколькими растениями в кадках, готовыми вцепиться тебе в руку, если зазеваешься, я заметила на ковре рядом с одной из кадок бурое пятно, очертаниями напоминающее Австралию.

Иди-иди, Элли, не останавливайся! Не прислушивайся к шагам Бена. Не злись из-за того, что он покорно – да что там, трусливо и бесхребетно! – принял твое требование оставить тебя в покое.

Гардины красного бархата в северной части комнаты были задернуты – наверное, от яркого солнца, но сейчас, когда за окном лил дождь, я решила их раздвинуть – не держа и мысли, что Бинго может прятаться на широком подоконнике.

Там лежал Пипс – без пиджака, в одной рубашке, с застывшей улыбкой на восковом лице. Ноги его были вытянуты, а руки сложены на груди, чуть ниже красного пятна. Из нагрудного кармана торчала массивная рукоятка ножа.

Комната закачалась перед моими глазами. Вцепившись в гардину одной рукой, я вонзила зубы во вторую – чтобы не завизжать. Какой ужас! Если бы только я могла взять обратно все свои недобрые мысли об этом неприятном человеке! Рыдание застряло у меня в горле, когда Пипс вдруг сел. Не вынимая ножа, он свесил с подоконника кривые ноги и проскрипел:

– Первый апрель – никому не верь!

Я готова была размозжить его лысую голову.

– Ошибочка вышла, – прошипела я. – Сегодня третье июля.

– В моем возрасте, – Пипс закатил глаза, так что остались видны только белки, – время не суть важно.

– А нож? – Скрестив руки, я нервно постукивала туфлей по полу.

Пипс любовно дотронулся до ножа, будто это была розочка, которую дама его грез приколола ему к лацкану.

– Это из реквизита, оставшегося после съемок "Печального дома". А мне о нем пропавший парнишка напомнил. – Голубые глаза-льдинки в упор смотрели на меня, но я не могла отделаться от жутковатого ощущения, будто за этим морщинистым лицом никто не живет. – Видали фильм-то?

– Только фрагмент.

– Там все время исчезали люди. Сначала старая мадам Фаруш, потом Гербациус, дворецкий, – его нашли точь-в-точь в таком виде, как вы меня. – Пипс нежно разгладил складки на занавесках. – Вы ведь испугались, верно?

– Плагиатом, значит, помаленьку занимаетесь? – Я выдавила ненатуральный смешок. Любопытно, это пятно возле кадки с растением еще сырое? – Пытаетесь страху на меня нагнать. Немудрено, что Джимми Грогг решил сбежать по-тихому, после того как был публично унижен из-за такого пустяка, как питьевая сода!

Пипс, откровенно довольный тем, что вывел меня из себя, сидел и болтал ногами, как ребенок на морской пристани. Вспомнив один из немногочисленных советов моей матери – делать добро тем, кто вас ненавидит, ибо ничто не приведет их в большую ярость, – я лучезарно улыбнулась:

– И часто вы устраиваете такие розыгрыши? Прошлой ночью, например, не вы ли написали "Этот дом тебя погубит" на стене ванной комнаты – и не вы ли бродили по коридору в одеянии призрака?

– Не я. – Старик одарил меня самодовольной улыбкой.

– Уверена, что Бинго Хоффман уже отыскался.

– Надеюсь, что так, детка, и что мистер Грогг со своей дамой живы-здоровы. – Пипс вновь погладил рукоятку ножа. – Когда снимали сцену, как находят дворецкого Гербациуса, Теола Фейт ведро слез над ним пролила. Она ведь его очень любила, несмотря на то что он шантажировал ее, узнав, что ее отец – гангстерский король Фидо, а ночной клуб – всего лишь прикрытие и перевалочный пункт для контрабанды тунца. Но все кончилось благополучно, потому что Малколм Морроу, который играл Гербациуса, играл также и сэра Родерика, так что наследник вернулся из царства мертвых. – Пипс снова улегся, вытянув ноги и сложив руки. – Помню последнюю сцену Гербациуса с ней, – задумчиво произнес он. – "Я и пальцем тебя не трону, крошка. Ах, эта твоя нежная улыбка… Когда ты говоришь гадости, голосок твой все равно звучит ангельски. Стоит мне открыть перед тобой дверь – и весь "мой день озарен светом. И больше никто не причинит тебе вреда. Я уже не так молод, как был когда-то, и доспехи мои проржавели, но отныне и навсегда я твой рыцарь".

– Значит, у "Печального дома" был счастливый конец?

– Сэр Родерик со своей милашкой отплыли в безоблачные дали, и их суденышко попало в шторм.

Угрызения совести следовали за мной по пятам, когда я вернулась в холл. Как могла я разбазаривать драгоценное время, вместо того чтобы искать Бинго? Нервы мои напоминали семена мексиканских бобов-"недотрог". А потому я подскочила на три фута, когда у лестницы меня догнала Мэри и сообщила, что проверила гроб – там пусто.

