355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дороти Иден » Никогда не называй это любовью » Текст книги (страница 15)
Никогда не называй это любовью
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 17:46

Текст книги "Никогда не называй это любовью"


Автор книги: Дороти Иден



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Добрый вечер! А вот и капитан О'Ши! – громко проговорил Вилли, который был всегда дружелюбен со слугами. – Моя супруга дома?

– Да, сэр. Она в гостиной.

– Не надо ее беспокоить. Сначала я отнесу свои вещи наверх. Полагаю, для меня найдется комната?

– Да, сэр, она в конце коридора и приготовлена для вас.

Кэтрин старалась не обращать внимания на затаенную радость в голосе миссис Петерс. Она лишь знала, что не вынесет очередного скандала, который устроит Вилли спустя какие-нибудь пять минут после своего приезда. Нельзя, чтобы рядом с ней сейчас обнаружили Чарлза!

– Скорее, дорогой! Вылезай в окно! Ты ведь сможешь спрыгнуть с балкона, правда?

– Без труда. Но я не хочу уходить от тебя…

– Ну, пожалуйста! Это избавит нас от неприятностей. А позже просто позвони во входную дверь. Дети знают, что ты в Брайтоне, поэтому Вилли так или иначе придется рассказать об этом. Но не таким же образом!..

Может быть, она зря впадала в панику. Но времени на раздумья не оставалось. Она энергично вытолкнула Чарлза в окно, наблюдая за тем, как он, целый и невредимый, спрыгнул на землю. Потом она поспешно закрыла окно, задвинула занавеску и позвонила в колокольчик.

Когда появилась миссис Петерс – причем с неменьшей скоростью, чем совсем недавно скрылась Гарриет Булл, – Кэтрин совершенно спокойно сказала:

– Я слышала, приехал мой муж? Тогда действительно лучше зажечь газ, миссис Петерс. И приготовьте нам чай.

Все было бы в полном порядке, не вернись Чарлз так скоро. Но ему страстно не хотелось уходить от Кэтрин, его тревога росла с каждой секундой, поэтому он и появился у главного входа слишком быстро. Мистер Парнелл просит разрешить ему повидаться с капитаном О'Ши так скоро после его приезда? Это выглядело весьма подозрительно.

Вилли едва сдерживался, чтобы быть вежливым с гостем.

– Я не знал, что вы в Брайтоне, мистер Парнелл, – сдавленно проговорил он.

– Да, я заехал всего на несколько дней. Кэтрин… – он всегда называл ее Кэтрин, торжественным и возвышенным тоном, – сообщила мне, что ожидает меня. Мы обсуждаем наши будущие действия с Гладстоном. Вы приехали очень кстати! Мы сможем довести до конца этот вопрос.

– Политические дискуссии, какая чепуха!

– Вилли, будь добр, говори потише, – попросила Кэтрин.

– Это не мне ли ты советуешь говорить потише?! А? Ты что, хочешь скандала похлеще остальных?

– И он станет еще громче, если ты станешь орать на весь дом.

– Давайте не будем притворяться, О'Ши, – проговорил Чарлз спокойным, рассудительным голосом. – Вам прекрасно известны наши отношения с Кэтрин. Вы отказываетесь дать ей развод, значит, вы смирились с нашей любовью. Что еще можно добавить к этому?

– Если я захочу, то очень многое! Очень!

– Делайте, как вам угодно, дружище. Я буду приветствовать любые действия с вашей стороны.

Его непоколебимое спокойствие и почти царственное безразличие к общественному мнению, как обычно, привели Вилли в состояние жуткой злобы и сбили его с толку. Ведь ему следовало сломить организатора парламентской партии, а не любовника своей жены.

– Единственное, о чем я хочу попросить вас, – не теряя выдержки, продолжал Чарлз, – не беспокоить Кэтрин слишком сильно.

– Беспокоить! Да я еле терплю эту бесстыжую потаскуху!

