Текст книги "Бугорландские хроники...(СИ)"

Автор книги: Дмитрий Рассказов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

   Поэтому Царь решил кардинально изменить свои тактические действия.

   – Трубите в рог, господин барон, обратился он к Шампиньону, – хватит нам прятаться как школярам. Отныне мы всегда и везде будем идти напролом. Как это и положено настоящим завоевателям.

   – Что-то мне не хочется сегодня дудеть, буркнул в ответ на это Шампиньон, изрядно уставший от всех этих шатаний туда и обратно. И барон протянул свой рог стоявшему рядом с ним Морозу:

   – На-ка, потруби, маленько.

   Мороз от такого предложения отказываться, конечно же, не стал, и с радостью загудел на всю округу. Завоеватели, которые к этому времени позволили себе немножко расслабиться, вновь выстроились в полный боевой порядок. На этот раз на построение у них ушло гораздо меньше времени, что-то около получаса.

   Факс, в это время, без дела тоже не сидел. Для начала он заснял крупным планом Мороза, гордо трубившего в боевой баронский рог. (Шампиньон в этот момент сильно пожалел о том, что отказался дудеть в эту чертову дудку. Попасть в какую-нибудь кинохронику была его давней тайной мечтой.) Оставалась еще возможность попасть в кадр во время съемки штурма замка, но и тут барону не повезло. Неожиданно для всех солнце зашло за тучи, и режиссер тут же выключил кинокамеру.

   – Сссвета мало, с досадой заявил он, усаживаясь поудобнее в тени ракитового куста. – Со штурмом замка пппридется обождать, пока солнце вновь не вввыйдет.

   Горох призадумался, ему было крайне важно, чтобы штурм замка был зафиксирован на кинопленке. Для того чтобы в дальнейшем ни у кого не возникало даже тени сомнения, что замок был захвачен не по правилам. Но в тоже время царь не мог позволить, чтобы штурм его первого замка проходил под диктовку какого-то там наглеца режиссера.

   В конце концов, царь остановился на компромиссном варианте. Он решил штурм пока не начинать, а послать в осажденную крепость гонца с требованием о немедленной и безоговорочной капитуляции. Только быть гонцом ни кто не захотел. Незваных гонцов, как известно, могут запросто и повесить, если те приходят не вовремя или с дурной вестью.

   – А ты, чего не идешь? – простодушно спросил Керя у Яшки-писаря. – Тебе все равно через месяц помирать.

   – Вот через месяц и пойду, буркнул Яшка, и злобно двинул Керю локтем.

2.5.3.

   Видя, что добровольно ни кто гонцом быть не желает, царь Горох приказал тогда всем тянуть жребий на спичках. Слепой жребий выбрал Керю, вытянувшему короткую спичку. Делать было нечего, и Керя, хмыкая носом, отправился на первые в своей жизни официальные переговоры. Которые, впрочем, вполне могли стать для него и последними.

   Подойдя вплотную к воротам замка, бедняжка парламентер замер в нерешительности. Очень уж ему не хотелось встречаться с незнакомыми и, наверняка, крайне разозленными аборигенами. Тут его внимание привлекла резная мраморная табличка, прибитая с правой стороны от ворот и не замеченная ранее завоевателями. На этой табличке золотыми готическими буквами было начертано всего одно только иностранное слово, – «Museumus». Внизу, под иностранным словом стояли цифры: 10-00 : 19-00.

   – Смотри-ка, ты, удивился Керя. – Шифр какой-то! Но так как больше ни каких мыслей по этому поводу у него не возникло, он просто взял и еле слышно постучал.

   Ему ни кто не ответил.

   Тогда Керя постучал сильнее. Сердце его колотилось так сильно, что казалось вот – вот выскочит из груди.

   Но ему опять не ответили.

   Расхрабрившись, новоиспеченный парламентер принялся изо всех сил тарабанить в закрытые ворота замка. Вдоволь настучавшись и напинавшись ногой в молчаливые ворота, Керя с чувством выполненного долга не спеша побрел к своим. На душе у него было легко и весело. Он сделал то, о чем не смел даже и мечтать, – и задание выполнил, и жив остался.

