Текст книги "Услуга за услугу"

Автор книги: Донна Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Она думала, что он разозлится, что ее слова оскорбят его. Ожидала – нет, хотела, чтобы он пришел в ярость, и тогда она с чистой совестью могла бы выставить его за дверь. Выгнать из своего дома. Из своей жизни. Навсегда.

Однако она никак не ожидала, что он встретит ее слова с непоколебимым спокойствием. Такой же неожиданной стала для нее и нежность, затеплившаяся в глубине его синих глаз.

– Присядь, Джулия.

Его бархатистый голос прозвучал так ласково, что ей отчаянно захотелось повиноваться ему, хотя обида, боль и горечь словно парализовали ее.

– Пожалуйста, – попросил он и осторожно тронул ее руку.

Его прикосновение словно обожгло ее, растопило ледяной панцирь унижения, сковавший душу. Джулия осторожно присела на краешек дивана. Странное чувство охватило ее. Ей казалось, что она смотрит на себя откуда-то издалека, стараясь примирить хаос мыслей в голове с пожаром, бушевавшим в сердце. И в то же время она продолжала жадно ловить каждое его слово, каждый взгляд, каждый жест.

– Мне почему-то кажется, – начал Райан, – что ты сердишься вовсе не на меня, а на кого-то, кто давным-давно заставил тебя страдать.

Господи, ну почему же он не уходит, недоумевала Джулия. Не пускай его в свое прошлое! Не смей быть с ним откровенной!

– Ты ошибаешься, – почти спокойно произнесла она.

Он словно не услышал предостережения в ее голосе.

– Ты только что сказала, что вам не нужна моя помощь – ни тебе, ни Келли. Но мы с тобой знаем, что это не так. – Похоже, он говорил совершенно искренне. – Если я был тебе совсем не нужен, зачем тогда мы заключили этот договор?

Джулия до боли сжала губы. Она не обязана ему ничего объяснять, не обязана оправдываться, и черт бы ее побрал, если она скажет ему хоть слово.

– Я был нужен тебе, – сказал он. – Так же, как и ты была нужна мне.

Не вздумай ни в чем признаваться, требовал инстинкт самосохранения.

– Джулия, я не нарушил условия сделки. – Он посмотрел ей в глаза. – Я соблюдал все правила. Твои правила, – напомнил он. – Когда ты предложила обойтись без рук, без поцелуев и так далее, я согласился. – Он глубоко вздохнул. – А согласился я потому, что… Короче говоря, я понял, что у тебя проблемы.

Джулия раздраженно фыркнула, хотя в глубине души не могла не подивиться проницательности Райана.

– Нет у меня никаких проблем, – заявила она, с ужасом сознавая, что не смеет взглянуть ему в глаза.

– Возможно, ты не хочешь признаваться в этом мне, – сказал он. – Но, Джулия, ты же знаешь, что это правда.

Райан отнял руку, и ей показалось, что на нее тут же повеяло холодом.

– Я с самого начала старался соблюдать определенную дистанцию, хотя временами это было очень нелегко. И поступал так потому, что чувствовал… что когда-то тебе пришлось довольно трудно.

Он помедлил, заканчивая фразу, и это подействовало на Джулию, как красная тряпка на быка. Да что он там воображает? Что у нее в сердце незаживающая рана?

– Говорю тебе, нет у меня никаких проблем, – огрызнулась она.

Джулия смутно чувствовала в его словах нечто очень важное, что-то ускользнувшее от ее внимания, однако раздражало, что он продолжает настаивать, будто у нее не все в порядке в жизни. Нет, она ни за что не откроет ему ни душу, ни сердце. Не впустит его в свое прошлое. Слишком острую боль причиняют ей до сих пор визиты в страну воспоминаний.

И снова он, казалось, не заметил ее резкого тона.

