Текст книги "Шутка"

Автор книги: Донна Делейни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава 3

На рубашке еще сохранился ее запах. Митч снова поднес ее к носу и вдохнул неповторимый аромат Гизеллы. Нежный и женственный, он напоминал ему сочетание полевых цветов и морской свежести. Закрыв глаза, Митч вспоминал, как ее темные шелковистые волосы струились через его пальцы. Он все еще ощущал тепло ее нежной кожи.

Словно во сне, он положил рубашку и прошел в маленькую комнату, оборудованную для печати фотографий. Выключил верхний свет – комнату залил темно-красный. Вытащив негативы из фотоаппарата, он принялся проявлять метры пленки, отснятой за день. Возбуждение росло с каждым кадром. Ему удалось уловить ее чувственность, ее суть, ее чистую естественную красоту. Митч заметил, что она не очень хорошо держалась перед камерой в отличие от других моделей. Но фотографии будто оживали. Может быть, всему виной были темные изумрудные глаза? Они завораживали и гипнотизировали. Или, может быть, губы, мягкие и пухлые? Они буквально просили ласки. А может быть, ноги, длинные и стройные, кажущиеся бесконечными… Митч опустил последний снимок в проявляющий раствор. Когда образ стал появляться, у него захватило дух.

– Превосходно, – прошептал он.

В своей жизни он снял бесчисленное количество женщин и мужчин, собак и кошек и даже золотых рыбок и змей для каталога домашних животных, но никогда объект не получался столь естественно. Эту фотографию непременно стоило сохранить.

Гизелла сидела на стуле, расставив свои длинные соблазнительные ноги. Ее голова была откинута назад. Черные волосы развевались под воздействием вентилятора, рубашка обнажала плечо и делала заметным контур груди. Лицо выражало бесконечное наслаждение и вместе с тем ранимость. Митч представил, как, обнажив свою красоту, она лежит рядом и любит его, крепко обхватив его длинными ногами. От волнующих мыслей сердце его забилось. Внизу живота появилось болезненное ощущение.

Это вернуло его в реальность. Он вдруг вспомнил, что она была его моделью. А Митч взял себе за правило никогда не связываться с моделями. У него уже были подобные отношения с Селестой, и закончились они катастрофой. Ради самого себя и контракта он должен сохранять профессиональную дистанцию. Но он вдруг понял, что ему будет очень трудно отказаться от Гизеллы. Ужасно трудно. Громкий стук в дверь отвлек его от этих мыслей. Митч был страшно недоволен, что его прервали. Стук повторился. Такая назойливость разозлила хозяина еще больше.

– Ну хватит! Иду! – крикнул он и быстро зашагал к двери. Распахнув ее, ему пришлось подавить в себе жгучее желание спустить шкуру с человека, стоящего перед ним.

Это был Кертис, так называемый лучший друг. Ростом он был выше Митча. На нем были мешковатые голубые джинсы, рубашка навыпуск и бейсболка. Он держал стакан колы из близлежащей забегаловки и пакет жирного поп-корна.

– Как живешь, старик? – нараспев произнес Кертис, на манер Джона Уэйна. Он заглянул в квартиру. – И где же те девицы, что я тебе обещал?

Джон Уэйн, должно быть, в гробу перевернулся. Митч нахмурился:

– Я послал их всех куда подальше, дружбан.

Кертис насупился:

– С какой это стати? Ты что, имеешь что-то против моего вкуса? Я считал, что послал к тебе хорошеньких девочек. Особенно последнюю.

– Сейчас ты узнаешь вкус крови, потому что я разобью тебе физиономию за этот идиотский прикол, – с ненавистью проговорил Митч и сжал кулаки. – Иди ты, Кертис, куда подальше! Последнюю неделю моей жизни ты превратил в ад.

– Да уж. Женщины просто табунами за тобой бегают. И ты называешь это адом? Расскажи свою печальную историю кому-нибудь, кто не живет с тобой по соседству, – фыркнул Кертис.

Митчу захотелось, чтобы он поскорее убрался. Он взглянул на своего друга со злостью, но лицо Кертиса вдруг озарилось невинной обезоруживающей улыбкой.

– Я дам тебе поп-корна. Он с двойным маслом.

Видя, что Митч все так же холодно молчит, он добавил:

– Да ладно тебе, старик. Тех рекламных щитов больше нет. Сняли. Уничтожили. Капут.