– В таком случае ты, наверное, захочешь один остаться здесь с детьми, а я тем временем съезжу к тете Бен на Рождество, – проговорила Кэтрин с необыкновенным спокойствием, которому она научилась у Чарлза. – Мне не хочется надолго оставлять ее одну. Принимая во внимание все случившееся, я думаю, для детей будет только лучше, если они не застанут нас вместе в таком настроении.

– Делай, как тебе нравится! – выпалил Вилли. – Но больше я не намерен относиться к этому по-прежнему! Для вас обоих будет лучше обратить внимание на мои слова.

Глава 16

Впервые за несколько лет на Рождество повалил снег. Все вокруг было белым-бело. В Лодже стоял пронизывающий до костей холод. Тетушка Бен, укутанная в бесконечные шерстяные шали и платки, дремала у камина. Ей не хотелось праздновать Рождество. Слуги, если хотят, могут повеселиться внизу, под лестницей, но раз детей Кэтрин тут нет, то нет и никакой нужды заниматься всей этой чепухой с рождественским деревом, украшать его зажженными свечами и устраивать веселье, изнуряющее до потери сил.

Тем не менее она выслушала предложение Кэтрин пригласить на ужин мистера Парнелла. Обычно он проводит Рождество в Эйвондейле, но в этом году решил остаться в Англии.

– Наверное, потому, что ему очень нравится английское Рождество? – прищурилась старая дама, сверкнув своими умными глазами. – Боюсь, тебе не удастся обмануть меня, Кэт. Он сам говорил мне, что испытывает лютое отвращение ко всем английским обычаям.

– Это всего лишь поза, которую он использует в политических целях.

– Что ж, тогда я очень рада, что среди нас не будет никаких неприятных расхождений, – сухо отозвалась тетушка Бен. – Конечно, пригласи его. Уверена, я вновь получу огромное удовольствие от его общества. Но даже ради него я не буду сидеть и ждать полуночи. Так что тебе самой придется после десяти развлекать его.

Когда тетушке нравится компания, она охотно сидит до десяти вечера и не выглядит усталой. Кэтрин знала наверняка, что тетушка, как всегда, собирается проявить свой исключительный такт и удалиться со сцены, чтобы дать Кэтрин возможность побыть наедине с любимым человеком. Весьма проницательная в очень многих вещах, как может тетушка Бен не быть проницательной в отношении этой, самой важной для Кэтрин ситуации? Конечно же, она понимала все. Она часто восхищалась красивыми черными глазами Клер и ее нежными золотисто-каштановыми волосами. Она делала вид, будто рада, что ребенок Кэтрин совершенно не похож на ее мужа – человека, недостойного во всех отношениях. Какие бы подозрения и догадки ни обуревали старую даму, она ни в коем случае не давала этого понять. И, видимо, никогда этого не сделает. Она была заодно с ними до самой могилы.

Они ужинали втроем при свечах, и ровно в десять вечера тетушка Бен, сославшись на усталость, вызванную почтенным возрастом, удалилась, оставив племянницу и гостя наедине. За окном не переставая шел снег, но это не мешало веселым песням тех, кто праздновал Рождество в столь поздний час. Кэтрин проследила за тем, чтобы люди получили свой обычный в таких случаях соверен и попросила передать им, чтобы они пели потише, поскольку, хотя это и могло показаться странным в сочельник, некоторым хочется спать.

Внезапно Кэтрин пришла в голову безумная мысль – прогуляться по заснеженной местности. Чарлз охотно нацепил галоши, надел теплое пальто и вышел вместе с ней на улицу.

Снег прекратился, и на небе сверкала яркая луна. Открывшаяся Их взору картина казалась сверхъестественной и даже жутковатой: застывшие от мороза голые деревья отбрасывали остроконечные тени, каменные вазоны вдоль балюстрады были доверху наполнены снежными сугробами. Снег хрустел под ногами. Дорожка была довольно скользкой, поэтому Кэтрин крепко держалась за Чарлза. Мороз пощипывал ее щеки. Она испытывала чувство невероятной радости, ее ум был ясен и чист, легкие жадно вдыхали морозный воздух, напоенный небывалой свежестью.

