Текст книги "Дерзкий обман"

Автор книги: Донна Флетчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 24

– Не знаю, готова ли я к этому, – сказала Элис сестре. Они стояли на ступенях башни, наблюдая, как внушительная процессия входит в деревню.

Фиона взяла сестру за руку:

– Главное, что мы с тобой есть друг у друга.

– У вас еще есть я, – сказал Тарр, подойдя к ним сзади.

Рейнор ходил взад и вперед у подножия башни и, казалось, был готов лопнуть от радостного возбуждения. Хотя он производил впечатление могучего воина в своей темно-коричневой кожаной тунике и узких, обтягивающих штанах, было в нем что-то и от мальчика, безмерно радующегося свиданию с родителями.

Прежде чем приблизиться к Рейнору, воины разделились – одни направились направо, другие налево. И наконец подъехали двое всадников – мужчина и женщина. Глаза женщины расширились, когда она заметила Рейнора, и она торопливо спешилась.

Рейнор хотел помочь ей, но женщина не нуждалась ни в чьей помощи. Она уже стояла на земле, когда Рейнор подбежал к ней.

Женщина производила ошеломляющее впечатление. Ростом она была с Фиону. Такие же, как у сына, темные волосы были заплетены в косу, переброшенную через плечо. На ней было простое, но изящное платье цвета вереска, а плечи укрывал богатый лиловый плащ. В этой стройной женщине, которая по меньшей мере была лет на двадцать старше Фионы, трудно было заметить признаки старости.

За ней следовал мужчина, и Рейнор поспешил приветствовать и обнять отца.

Мужчина был на несколько дюймов выше жены, и никто бы не усомнился в том, что это отец Рейнора, настолько они походили друг на друга. В его более темных, чем у сына, волосах, спускавшихся на плечи, была заметна седина, особенно обильная на висках. Темные глаза окружали морщины, свидетельствовавшие как о заботах, так и о веселом нраве и склонности к смеху, и это только прибавляло значительности его красивым чертам. При взгляде на сына в глазах его засветились любовь и гордость.

Разомкнув объятия, мужчина взял за руку женщину, и они последовали по ступенькам за Рейнором.

– Элис! – Фиона, волнуясь, протянула сестре руку. Элис взяла ее за руку. Теперь они стояли рядом, будто были единым целым.

Рейнор буквально сиял, представляя друг другу своих родителей и сестер.

– Это наши родители – Анна и Огден. А это, – кивнул он в сторону одной из девушек, – Элис и, – указал Рейнор на другую сестру, – Фиона.

В глазах Анны сверкнули слезы, и ей потребовалось время, чтобы взять себя в руки и заговорить.

– Я знаю, что для вас обеих я чужая, и не могу рассчитывать, что вы отнесетесь ко мне, как к своей матери, но, надеюсь со временем...

Ее голос пресекся.

Элис подошла к ней и взяла ее за руку:

– Потеря ребенка – ужасная трагедия. Но ведь нам было даровано чудо. И разве можем мы не испытывать благодарности и радости, оттого что нам возвращено столь многое?

Из глаз Анны скатилась слезинка.

– В тебе спокойная сила твоего отца, и ты так красива!

– Значит, прямоту я унаследовала от тебя? – выступила вперед Фиона.

Огден улыбнулся жене:

– Она поистине твоя дочь.

Фиона знала, что следует представить Тарра, и выбрала простейший способ сделать это.

– Это Тарр из клана Хеллевиков.

Тарр помедлил, прежде чем сделать шаг вперед.

Фиона знала, что он ожидал ее слов о том, что они собираются пожениться, однако она не оказала ему такой любезности, потому что еще не приняла окончательного решения.

Но она ничуть не удивилась, когда он сам решил кое-что прояснить.

– Фиона – моя будущая жена, и мне приятно познакомиться с ее родителями.

Похоже, Огден и Анна были готовы его тепло поприветствовать, но тут вмешался Рейнор:

– Нам предстоит многое обсудить. Не пора ли отправиться в большой зал, чтобы побеседовать за трапезой?