Митч нехотя пригласил его войти.

– Видно, от тебя так просто не отделаешься. Располагайся. Только сделай мне одолжение, Кертис, не дотрагивайся своими жирными пальцами до аппаратуры.

Он оставил своего друга на мгновение, чтобы закрыть дверь, и, уходя, крикнул:

– Ты застал меня как раз в тот момент, когда я заканчивал важную работу.

– Правда? Что у тебя теперь? Очередные кастрюли и сковородки, мебель и пылесосы? Или на этот раз львы, тигры и медведи?

Кертис проследовал за ним в темную комнату. Он поставил стакан и потянулся к фотографии. Митч успел остановить сальную руку, прежде чем он дотронулся до глянцевой поверхности.

– Я же тебе сказал: ничего не трогать.

Кертис отвел руки за спину и засмеялся:

– Да, парень.

– Нет, все гораздо серьезнее. Никаких крошек и деток. На этой неделе я получил предложение заключить контракт о котором я тебе уже говорил. Это пробные снимки. Я сделал их сегодня с первой моделью, – сообщил ему Митч, снимая просохшие фотографии и складывая их стопками.

– Сегодня? Ты говоришь, она приходила сегодня? – Кертис пристально посмотрел на него.

– Да. Бедняжка, я напугал ее до полусмерти. Подумал, что это одна из твоих девочек.

Кертис откашлялся и отхлебнул немного колы. Разгрызая лед, он спросил:

– Могу я на нее посмотреть? Не бойся, я не дотронусь до фотографий. Ты сам держи их.

Когда Митч достал снимок, который решил оставить себе на память, глаза Кертиса расширились. Он даже поперхнулся. Митч постучал ему по спине.

– Эй, ты в порядке, болван?

Откашливаясь, Кертис едва смог кивнуть головой.

– Да. Кажется, лед попал не в то горло. Можно я еще раз посмотрю на фотографию?

Наконец-то Митч перестал дуться на друга и слегка улыбнулся:

– Она бесподобна, правда?

Кертис приподнял густые брови:

– Да, я тоже так подумал. Ты говоришь, она модель? Как интересно…

– Ты только посмотри на ноги. Разве она может быть еще кем-то?

Глаза Кертиса вспыхнули:

– Конечно, она не может быть никем другим. Определенно, она модель. Знаешь, кажется, она даже кого-то напоминает.

– Нет, – покачал головой Митч, – я так не думаю. Если бы я видел ее в каком-нибудь журнале или каталоге, непременно запомнил бы ее. Девушку с такой внешностью не так-то просто забыть. А ноги…

– Ты прав.

Кертис вышел вслед за другом в соседнюю комнату, где на журнальном столике лежали только что напечатанные фотографии.

– Мне кажется, у нее много достоинств. Почему ты не попытался обнажить некоторые из них?

– Это против правил.

Кертис пробурчал:

– С каких это пор ты стал таким щепетильным?

Митч на мгновение замолк. Действительно, с каких пор? Вероятно, со времени недавней связи с Селестой. Она хотела лишь воспользоваться им, чтобы сделать себе карьеру и стать известной моделью. Кроме того, его раздражало, что большинство женщин требуют от мужчины обязательств. От слова «обязательства» его просто тошнило.

– Ну? – Кертис прервал его размышления. – Что тебя останавливает? Если ты ее хочешь, так не стой на месте.

– Тебе этого не понять. Ты такой бабник! А еще я дорожу контрактом. Может быть, это мой единственный шанс. А Грант – страшный консерватор. Связь с моделью слишком рискованна.

– А кто говорит о связи? Почему бы просто не поразвлечься? На хрена я тогда развешивал эти щиты? Целый год ты живешь отшельником. Конечно, ты обжегся с Селестой. Но ведь не все женщины такие лживые мошенницы, помешанные на деньгах, – возразил Кертис, набивая рот очередной пригоршней попкорна.

– Разве мама тебе никогда не говорила, что нельзя разговаривать с полным ртом?

Громкая отрыжка разнеслась эхом по комнате.

– Ты уходишь от темы.

– Может, мне извиниться?

Митч встал. Карие глаза Кертиса зло заблестели.

– Скажи, что ты хотя бы попробуешь с длинноногой красоткой, или я испорчу воздух.