Вдалеке слышались голоса и чьи-то шаги, значит, навстречу им шли гуляющие. Кэтрин потащила Чарлза за огромный вяз. Чарлз распахнул свое широкое пальто, и они укутались в него. Наслаждаясь теплом, исходящим от их возбужденных тел, они наблюдали за веселящейся компанией проходящих мимо людей. Слуги приоткрыли входную дверь, и на землю падала желтая полоска света. Нестройные поначалу голоса затянули песню:

 
Слушай песню ангелов-вестников…
 

С такого расстояния звучащая песня была беспредельно красива, особенно среди парка, белого от снега. Со стороны деревни раздался звон колоколов, возвещающий о наступлении Рождества.

– Ты веришь в Бога? – прошептала Кэтрин.

– Не уверен. Но я верю в судьбу каждого человека. Верю в то, что некоторые люди подразумевают под встречей и любовью, и мне кажется, бесполезно это оспаривать, поскольку это – их судьба.

– Ты говоришь о нас?

Он кивнул.

– А кроме того, я верю и в то, что, родись мы в другое время, мы все равно встретились бы и полюбили друг друга. Просто потому, что какое-то неистребимое влечение привело бы нас в объятия друг друга.

Кэтрин стало холодно, она задрожала. Была такая же ночь, как тогда, когда умер отец. Ей не хотелось говорить о смерти. И все же что-то в его потускневшем лице заставило ее произнести:

– Ты ведь не боишься умереть, правда?

– Правда. Но признаюсь, всегда испытывал ужас при мыслях о смерти. Даже давным-давно, в детстве перед моим мысленным взором постоянно возникали тысячи бесполезных и жестоких смертей в Ирландии. Они преследовали меня, словно призраки. – Он вдруг сухо рассмеялся. – Не так давно я сильно напугал Джона Редмонда [34]34
  Джон Эдуард Редмонд (1856–1918) – один из лидеров борьбы за гомруль.


[Закрыть]
. Я себя неважно чувствовал и поэтому пораньше лег спать. В тот раз я остановился в дублинском отеле «Мориссон». Джон зашел ко мне, чтобы обсудить кое-какие пункты нашей кампании. Мы зажгли четыре свечи, но одна вдруг погасла, и я, сам того не осознавая, задул остальные три. Должен сказать, Джона это не на шутку перепугало. Он заявил, что невозможно работать в темноте и что мое лицо, когда он зажег спичку, напоминало лицо покойника.

– О нет!

– Да дело вовсе не в этом. Просто три свечи всегда зажигают подле усопшего. Они символизируют Святую Троицу. А я человек суеверный. И мне не понравилось это предзнаменование… называй это как хочешь.

– Да ничего особенного не случилось! – решительно возразила Кэтрин. – Наверняка сквозняк загасил ту, четвертую свечу.

– А может быть, это было дыхание Всевышнего? – спросил Чарлз и тут же раскаивающимся голосом произнес: – Я встревожил тебя. Прости! Ты побелела, как снег.

– Просто мне холодно, вот и все. Пошли в дом.

Но, по правде говоря, она дрожала не только от холода. Его лицо при свете луны было аскетически бесплотным, очень хрупким и неземным. Прогулка в полночь оказалась не такой уж хорошей идеей. Ибо она вызывала призраков.

Вилли размышлял о том, насколько неудовлетворительно продвигаются дела, поэтому, не успел начаться новый год, как он сразу же заговорил о своих честолюбивых желаниях. Неужели еще не пришло время, когда ему пора начинать действовать? Он обязательно должен стать главным секретарем Ирландии без дальнейших церемоний! Если это случится, он благосклонно отнесется к Кэт и даже будет восхищаться ею, если она подскажет эту идею мистеру Гладстону. Возможно, ее слово будет иметь больший вес в глазах премьера, нежели слово Парнелла; в конце концов, она ведь его жена, и вполне естественно, что она желает его продвижения вверх по политической лестнице.