Элис шла рядом с сестрой, стараясь идти с ней в ногу и предоставив остальным обогнать их.

– Будь осторожна, чтобы потом не пожалеть о своих поступках, – шепотом предостерегла ее Элис.

– Пока я как следует не узнаю этих людей, я не смогу относиться к ним как к родителями.

– Ты сама знаешь, что дело не в Анне и Огдене. Просто рядом с тобой стоял Тарр...

– Когда в этом не было необходимости.

– Он же здесь ради тебя, – с упреком проговорила Элис.

Фиона взглянула на нее, удивленная этой вспышкой.

Элис никогда прежде не сердилась на Фиону. У них случались разногласия, но они никогда не гневались друг на друга. А сейчас их отношения портились из-за Тарра, который сначала даже не хотел, чтобы Элис оставалась с ними.

Фиона зашагала быстрее. Получается, что Тарр использовал ее собственную сестру в своих целях и настроил Элис против нее, надеясь получить желаемое. Вероятно, он постарается использовать и их только что обретенных родителей.

Нет, она не позволит ему это сделать. Фиона вошла в зал, готовая к бою.

– Пожалуйста, Рейнор, отведи нам стол возле камина, чтобы мы могли согреться и спокойно поговорить обо всем, – попросила Анна, сбрасывая с плеч плащ на руки слуге.

Слуги суетились, переставляя один из столов поближе к огню и подтаскивая к нему скамьи. Скоро на этот стол были поставлены блюда и миски с едой, а также кувшины с вином, элем и сидром.

Анна расположилась между мужем и сыном.

Элис села в конце противоположной скамьи, Фиона с ней рядом, Тарр оказался напротив них. Пространство, разделявшее их, было небольшим, и потому Тарр сидел к Фионе ближе, чем ей бы хотелось, но с этим ничего нельзя было поделать.

Его бедро соприкасалось с ее ногой. Она чувствовала его сильное, мускулистое тело. Фиона решила было подвинуться поближе к сестре, ноей слишком приятно было ощущать тепло Тарра. Жар его тела проникал через ее юбку, и это давало ей ощущение комфорта, разливавшееся по всему ее телу.

Рука Тарра скользнула под стол и оказалась на ее бедре над коленом, и он сжал ее ногу несколько раз, пока его пальцы медленно поднимались вверх по ее бедру, нежно его массируя. Рука замерла в опасной близости к самому сокровенному месту, но тут же вынырнула из-под стола.

О чем он думал, искушая ее под самым носом у родителей?

Или он не думал ее искушать, а всего лишь успокаивал?

Фиона была рада тому, что беседа продолжала идти своим чередом. Тело же ее трепетало, как бывало всякий раз, когда Тарр прикасался к ней.

Черт бы его побрал!

– Вы носите не те имена, что были вам даны, – сказала Анна.

Фиона поспешила ответить:

– Они нас вполне устраивают.

– Люди, что вырастили вас, были добры к вам? – спросил Огден.

– Наши родители были простыми землепашцами, но сердца их были благородными. Они дали нам любовь и настоящий дом, – сказала Фиона. – Мы до сих пор грустим о них.

– Все эти долгие годы нам так недоставало вас. Ваше исчезновение оставило пустоту не только в наших сердцах, но и в доме, – вздохнула Анна и посмотрела на мужа, который ласково взял ее за руку. – Не было дня, когда бы мы не думали о вас обеих. Нас беспокоило, не голодаете ли вы, хорошо ли себя чувствуете, не одиноки ли и, наконец, живы ли вы.

Последние ее слова были произнесены шепотом.

Фиона ощутила боль Анны. Однажды, когда они были совсем маленькими, Элис куда-то забрела и потерялась. Охвативший Фиону страх был таким мучительным, что, кажется, она в жизни не испытывала подобной боли. Но она могла только воображать, как страдала Анна, потеряв дочерей. Вне всякого сомнения, эту боль невозможно было описать.