– Я думал, мы с тобой понимаем друг друга, – сказал он, – думал, что стал для тебя другом. Ведь ты небезразлична мне. Я, правда, не знаю, кто именно заставил тебя страдать, и не знаю, когда это было – месяц назад или десять лет, но хочу, чтобы ты знала: если тебе вдруг захочется выговориться, я всегда буду готов выслушать тебя.

Вот оно наконец, сообразила Джулия. Ты небезразлична мне. Он ведь так и сказал?

– Не могу, – она приложила пальцы к дрожащим губам, – не могу об этом говорить. Тем более с тобой. И вообще ни с кем.

В эту секунду она расслышала, что так настойчиво нашептывал ей внутренний голос.

Уступи. И доверься.

Джулия знала, что это невозможно. Собственно говоря, уже немало лет прошло с того дня, когда она поклялась никогда и никому не доверять. Слишком дорого приходится платить за доверие.

– Да нет же, Джулия, можешь.

Он говорил тихо и убедительно, и она почувствовала, что сил противиться ему у нее не осталось.

– Что бы тебя ни мучило, ты не сможешь вечно таить это в душе. Это просто вредно. – Он на миг замолчал, а потом добавил: – И несправедливо – не только по отношению к себе, но и к тем, кто тебя любит.

– Я боюсь.

Едва Джулия призналась в своем страхе, как Райан понял: она готова быть с ним откровенной и поведать то, что не рассказывала еще никому на свете. Сердце его переполнила нежность.

Ему и самому вдруг стало страшно. Он всегда боялся чересчур сближаться с женщинами, и сейчас этот страх вновь шевельнулся в его сердце. Должно быть, он сходит с ума. Признавшись в том, что Джулия ему небезразлична, он коренным образом изменил их отношения и теперь поневоле страшился собственной уязвимости.

Но ведь он был с Джулией совершенно искренен, говоря, что считает себя ее другом. Это правда. Он должен быть сильным, раз он нужен Джулии.

– Не бойся, – успокоил он ее.

Обняв, он осторожно привлек ее к себе, и она прислонилась спиной к его груди. Он почти физически ощущал, как страх и напряжение покидают ее.

Джулия молчала долго, очень долго, но Райан умел ждать.

– Это случилось… – начала она и умолкла. – Это случилось довольно давно.

– Когда? – мягко поинтересовался Райан.

– Еще до рождения Келли.

Райан нахмурился. Выходит, она столько лет жила с этой болью!

И снова наступило молчание. Райан напряженно размышлял, кто же мог заставить Джулию страдать. Отец Келли? Или ее собственный отец?

– Мама умерла, когда я была совсем маленькой, – заговорила Джулия. – Отец воспитывал меня один. Он был… – она умолкла и нервно сглотнула, – очень строгим. Не давал мне сделать ни шагу без его ведома. Не разрешал ни с кем встречаться. Мне было даже запрещено дружить с мальчиками.

Конечно же, подумал Райан, ссоры с Келли как в зеркале отражали все, что пришлось пережить самой Джулии. Вероятно, он напрягся и этим выдал свои мысли, потому что Джулия повернулась и заглянула ему в глаза.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – извиняющимся тоном сказала она. – Что история повторяется. Что я отравляю жизнь Келли так же, как в свое время отец испортил мою. Но все совсем иначе. Келли всего четырнадцать лет, Райан. Четырнадцать. И она еще не готова к тем решениям, которые могут повлиять на ее жизнь.

Райан сразу заметил, как Джулия разволновалась.

– Расслабься, – посоветовал он ей. – Я не хочу навязывать тебе свое мнение. Кроме того, мы ведь говорили не о Келли, а о тебе.

– Но я хочу, чтобы ты понял. – Черные глаза Джулии с мольбой смотрели на него. – Это не одно и то же. Мне было семнадцать. Я была почти взрослая. И мне не разрешалось даже говорить с мальчиками по телефону. Не разрешалось приглашать их в гости. Я жила, как в средневековье. А уж о том, чтобы пойти на свидание, я и не говорю. Если бы хоть заикнулась об этом, у отца случился бы сердечный приступ…

Она резко вздрогнула, как будто последние слова причинили ей острую боль.

