Текст книги "Шутка"

Автор книги: Донна Делейни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава 11

Сонный, удивленный голос Митча произнес ей в ухо:

– Это Национальная гвардия?

– А ты думал, что мы будем здесь торчать еще несколько недель? – пробормотала Гизелла.

– Я спрашиваю тебя, Гизелла, – рявкнул отец, – что здесь, черт возьми, происходит?!

– А на что это похоже, папа? – не сдержалась она.

Ей было двадцать шесть лет, а отец обращался с ней, как с подростком. Она была женщиной. Взрослой женщиной.

– Я знаю, на что все это, должно быть, похоже, мистер Грант…

Джордж Грант взглянул на Митча своими узкими глазками.

– А ты кто такой?

– Митчелл Салливан, сэр.

Он приподнялся на локте.

– Салливан? Фотограф? Что ты, подлец…

Огромный мужчина шагнул в тесную комнату.

– Ради Бога, Джордж! – Джойс Грант вытянула руку и удержала мужа. – Дай им по крайней мере возможность одеться, прежде чем набрасываться на них.

– Спасибо, мама.

– Одеться? Где, черт возьми, ваша одежда, юная леди?

– Папа, ты наступил мне на ногу, – простонала Гизелла, пытаясь вытащить ногу из-под его ботинка.

Икота.

– На этот раз ты меня не проведешь, Гизелла!

Хотя Митч находился у нее за спиной, Гизелла почувствовала, как в нем поднимаются недовольство и гнев. Он встал, увлекая ее за собой. Она боялась, чтобы с нее не слетело покрывало. Отец тогда наверняка устроил бы сцену.

Икота.

– Мистер Грант, наша одежда промокла, когда мы пытались спасти ваше проклятое бунгало.

Джордж ткнул пальцем в лицо Митчу:

– Я разберусь с тобой позже, Салливан! Как ты посмел прикоснуться к моей дочери? Ты можешь распрощаться со своим контрактом.

Митч с силой сжал ее плечи, его лицо стало каменным. Гизелла обошлась ему ценой шанса, который дается только раз. Она поняла, что он никогда не простит ее.

Одной рукой она удерживала покрывало, а другой схватила отца за руку и стала умолять:

– Нет, папа. Это не его вина. Я одна во всем виновата, во всей этой путанице только моя вина. – Она приподняла подбородок. – Если хочешь с кем-то разобраться, то разбирайся со мной, а не с Митчем.

Икота.

Ее отец скрестил руки.

– Я же тебе сказал, что твоя икота на меня не действует. – Он зло на нее посмотрел. – Продолжай же.

Икота.

– Это длинная история.

– Конечно, – прокомментировал из-за ее спины Митч. Потом он посмотрел Джорджу в глаза. – Когда вы ее услышите, уверяю вас, она вам покажется столь же увлекательной и невероятной, как и мне.

– Я же сказал тебе, заткнись!

Джойс крепко взяла мужа за руку.

– Пойдем, Джордж. Успокойся, пока тебя не хватил удар. Гизелла, мистер Салливан, извините нас. Мы будем в офисе, когда вы будете готовы.

Страх с любопытством смешались в душе Гизеллы. Она проводила родителей взглядом. Они, несомненно, были созданы друг для друга. Ее невысокая и худенькая мать уверенно и властно вела отца за руку через холл, как будто он был несносным мальчишкой. Да, когда ее отец был в таком состоянии, с ним невозможно было разговаривать. В такой момент он не стал бы ее слушать, что бы она ни говорила. В своем упрямстве он был похож на Митча.

Гизелла медленно перевела взгляд на Митча:

– И ты все еще мне не веришь? – У нее в горле встал ком. И, едва сдерживая слезы, она прошептала: – Даже после последней ночи?

Икота.

– Мисс Красивые Ножки, я…

Она заплакала.

– Для тебя это не имело никакого значения? Простое времяпрепровождение? Так? – Она всхлипнула. – Я думала, что, возможно… после этой ночи… ты изменил свое мнение и понял, что я люблю тебя. Но теперь я понимаю, что горько ошибалась в тебе.

