Текст книги "Женщина его мечты"

Автор книги: Долли Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

6

Элли улыбнулась со всем спокойствием, на какое только была способна, и, надеясь, что голос не дрожит, решительно сказала:

– Это Бен Конгрив, он приехал из Соединенных Штатов. Бен, это моя дочь Чарли, о которой вы уже слышали, и Венди… – она повернулась, – …не стой в дверях. Венди Каммингс, которая стала моей правой рукой с тех пор, как появилась Чарли. Она присматривает за домом, готовит и, самое главное, заботится о Чарли, когда я в отъезде. И когда бы мне ни понадобилось… – На языке Элли уже вертелось слово «отвалить», но из-за дочери она сдержалась, однако по взгляду Бена поняла, что тот угадал ее мысль, – …понадобилось воспользоваться ее услугами, она меня никогда не подводила. Не знаю, что бы я без нее делала.

Венди вспыхнула, когда Бен пожал ей руку, и торопливо стала объяснять, что визит ее племянницы, совпадавший с короткими каникулами Чарли, расстроился. И поездка к морю на пикник в компании других девочек теперь не состоится.

– Это такое разочарование для девочек, но позднее мы наверстаем упущенное. А теперь мне пора домой, Элли. До свидания, Чарли, мы что-нибудь придумаем. Очень приятно было с вами познакомиться, мистер Конгрив.

С этими словами Венди вышла, и вскоре послышался шум отъезжающего автомобиля.

– Итак, Чарли, – Бен присел на корточки, так что его глаза оказались на одном уровне с личиком девочки, – маленькие каникулы? И что это значит?

– Это значит, что школа будет закрыта целую неделю, а мне нечем заняться.

Она жалобно вздохнула, что заставило ее мать укоризненно нахмуриться.

– Подъезжая утром к вашему дому, я видел на лужайке пони. Он твой?

– Да, это Флосси, только это она.

– А как насчет того, чтобы познакомить меня с ней? Конечно, если твоя мама позволит. Я просто обожаю лошадей.

Он обернулся и решил не обращать внимания на насмешливо приподнятые брови Элли.

– Мама не возражает. Пойдем.

Чарли схватила его за руку и потащила к двери.

– Можно, Элли?

Она поджала губы, беспомощно махнула рукой и отвернулась, чтобы скрыть выражение растерянности на своем лице. Но когда они ушли, Элли наблюдала через окно, как две фигуры, маленькая и большая, спускаются вниз по дороге. Чарли засунула руки в карманы брюк, оба были явно увлечены беседой. Элли даже не сделала попытки подавить вырвавшиеся у нее всхлипывания.

Прошло несколько минут, прежде чем она овладела собой. Она поднялась по лестнице, ополоснула лицо холодной водой, потом решительно спустилась в кухню и начала выдвигать один за другим ящики буфета и наводить в них порядок. Элли знала – только работа может спасти ее от назойливых мыслей.

Пару часов спустя Бен Конгрив сидел в «Красном Быке» за воскресным ланчем с Элли и ее дочерью. Он испытывал удовольствие от искреннего восхищения Чарли, с которым та разглядывала огромную порцию украшенного фруктами мороженого в таком высоком стакане, что едва могла взглянуть поверх него.

Элли удивлялась тому, как легко и доверчиво дочь общается с новым знакомым. Чарли кокетливо наклоняла головку, отводила взгляд и решительно стискивала губы, стараясь не рассмеяться, когда Бен поддразнивал ее. Элли было тяжело видеть в дочери все те женские черты, которые она долгие годы подавляла в себе и которыми когда-то так упивался Бен. Он просто дьявол и всегда им был, ей нужно быть настороже под насмешливым взглядом его искушающих глаз.

Но в то же время в ней зрела новая боль. Впервые за долгие годы она отчетливо поняла, что ее дочь может быть лишена мужского влияния, а она по своему опыту знала, как это необходимо. Отец… Она помнила свою растерянность, свой стыд, когда была вынуждена открыть родителям правду о беременности. И тогда именно отец первым протянул ей руку помощи. Забыть это она не в силах. Элли глубоко вздохнула, погрузившись в воспоминания, и только тут услышала, как дочь настойчиво обращается к ней.

– Мама, где ты витаешь? – обиженно надув губы, произнесла девочка.

– Прости, я задумалась.

Элли умышленно избегала взгляда сидящего напротив мужчины.

– Я рассказывала Бену, – девочка взмахнула длинными ресницами, – что моя бабушка живет в Австралии, и мы летали на самолете навестить ее.

По непонятной причине щеки Элли залились ярким румянцем. Она припомнила номер телефона в Сиднее, и долгое, безнадежное ожидание звонка Бена Конгрива, которого все не было.

– Все правильно, дорогая. Ты ведь тогда в первый раз увидела свою бабушку. – Элли подобрала изящной вилочкой ломтик апельсинового желе и, сделав над собой усилие, улыбнулась дочери.

– Мне было тогда четыре года, и бабушка расплакалась, когда мы приехали. Потому что дедушка к тому времени уже умер.

– Да, – спокойно сказал Бен, – от этого можно заплакать. Всегда печально, когда кто-нибудь умирает.

– Нам было очень грустно. Мама тоже плакала.

Конечно, плакала, подумала Элли, а как же иначе? Ведь она причинила родителям столько горя.

Когда Чарли снова занялась мороженым, голос Бена, мягкий, глубокий, задумчивый привлек внимание Элли.

– Ваши родители живут в Австралии? Я готов был поклясться, что вы англичанка.

– Я и есть англичанка. – С деланным спокойствием она смотрела на него, подбирая ключ к разгадке выражения его лица. – Когда мы переехали в Австралию, я была подростком. У моей мамы рассеянный склероз, и местный климат ей больше подходил, поэтому родители решили обосноваться там.

– Мой дедушка был баронет Уильям Тенби. – Чарли тщательно стирала с подбородка остатки мороженого.

– Правда? – отозвался Бен. – Звучит очень впечатляюще.

Боже правый! Ни малейшего намека на то, что он вспомнил ее. Элли бросила через стол возмущенный взгляд. Тенби – достаточно редкая фамилия, хоть это должно было вызвать какую-то реакцию! А что, собственно, она ожидала? Что он подпрыгнет от радости и с округлившимися глазами признает в ней свою давно потерянную любовь? Размечталась! Вдруг Элли заметила, что Бен смотрит на нее, вопросительно приподняв брови. По счастью именно в этот момент Чарли увидела свою подружку и отвлекла внимание.

– Мама, вон там в углу Полли. Можно, я пойду поговорю с ней?

– Ты уже доела мороженое?

– Почти. Я больше не могу.

Они видели, как Чарли присоединилась к знакомой девочке, а мать Полли помахала им рукой. Элли позволила себе с любопытством взглянуть на Бена.

– Она просто прелесть, Элли. – Внимание Бена было все еще приковано к маленькой оживленной фигурке, занятой теперь секретным разговором с подружкой. – Вы так много для нее сделали. – Элли лишь улыбнулась в ответ. – Простите, я ведь ничего не знал о ваших родителях. Думал, они живут где-нибудь поблизости и помогают вам.

– Это было бы прекрасно, но… – Боль от внезапной кончины отца пронзила ее с такой силой, будто это произошло на прошлой неделе. – Я… я говорила вам о болезни матери… Никто не мог предположить, что отец уйдет первым. У него было отличное здоровье, он играл в теннис и сквош, ходил под парусом, когда время позволяло. – Быстрый взгляд, брошенный на Бена, не отметил и намека на то, что он что-то вспомнил. – У него случился сердечный приступ, и он умер раньше, чем приехали врачи. Временами мне казалось, что мама этого не переживет, но теперь, как это ни удивительно, она начала потихоньку управляться с делами. Она ведь так привыкла, что папа все делал сам, оберегая ее.

– Могу себе представить. Остаться одному трудно для любого человека, а уж с рассеянным склерозом… Но вы говорите, она справляется?