Весьма неохотно Кэтрин отправилась к премьеру, но встретила лишь суровый и пристальный взгляд великого человека.

– Невозможно, миссис О'Ши, – произнес мистер Гладстон. – О, я прекрасно понимаю ваши чувства. Честь вам и хвала за это. – Неужели его проницательный взгляд уловил другие мотивы, скрывающиеся за ее просьбой? – Но, с одной стороны, О'Ши пока еще не обладает должными способностями, а с другой – я рьяный противник оказывать благосклонность кому бы то ни было. Не за горами следующие выборы, а я, к несчастью, считаю, что наши шансы отнюдь не велики. Говорю вам это совершенно доверительно. Вашему супругу и мистеру Парнеллу, видимо, придется некоторое время рассчитывать на что-либо другое. Мне очень жаль, но я по-прежнему собираюсь настоять на своем в том, что касается проведения гомруля. Пока я не знаю, чего можно ожидать. А мне ведь уже семьдесят семь, миссис О'Ши, и я очень устал. – Потом он добавил: – И еще одно. Не могли бы вы в будущем сообщать мне о ваших делах в письменном виде? По-моему, вас слишком часто видят у меня. Это несколько неосмотрительно.

Кэтрин будет не хватать волнующих ощущений от встреч с премьером. Ей нравился мистер Гладстон, она восхищалась им и доверяла ему. И считала, что он тоже доверяет ей. Но, возможно, его замечание было очень своевременным, поскольку она снова была беременна. Вилли уже догадался об этом. Он недоброжелательно оглядывал ее бледное лицо, темные круги под глазами. Так вот почему он так ратует за то, чтобы его поскорее выбрали главным секретарем. И пока этого не произошло, потребует чего-нибудь еще…

Однако в политических кругах назрел еще один скандал. Он потряс всех. Сэр Чарлз Дилк – этот солидный, уважаемый и законопослушный викторианец и вдовец, только что обручившийся с весьма уважаемой молодой женщиной, – который не меньше, чем Джозеф Чемберлен, имел шанс пойти по стопам мистера Гладстона, упоминался как человек, замешанный в очень неприличной, отвратительной тяжбе о разводе.

Хотя его вина и не была доказана, разыгравшийся нешуточный скандал вынуждал его уйти с политической арены и уехать жить за границу. Вот так, одним махом он лишился своей карьеры.

Это было трагедией для исключительно способного и одаренного человека, и Кэтрин никак не могла избавиться от мыслей об этом. Внезапно она почувствовала сильное недомогание, и врач, опасаясь выкидыша, приказал ей две недели провести в постели. Пришлось сообщить Чарлзу, находившемуся в Ирландии, что их следующая встреча откладывается. Он страшно встревожился и послал телеграмму, умоляя Кэтрин немедленно ответить, как она себя чувствует.

Получив ответ, он написал ей:

Прошлой ночью, получив твое письмо, я испытал огромное облегчение. Тем не менее совершенно очевидно, что ты должна быть крайне осторожна и беречь себя, как только можно.

Он не написал, когда снова приедет в Элшем, но спустя некоторое время неожиданно она снова получила от него письмо.

Прошло еще немного времени, и однажды Кэтрин услышала внизу суматоху, шум, хлопанье дверей и торопливые шаги. Она позвонила в серебряный колокольчик, лежавший на прикроватном столике. Никто не явился на ее зов. Ей пришлось позвонить еще раз. Она долго и раздраженно звонила в колокольчик, прежде чем на пороге появилась Джейн.

– О мадам, извините, что я долго не приходила, но приехал мистер Парнелл. Он привез…

– Ни слова, Джейн, – раздался за спиной служанки голос Чарлза. – Это подарок для миссис О'Ши. Можно войти, Кэтрин?