Икота.

– Еще и эта дурацкая икота!

– Нет, ты забавная, – прошептал Митч, гладя ее ладонью по щеке. Его пальцы коснулись уголков ее губ. – Гизелла, я признаю, что хочу тебя. Очень хочу. Даже сейчас.

У него на лице появилась улыбка.

Он глубоко вздохнул и покачал головой.

– Прошлая ночь… ее не должно было быть. Но я так тебя хотел, что не мог сдержать себя. Я не мог себя сдержать. Извини, но я не могу забыть ложь. – Он помолчал и тихонько добавил: – Я хочу тебя, но правда в том, что… я не верю тебе.

– Нет… не говори этого, – всхлипывая, умоляла она.

Икота.

– Извини…

– А ты меня.

Он сбросил с себя покрывало и аккуратно обернул им ее. Потом он схватил полотенце, чтобы прикрыть им свои бедра, и вышел из ванной… и из ее жизни.

– Митч?

Он повернулся и посмотрел на нее, приподняв брови.

– Не беспокойся за свой контракт. Когда отец успокоится и выслушает то, что я ему скажу, он изменит свое решение. Я в этом уверена, – сказала она ему вслед, надеясь, что сможет вернуть то, что отняла у него.

– Я бы не был столь уверен, мисс Красивые Ножки.

И он исчез. Гизелле показалось, что она видела Митча в последний раз. Смешно. В первый раз, когда они встретились официально, на нем было полотенце. И сейчас происходило то же самое. Таким он запомнится ей навсегда, что бы ни случилось. Ей всегда будет сниться парень с рекламного щита с крошечным белым полотенцем на бедрах.

Ее сердце охватила невыносимая тоска. Гизелла задыхалась. Она винила себя. Интуиция ей подсказывала, что все так закончится. Прежде всего ей не стоило ввязываться в это пари. И потом, она должна была рассказать Митчу правду. Обман присутствовал в их отношениях с самого начала. И она проиграла. Причем не только пари. Какое ей было до него дело? Нет, она потеряла нечто более важное. Можно сказать, все: жизнь, любовь, надежду, Митча.

Икота.

Нет, не все. У нее еще остались вечное одиночество, ночи мучительных снов и эта дурацкая икота.

– Что ты натворила? – взорвался Джордж Грант. Он расхаживал взад и вперед по кабинету. – Из всех твоих глупых, безответственных, дурацких выходок…

Икота.

– Возьми, дорогая. Может быть, это поможет.

Мать дала ей ложку арахисового масла, зло посмотрев на мужа. Гизелла проглотила и масло, и ком в горле.

– Спасибо, мама, но мне кажется, что на этот раз ничего не поможет.

– Ты, вероятно, говоришь вовсе не о своей привычке, – мягко сказала Джойс.

От такой нежной заботы матери Гизелла разрыдалась.

– Он… он ушел?

– Да, дорогая. Он полетел на вертолете в Майами.

Гизелла опустила голову и кивнула. Отец продолжал метаться перед ними.

– Может быть, начнем?

Она вздохнула:

– Я не много могу рассказать. А все остальное – глубоко личное.

Джордж Грант рявкнул:

– Ты совершенно права, если думаешь, что я сваляю дурака и просто так дам тебе пять тысяч долларов за глупое пари! Еще никогда я не слышал, чтобы так бросались деньгами!

Джойс перебила его:

– А я говорю, что ты сейчас валяешь дурака. Вспомни, Джордж Грант, что трастовый фонд принадлежит Гизелле. И пора отдать ей бразды правления.

– Ты, должно быть, шутишь! После всего того, что случилось? Она обанкротится через неделю, – засмеялся отец. – Она промотает все, участвуя в пари. Из-за рекламных щитов, из-за чего угодно. О чем ты думаешь?

– Ради всего святого! – выпалила ее мать. – Ты, похоже, забываешь кое о чем, Джордж.

– Что же это?

– Есть вещи, которые важнее денег…

– Назови хотя бы одну, – возразил он.