– Вон! – заорал Митч и указал на дверь.

– Уже иду, – во весь рот улыбнулся Кертис.

– Ты что, забыл, что я зол на тебя как черт? Помнишь вкус крови на разбитых губах? – угрожал Митч. Хоть он и знал, что Кертиса не так-то легко запугать, он сделал шаг навстречу своему массивному другу.

– Что за вопрос? Расслабься. Разбитые губы, ха! Какое богатое воображение. Ты что, забыл, чем мне обязан?

– Все еще помнишь, старик? Столько лет прошло. Время, чтобы отыграться, давно вышло.

Митч хмуро посмотрел на него. Кертис поднял руки.

– Ухожу, ухожу. Мне надо позвонить своей двоюродной сестре.

– Двоюродной сестре?

– Да, своей двоюродной сестре Аните. Не думаю, что вы знакомы. Мы собираемся встретиться.

Кертис подошел к двери, открыл ее, повернулся и в манере Арнольда сказал:

– Я вернусь.

Когда дверь закрылась, Митч подумал, как он вообще смог подружиться с этим большим недотепой. Они определенно были совершенно разными. Кертис был воплощением грубости: вечно жующий спортивный журналист с набитым ртом и плохими манерами. Но в колледже эти двое почему-то стали друзьями. Митч фотографировал футбол, а Кертис писал о нем. С тех самых пор Кертис постоянно напоминает ему, что если бы не он, Митч никогда бы не стал снимать для газеты колледжа, а студии Салливана вообще бы не существовало. В некотором смысле Кертис был прав. Митч знал, что обязан ему. Временами Кертис был обаятельным и забавным, но чувство долга – основная причина, по которой Митчу приходилось ладить со своим несносным другом. С годами же стало казаться, что Кертис увеличил долг до размеров пожизненного обязательства.

Митч сел на диван. Его взгляд блуждал среди фотографий, разбросанных на стеклянном столике. Он задумался о том, как он сможет держаться подальше от Гизеллы Грин. А хотел ли он этого? Может быть, Кертис прав. Может, ему стоит приступать к действиям и поразвлечься? А возможно, связь с ней будет его самой большой ошибкой в жизни.

* * *

Гизелла и Анита шли к дому по тротуару, обрамленному по краям цветочными клумбами. Они приблизились к веранде, украшенной массивными колоннами. У веранды стояли алебастровые кресла-качалки, с потолка свисали похожие на них качели. Рядом с домом протекала полноводная Ривер-Оукс.

– Ты уверена, что твои родители не станут возражать против еще одного гостя? – спросила Анита.

Гизелла дружелюбно улыбнулась:

– Ну, конечно, они не будут возражать. Ты ведь уже почти член нашей семьи. И если я должна явиться на этот обязательный семейный ужин, то и ты тоже.

– Ты говоришь об этом как о неприятной обязанности.

– Для тех, кто знает моего отца, это не покажется странным.

Гизелла достала ключ и открыла огромную стеклянную дверь.

– Мне кажется, что он очень мягкий человек, Джи-Джи.

– Да, с тобой, может быть. Но со мной все не так. Я не думаю, что он когда-нибудь простит меня за то, что я родилась девочкой.

– Ты преувеличиваешь.

Анита посмотрела на нее поверх очков.

– Хотела бы я, чтобы так оно и было, – грустно ответила Гизелла. Она закрыла за собой дверь и крикнула: – Мам, пап, я дома!

Постаревшая и уменьшенная копия Гизеллы вышла навстречу.

– Здравствуй, дорогая! – Она потянулась вверх и поцеловала дочь в щеку. – Здравствуй, Анита, – обняла она ее подругу. – Я так рада видеть вас. Что-то вы припозднились.

Гизелла ласково улыбнулась матери. Казалось, что чем старше становилась мать, тем лучше она выглядела. Ни поседевшие волосы, ни морщинки не повлияли на ее красоту.

– Я надеюсь, что у тебя есть место для еще одного пустого желудка, мам.

Джойс Грант взяла их руки и слегка сжала.

– Ты ведь знаешь, что у нас всегда есть место для Аниты. И твой отец будет рад ее приходу.

– Вы опоздали, – сообщил Джордж Грант из столовой.

– Ради Бога, Джордж, – не согласилась Джойс. – Они не опоздали. Да и обед еще не готов.

– Привет, пап, я рада тебя видеть, – мягко сказала Гизелла, подходя к отцу, который лишал ее присутствия духа, даже когда она была еще маленькой девочкой.

Она прикоснулась губами к его щеке.

Хотя Гизелла была немаленькой, ей приходилось смотреть на отца снизу вверх. Он был высок, строен. Голова его вся поседела, а лицо избороздили морщины. С годами он стал очень сердитым, а ведь когда-то нежная улыбка озаряла его лицо.

– Было бы неплохо увидеть тебя сегодня за рабочим столом. Где ты пропадала? – строго спросил он.

Гизелла привыкла к таким выпадам, она знала, что съежиться и промолчать было бы хуже. Поэтому она спокойно ответила:

– Я… м-м… я проводила маркетинговое исследование в другом районе.

Это была не совсем ложь, но и не совсем правда. Похоже, что такие отговорки начали входить в привычку. Если бы Гизелла не видела свой нос, то могла бы подумать, что он у нее вырос, как у Пиноккио. Но если бы ее отец узнал правду, ей точно бы влетело.

Он пристально посмотрел на дочь своими проницательными глазами, а потом улыбнулся:

– Молодец, узнаю свою девочку. Всегда думает о делах! – Он неуклюже потрепал ее за плечо. – Видишь, Джойс, все мои бесчисленные лекции наконец-то сделали свое дело.

– Привет, мистер Джи, – вставила Анита. Его лицо расплылось в искренней улыбке.

– Анита, дорогая, как я рад тебя видеть!

– Надеюсь, вы не будете возражать, если я присоединюсь к вашему семейному ужину?

– Нет, дорогая. Конечно, нет. Я его вообще-то уже заждался.

К нему снова вернулось сердитое выражение лица, и он отправился назад в столовую.

Джойс Грант подмигнула им и вполголоса сказала:

– Король ждет ужин, девочки.

Гизелла ответила ей улыбкой, а Анита засмеялась. Рука об руку они направились в столовую. Как только они прошли сквозь двойные двери, Анита шепнула Гизелле:

– Маркетинговое исследование? Не могла придумать ничего получше? Я бы сказала, что это было больше похоже на исследование рекламных щитов.

– Тихо! – Гизелла втолкнула ее в комнату.

Ужин длился более часа. Гизелла явно нервничала. Все ее мысли были о Митче и о тех мгновениях, что они провели вместе. Она была рада, что Анита все время развлекала ее родителей разными анекдотами и двусмысленными шутками. Они даже не заметили, как тихо и озабоченно весь вечер вела себя Гизелла. Подали десерт, разговор пошел о делах.

– Да, я убежден, что студия Салливана предоставит нам самый лучший каталог, который у нас когда-либо был, – сказал Джордж Грант. Он взял кусочек творожного торта с пралине, а потом взглянул на Гизеллу. – Я не говорил тебе, что его студия получила контракт?

От неожиданности Гизелла резко проглотила кусок торта с кремом, и он встал у нее комом в горле.

– Да, – только и смогла она прохрипеть. – Да, ты говорил мне об этом в понедельник.

Глаза Аниты заблестели. Она наклонилась вперед и поставила локти на стол, тем самым нарушив золотое правило Гранта.

– Я много слышала о его работе. Говорят, он профессионал высокого класса. Кажется, нам повезло, что мы заполучили его.

Гизелла толкнула ее ногой под столом и угрожающе посмотрела на подругу. Но Анита не унималась:

– Я также слышала, что его модели самые красивые, особенно те, что рекламируют купальники. Знаете, мистер Джи, мне в голову вдруг пришла блестящая мысль.

– Что за мысль, дорогая? – снисходительным тоном спросил он.

– Маркетинг, конечно, не моя сильная сторона, но мне кажется, что ваше бунгало на Парадайз-Ки идеально подошло бы в качестве фона для рекламы купальников.

Гизелла уронила вилку, и она громко зазвенела, ударившись о фарфоровую тарелку. Едва скрывая ужас, она молящими глазами уставилась на Аниту.

Икота. Она рукой прикрыла рот.

Джойс посмотрела на нее:

– Что ты сказала, дорогая?

– Извините, – пробурчала Гизелла. Вздыхая, ее мать встала из-за стола.

