Текст книги "Женщина его мечты"

Автор книги: Долли Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

9

Когда на следующее утро Бен забрал Чарли в бассейн, Элли не сразу принялась за сборы в дорогу. Она бесцельно бродила по спальне, стараясь не думать о том, что произошло. Всю ночь она проворочалась с боку на бок, мучимая решением, которое должна принять. И, лишь приняв его, испытала облегчение. Все просто: она вернется домой, жизнь войдет в привычную колею, которая вполне устраивала ее в последние годы. И эпизод с Беном всего-навсего пополнит багаж ее воспоминаний…

– Мама, мамочка! – Чарли не могла сдержать восторга. – Я так хотела, чтобы ты пришла и посмотрела, как я ныряю. Бен научил меня, и знаешь, – она рассмеялась и кокетливо повела глазами, – я так ныряла, так ныряла, что… чуть не потеряла трусики!

– Ну вот! – Элли смущенно взглянула на Бена, стоявшего в дверях. Лицо его было в тени. – Я же говорила, что этот купальник тебе еще велик.

– А другие мне не понравились! – Чарли состроила уморительную рожицу. – Ладно, пойду-ка я сушить волосы. – И она деловито направилась в ванную.

– Подожди меня, Чарли. – Элли повернулась к Бену и вдруг заметила каким отчужденным было его лицо. Ее улыбка сразу померкла. – Чарли просто вне себя. Все было в порядке?

– Да-да…

Он продолжал хмуриться, и невозможно было понять, что так расстроило его. Когда утром Бен зашел за Чарли, то пребывал в своем обычном оптимистическом настроении.

– Извини, Элли, если вы с Чарли хотите позавтракать, то не ждите меня. Мне еще нужно собраться и сделать пару деловых звонков.

Она недоуменно уставилась на закрывшуюся за ним дверь, ломая голову над тем, что могло произойти.

Чарли ей тут была не помощница. Пока Элли управлялась с феном, высушивая ей волосы, дочка безудержно болтала. Бен сказал то, Бен сказал это, словно ничего другого в ее жизни не существовало. Бен рассказал ей, какой бассейн у него дома в Калифорнии.

– Дом смотрит прямо на океан, мамочка, и иногда можно увидеть китов, которые приплывают туда выкармливать детенышей.

– Повезло Бену, – сказала Элли с налетом сарказма.

– Мамочка, тебе не нравится Бен?

– Ммм… Конечно, нравится. А почему ты спрашиваешь?

– У тебя был такой голос, что я подумала: а вдруг ты не любишь его? Я люблю его больше всех на свете, за исключением тебя, конечно. И бабушки.

– Приятно слышать. – Элли положила фен на место. – Я бы расстроилась, не вспомни ты про меня и бабушку. А теперь нам пора пойти перекусить. Мы ведь не хотим заставлять Бена ждать?

Они почти уже покончили с едой, когда Бен присоединился к ним. Он бросил на Элли горький, суровый взгляд и углубился в меню.

– Ты уже собрался, Бен?

– Да.

Снова угрюмый взгляд. Дурное настроение совершенно не ассоциировалось с ним. Вчера вечером не было ни малейшего намека на это, скорее даже наоборот. Что ж, вероятно, хорошо выспавшись, он принял решение. Скорее всего, такое же, как и она. Элли упала духом. Она уже привыкла, что этот преуспевающий, привлекательный мужчина преследует ее…

Возможно, Бен сожалеет о напрасно потраченном времени и средствах. Если он рассчитывал получить дивиденды, то должен оценить поездку в Париж как неудачную инвестицию. Это неожиданное открытие ранило ее, хотя и подтвердило правильность принятого ею решения.

– Итак, – сказала она с деланным оживлением, стараясь отогнать мрачные мысли, – ты, как я понимаю, хочешь поскорее выехать, Бен. Пойдем, Чарли, ты вся перемазалась в джеме. Быстро умываться, и к тому времени, когда Бен закончит завтрак, мы уже будем внизу.

Почти все время пути в Англию Бен разговаривал исключительно с Чарли. Элли не могла не заметить, что по каким-то непонятным причинам ее он держит на расстоянии. Но, возможно, это и к лучшему, рассудила Элли, ведь разберись она в его мыслях и чувствах, это могло ее и не обрадовать.

А Бена Конгрива с момента посещения бассейна терзало ужасное подозрение, которое, если оно подтвердится, без сомнения погубит остаток его дней. Впрочем, предчувствия не оставляли Бена еще с тех пор, как его отец впутался в ту историю. Просто сегодняшнее утро внесло ясность в то подсознательное беспокойство, которое не исчезало столько лет…

Они прибыли на Острова даже раньше, чем предполагали. Чарли дремала. Элли чувствовала себя уже менее скованно.

– Какие у тебя планы, Бен? Сразу отправишься в Штаты?

– Нет. – Он опалил ее взглядом. – Я должен прежде кое-что выяснить.

– Понятно.

На самом деле она ничего не понимала. В его словах явно был некий подтекст. Но он, похоже, не касается ни ее, ни Чарли.

– И мне в этом необходима твоя помощь, Элли.

– Конечно. – Она уже ничего не соображала. – Помогу, чем смогу, но… в чем, собственно, проблема?

– Не будем сейчас об этом. Нельзя вести серьезный разговор в машине, – оборвал Бен.

Тон его был резким и решительным, будто ее слова, ее интерес к его делам не имеют для него никакого значения. Элли едва сдерживала ярость. Значит, помощь ему нужна, а поговорить с ней об этом – излишне…

С превеликим облегчением она увидела ставшие родными места. Вскоре машина уже затормозила около ее дома. Скрип гравия под колесами разбудил Чарли. Она отстегнула ремень и потянулась.

– Как здорово! Вот мы и дома!

К Бену, казалось, вернулось хорошее настроение.

– А я все время думал, что тебе понравились Париж и Диснейленд, – поддразнил он.

– Понравились, еще как понравились! – изобразила смущение маленькая кокетка. – Но дома мне тоже нравится. Спасибо тебе. – Она порывисто обняла Бена за шею. – Спасибо за самые прекрасные каникулы в моей жизни. Не могу дождаться, когда расскажу подружкам об этом путешествии.

Достав чемоданы и пакеты, Бен, несмотря на протесты Элли, отнес багаж наверх.

– Можно воспользоваться твоим телефоном, Элли?

– Конечно.

Она махнула рукой в сторону маленького столика в углу холла, прошла в кухню, притворила за собой дверь и поставила чайник. После завтрака в парижском отеле они ничего не ели и, должно быть, все проголодались. Во всяком случае, она сама просто умирала от голода. К счастью, Венди к их приезду загрузила холодильник хлебом, сыром, молоком и фруктами.

Дверь отворилась, на пороге кухни с непроницаемым лицом появился Бен.

– Я только что звонил в «Красный бык». Они приютят меня на ночь.

– Что? – Кровь бросилась Элли в лицо, эмоции вырвались из-под контроля. К радости от того, что его отъезд откладывается, примешивались мрачные предчувствия. – Я не предполагала… Ты можешь остаться здесь.

– И погубить твою безупречную репутацию? – В его голосе определенно слышались сарказм и презрение.

Элли вдруг разозлилась. Если он позволяет себе быть таким жестким, то и ей можно не сдерживаться. Она поставила на стол корзиночку с хлебом и тарелку с сыром.

– Боюсь, что это уже произошло. Наша деревня крайне консервативна. Так что я скомпрометирована навсегда.

– Даже так?

– Даже так! – резко отозвалась она. – Приличная вдова не ездит в Париж с известным писателем. Разве это не понятно, Бен? Местные жители наверняка строго осудили меня.

Под его пристальным взглядом на щеках Элли вспыхнул румянец, а его следующая фраза заставила ее порадоваться тому, что она еще в состоянии контролировать себя.

– В таком случае жаль, что Чарли неожиданно проснулась вчера ночью. Раз репутация потеряна, так чего уж там… – Долгая пауза позволила Элли вникнуть в смысл его слов. – Значит, если бы Дэвид, – Бен вымолвил это имя с плохо скрываемым раздражением, – явился сейчас, тебе выпало бы нелегкое объяснение?

Засунув руки в карманы брюк, он сосредоточенно изучал носок своего ботинка. Глубоко в сердце засела боль, примитивная и старая как мир, совершенно незнакомая преуспевающему Бену Конгриву. Со дня их первой встречи он знал, что наконец нашел то, что подсознательно искал всю жизнь. И решил, что лучший способ завоевать ее – это относиться с уважением к ее прежней жизни, и постараться не ревновать к покойному мужу. Неважно, какие чувства станут обуревать его при этом. Он постарается быть терпеливым.

Но теперь он негодовал и возмущался почти так же страстно, как еще совсем недавно восхищался ею. Он всегда чувствовал в ней налет некой таинственности, но в это утро его подозрения обрели ясные очертания. Как бы то ни было, она должна либо развеять его сомнения, либо…

– У тебя просто больное самолюбие, – произнесла Элли. Кровь отхлынула от ее лица, яркие, блестящие волосы подчеркивали эту необычайную бледность. – Как и большинство мужчин, ты думал, что если будешь достаточно настойчив, то добьешься своего. Но в этом случае ты ошибся. Так что позволь мне… – Элли почти обрадовалась повороту ситуации, пролившему бальзам на ее изболевшееся сердце, возможности уязвить его чувство собственного достоинства. – Как я понимаю, ты истратил на нас кучу денег, а я терпеть не могу оставаться в долгу. – Не обращая внимания на его возражение, она заставила себя продолжить, хотя и с меньшей уверенностью: – Скажи, сколько я тебе должна. Знаешь, я очень независимый человек…

– И не подумаю отвечать на твой дурацкий вопрос. – Бен направился к двери. – Но кое-какие итоги, не имеющие ничего общего с деньгами, нам надо подвести. Причем я настаиваю, даже требую, чтобы ты мне в этом помогла. Я зайду вечером, Элли.

Она последовала за ним в холл.

– Но я хотела приготовить кофе и бутерброды…

Ее жалобный голос прозвучал в сложившейся ситуации совершенно по-идиотски.

– Чарли с удовольствием поест. А тебе, без сомнения, будет лучше некоторое время побыть одной.

В это время Чарли выбежала из комнаты и, остановившись на площадке лестницы, перегнулась через перила.

– Бен, ты еще не уходишь?

– Ухожу. – Он слабо улыбнулся, черты его смягчились. – Но если смогу, зайду сегодня вечером. Нам надо кое-что обсудить с твоей мамой, и будет очень хорошо, если ты отправишься спать пораньше.

– Правда, мама? – девочка умоляюще взглянула на мать.

– Ну это только один раз, дорогая. – Господи, только бы удержаться от слез. – А перед сном ты сможешь еще раз поблагодарить Бена за чудесные каникулы. – Не обращая внимания на его насмешливый взгляд, Элли изобразила гостеприимную улыбку. – Если ты не хочешь остаться на ланч, Бен, скажи, когда тебя ждать вечером?

– Приду после ужина как только смогу.

Не проронив больше ни слова, он вышел. Мать и дочь стояли обнявшись и прислушивались к шуму отъезжающей машины.

Остаток дня Элли усердно отгоняла подступающее беспокойство, и рутинные домашние дела помогали ей в этом. Потом она занялась набросками, работу над которыми прервала в тот день, когда в их с Чарли жизнь ворвался Бен. Но было трудно не поддаться соблазну погрузиться в мир мечты, где все проблемы решались сами собой.

Вскоре Элли отложила карандаш. Нет, она не в состоянии сосредоточиться, когда все ее существо бесконечно тоскует по этому мужчине!

Жалобный стон вырвался из горла, она положила руки на стол и опустила на них голову. Несколько слезинок скатились на рукав блузки. Пришла пора признать, что хитроумный план поехать с Беном в Париж и так наказать его, сработал против нее. Наказала она только саму себя.

Дело не в том, что он оставил ее, беременную – с этим она с годами смирилась. Бен забыл о ее существовании, тогда как она… У меня были шансы забыть его, думала Элли, но я их не использовала.

Сейчас она тосковала по нему так же, как после первой встречи, там, на Карибах. Ничто не могло вытеснить память о его объятиях, его поцелуях. Добродетель будет слабым утешением в отпущенные Богом дни, когда ей останутся лишь воспоминания…

– Мама! – В комнату ворвалась Чарли, возвратив Элли к реальности – Ты не услышала, как звонил телефон. Я сняла трубку. Это была Джейн Остин, она спросила, могу ли я прийти к ним на чай и остаться ночевать.

– Чарли, ты ведь так устала!

– Но я же и у Джейн могу поспать, мамочка, – запричитала Чарли, не желая упускать возможность похвастаться перед подругами своим путешествием. – Миссис Остин заберет меня, у тебя не будет с этим никаких проблем… А ты сможешь поработать, а потом спокойно поговорить с Беном, – не унималась девочка.

На это Элли нечего было возразить.

После долгого прощания с дочерью – как перед путешествием на Северный полюс, а не кратковременной отлучкой – Элли неспешно приняла душ, будто стремясь смыть неотвязную тревогу. Потом снова села за эскизы. Она старалась не думать о внезапной перемене настроения у Бена. Невозможно было догадаться, что лежит за всем этим.

Черт возьми! Элли сердито поднялась из-за рабочего стола. Она просто обязана сосредоточиться на своем деле! Раз ничего не получается с новыми набросками, следует сосредоточиться на главном. А главное, что должно беспокоить ее сейчас, – это предстоящий выпуск маленькой партии коротких кружевных платьев, роскошных и изысканных. И дорогих. Станут ли платить за них цену, которая будет немалой?

Со вздохом Элли сбросила халат и вынула из шкафа единственный образец нового платья. Прекрасно зная собственную фигуру, она всегда опробовала свои новые идеи на себе. Сняла полотняный чехол и улыбнулась от удовольствия. Платье было великолепным, что хорошо видно даже без примерки. Но она все же не отказала себе в этом удовольствии, предварительно чуть подкрасив ресницы, тронув губы помадой и нанеся несколько капелек любимых духов, чтобы подчеркнуть окончательный эффект. С длинной молнией на спине без горничной было нелегко справиться. Наконец та поддалась.

Элли отступила на несколько шагов, взглянула в высокое зеркало, висевшее между окнами, и у нее захватило дух от восхищения. Нет, не собой, конечно, – платьем. Потом она натянула тонкие черные чулки, сунула ноги в черные лодочки и снова вернулась к зеркалу.

Да, она не ошиблась в своем замысле и завтра же даст указание начать изготавливать первую партию. Платье будет пользоваться большим успехом. Необычное кружевное плетение, на которое вязальщицы положили столько труда, напоминало вихрь крохотных серебряных и черных перышек. Она уже видела в своем воображении новые варианты – сочетание черного с пурпуром, черного с бронзой…

Длина юбки, едва доходящая до середины бедра, была для нее непривычной. Обычно она носила платья подлиннее. Что там Бен говорил о ее друзьях, которые все намного старше ее? Теперь Элли самой казалось, что негоже скрывать столь длинные и стройные ноги. Такие заслуживают, чтобы их хоть иногда выставляли напоказ.

Элли еще раз оглядела в зеркале весь ансамбль. Вырез у горла смотрится прекрасно, узкие рукава заканчиваются у локтя игривой оборкой… К этому нужно какое-нибудь украшение – ничего особенного, никаких драгоценных камней, платье само подобно драгоценности. Что ж, те серебряные сережки, что Венди в прошлом году привезла ей из Португалии, вполне подойдут.

Через минуту серьги были надеты, и Элли улыбнулась своему отражению. Она забрала волосы в высокий узел и, склоняя голову то к одному, то к другому плечу, любовалась результатом своих профессиональных трудов.

Внезапно послышался шорох шин по гравию. В панике Элли подбежала к окну и увидела, что Бен уже идет к двери. Почти тут же раздался звонок.

Как всегда, все случается не вовремя! Она отчаянно боролась с капризной молнией. Снова раздался звонок, на этот раз более длинный, настойчивый. Элли изо всех сил дернула замочек молнии. Все безрезультатно, он застрял намертво. И, о ужас, она услышала, как Бен открывает незапертую входную дверь.

Элли уже представляла себе, как он осматривается вокруг, прежде чем окликнуть ее. Нужно решать: или спуститься к нему так, как есть, или… Нет, у нее нет выбора.

– Иду, Бен!

Она вышла на лестницу, положила руку на перила из красного дерева и начала медленно спускаться вниз.

В сущности, ей оставалось только одно – перехватить инициативу и спускаться по лестнице так, словно она представляет свою коллекцию в одном из самых знаменитых залов. Сколько раз Элли мечтала об этом! Но под пристальным взглядом Бена Конгрива, не пропускавшего ни единого ее движения, ноги ее начали дрожать. И если она ожидала, что его глаза вспыхнут восхищением, то жестоко ошиблась. Его глаза действительно не отрывались от ее лица, но такого цинизма во взгляде она никогда не видела.

– Бен, – голос ее прозвучал совершенно ровно, и это уже хорошо, – ты слишком рано.

Он, казалось, читал ее самые сокровенные мысли.

– Ты хочешь сказать, что я сейчас весьма некстати и не могу задержаться здесь ни на минуту?

Слова разрезали воздух, как пощечина, но Элли не дрогнула. Она лишь вскинула подбородок и изобразила улыбку.

– Зачем ты так…

– Сколько усилий, дорогая моя, – продолжал Бен, окидывая ее с головы до ног пренебрежительным взглядом. – И сколько времени потрачено впустую!

– Эти «усилия», – ей удалось взять деловой, даже несколько формальный тон, – не предназначались для тебя, Бен.

– Вот как… – пробормотал тот, словно в ее словах был какой-то неясный, но глубокий смысл, – понятно…

– Сомневаюсь. Хочешь что-нибудь выпить?

Элли прошла в гостиную, порадовавшись, что успела разжечь камин, в котором теперь плясали яркие язычки пламени. Бен последовал за ней.

– Нет, – ответил он, когда Элли взялась за графин.

– Как знаешь.

Она уселась у камина, борясь с желанием одернуть платье. Зачем? Ее ноги прекрасно смотрелись в полупрозрачных черных чулках! Она небрежно скрестила их и откинулась на спинку кресла, словно чувствовала себя непринужденно и раскованно. Но на самом деле этого не было и в помине – сердце стучало так гулко, что, казалось, даже Бен может слышать его удары.

– Ты хотел что-то обсудить со мной, Бен?

Лучше взять инициативу на себя.

– Чарли спит?

– Она ушла в гости к подружке и останется там ночевать.

– Прекрасно.

Губы Элли, неправильно истолковавшей эту реплику, строго сжались. По лицу Бена было видно, что он заметил ее неодобрение, но извинений не последовало.

– Хорошо, что нас никто не побеспокоит. Не говоря уже о том, что это может травмировать Чарли, она этого совершенно не заслуживает.

– Из этого следует сделать вывод, что я заслуживаю быть травмированной?

Душевная боль разрасталась в ней, заставив задрожать голос, но Элли отказывалась сдаваться. Она понятия не имеет, в чем ее обвиняют, и не собирается облегчать ситуацию для Бена. Но следующие слова Бена повергли ее в шок.

– Скажи мне, Элли… – Казалось, ему трудно выразить свои чувства. В его движениях сквозила мука, суровый взгляд неотступно следовал за Элли. – У тебя была долгая связь с моим отцом?

Кровь отхлынула от ее лица, комната закружилась перед глазами. Если Элли не сидела бы в кресле, то наверняка бы упала.

– Я… – Она попыталась сосредоточиться на его словах, но мозг отказывался понимать их. – Что? – Рука ее поднялась к губам, потом упала. – У меня было… что?

Бен казался смущенным. Он поднялся, подошел к окну и уставился в него, засунув руки в карманы светло-серых брюк. От его поникшей фигуры веяло такой печалью, что Элли ощутила прилив симпатии. Вдруг, словно собрав все свое мужество, Бен обернулся.

– То, что я спросил. Скажи мне, избавь меня от необходимости повторять.

Слова били наотмашь. Элли поднялась из кресла и сделала несколько шагов в сторону Бена. Помолчав, он спросил:

– Чарли… моя сводная сестра?

Элли казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она уловила суть его слов. Во внезапном приливе безудержной ярости она изо всех сил залепила ему пощечину.

– Как ты смеешь?!

Она подошла к камину и ухватилась одной рукой за полку, голова ее поникла, невидящими глазами уставилась на весело потрескивающее пламя. Когда она услышала, что Бен подошел к ней, то, не поворачивая головы, с нескрываемым отвращением сказала:

– Прошу тебя немедленно покинуть мой дом.

– Хорошо. Я уйду. И если ты так решишь, мы никогда больше не встретимся. Но ради Бога, ради покоя в моей душе, ответь на мой вопрос, Элли!

– Твой вопрос оскорбляет меня, как, впрочем, и твоего отца.

– Ты уклоняешься от ответа. – По голосу Бена было ясно, что он готов идти до конца. – Или ты хочешь сказать, что никогда не знала моего отца?

– Нет, это просто уму непостижимо! – Элли наконец подняла голову и взглянула на него. – Не понимаю, почему я должна отвечать на такой идиотский вопрос. Но чтобы покончить с унизительной ситуацией, я отвечу тебе. Находясь в здравом уме и трезвой памяти, сообщаю, что никогда не встречалась с твоим отцом. И если я тебя не убедила, то, полагаю, ты можешь поинтересоваться у него самого.

– Этого я сделать не могу. Он умер в прошлом году.

– Извини. Но почему тебе в голову могла прийти такая мысль, что я и… – Это было уж слишком. Слезы подступили к ее глазам. Но нет, она не доставит ему удовольствия стать свидетелем ее слабости. – Если это все, я хотела бы остаться одна. – Она с трудом подавила рыдание.

– Элли!

Бен сказал это так, будто хотел успокоить, утешить ее. Но когда она отпрянула, словно его прикосновение могло осквернить ее, он лишь молча смотрел, как она опустилась в кресло.

– Прости меня, Элли. Я причинил тебе боль, но ты ведь знаешь мои чувства… Когда я сегодня утром в бассейне увидел у Чарли… – Упоминание имени дочери заставило Элли резко поднять голову. – Элли, у Чарли на ягодице очень характерное родимое пятно.

– Да, – медленно ответила Элли, пытаясь как-то связать воедино все, что сказал Бен, но ее ум отказывался что-либо понимать. – Да, она родилась с этим пятнышком в виде кленового листа.

– Родимое пятно в виде маленького кленового листа, – полувопросительно проговорил Бен, и Элли молча кивнула. – Оно появляется в семье Конгривов уже несколько поколений. – Долгая пауза. – У моей сестры точно такое же родимое пятно, и у ее двоих детей – тоже.

Элли очень хотелось бросить ему в лицо правду, но, с другой стороны, не было ни малейшего желания облегчать ему решение проблемы.

– И поэтому?.. – произнесла она как можно более бесстрастным тоном.

– Поэтому, – процедил Бен сквозь зубы, словно контроль над собой давался ему неимоверными усилиями, – я и спросил, имеешь ли ты к нашей семье какое-нибудь отношение.

– Поскольку я уже сказала, что никогда не встречалась с твоим отцом, – тон ее стал почти жестоким, – то не вижу смысла продолжать этот разговор.

– Слишком много совпадений… Встреча с тобой у Роберта ван Тьега, который хорошо знал моего отца… Мое чувство к тебе…

– Тебе не кажется, что ты преувеличиваешь? Совпадения – нередкая вещь. А уж твои бесчисленные романы, наверное, просто переполнены ими.

– Мы говорим о жизни, а не о вымысле.

– Мой тебе совет, Бен, оставь эту тему в покое. – Элли понимала, что ее покровительственный тон ему неприятен, но не желала остановиться. – Даже если ты докопаешься до истины, возможно, это будет совсем не то, что ты хотел бы знать…

– Почему ты так говоришь, Элли? – ухватился Бен за ее слова, и она тут же поняла их опрометчивость. – Почему я могу не хотеть что-то знать? Если это касается меня… или тебя, я хочу знать правду и имею на это право!

– Не всегда у нас есть такое право.

На Элли неожиданно нахлынула слабость. Она хотела только одного – покончить со своими проблемами раз и навсегда.

– Сегодня утром, когда мне пришло в голову, что у тебя с моим отцом были определенные отношения, это открытие так глубоко потрясло меня, что мои чувства к тебе не могли не измениться. Или по крайней мере…

– Послушай, Бен. – Элли поднялась и бесцельно зашагала по комнате. – Оставь своего отца в покое. Если у тебя есть подозрения, то следует поискать кого-нибудь поближе. – Подчеркнув последнее слово, Элли остановилась, глядя на него. Силы покинули ее.

– Что… что ты хочешь сказать? – Бен сорвался с места и схватил Элли за плечи, словно хотел встряхнуть ее. Потом черты его смягчились. – Расскажи, Элли. Пора покончить с этой тайной. Что ты имеешь в виду?

– Господи! Да неужели ты не понимаешь? – Элли была близка к истерике. – А может быть, не хочешь понять, отказываешься признать… – Она умолкла, не в состоянии продолжать.

– Элли! – Бен решительно сжал губы и она поняла, что пути к отступлению нет.

– Чарли твоя дочь. Моя и твоя. И трагедия состоит в том, что ты даже не можешь вспомнить, как это случилось.

Молчание длилось целую вечность. При взгляде на потрясенное лицо Бена у Элли вырвался стон, выдавший всю глубину ее страданий. Она спрятала лицо на груди Бена, будто ища защиты от душевной муки. Он прижался щекой к ее макушке, и это простое движение было исцеляющим бальзамом для сердца, измученного долгими годами одиночества.