– Твоя дочь осталась жива и здорова, хотя ураган разнес этот остров в щепки! Ты думал об этом? – Она ткнула ему в грудь пальцем. – Нет. Ты только и делаешь, что кричишь и ругаешься.

Гизелла с удивлением смотрела то на одного, то на другого. Она уже видела, как мать брала дело в свои руки, но чтобы так!

– Что ты за отец?

Джойс закончила свою лекцию и поставила жирную точку, еще раз ткнув его пальцем в грудь.

Джордж Грант не смел пошевелиться. Его лицо раскраснелось от стыда и удивления.

– Я… м-м… я просто… я не понимал, – пробормотал он и извиняющимися глазами посмотрел на Гизеллу.

– Ладно, папа. У тебя, как и у Митча, есть полное право негодовать. Только я не хочу больше об этом говорить, если вы не возражаете. Не надо меня ругать за то, что я сделала, – сказала Гизелла. – Мне и самой от этого нехорошо.

* * *

Грустно вздохнув, Гизелла прильнула к иллюминатору. С высоты полета Парадайз-Ки был похож на сплошные джунгли. Осколки и растительность скрывали под собой песчаные пляжи. К счастью, бунгало почти не пострадало. Удар стихии пришелся на другую часть острова. Она задумалась, выстоял ли ее укромный уголок перед натиском урагана…

«Возможно, и нет. Вероятнее всего, мой укромный уголок, где я вместе с Митчем открыла магию любви, теперь совершенно разбит, как и мое сердце», – подумала Гизелла. В душу ее проникла тоска. Она мучилась от желания, любви, чувства потери. Горькая обида сдавила ее сердце.

Лучи солнечного света прорывались сквозь облака. Трудно было поверить, что всего несколько часов назад небо было черным, зловещим и пугающим, лил дождь и бушевал ветер. Теперь же, когда солнце сияло на небосклоне, мир снова превращался в спокойный рай, словно ничего не произошло. Но это было не так. И дело тут не только в урагане. Все тело Гизеллы изнывало от невыплаканных слез и одиночества. Она хотела забраться в какой-нибудь темный уголок и все забыть. Но не представляла, как можно это сделать.

Мать обняла ее за плечи.

– Ты в порядке, дорогая? Тебе нужно еще масла?

– Не думаю, мама. – Она покачала головой. – Нет, на этот раз арахисовое масло не поможет.

Икота не покидала ее. Это был верный признак того, что нервы ее не выдерживали, а гормоны были в трауре.

– Ты любишь его? – спросила мать.

Гизелла задумалась, посмотрела в затылок отцу. Он сидел на месте второго пилота. Джойс Грант сжала ее руку.

– Не волнуйся, он ничего не услышит.

Глядя на свою мать, Гизелла спросила:

– Как ты поняла, что влюбилась в папу?

– О, дорогая, это не так-то легко объяснить. Ты просто понимаешь это. Тебе кажется, что все идет не так, когда его нет рядом. От его голоса у тебя по спине начинают бегать мурашки. И не из-за того, что он кричит и ругается. При виде его тебя охватывает слабость…

Ее голос утих.

– И у вас с папой до сих пор так же?

Джойс улыбнулась:

– Знаю, что в это трудно поверить, но я всегда волнуюсь, когда вижу и слышу его, несмотря на то что прошло уже столько лет.

«Волнение? И все?» – подумала Гизелла. Митч приводил ее в трепет. Она ощущала себя так, будто на нее вылили ледяную воду. Она прислонилась головой к иллюминатору и смущенно сказала:

– Тогда – да.

– Что да?

Икота.

– Да, я люблю его.

– Я так и знала.

– Но я потеряла его, мам. Прежде чем успела покорить его сердце, я его потеряла, – всхлипнула Гизелла.

Ее слова были еле уловимы из-за шума пропеллера.

Мать тихонько засмеялась.

– Послушай, дорогая, нельзя останавливаться на полпути. Если ты его и потеряла, то лишь для того, чтобы снова найти.

Гизелла покачала толовой.

– Если бы это было так легко. А если он не захочет, чтобы его нашли? Кроме того, я и сама виновата, не была с ним честной.