Огден вторил жене:

– Мы постоянно искали вас, но тщетно. Мы не хотели поверить, что вы мертвы, и молились, не теряя надежды на то, что вы живы.

– И наши молитвы не остались без ответа! – радостно воскликнула Анна.

– Тост! – закричал Рейнор, поднимая свою кружку. – За воссоединение семьи!

Все сидевшие здесь присоединились к этому тосту, и вскоре смех и непринужденная болтовня громче зазвучали за столом.

Когда в разговоре наступила пауза, Огден воспользовался ею и попросил:

– Расскажите мне поподробнее о планах брака между Фионой и тобой, Тарр.

Фиона улыбнулась:

– Да, расскажи моему отцу о предполагаемом браке. И Тарр рассказал о договоре, заключенном с Лейтом из клана Макэлдеров.

Проследив за его рассказом, Фиона оценила уверенность и отвагу Тарра. Он не дрогнул, не смутился, не прибег к уловкам и извинениям, не стал объяснять, почему счел этот брак честью для себя. Его сила и решительность были столь впечатляющими, что Фиона неожиданно поверила, что они поженятся.

Огден откашлялся, прочищая горло, и, прежде чем заговорить, снова взял за руку жену.

– Теперь, когда мы нашли своих дочерей после столь долгой разлуки, нам хотелось бы провести с ними некоторое время, чтобы получше узнать их. Брак этому помешает...

Огден замолчал и бросил взгляд на жену.

Фиона беспокойно заерзала – ее рассердило, что этот совсем незнакомый ей человек будет диктовать, что делать. Только уверенная рука Тарра, снова оказавшаяся на ее бедре, удержала ее от бурной реакции.

– Хотя все эти годы я был разлучен с дочерьми и не принимал участия в их жизни – правда, не по своей вине, – я чувствую потребность взять на себя отцовские обязанности. Я никогда не потребую от своих дочерей, чтобы они вышли замуж против своей воли. Поэтому, если Фиона хочет выйти за тебя, я даю свое благословение вам обоим. Если же она не желает этого брака, я приму меры для того, чтобы брак не состоялся.

Фиона заговорила, опередив Тарра:

– Я ценю твою заботу, но все эти годы я сама заботилась о нас с Элис, и так будет продолжаться и дальше.

Она бросила взгляд на сестру, не сомневаясь, что та поддержит ее.

Элис не разочаровала ее.

– Я согласна с сестрой.

– У тебя ангельское терпение, Элис, раз ты так покорна сестре, – сказал Тарр, поддразнивая ее. – Мне следовало бы влюбиться в тебя.

– Влюбиться? – спросила Фиона отрывисто. – Ты объявил мне о своей любви, чтобы добиться желаемого – получить жену и племенную кобылу в одном лице.

– Только если любишь, можно примириться с твоими глупостями.

– Глупостями?

– Ты меня слышала, – ответил Тарр, приближая к ней лицо. – Возможно, вначале я и хотел получить племенную кобылу в лице жены, но больше не хочу этого.

– Хочешь сказать, что не ожидаешь, что я рожу тебе детей?

– Не в том дело, – ответил он. – Я всегда хотел детей, но хочу, чтобы мы зачали их в любви, а не из чувства долга.

– Как романтично! – вздохнула Элис.

– Дай ему договорить! – распорядилась Фиона.

– Фиона права, – вмешалась Анна. – Пусть Тарр продолжит.

Огден покачал головой:

– Он все объяснил. Он ее любит. Чего еще вы хотите от него?

– Мне нечего сказать, кроме того, что я люблю Фиону. – Тарр пожал плечами. – Это случилось...

– И потрясло тебя, – перебила его Фиона.

– Да, потрясло, – легко согласился Тарр. – Я ничего не знал о любви. Был слишком занят тем, что старался научиться быть хорошим вождем, как того требовал отец. К тому же существовала договоренность о браке. Это в порядке вещей.