– Сначала я боялась, что придется ее отправить в специальный пансион. Маму это страшно пугало. Но мы организовали дело так, что несколько милых людей по очереди приглядывали за ней, и теперь она чувствует себя довольно сносно. Я даже начинаю думать, что постоянная папина забота была определенной помехой выздоровлению. Вероятно, его чрезмерное внимание расхолаживало ее желание делать что-либо самой.

– Вполне возможно. – Он протянул руку и коснулся Элли. Но прикосновение было слишком кратким, чтобы вызвать в ней воспоминания, способные выдать ее. – Вам, должно быть, очень трудно жить вдали от матери.

– Было время, когда я готова была бросить все, схватить Чарли в охапку и мчаться в Сидней, однако в моем бизнесе тогда наметился реальный прогресс, и мама настояла, чтобы я продолжала свое дело. Но в будущем я планирую перебраться туда. Не говоря уже… – Элли осеклась, не желая делиться с ним своими опасениями.

– Не говоря уже… о чем? – повторил Бен.

У нее не было причин уклоняться от разговора, особенно после того как Бен не выказал никаких признаков, что вспомнил ее.

– Я хотела сказать, что здесь у нас нет родственников, а Чарли заслуживает того, чтобы поддерживать контакты с родными. Зов крови что-то значит.

– Отношения бабушек и дедушек с внуками обычно очень близкие. Уж я-то знаю.

– Мама, мама! – Чарли, запыхавшись, подлетела к столику. – Я пригласила Полли к нам на чай, но ее мама сказала, что я сначала должна спросить разрешения у тебя. Мамочка, разреши, ну пожалуйста! – тараторила девочка. – Ее мама собирается навестить в госпитале свою тетушку после ланча, но сначала она подбросит Полли к нам.

– Хорошо-хорошо. Иди и скажи, что мы ждем Полли к чаю. – Элли откинулась в кресле. – Кстати, думаю, надо показать Бену уток, прежде чем мы пойдем домой.

Освещенная теплым послеполуденным осенним солнцем деревня была чудо как хороша. Под легким ветерком деревья вспыхивали золотом и пурпуром, мелкая рябь подернула поверхность пруда. Пока Чарли кормила уток хлебом, Элли, охваченная воспоминаниями, погрузилась в меланхолию. Такой, именно такой должна быть жизнь: родители с ребенком на воскресной прогулке. А для Чарли, похоже, это в первый и последний раз…

Элли была так поглощена своими мыслями, что не заметила, как Бен положил руку на спинку скамьи позади нее, и только когда его рука коснулась ее плеча, она вздрогнула.

– Вы выглядите печальной, Элли.

– Нет. – Ей удалось широко улыбнуться. – Мне очень понравился ланч, а я так не хотела идти. Чарли просто в восторге, хотя изыски кулинарии не для нее.

– Я это заметил. Как все современные дети, она предпочитает, вероятно, гамбургеры и чипсы.

– Да, ее вкус вряд ли можно назвать утонченным.

– Она так разочарована, что не смогла поехать с Линдой на побережье. Все рассказывала мне о своих планах…

– Да, жаль. Но ей придется это пережить. У всех нас случаются в жизни разочарования. С этим надо смириться. – Говоря это, Элли отчаянно сопротивлялась искушению бросить на Бена обвиняющий взгляд и все же не удержалась от горькой интонации. – Это хороший урок на будущее.

– Ведь ей только шесть лет. Не понимаю, как можно так говорить?!

– Не понимаете? – вспыхнула Элли, думая о дочери. – Возможно, мистер Конгрив просто никогда не сталкивался с жизнью обыкновенных людей, обитая в привилегированном мирке.

– Что заставило вас сделать такой вывод? – Прищурив глаза, он пристально рассматривал ее. – Были у меня и поражения, и тяжелые времена. – Элли предположила, что он говорит о расторгнутом браке. – Но я согласен, в моей жизни было очень много хорошего.

– Простите. – Элли заколебалась, чувствуя риск совершить грубую ошибку. – Я никого не должна винить в своих проблемах.

– Вините меня, если вам от этого легче.