– Что такое? – спросил Райан, бережно обнимая ее. – О чем ты думаешь?

– У него действительно случился сердечный приступ, – глухо прошептала Джулия. – Вернее, – поправилась она, – удар. Из-за меня у отца случился удар.

– Но, Джулия…

– Говорю тебе, так оно и было. – Она машинально схватила его за руку. – Я была ужасной дочерью. Тайком убегала из дома – и не один раз. К парню, который говорил, что любит меня. А я была молодой и глупой – да, глупой, потому что поверила ему. – Она снова повернулась и прислонилась к его груди. – Я забеременела, – прошептала она.

– О Господи, Джулия, милая, – Райан нежно коснулся щекой ее шелковистых волос, надеясь, что это немного успокоит ее, хотя разве может что-нибудь уменьшить боль от возвращения в прошлое.

– Худшие минуты в жизни я пережила, когда сказала отцу Келли, что у нас будет ребенок… – На руку Райана упала горячая капля. – Он расхохотался мне в лицо, – продолжала она. – Сказал, что не желает больше меня знать. Что не хочет слышать о нашем ребенке. И не позволит мне поломать ему жизнь. Сказал, что я должна сделать аборт. И пригрозил, что если только скажу кому-нибудь, кто отец моего ребенка… – Она всхлипнула. – Он сказал, что будет отрицать, что спал со мной.

Плечи ее вздрагивали, и слезы лились рекой.

– Джулия, – тихо произнес Райан, – тот парень, наверное, сам был еще ребенком. Незрелый юнец – разве он понимал, что говорит? Много ли он знал о жизни, о том, что сделал с тобой, с Келли, с самим собой?

– Он был старше меня! – запальчиво возразила Джулия. – И уже собирался поступать в колледж. Работа у него тоже была. Он говорил, что любит меня. И я решила, что он непременно полюбит и нашего ребенка. А он использовал меня, Райан. – Она помолчала и повторила совсем тихо: – Он использовал меня!

Видеть ее страдание было для Райана худшей из пыток.

– Ну тогда он просто подонок, вот и все, – сказал он, но она словно не слышала.

– Самое страшное случилось, когда я вернулась в тот вечер домой. Отец увидел, как я влезаю в окно своей комнаты.

Вот почему Джулия так болезненно отреагировала на поведение Келли, отметил про себя Райан.

– Мы поссорились, Райан, поругались самым ужасным образом. Я не сказала ему, что беременна – вернее, не успела. Понимаешь, он… он вдруг стал заговариваться, а потом потерял сознание. Я вызвала «скорую».

– Представляю, как тебе было тяжело, – сказал Райан, обнимая ее.

– Я ездила к нему в больницу каждый день. И умирала от страха, зная, что должна буду все ему рассказать о ребенке, которого мне придется воспитывать в одиночку. Когда наконец отец поправился, я рассказала ему, что жду ребенка.

Слезы снова закапали на руку Райана.

– Это было ужасно. Он говорил со мной так враждебно. Приказал сдать ребенка в приют. И сказал, что не собирается заниматься воспитанием ублюдка.

Джулия сжала руку Райана так сильно, словно от этого зависела ее жизнь.

– Но я не могла так поступить, – дрожащим голосом сказала она. – Не могла отдать мою малышку в чужие руки.

– Ну, конечно же, нет, – прошептал Райан.

– В июне я окончила школу, – продолжила Джулия, помолчав. – Я ждала ребенка. Друзей у меня не было. Отец отказывался со мной разговаривать. На следующий день после выпускного вечера, – она глубоко вздохнула, – я сбежала из дома. Сбежала так далеко, как только могла. Мне было страшно подумать, что отец отберет у меня ребенка.

– Но как же ты не пропала? – Райану так хотелось узнать дальнейшее, что этот вопрос вырвался у него сам собой. – Что ты делала? К кому обратилась за помощью?