– Конечно же! – Она сделала Джейн знак, чтобы та ушла, и Чарлз приблизился к кровати. Она порадовалась тому, как хорошо он выглядит: его глаза сверкали, лицо было бодрым и веселым, оно все лучилось от счастья. Но возможно, это вызвано волнением, подумала она, глядя на мальчишескую радость, отражающуюся в его глазах. Он так доволен своим секретом…

– Ну, как ты, дорогая? Ты можешь встать?

Она подставила ему лицо для поцелуя, вздыхая от счастья.

– Разумеется. Правда, пока я почти не прогуливаюсь.

– А тебе и не придется гулять. Накинь-ка пеньюар.

Он взял пеньюар, лежащий на стуле, и протянул ей. Потом, к ее величайшему удивлению, поднял ее на руки.

– Я отнесу тебя вниз.

– Чарлз! Что ты делаешь? Я такая тяжелая! Помни, нас же теперь двое.

– Тем лучше. Поэтому я и привез тебе подарок.

Подарок стоял перед камином в гостиной. Это было огромное инвалидное кресло, обитое светло-розовой парчой.

Чарлз осторожно, словно ставил бокал из тончайшего хрусталя, посадил ее в кресло и отошел чуть назад, явно довольный собой.

– Как, удобно? Ведь это лучше, чем проводить целый день наверху в спальне. Но подожди минуточку! Тебе нужны подушки и коврик.

Он стремительно взбежал наверх, и, пока его не было, Кэтрин успела справиться со слезами, а когда он вернулся, смотрела на него с улыбкой.

– Чарлз, это божественно! Я чувствую себя как чахоточная героиня из какой-то пьесы.

Он рассмеялся с огромным удовольствием.

– Слава Богу, ты таковой не являешься. Напротив, ты выглядишь очень бодро. Дай-ка, я посмотрю. Вот, подложим еще подушек сбоку. Твои волосы так прекрасно смотрятся на их фоне! Высвободи руку из-под покрывала. Вот. Весьма артистично! – Его лицо еще больше просветлело, когда он опустился рядом с ней на колени. Потом, чуть посуровев, он добавил: – Эх, если бы я только мог все время ухаживать за тобой!

– Да твоего подарка предостаточно! Ты просто балуешь меня!

– Да, ты права. А теперь ответь: насчет ребенка нет никаких сомнений? С ним все будет в порядке?

– Думаю, да. Доктор утверждает, что на следующей неделе опасность минует окончательно, но я уверена, что она уже прошла. Особенно за эти последние четверть часа. А как тебе удалось доставить сюда такую громадину?

– В двухколесном экипаже, после того как я как следует заплатил кучеру. Сначала ему не понравилось, что его экипаж хотят использовать как фургон для перевозки мебели, но я объяснил, что это кресло нужно самой очаровательной женщине на свете, которая, как только сядет в него, тут же выздоровеет. И кучер согласился.

– Я же считаю, что он просто не смог устоять перед твоим обаянием, а я тут совершенно ни при чем. – Она положила свою ладонь на его руку. – Ты останешься?

– А можно?

– Конечно! Вилли уехал в Шотландию на охоту. В любом случае он меня совершенно не волнует. Позвони, пожалуйста, в колокольчик. Я хочу отдать распоряжение Эллен насчет ужина, а Джейн должна принести Клер, как только выкупает ее. Ведь тебе хочется посмотреть на нее, правда?

– Едва ли нужно задавать этот вопрос.

Это было истинной правдой, ибо Чарлз души не чаял в своей пухленькой розовощекой и кареглазой дочурке. Когда же нянька принесла малышку и та протянула к нему свои ручки в ямочках, при этом что-то гугукая, Чарлз весь расцвел от восторга и умиления. Тут, как всегда, с огромной радостью при виде хозяина в гостиную, виляя хвостом, вбежал Гроуз. Несмотря на то что он вполне освоился в новом доме, он все же не выказывал полнейшей преданности кому-либо другому. Он заскулил от удовольствия, когда знакомая высокая фигура склонилась, чтобы погладить его.

