Текст книги "Подсказчик"

Автор книги: Донато Карризи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

9

Ни о каком совпадении не могло быть и речи. Мила вспомнила для присутствовавших наиболее значимые аспекты последнего расследования, в котором она приняла участие. Дело учителя музыки. В то время как девушка цитировала слова сержанта Морексу относительно обнаруженного в записях «монстра» имени Присцилла, Роза Сара сидела с поднятыми к потолку глазами, а Стерн, вторя жесту своей коллеги, недовольно тряс головой.

Они ей не верили. Да это и понятно. Однако Мила не могла смириться с мыслью, что между двумя этими происшествиями не было никакой связи. И только Горан не прерывал ее. Кто знает, что он хотел этим сказать. Мила любой ценой стремилась постичь хитросплетения этой ситуации.Но из разговора с Вероникой Берман она поняла только одно: по словам женщины, она проследила за мужем до дома его любовницы. Вероятно, что это место таило в себе и другие ужасные вещи. Может, даже и тела пропавших девочек.

И ответ на вопрос относительно шестого ребенка.

Миле очень хотелось сказать: «Он назвал ее Присциллой…» Но она не стала этого делать. Теперь ей это казалось почти абсурдным. Словно имя выбрал лично Берман, ее палач.

Расположение домов было вполне типичным для городского пригорода. Классический, обнесенный оградой квартал, построенный где-то в шестидесятых, как естественное следствие возникшей не так давно в этих местах промышленной зоны. Квартал состоял из серых домов, покрывавшихся со временем розоватой пылью от соседнего сталеплавильного завода. Дешевая мебель, настоятельно требовавшая ремонта. Здесь обитал временный люд, в большинстве своем иммигранты, безработные и семьи, жившие за счет государственных субсидий.

Горан обратил внимание на то, что остальные члены следственной группы стали избегать Милу. Они держались от нее на расстоянии, словно девушка своей неожиданной идеей перешагнула дозволенную грань.

– Почему этот некто должен жить именно в подобном месте? – спрашивал Борис, брезгливо поглядывая вокруг.

Дом, который они искали, находился на самом краю квартала. Квартира занимала полуподвальный этаж, попасть в который можно было только по наружной лестнице. Железная дверь. Все три имевшиеся в ней окна выходили на улицу, будучи почти вровень с ней. На них стояли защитные решетки и щитки, изнутри скрепленные деревянными рейками. Стерн смешно изогнулся, оттопырив зад, чтобы не испачкать брюки, и, приставив обе руки к глазам, попытался заглянуть внутрь.

– Отсюда ничего не видно.

Борис, Стерн и Роза, подав знак кивком, стали по обе стороны двери. Стерн попросил Милу и Горана отойти назад.

Первым начал действовать Борис. Звонка на двери не было, и он энергично постучал ладонью в дверь. Сильный стук в дверь требовался для того, чтобы насторожить, при этом тон голоса Бориса оставался абсолютно спокойным.

– Мэм, это полиция. Откройте дверь, пожалуйста…

Такова была тактика психологического давления, цель которой – заставить собеседника растеряться: обращаться к нему с мнимым спокойствием и одновременно поторапливать его. Но на этот раз эта уловка не подействовала, потому что в доме, казалось, никого не было.

– Хорошо, войдем внутрь, – предложила Роза, которой не терпелось во всем удостовериться.

– Нам нужно дождаться звонка Роке, когда он скажет, что получил ордер на обыск, – ответил Борис и посмотрел на часы: – Это не должно занять много времени…

– К черту Роке и к черту ордер, – возразила Роза. – Там может произойти все, что угодно!

Горан поддержал коллегу:

– Она права, пойдем!

Судя по тому, как все единодушно согласились с этим решением, Мила убедилась в том, что Горан на этом маленьком совете имел значительно больший, чем Роке, вес.

Они расположились перед дверью. Борис вынул набор отверток и принялся возиться с замком. Через несколько секунд размыкающий механизм блокирующего устройства сработал. Держа в одной руке пистолет, другой он толкнул от себя железную дверь.

На первый взгляд это помещение казалось нежилым.

Узкий и грязный коридор. Дневного света явно не хватало для его освещения. Роза направила внутрь свой фонарь, и из темноты появились три двери. Две справа и одна в конце коридора.