– Похоже, здесь замешан кто-то еще. – Джойс на мгновение нахмурилась. – Я могла бы просто позвонить Аните.

Икота.

Через несколько минут вертолет приземлился в аэропорту Майами. Они пересели на самолет до Хьюстона. Гизелла не стала дожидаться, пока родители найдут последний чемодан. Она хотела побыстрее оказаться дома и взяла такси. Ей просто необходимо было побыть одной, без неодобрительных взглядов отца и его настойчивых вопросов, без нежной заботы матери. Она еле сдерживала слезы. Наконец-то Гизелла осталась одна. Едва она открыла дверь в квартиру, как дала волю чувствам и зарыдала. Она выплакала боль, обиду и страх, которые накопились у нее в душе. Выплакала ужас, который охватывал ее во время опасного урагана. Она оплакивала свою потерянную любовь к Митчу, свой потерянный рай. Этот мужчина полностью завладел ее сердцем, ее душой, ее телом. И с ним у нее был незабываемый секс. Истерзанная и изможденная, она наконец уснула.

* * *

Комнату залил красный свет. Митч работал без перерыва, обрабатывая пленку за пленкой. Каждая фотография, проявлявшаяся в растворе, отдавалась тупой болью в сердце Митча. Каждая фотография говорила ему о незабываемых моментах любви. А он хотел ее забыть. Но это было невозможно. Он смотрел на фотографии и думал… Воспоминания недавних дней не давали ему покоя. Митчу казалось, что он уже забыл весь обман. Почти забыл. Митч не заметил, как наступило утро. Все его тело ныло, а руки и ноги затекли. Но он продолжал работать словно одержимый. Одержимый идеей увидеть разбившую ему сердце женщину хотя бы на фотографии. Он достал последнюю пленку, снятую в лагуне. Руки тряслись от усталости. Он с грустью смотрел на появляющиеся образы. И с каждым снимком его сердце начинало биться быстрее. И вот последняя фотография появилась у него перед глазами. Та, сделанная в тот памятный день, когда он познал Гизеллу. На снимке была она. Ее голова запрокинута в экстазе, гладкие шелковистые волосы распущены. Ему удалось передать ощущение блаженства на ее лице. Он понял, что это будет лучшая его работа.

Жаль, что ее почти никто увидит. Он упустил свой шанс. Ни контракта, ни договора. Ни Нью-Йорка, ни Парижа. Назад с небес на землю. Каталоги домашних животных, семейные портреты, кастрюли и сковородки.

Он прислонился к стене и потер рукой горящие глаза. С самого начала, с того самого момента, когда он стал снимать Гизеллу, он повторял себе, что не должен поддаваться, ее чарам. Но не смог, им завладели чувства. «Какая ошибка, Салливан! Просто непростительная…» Он вдруг вспомнил, что она солгала ему, кем она была на самом деле. И он никогда этого не забудет. Никогда.

Он собрал фотографии, выключил красный свет и пошел в гостиную. Первые лучи солнца уже ползли по небосклону, но он этого не заметил. Ему грезились ее улыбки, ее обворожительные длинные ноги, ее естественная непринужденность. Она была мила даже на тех фотографиях, на которых Митч пытался запечатлеть ее икоту: ее раскрытый рот, выражение негодования, смирения. А вот и фотография, где она опускает палец в банку с арахисовым маслом… Митч подумал, что никогда больше не будет есть арахисовое масло, чтобы не вспоминать о ней. Не захочет он и любоваться ночным лесом, напоминающим ее темно-зеленые глаза.

Глава 12

– Ты все еще дуешься на меня? – поддразнивала Анита.

Тупо уставившись в окно главного офиса Гранта, Гизелла молча слушала свою подругу.

– Да ладно тебе, Джи-Джи. Уже три недели прошло.

Гизелла молчала.

– Я же просила прощения. Мы с Кертисом и подумать не могли, что все так обернется. Правда. Вот уже две недели я хочу объяснить тебе, что мы пытались свести вас – наших лучших друзей. Мы знали, что вы с Митчем будете отличной парой.

Гизелла отвернулась. При упоминании его имени она почувствовала пустоту в душе и приступ удушья.