Он попытался представить себе одинокую, насмерть перепуганную девушку семнадцати лет, но от одной мысли об этом ему стало нехорошо. Как же, должно быть, она настрадалась!

Он не мог не восхищаться ее мужеством и решимостью – наверное, материнский инстинкт, могучий даже в таком юном возрасте, подсказал тогда ей правильное решение.

– Меня подобрал водитель-дальнобойщик на автостраде И-95. – Джулия не просто вспоминала, а словно заново переживала каждое мгновение своей жизни. – У него оказалось золотое сердце, – добавила она.

Райан не видел ее лица, но почувствовал, как она улыбнулась.

– Он накормил меня. Я тогда умирала с голоду – мне никогда так не хотелось есть. А он сидел и смотрел, как я ем. Когда я все съела, он отдал мне свой обед, а затем встал и вышел. Я думала, он уехал, но он вернулся и протянул мне бумажку, на которой был написан номер телефона.

Меня приютили «Сестры», благотворительная организация, меня и еще двух подростков. Они не задавали никаких вопросов о том, кто я и почему сбежала, и я была им очень благодарна. Позже, когда родилась Келли, меня спросили, что же я намерена делать дальше. Они сказали, что могут связаться с государственной службой опеки и подыскать для Келли приемных родителей, для которых она станет желанным ребенком. Но я твердила, что хочу воспитывать дочку сама. «Сестры» и тогда не бросили меня, помогли мне найти работу и сделали все, чтобы я смогла встать на ноги. За это я перед ними в неоплатном долгу.

Джулия тихо вздохнула.

– Каждый год я посылаю «Сестрам» чек, но ездить и навещать их у меня нет сил. Не хочу, чтобы Келли знала об обстоятельствах своего рождения. Не хочу, чтобы ей было больно, ведь от нас отвернулись два самых близких человека, которые должны были любить и оберегать нас. – Джулия устало провела рукой по лбу. – И кого я только пытаюсь обмануть? Я перестала ездить к «Сестрам» потому, что мне надо было оставить все это позади. Забыть.

Она повернулась и заглянула ему в лицо. В ее темных, как ночь, глазах застыло такое безысходное страдание, что у Райана защемило сердце.

– Но я ничего не забыла, Райан, ничего… – Она вздохнула, и по щеке ее медленно скатилась последняя слезинка. – И никогда не забуду.

Райан сжал лицо Джулии в ладонях, не смея прикоснуться к влажной дорожке, которая осталась на гладкой коже. Наверное, ей нужно было выплакать свое горе и еще раз пережить эту боль.

– Все будет хорошо, – тихо сказал он. – Может быть, ты и не должна ничего забывать. Все пережитое помогло тебе стать той, кто ты сейчас. Ты стала заботливой и любящей матерью для Келли. Искренней и заботливой. Боль, которую ты пережила, сделала тебя сильной и стойкой. Келли знает, что всегда может на тебя положиться. И всегда будет думать о тебе с гордостью и любовью.

– Ты правда так считаешь?

В ее выразительных глазах мелькнул лучик надежды и благодарности, и у Райана перехватило дыхание. Он не смог произнести ни слова и только кивнул.

Несколько мгновений он молчал, собираясь с силами. Ему хотелось столько всего сказать этой прекрасной женщине, что печально смотрела на него огромными черными глазами…

– Если бы ты не восстала против своего отца, – начал он, – если бы не убегала тайком на свидания со своим парнем, если бы не влюбилась и не подарила ему свою любовь, если бы ты послушалась отца Келли или своего отца… – он выдержал паузу. – Если бы ты не сбежала из дома и не пережила все, что тебе довелось пережить, у тебя не было бы Келли. Подумай – ты можешь представить свою жизнь без дочери?

Перечисляя все трагические события ее жизни, он внимательно вглядывался в лицо Джулии. Ему отчаянно хотелось стереть ее грустные воспоминания, поцелуями смахнуть ее слезы. Ни о чем больше не думая, он медленно коснулся ее щеки, позволил своим пальцам скользнуть в шелковистые волосы, с нежностью погладить бархатистую кожу.