   – Разрешите доложить, Ваш Велиство, звонко отчеканил новоиспеченный парламентер, стоя навытяжку перед царем. – Там у них на стене слово одно не по-нашему написано. Только я забыл, как оно называется.

   – Вам бы только похабные слова читать на заборах, отмахнулся Горох. – Докладывай, что там, в замке творится.

   – В замке, Ваше Велиство, все тихо и спокойно.

   – В каком смысле тихо? – не понял Горох.

   – Тихо ... – И... и все.

   – Ну, и, что они говорят?

   – Кто?

   – Конь в пальто – вот кто! Защитники замка, что говорят?

   – Молчат, Ваше Величество, будто их и нет вовсе.

   – Это у них хитрость такая военная, догадался царь. – Притаились, значит. Ну, ну...

   Горох в очередной раз задумался, и помрачнел. Это была его первая военная компания, и он, честно говоря, не знал, как следует поступать в данной ситуации. Его верный помощник Гран-Градус, при всем своем большом жизненном опыте, был лицом, как известно, сугубо гражданским, и ни чем помочь царю, в этом вопросе, не мог. Между тем, противник, вместо того, чтобы честно умереть на поле боя, проявил всю свойственную ему подлость и коварство, затаившись в хорошо защищенном замке. И пока было не ясно, каких действий от него следует ожидать в дальнейшем.

   После долгих раздумий и размышлений, Горох так и не пришел к какому – либо определенному решению. Тем не менее, войско свое распускать он не решился. Так и стояли завоеватели в полном воинском вооружении до самого вечера в ожидании неизвестно чего.

   Факс же, так и не дождавшись своего часа, уснул в тени под ракитовым кустом.

Глава 6. Борода и все, все, все...

2.6.1.

   И неизвестно, как долго бы простояли завоеватели перед закрытыми воротами замка, но тут, на их счастье, из лесу вышел местный житель. В руках он держал лукошко, полное спелой земляники. Судя по всему, пробыл он в лесу довольно долгое время, его хмурое и недовольное лицо сильно заросло иссиня-черной бородой. Заметив изнывающую от усталости толпу клоунов, бородач резко остановился, и почесал, в задумчивости, затылок. Клоуны же его в упор не замечали. Тогда абориген не спеша подошел к стоявшему с краю Маргадону и, тронув того за плечо, тихонько спросил ставшую в последствии сакраментальную фразу:

   – А чё это вы здесь делаете, а?

   Маргадон от неожиданности даже вздрогнул.

   – Иди, иди отсюда, зашипел он в ответ, – не мешай.

   Абориген недоуменно пожал плечами, и подойдя к воротам замка, принялся озадаченно рыться в своих карманах в поисках ключей. Тут только завоеватели, наконец, опомнились и, набросившись всей гурьбой на бородача, повалили его на землю, и крепко связали.

   – Если вы насчет экскурсии пришли, бормотал абориген, отбрыкиваясь, как мог ногами от висевших на нем завоевателей. – То нечего так волноваться, сейчас я вам все покажу ...

   – Это мы тебе покажем, радостно пропищал Маргадон, чрезвычайно довольный первым захваченным боевым трофеем.

   – Смотри ребята, не упусти его, как в прошлый раз. Этот хоть и без халата, зато с бородой!!!!

   Напрасно Факс пытался уговорить солдат сделать еще один дубль сцены захвата в плен неприятеля, (горе – режиссер поздно проснулся, и успел заснять только самый конец потасовки). Солдаты, вдохновленные первым успехом, заткнув бородачу кляпом рот, чтобы тот не орал и не кусался, потащили его прямо в царский шатер.

2.6.2.