Третья была закрыта. Члены опергруппы стали обследовать комнаты. Впереди Борис, позади него Роза, затем Стерн и Горан. Мила замыкала шествие. Все, за исключением криминолога, держали в руках оружие. Мила была всего лишь «внештатным членом группы» и не имела права им пользоваться. Пистолет лежал у нее в заднем кармане джинсов. Девушка пальцами сжимала рукоятку, в любую секунду готовая его выхватить. Именно по этой причине она и шла последней.

Борис пощелкал выключателем, находившимся на одной из стен.

– Света нет.

Молодой человек посветил фонарем, чтобы осмотреть первую комнату. Она была пуста. На стене виднелось сырое пятно, начинавшееся у самого ее основания и поражавшее, словно опухоль, всю штукатурку. Трубы отопления и канализации пересекались под самым потолком. В пол был встроен канализационный колодец.

– Какая вонь! – произнес Стерн.

Вряд ли кому-то захотелось бы жить в таких условиях.

– Теперь вполне очевидно, что здесь нет никакой любовницы, – сказала Роза.

– Тогда что это за место такое? – спросил Борис.

Они приблизились ко второй комнате. Ее дверь едва держалась на ржавых петлях, слегка отставая от стены; этот угол мог служить легким укрытием для вероятного злоумышленника. Борис ударом ноги вышиб дверь, но за ней никого не было. Это помещение в точности повторяло предыдущее. В некоторых местах на полу была выбита плитка, а из образовавшихся дыр выглядывала бетонная стяжка, покрывавшая фундамент. Мебели не было, только железный остов дивана. Группа двинулась дальше.

Оставалась последняя комната. Та самая, с запертой дверью, что находилась в конце коридора.

Борис поднес к глазам первые два пальца левой руки. Это был условный знак для Стерна и Розы занять позиции по обе стороны от входа. Затем полицейский сделал шаг назад и ударил ногой в то место, где была ручка. Дверь распахнулась, и все трое полицейских быстро выстроились в оборонительную линию, одновременно освещая фонарями все углы помещения. И здесь никого не было.

Горан протиснулся сквозь них, шаря по стене рукой в латексной перчатке. После двух неудачных попыток нажать на выключатель ему удалось наконец зажечь неоновое освещение, ронявшее в комнату пыльный свет. Это помещение в корне отличалось от двух предыдущих. Во-первых, кругом царил порядок. На стенах – ни намека на сырость, так как они были отделаны водонепроницаемым пластиковым покрытием. На полу вся плитка была в целости и сохранности. Окна отсутствовали, но через несколько секунд включился кондиционер. По стенам тянулись кабели электропроводки – верный признак того, что ее проложили гораздо позже. Провода в пластиковых лотках подходили к выключателю, обнаруженному Гораном, а также к розетке, находившейся с правой стороны от входа, где у стены стоял столик с офисным креслом. Над столиком возвышался отключенный компьютер. Эти предметы представляли собой единственную мебель комнаты, если не считать старого кожаного кресла, стоявшего у противоположной стены.

– Похоже, что Александра Бермана интересовала только эта комната, – заключил Стерн, оборачиваясь к Горану.

Роза вошла в комнату и сразу направилась к компьютеру:

– Я не сомневаюсь в том, что там мы найдем интересующие нас ответы.

Но Горан остановил женщину, схватив ее за руку:

– Нет, лучше действовать в соответствии с установленным порядком. Сейчас мы все покинем это помещение, чтобы не изменять влажности воздуха. – Затем криминолог обратился к Стерну: – Позвоните Креппу. Пусть приедет сюда со своей группой для снятия отпечатков пальцев. А я предупрежу Роке.

Мила внимательно следила за огоньками, сверкавшими в глазах криминолога. Она нисколько не сомневалась, что теперь он твердо укрепился во мнении, что смог вплотную приблизиться к чему-то очень значимому.

Мужчина провел пальцами по голове, словно расчесывая волосы, которых у него на самом деле не было, если не считать пучка на затылке, из которого тянулся лошадиный хвост, спускавшийся по спине. Зелено-красная змея с открытой пастью вытянулась вдоль всего правого предплечья до самой ладони. На левом предплечье красовалась похожая татуировка, такая же, впрочем, как и та, что виднелась из-под рубашки на его груди. Человек с лицом, украшенным всевозможным пирсингом, был не кто иной, как Крепп, эксперт криминальной полиции.

Милу полностью захватил вид этого человека, такой далекий от общего представления о шестидесятилетнем мужчине. Она подумала: «Вот какими, оказывается, становятся панки, когда наступает старость». А между тем несколькими годами ранее Крепп был вполне нормальным господином среднего возраста, достаточно суровым, но при этом с довольно заурядной внешностью. Со временем все изменилось. Но после того как все удостоверились, что этот человек отнюдь не свихнулся, никто более не высказал ни слова упрека в адрес его нового имиджа, так как Крепп был настоящим асом своего дела.

Поблагодарив Горана за сохраненную в нетронутом виде комнату, эксперт сразу же принялся за работу. Он вместе со своей группой провел в помещении около часа. На них были надеты особые балахоны и маски для защиты от воздействия веществ, применяемых для обнаружения отпечатков пальцев. Затем Крепп вышел из подвала и направился к криминологу и Роке, присоединившимся к группе криминалистов немного позднее.

– Как дела, Крепп? – приветствовал его старший инспектор.

– Вся эта история с кладбищем рук крепко засела у меня в голове, – ответил эксперт. – В тот момент, когда вы позвонили нам, мы все еще исследовали фрагменты рук на предмет обнаружения еще сколько-нибудь значимых отпечатков.

Горан прекрасно знал, что обнаружение отпечатков пальцев на коже человека является сверхсложной задачей по причине возможного заражения либо из-за потоотделения рук преступника, а если речь идет об одежде трупа, как в случае с отрезанными конечностями, из-за разложения тканей.

– Я использовал и пары йода, и даже электронографию.

– А что это за штуковина такая? – спросил криминолог.

– На данный момент новейший способ снятия отпечатков пальцев, оставленных на коже: рентгеновский снимок, получаемый при помощи электронной эмиссии… Этому чертову Альберту нет равных в умении не оставлять после себя следов, – заключил Крепп.

Мила заметила, что он был единственным человеком, называвшим убийцу этим именем, в отличие от остальных, считавших отныне, что убийца детей принял свой окончательный облик в лице Александра Бермана.

– Ну а что мы имеем здесь? – спросил Роке, порядком утомленный от потока ненужной ему информации.

Эксперт снял перчатки и, не поднимая глаз, принялся описывать проделанную его группой работу:

– Мы использовали нинидрин. Лазерное сканирование также не внесло ясности. Тогда я попытался уточнить картину с помощью хлорида цинка. Мы обнаружили несколько следов отпечатков пальцев на обоях возле розетки и на пористом покрытии стола. Что касается компьютера, то здесь все намного сложнее: отпечатки наслоились одни на другие, и для их идентификации нам потребуется цианоакрилат. А клавиатуру следует отправить на исследование в барокамеру и…

– Все потом. У нас нет времени искать другую клавиатуру, взамен старой. Нам нужно проверить содержимое компьютера сейчас, – перебил Креппа Роке, которому не терпелось узнать результат. – Итак, отпечатки принадлежат только одному человеку…

– Да, и все они оставлены Александром Берманом.

Эта фраза поразила всех, за исключением одного: того, кто уже знал ответ. И он знал его с того самого времени, как только они спустились в этот подвал.

– Похоже, что Присциллы никогда и не было, – произнес Гавила.

Он заявил это, не глядя на Милу, которая неожиданно почувствовала, как больно задето ее самолюбие тем, что он обошел ее своим взглядом.

– Здесь дело в другом… – снова заговорил Крепп. – Кожаное кресло.

– Что? – спросила Мила, выплывая из молчания.

Крепп поглядел на девушку так, как смотрят на человека, на которого впервые обратили внимание. Затем с выражением растерянности на лице он перевел взгляд на ее забинтованные руки. Мила не могла думать ни о чем другом, кроме как об абсурдности ситуации, когда такой бывалый криминалист, как Крепп, смотрел на нее подобным образом. Но Мила не смутилась.

– На кресле нет никаких отпечатков.

– И это вызывает подозрения? – спросила Мила.

– Как знать, – прозвучал ответ криминалиста. – Скажу только одно: они повсюду и только на кресле их нет.