Джулия взглянула ему в глаза и даже не успела ответить на его неожиданный вопрос – сердце быстро-быстро затрепетало у нее в груди.

Он собирается поцеловать ее! Она увидела это, поняла, почувствовала – и растерялась.

Доверься. Уступи. Это звучало у нее в ушах, кружило голову.

Словно прочитав ее мысли, Райан прошептал:

– Поверь мне, Джулия. Пожалуйста.

Он чуть наклонился и привлек ее к себе. Губы их уже почти соприкасались, когда Райан замер, встретившись с Джулией глазами. Странное ощущение пронзило ее, словно между ними установилась отныне тонкая, но очень прочная невидимая связь. Острее всего Джулия чувствовала сейчас влечение, вернее, настоящую страсть к этому красивому мужчине, но было помимо этого и еще что-то. Нечто более глубокое, более захватывающее – и никогда ранее ею не испытанное. Нечего было и сравнивать то, что она принимала за любовь в семнадцать лет, с чувством, которое она испытывала теперь.

Райан поцеловал ее, и Джулия прикрыла глаза, наслаждаясь его запахом и вкусом его губ, ощущением сильного, горячего тела. Она так долго отказывала себе в радости физической близости. Так долго…

На его губах чувствовался слабый, едва различимый вкус крепкого кофе, и вдруг Джулия поняла, что и он, наверное, ощущает то же самое. Его язык скользнул по ее нежной коже, и Джулия задрожала от восторга и наслаждения.

Приоткрыв губы навстречу его губам, она тихо вздохнула и прижалась к груди Райана. Языки их встретились, касаясь друг друга сперва осторожно, а затем все смелее и смелее, и вот уже медленный, чувственный, древний, как мир и само время, танец страсти закружил их.

Пальцы Джулии начали поглаживать затылок Райана, пока другая рука сжимала его плечо. Она с наслаждением почувствовала, как его пальцы перебирают, лаская, ее волосы, и чудо его прикосновения было для нее столь новым и столь волнующим, что у нее перехватило дыхание.

– Тебе приятно? – спросил он, почти касаясь ее губ.

Голос отказал ей, так что вместо ответа Джулия лишь крепче поцеловала его, в то время как ее ладони скользнули под его пиджак, разглаживая тонкую ткань рубашки. Она чувствовала жар его тела, кончиками пальцев ощущала твердые мускулы на груди и по-женски радовалась тому, что это она, ее близость, ее тело заставляют его сердце биться так сильно и гулко.

Оторвавшись от губ Джулии, Райан проложил дорожку из поцелуев по ее щеке, и спустя мгновение его горячий язык принялся ласкать нежную мочку ее уха. Затем он осторожно куснул ее в шею, и Джулия, тихо ахнув, замерла.

Он произнес ее имя, и голос его показался ей таким же горячим и страстным, как и поцелуй. Джулия слышала его дыхание, и от этого звука по всему ее телу разливалась сладкая истома.

Ей казалось, она ощущает его прикосновения сразу везде – он как будто одновременно целовал ее шею и плечи, ласкал спину. Когда ладонь Райана подхватила нежную тяжесть ее груди, Джулия подумала, что еще немного – и она вспыхнет и сгорит, охваченная самым настоящим огнем.

Теперь настала ее очередь произносить его имя своим хрипловатым от нарастающего желания голосом. Джулия понимала, что теряет голову, и это было удивительно, ведь она до сих пор считала себя рассудительной и спокойной женщиной.

В один миг пуговицы ее блузки словно сами собой оказались расстегнутыми. Райан благоговейно распахнул ее, а затем, сдвинув легкую ткань с плеч Джулии, отбросил в сторону.

Чувствуя, что у нее нет больше сил противиться этому страстному безумию, Джулия дрожащими пальцами расстегнула одну за другой пуговицы его рубашки. Секунда – и та смятым белым облачком полетела на пол. Кожа Райана была гладкой и горячей, и Джулия с восторгом дотронулась до его прекрасно развитых мускулов.