   В это время царь Горох как раз собрался плотно поужинать. За весь день, проведенный на свежем воздухе, у ворот замка, завоевателям так и не удалось пообедать, ежеминутно ожидая нападения неприятеля. И к вечеру у всех у них прорезался прямо таки зверский аппетит, в особенности у царя Гороха. Царь так проголодался, что даже известие о пленении неприятеля не смогло оторвать его величество от приема пищи. Посему он не стал прерывать из-за этого свой ужин, решив допросить пленника прямо за столом. А чтобы впоследствии ни кто не смог бы упрекнуть его в жестоком обращении с военнопленными царь разрешил режиссеру заснять на пленку всю сцену допроса.

   Страшно возгордившись возложенной на него задачей, Факс немедленно приступил... нет не к съемкам. К подготовке к съемке. Первым делом он достал из нагрудного кармана пиджака дорогую сигару, и не спеша очистил ее от целлофановой обертки. Потом, все также не спеша, закурил. Во время съемок Факс курил только дорогие сигары, (вне съемок он не курил вовсе, – экономил). Окинув критическим взглядом окружающую его обстановку режиссер перво-наперво выгнал всех посторонних из царского шатра. После чего взор его остановился на царском столе. Собственно стола в шатре, как такового не было вовсе, стол царю Гороху заменял большой барабан Маргадона лежавший плашмя прямо на земле. Усадив царя Гороха прямо по центру стола-барабана, слева от царя режиссер посадил Шампиньона, а Гран-Градуса справа. Критично осмотрев получившуюся композицию, Факс поменял Шампиньона и Гран-Градуса местами. Трогать царя режиссер благоразумно не стал, только попросил его повязать на шею салфетку, а в руки взять нож и вилку. Салфетку Горох повязал, а вот от ножа и вилки благоразумно отказался, чтобы впоследствии ни кто не смог приписать ему пыток над военнопленными.

   Тем временем, режиссер переключил все свое внимание на захваченного в плен неприятеля. Внешний вид бородача Факсу не понравился. И он как смог постарался изменить имидж пленника. Для начала режиссер разорвал на бедняге китель, с корнем вырвав при этом несколько медных пуговиц. После чего сняв с пленного новые, почти не ношенные хромовые сапоги, Факс закинул их подальше в кусты, – с глаз долой. Дальше – больше, взяв со стола (барабана) бутылку прекрасного провансальского кетчупа, режиссер выплеснул весь кетчуп пленному на рубаху. Он еще долго бы так экспериментировал, но тут Горох, которому зверски хотелось есть, пригрозил вышвырнуть из палатки самого режиссера вместе со всем его оборудованием. Эта угроза несколько охладила созидательный пыл Факса, и тому ни чего не оставалось, как приступить непосредственно к съемке. При этом он все же не удержался, и вымазал аборигену куском древесного угля все лицо.

   – «Допрос партизана». Часть первая, дубль первый, крикнул за кадром сам себе режиссер, и съемка началась.

   Но не успел Горох задать свой первый вопрос, как у Факса сразу же что-то сломалось в камере, а может пленку заело, в общем, съемка приостановилась. Все нервно закурили, в том числе и бородатый абориген, ни когда до этого не куривший.

   Наконец камера была починена, и съемка сцены допроса возобновилась.

   – Кто ты такой есть? И как тебя зовут? – приступил к допросу Горох, одновременно с этим накладывая себе в тарелку большой кусок копченой грудинки.

   – Не верю, неее вееерю, заорал возбужденный Факс, сильно размахивая при этом руками. – Все вяло, статично, и вообще – Вы, Ваше Величество, сюда что – есть пришли? Снимаем еще дубль, – всё с самого начала.

   В ответ на это Горох попросил Факса на минутку выключить камеру. После чего не спеша встал, вытер руки об салфетку и, подойдя вплотную к испуганному режиссеру, схватил его за грудки.

   – Если ты, шнурок целлулоидный, еще раз повысишь голос на меня, – это будет твое последнее повышение, усек?

   – У...у... усек, Ваше величество, испуганно промямлил режиссер, опуская глаза. – Погорячился, был не прав, исправлюсь.

   Горох же не спеша вернулся за стол, и, взяв с подноса бутерброд с красной икрой, продолжил, как ни в чем не бывало, свой допрос. На вопрос царя, кто он такой будет, задержанный честно признался, что он местный смотритель музея и все зовут его Бородой.

   – Бородой, говоришь, зовут, усмехнулся царь. – Прекрасно! Ну, просто замечательно, и, ухватив двумя пальцами кусочек сырокопченой колбаски, он не спеша отправил его в рот. – Значит, решил поиздеваться надо мной, да? Сегодня все, как я погляжу, решили надо мной поиздеваться. После чего, вытерев рот бумажной салфеткой, его величество приказал:

   – Эй, как там тебя, кинокамера, ну-ка выключи на минутку свою штуковину.

   – А чё я сделал, чё я сделал-то? – жалобно заканючил режиссер. Царь же, оставив без внимания все эти режиссерские всхлипы и причитания, обратился непосредственно к Бороде:

   – Придется, милый друг,... тебя, того... – расстрелять. Горох достал из плетеной корзинки с фруктами большое спелое яблоко и смачно надкусил его.

   – Ты уж не обессудь, ни чего личного. Сам знаешь, – на войне – как на войне. Факс чуть камеру свою не уронил на радостях от того, что на этот раз это не он разозлил царя. После чего принялся усиленно соображать – с какого ракурса ему лучше всего запечатлеть сцену расстрела.

   Борода же принялся орать, что ничего такого он не сделал, ну опоздал немного на работу с обеда. Всего на пару часиков... – Не такое уж это преступление, чтобы за него сразу расстреливать.

   – Под дурака косит, определил Гран-Градус, смачно сморкаясь в носовой платок. – Я это сразу понял, и кликуху он себе идиотскую придумал. «Борода!», ну что это за погоняло? Одно посмешище.

   – Ну, что же, решил царь, – сейчас одним посмешищем на свете станет меньше. Эй, ребята, тащите-ка сюда топор.

   – Какой еще топор, встрепенулся Борода, – зачем нам топор? Нам топор не нужен...

   – А ты, что думаешь, собака, что я на тебя патроны стану тратить?

   – Не надо топор, заскулил абориген, – что угодно только не топор. Я... я скажу все... – Все, что хотите.

   – А, а... – сразу поумнел, обрадовался царь. – То-то, топор – он, брат, того... – Кого хочешь излечит. Итак, отвечай, – сколько в замке солдат, пушек и боеприпасов? Или опять не знаешь?

   – Знаю, знаю, успокаивающе закивал головой Борода. – А, простите, Вы какой сейчас замок имеете в виду?

   – Вот дурень – то, изумился царь. – Я имею в виду тот замок, в который ты только что так вероломно пытался пролезть.

   – Ах, Вы этот замок имеете в виду, обрадовался Борода, – а я то думал... -Так там нет, сейчас, ни кого... – И пушек нет, и боеприпасов... тоже нет.

   – Что ты плетешь, а ворота кто закрыл?

   – Я, честно признался Борода, потупив взор.

   – Ты?

   – Я.

   – Врешь, собака

   – А вот и не вру, у меня и ключ есть, вот он, радостно заметил Борода, одновременно с этим доставая из кармана большой ключ от замковых ворот.

   – Так, ты что, хочешь сказать что, один такую крепость охраняешь?

   – Один, вздохнул Борода, – а жалование – кот наплакал.

   – Какой еще кккот? – встрепенулся режиссер. – Не тттот ли кот, что ггговорить умеет?

   – Нам сейчас не до котов, резко оборвал режиссера царь, вставая из-за стола, то бишь барабана. – Ну, пойдем, ласково сказал он Бороде, – поглядим, что там у тебя внутри делается.

   – Без билетов не положено, заартачился неожиданно бородач. – У нас вход платный.

   Взятки и подкупы на войне были обычным делом, поэтому Горох не стал особо упираться, и велел Гран-Градусу выплатить Бороде соответствующую сумму.

   – Да, за что ему платить, возмутился рачительный Гран-Градус. – Коли мы и так можем войти...

   – В стоимость билета входит экскурсия по замку и обед, невозмутимо пояснил бородач. – Детям – скидка.