– Не для меня.

– Я это понял.

– Значит, глупо хотеть любить человека, за которого выходишь замуж?

– Раньше я так считал, – ответил Тарр. – Мне казалось, что я предлагаю тебе достаточно и что ты, не оценив моего благородного порыва, проявила не только глупость, но и эгоизм.– Тарр прижал палец к губам Фионы, которая попыталась что-то сказать. – Но с течением времени я стал думать и чувствовать иначе. Чем больше времени мы проводили вместе, тем больше мне хотелось быть с тобой. Я понял, что восхищаюсь тобой и уважаю тебя. Мне понравилась даже та хитрость, на которую ты пустилась. Я сделал все эти удивительные открытия, еще не понимая, что влюбился в тебя.

Она оттолкнула его палец от своих губ.

– Как удобно!

– Да, для нас обоих, – ответил Тарр и склонился к ее лицу так близко, что они соприкоснулись носами. – Я хочу сказать еще многое, но не здесь, не перед всеми.

– Почему?

– Есть слова, предназначенные только для одних ушей.

– Дай ему шанс, – вмешалась Элис.

– Да, – сказал Огден. —;Поговори с ним. Фиона посмотрела на Анну:

– А ты что думаешь?

– Я скажу тебе об этом позже.

– Я согласен с отцом и Элис, – вступил в разговор Рейнор. – Будет только справедливо, если ты поговоришь с Тарром с глазу на глаз.

Фиона встала.

– Я даю тебе несколько минут.

Тарр тоже поднялся с места, взял ее за руку и повел за собой.

– Это все, что мне нужно.

Глава 25

Они направились к спальне Тарра, но у двери Фиона заколебалась.

– Это самое спокойное место, там нам наверняка никто не помешает, – объяснил Тарр.

Фиона вошла в комнату и направилась к окну. Она не собиралась любоваться чудесным пейзажем, ей надо было сохранить дистанцию между ними. Она была готова подарить Тарру обещанные несколько минут, послушать, что он скажет, но не более того. Фиона решила, что не позволит емудотронутьсядосебя и ужни в коем случае не даст поцеловать себя. Эта мысль взволновала ее.

– Говори побыстрее, и покончим с этим, – сказала она резче, чем собиралась, и нетерпеливо посмотрела на него.

– А зачем? – к удивлению Фионы, абсолютно спокойно спросил он. – Ведь ты уже все решила. Что бы я ни сказал, это ничего не изменит.

– Я обещала выслушать тебя.

– Но станешь ли слушать?

Он стоял возле закрытой двери и даже не пытался приблизиться к Фионе. Она ожидала, что Тарр подойдет к ней, попытается прикоснуться, но он этого не сделал. Иногда его самообладание приводило ее в ярость, потому что обычно это означало, что он поступит по-своему.

Поступит как воин.

Был ли он готов сражаться?

Этот невысказанный вопрос беспокоил Фиону, потому что напоминал ей о том, что именно она готовилась сражаться и обороняться от него.

Но тут она посмотрела Тарру в глаза и неожиданно увидела в них отчаяние и мольбу.

Фиона почувствовала, как у нее перехватило горло. Она попыталась проглотить мешавший комок.

– Я хочу услышать тебя.

Тарр прошел на середину комнаты и оказался в нескольких футах от нее.

– Хочешь? Я знаю, что ты имеешь право сомневаться в правдивости моих слов, но как ты сможешь узнать правду, если не избавишься от этого тяжелого панциря, которым защищаешь от меня свое сердце?

Фиона стояла не двигаясь. Тарр сделал еще один шаг.

– Сквозь этот панцирь не могут проникнуть ни правда, ни страсть, ни любовь. Как в таком случае ты можешь что-нибудь почувствовать? Ты говоришь мне, что хочешь познать любовь, но как может любовь проникнуть сквозь такую линию защиты?

Она крепче прижала руку к груди. Он медленно приблизился к ней.