– Пойду принесу арахисового масла.

Икота. Снова и снова.

Отец не отводил от дочери глаз, пока она не раскраснелась от смущения. Затем он обратил внимание на Аниту, которая продолжала:

– Вы только представьте себе! Где еще можно снимать купальники Гранта, если не на прекрасном острове, принадлежащем самому Джорджу Гранту?

Гизелла съехала вниз по стулу и подумала: «Анита чересчур много на себя берет». Она с благодарностью посмотрела на мать, вошедшую в столовую со спасительным средством, зачерпнула ложку арахисового масла и разом проглотила вязкую массу.

Джордж Грант потер подбородок.

– Гм, может быть…

Гизелла с трудом выдавила из себя:

– Нет! Об этом определенно не может быть и речи.

Отец внимательно посмотрел на нее:

– Почему же?

– Ну… Перевозка съемочной бригады на остров стоит слишком дорого. Вокруг полно пляжей, съемки на которых обошлись бы гораздо дешевле.

– Пляжей с комками нефти и мертвой рыбой? Что может быть лучше Парадайза с его кристально чистой водой и белоснежным песком?! Анита права. Остров был бы идеальным местом. Реклама покроет все расходы.

– Но, папа…

– Анита, напомни мне, чтобы я повысил тебя.

Комментарий отца заглушил остальные слова Гизеллы. Она взглянула через стол на свою подругу. Анита невинно улыбалась. Гизелла же смотрела на нее испепеляющим взглядом. Анита, казалось, ничего не замечала. Более того, ей было все равно. Она наслаждалась происходящим. Лучше, чем кто-либо другой, Анита знала, в какую непростую ситуацию попала Гизелла. Теперь же ее так называемая подруга делала все, чтобы эту ситуацию усложнить. Гизелла чувствовала, что оказалась в настоящем аду.

Целый час Гизелле пришлось выслушивать план, как отправить Митча Салливана и его модель на остров. Наконец-то подруга замолчала. Это был подходящий момент, чтобы увести Аниту, прежде чем она вобьет ее отцу в голову еще какие-нибудь безумные идеи.

Когда они оказались на улице, Гизелла села в машину и обратилась к Аните:

– Как? Как ты могла со мной так поступить? Я-то думала, что ты моя лучшая подруга, а ты…

– Что? Что я такое сделала?

– Не пудри мне мозги. Ты отлично знаешь, что сделала.

– Ты, конечно, можешь перестать считать меня своей лучшей подругой, но твои гормоны будут мне благодарны. – Анита невозмутимо посмотрелась в зеркало, проверяя макияж. – Не волнуйся. Все пройдет отлично.

– О да, конечно, спасибо тебе. Теперь мне нужно придумать, как сказать Митчу, что я вовсе не та модель, за которую он меня принимает.

Гизелла устало провела рукой по волосам. Боже, как она волновалась. Он ведь ей по-настоящему нравился. Она хотела сначала узнать Митча поближе, прежде чем ей придется открыться ему.

– Нет, ты этого не сделаешь, – настаивала Анита. – Ты поедешь сначала на остров и немного пофотографируешься.

– А что потом? Что я буду делать, когда отец увидит снимки? – Руки Гизеллы не отпускали руль.

– Не волнуйся, подумаем об этом завтра, – произнесла Анита с южным акцентом.

– Хватит! И отец еще хотел, чтобы ты напомнила ему о своем повышении? Слушай, напомни мне в следующий раз не вступать с тобой ни в какие пари и споры.

Она завела машину и направилась к себе на квартиру. Ее почему-то преследовало ощущение, что она совершает самую большую ошибку в жизни. Она чувствовала себя соблазненной Евой в райском саду. Подобно Еве, она приняла предложенный плод. И теперь было слишком поздно, чтобы отказаться от него. Особенно после того, как она вкусила первый кусочек.

Глава 4

– Две недели? Ты хочешь две недели отпуска прямо перед началом летного сезона? – вопил Джордж Грант, поднимаясь из кресла. Он наклонился и положил свои большие руки на массивный стол перед собой.

Несмотря на грозный вид отца, Гизелла стояла на своем, не опуская голову. Конечно, быть дочерью босса означало иметь привилегии, но иногда это осложняло жизнь. Ведь ей всегда приходилось обращаться напрямую к начальнику.

– Папа, я уже год не отдыхала…

– Малышка, я не отдыхал уже больше десяти лет. Ты ведь Грант, не забывай это. Этот магазин принадлежит нам уже более шестидесяти лет. И ради нашей компании нам приходится идти на жертвы.

Гизелле хотелось закатить глаза и так выразить свое отношение к старой сказке на новый лад. Ей казалось, что она слышала эту же лекцию еще в утробе матери. Но сейчас ей, как никогда раньше, необходимо было убедить отца понять ее. Она должна была это сделать. Митч будет ждать ее в аэропорту в субботу, чтобы полететь на удаленный островок в цепи Флорида-Кис. Оказывается, она знала этот остров как свои пять пальцев.

Гизелла подошла к отцу и положила руку ему на плечо.

– Папа, сейчас просто превосходное время для отпуска. Когда фотограф вернется с Кис, я тут же займусь распространением каталога. Потом я пойду учиться, а там скоро и Рождество, – ласково похлопав его по плечу, убедительно рассуждала Гизелла. – Папочка, пожалуйста, мне нужно немного отдохнуть, очень.

Строгий вид Джорджа Гранта немного смягчился.

– Извини, Гизелла. Я иногда забываю о вас, однако компания – часть моей жизни, – сказал он хрипло, – и не обязательно должна стать частью твоей.

– Папа, все в порядке? – спросила Гизелла, озабоченная напряженным выражением его лица. С таким видом он проводил долгие утомительные часы в офисе. Хотя Гизелла иногда была далека от отца, она хорошо его знала. Достаточно хорошо, чтобы понять, что с ним происходит что-то неладное.

Отец вздохнул, повернулся к ней, рассеянно гладя ладонями ее руки. Гизелла забеспокоилась: подобное проявление нежности было очень необычно, чаще всего отец с ней был суров и чопорен.

Гизелла погладила его по морщинистой щеке.

– Папа?

– Дела идут не самым лучшим образом. И… продажи постепенно снижаются вот уже три последних года.

Его плечи опустились, он повернулся, подошел к окну и спрятал руки глубоко в карманы брюк.

– Я видела отчетность, папа. Пока мы удерживаем позиции. Универмаг Гранта – один из немногих, которые полностью принадлежат одному владельцу и при этом приносят прибыль.

– Я никогда не признаюсь в этом твоей матери, и ты не смей говорить ей, – он предостерегающе посмотрел на нее через плечо, – но наш подход к рекламе слишком консервативен. Времена изменились, Гизелла. А я был слишком упрям, чтобы замечать это и что-то менять.

Он повернулся к ней лицом, ответственный момент добавил особенных нот в его голос:

– Новый каталог очень важен. Мы никогда не вкладывали большие средства в рекламу. Нам нужно продемонстрировать, что «Грант» – это универмаг для всей семьи, от новорожденных до несносных крикливых подростков, не только для мам и пап.

Гизеллу охватило чувство страха, смешанное с виной. «Господи, что же мне теперь делать? Я должна придумать, как сделать так, чтобы мои фотографии не попали в этот каталог. Отец вложил огромные деньги в рекламу, чтобы охватить как можно больше потенциальных клиентов. Но вряд ли он хотел, чтобы это происходило с помощью фотографий его дочери в бикини, красующихся на каждой странице каталога».

Его вопрос прервал ее размышления:

– Когда ты хочешь уйти в отпуск?

– В пятницу.

– В пятницу? – рявкнул он, приходя в свое нормальное состояние. – Обычно нужно предупреждать заранее.

Почувствовав, что они с отцом достигли редкого взаимопонимания, она поцеловала его в щеку, улыбнулась и прошептала:

– Вот одна из привилегий быть дочерью босса.

Когда Гизелла вернулась к себе в офис, она обнаружила Аниту, ожидающую ее.

– Ну? Что он сказал?

– В конце концов согласился! На мгновение мне показалось, что он откажет. Тогда я впала бы в депрессию, хотя, вероятно, она уже началась. – Гизелла вздохнула и плюхнулась на стул. Покачавшись немного на стуле, она откинула назад голову и уставилась в потолок. – О, Нита, что мне делать?

– Все просто, – не задумываясь, ответила Анита, – поезжай с Митчем на остров, в спальню, дай своим гормонам утолить жажду, а потом возвращайся домой.

– Здесь кто-то что-то сказал про спальню? За исключением моих бедных гормонов, это не имеет никакого отношения к пари.

Анита фыркнула:

– Пари? Дорогая, я думаю о тебе. Если бы я была на твоем месте, я бы не думала, а уже давно пощупала его задницу. Советую припасти пару упаковок презервативов.

– Нита!

– Ты знаешь, есть такие, которые светятся в темноте.

Картинка, нарисованная Анитой, заворожила воображение Гизеллы. Она лишилась дара речи, беззвучно открывая и закрывая рот, пока не пришла в себя.

– Ты так о нем беспокоишься, как будто угроза нависла над твоими, а не над моими гормонами. Может быть, это тебе следует с ним поехать?

– Угу, – ответила Анита, глядя на свои пухлые ноги. – У меня нет таких ног, как у тебя, хотя я была бы не против поездки на тропический островок. Я была бы Джейн, а он Тарзан, преследующий меня. – Она закрыла глаза, помахивая рукой у груди, и смешно промычала: – М-м, Митч Салливан с набедренной повязкой.

Гизелла не могла не улыбнуться и подумала: «Замечательная картинка! Но вместо набедренной повязки я представляю себе белое полотенце. Малюсенькое белое полотенце…»

– Сколько ты пробудешь на острове с Тарзаном? – вернула ее в реальность Анита.

– В сообщении, которое прислал Митч, говорится о двух неделях.

– Не хочется тебя огорчать, но ты не должна так долго отсутствовать. Ты можешь попросту исчезнуть с лица земли. Как это романтично! Исчезнуть с мужчиной своей мечты, – засмеялась Анита.

– О чем ты говоришь, Анита?

– Сегодня я слышала прогноз погоды. Передают, что к Карибскому морю приближается тропический циклон из Африки. Так что вместо Парадайз-Ки ты можешь оказаться на каком-нибудь необитаемом острове.

– Здорово, – беспечно сказала Гизелла, – то, что нужно. У тебя будет достаточно времени, чтобы найти другого фотографа и другую модель и сделать такую же фотосессию новых купальников.

Даже через очки стало видно, как расширились глаза Аниты.

– И как же я, по-твоему, смогу это сделать?

– Понятия не имею. Но раз ты ввязала меня в эту историю, тебе придется кое-что сделать, чтобы выпутать меня из нее. Этот каталог не может выйти с моими фотографиями. Пусть фотографируют только чье-то лицо. Может быть, у нас получится интересный монтаж.

– Это будет прикольно.

– У тебя есть идея получше? Я никогда не попала бы в такую ситуацию, если б не ты. И хватит улыбочки строить, – нахмурилась Гизелла.

Улыбка Аниты стала еще шире, она съехидничала:

– Боже мой, какие мы обидчивые.

– Обидчивые? Я? Интересно, на что это я должна обижаться? На то, что я еду на остров с мужчиной, которого едва знаю…

– Остальные члены бригады прибудут через пару дней и…

Гизелла не обратила внимания на то, что ее прервали, и продолжила:

– Заниматься тем, что мне незнакомо.

– Ты красавица, так что не беспокойся об этом.

– К тому же начинаются все эти ураганы…

– Знаешь, какие они бывают непредсказуемые. Можешь мне поверить, что он растратит все свои силы, когда дойдет до островов Кис.

– Ну и, наконец, мои фотографии в бикини окажутся в каталоге универмага, владельцем которого является мой отец. Как только он увидит это, мне придется спасаться бегством!

Голос Гизеллы становился все громче и громче, выше и выше, а она все ближе и ближе придвигалась к Аните. Она уже стояла на цыпочках и сердито смотрела на Аниту сверху вниз. Анита заерзала в кресле и сказала:

– Ну, может быть, обидчивая – не очень подходящее слово…

* * *

Митч распахнул дверь в ответ на непрекращающийся стук.

– Я догадался, что это ты, Кертис.

Кертис широко улыбнулся:

– Эй, на корабле! – Он напялил на голову Митча белую капитанскую фуражку и начал насвистывать тему из сериала «Остров Гиллигана».

Митч почувствовал, как у него дернулись губы, но сердиться на Кертиса было бесполезно. Грубый, энергичный, непредсказуемый и неисправимый. Именно этим он и притягивал Митча.