– Отличная пара? Мне кажется, вы ошибаетесь.

Анита покачала головой:

– Нет, все именно так. Митч сейчас находится в таком же жалком состоянии, что и ты.

В душе Гизеллы вдруг затеплилась надежда. Она дотронулась пальцами до своих губ.

– Правда?

– Кертис говорит, что он очень подавлен.

– Кстати, о Кертисе… – Гизелла наклонилась и положила руки на стол, подражая отцу. – Почему я никогда раньше его не встречала? Мы ведь с тобой дружим с детства. Я знаю всех в твоей семье, но его никогда не видела. Как это странно!

– Вообще-то он мне не двоюродный брат. – Анита прикусила губу. – Как тебе сказать?.. Просто так я его представляю своим друзьям.

– Почему?

– Ну, он… Кертис такой… особенный. Точно. Он очень отличается от всех.

Гизелла продолжала давить:

– Чем же?

– Джи-Джи, поверь мне на слово… Кертис – непредсказуемый: то очень весел, то груб, резок и неприятен. Поэтому я, как правило, ни с кем его не знакомлю, да мне это и не нужно. Своим поведением он может смутить кого угодно.

– А-а, теперь понятно. Ты так же ведешь себя со мной. Мне кажется, что он идеально подходит тебе и твоей семье.

Гизелла выпрямилась, скрестив руки на груди.

– Я что, такая же невыносимая? – спросила Анита, посмотрев на подругу своими большими глазами. И Гизелле ничего не оставалось, как перестать дуться на нее. Уже три недели она сердилась на Аниту, не принимала от нее никаких утешений и извинений. И она добилась своего. На Аниту было жалко смотреть. Она чувствовала себя так же, как Гизелла.

Впервые за несколько недель Гизелла улыбнулась:

– Нет, ты очень хорошая подруга. Извини, что я тебе нагрубила, Анита, я просто не знала, – она прокашлялась, – что от любви так страдают.

Анита плюхнулась в кресло перед столом Гизеллы.

– Послушай, Джи-Джи, ты места себе не находишь, да и Митч тоже. Почему бы вам все не уладить?

В глазах Гизеллы заблестели слезы.

– Поверь, из этого ничего не получится. Митч не простит меня. У него есть на это свои причины. И я его не виню.

– Давай я с ним поговорю.

Гизелла подвинулась на край кресла.

– Нет! Ни в коем случае. Ты со своей инициативой уже и так много натворила, спасибо большое. И потом…

Жужжание устройства внутренней связи прервало ее.

– Мисс Грант, звонил ваш отец. Срочно зайдите к нему в кабинет. Прямо сейчас.

– Интересно, что ему надо? – простонала она.

С тех самых пор, как Гизелла покинула Парадайз-Ки, она пыталась избегать отца. Бесполезно. Теперь он казался более властным и требовательным, чем прежде.

По связи снова раздался голос:

– Мисс Грант?

Она вздохнула и нажала кнопку.

– Мари, скажите ему, что я сейчас приду.

Анита изобразила некое подобие озорной улыбки, и Гизелла посмотрела на нее, прищурившись.

– Чему ты ухмыляешься?

Глаза Аниты невинно расширились.

– Да так…

Она встала со своего кресла и попросила:

– Позвони мне, когда выберешься из медвежьей берлоги.

– Анита…

Гизелла встала и направилась к подруге, но Анита уже исчезла.

Через несколько минут Гизелла была готова к неприятной беседе с отцом и постучала в дверь его кабинета.

– Войдите! – раздался грозный голос. Она сделала глубокий вдох и открыла дверь.

– Папа, ты хотел меня видеть?

Он взглянул на нее, подняв глаза от бумаг на столе, и указал на стул:

– Садись.

Она села. Наступила тишина. Гизелла заерзала на месте. Наконец отец закрыл файл, к которому было приковано все его внимание.

– Я хочу, чтобы ты отправилась на Парадайз-Ки и проследила за тем, как подрядчики выполняют мои указания по ремонту.

– Но, папа…

Джордж Грант продолжал, словно не слышал ее возмущения:

– И удостовериться, что остров убран и ему возвращен прежний вид.

Она вскочила с места.

– Отец, я не могу туда поехать.

Он посмотрел на нее взглядом, не терпящим возражений.

– Почему? Я уверен, что здесь от тебя никакого толку. На острове ты можешь принести больше пользы.

На какое-то мгновение его лицо смягчилось.

– Кроме того, Джойс настаивает, что тебе нужен еще один отпуск. Да я и сам вижу, что ты выглядишь изнуренной.

Он откашлялся.

Гизелла упрямо подняла голову.

– Я не поеду.

– Что ты сказала?

Она проглотила слюну.

– Я поеду только при одном условии.

Отец зло посмотрел на нее:

– Я не собираюсь устраивать здесь обсуждения.

– Однако тебе придется это сделать. – Она замолчала, чтобы до него дошла вся серьезность ее слов. – Если ты можешь требовать, то и я могу.

У него в глазах появился странный блеск. Гизелла не поняла, был ли то гнев или восхищение.

– Продолжай.

– Если ты настаиваешь на том, чтобы я отправилась на Парадайз-Ки, я требую, чтобы контракт со студией Салливана был возобновлен.

Она сказала это, почувствовав силу, исходящую откуда-то изнутри. Теперь, затаив дыхание, она ждала, как отец придет в ярость.

Джордж Грант повернулся и посмотрел в окно. То, что произошло дальше, потрясло Гизеллу до глубины души.

– Договорились.

Она облизала сухие губы.

– Что… что ты сказал?

Он осторожно посмотрел на нее:

– Я сказал, что твоя взяла. Если этот контракт все еще интересует Салливана, то он его. Но только в том случае, если ты выполнишь свою часть договора и поедешь на остров.

Гизелла обошла вокруг стола и неожиданно заключила отца в объятия.

– О, папочка, спасибо тебе. Спасибо!

Он неловко похлопал ее по спине и непривычно мягким голосом сказал:

– Ну, успокойся. Ладно тебе. Я же, в конце концов, не мир тебе подарил.

Она посмотрела ему в лицо:

– Нет, пап. В каком-то смысле ты подарил мне целый мир.

Хотя Митч ей уже не принадлежал, она смогла вернуть ему самое главное: возможность сделать карьеру. Может быть, ей придется провести всю жизнь без него, но она была совершенно уверена, что ей удалось вернуть его жизнь в нормальное русло.

Джордж подошел к своему столу и открыл портфель.

– Вот твои билеты. У тебя два часа на сборы.

На лице у Гизеллы появилась снисходительная улыбка.

– Какая самоуверенность!

– Юная леди, запомни: мы, Гранты, всегда добиваемся того, чего хотим.

«Если бы это было так», – грустно подумала Гизелла. Но одна лишь принадлежность к семье Грант не могла дать ей того, чего она хотела больше жизни: синие глаза, улыбку с ямочками, светлые волосы и загорелое мускулистое тело, Митча. Парня с рекламного щита. Мужчину ее мечты. Ее возлюбленного. Ее единственного.

* * *

…Звонок в дверь. Митч бродил среди пустых пивных банок и разбросанной на полу одежды. Открыв дверь, он удивился:

– Кертис, что ты здесь делаешь, шалопай? Я же сказал, чтобы ты оставил меня в покое.

Кертис прислонился к дверному косяку.

– Ты хреново выглядишь, – развязно заметил он Митчу и окинул взглядом квартиру. – Впрочем, как и твоя берлога.

– Ты за этим пришел? – Митч провел рукой по своему небритому лицу. – Если ты все сказал, можешь идти.

– Подожди, дай мне шанс. И ты также должен дать шанс Гизелле. Она ни в чем не виновата…

Отпустив дверную ручку, Митч повернулся:

– Я же предупреждал тебя, что не хочу о ней разговаривать.

– Это, конечно, твое дело, друг.

Митч стоял на пороге, заслоняя проход. Однако Кертис все-таки просочился и захлопнул дверь.

– Но тебе придется выслушать меня.

Митч уселся на диван и устало посмотрел на своего друга. Бывшего друга.

Митч выглядел хреново. Как бы ни старался, он не мог выбросить Гизеллу из головы. Ее фотографии висели по всей квартире. Он просто не мог заставить себя снять их. Эта сессия была его лучшей работой.

– Говори что хочешь, мне все равно.

Кертис судорожно ходил по комнате взад и вперед, закрывая Митчу все пространство.

– Какой же ты упрямый, Салливан. Она была вовсе ни при чем. Все это затеяли мы с Анитой, моей двоюродной сестрой. Гизелла попала в ловушку, у нее не было выхода. Но главное то, что она с тобой познакомилась, ты стал нужен ей как человек, как мужчина.

– Извини, приятель, – проворчал Митч. – Главное то, что она солгала.

Кертис подтянул джинсы и снял бейсболку.

– Ты не должен сравнивать ее с Селестой…

– Интересно почему? Они обе обманули меня.

– Но их нельзя сравнивать. Это все равно что сравнивать добро и зло или яблоки и апельсины. Селеста не любила тебя. Она была испорченным яблоком, гнилым, червивым, – настаивал Кертис, а потом добавил: – Гизелла же любит тебя, и ты отлично, блин, это знаешь. Она совершенно не похожа на испорченное яблоко. Она – сочный спелый апельсин, которым ты готов пренебречь из-за своей гордыни…

– Что ты все сравниваешь с едой?

– Кстати, неплохо было бы перекусить. У тебя есть что-нибудь в холодильнике?

Не дождавшись ответа, Кертис отправился на кухню и стал шарить в холодильнике и шкафах.

– У тебя что, кроме горчицы и грейпфрутового сока, ничего нет? Как же ты живешь?

Да, Митч перестал жить. Он существовал. Но его существование было пустым. Слова Кертиса постепенно доходили до него, они перестали казаться ему лишенными смысла. С одной стороны, он понимал, что Гизелла была не виновата в том, что произошло. Но с другой стороны, он не мог простить ее за обман.

Но он так безнадежно хотел ее! Ему не хватало ее остроумия, ее длинных ног, ее возбуждающего запаха.

Кертис вернулся назад в комнату.

– У тебя пиво еще осталось? – Он разочарованно посмотрел на разбросанные по полу пустые банки. – Понятно. У меня дома может закончиться еда, но в холодильнике всегда есть пиво.

Митч рассердился от такой наглости:

– Убирайся!

– Что? Что я сделал не так на этот раз?

– Мне надо подумать.

– Ну, уже пора…

– Проваливай!

Кертис подошел к двери.

– Ладно, ладно, ухожу. Но уже в который раз ты выгоняешь меня, как только я прихожу. Я ведь могу подумать, что ты больше не хочешь меня видеть.

Митч поднял с пола пустую банку из-под пива, прицелился и запустил ею в Кертиса. Но дверь уже захлопнулась. Зазвонил телефон. Митч проигнорировал несколько первых гудков, испугавшись, что это может быть Гизелла. Он и хотел, и боялся услышать ее голос.

Он снял трубку:

– Салливан слушает.

– Наконец-то! – раздраженно произнес знакомый голос. – Говорит Джордж Грант. Я хочу, чтобы ты пришел ко мне в офис как можно быстрей.

Митч попытался умерить его пыл:

– Зачем? Мне кажется, вы дали ясно понять, что наш контракт расторгнут.

– Сынок, ты просто зайди. У меня есть к тебе предложение.

И из трубки раздались короткие гудки… Митч еле сдержал гнев и выругался. «Что, я должен нестись со всех ног только потому, что позвонил сам всемогущий Джордж Грант? Предложение?» Смел ли он предположить, что старик передумал? Митч отправился в ванную переодеться и стал искать хоть какую-нибудь чистую одежду. Он перевернул весь шкаф и отыскал слегка помятую рубашку и джинсы.

Посмотрев на себя в зеркало, он испугался… А что, если Митч вдруг встретит Гизеллу? Как он отреагирует? Он хочет заключить ее в свои объятия и не отпускать, забыть про обман и любить ее. Он боялся. Боялся встречи с Гизеллой.