Элли удивленно посмотрела на Бена, но не заметила в его словах никакого подтекста.

– Мы говорили о Чарли и ее разочаровании, и у меня есть кое-какое предложение. – Верно истолковав ее подозрительный взгляд, Бен поднял руку и усмехнулся. – О'кей. Обещаю, я не буду настаивать. Решение за вами, Элли. И если вы ответите отказом, так тому и быть. Честное слово. Обещаю.

– Вы?.. Обещаете?

Она не хотела этого говорить, но слова вырвались сами собой, сорвав какой-то клапан, и ясно давали понять, чего, по ее мнению, стоят его обещания.

– Знаете… – Бен насторожился и прищурил глаза. – На следующей неделе я должен быть в Париже – мой издатель устраивает шумную вечеринку. И мне пришло в голову, почему бы вам с Чарли не поехать вместе со мной? Что вы на это скажете? – Игнорируя ее недоумение, он продолжил: – Это будет здорово, если вы и Чарли поедете со мной. Уверен, что поездка в Париж компенсирует Чарли разочарование от несостоявшейся поездки к морю.

На этот раз, когда Элли с сожалением покачала головой, ей удалось изобразить менее натянутую улыбку.

– Вы правы, это было бы для Чарли прекрасным утешением, тут и говорить не о чем. Но, к сожалению, ничего не выйдет, у меня масса незаконченных дел, из-за которых я не смогу на следующей неделе оставить работу.

– Но, предположим, вы заболели? – продолжал настаивать Бен. – Что тогда? Ведь тогда пришлось бы остаться дома?

– Да, – улыбка Элли стала напряженнее, – но ведь я не больна.

– Разве у вас нет заместителя?

– Нет, – едко отозвалась она, – мое дело не настолько прибыльно.

– И все же прошу: обдумайте мою идею.

– О, она того заслуживает, вне всякого сомнения. Более того, я уверена, что найдется множество женщин, которые с радостью составят вам компанию.

Элли вовсе не намеревалась рассердить его, но ее ирония сделала свое дело. Бен схватил ее за руку и резко повернул к себе. И хотя он говорил спокойно, в его голосе слышались сила и гнев.

– Если бы я хотел взять с собой другую женщину, то не пригласил бы вас, уж поверьте.

– Мне больно, – произнесла она сквозь стиснутые зубы, не желая признавать, что его слова взволновали ее.

Он тут же отпустил ее, и Элли, поднявшись, пошла к Чарли, которая наблюдала, как мальчик ловит рыбу.

Бена закружил вихрь мрачных мыслей. Черт бы побрал эту женщину, она так непредсказуема! Пару раз ему даже казалось, что она в чем-то обвиняет его. Извечные претензии женщин к мужскому полу, решил он. В чем, собственно, дело? Все, что он сделал, это попытался организовать удовольствие для Чарли. Ну, положим, не только это, признал он с кривой усмешкой. Он поднялся и присоединился к Элли и Чарли. Злость оставила его.

Чарли прыгала между ними, держа их за руки, и весело смеялась над какой-то фразой Бена, которую Элли пропустила мимо ушей. Но она ясно видела: дочери и ее новому знакомому очень хорошо вместе. Было что-то близкое к обожанию в том, как девочка смотрела на него. В том, как она полным восхищения голосом просила, чтобы Бен рассказал ей еще одну историю о том, как мальчиком он проводил каникулы в Канаде с бабушкой и дедушкой.

На этот раз Элли прислушалась. То была целая сага, начинавшаяся на берегах Гудзона и заканчивающаяся на Соломоновых островах, с бесчисленными переездами и непредвиденными ситуациями. Это было так забавно, так смешно, что она не смогла сохранить равнодушного вида и, когда они подошли к дому, сказала:

– Удивляюсь, почему вы не пишите детские книжки? – И добавила, когда они входили в дом: – По-моему, у вас это получилось бы.

– Не знаю… – Бен остановился посреди холла, глядя на нее. – Но, возможно, попробую.