Кэтрин снова пришлось сдерживать слезы. Эти сцены были драгоценны для нее еще и потому, что случались крайне редко. И ей казалось, что она в десятый раз проживает свою жизнь заново, и это было правдой, ибо она всегда оживала в такие мгновения.

Но не всегда их встречи сопровождались необузданным восторгом. Какая-то тень незримо сопровождала эти свидания. На этот раз их встречу омрачила трагедия, произошедшая с сэром Чарлзом Дилком.

– Но ведь против него нет никаких доказательств, – проговорила Кэтрин. – Эта девушка, Мэри Крофорд, возможно, лжет. Почему же общественное мнение считает, будто его вина неоспорима?

– Ты говоришь о гипотетическом случае, не так ли? Или о нас?

– О нас, – честно призналась Кэтрин. – Предположим, что Вилли будет мстить…

– Такое возможно?

– Не думаю, что в настоящее время он станет что-то предпринимать против нас. Несмотря на его вспыльчивость, я по-прежнему считаю, что нынешнее положение его вполне устраивает. Он был очень разочарован, что ему никак не удается стать главным секретарем, но понимает, что это не твоя вина. Нет, не думаю, что он будет предпринимать какие-то шаги. Однако, если он что-либо сделает…

– Кэт, мне надо тебе кое-что сказать. Недавно я беседовал с моим поверенным, мистером Индеруиком. Я советовался с ним насчет европейской страны, где ты смогла бы жить, имея право взять на себя опеку над Клер и новым ребенком. Я спросил его, есть ли такое государство. Он пока не дал мне ответа. Но он собирается самым тщательным образом изучить этот вопрос.

Кэтрин бессильно откинулась в своем кресле.

– Ты хочешь сказать, что мне придется уехать?

– А разве тебе не хотелось бы этого?

Она пропустила его вопрос мимо ушей.

– Чарлз! Никогда, повторяю, никогдане делай этого! Никогда! Мы же уже обсуждали это прежде и, полагаю, не раз еще будем возвращаться к этому, но мой ответ всегда будет одним и тем же. Я не позволю тебе уехать!

– Даже если возникнет скандал со вторым Дилком? – грустно усмехнулся он.

– Да! И даже если тебе придется встретиться лицом к лицу со своими врагами! Я знаю, что этого не миновать. Поскольку в противном случае ты умрешь. Ты начнешь сам себя истязать своим же презрением и доведешь себя до смерти.

– Кэт, дорогая, мы об этом тоже уже говорили.

– О, знаешь, у меня длинная шея. И я сумею высоко держать голову.

Он склонился над ее рукой, поцеловал и долгое время не выпускал из пальцев.

– Значит, скажи мистеру Индеруику, чтобы он больше не занимался этим вопросом.

– А мне так хочется, чтобы ты и мои дети стали по-настоящему Моими.

– Но наш дом, где бы он ни был, всегда будет полон призраков, – грустно проговорила она. – Полагаю, ирландцы лучше разбираются в призраках, нежели кто другой.

– Да. Призраки преследуют меня даже сейчас. – Неожиданно он резко поднялся, словно сбросил с себя тяжелую ношу. – Будь проклята эта моя противоречивость! Будь проклята одержимость моей страной!

– И будь проклята я, – добавила Кэтрин. – Но мне от тебя ничего не нужно, кроме тебя самого. Сядь, дорогой. И почитай мне.

Он медленно сел, но все его тело по-прежнему было напряжено до предела.

– Что тебе почитать?

– Что-нибудь из Джона Донна… «Остерегись любить меня теперь: опасен этот поворот, поверь».

Медленный тихий голос, колыхающееся пламя камина, приглушенный свет газовой лампы – все навевало беспредельное спокойствие и невыносимую печаль.

 
Но вместе – и люби, и ненавидь,
так можно крайность крайностью смягчить;
люби – чтоб мне счастливым умереть,
и милосердно ненавидь любя[35]35
  Донн Джон. Предостережение. Пер. Г. Кружкова.


[Закрыть]

 

    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю