Текст книги "Тайны английской разведки (1939–1945)"
Автор книги: Дональд Маклахан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)
Глава 12
Различные операции
В этой главе рассказывается о нескольких операциях на море, в которых тот или иной отдел разведывательного управления ВМС играл значительную роль. Если бы этот материал был включен в главы, касающиеся работы того или иного отдела управления, то для читателя усложнилось бы понимание всего происшедшего. В данной главе дается подробный анализ роли разведки в спорном решении относительно конвоя РQ.17, краткий рассказ о подготовке рейда на Сен-Назер, анализ трудной и утомительной работы по выслеживанию немецких рейдеров, рассказ о том, как морская разведка овладела тайнами шифра противника, а также сугубо личные воспоминания о том, как мы сумели упредить немцев в Исландии. Весь этот материал следует рассматривать как отдельные части одного большого рассказа.
В Исландию без приглашения. С первых дней войны адмиралтейство не упускало Исландию из вида. Если бы немцы овладели на этом острове аэродромами, не говоря уже о портах и якорных стоянках для подводных лодок, которыми они пользовались бы на переходах в Атлантику и обратно (Франция тогда еще не пала), то создалась бы смертельная угроза Флоту метрополии и торговым путям. Оказалось, что немецкие стратеги в течение почти всей войны не осмеливались на проведение морских десантных операций, без чего нелегко контролировать морские коммуникации. Серьезных планов вторгнуться в Исландию или в Ирландию у немцев никогда не было. Но в то время, весной 1940 года, мы об этом не знали, а поразительный успех немцев в Норвегии позволял считать вероятным, что следующим объектом явится Исландия. Помимо этого военно-морской разведке стало известно, что резервные экипажи немецких подводных лодок жили на острове как добрые гости населения.
Было решено упредить немцев стремительным рейдом на Рейкьявик. Считалось, что рейд небольшими силами привлечет меньше внимания и вызовет меньшую реакцию, чем операция крупными силами. В Исландии войск не было, имелось только около сотни полицейских. Английский генеральный консул Фрэнсис Шеперд, которому было приказано встретить организованную военно-морской разведкой группу на пирсе в Рейкьявике, был уверен, что никакого сопротивления не будет.
В субботу 4 мая 1940 года офицера японского отдела разведывательного управления ВМС майора морской пехоты Хэмфри Куилла вызвал к себе заместитель начальника управления и сказал, что 6 мая он должен отправиться в Исландию, захватить там немецкого консула и резервные экипажи немецких подводных лодок, а затем организовать охрану побережья. «Вы рыбак, не так ли? – спросил капитан 1 ранга Стефенс. – Это дело должно прийтись вам по вкусу». Куиллу было сказано, что вся операция необычна и поэтому проводится разведывательным управлением и что с ним отправится офицер добровольческого резерва ВМС юрист Пен Слейд, который будет заниматься юридической стороной дела и поможет избежать серьезных нарушений международного права. «Слейду, – сказал заместитель начальника управления, – придется надеть военную форму. Позаботьтесь об этом». В воскресенье с помощью фирмы «Братья Мосс» Куилл быстро решил проблему обмундирования Слейда.
8 мая Куилл и его юрисконсульт вышли на «Беругаке» вместе со смешанной группой поддержки морской пехоты, которой командовал генерал Стэрджес. Среди пассажиров был еще один человек, который должен был присоединиться к генеральному консулу и занять пост посланника. Функции переводчика были возложены на учителя средних лет из Итона. Он хорошо знал Исландию, так как увлекался ловлей семги. В этой экспедиции он, кроме того, представлял интересы Черчилля. Перед отправкой Куилл получил большую пачку банкнот, кажется пятьсот фунтов стерлингов, на подкуп нужных людей и содержание лингвиста из Итона.
Два дня спустя в пять часов утра группа высадилась в Рейкьявике и была встречена Фрэнсисом Шепердом. Действуя скрытно, группа приступила к выполнению задачи. Внезапность едва не была утрачена из-за шума винтов гидросамолета, поднявшегося с борта «Беруика». Сопровождаемый взводом морской пехоты, Куилл подошел к дому немецкого генерального консула Герлаха и постучал в дверь. Увидев из окна спальни англичан в военной форме и майора морской пехоты перед дверью своего дома, Герлах прокричал на немецком языке что-то о дипломатическом иммунитете и международном праве, но в конце концов смирился, открыл дверь и позволил себя арестовать.
Когда Куилл допрашивал дипломата, солдаты морской пехоты почувствовали запах дыма – в верхнем этаже дома явно что-то горело. Совершенно случайно англичане захватили с собой небольшой корабельный огнетушитель и с его помощью быстро потушили пламя. Выяснилось, что жена консула вместе с детьми пыталась сжечь дипломатические шифры и другие документы в ванной комнате.
Эпизод с высадкой в Исландию вызвал немалую тревогу в политических кругах Англии. Министерство иностранных дел еще раньше выражало свое недовольство задуманным планом. Однако в тот самый день, когда Куилл тайком пробирался по улицам Рейкьявика, Гитлер вторгся в Голландию, и с любым дипломатическим протестом из Берлина, который мог бы быть вызван высадкой англичан в Исландию, теперь можно было не считаться.
Сначала жители Исландии очень неохотно сообщали Куиллу сведения о местонахождении резервных экипажей немецких подводных лодок. Немцы хорошо платили исландцам, установили дружеские отношения с семьями рыбаков, а те в свою очередь строго соблюдали законы гостеприимства. Кроме того, исландцы не верили, что у англичан хватит сил воспрепятствовать захвату острова немцами, если бы они решились на это. «Почему вы не помогаете голландцам, вместо того чтобы беспокоить нас?» – спрашивали Куилла жители.
Проблему решили деньги, ассигнованные разведывательным управлением ВМС. Подарки в виде шелковых чулок, парфюмерных изделий и других предметов роскоши быстро подействовали на исландцев, и они стали сообщать сведения о местопребывании экипажей немецких подводных лодок. Вскоре все немецкие моряки были выловлены.
Второй задачей Куилла и его миссии было создание в Исландии (она превосходила по площади Ирландию) службы наблюдения за наиболее опасными участками побережья. Добровольцев из местного населения стало больше, когда на остров для смены морских пехотинцев прибыли подразделения английских сухопутных войск. Была создана разветвленная сеть постов наблюдения, во главе которой Куилл поставил лейтенанта добровольческого резерва ВМС Конейерса Лэнга, известного орнитолога и яхтсмена.
Последствия всей этой проведенной в любительском стиле умной и весьма необычной операции, резко отличавшейся от профессиональных безжалостных десантных операций, были весьма примечательны. Когда английский гарнизон на острове сменили американцы, Исландия стала топливной базой для кораблей и самолетов, участвовавших в битве за Атлантику, стоянкой для крейсеров и тяжелых крейсеров Флота метрополии и базой, с которой авиация дальнего действия наносила удары по немецким подводным лодкам и рейдерам. «Слишком робко и слишком поздно» – так можно было охарактеризовать некоторые мероприятия англичан летом 1940 года. Но о быстром захвате Исландии, хозяин которой – Дания была оккупирована нацистами, этого сказать нельзя.
Идея рейда на Сен-Назер. Много написано об этом превосходно проведенном рейде, сыгравшем большую роль в поднятии нашего морального духа и нанесшем противнику огромный урон.
Рейд на Сен-Назер – захваченную немцами базу на западном побережье Франции – был совершен в марте 1942 года. Однако для историков и знатоков этого вопроса будет интересно узнать факты, иллюстрирующие два момента: во-первых, блестящее оформление разведывательной информации и, во-вторых, любопытный метод, с помощью которого были своевременно добыты важные технические сведения, позволившие подробно проинструктировать подрывников, проводивших операцию.
Кроме того, приводимые сведения позволяют уточнить, когда же возникла сама идея о проведении рейда. Историки, видимо, скажут, что датой рождения идеи следует считать день составления соответствующего документа. Однако в нашем распоряжении имеются и словесные, и документальные доказательства того, когда Сен-Назер впервые был упомянут в качестве объекта рейда. Эти доказательства были предоставлены мне начальником отдела разведывательного управления ВМС, занимавшегося в то время Францией и Нидерландами, капитан-лейтенантом Джорджем Гониным, о котором я упоминал в связи с описанием разведывательного обеспечения Нормандской операции.
Вполне естественно, что Гонин обсуждал со своими коллегами из отдела, ведавшего Германией, и со специалистами по немецкому военно-морскому флоту в оперативно-информационном центре разведывательную информацию о базах в Бресте, Лориане, Ла-Паллисе и Сен-Назере, которые давали возможность немецким подводным лодкам и надводным рейдерам, выходившим из Балтики, чувствовать себя уверенными в том, что в случае повреждений они могут зайти в док или укрыться, не подвергая себя опасностям, связанным с прохождением узкостей, ведущих из Атлантики в Северное море. «Бисмарк» был пойман, когда он пытался перейти во Францию, и теперь многие ожидали такого же случая в отношении «Тирпица». Если бы «Тирпицу» такой переход удался, то его мог бы принять только один сухой док – новый док в Сен-Назере. Если же удалось бы вывести этот док из строя, возможности для действий «Тирпица» сократились бы вдвое.
В конце июня 1944 года Гонин представлял разведывательное управление ВМС на совещании с представителями управления десантных операций и штаба оперативного планирования, на котором рассматривались объекты рейдов на побережье Ла-Манша. В то время внимание участников совещания привлекали только небольшие объекты в наиболее узкой части пролива. В перерыве Гонин обратился к капитану 1 ранга Фрэнчу и сказал ему о Сен-Назере.
Вскоре управление планирования предложило осуществить рейд на эту базу. По совету Гонина разведывательное управление энергично поддержало это предложение. Отдел, который возглавлял Гонин, начал собирать необходимую информацию, а командующему Плимутским военно-морским районом адмиралтейство приказало подготовить рейд на Сен-Назер – сильно укрепленную базу противника, расположенную в 400 милях от Плимута.
В своих заметках для Чарльза Моргана, об очерках которого по истории разведывательного управления ВМС я уже упоминал, Гонин вспоминает о дальнейшем развитии событий. Прежде всего он попросил разведку ВВС изготовить путем использования аэрофотоснимков крупномасштабный макет базы. Затем Гонин побывал в Медменхеме, где этот макет создавался, и обсудил с фотографами составленный ими отчет о аэрофотосъемках. Все фотоснимки были увеличены, и на них можно было видеть не только орудийные позиции и здания, но даже входы в них.
15 сентября на совещании в адмиралтействе с участием начальника штаба Плимутского военно-морского района и начальника штаба управления десантных операций был принят проект плана рейда. Предлагались две даты в октябре, одна из которых приходилась на день победы в Трафальгарском сражении. Однако командующий Плимутским военно-морским районом адмирал Форбс выдвинул серьезные возражения: он считал, что выход в море неизбежно придется назначить на светлое время суток, за два-три часа до наступления темноты и рейдовая группа наверняка будет обнаружена разведывательной авиацией противника, что исключит преимущества внезапности. Хотя адмиралтейство благосклонно относилось к плану, оно все же сочло неразумным отвергать возражения тех, кому была поручена операция. Взрыв шлюзов дока поручили осуществить управлению специальных операций, но эта задача оказалась невыполнимой из-за размеров сооружения и усиленной охраны его.
Прекрасно выполненный макет в Медменхеме воодушевил Гонина продолжать попытки добиться выбора Сен-Назера в качестве объекта рейда. В конце концов, эти попытки увенчались успехом.
Гонин вспоминает:
«В начале 1942 года начальником управления десантных операций стал адмирал Маунтбэттен, который сразу же начал искать подходящие объекты для рейдов. Краткое изложение плана рейда вместе с фотоснимками я показал офицерам разведывательного отдела штаба Маунтбэттена. Адмирал сразу оценил важность Сен-Назера и, понимая все трудности задачи, пригласил к себе на совещание адмирала Форбса. Я на этом совещании не присутствовал, но знаю, что Маунтбэттен сумел переубедить Форбса и зажечь его своим энтузиазмом».
Вся имеющаяся разведывательная информация была передана в штаб начальника управления десантных операций. Капитан-лейтенант резерва ВМС Мурхауз сразу же приступил к разработке плана операции по взрыву дока. Единственная серьезная трудность возникла в связи со все возраставшими требованиями подрывников обеспечить их более подробной информацией.
«Удовлетворить эти требования оказалось возможным лишь потому, что один из офицеров штаба Маунбэттена лично знал руководителя института гражданских инженеров, который вспомнил, что в одном из издаваемых институтом сборников публиковалась подробная информации о новом доке и даже приводились некоторые чертежи».
Только после рейда из разговора с уцелевшими участниками авторы планов операции поняли, насколько важна была детальная техническая информация для подрывников, действовавших на пирсе в темноте, под ураганным огнем противника и имевших в своем распоряжении считанные минуты. И все же, по словам Гонина, были моменты, когда он и его отдел испытывали сильное раздражение, поскольку, чем больше сведений они давали, тем большими становились требования подрывников.
Особым вкладом оперативно-информационного центра в этой операции (помимо обычной информации об условиях плавания в Ла-Манше и повадках немецких моряков) была информация о секретных опознавательных сигналах, позволившая эсминцу «Кэмпбел», походившему по своему силуэту на немецкий корабль, ответить на запрос прожекторных установок противника и тем самым выиграть время, пока противник решал, открыть огонь или нет.
Своевременная «кража»… Любой офицер оперативной разведки и немецкого, и союзного флота, всегда мечтал о том, чтобы захватить корабль противника со всей командой, овладеть шифрами и кодами, а также другими секретными документами, а корабль после этого незаметно потопить. Тогда появилась бы возможность тайно читать радиопереговоры противника, хотя бы в течение одной-двух недель проверять достоверность информации, полученной из других источников. Естественно, чтобы такая операция удалась, сторона, осуществившая ее, должна сохранить все в тайне, иначе противник, узнав, что захвачен его корабль, немедленно сменит шифры и коды.
Именно такую задачу поставило весной 1941 года разведывательное управление ВМС перед командованием Флота метрополии. Немецкие траулеры, наверняка невооруженные, посылали метеосводки из района Исландия – Фарерские острова – остров Ян Майен. Эти сведения помогали немецкому штабу руководства войной на море наметить наиболее благоприятный момент, в который под покровом тумана и сложных метеорологических условий надводные рейдеры (подобные «Бисмарку» и тяжелым крейсерам) могли бы проскочить из Норвегии в Атлантику. Примерное местонахождение траулеров, способных находиться в море около восьмидесяти дней, было установлено при помощи пеленгования работы их радиостанций. Хотя эти сведения были неточными, они давали отряду крейсеров и эсминцев, ведущих тщательный поиск, неплохие шансы обнаружить небольшой траулер даже в таких, покрытых паковым льдом и туманом районах моря. Личному составу всех участвовавших в поиске кораблей была разъяснена необходимость действовать скрытно, быстро и решительно, чтобы захватить корабль противника прежде, чем будут уничтожены судовые документы.
Первый поиск был предпринят 7 мая 1941 года, когда три крейсера и четыре эсминца вышли в район северо-восточнее Исландии, примерно на полпути между Фарерскими островами и островом Ян Майен. Корабли шли развернутым строем на дистанции около 10 миль между собой. Через два часа после входа в район между крейсером «Эдинбург» и эсминцем «Сомали» был замечен дымок. Траулер, обнаружив английские корабли, поставил дымовую завесу и попытался уйти. Эсминец открыл огонь с дистанции около трех миль, и после нескольких залпов команда траулера начала покидать судно.
Эсминец сразу подошел к траулеру «Мюнхен» и вызвал с крейсера «Манчестер» призовую команду, в составе которой был специалист по радиошифрсвязи из оперативно-информационного центра капитан 1 ранга резерва ВМС Хейнс.
Хотя радиостанция была разбита, шифровальная машина выброшена за борт, траулер захватили; на нем были найдены ценные документы, которые немедленно отправили в Скопа-Флоу с эсминцем «Нестор». После потопления «Мюнхена» отряд продолжал поиски в северном направлении в течение двух дней, но безуспешно.
25 июня из Скапа-Флоу вышел небольшой отряд (крейсер и три эсминца) с целью добиться большего успеха, чем его предшественники. Море было окутано туманом, однако радиопеленг, полученный «Бедуином», плюс еще один из адмиралтейства позволили эсминцу «Тартар» обнаружить противника у острова Ян Майен. Крейсер «Нигерия» открыл огонь холостыми снарядами, и все корабли отряда стали сближаться на полном ходу. Команда траулера «Лауенберг», по-видимому, сильно испугалась, так как уже после второго залпа покинула судно, не попытавшись ни затопить, ни повредить его.
Двадцать минут спустя на траулере уже хозяйничали моряки с «Тартара». Они тщательно обыскали судно. Были захвачены ценные документы и шифры, сыгравшие немаловажную роль в деятельности оперативно-информационного центра во время битвы за Атлантику. Вскоре адмиралтейство сообщило командующему Флотом метрополии, что проведенные им операции дали весьма ценные результаты.
Может возникнуть вопрос: почему ничего не было предпринято, чтобы привести немецкие траулеры «Мюнхен» и «Лауенберг» в базу, как это безуспешно пытались сделать позднее с подводной лодкой «U-110». И в первом и во втором случае командиры отрядов рассматривали этот вопрос, но отказались от такого соблазна из опасения, что траулер будет обнаружен немецкой разведывательной авиацией. Было важно, чтобы судьба захваченных кораблей оставалась для противника тайной. Если бы командование немецкого флота заподозрило, что скрытность радиосвязи поставлена захватом немецких кораблей под угрозу, оно немедленно приняло бы меры, которые обесценили бы проведенные английским флотом операции по овладению шифрами. Разведывательное управление ВМС радовалось успехам этих тщательно разработанных «краж», и ему было приятно узнать, что командир одного из отрядов крейсеров рекомендовал адмиралтейству, чтобы в операциях подобного рода участвовали специалисты по шифрам. Среди захваченных, на первый взгляд малозначащих, документов можно было найти исключительно ценную информацию.
Рейдеры. Однажды летом 1940 года молодому младшему лейтенанту добровольческого резерва ВМС, работавшему во французской секции управления, сказали, что после падения Франции он оказался не у дел и что ему необходимо явиться к капитану 1 ранга Клэйтону, работавшему в цитадели. По каким-то причинам начальник управления считал, что его заместитель, возглавлявший оперативно-информационный центр, нуждается в помощнике, таком же, каким был Флеминг в комнате 39. Однако Клэйтон счел, что такой помощник ему не нужен, и отправил его к Дэннингу, поручив последнему найти работу младшему лейтенанту Патрику Бисли.
В этом решении не было ничего необычного для практики использования резервистов, но именно так началась подготовка человека, ставшего впоследствии главным помощником Уинна в слежении за движением немецких подводных лодок.
Однако тем, что Бисли приобрел опыт, изучил радиоразведку, тактику немецких ВМС и проблемы морских коммуникаций, он обязан вовсе не подводным лодкам. Дэннинг поручил ему сравнительно новое дело – собирать и наносить на карту все сведения о немецких рейдерах. В то время об этих кораблях противника было известно очень мало, если не считать сообщений о нескольких необъяснимых случаях потопления судов (например, английского «Сайнтиста» 3 мая), которые были отнесены на счет жертв немецких подводных лодок или морской стихии. 18 июля на небольшой вест-индский островок прибыла группа моряков с двух торговых судов, потопленных в Атлантике. Они рассказали о нападении рейдера, который никак нельзя было отнести к категории военных кораблей. Десять дней спустя, к неудовольствию адмиралтейства, в короткой схватке погиб слабовооруженный вспомогательный английский крейсер «Алькантара». Виновником, вероятно, был тот же или еще один рейдер противника. Поиски, осуществленные крейсерами из состава южноамериканского командования, ничего не дали, ибо велись малыми силами на огромных просторах при отсутствии какой-либо разведывательной информации. Противник пожинал плоды внезапности своих действий.
Только значительно позднее стало известно, что немецкий план войны предусматривал переоборудование двадцати шести торговых судов в вооруженные рейдеры, которые должны были действовать на наших морских коммуникациях, топить торговые суда и попытаться таким образом распылить силы нашего флота, особенно крейсера. Первый из таких рейдеров должен был начать действовать в феврале 1940 года в Индийском океане. Фактически первая «волна» рейдеров (три единицы) вышла в море еще в 1939 году, а еще три – в первой половине 1940 года. Гитлер договорился с японцами относительно якорных стоянок, и, как было известно нашей морской разведке, в нейтральных портах находились суда снабжения, с которых осуществлялась заправка рейдеров топливом и обеспечение их продовольствием и боеприпасами.
Таким образом, порученное Бисли дело перерастало в сложную операцию. Он должен был учитывать разнообразные сведения, рассчитывать возможные перемещения рейдеров, вырабатывать систему кодовых названий для этих судов с тем, чтобы оповещать корабли своего флота в море. Всю собранную информацию в соответствующей надежной форме нужно было довести и до судов торгового флота, которым такая информация могла потребоваться. Таких судов – адмиралтейство не сразу поняло это – оказалось несколько сот, то есть это были суда, выходившие по различным причинам из состава конвоев.
В то время как деятельность самого Дэининга, следившего за движением линейных кораблей, крейсеров, тральщиков и эскортных кораблей, а также за постановкой противником минных полей и действиями его морской авиации (после того как было покончено с «Графом Шпее»), чаще всего ограничивалась Балтийским и Северным морями, Ла-Маншем и Северными районами Атлантики, Бисли вскоре пришлось следить за движением рейдеров по всем океанам и морям мира.
Сбор разведывательной информации о рейдерах затруднялся многими обстоятельствами. Во-первых, находясь в море, рейдеры соблюдали строгое радиомолчание, нарушая его только для встреч с судами снабжения или на переходе к своим базам. Во-вторых, они вели радиопередачи специальными, весьма кратковременными сигналами, которые могли быть приняты только специально обученными операторами в штабах немецкого командования. В-третьих, рейдеры избегали подходить близко к порту или другому району, где их могли бы опознать или сфотографировать. Таким образом, рейдеры ускользали от обнаружения как английской радиоразведкой, так и агентурой в нейтральных портах. Рейдеры довольствовались посредственными жертвами, уклоняясь от встречи с военными кораблями и прокладывая свой путь вдалеке от обороняемых береговых объектов. Немцы считали достаточным потопить два-три торговых судна противника в месяц. В-четвертых, рейдеры тщательно маскировались. Если какой-нибудь из них и мог быть опознан как торговое судно довоенного времени (мы располагали справочниками о судах), то такая информация не приносила большой пользы. На многих из них устанавливались ложные дымовые трубы и мачты, сооружались фальшборты и палубные надстройки. Команда, состоявшая, как правило, из 300–400 человек, быстро перекрашивала суда в море, и поэтому описание судна, переданное адмиралтейством сегодня, могло три дня спустя оказаться не соответствующим действительности. В-пятых, рейдеры старались использовать такую тактику, которая имела целью не допустить, чтобы их жертвы могли передать в эфир сигнал бедствия и, следовательно, дать знать о себе находившимся в готовности крейсерам английского флота.
Рейдеры либо открывали огонь без предупреждения, либо предупреждали атакуемое судно, что любая попытка передать сигнал повлечет за собой немедленное уничтожение судна огнем 150-мм орудий. Иногда рейдеры совершали нападение ночью, а на борту одного из них имелся торпедный катер, способный развивать скорость до 37 узлов. На борту большинства рейдеров имелись один или два самолета, с помощью которых им удавалось избегать неожиданной встречи с военными кораблями или обнаруживать суда для нападения, прежде чем те сумеют обнаружить рейдер. Совершив нападение, рейдер спешил покинуть данный район, идя со скоростью 16 узлов.
Таким образом, разведка могла лишь рассчитывать на мужество капитанов атакуемых судов, которые, невзирая на опасность, немедленно сообщали об обнаружении рейдера. Лишь в таких случаях Бисли получал возможность зафиксировать данные о рейдерах на своей карте. Другим источником служили показания уцелевших или бежавших из плена моряков потопленных судов. Иногда эти сведения становились известными полгода спустя. Полезными были и донесения капитанов судов, которым удавалось уйти от преследования рейдера благодаря преимуществу в скорости хода, а также показания некоторых пленных немецких военных моряков. Никакая другая информация не добывалась с таким трудом, и никакие другие сведения нашей военно-морской разведки не приходилось уточнять так часто, как информацию о рейдерах.
Помимо всего прочего рейдеры часто меняли названия, а некоторые из них имели не менее четырех наименований. Например, первоначальное название рейдера «С» до его переоборудования – было «Голденфелс». Став рейдером, он получил название «Атлантис», в немецком флоте он числился под номером 16, а в английской военно-морской разведке – рейдером «С». Такое алфавитное обозначение было показательно для того времени, когда Бисли мог опознавать рейдеры по отрывочным данным. Например, случай, о котором поступило донесение из района «X», свидетельствовал, что речь идет не о том рейдере, который потопил судно в тот же день в районе «Y», находящемся в 900 милях от первого. Поэтому, если второй рейдер уже был назван «А», первый получал обозначение «В». Если поступало сообщение еще об одном рейдере или о загадочной гибели судна в районе, где не могли находиться ни «А», ни «В», тогда этот рейдер получал наименование «С». По таким отрывочным данным, в конце концов, удавалось устанавливать маршрут движения рейдеров, определять их тактику и приемы и после тщательного анализа всей информации намечать план действий кораблей английского флота. К тому времени, когда действия немецких рейдеров достигли апогея, в списке Бисли уже числился рейдер «К». К концу 1941 года новых рейдеров в море уже не появлялось, а к концу 1942 года с угрозой с их стороны нашему судоходству было покончено.
Усилия, которых потребовала борьба с рейдерами от надводных сил английского военно-морского флота одновременно в северных водах Атлантики и на Средиземноморье, были значительными.
Идеальным средством борьбы с рейдерами была авиация дальнего действия или легкие авианосцы, однако до 1942 года этих средств или было мало, или они вовсе не существовали. К концу 1940 года рейдерами было потоплено 50 судов суммарным тоннажем 366 тыс. тонн, а в течение первого полугодия 1942 года – 38 судов суммарным тоннажем 191 тыс. тонн. По сравнению с жертвами немецких подводных лодок или с общим тоннажем судов, действовавших в море, эти потери были незначительными. Рейдеры не могли добиться решающих результатов, однако наш военно-морской флот остро ощущал их деятельность.
В каждом выпуске еженедельного разведывательного обзора, который готовился для флота коллегами Бисли из 19-го отдела, содержались новейшие данные о рейдерах, приводились их силуэты, характеризовались их возможности. Постепенно вырисовывалась картина боевого пути каждого рейдера, накапливались сведения об их командах и тактике действий. Однако адмиралтейству потребовалось более Двух лет, чтобы выработать систему, с помощью которой наши военные корабли, встретив рейдер, могли сразу определить, является ли он таковым. Например, когда рейдер «F» («Пингвин») был задержан крейсером «Корнуол» в Индийском океане, он сначала выдал себя за норвежское судно «Тамерлан», но в этом сразу усомнились. Для любого корабля было небезопасно находиться вблизи вооруженного 150-мм орудиями рейдера, призовая партия проверяла судовые документы. Об этом свидетельствует судьба австралийского крейсера «Сидней», который в ноябре 1941 года был потоплен в тот момент, когда решил потопить «Корморан» (рейдер «G»). До тех пор пока в адмиралтействе не стали вести оперативную карту движения всех судов торгового флота союзных стран и пока любой корабль не получил возможность пользоваться этими данными для проверки подлинности названия встреченного им судна, уловки противника, как правило, удавались. Кроме того, адмиралтейству никогда не удавалось организовать ознакомление всех капитанов английского торгового флота с данными разведки.
Однако в тщательно разработанной немцами системе имелось одно слабое звено, которое, в конце концов, удалось выявить главным образом потому, что Патрик Бисли, являясь сотрудником оперативно-информационного центра, возглавляемого Дэннингом, постоянно поддерживал контакт с людьми, в обязанность которых входило наблюдение за перемещениями подводных лодок, военных кораблей и судов немецкого флота. Было совершенно очевидно, что немцы создали сложную систему снабжения кораблей в море, которой могли пользоваться различного рода рейдеры, действовавшие на наших коммуникациях: карманный линейный корабль, вышедший в море на две недели для рейдерских операций, подводные лодки, находившиеся в море сверх сроков патрулирования, рейдеры, находившиеся в плавании в течение года и более. Успех их действий в отдаленных районах зависел от обеспечения скрытной встречи с судами снабжения в море. Во время таких встреч они пополняли не только запасы топлива и продуктов питания, но и восстанавливали израсходованные припасы, а также получали необходимые распоряжения. Хотя оперативно-информационный центр не сумел установить места этих встреч, с помощью радиопеленгаторных станций были получены другие ценные сведения. В начале лета 1941 года, когда велась охота на «Бисмарка» и «Принца Ойгена», оперативно-информационный центр выдвинул предположение, что попытка прорыва этих кораблей будет связана с другими перемещениями, и что в центральных районах Атлантики будет находиться много судов снабжения. Так и случилось. В ходе поисковой операции, проведенной Флотом метрополии в июне месяце, были захвачены девять судов снабжения. По данным немецких архивов, это был смертельный удар, от которого рейдеры так и не сумели оправиться. Он был эквивалентен потере двух-трех заморских баз.