– Ты взяла на себя труд защищать себя и сестру после смерти родителей. Ты не хочешь полагаться на других, отказываешься доверять кому бы то ни было. Как в таком случае ты можешь мечтать о любви?

Эти слова Тарра попали в цель, ударили ее прямо в сердце. Никакой щит не спас ее.

– Мы с тобой очень похожи, и потому, думаю, нас тянет друг к другу так сильно. Когда и как это случилось, совсем не важно. Я знаю только, что люблю тебя. Если ты спросишь, почему я тебя люблю, – Тарр пожал плечами и улыбнулся, – я каждый раз буду давать тебе разные ответы. Сейчас я люблю тебя, потому что ты так тверда, не боишься меня слушать, а еще потому, что твои зеленые глаза свидетельствуют о неуверенности, а нежные губы искушают меня.

Он покачал головой, остановившись в нескольких дюймах от нее.

– Я люблю тебя, Фиона. Не знаю, как это выразить по-другому, но единственное, что я могу произнести, – эти три простых слова, которые я буду тебе повторять в течение всей нашей совместной жизни. Тарр нежно взял ее за запястья.

– Выходи за меня, Фиона. Выходи за меня, потому что я люблю тебя. Выходи за меня, потому что я тебя люблю.

Фиона оцепенела, потому что все мышцы ее были напряжены. Она споткнулась, когда Тарр заключил ее в объятия.

– Я всегда буду готов поддержать тебя, если ты станешь падать, – прошептал он ей на ухо. – И знаю, что и ты сделаешь для меня то же самое, потому что мы любим друг друга.

По щеке Фионы поползла слезинка, когда она заглянула в глаза Тарра, и он поцелуем стер эту слезинку.

– Не могу обещать, что мне удастся стереть поцелуями каждую твою слезу, но знаю, что по моей вине ты никогда не станешь плакать.

Она поцеловала его, потому что вдруг ощутила потребность в этом. Его губы были теплыми и податливыми – и такими нежными.

Тарр отстранился от нее, чтобы снова сказать:

– Я люблю тебя. Поверь, что люблю.

Легкое прикосновение его губ к ее губам вызвало отклик во всем ее теле, и Фиона жадно прильнула к нему.

Этот поцелуй еще больше воспламенил ее, и она схватила Тарра за тунику, отчаянно желая сорвать ее и прикоснуться к его обнаженному телу.

Но Тарр оттянул ее голову назад, и их губы разомкнулись.

– Если мы не прервем нашего занятия, то оно закончится в моей постели, Фиона.

Она не ответила и снова потянулась к нему.

И тогда Тарр обнял ее за талию, приподнял над полом и понес к постели. Они упали на постель, не размыкая объятий, и он потянул за завязки ее блузы.

Наконец ему удалось высвободить грудь Фионы, и он поймал губами ее сосок. Она задыхалась, Тарр же продолжал дразнить и искушать ее, лаская ее сосок языком. Волосы Фионы рассыпались и окутали их обоих, скрыв эти интимные ласки. По всему телу Фионы прошла жаркая волна, воспламеняя все сильнее, распаляя ее желание все больше и больше.

Тарр поднял ее юбку. Его пальцы сжали ее ягодицы, а потом, переместившись, ощутили влагу между ее ног. Фиона вскрикнула, когда страсть, словно удар молнии, пронзила ее. Пальцы Тарра продолжали играть с ней.

– Ты моя, – сказал он, обнимая Фиону за шею свободной рукой и притягивая ее к себе еще ближе, так что рот ее оказался у его губ. – Моя навсегда.

Но его слова подействовали на нее, как ушат ледяной воды, выплеснутой прямо в лицо. Фиона вырвалась из объятий Тарра, вскочила, все еще задыхаясь, и теперь стояла у края кровати.

– Что случилось? – спросил он, с трудом восстанавливая дыхание.

Фиона покачала головой и только тут заметила, что грудь ее обнажена. Она поправила блузку и трясущимися руками завязала тесемки.

Тарр сел на кровати. Фиона отступила на несколько шагов.

– Скажи мне, в чем дело, – взмолился Тарр.

Но она продолжала качать головой, а потом выбежала из комнаты, оставив его сидеть на кровати в полном изумлении и оцепенении.

Фиона миновала пролет лестницы, моля Бога о том, чтобы Элис уже оказалась в их комнате, но вместо нее застала там Анну, которая сидела на стуле возле камина. При ее появлении в столь диком виде Анна вздрогнула, а увидев слезы в глазах дочери, вскочила и прижала ее к себе. Фиона не колеблясь бросилась в ее объятия, чтобы выплакаться на материнском плече.

Когда слезы Фионы наконец иссякли, мать и дочь сели рядом на кровать. Рука Анны обнимала Фиону за плечи.

– Разговор с Тарром не прошел гладко? Фиона шмыгнула носом.

– Я дура.

– Мы все глупеем, когда приходит любовь.

– Он меня не любит.

– Почему ты так решила? – спросила Анна. Фиона посмотрела на нее опухшими красными глазами.

– Он пытался убедить меня простыми и понятными словами, а сам в это время...

Анна поняла то, чего Фиона не договорила.

– Интимные отношения между любящими людьми нормальны.

Фиона вздохнула:

– Он сказал «моя навсегда», а это значит, что с самого начала, с первой нашей встречи, он считал, что я ему принадлежу. Он меня не любит, я для него всего лишь его имущество.

– Я понимаю, почему ты в нем сомневаешься.

– Понимаешь? – спросила Фиона с облегчением.

– Конечно. Ты хотела бы доверять ему полностью, но не можешь, так как он лжет.

Глаза Фионы округлились.

– Он не лжет. Он человек слова. Настоящий воин.

– Он и сейчас такой?

– Да. Тарр защищает свой клан с присущей ему гордостью и силой и обеспечивает своих людей всем необходимым. Потому он и хотел жениться на мне.

– В таком случае ты и есть его имущество.

– Этот брак был ему необходим для выживания его клана, – попыталась защитить его Фиона.

– Он сам сказал тебе это? – спросила Анна.

– Да, повторял много раз. Он был честен со мной с самого начала.

Анна нежно сжала руку дочери.

– Тогда что же заставляет тебя думать, будто он нечестен с тобой сейчас?

Фиона застыла с раскрытым ртом.

– Рейнор рассказал нам о Тарре в том послании, где сообщалось, что вы отыскались. Там было всего несколько слов, но этого было достаточно для того, чтобы составить портрет человека правдивого и честного, способного держать слово. Ты, Фиона, сомневаешься не в Тарре, а в себе.

Анна отвела волосы Фионы от ее лица.

– Я тоже была такой, как ты, прямой и дерзкой. – Она рассмеялась. – Огден говорит, что я такой и осталась, но это не так. Я изменилась под влиянием страха, страха не быть любимой, потому что совсем немногие молодые люди проявляли ко мне интерес.

– Ко мне вообще никто не проявлял интереса.

– Это потому, что мы сильные женщины и от мужчины требуются огромные сила и терпение, если он полюбит такую женщину. Я сомневаюсь, что Тарр понимал тебя, когда впервые увидел.

– Он даже не знал, кто из нас Фиона, а кто Элис, – усмехнулась Фиона. – Но говорил, что восхищается моим умением обращаться с оружием и отвагой. И повторял это не один раз.

– И постепенно начал открывать твою подлинную сущность. Только мужчина, равный по силе такой женщине, способен не испугаться подобного Открытия, а, напротив, приветствовать это. Я думаю, Тарр принял все, что узнал о тебе, и гордится тем, что любит такую женщину.

– Я дура, – сказала Фиона и опустила голову. Анна приподняла ее лицо за подбородок.

– Любовь – глупая вещь. Быть влюбленной глупо. Но все прощается, если любовь настоящая. Ты любишь Тарра?