Он смотрел на нее сверху вниз, словно она была ребенок, которого следует многому научить. Его спокойный низкий голос напомнил ей о собственных резких манерах, и Элли покраснела при мысли, что Бен может разочароваться в ней. Она повернулась к Чарли и предложила девочке убрать свою комнату, пока не приехала Полли.

– Ну, мама, – недовольно протянула Чарли и, нахмурившись, оглянулась на Бена в поисках поддержки, – я могу это сделать позже.

– А почему не сейчас, милая? – раздался спокойный голос Бена. – Если уж это надо сделать, то лучше с этим покончить поскорее.

Чарли послушно пробормотала согласие и запрыгала вверх по лестнице, словно уборка комнаты была тем занятием, о котором она страстно мечтала.

– Вот мартышка, – рассердилась Элли, почувствовав укол ревности. – А со мной всегда готова поспорить.

– Это вполне естественно. Дети моей сестры совершенно такие же. – Он задумчиво умолк. – Кого-то она мне напоминает…

Элли похолодела, кровь застучала у нее в висках. Она шумно выдохнула, вспомнив, как часто в прошлом думала о его сестре Эми. Временами та казалась ей единственным шансом отыскать Бена.

– У вас есть сестра?

– Да. Ее зовут Эми, она замужем за Родом, у него ранчо в Монтане. Их сыну Блейку семь лет, а Джессике – четыре. Я вижусь с ними не так часто, как хотелось бы. Но когда мы встречаемся, это бывает просто здорово. В первые два дня с ними происходит то же, что и с Чарли. Только и слышишь: «Да, дядя Бен», тогда как с родителями готовы спорить до хрипоты. Но это проходит, и жизнь возвращается в нормальное русло. Если бы я дольше побыл с Чарли, боюсь, повторилась бы та же история.

– Да, наверное…

Элли едва слышала его последние слова, она была совершенно ошеломлена открытием. У Чарли есть родственники: тетя и двоюродные брат с сестрой! Единственные брат и сестра, которых ей посчастливилось иметь в жизни. Материнское сердце заныло: Чарли никогда не доведется узнать их. Слова Бена так потрясли ее, что, когда он вернулся к теме поездки в Париж, она ответила коротким и категоричным отказом.

– Несмотря на ваши слова, Элли, я не теряю надежды убедить вас поехать в Париж…

– Что ж, – глаза ее опасно сверкнули, хотя в душе она боялась собственной слабости, – думаю, пришло время и вам научиться получать отрицательные ответы. Даже если вы живете в башне из слоновой кости, то должны понимать слово «нет». – Она прикусила губу от злости на саму себя и с сожалением покачала головой, отчего густая волна каштановых волос рассыпалась вокруг лица. – Не стоит продолжать этот разговор, это просто невыносимо.

Естественно, она тут же пожалела о сказанном. Зачем она сцепилась с ним? Лицо его стало непроницаемым, а глаза были столь холодны, сколь возбуждена была она сама.

– Никогда не предполагал, что приглашение женщины и ее ребенка на несколько дней в Париж может вызвать подобное раздражение. Хотя, возможно, мой опыт недостаточен…

– О, вы явно скромничаете!

Элли слышала его усталый взволнованный вздох и опять пожалела, что лезет на рожон.

– Я просто поддался мужскому инстинкту, – продолжал он, не обращая внимания на ее тон. – Потянулся к вам потому, что нахожу вас неотразимой. – Его улыбка была короткой и печальной. – Вероятно, я выражался не слишком ясно, но не намерен извиняться. – Отведя взгляд, он смотрел в окно, откуда открывался вид на сад. – Я не могу объяснить свои чувства к вам. Даже себе я не могу их объяснить. Я просто не могу найти слов. Но уверяю вас, приглашение в Париж значит для меня не меньше, чем для Чарли посмотреть французский Диснейленд. – Снова невеселая улыбка. – И мне жаль, что этому не суждено сбыться.

– Мне тоже.

Элли действительно вдруг стало очень грустно. Она открыла было рот, чтобы сказать какую-нибудь банальную фразу, но не успела облечь ее в слова, как над их головами раздался отчаянный вопль, потом топот ног по полированным ступенькам… Маленькая фигурка с риском свернуть себе шею сбежала по лестнице и кинулась к матери.