   – Ну, и ну, продолжал ворчать Гран – Градус, – первый раз вижу, чтобы на взятку скидки были. Как бы там ни было, но он все же выплатил аборигену требуемую сумму. При этом Гран-Градус, не удержался, и купил Маргадону, Яшке и Кере, как самым низкорослым, детские билеты.

Глава 7. Знакомство с замком.

2.7.1.

   Но только было Борода открыл, своим большим ключом, ворота замка, как возникла новая проблема. Ни кто из завоевателей не решался первым войти внутрь замка, опасаясь засады или еще какого-нибудь подвоха со стороны местных жителей. Крайним, как всегда, оказался Керя, которого солдаты, вспомнив, что он является официальным парламентером, стали потихоньку подталкивать ко входу в замок. «Дескать, ты начал все это дело, тебе и доводить его до конца». Бедный Керя упирался, как мог, но сила в тот день явно была не на его стороне. И неизвестно чем бы все это закончилось, но тут, неожиданно для всех в дело вмешался старый барон. Шампиньон, надобно сказать, любил покрасоваться на публике, особенно когда это ему ни чего не стоило. К тому же он надеялся, что режиссер обязательно запечетлит этот важный момент на кинопленку.

   – Оставьте пацана в покое, рявкнул барон во все свое баронье горло. – Я пойду, вместо него.

   Эффект получился просто ошеломляющим, клоуны застыли в изумлении выпучив глаза. Такого поворота событий они ни как не ожидали.

   – Браво, господин барон, браво, опомнившись и словно боясь, как бы старый барон не передумал, дружно зааплодировали клоуны. В ответ на это Шампиньон театрально принялся раскланиваться. Только вот Факс и не думал включать свою кинокамеру.

   – А ты чего стоишь и не работаешь, спросил тогда у него напрямик Шампиньон. – Опять камера, что ли сломалась?

   – С камерой все в порядке, пояснил режиссер, – света маловато.

   – Предупреждать надо, процедил сквозь зубы раздосадованный барон. После чего, громко высморкавшись, Шампиньон добавил:

   – Если через десять минут я не выйду, – рубите этого аборигена в капусту вместе со всей его бородой. Немного подумав, Шампиньон добавил:

   – И этого кинокамерника заодно порубите, от него все равно толку ни какого. После чего скрылся за воротами замка.

   – Папа, постой, я с тобой, спохватился тут Батон, и побежал вслед за отцом.

2.7.2.

   Прошли долгих десять минут, в течение которых от баронов не было ни каких вестей. Завоеватели все это время заметно нервничали, грозно посматривая при этом на Бороду и режиссера. Режиссер внешне оставался спокоен, делая вид, что не замечает этих грозных взглядов, и только поглядывал время от времени на небо, не появилось ли там долгожданное солнце. Борода же, в отличие от режиссера, был куда менее спокоен, и все силился вспомнить – были ли на руке у барона часы или нет. Наконец, из замка вышел, весь взмокший и бледный как молоко, Батон и молчаливым жестом пригласил всех входить.

   – А отец твой где? – обеспокоенно спросил Гран-Градус.

   – Он уже там, в подземелье, вас дожидается. Идемте же скорей.

2.7.3.

   Такой двусмысленный ответ слегка озадачил завоевателей, но отступать было поздно – деньги за билеты были уплачены... И вот клоуны, с оружием в одной руке и с билетами в другой, осторожно вошли в центральные ворота замка, с опаской оглядываясь при этом по сторонам. Убедившись, что внутри вроде бы все спокойно, они быстренько втащили во внутренний дворик замка баронскую свинью, пони, ну и, конечно же, ослика с прикрепленной к нему тележкой и пушкой. После чего сразу же крепко-накрепко заперли ворота изнутри. Замковые ворота изнутри, как оказалось, запирались всего лишь на один замок, да маленькую задвижку, державшуюся на честном слове. Чугунная подъемная решетка заржавела настолько, что опустить ее не представлялось ни какой возможности.

   Борода в душе хоть и возмутился, такой наглости и бесцеремонности новоявленных экскурсантов, но виду не показал, решив не связываться с безкультурными иностранцами. Тем более что деньги за экскурсию были уже уплачены, и возвращать их обратно он не собирался. «Ничего, подумал тогда Борода, – помучаюсь два часа с этими придурками, и больше мы с ними ни когда не увидимся». Бедняжка даже не подозревал о том, что эти самые так называемые придурки в клоунских нарядах пришли сюда всерьез и надолго.

   Для начала Борода повел завоевателей, вдоль крепостных стен замка, рассказывая при этом древнюю как мир историю, о том, кем, когда и при каких обстоятельствах были возведены сие могучие укрепления. Клоуны следовали за ним по пятам, широко разинув рты от удивления и восхищения. Они впервые были в заграничном замке, и все здесь было им в диковинку.

   Некоторые из них, а именно – Гран-Градус, Яшка и Керя, даже достали из карманов маленькие блокнотики и вносили туда, время от времени, какие-то записи. Остальным солдатам оставалось только с завистью смотреть на своих продвинутых собратьев.

   Яшка записывал то, что ему диктовал Горох, а именно военные и оборонительные особенности данной крепости, сколько потребуется для ее обороны солдат, пушек, снарядов к пушкам и т.д. Горох диктовал все это не спеша, вспоминая всевозможные цифры и формулы, поэтому Яшка успевал записывать на последней страницы еще и стихи собственного сочинения, которые с недавних пор стали, изредка, приходить ему в голову.

   Гран-Градус тоже зря время не терял, и попутно с осмотром замка делал опись их будущего имущества. Не всего конечно, а наиболее значительного.

   Керя же так ни чего в свой блокнот и не записал, ему было жалко марать чистые страницы.

   – Согласно последним научным изысканиям, рассказывал, между тем, Борода, – первое поселение на этом месте было основано еще за несколько тысячелетий до нашей эры. В результате многочисленных раскопок, так популярных среди бугорландцев в прошлом веке, когда всю страну охватила сначала золотая лихорадка, потом нефтяной бум, а потом... – А, потом, когда ни золота, ни нефти ни кто так и не нашел, все увлеклись поисками чего-то более существенного, а именно – клада Пипика Коротконогого... Клада этого впрочем, тоже ни кто так и не нашел... Борода задумался, – эээ... о чем это я, ах да. Так вот, хотя нефти, золота и бриллиантов найти тогда так и не удалось, зато были обнаружены важные исторические находки... – Такие как – левый кирзовый сапог Мамалыги Первого, упомянутого еще в древней Лоскутной грамоте, – большой коренной зуб Хильдерберта Восьмого со свинцовой коронкой, – граненый стакан Финикуса Большелобого, а также проломленный череп неизвестного доисторического джентельмена. Проломлен этот череп был, как впоследствии установила судебно-медицинская экспертиза, тупым тяжелым предметом, возможно бутылкой или даже кирпичом. Сей факт отчетливо говорит о том, что в ту далекую эру у древних бугорландцев уже имелись некоторые зачатки цивилизации.

   – К сожалению, печально заметил Борода, – среди этих находок нет ни одного предмета из золота, серебра или иного драгоценного металла. Отсутствуют в нашем музее и изделия из драгоценных камней, что связано в первую очередь с несознательностью местных кладоискателей, ни коем образом не соглашавшихся добровольно сдавать в музей такие находки. Поэтому основные дорогостоящие экспонаты хранятся сейчас не здесь, а в банках и частных коллекциях.

   – А, что у вас еще и банки есть? – встрепенулся Горох

   – Банок у нас полно – на любой вкус. Мы же цивилизованное государство, усмехнулся Борода. – Есть железные банки, есть стеклянные, есть даже фарфоровые с китайским рисунком, вас какие интересуют? И видя, что Горох как– то недобро посмотрел на него, Борода поспешил продолжить лекцию:

   – Первое письменное упоминание об этих местах мы находим уже в Потерянной рукописи, в которой на стр. 35-36 рассказывается о неких двух братьях близнецах, решивших построить в здешних местах скромный загородный домик. Как звали этих братьев, история умалчивает. Известно одно – чтобы осуществить свою мечту, эти близнецы вынуждены были в течение долгих двадцати лет без перерыва и выходных грабить, и убивать проезжающих мимо купцов. И так им понравилось это занятие, что вместо маленького загородного домика братья выстроили со временем вот такой вот величественный... ммм... замок.