– Но отпечатки пальцев есть на остальных предметах, не так ли? – В разговор снова вступил Роке. – А этого нам будет достаточно, чтобы как следует припереть его к стене. Мне, если хотите, этот тип с каждым разом нравится все меньше.

В этот момент Мила подумала, что все как раз наоборот и он должен был слишком нравиться Роке, учитывая то, что неприятности Бермана были для всех уже делом решенным.

– Тогда что мне делать с креслом, стоит ли продолжать его обследовать?

– Да плюньте вы на это проклятое кресло и дайте наконец моим людям взглянуть на компьютер.

Услышав, как старший инспектор отзывался об этом деле, члены его группы едва удержались от смеха. Иногда грубый тон Роке казался еще более парадоксальным, чем внешность Креппа.

Старший инспектор направился к своей машине, поджидавшей его на окраине квартала, не забыв перед этим подбодрить своих подчиненных:

– Вперед, ребята. Я рассчитываю на вас!

Когда он был уже далеко, Горан обратился к присутствующим:

– Хорошо! А теперь посмотрим, что же есть в компьютере.

Они снова вошли в комнату. Отделанная пластиком, она скорее походила на гигантский эмбрион – гнездо Александра Бермана раскрывало свои секреты исключительно для них. По крайней мере, они на это рассчитывали. Все члены опергруппы были в латексных перчатках. Роза Сара уселась за стол: теперь пришла ее очередь.

Прежде чем включить компьютер, она подсоединила к одному из портов USB маленькое устройство. Стерн включил магнитофон, установив его рядом с клавиатурой. Роза начала комментировать свои действия:

– Я соединила компьютер Бермана с устройством внешней памяти: в случае сбоя в работе компьютера оно мгновенно сохраняет всю полученную информацию.

Остальные члены группы молча стояли у нее за спиной.

Агент Сара включила компьютер.

Первый прозвучавший сигнал был вполне типичен для операции запуска в работу дисковода. Казалось, что все было в полном порядке. Компьютер неохотно пробуждался от спячки. Это была устаревшая модель, наверняка уже давно снятая с производства. Ничего особенного, всего лишь голубой экран с ярлыками наиболее распространенных программ.

– Компьютер прямо как у меня дома, – сыронизировал Борис. Но над его шуткой никто не посмеялся.

– Хорошо… А теперь посмотрим, что в папке «Документы мистера Бермана»…

Роза щелкнула кнопкой мыши. Пусто. То же самое оказалось и в папке «Фотографии» и «Последняя информация».

– Здесь нет текстовых файлов… Очень странно, – заметил Горан.

– А может, он удалял их всякий раз, когда заканчивал работу, – подсказал Стерн.

– Если это так, то я могу попытаться восстановить их, – с уверенностью заявила Роза. Она установила компакт-диск в считывающее устройство и быстро скачала программу, способную восстановить любой удаленный файл.

Память компьютера никогда не опустошается полностью, а некоторую информацию, которая, по сути своей, и не может быть стерта, почти невозможно удалить. Мила вспомнила, как кто-то говорил, что кремнийсодержащее соединение, имеющееся в каждом компьютере, действует подобно мозгу человека. Даже когда кажется, что мы напрочь о чем-то забыли, в действительности в отдельных участках нашего мозга находится группа клеток, сохраняющих эту информацию, которые при возникновении особой надобности выдают ее нам заново как в виде образов, так и инстинктов. Не важно, когда именно мы, будучи еще детьми, впервые столкнулись с огнем. Суть как раз и заключается в полученном знании, лишенном биографических подробностей. Эти знания остаются впечатанными в мозг, чтобы вновь всплыть при каждом нашем столкновении с чем-то горячим. Именно об этом думала Мила, очередной раз разглядывая свои забинтованные руки… Похоже, что в каком-то участке ее мозга сохранилась ошибочная информация.

– Здесь ничего нет.

Эта печальная констатация Розы вернула Милу в реальный мир. Компьютер был совершенно пуст. Но Горана это не убедило.

– Есть программа – интернет-навигатор.

– Но компьютер не подключен к Интернету, – заметил Борис.

Между тем Роза Сара поняла, куда клонил криминолог. Она схватила сотовый телефон и проверила по имевшимся на его дисплее символам доступ к Сети.

– Роуминг есть… Он мог подключаться через телефон.

И тут же Роза открыла интернет-навигатор и проверила перечень адресов в хронологическом порядке. Был всего один.

– Вот, оказывается, чем Берман тут занимался!

Этот адрес представлял собой последовательность чисел. Адрес был кодом.

http://4589278497.89474525.com

– По всей вероятности, это адрес секретного сервера, – высказала предположение Роза.

– А что это значит? – спросил ее Борис.

– Это значит, что туда не попасть через обычную поисковую программу. Для этого нужен особый ключ. Существует вероятность того, что он есть в этом компьютере. Но если его нет, мы рискуем навсегда потерять туда доступ.

– В таком случае нам нужно быть очень осторожными и делать все так, как это делал сам Берман… – подытожил Горан и обратился к Стерну: – У нас есть его мобильный телефон?

– Да, он лежит вместе с его домашним компьютером в нашей машине.

– Тогда сходите за ним.

Вернувшись, он нашел всю группу в полном молчании. Его ожидали с явным нетерпением. Полицейский передал Розе телефон Бермана, и она подключила его к компьютеру. Спустя мгновение связь была установлена. Сервер начал операцию по идентификации звонка. Затем он обработал данные. И только потом начал их быстро загружать.

– Похоже, что с доступом у нас проблем не будет…

Вся группа, устремив глаза на монитор, с минуты на минуту ждала появления изображения. «Оно может быть каким угодно», – подумала Мила. В воздухе комнаты ощущалось сильнейшее напряжение, объединявшее в эту минуту всех членов группы, сравнимое по силе с мощным энергетическим зарядом, проскакивавшим между телами.

Постепенно из отдельных пикселей, складывавшихся по порядку на поверхности экрана, подобно мельчайшим пазлам, стало вырисовываться изображение. Но увиденное совершенно не соответствовало ожиданиям сыщиков. Энергия, чуть раньше заполнившая собой все это помещение, в мгновение ока потеряла свой накал, а прежний энтузиазм тут же рассеялся.

Экран был полностью черным.

– Должно быть, сработала система защиты, – предположила Роза. – Она расценила нашу попытку как несанкционированное вторжение.

– Ты скрыла символ? – с тревогой в голосе спросил Борис.

– Ну конечно, я его скрыла! – рассердилась женщина. – Ты что, за дуру меня принимаешь? Наверняка это был код или еще что-нибудь…

– Что-то вроде логина либо пароля? – спросил Горан, хотевший получше во всем разобраться.

– Что-то в этом роде, – рассеянно ответила ему Роза. Но затем добавила: – То, что у нас есть, – это адрес ссылки для прямого подключения. Логин и пароль являются устаревшими механизмами безопасности: они оставляют после себя следы и всегда могут привести к его обладателю. Тот, кто заходит сюда, хочет остаться безымянным.

Милу, не проронившую до сих пор ни слова, эти разговоры сильно раздражали. Она глубоко дышала и сжимала кулаки так, что хрустели пальцы. Девушку что-то явно тревожило, но она не понимала пока, что именно. Горан обернулся к ней на мгновение, словно почувствовал укол от ее взгляда. Мила сделала вид, что не заметила его.

А между тем окружающая атмосфера снова стала накаляться. Борис решил выплеснуть на Розу свое разочарование за эту неудавшуюся попытку:

– Если ты предполагала о существовании возможной преграды для доступа, почему не задействовала процедуру параллельного подключения?

– А почему ты мне этого не подсказал?

– А что из этого следует? – спросил Горан.

– А то, что, когда такая система имеет защиту, доступ к ней невозможен!

– Попробуем подобрать новый код и повторим попытку, – предложила Роза Сара.

– Ты серьезно? Да таких комбинаций может быть миллионы! – с издевкой возразил Борис.

– Иди ты к черту! Хочешь повесить всю вину на меня?

Мила молча наблюдала за этой странной сценой сведения счетов.

– Если у кого-то были какие-либо замечания или советы, то он вполне мог сказать об этом и раньше.

– Едва мы хотим что-то сказать, как ты сразу затыкаешь нам рот!

– Послушай, Борис, отстань от меня! Хотелось бы также обратить твое внимание на то, что…

– Что это?

Вопрос Горана прозвучал как гром с ясного неба. Вопреки ожиданиям Милы в тоне его голоса не слышалось ни тревоги, ни беспокойства. Но вместе с тем он оказывал одинаковое отрезвляющее воздействие на обоих, вынуждая их наконец умолкнуть. Криминолог указывал пальцем на что-то впереди себя. Проследив глазами за его вытянутой рукой, все присутствующие вновь уставились на экран монитора.

Он больше уже не был черным.

В его верхней части, у левой границы, возникла надпись:

«ты здесь?»

– Черт подери! – воскликнул Борис.

– Ну, так что это такое? Кто-нибудь из вас может объяснить? – снова спросил Горан.

Роза снова уселась перед компьютером, протянув руки к клавиатуре.

– Мы вошли, – объявила она.

Остальные придвинулись к ней поближе, чтобы следить за происходящим.

Находившийся под вопросом светящийся индикатор продолжал мигать, словно ожидая ответа. Который еще не поступал.

«это ты?»

– Кто-нибудь может, наконец, объяснить мне, что происходит? – Горан, похоже, терял терпение.

Роза быстро нашла объяснение:

– Это вход.

– Что это?

– Входной порт. Похоже, что мы внутри комплексной системы. А это – диалоговое окно: нечто вроде чата…А на том конце сидит кто-то другой, доктор.

– И он хочет поговорить с нами… – добавил Борис.

– Или с Александром Берманом, – поправила его Мила.

– Тогда чего мы ждем? Давайте отвечать! – отозвался Стерн с явным нетерпением в голосе.

Гавила посмотрел на Бориса: он был специалистом по установлению контакта. Молодой человек кивнул и встал за спиной у Розы, чтобы подсказывать ей реплики.

– Скажи ему, что ты здесь.

Женщина написала:

«да, я здесь».

Через несколько секунд на экране возникла другая фраза:

«ты долго не давал о себе знать я беспокоился».

– Ok, «беспокоился», значит, он мужского пола, – с удовлетворением констатировал Борис. Затем он продиктовал Розе следующий ответ. Но при этом попросил женщину использовать только строчные буквы, так, как это делал ее собеседник. Борис объяснил, что некоторые люди робеют перед заглавными буквами. Поэтому им хочется, чтобы тот, кто находится на другом конце, чувствовал бы себя легко и непринужденно.

«я был очень занят, а как у тебя дела?»

«мне задвали кучу вопросов, но я не скзал ни слова».

Кто-то задавал вопросы? И по какому поводу?

Всем, и в первую очередь Горану, сразу же показалось, что человек, с которым они установили связь, замешан в какой-то темной истории.

– Возможно, его допрашивали в полиции, но не сочли нужным задерживать, – высказала свое предположение Роза.

– А может, у них не было достаточно улик против него, – поддержал свою коллегу Стерн.

В голове полицейских стали вырисовываться очертания фигуры сообщника Бермана. Мила снова подумала о ночном происшествии в мотеле, когда ей показалось, будто кто-то шел за ней по пятам по усыпанной гравием дорожке. Она никому не сказала об этом ни слова, опасаясь, что речь могла идти всего лишь о самовнушении.

Борис решился задать вопрос таинственному собеседнику:

«кто задавал тебе вопросы?»

Молчание.

«они».

«кто они?»

Ответа не было. Борис решил не обращать внимания на это молчание и попытался обойти возникшее затруднение, задав вопрос иного рода:

«что ты им сказал?»

«я расказал им историю о которой ты мне говрил, и это сработало».

Горана заинтересовала не столько неясность этих слов, сколько наличие большого числа грамматических ошибок.

– Вероятно, это некое подобие опознавательного кода, – пояснил он. – Либо он ждет, что и мы будет писать с ошибками. А если мы этого не сделаем, то общение может быть прервано.

– Вы правы. В таком случае начни подражать его языку и продолжи писать с теми же, что и он, ошибками, – подсказал Борис Розе.

Так на экране появилась фраза:

«я преготовил как ты хотел не вижу времени скажи ты когда?»

Это общение вело их в никуда. Тогда Борис попросил Розу ответить, что скоро он узнает «когда», но сейчас лучше снова уточнить план, чтобы удостовериться в его действенности.

Миле эта идея показалась наиболее удачной для того, чтобы восстановить пробел в плане личного знакомства с таинственным собеседником. Чуть позже незнакомец ответил:

«план такой: выйти ночью так чтобы нихто меня не увидел, когда будет 2 часа идти по дороге, мне спрятаться в кустах, ждать, фары машины заграютца 3 раза, тгда могу выйти».