Она слегка помедлила, поудобнее устраиваясь на диване, и Райан снова поцеловал ее. Его руки, губы, его плечи и грудь обжигали ее, и Джулии было упоительно сладко ощущать эти жгучие прикосновения.

Ловкие пальцы нащупали застежку бюстгальтера, послышался тихий щелчок – и Райан быстро сдвинул тонкие бретельки. Подхватив ее груди ладонями, он принялся поглаживать и мять их, пока Джулии не стало казаться, что она сходит с ума от желания.

Джулия слышала их дыхание, свое и Райана, неровное, прерывистое. Она запустила пальцы в темно-каштановые волосы Райана, притягивая его голову ближе, ближе к себе и с наслаждением ощущая, как его губы нежно покусывают ее кожу. Он поцеловал ее напрягшиеся соски, и Джулии показалось, будто ее кожу лижут крохотные язычки пламени.

В голове царил полный хаос, мысли разбегались, разум отказывался служить, а уж чувства… Джулия ни за что не смогла бы четко сформулировать, что именно она переживает сейчас, однако знала, что никогда еще не доводилось ей испытывать большее наслаждение. Восторг, радость, сладкое безумие – вот, пожалуй, от чего она таяла в объятиях Райана.

Ей хотелось, чтобы он повел ее наверх, где им будет удобнее. Хотелось, чтобы он раздел ее, упал вместе с ней на кровать, чтобы он любил ее, горячо и страстно.

Подняв голову, Джулия открыла глаза, намереваясь легонько подтолкнуть его к лестнице на второй этаж, и внезапно застыла…

Келли. Ее улыбающееся личико глядело со школьной фотографии в резной рамке на столе в углу гостиной.

Джулии показалось, что она с разбегу врезалась в бетонную стену. Желание еще пело пьянящий гимн в ее крови, однако холодная рука здравого смысла как будто сдавила шею, приказывая спуститься с небес на землю.

– Райан… – простонала она и глубоко вздохнула, пытаясь унять бешеное биение сердца, прояснить клубящийся туман страсти, застилавший ей глаза. – Постой…

Она сама удивилась, услыхав безнадежное отчаяние в своем голосе. Однако Райан не останавливался, и ее тихая просьба, похоже, только подхлестнула его. По правде говоря, Джулия не знала, чего она хочет: остановить его или же позволить ему продолжать.

И снова ледяные когти разума вонзились в ее мозг, и в сознании Джулии один за другим начали всплывать пугающие вопросы. Что же она делает? Неужели она позволила себе увлечься настолько, что чуть не отдалась этому мужчине? Неужели открыла ему свою душу? Неужели готова была повести его наверх, в свою постель?

Ей показалось, что она чувствует установившуюся между ними незримую связь. Однако вправе ли она доверять себе? Не слишком ли рискованно будет думать, что и он так же наслаждается возникшей духовной и чувственной близостью?

Во всем этом чего-то не хватало, причем чего-то жизненно важного. Мысли Джулии были в отчаянном беспорядке, и она никак не могла понять, что же ее мучает. Что бы это ни было, его отсутствие сводило происходящее между ними на самую низшую ступень отношений, возможных между мужчиной и женщиной. Джулия, содрогнувшись, вдруг ощутила свою полную беззащитность.

Упершись ладонями в плечи Райана, она слегка оттолкнула его от себя.

Он поднял голову, удивленно глядя на нее потемневшими от желания сапфировыми глазами, и положил руки ей на плечи, явно собираясь снова привлечь к себе. Джулия поняла, что легко станет жертвой своей не вовремя разгоревшейся страсти.

– Постой. – Сейчас ее голос прозвучал решительно и твердо, и она испытала некоторое облегчение.

Во взгляде Райана отразилось недоумение, смешанное с изрядной долей обиды, и Джулия ощутила укол совести. Да, она виновата, ей не следовало заходить так далеко. Не следовало так безрассудно уступать своему желанию.