   – Еще в процессе строительства, братья решили не давать название сему замку, чтобы ограбленные ими купцы не смогли предупреждать друг друга об опасности или писать на братьев жалобы в вышестоящие инстанции. И вот с тех самых пор замок этот так никак и не называется.

   – Это ничего, злорадно усмехнулся Горох. – Это дело мы исправим. Были бы стены... и крыша.

   – Вы и в самом деле это можете? – удивился Борода.

   – Могу, без ложной скромности заметил царь. – Я теперь многое чего могу. Но продолжайте, я хочу знать об этом замке все. Все до мельчайших подробностей.

   – Вот с подробностями– то здесь как раз и не все так гладко, как хотелось бы, печально заметил Борода. – История не любит подробностей, ей подавай только крупные события. Поэтому про раннюю историю замка мы знаем совсем немного. – Знаем в частности, только то, что построив замок, братья тут же сели пить чай с медовыми пряниками. Однако попить спокойно чаю в тот раз им так и не удалось. Не успели братья сделать и нескольких глотков – как тут же раздался сильный стук в ворота.

   – Налоговый инспектор нарисовался, со знанием дела заметил Мороз. – Я этих козлов знаю, они нарочно ждут, когда все будет тип-топ, и только после этого предъяву кидают.

   – Это вполне мог бы быть и санэпиднадзор, резонно заметил Маргадон, – или теща пожаловала на новоселье.

   – Как вы правильно сейчас заметили, невозмутимо продолжал Борода, – пока замок строился ни кому не было до него ни какого дела, не считая ограбленных купцов, конечно же. Но стоило братьям завершить строительство, как к замку повалили толпы желающих им овладеть. Захватить готовый замок ведь намного проще, чем его построить. Эти слова мнительный Горох принял на свой счет, и грозно нахмурился. Борода же сделал вид или на самом деле ни чего не заметил, и продолжал, как ни в чем не бывало:

   – Представьте себе такую картину – сидят братья на самом верху самой большой башни замка и пьют себе чай из блюдечков с голубой каемочкой. А внизу толпа ярится, стрелы свистят, летят – камни, комья грязи, по приставным лестницам лезут на стены толпы варваров. А братьям хоть бы что, знай спокойно пьют себе чай. Борода в запале лекции даже закрыл глаза.

   – Ну, а дальше, а дальше-то что? – в нетерпении поинтересовались у него клоуны.

   – Да это собственно и все, грустно заметил Борода. – Больше об этих братьях нам ни чего не известно. Потомки их сильно измельчали, и не смогли удержать замок без названия в своих руках. И как только они его потеряли, их тут же самих вычеркнули из летописи. Ничего нет хуже, скажу я вам, когда вас вычеркивают из летописи, грустно заметил Борода. – Получается, будто бы вас и не было вовсе. Немного помолчав, он добавил:

   – С тех пор замок много раз менял своих хозяев. За него бились не на жизнь, а на смерть, до тех пор, пока не оказалось, что он ни кому не нужен. Вот тогда-то из него и сделали музей.

2.7.4.

   Между тем Факс, незаметно для всех включил свою кинокамеру, и принялся записывать на пленку самые интересные и занимательные моменты экскурсии, озвучивая их собственными комментариями. Но толи из-за того, что сегодня он еще не ужинал, толи по какой– то иной причине, только комментарии получались у режиссера все время в каких– то мрачных тонах.