– О Бинго никаких известий?

– Насколько я знаю, никаких. – Черты ее лица, будто вырезанные формочкой для печенья, смягчались благодаря теплу карих глаз. – Если хотите знать мое мнение, так это он от своей мамаши прячется. Разве можно так давить на ребенка! Он вот-вот спятит, а она будет заламывать руки и искать виноватых. – Неожиданно голос Мэри сорвался на скрипучее подвывание, будто она исчерпала запасы сочувствия. – У меня-то все было с точностью до наоборот. Никто и никогда не оказывал на меня давления, не заставлял меня ничего делать – разве что не мешаться под ногами. Когда великая Теола говорила: "Пойди, деточка, поиграй с машинками", она имела в виду оживленную автостраду. – Голос матери Мэри скопировала похоже до жути.

– Какой ужас! – Я вцепилась в перила. А сама-то я созрела для материнства?

– Несколько раз меня специально отправляли в какие-нибудь глухие места, лишь затем, чтобы потом сказать: я бы, мол, не потерялась, будь у меня с головой порядок. – Мэри поднималась по лестнице впереди меня. В сером платье и разношенных туфлях она скорее походила на экономку, чем на владелицу поместья. Трудно было бы найти дочь, менее похожую на свою мать, несмотря на одинаковый рост, сложение и овал лица. Интересно, а мой ребенок будет похож на меня?

– Я пройдусь по комнатам слева от лестницы, а вы справа, – предложила Мэри, когда мы поднялись на второй этаж. Возможно, до нас тут уже побывали остальные, но что толку просто стоять и дергаться от волнения?

По случайному совпадению, первая комната, в которую я заглянула, оказалась спальней Бинго. Гавайская рубашка, что была на нем накануне, висела на спинке стула, а на тумбочке рядом с массивным гардеробом лежала аккуратная стопка одежды. В комнате царил идеальный порядок. А я-то считала, что всем детям свойственна страсть к бардаку. Голубая зубная щетка покоилась строго поперек дорожной мыльницы, а та в свою очередь возлежала в самом центре стеклянного подноса на туалетном столике.

Ради проформы я заглянула под кровать. Не обнаружив там ничего, даже пыли, я осторожно двинулась к гардеробу. Мне почему-то показалось, что смекалистый толстяк притаился именно там. Под ногами скрипнула доска – экая я неловкая! Гардероб был пуст.

Горький привкус разочарования сменился страхом. С замиранием сердца я прижалась лбом к оконному стеклу. Дождь лил как из ведра. Ветви мертвого дерева легонько постукивали по стеклу.

И тут, будто минутное затмение нашло на меня, кажется, я даже закрыла глаза… Шум дождя вдруг превратился в неясное бормотание голосов в моей голове – сестры Трамвелл повторяли слова Шанталь."…Беда в Северной башне". Если мои расчеты верны, эта комната расположена прямо под башней – той, что увенчана гигантской луковицей. В детстве я бы не сумела побороть искушение осмотреть это укромное местечко. А Бинго Хоффман, хотя и вундеркинд, – в душе, несомненно, еще ребенок. Надежда оторвала меня от окна. Есть ли в этой комнате дверь, ведущая в башню?

Ага, вот она! В узком проеме между гардеробом и стеной. Едва я ступила на винтовую лестницу, как дверь за моей спиной с грохотом захлопнулась. Я будто очутилась внутри барабана, по которому колошматит дождь. Помнится, моя свекровь во время своего недавнего визита в Мерлин-корт спала в нашей Северной башне. Она уверяла, будто в восторге от уединения и открывающейся из окна панорамы. По-моему, Мамуля даже прониклась ко мне симпатией… Чем выше я поднималась по лестнице, тем сильнее неистовствовал дождь. Трудно поверить, что такая ярость может быть обезличенной. Я добралась до площадки и очутилась перед сводчатым проемом.

– Помогите! Спасите меня!

Слова эти пронзили меня точно кинжалом. Но в следующую секунду я задумалась, уж не плод ли это моего воображения. Огромная металлическая ручка медленно повернулась. Дубовая дверь была толщиной не меньше фута – осталась, наверное, от старых добрых времен, когда душить заночевавших в доме гостей было чем-то вроде национального хобби. Дверь приоткрылась на дюйм, послышался стон. Или это я прочистила горло? Круглая комнатка освещалась лампочкой, свешивавшейся, подобно лысому черепу, с потолка. Что бы это значило? Хотя, вполне возможно, свет забыл выключить тот, кто уже осматривал эту комнату.

– Бинго?

В центре комнаты на возвышении стояла огромная кровать, застеленная старинным бархатным покрывалом. Я притворила дверь как можно тише, дабы никого не испугать, себя в том числе, и на цыпочках двинулась вперед; половицы отчаянно заскрипели.

Чье это затрудненное дыхание? Вроде мое. Глупо, но меня мороз пробирал, стоило подумать, что я вот-вот повстречаю призрак Унылой Дамы. А вдруг это она похитила Бинго, в наказание за то, что вчера вечером он протрепался, что видел ее? Глаза мои неудержимо влекло к узкому проему, окаймлявшему окно. Попасть туда можно было только бочком, и не без труда. Отличное укрытие для призрака… или же для мальчишки, играющего в Айвенго.

– Бинго?

Ответом мне были рыдания.

И вот я уже зашептала слова утешения мальчику, сгорбившемуся на круглой площадке размером не больше чайного подноса. Осторожно просунув в щель нос – чтобы не застрял, – я задала непревзойденный по идиотизму вопрос:

– Ты что, не можешь выбраться? Здорово я ему помогла, что и говорить! Бинго поднялся на ноги и стукнулся локтем о стену. Его пухлое лицо было красным. Очки его так запотели, что он наверняка ничего не видел.

– Вам обязательно прикидываться дурочкой? Что я тут, по-вашему, в прятки играю?

– Нет, конечно.

Протерев стекла очков подолом рубашки, Бинго снова нацепил их на нос.

– А, это вы. – Он скривил губы. – Еще один жиртрест.

– Ну-ка, ну-ка, погоди… – Но меня удержало воспоминание о себе самой в его возрасте. Будучи такой же жирной, я едва не срывалась с катушек, стоило кому-нибудь взять неверный тон. – Слушай, может, оставим обмен колкостями до лучших времен? Твоя мама, между прочим, сходит с ума от беспокойства.

– Значит, она счастлива. – Сложив руки на груди, мальчишка важно выпятил все свои подбородки. – Маман хлебом не корми, дай попереживать за меня. Без этого ей жизнь не в радость.

Трактат "Можно и нельзя в вопросах воспитания" категорически не рекомендует повышать голос на детей, так что я процедила сквозь зубы:

– После того как я вытащу тебя отсюда, поделишься, как такой смышленый мальчик забрался в такую тесную щель.

– Сколько угодно! – Бинго протянул мне пухлую ручку. – Только, по-моему, от ваших стараний я только застряну.

Он был прав. Вдоволь напыхтевшись, я чувствовала себя как Кролик и все его друзья и родственники, вместе взятые, пытающиеся вызволить застрявшего Винни-Пуха.

– Пойду позову твою мать.

– Ну-ну, только попробуйте! – зловеще прорычал Бинго. – Если притащите кого-нибудь, я выброшусь из окна, клянусь!

Пустая угроза, учитывая, что ему не удалось бы пропихнуть в щель и письмо, не то что свой пухлый живот, – но его отчаяние тронуло меня.

– Вообще-то я ничего против вас не имею… – щеки Бинго блестели от слез, – потому что вы, кажется, знаете, что такое быть нелепым.

Я потерла руки, пытаясь улучшить мозговое кровообращение.

– Бинго, зачем ты сюда забрался?

Он перестал одергивать рубашку, и она задралась – обнажив полоску толстого живота.

– Поклянитесь жизнью, что никому не расскажете! А если проболтаетесь, я погублю вашего мужа. Позабочусь, чтобы он навсегда лишился работы. У меня ведь есть кое-какие связи, знаете ли. Ребята, которые готовы на все ради моего паштета из голубиной печенки. Эй! Вы куда?

Я обернулась к нему.

– Мне очень жаль тебя, Бинго, но остаток беременности я могу провести гораздо интереснее, нежели выслушивая твои дерзости и глупости.

Он поморщился.

– Ну ладно. Я влип из-за дурацкого правила Кулинаров – того же, что сгубило и Джима Грогга. Когда я увидал, что случилось с ним из-за обычной соды, то перетрусил.

– Ты что, тоже провез контрабандой соду?

– Не говорите ерунды! Я могу заставить торт подняться до головокружительных высот, всего лишь дунув на него. А протащил я свой тайный запас… – Он прикусил пухлую нижнюю губу.

– Запас чего?

– Пищевых суррогатов, джанк-фуд. – Он хмуро глянул на меня. – Не знаю, зачем я перед вами душу раскрываю? Как думаете, мы не встречались в прошлой жизни? Ну да ладно. Я не могу жить без "сникерсов", "марсов" и "баунти" – подсел я на них, ясно? Прошлой ночью я слопал часть своих запасов и решил подыскать местечко понадежнее, чтобы спрятать остальное.

– Значит, вот куда ты намылился ночью!

– Можно мне продолжить? – Его жирная физиономия заполонила всю щель. – Временный тайник я нашел, но все утро, во время собрания, наблюдал, как Пипс принюхивается, точно ищейка. И тут я вспомнил, что когда утром открывал окно, то заметил на самой верхушке мертвого дерева птичье гнездо.

– Идеальный тайник!

– К сожалению, я не мастак лазать по деревьям. После ланча вышел в сад и обнаружил, что гнездо находится на одном уровне с этим окном. Ну я и пораскинул мозгами. Отыскал дверь, ведущую в башню, протиснулся в эту проклятую щель… разве что кожу слегка ободрал и…

– Что?

Чудо-ребенок насупился.

– Кто мог подумать, что здесь такая теснотища! Смотрел-то я снизу. Наверное, пора менять очки. – Он досадливо постучал по стеклам. – А пока я взбирался по ступенькам, здорово проголодался, так что решил припрятать свои запасы там, где их не найти. – Он вытащил из кармана целый ворох оберток.

– Так ты все съел?

– Ну а если и съел? Велика важность, несколько горстей конфет ничего не решают. – С угрюмым видом он стукнул кулаком по бетону. – Эти стены с дефектом – разбухают прямо на глазах.

– Бинго, милый, – взмолилась я. – Тебе придется разрешить мне сходить за помощью. Мы можем представить им сокращенную версию правды. Скажем, что ты забрался сюда, чтобы полюбоваться видом из окна.

Щеки его раздулись от злости, а очки подпрыгнули на жирном носу.

– Я-то думал, вы другая, а вы ничуть не умнее остальных! Кулинары не простят, что я пропустил заседание из-за чрезмерной любви к природе. Я вам выложил все как есть, надеялся, что вы поможете мне придумать какую-нибудь убедительную отговорку.

Я не успела ответить. Дверь башни со стоном отворилась.

– Элли!

– Это мой муж! – предупредила я Бинго зловещим шепотом, словно бывшая любовь моей жизни был усатым злодеем, который явился, чтобы выбросить нас обоих из окна. Поздно прятаться. И поздно размышлять. Я уже очутилась в жарких объятиях Бена. Его руки гладили мои волосы, губы встретились с моими – и сердце мое, как водится, предательски дрогнуло.

– Родная, я говорил тебе, как мне нравится это твое платьице?

Средневековая кровать на королевском помосте манила нас, суля сказочную идиллию для двоих. Если бы не наблюдающее дитя…

Я нашла в себе силы отстраниться и по возможности бесстрастно взирала на Бена, пока он путано объяснял, как попал в комнату Бинго и обнаружил дверь в башню. За последние сутки мой бывший муж заметно состарился. Эти мелкие морщинки вокруг глаз – явное следствие развратного образа жизни. Меня вдруг посетила мысль, что его темные волосы и изумрудные глаза слегка отдают безвкусицей. Слава богу, кажется, я играючи вырву его из своего сердца.

– Элли, я так волновался! Там, в холле, ты была какая-то странная. Можешь называть меня перестраховщиком, если хочешь, но я не в восторге от твоего стремления рыскать по всему дому в поисках этого мальчишки. И по лестнице этой тебе не следовало подниматься.

Всю свою беременность я мечтала, чтобы со мной обращались как с нежным цветком…

– Но, солнышко… – Избегая смотреть мне в глаза, он коснулся моих волос. – Я должен кое о чем тебе рассказать…

– Можете не обращать на меня внимания, – пришел на помощь Бинго.

– Эге, привет, дружище, – протянул Бен, с гораздо меньшим энтузиазмом, нежели заслуживала ситуация.

– Только, пожалуйста, не надо на меня пялиться. Я не в зоопарке.

– Извини. – Бен отошел к окну. – Надо полагать, гостей ты сегодня не принимаешь?

Я ожидала, что Бинго вспылит, но мальчишка вдруг улыбнулся.

– Я как раз хотела сказать… – мой голос прозвучал так оглушительно, будто кто-то вывернул рукоятку громкости телевизора до отказа. – Бинго пережил необычное и жестокое испытание! – Глубокий вдох. – После обеда он бродил по комнате, как вдруг услышал какой-то странный шелест за дверью, ведущей к башенной лестнице. Будучи человеком добросовестным, Бинго решил взглянуть, в чем дело, – и увидел голубя. Я и сама повстречала тут вчера ночью одного такого, когда была на втором этаже и…

– Что еще за белиберда? – Бен недоверчиво улыбнулся.

– Не перебивайте! – шикнул на него Бинго. – Я хочу знать… в смысле, заново пережить все, что произошло.

Я сунула руки в карманы с пчелками.

– Эта идиотская птица упорно не давала себя вызволить. Взлетела наверх и стала биться об дверь, пока Бинго ее не открыл. А очутившись в этой комнате, голубь спикировал прямиком в этот проем и – ты не поверишь – ударился об стекло и рухнул без чувств, пока наш герой не…