– Я не могу, – сказала она, презирая себя за неуверенность и отчаяние. – П-понимаешь… – заикаясь выговорила она, – Келли может… Мы не должны… Я…

– Но ты сказала, что Келли ушла на весь вечер.

Лицо Райана выражало такое разочарование, что Джулии показалось, будто в сердце ее медленно поворачивают тупой нож.

– Ну, да… – призналась Джулия. – То есть… я хочу сказать… Райан, пожалуйста, попытайся понять меня. Я… я не могу согласиться на простой секс только потому, что нам этого хочется. Я категорически против того, чтобы моя дочь вела себя так же. Понимаешь, если уж проповедуешь какие-то принципы, так следуй им сам. Ведь я в ответе за Келли.

Несколько мгновений Райан молчал, а потом чуть слышно пробормотал:

– Значит, просто секс…

Джулии послышалась в его голосе вопросительная интонация, однако у нее не было времени на раздумья. Чувство собственной непоправимой вины, ужас от сознания того, как далеко она позволила себе зайти с Райаном, как безрассудно доверилась ему, всецело поглотили ее…

Она пошарила вокруг, отыскивая блузку. Ей хотелось побыстрее прикрыть наготу.

– Подожди, – сказал Райан и положил руку на ее плечо.

Глаза Джулии округлились, но не от страха или беспокойства, а от неожиданной догадки. Райан сердится. Это ясно по тому, каким колючим стал его взгляд, какие жесткие складки залегли вокруг рта, как напряглись мускулы. Он смотрел на нее с явным осуждением, и Джулии захотелось отвести глаза.

Пальцы ее замерли, так и не прикоснувшись к блузке. Как она ни стремилась поскорее одеться, магнетическое притяжение синих глаз было сильнее. Она лишь прикрыла грудь ладонями и медленно подняла голову, встретив взгляд Райана.

– Послушай, ведь существует громадная разница между тем, от чего ты стремишься уберечь Келли, и тем, что происходит между нами. Есть же разница между подростками, которым не терпится узнать, что такое секс, и поведением двух взрослых людей, которые… – он замялся, словно подыскивая подходящие слова, – которым приятно быть вместе.

Жгучая ярость, вспыхнувшая в душе, заставила Джулию вздрогнуть, как от удара.

– По-твоему, все именно так? – поинтересовалась она и, поспешно схватив блузку, принялась наизнанку натягивать ее. – Нет, Райан, белое – это белое, а черное – это черное. Нельзя заниматься любовью потому, что это всего лишь приятно! – Джулия выделила последнее слово, безуспешно стараясь попасть в рукав блузки. – Как прикажешь мне втолковать Келли, что есть на свете определенные правила поведения, которые помогут ей сохранить достоинство, если я сама охотно их нарушаю?

Райан сжал губы, и Джулия решила, что его раздражение, должно быть, объясняется невозможностью получить немедленное удовлетворение. Ну ничего, ему придется это пережить. А что, если он вдруг тоже сочтет ее снулой рыбой, бесчувственной к его поцелуям и ласкам?

– Мне всегда казалось, – проговорил Райан, закипая гневом, – что правила для детей и взрослых не могут быть одинаковыми.

Джулия встала и, торопливо застегивая блузку, услышала треск рвущейся материи.

– Думаю, тебе лучше уйти, Райан, – сказала она. – И еще я думаю, что мы можем забыть о нашем договоре. Навсегда. Я просто не смогу больше тебя видеть.

Она едва ли понимала, что говорит: слова сами срывались с губ. Ее сотрясала дрожь, а от подступающих слез щипало глаза и перехватывало дыхание. Не хватает еще, чтобы он видел, как она расплачется. Большего унижения и представить себе невозможно.

Круто повернувшись, она бросилась прочь, через холл, вверх по лестнице, в свою комнату.

И только там, упав на кровать, дала волю слезам.