Через полчаса он вошел в кабинет Джорджа Гранта.

Тот молча кивнул толовой и указал Митчу на кресло:

– Садись, Салливан. Ты хреново выглядишь.

– Спасибо. Вы второй человек, который говорит мне об этом.

– Ты бы побрился, сынок.

Грант снова указал на стул.

– Нет, спасибо. Я постою.

Джордж пожал плечами:

– Как угодно. Тогда давай перейдем к делу.

– Вы говорили о каком-то предложении…

– Да. – Грант откашлялся. – Я бы хотел восстановить твой контракт.

– Что заставило вас принять такое решение?

– Дареному коню в зубы не смотрят, сынок. Я даю тебе еще один шанс. Я видел твою работу, и она пришлась мне по вкусу…

– А Гизелла? – перебил Митч, заподозрив неладное.

– Дело твое.

Джордж Грант указал на большую коробку, стоящую на полу рядом со столом.

– Вот купальники. А в остальном делай все, что считаешь нужным. Можешь использовать любую модель. Единственное требование: все должно быть отснято на фоне; похожем на Парадайз-Ки.

– Подождите. Это значит, что я должен буду снова сделать фотосессию?

– Ты хочешь получить этот контракт или нет? – Грант выпрямился. – Можешь отправиться на любой остров. Можешь даже воспользоваться моим собственным островом. Только, отправляясь в дорогу, заранее узнай, какая будет погода. Знаешь, я не могу так рисковать бизнесом.

Мучимый подозрениями, Митч спросил:

– В чем подвох?

Терпение Джорджа лопнуло, он вышел из себя, заорав:

– Если бы не моя дочь, я уже давно бы послал тебя на все четыре стороны! Я делаю все это только ради нее, Салливан. Она уже несколько недель находится в подавленном состоянии из-за того, что я расторг с тобой контракт. Это ее просьба.

– Послушайте, я благотворительностью не занимаюсь… – начал Митч.

– Черт возьми, да если бы ты не сделал отличные снимки, я бы не стал восстанавливать твой контракт, несмотря ни на что. – Грант положил свои огромные руки на стол и угрожающе посмотрел на Митча. – Ну что, тебе все еще нужен этот контракт или нет? Если да, то подпиши здесь. – Он бросил ему ручку. – Если нет, то проваливай из моего кабинета!

Мысли в голове Митча крутились с невообразимой скоростью. Гизелла ради него спорила с несносным отцом. Ей пришлось уговаривать его. И все это ради него.

Он поставил свою подпись на документе.

– Где Гизелла? Я бы хотел ее увидеть.

Не поворачиваясь к Митчу, Джордж Грант сказал:

– Ее нет в здании. Тебе придется самому ее отыскать…

* * *

Митч мчался по трассе. Вдруг он резко затормозил и замер от удивления, уставившись на рекламный щит. Вот это да! Только на этот раз со щита ему улыбалась Гизелла. Это была та самая фотография, которую он сделал в своей квартире, когда они познакомились. Как и на печально известном щите, рядом с фотографией была сделана надпись большими буквами:

Разыскивается

Парень с рекламного щита

ТЕХАССКАЯ ЛЕДИ ЛЮБИТ ТЕБЯ!!!

Заинтересовался?

Найди меня в раю

Машины, скопившиеся позади него, сигналили не переставая. Он не мог отвести взгляд от фотографии, снова и снова перечитывая сообщение. До него наконец-то дошло, на какие жертвы Гизелла пошла ради него, ради своей любви. Она не только уговаривала отца продлить контракт с Митчем, ей пришлось повесить этот щит на обозрение всего Хьюстона. Эту смелую рекламу может увидеть и ее отец.

Каменное сердце Митча смягчилось, а страхи исчезли. Она заслужила еще один шанс. Как и он сам. Шанс обрести любовь и счастье, которые много лет назад украла у него Селеста. Сравнивать Гизеллу и Селесту было нечестно. Странно, но Кертис был прав. Теперь Митч знал, что ему делать. Он должен был отправиться в рай.