– Слышал я, ты собираешься поболтаться в гамаке с симпатичной крошкой?

– Откуда ты узнал?

– Добрые люди рассказали. – Кертис начал что-то напевать, покачиваясь в такт мелодии.

– Хватит тебе, – сказал Митч, покачав головой. Он снял дурацкую фуражку и бросил ее на кровать. – И кто они такие, эти люди?

– Ты правда хочешь знать? – Кертис прекратил танцевать, и на лице у него появилась озорная улыбка. – Эй, включи-ка музыку! Думаю, рэп – это как раз то, что надо.

Митч непроизвольно засмеялся.

– Мне надо собирать вещи. Делай что хочешь. – Он хотел было выйти из комнаты, но вдруг остановился. – Все, что хочешь, только не это.

– Индивидуалист, не нужна моя помощь?

– Нет, спасибо. Не хочется, чтобы на меня выпрыгнули резиновые пауки или змеи, когда я открою чемодан. К тому же я почти собрался. Осталось только упаковать фотоаппаратуру.

По комнате были расставлены большие металлические ящики.

Кертис завистливо воскликнул:

– Старик, сколько здесь всего! Ты ведь оставишь свет, правда? Мне бы, блин, хватило одной доверху набитой наволочки. И на все три недели.

Митч указал на ящики:

– Все это в основном аппаратура.

– Ну, конечно. Все правильно. Ты же собираешься на частный остров. Одежда необязательна. Ты сможешь ходить голышом, если захочешь! – Кертис наклонился и сказал низким голосом: – Но не забудь солнцезащитный крем. Ты же не хочешь обгореть там? Потому что если начнет оползать, с тобой ни одна баба не пойдет – подумает, что ты прокаженный.

– Слушай, недотепа, тебе что, заняться нечем? – раздраженно спросил Митч. Он, конечно, любил своего друга, но мог выносить его лишь в малых дозах.

– Что? Ну что я такого сказал на этот раз?

– Кертис, проваливай! Мне надо собраться.

Митч взял его за руку и подвел к двери.

– Подбросить до аэропорта завтра?

– Если ты приедешь пораньше. Мой самолет до Майами вылетает в десять.

– Ладно. Нет проблем.

Кертис открыл дверь и прищурился так, что его глаза превратились в узкие щелочки.

– Позволь мне дать тебе один совет, кузнечик. Берегись колдунов вуду. Эти острова кишат ими. На тебя могут навести порчу. И этой порчей может быть любовь.

Он тут же запел какую-то глупую песню про любовь с нелепыми словами и несуразной мелодией. Митч подавил улыбку. Он смотрел, как удаляется огромная фигура приятеля, и подумал, был ли Кертис хоть раз серьезен. Если и был, то за десять лет их знакомства он этого не заметил.

Митч закрыл входную дверь и стал упаковывать фотоаппаратуру. Он уже думал о том, что привезет с острова стопку снимков Гизеллы, которые произведут настоящий фурор. Он понял, что у нее все должно было получиться.

Его охватило волнение. Возможно, потому, что это была самая важная фотосессия в его карьере, но скорее всего он жаждал увидеть Гизеллу. Митч думал о том, как он будет проводить долгие летние дни на островах Флорида-Кис, занимаясь своим любимым делом, да еще и с красивой женщиной, чьи темные зеленые глаза и длинные ноги заставляли быстрее биться его сердце. «Да, следующие две недели должны быть очень интересными. И многообещающими», – мечтательно подумал Митч.

* * *

Гизелла нервно прогуливалась взад и вперед по длинному коридору аэровокзала и то и дело выглядывала из окна.

– Ты не присядешь? Ты заставляешь меня нервничать, – пыхтела Анита. – Он придет. Не волнуйся.

Посмотрев на часы, Гизелла обратила свой взор на очередь пассажиров, проходящих регистрацию на рейс.

– Самолет вылетает через десять минут. Десять!

– Джи-Джи, у него есть билет и место рядом с тобой. Поэтому не волнуйся. Займи очередь на регистрацию. Я буду высматривать его, – успокаивала подругу Анита, подошла и обняла ее. – Прекращай так нервничать, не то у тебя снова начнется икота. Пока тебя не будет, я возьму все на себя. Ты только сделай часть своей работы как следует. И тогда все будет путем.