– Всем сердцем, – взволнованно сказала Фиона. – Меня даже пугает то, как сильно я его люблю. Меня беспокоит, что...

– Что он не любит тебя так же сильно? Фиона кивнула.

– Тарр – человек слова, Фиона. Если он говорит, что любит тебя, верь ему.

– Он сказал, что я должна ему верить и что он будет говорить мне о своей любви каждый день в течение всей нашей совместной жизни.

– Как красиво и трогательно это звучит, но скажу тебе, что будут в вашей жизни дни, когда, возможно, это будет и не так, – усмехнулась Анна.

– Тарр любит меня, – сказала Фиона, будто впервые осознав и принимая этот факт.

– Если ты чувствуешь это сердцем, то так и есть.

– Мое сердце ощутило и приняло это значительно раньше разума.

– В таком случае скажи Тарру об этом, – убежденно посоветовала ее мать.

– Он сочтет меня дурой, – поморщилась Фиона.

– Не волнуйся. Он, вероятно, считает себя идиотом.

– Почему? – удивленно спросила Фиона.

– Сейчас он сидит и думает, что он сделал не так.

– Он ничего такого не сделал.

– Но думает что сделал, корит себя за это и гадает, как это исправить.

– Я его обидела, – вздохнула Фиона.

– Это не первая и не последняя обида, – ответила ее мать.

– Он сказал, что никогда не допустит, чтобы я плакала. Анна рассмеялась:

– О, моя дорогая, прелестная дочь, пока он будет помнить об этом, так и будет, хотя иногда невольно он может нарушить свое обещание и будет огорчен твоими слезами и постарается исправить ошибку. Это неизбежно, но это и есть любовь.

– Неужели любовь приносит больше огорчений, чем радости?

– Это решать самим любящим.

– Я все испортила, заставила страдать нас обоих, – неохотно признала Фиона.

– В таком случае надо исправить содеянное. Фиона с сомнением покачала головой.

– Будь терпелива и снисходительна. Для тебя это внове, должно пройти время, чтобы ты поняла это. Доверься своему сердцу и забудь обо всем остальном.

– За все эти годы страх научил меня быть осторожной.

– Тебе не нужно больше бояться, – ласково сказала ее мать. – Теперь у тебя есть я и отец. Мы не смогли когда-то уберечь наших девочек, но даю тебе слово, что это не повторится.

Фиона улыбнулась:

– Значит, если бы ты решила, что Тарр нехорош для меня, ты бы расстроила наш брак?

– Непременно. Огден и я хотим для наших девочек только самого лучшего, пусть даже это значит отдать мужьям едва обретенных дочерей.

– Наши родители были такими же. Они в первую очередь думали о нас с Элис.

– Ты не представляешь, как я счастлива от сознания, что вас обеих любили. Я опасалась, что жизнь могла быть суровой к вам. Я так рада, что у вас были столь любящие приемные родители. – Анна всхлипнула. – Хотя не могу сказать, что меня не огорчает то, что все эти годы мы прожили в разлуке с вами.

Теперь наступила очередь Фионы утешать ее.

– У нас впереди еще много лет, и теперь, когда у вас есть Рейнор, Элис и я, вам предстоит баловать многочисленных внуков.

Анна поцеловала ее в щеку и шепнула:

– Не заставляй меня ждать слишком долго. Фиона ответила ей объятием.

– Я и сама мечтаю об этом.

– Держу пари, что и Тарр хочет того же.

– А что, если он сочтет меня безумной?

– Скорее безумно влюбленной в него. Иди к нему и не думай ни о чем, кроме любви. Забудь о сомнениях и будь готова любить со всей страстью, которую ты чувствуешь в своем сердце. Поверь мне, когда я говорю, что этого будет достаточно и никаких слов тебе не понадобится.

– Спасибо тебе, – растроганно сказала Фиона, торопливо обняла мать и поспешила из комнаты, пока ее решимость не иссякла.