   Стоило, например, смотрителю музея рассказать старинную красивую легенду о принцессе из восточной башни, как Факс тут же все извратил, и переиначил. В далекие предалекие времена, (по версии Бороды) жили – были, как и положено, принц и принцесса. И полюбили они друг друга, как и положено, с первого взгляда. Но официально оформить свои отношения влюбленные не успели. Принца срочно вызвали на войну, где он благополучно и погиб, защищая свою честь и честь своей родины. Узнав о гибели своего возлюбленного, несчастная принцесса, тоже защищая свою честь и честь своей родины, бросилась с самой высокой (восточной) башни вниз. Прямо на голые камни.

   Факс же в своем фильме озвучил эту историю несколько иначе. Жила, да не жила, а существовала, или лучше сказать – прозябала на белом свете старая дева, с неуравновешенной психикой. (Кто будет играть главную роль? Может одна из тех симпатичных незнакомок, что они видели недавно. Решено – задействуем блондинку, она постарше выглядит.) Как-то раз, эта старая дева, 23 лет от роду, собралась на бал... (Массовая сцена, – кругом свечи, хрусталь, паркет блестит, массовки потребуется– человек пятьсот не меньше. Только где взять столько народу? У них, наверное, во всем королевстве столько людей не найдется. Придется выписать из-за границы). Так вот, собралась Наташа на свой первый бал, а одеть ей было не чего – злая мачеха забрала все ее вещи себе... (Нет, это уже где-то было, да ни кто и не поверит, что первый бал у нее состоялся в 23 года.) Всё – меняем сцену.

   – Дело происходит...происходит... происходит на охоте. Охотница дева, (тогда на эту роль больше подойдет младшая девчонка – черненькая, она побойчее будет...) Во время охоты на дикого зверя... Медведя... (Хотя какой к черту медведь, у них тут, поди, и медведей-то живых не осталось – дикий народ... – Пусть будет охота на кабана, тем более, что с ролью кабана прекрасно справится баронская свинья.) – Итак, юная дева встречает в лесу своего принца... (И пусть принц будет старым и безобразным! А то эта девчонка много о себе не воображает!) – Принц этот приехал сюда из соседнего королевства, в командировку. (Ну, очень безобразный, – настоящая обезьяна – квазиморда. Стоп, стоп. И это, где – то уже было).

   Меняем сцену – война. (Некоторые кадры массовых батальных сцен мною уже сняты, это хорошо). И вот принцу приходит повестка в военкомат (или в суд, что тоже не плохо.) Ладно, решим так, – если Горох победит бугорландцев тогда повестка будет на войну, а если проиграет, тогда в суд. В этом случае у него будет хорошая возможность заснять сцены суда и казни заговорщиков, т.е. завоевателей.

   И заключительная сцена – главная героиня, не пожелав закончить свои дни в монастыре, как все другие благопристойные особы ее пола и в ее ситуации, бросается под поезд. ( Вообще – то это тоже уже где-то было, да и поезда здесь ходят редко, – так можно поезда и вовсе не дождаться).

   А может сделать из всего этого комедию? Принцесса, прогуливаясь тихой лунной ночью по крыше замка, поскользнулась на банановой корке, и ... – Но тогда возникает другой вопрос – что она делала на крыше поздно ночью? Идея! Она – лунатичка! Или еще лучше – вампирша, и...

   Не известно чем бы закончилась эта история в изложении Факса, но тут, по счастью, в его кинокамере сели батарейки. И пока он их менял у самого режиссера закончилось вдохновение.

2.7.5.

   Но вернемся непосредственно к нашей экскурсии. Замок этот, как выяснилось, оказался ни чем иным, как музеем под открытым небом. В свое время у прапрадедушки нынешнего короля Фердинанда Пятого не оказалось средств на содержание такого огромного замка, вследствие чего ему пришлось переоборудовать старую цитадель под музей. Что позволило этому самому Фердинанду Пятому не только сэкономить огромные средства, ежегодно уходившие на содержание крепости, но и получить, вдобавок ко всему, значительные налоговые льготы.

   Обо всем этом и еще о многом другом поведал Борода своим экскурсантам, то бишь клоунам – завоевателям пока они обозревали замок со всех сторон.