Никто ничего не понял. Борис покрутил головой в надежде услышать какую-нибудь подсказку. Его взгляд пересекся со взглядом Гавилы.

– А вы, доктор, что об этом думаете?

Криминолог размышлял.

– Не знаю… Никак не могу уловить смысл. Мне не удается найти этому объяснение.

– Вот и у меня такое же ощущение, – согласился с ним Борис. – Этот некто, с кем мы общаемся, похож… похож на умственно отсталого или того, у которого большие проблемы с психикой.

Горан подошел к Борису поближе:

– Ты должен заставить его выйти из тени.

– Но как?

– Не знаю… Скажи ему, что ты больше в нем не уверен и что подумываешь о том, чтобы все прекратить. Скажи ему, что «они» следят за тобой, а затем попроси его проверить тебя… Вот что: попроси его позвонить тебе по надежному номеру!

Борис поспешил напечатать этот вопрос. Но в отведенном для ответа месте, кроме мигающего индикатора, долго ничего не появлялось.

Наконец на экране стали возникать слова.

«не могу говорить по телефону, они подслушивают меня».

Все стало ясно: либо этот некто был очень хитер, либо действительно боялся, что за ним следят.

– Настаивай. Пробуй и так и эдак. Я хочу знать, кто такие «они», – сказал Горан. – Спроси его, где они находятся в данный момент…

Ответ не заставил себя долго ждать.

«они близко».

– Спроси его, насколько близко? – не унимался Горан.

«они здесь рядом со мной».

– Ну и что это может значить? – недовольно фыркнул Борис, раздраженно хватаясь руками за голову.

Роза откинулась на спинку кресла и разочарованно покачала головой:

– Если «они» находятся так близко и следят за ним, почему они не могут видеть того, что он делает?

– Потому что он не видит того, что видим мы.

Эта фраза исходила от Милы. Она не без удовольствия заметила, что остальные даже не удосужились взглянуть на нее, словно с ними только что говорило привидение. А между тем ее утверждение вызвало у всех интерес.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мы сочли само собой разумеющимся тот факт, что он, так же как и мы, сидит перед черным экраном. Но по-моему, его диалоговое окно находится на виртуальном сайте, на котором могут присутствовать и другие элементы: графическая анимация, разные надписи и изображения… Вот почему «они», будучи совсем близко, не могут видеть того, что он общается с нами.

– А она права! – произнес Стерн.

Комната вновь наполнилась странной эйфорией. Горан обратился к Розе Сара:

– А мы можем увидеть то, что видит он?

– Безусловно, – ответила женщина. – Я пошлю туда опознавательный сигнал, и когда он доберется до его компьютера, то мы узнаем его адрес в Интернете. – Не прерывая объяснений, Роза открыла свой ноутбук, чтобы вторично подключиться к Сети.

Спустя некоторое время на компьютере Александра Бермана возник вопрос:

«ты еще здесь?»

Борис посмотрел на Горана:

– Что мы ответим?

– Тяни время. Но так, чтобы он ничего не заподозрил.

Борис попросил своего неизвестного собеседника подождать еще немного, потому что позвонили в дверь и ему нужно отлучиться ненадолго, чтобы ее открыть.

Тем временем Розе Сара удалось на своем ноутбуке скопировать адрес незнакомца в Интернете.

– Вот все и готово.

Затем она загрузила полученные данные.

Мгновение спустя на мониторе возник виртуальный сайт.

То ли от изумления, то ли от ужаса, но все вдруг разом лишились дара речи.

На экране медведи танцевали в обнимку с жирафами, бегемоты били в такт бонга, а одна шимпанзе исполняла укулеле. Звуки музыки заполнили все пространство комнаты. И на фоне этого тотального оживления лесных обитателей парила разноцветная бабочка, приветствовавшая посетителей сайта.

Ее звали Присцилла.

Остолбеневшие от удивления сыщики с трудом верили своим глазам. Борис перевел взгляд на компьютер Бермана, где все еще маячил вопрос:

«ты еще здесь?»

Только тогда молодой человек смог наконец произнести эти четыре невероятно тяжелых для всех слова:

– Черт подери… Это – ребенок.