– Девочка моя, – Элли была ошеломлена, – Что случилось? Ты ушиблась? Порезалась?

Но обращенное к ней личико было искажено не физической болью, а разочарованием и горем.

– Почему? – Маленький кулачок отчаянно размазывал по щеке слезы. – Почему мы не можем поехать? Бен хочет взять нас в Диснейленд. – Голос стал громче, выдавая крушение всех жизненных надежд. – И ты не хочешь, чтобы мы поехали. Все уже были в Диснейленде, только я… – Снова несколько душераздирающих всхлипываний. Чарли подбирала последнее веское слово. – Мама, почему ты не хочешь, чтобы я была счастлива?

Вдруг, словно сообразив, что зашла слишком далеко, да к тому же в присутствии Бена, Чарли перестала плакать и, икая, уткнулась в материнскую юбку. Потрясенная Элли с болью в сердце смотрела на дочь. О Боже, услышать такое от ребенка? Ее руки бессознательно гладили головку девочки, пока она старалась обрести самообладание.

– Чарли! – Бен опустился на корточки и начал говорить с девочкой рассудительно, но твердо. – Ты сама знаешь, что это неправда. Я мало вас знаю, но мне кажется, что у тебя самая замечательная мама на свете. Думаю, тебе нужно извиниться. – Чарли шмыгнула носом и кивнула, не отрываясь от материнской юбки. – Ты очень расстроена – Снова кивок и еще более драматичный вздох. – И ты хочешь извиниться?

– Прости меня, мама. – Чарли отступила назад и закинула головку. Глядя на ее лицо, Элли почувствовала, что вот-вот разрыдается. – Я только хотела покататься на разных аттракционах.

– Хорошая девочка, – улыбнулся Бен и дернул ее за косичку. – Уверен, в один прекрасный день ты на них покатаешься. А как насчет того, чтобы подняться наверх и умыться? И возвращайся поскорее, нам надо попрощаться, прежде чем я уйду.

– Тебе уже нужно уходить, Бен? – снова грустный вздох.

– Да, пора. – Он снова улыбнулся и хлопнул рукой по раскрытой ладошке девочки. – Но, кто знает, может быть однажды я вернусь.

Когда они остались одни, Элли, Поняв, что она больше не в состоянии скрывать свое подавленное настроение, не сопротивлялась, когда Бен крепко обнял ее.

– У всех детей бывают вспышки эгоизма, это называется у них «поступать по-своему». Жаль, что я был причиной… Но ты… ты не должна позволять ей обижать себя, обещаешь?

– Да. – Элли с удивлением подняла на него глаза. Он впервые сказал ей «ты»… А впрочем, какая разница? Она почувствовала, что он притянул ее ближе, его подбородок касался ее макушки. – Это моя вина. Я должна была спросить у нее. Она ведь тоже была приглашена.

– Но если ты на самом деле не можешь поехать… – Он взял ее за подбородок и поднял голову. – Скажи мне правду… – Его глаза изучали ее с пристальной настойчивостью.

В этот момент дверь отворилась, и показался Дэвид Мерриман. Элли забыла все свои страхи, лицо ее стало пунцовым от замешательства и стыда. Дэвид молча взирал на две сплетенные фигуры.

– Извини за вторжение, Элли. Я несколько задержался. Мы с Лиз провели у тебя вчера прекрасный вечер и хотели поблагодарить. Извини, – повторил он, но уже с другой интонацией.

Дэвид попятился, сбежал по ступенькам. Послышался шум мотора отъезжающего автомобиля.

Вчера вечером? Эти слова застряли в голове Элли, заблокировав все мысли. Что произошло вчера вечером? А то, что ее нормальное, относительно спокойное, размеренное существование было сметено, когда этот мужчина появился в ее жизни. Во второй раз.

Со всей решимостью, на какую была способна, Элли оторвалась от него, вглядываясь в лицо, которое годами являлось ей в мучительных грезах. Она должна найти в себе силы попросить его уйти.