Текст книги "Возвращение бомжа"
Автор книги: Дмитрий Пучков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Мутана-мутана-мугана,
Ночная бабочка, ну кто же виноват?
Мутана-мутана-мутана,
Огни подстанций так заманчиво горят…
Сеня оглянулся назад по чистой случайности – нога соскользнула, но и этого случайного взгляда ему хватило, чтобы понять всю серьезность происходящего:
– Федор, твою мать! – Этого хватило, чтоб и Шмыга прекратил играть в «пятнашки на пересеченной местности» и обратил внимание на происходящее. Проводник в недоумении уставился на карапуза, уже почти добежавшего до ржавых ворот, украшенных веселой черепушкой и надписью: «Не влезай – не вылезешь».
Сеня выкрикнул:
– У него же кольцо металлическое! – и ломанулся вслед за другом.
Шмыга был настроен куда как более скептически, окрикнув ополоумевшего карапуза:
– Не кривляйся, Федор! Золото не притягивается.
Сеня, уже несшийся вслед за другом, вопил на всю округу:
– У меня на зубах пломбы железные!
Нагнав Федора, он ухватил того за руку и, навалившись всем телом, повалил приятеля на бетонные плиты. Тот принялся дергаться, как будто током ударенный, все еще пытаясь ползти в сторону станции:
– Сеня, я в детстве железную пуговицу от кальсон проглотил…
В этот момент налетевший на обнимающихся в пыли карапузов Голый принялся пинками приводить их в чувства:
– Бежим! Валим, валим! Блин, связался с идиотами.
Тут за их спинами полыхнуло так, что теперь всей троице можно было долго экономить на солярии и эпиляции. Впрочем, одной вспышкой дело не ограничилось – очевидно, Федора все же засекла местная охрана, поскольку тут же по округе принялись шарить мощные прожекторы.
Голый шустро выпихал карапузов с бетонки и пинками принялся подгонять своих горе-экскурсантов:
– Толстый, давай быстрее!
Заскучавший было в гондурасских «трех звездах» без привычного по «all inclusive» бухла, Пендальф вяло выколачивал из трубки остатки курева на заботливо подстеленную газетку, когда вспышка, озарившая небо на горизонте, привлекла его внимание.
Он повернулся к задремавшему в кресле Чуку и прокомментировал:
– А вот и гриб Саурона.
Карапуз даже с закрытыми веками вполне рассмотрел происходящее (полыхнуло, прямо скажем, не по-детски) и теперь ошалело хлопал подпаленными ресницами. Пендальф тем временем принялся рассуждать:
– А может, и не гриб Саурона, а новое шоу Пескова, не пойму! Но на пиротехнику, как всегда, не поскупились…
Там, куда был устремлен его взгляд, по небу шарились сотни мощных лучей, достойно дополнявших мощный фонтан пламени, бивший строго вверх, под самые облака.
Тем временем не одни они позарились на халявное зрелище. Полностью презрев комендантский час, на улицы толпами высыпали заспанные горожане, стремясь получше разглядеть происходящее.
Пендальф перевел взгляд на газетку и в сердцах сплюнул на пол – остатки курева были безвременно утрачены. Разозлившись, старый разведчик скомкал газету, швырнул ее с балкона в образовавшуюся внизу толпу зевак и ткнул в бок своего молодого товарища:
– Скукотища здесь у них. Давай, Чук, хотя бы башню подожгем.
Он махнул в сторону возвышавшейся неподалеку от них местной достопримечательности.
Пятью минутами позже они уже неслись по узким улочкам, расталкивая зевак, собравшихся на бесплатное кино и почуявших быструю выгоду продавцов пива и попкорна. Старый разведчик, не обращая внимания на посторонних, инструктировал своего менее опытного товарища:
– Поймают – вали все на меня. У меня справка есть, я контуженый.
Глава третья
МАРС АТАКУЕТ
Бить буду больно, но аккуратно.
Н. Валуев пишет письмо турецкому султану.Предложение третье, дополненное и переработанное
Полуразрушенная, подпаленная с нескольких концов Кемь была погружена в темноту, разбавляемую лишь всполохами пожаров, да кое-где по улицам все еще бродили темные личности в поисках «недоукраденного». Большинство «санитаров леса» уже расползлись по углам, устраиваясь на ночлег где придется, сбиваясь в кучки и группки и непременно выставляя посты, призванные защищать «честно награбленное» от других не менее «честных» господ.
Эффералган со своей дружиной и еще несколько примкнувших к ним крупных банд заняли центральную площадь города, где когда-то располагался городской рынок. Объявив всеобщее перемирие или перепитие – кому как больше нравится – и оставив подчиненных заниматься перемещением материальных ценностей в процессе увлекательной игры – «махнемся не глядя», командный состав собрался возле украшенного нелепыми статуями фонтана. Необходимо было обсудить несколько насущных вопросов, да и новости «с фронтов» поступали тревожные – Похоже было, что соблазнившихся легкой добычей вояк попросту подставили.
Несмотря на теплую ночь, уютный костерок с шашлычками и даже пару девок, невесть откуда и кем подогнанных к командирскому шалашу, нервная обстановка все же сказывалась – разговор шел жесткий. Карта города, лежавшая перед «воро-начальниками», была вовсю утыкана флажками, каждый из которых означал, что в этом месте поживиться больше нечем. По поводу оставшихся «белых пятен» шли бесконечные пересуды.
Больше всех спорили Эффералган и командир второй по силе банды – знакомый уже всем медвежатник, особо разозленный тем, что кто-то успел ломануть по праву причитавшийся им городской ломбард.
Эффералган, оставшийся вполне довольным захваченной добычей, теперь размышлял над донесениями разведки, но его оппонент только отмахивался:
– Да не грузи ты меня, ради бога, – урки, урки, я этих урок своими руками знаешь сколько задавил?
Но Эффералган не отставал:
– Согласен, урки для нас все как на одно лицо, но вот как станет их два миллиарда, и тогда что делать будем? Вот ты знаешь, что среди урок проводился конкурс близнецов? И знаешь, кто победил?
– Ну?
– Все!
В этот момент к Эффералгану подскочил запыхавшийся гонец и, шустро пропустив «штрафную», принялся что-то втолковывать своему шефу на ухо.
Тот прислушивался некоторое время, потом поморщился, обернулся к шумной компании возле мангала и заорал:
– Тихо!
Обернувшись к докладчику, он дождался, пока тот прожует кусок жареного мяса, и продолжит свое донесение. Дослушав до конца, Эффералган поднялся на ноги:
– Как я и предполагал – урки форсируют реку и, нарушив государственную границу, уже движутся к городу!
Оглядев подвыпившую и мало что соображающую тусовку, Эффералган побагровел и завопил что было мочи:
– К реке! Быстро!
Схватив за грудки оторопевшего медвежатника, он проревел тому в лицо:
– Быстро!
И, не дожидаясь, пока тот сообразит, что к чему, принял командование на себя:
– Все за мной! Торпеды на товсь!!
Хмельное воинство, подгоняемое пинками, которые собственноножно раздавал направо и налево порядком взбесившийся гондурасец, все же пришло в себя.
Главари банд, сообразив, что к чему, решили покуда подчиниться более опытному в военном деле коллеге и, наскоро разобрав несколько направлений на карте города, отправились со своими отрядами выполнять «установку на матч».
Эффералган носился в толпе, как угорелый, раздавая приказания и строго-настрого запретив проявлять инициативу:
– В бой без команды не вступать! Только по моему сигналу!
Бойцы, занявшие свои позиции вдоль береговой линии, под прикрытием полуразрушенных стен крепости, уже различали неясные пятна, придвигавшиеся к городу под прикрытием тумана.
Старавшиеся не производить лишнего шума урки шли к разоренной Кеми на веслах, едва слышные всплески которых нельзя покуда было различить с суши. Набитые под завязку суденышки едва не черпали краями воду, но все же уверенно приближались к берегу. Судя по всему, в городе их не ждали: на набережной не было ни души, над остатками крепости то тут, то там полыхали пожарища.
Злобные морды сосредоточенно пялились на развалины, не забывая подгребать веслами в полной тишине, только на флагманском судне о чем-то шептались несколько урок, выглядевших покрупнее своих сородичей и облаченных в броню побогаче.
Когда импровизированное совещание закончилось, один из беседовавших привстал в лодке и, повернувшись к войску, провозгласил:
– По моей команде – на абордаж!! Пленных не брать!
Тем временем так же тихо, словно соблюдая какой-то всеобщий договор, защитники города подтягивались к стенам крепости, выходившим к реке. Укрываясь в развалинах, они замирали в ожидании команды, чаще всего даже не видя, что происходит снаружи.
Первые урочьи лодки уже ткнулись носами в берег, выпустив на сушу передовые отряды, которые тут же ринулись к крепостным стенам, а защитники города все еще оставались на своих местах.
Только когда первые урки вломились в крепость сквозь многочисленные дыры в стенах и принялись шустро продвигаться в глубь города, затаившихся среди развалин бойцов настиг привычный клич:
– Мочи козлов!
Тут же где-то над городом завыли портовые сирены, зажглись уцелевшие прожектора на вышках, и на головы оказавшихся в каменном мешке урок посыпались заждавшиеся мочилова отряды.
Матч явно не собирался становиться товарищеским – резали и колошматили друг друга с явным воодушевлением. Урки совершенно не считались с потерями, да и в этом не было особого смысла: прибывавшим к берегу лодкам не было числа, впрочем, считать их никто и не собирался.
Эффералган перемещался с фланга на фланг, разнося, как он считал, «боевой дух» среди подчиненных, однако душок, исходивший от урок, был куда как более крепок, и многочисленным вонючкам удавалось теснить не слишком мотивированное войско профессиональных мародеров.
Новоиспеченный «комендант крепости» не слишком долго раздумывал над тем, чем подбодрить подчиненных. Прорыв неприятеля к складам с награбленным грозил нешуточными материальными убытками для каждого из них, а потому смекалистый гондурасец принялся вопить:
– К погребу, к погребу не подпускать! Ряды защищавшихся принялись смыкаться, словно на широкомасштабных «постановочных» учениях…
Не зря Пендальф посещал спецкурс «НЛП для старшего командного состава» – несмотря на все уверения в собственной отмороженности, которыми он потчевал Чука, и красочные описания супервозможностей, которые дает счастливому обладателю «корочек» ксива сотрудника органов, поджигать башню отправился все-таки бедолага-карапуз. Себе же старый лис выделил «наиболее ответственную часть задания» – стоять на стреме.
Впрочем, психологическую подготовку личного состава Пендальф провел на «отлично»: Чук попер вверх по стене, демонстрируя невообразимую ловкость и прыть. Старый разведчик едва скрывал улыбку. «Во дает! Прям человек-паук. Человек-паук? Человек-паук… надо записать – неплохая идея для журнала комиксов».
Покуда Пендальф размышлял над практически свалившейся с неба бизнес-идеей, Чук оказался на самой верхушке башни. Чуть ниже места его дислокации располагалась смотровая площадка, выше которой экскурсантов уже не пускали. Дремавшая в своей будочке бабушка-вахтер вяло отмахивалась от назойливых мух.
«Запалим без палева», – усмехнулся Чук.
Стараясь не свалиться со стены, карапуз осторожно оглянулся вокруг. Похоже, что самую верхушку башни сотрудники музейного комплекса по традиции приспособили под склад рухляди: здесь были свалены старые лыжи, оконные рамы, какие-то коробки с непонятными надписями «Globus Hungary» и прочая чепухня. Поудобней разместившись на краю стены, Чук вытащил из кармана спички и газету, соорудил импровизированный факел и принялся подпаливать «большую кучу мусора» с разных сторон.
Через пару минут полыхало так, что залюбуешься… или закачаешься… Чук сделал и то, и другое – залюбовался и закачался почти одновременно, едва не свалившись вниз. Именно эта неловкость и спасла его от зоркого ока проснувшейся вахтерши, которая принялась свистеть в свисток и орать дурным голосом. Покуда наверху организовывался внеочередной съезд «вахтеров-ударников», Чук отправился в обратном направлении – он принялся спускаться вниз.
Пендальф, удостоверившись, что «младший ненаучный сотрудник» справился с возложенной на него миссией, принялся проводить PR-акцию в поддержку удачно запущенной рекламной кампании. Наметанным глазом выбрав в качестве целевой аудитории парочку местных милиционеров, не первый раз коротавших время на посту за игрой в «щелбаны» по номерам собранных у задержанных гастарбайтеров паспортов, старый лис принялся изображать суету, тыча пальцем вверх:
– Что за ботва? Кто поджег?
Постовые подскочили, как ужаленные:
– Башню запалили! Звоните ноль один!!! Зовите шоблу!
– Не шоблу, а Шойгу, – поправил их Пендальф и, отвернувшись, улыбнулся в усы. – Надеюсь, теперь-то Борис Николаич не проспит.
Донельзя измученный излишним женским вниманием, Агроном отдыхал, растянувшись на травке возле замшелой стены сеновала, и, усмехаясь, прислушивался к глухим ударам и ультразвуковым визгам, раздававшимся за надежно припертыми ломиком воротами деревенского «chillout»-a. Девки, похоже, разгулялись не на шутку, и было от чего: приперевшись на свиданку при полном параде и боевой раскраске, они обнаружили в заранее оговоренное время не смазливого красавчика, а добрую дюжину таких же дурочек, как и они сами.
Эффект превзошел все ожидания, – любо-дорого было послушать «нежные» девичьи речи, – Агроном уже жалел, что он не лингвист. Впрочем, еще обидней было то, что посмотреть на происходящее внутри не было никакой возможности без угрозы для здоровья. Циничный герой-любовник уже прикидывал свои планы по созданию подпольного тотализатора – по-любому выходило, что никаким «боям без правил» и рядом не лежалось. Оставалось лишь раздобыть где-нибудь побольше плексигласа, дабы сделать одну из стен сеновала прозрачной.
Рассуждения смекалистого бизнесмена прервал столб пламени, взметнувшийся над одиноко торчавшим куском скалы, почти неразличимым отсюда. Агроном на всякий случай протер глаза, но изменений в картину мира это не привнесло. Почти тут же до чуткого слуха Агронома донеслись протяжные свистки местного участкового, который всерьез намеревался изловить-таки маньяка, который повадился таскать девок из родительских светелок и – что хуже всего – с особым цинизмом осмеливался возвращать их домой, пусть и чуть живыми…
Смекалистый бомж мигом сообразил, что практически попался, и потому в голове его родился план – спасти его в такой ситуации могла только «маленькая победоносная» война. На ходу придумывая «легенду», он ворвался в хоромы рохляндского предводителя, не обратив внимания на предупредительный знак «Не влезай – упьет», вывешенный на дверях.
– Борис Николаич! Три зеленых свистка. Гондурас вызывает подмогу!
Атаман, азартно резавшийся в секу с особо приближенными к нему пройдохами, хотел было отмахнуться от нелепого заявления назойливого красавчика, но Агроном уже успел по пути поднять на уши кучу народа, особо ярые представители которого тут же принялись формировать весьма шумное общественное мнение.
Завидев подтянувшихся с мрачными харями невесть откуда Лагаваса и собственных сына и дочурку, Борис не решился связываться с «гласом народа» и, скорчив недовольную гримасу, завопил:
– Слушай мою команду! Начать весенний призыв!
Дальше нужно было изображать кипучую деятельность и при этом грамотно повернуть ситуацию себе на пользу. Поэтому атаман, разослав особо назойливых товарищей по партии по выдуманным поручениям, принялся умело «крутить хвостом».
Подозвав к себе человечка из числа «особо приближенных», он принялся отдавать ему указания иного толка:
– Значит, так: раз уж без того не обойтись – сбор призывников на моей охотничьей заимке! – Он ухватил мужичонку за пуговицу на кафтане и зашептал тому на ухо: – Мужикам сообщи, кто не в курсе, пусть с собой берут! Ну… ты меня понял… да?
Понятливый служивый мигом сорвался выполнять волю босса, а тот тем временем уже инструктировал другого подчиненного:
– Гаврила! Проследи, чтобы погрузили мою закуску и выпивку! Дай команду истопить баню и девок подготовить! – Сопроводив указания ласковым хлопком по пятой точке, отправившим Гаврилу к выполнению задуманного, атаман довольно заржал и забормотал, потирая вспотевшие ладошки: – Чувствую, зажгу, как в былые времена!
Агроном, тщательно упаковывавший шмотки в свой вещмешок где-то на задворках рохляндской фазенды, опасливо крутил головой по сторонам – кажется, его задумка удалась на славу, и именно теперь в его планы никак не входило попасться в лапы разъяренных пассий в самый последний момент. Возможно, именно поэтому, завидев краем глаза приближающуюся к нему девичью фигурку, он не на шутку встревожился, но тревога оказалась ложной – по крайней мере, пока.
Рохляндская принцесска, пыхтя как паровоз и отчаянно потея от нечеловеческих усилий, волокла по земле потрепанного «Ермака», битком набитого какой-то рухлядью.
Чтобы укрепить старательно поддерживаемый имидж «жентельмена». Агроном первым завел светскую беседу:
– Едешь с нами?
Девушка шваркнула «брезентовый „КамАЗ“» оземь, кокетливо утерла выступившие на лбу капли пота и принялась заигрывать с симпатягой бомжом:
– На заимке сеновал хороший есть…
Агроном едва сдержал рвотный позыв, при этом все же сумев изобразить на собственной лице некое смущение, а красотка, воодушевленная небывалым успехом, принялась закрепляться на завоеванных позициях:
– Отдохнем перед решающим матчем!.. Только предупреждаю сразу: я приду с кузнецом!
Не слишком довольная гримаса на лице Агронома заставила девушку уточнить:
– Чисто на всякий случай, а то вдруг ты не справишься?
Разрядил обстановку, как ни странно, папаша рохляндской «порнозвезды», лично руководивший собственной гвардией, снаряжавшейся на том же заднем дворе – подальше от посторонних глаз.
Подойдя к сладкой парочке, он уставился на Агронома немигающим взглядом и вопросил:
– Сколько бухла надо брать на серьезное мероприятие?..
Не дожидаясь ответа, он ткнул указательным пальцем в небо и заявил:
– Вот предки говорили: сколько водки ни бери, все равно два раза бегать!
Словно согласившись с выдвинутой резолюцией, он повернулся к бойцам элитного подразделения и махнул рукой – мол, шабаш!
Русоволосый всадник, подозрительно похожий на хорошо опохмелившегося атамана, поднял руку вверх и скомандовал своему войску:
– Спортсмены-разрядники! Выдвигаемся на тайную заимку! Скакать осторожнее, бутылками не звенеть! И вообще ничем не звенеть! Хэйа!
Агроном поспешил присоединиться к рванувшемуся со двора отряду, шустро вылетевшему с заднего двора и по объездной дороге моментально обошедшему потянувшийся из города людской поток. Удачно исполненный маневр позволил шустрому бомжу избежать незапланированных и жутко неприятных встреч.
Над Кемью светало под пулеметные очереди, вопли умирающих и звуки рукопашной рубки. Несмотря на многократное превосходство в живой силе уркам так и не удалось добиться какого-то превосходства – защитники бились не за мифическую Родину, а за вполне понятные ценности во вполне осязаемом виде. Эффералган даже позволил себе расслабиться и вернуться к недоеденным шашлыкам и недо… бабам. Дельце неплохо складывалось и без его чуткого руководства.
Расположившись на бревне неподалеку от мангала, он потягивал вино из початой бутылки, ожидая, покуда насмерть перепуганные красотки приволокут пару шампуров баранины. Периодически к нему забегали посыльные с «новостями с фронта», а он давал им ценные указания, водя зубочисткой по карте укрепрайона. О том, что картина выглядит не так уж и радужно, поскольку урки двинули в бой резерв со стороны суши, до этого выжидавший под стенами города, Эффералган еще не знал, а потому вовсю рисовался перед девочками:
– Главное – это грамотные управленческие решения! Менеджмент и откаты – вот что спасет Гондурас! Топ-менеджмент форева!
Шашлык как раз подоспел, когда подле сибаритствующего «главнокомандующего» бухнулся оземь не слишком свежо выглядевший давешний медвежатник:
– Эффералган! Измена! Их в пять раз больше!
Оглянувшись на взвизгнувших девок, он склонился к уху оторопевшего полководца и принялся обрисовывать обстановку. Когда гонец, принесший недобрую весть, закончил, Эффералган вскочил на ноги и, ударом ноги перевернув мангал, заорал:
– Бросай все на фиг. Валим в Гондурас!
В этот самый момент на площадь высыпали теснимые урками бойцы разномастной мародерской дружины. Обстановочка накалялась со скоростью киловаттного кипятильника.
Эффералган даже не успел задуматься о судьбе заветного погребка, как эту мысль на корню загубила новая наступательная заготовка урок. На горизонте появились стремительно растущие в размерах точки, скоростью приближения не оставившие ни малейшего сомнения в собственном происхождении.
– Воздух! – чей-то истошный крик перекрыл в одно мгновение всю канонаду.
Эффералган же был куда как более предметен:
– Воздух! На нас напала люфтваффе!
Не дожидаясь, покуда коллеги последуют его примеру, он ринулся в одну из боковых улочек, криво уходящую в глубь города, и бросился бежать, петляя и ловко уворачиваясь от рубящихся бойцов:
– Уходим огородами!
Тем, кто не был столь расторопен, как гондурасский ловкач, повезло куда как меньше.
В первый же заход эскадрилья, на бреющем прошедшая над головами, выкосила практически всех, кто оказался в тот момент на открытой ладони городской площади. Хлынувшие со всех сторон урки принялись с воодушевлением добивать раненых, среди которых оказался и слегка растерявшийся соратник Эффералгана (старый медвежатник едва дышал, насквозь прошитый пулеметной очередью). Подскочивший к нему крепыш едва было не вогнал с размаху свой плоский штык в глотку хрипящему неприятелю, но вовремя обратил внимание на забрызганные кровью знаки различия и принялся звать «стАршого».
Подошедший урка склонился над умирающим, сорвал с того потрепанный фанатский шарф с надписью «Гондурас – чемпион» и, повязав его себе на ногу чуть повыше колена, выхватил у замешкавшегося подчиненного металлический ломик и вогнал его в грудь распластавшемуся на земле бедолаге. Лица урок скривились в ухмылке, а героический командир резюмировал:
– Гондурас – параша! Победа будет… наша!
Тем временем остатки войск, вырвавшихся-таки из города, были атакованы эскадрильей люфтваффе, зашедшей на второй круг.
В степи для отступавших частей дела обстояли еще хуже. Пулеметные очереди, хлеставшие из поднебесья, не давали ни единого шанса – укрыться все равно было негде. Хаотическое отступление моментально превратилось в паническое:
– Ховайтесь!! Мессеры! Всем капут!
Вот только «ховаться» один черт было совершенно некуда, и в первую очередь пострадали безлошадные бойцы.
Самолеты заходили на новые круги, и даже несмотря на то, что покидающим город частям удалось оторваться от преследования, потери все равно выглядели ужасающими. Дорога до Гондураса грозила превратиться в дорогу смерти.
В принципе до областного центра, коим для Кеми являлся Гондурас, было рукой подать – максимум минут сорок хорошей езды, а потому вскоре невдалеке замаячил город-башня – Членотаун, как величали его завистливые кемчане. С городских стен тоже заметили пылящее по степи нечто, над которым сновали шустрые мессеры.
Впрочем, высыпавшие на стены гондурасцы, охочие до халявных зрелищ, еще только силились понять, что происходит, а ловко пошуровавший отверткой сначала в двери, а затем и замке зажигания милицейского козлика Пендальф уже снес полосатый шлагбаум, перегораживавший выезд из города, и пылил по степи навстречу беглецам из Кеми.
Козелок мотало на ухабах так, что сунувшийся за старым разведчиком Чук уже успел пожалеть о собственном глупом героизме. В тот самый момент, когда «кандидат в комсомол» практически попрощался с жизнью, убедившись, что в данном пепелаце не то что подушек безопасности, но и ремня безопасности не предусмотрено, старик ловко подхватил его за шиворот и, выдернув с пассажирского кресла, приземлил аккурат за руль. Всучив баранку карапузу, старый пройдоха ловко перебрался на нагретое Чуком место и, покуда малец разбирался с вновь обретенными обязанностями, перегнулся на заднее сиденье, принявшись копаться в рухляди, сваленной в кучу за водительским местом.
Вскоре он, удовлетворенно крякнув, выволок на свет божий железяку загадочного предназначения. Ухмыльнувшись, старый интриган сунул выкрашенную в хаки трубу под нос Чуку и завопил, стараясь перекричать рев мотора, давно уже требовавшего переключить передачу:
– Ну, пионэр, узнаешь? Это тебе не на дне рождения у Бульбы по воробьям пулять! Ща запалим бубнового!!!
Подмигнув отчаянно крутящему баранку карапузу, он вышиб боковое стекло и, наполовину высунувшись из скачущей по колдобинам машины, принялся выцеливать атакующие беженцев крылатые машины. Чук, не успевавший следить и за дорогой, и за стрелком, собирал, кажется, все камни на своем пути, отчего Пендальф никак не мог поймать цель и только периодически снаружи махал кулаком нерадивому водиле.
Чук не выдержал первым, завопив чужим голосом:
– Стреляй, Глеб Егорыч, уйдет!!!
И еле успел увернуться от пламени порохового заряда стартовавшей ракеты, спалившей подголовник за его спиной.
Шустрая продукция «завода по производству бенгальских огней» быстрехонько нашла достойную цель, превратив в красивый огненный шар самый размалеванный из мессеров.
Бухнувшийся обратно в кресло Пендальф загоготал, будто только что получил самый мощный приход в жизни.
– А б… видал, как мы их? Эх, нам бы сейчас что-нить такое… с разделяющейся головкой… Такая красотища, ты бы видел!!! Я все жалею, что пока по бабам никто не придумал с такими ходить!
Тем временем потерявшая командирскую машину эскадрилья предпочла, не набирая высоты, уходить в сторону Кеми, бросив преследовать и так порядком потрепанных беглецов.
Пендальф потряс им вслед кулаком и скомандовал Чуку:
– Разворачивайся, – после чего покрутил ручки на рации и рявкнул в микрофон: – Открывай ворота!
Первым из донельзя запыленного козелка выбрался Пендальф и принялся вращать головой, разминая затекшую шею, после чего совершил несколько широких круговых движений руками, словно пытался взлететь. Наконец, удовлетворившись своим физическим состоянием, он улыбчиво взглянул сквозь лобовое стекло на Чука, застывшего с баранкой в скрюченных пальцах. Распахнув водительскую дверь, старикан выволок бедолагу на божий свет и принялся мять в своих лапах, от чего карапуз только тихо попискивал.
Площадь, где припарковался Чук, постепенно начала заполняться «погорелым воинством», которое только что спас от неминуемого разгрома их «экипаж машины боевой». Чумазый как черт и трясущийся словно осиновый лист Эффералган первым приметил старого знакомца, бросившись к тому через толпу:
– Пендальф! Не вышло ничего с погребком! Батя будет сильно недоволен! Дедушка, помоги ему объяснять.
Пендальф от неожиданности даже перестал тискать Чука, но отпускать карапуза покуда не собирался, зорко проследив, как пялится на того Эффералган:
– Че смотришь? Что, нравится мальчишка?
Гондурасец стыдливо опустил глаза, принявшись изучать булыжную мостовую под ногами:
– Да у меня два таких было…
Старик от неожиданности выронил карапуза на мостовую:
– Федор и Сеня?
Чук, словно и не заметив того, что прилично приложился о камни, завопил почище своего старшего товарища:
– Где? Когда?
Эффералган принялся говорить, тщательно взвешивая каждую фразу:
– Пару дней назад… возле фонтана.
Чук и Пендальф многозначительно переглянулись между собой, а гондурасец решил слегка повернуть тему в сторону:
– С ними еще мутант какой-то был, бритый.
Старый разведчик сердито сдвинул брови и покачал головой:
– Это мордовский интеллигент, кличка Голый.
Чук как заправский поисковик отреагировал на «нестрогое соответствие» и слегка заволновался:
– Совсем голый? И Сеня с Федором тоже голые были?
Пендальф отвесил карапузу тяжеленный подзатыльник и пресек все инсинуации:
– Помолчи, ты еще маленький.
Возвышавшиеся вокруг АЭС скалы, озаренные зеленовато-мертвенным свечением сверхсекретных изотопов, придавали законченную торжественность этим гиблым местам. Карапузам, карабкавшимся вслед за полоумным хмырем-сопровождающим, уже давно казалось, что они сами светятся изнутри почище, чем стрелки на командирских часах.
Да и вообще за время долгого и муторного подъема многое что казалось и много о чем думалось. Но ни с мыслями о том, какие извращения можно проделать с людьми, изобретшими вертикальные тропинки, ни без оных ползти строго вверх никаких сил больше не было, что Федор наконец и подтвердил, принявшись сползать вниз под действием закона всемирного тяготения, что, впрочем не говорило о высоком уровне его интеллекта, скорее – наоборот.
Издав лишь вялое «Ой» и проскользив на пузе несколько метров, карапуз так же вяло ткнулся в большой валун – на том его «гордый полет» и закончился. Голый, с легкой улыбкой наблюдавший за происходящим, посоветовал карапузу:
– Ты смотри, куда лапы ставишь, начальник! Будешь падать – целься в жирного, помягче получится!
Сам-то хмырь уже давно удобно расположился на широкой площадке, навроде тех, что периодически попадались на их пути. Дабы в очередной раз прогнуться перед боссом и заодно унизить своего соперника по борьбе за расположение начальства, он, улегшись на живот, протянул Федору руку:
– Давайте, гражданин начальник! Становитесь жирному на голову!
Федор болтался на руке у Голого, а на его шее болталось заветное колечко. От сего вида у хмыря, как всегда, слегка перемкнуло и без того подпаленные контакты в башке, и он, уставившись на тускло поблескивающий кружочек, процедил сквозь зубы:
– Иди к папочке!
Карапуз-кольценосец, как всегда, пребывавший в коматозе от любого вида физических упражнений, превышающих по энергозатратам поднятие ложки ко рту и таинство пользования туалетной бумагой, явно не до конца дослушал то, что вещал ему хмырь. Что в общем и целом не помешало ему послушно последовать совету коварного недоноска – он походя оперся волосатыми лапами на голову оказавшегося внизу товарища, вызвав его праведный гнев.
Сеня, едва было не рухнувший вниз, взопил что было мочи:
– Федор Михалыч! Да что ж ты ногами-то по башке! – и тут же перенес свой гнев на первоисточник всех бедствий: – Голый, сволочь, контужу!
Хмырь, всем видом показывавший Федору, какие неоценимые услуги он оказывает его высокой персоне, начал снова «валить сохатого» в лице Сени, принявшись тараторить, покуда его персональный враг все еще карабкался по каменной тропе:
– Отчего такое недоверие, гражданин начальник? Что, раз я интеллигент – значит, и в разведку со мной идти нельзя? Хозяин, я же полезный, я песни пою и стихи читаю – под фанеру, конечно. Надо жирного заставить рюкзаки тащить. Вы вон какой худенький!
В этот момент башка Сени показалась над краем каменной площадки, явив миру чумазую физиономию ее владельца, и Голый не замедлил среагировать, принявшись шептать Федору на ухо:
