Текст книги "Геракл без галстука"
Автор книги: Дмитрий Смирнов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
Глава 5
КЕРИНЕЙСКАЯ ЛАНЬ
У всякого, изучавшего греческую мифологию не только в кратком пересказе школьного учебника «Истории культуры», рано или поздно должно было появиться ощущение, что сборники мифов Эллады сильно напоминают подшивку бульварного издания середины поза-поза-позапрошлого тысячелетия. Во всяком случае, большинство легенд Древней Греции твердо стоит на трех китах желтой прессы: кровь, деньги и секс. Возможно, три с половиной тысячи лет назад мифов, в которых олимпийцы пахали землю и пасли скот, было не меньше, чем историй об их любовных и военных приключениях. Но нам избирательная человеческая память сохранила лишь те, где боги и герои домогались чужих жен и дочерей, воевали с кем ни попадя и копили несметные богатства.
Греческие землепашцы и скотоводы уже в те далекие времена постигли глубокую мудрость, донесенную до нас финскими лесорубами, разговаривающими в лесу только о женщинах, а дома – исключительно о лесе. Понятное дело, селяне получали весьма невеликую порцию радости, пересказывая друг другу побасенки о том, как Зевс или Аполлон сеяли хлеб или пасли овец. Поэтому в ходе естественного отбора эти жанры вымерли сами собой, не сумев пробиться ни в комедии, ни в трагедии дошедших до XXI века авторов. Пахал землю – чего же тут смешного или грустного?
Зато истории милитаристского, а еще пуще того – пикантного свойства шли просто на ура. В итоге мифология получилась абсолютно недетская и остается только поражаться мужеству и виртуозности мастеров художественного слова, умудряющихся перекладывать античные сказания даже для журнала «Мурзилка». Во всяком случае, перо твоего автора, уважаемый читатель, перед такой задачей бессильно. И при попытке объяснить ребенку, не достигшему шестнадцатилетнего возраста, например, зачем Зевс пролился дождем к Данае, оно просто немеет.
Но, как издавна известно, если есть минус, должен быть и плюс. Если есть беспрерывно озабоченная компания Зевса, Аполлона и прочих, то должны быть и абстиненты, по принципиальным соображениям воздерживающиеся от секса хотя бы из желания выделиться из общей массы. И такие персонажи были. На крайнем полюсе, самоотречения располагалась одна из самых своеобразных олимпийских богинь – Целомудренная Артемида.
Впрочем, представлять ее эдакой чопорной прекраснодушной барышней из Смольного института было бы весьма ошибочно. Самый отъявленный злодей Дикого Запада не имел на лицевом счету столько покойников, сколько эта дочь камергера. Без тени колебания Артемида в одиночку или в паре с братцем Аполлоном сживала греков со света пачками. Причем убивала даже не за то, что на нее кто-то не так посмотрел, как это делают стандартные негодяи в типовых азиатских боевиках. А всего лишь за то, что кто-то просто посмотрел на нее. Так, юный охотник Актеон пострадал именно потому, что оказался в ненужный момент в ненужном месте. То есть, по сути дела, ни за что.
Как-то раз милый юноша Актеон (красавец, отличник, капитан школьной футбольной команды) отправился вместе со своими приятелями и своими же собаками на охоту. Побродив полчаса для приличия, его дружки улеглись в теньке на полянке раздавить бутылочку-другую, как это водится у охотников, а неугомонного Актеона все еще тянуло на подвиги. Завышенная самооценка не позволяла ему возвращаться с охоты с пустыми руками и отделываться обычными отговорками, что всю дичь распугали грибники. Парню обязательно было нужно кого-нибудь затравить, и он пустился на поиски приключений.
И нашел их, но совсем иного рода, нежели предполагал. Вообще, это был явно не день Актеона. Бродя по лесу, он наткнулся на грот, в котором расположилась на отдых со своими спутницами Артемида. Охотник, ожидавший обнаружить внутри пещеры что угодно, но только не шайку полуголых девиц, был шокирован таким зрелищем и встал как вкопанный. Ну, казалось бы, чего не бывает? Шел в комнату, попал в другую. Ошибся человек. Извинился и вышел. Но неприятный характер Артемиды не позволил ситуации разрешиться миролюбивым образом.
Приспешницы богини подняли безобразный визг, и сразу стало ясно, что кончится все плохо:
– Ты кто такой?! Куда ты влез?! Ты че, олень, не видишь, с кем имеешь дело?!
Актеон к этому моменту увидел, с кем он имеет дело, но от него ничего уже не зависело. Юношу схватили и, встав подле него кружком, стали решать, какой казни удостоить негодяя. Спектр поступивших предложений был крайне обширен: от «разбежавшись, скинуть со скалы» до «под кожу запустить дельфинов стаю». В конце концов, утомленная болтовней клевреток Артемида стукнула Актеона по лбу жезлом, обратив юного любителя природы в уже упоминавшегося оленя.
В принципе, это могло бы считаться неплохим исходом встречи с прекрасной. Античная история знала примеры, когда пострадавший от гнева божия, помотавшись годик-другой в преображенном виде, впоследствии путем раздачи взяток и обивания порогов в инстанциях добивался в итоге реабилитации. Но в Актеоновом случае ситуация значительно осложнялась тем, что на охоту с этим греческим Иваном Торопыжкиным пошел не пудель, покоритель заборов, а свора натасканных на дикого зверя собаков.
Увидев перед собой оленя, которого они так долго искали по лесам, бобики наперегонки бросились к травоядному, предвкушая, как обрадуется их успеху хозяин. Хозяин же, не успев еще осознать произошедшей с ним метаморфозы, хотел, было по привычке отогнать так некстати кинувшихся к нему ласкаться псов. Но вместо обычного «не до вас, пошли вон, глупые твари» получилось лишь какое-то нечленораздельное блеяние. А первый же укус за ляжку помог Актеону взглянуть на ситуацию более адекватно.
Далее события этой печальной истории развивались в жанре, который американские кинематографисты сегодня называют action. Собственно имя древнегреческого страдальца и дало название жанру.
Актеон бросился со всех оленьих ног бежать прочь от собственных же собак. Они долго носились по кустам, пугая зайцев, белок и случайных прохожих, но, в конце концов, коллективный собачий разум взял верх. Бобики настигли своего видоизмененного господина, дав ему напоследок еще разок почувствовать, что охота с гончими – одно из самых увлекательных занятий на свете.
В общем, отнюдь не случайно в рейтинге олимпийских персонажей, с которыми лучше было не связываться, в категории «женщины» предтеча воинствующих феминисток Артемида держала твердое первое место, обходя даже грозную, но не такую кровожадную Геру. Что и мотивировало выбор следующего задания, порученного Гераклу супругой Зевса и ее подкаблучным Эврисфеем. Убедившись, что с представителями фауны как таковыми герой справляется без особого труда, недоброжелатели решили подсунуть ему животное с крышей. Одним из подобных существ и являлась лань Артемиды.
То, что парнокопытное находилось под покровительством свирепой богини, было немаловажно, поскольку лань представляла собой своего рода ювелирное изделие. Рога животного были изготовлены из золота, а копыта – из меди. И, если бы не Артемидина опека, древнегреческие бомжи давно бы отделили от козлика рожки да ножки, сдав первые в ломбард, а вторые – в пункт сбора цветного лома.
Поэтому Гераклу, получившему приказ доставить лань живой в Микены, предстояло вступить в конфликт не с легконогим оленем, а с могущественной небожительницей. Потому стандартный способ: сесть на джип и, подтянувшись на дистанцию прицельного огня, очередью из «Калашникова» уложить сайгака в багажник, – отпадал сразу. Проблема из плоскости сафари перешла в область юридических закавык и адвокатских крючков, то есть туда, где Геракл, привыкший решать вопросы дубиной и личным мужеством, был совсем не силен.
Найти саму лань труда не составляло, о месте ее обитания знала вся Греция. Редкое ювелирное животное проживало недалеко от Аргоса, родного города папы Геракла, на Керинейском холме, отчего собственно и называлась Керинейской ланью.
Официальным поводом для объявления лани в розыск стали потоптанные кем-то посевы. Кто именно и что конкретно потоптал, нигде не указывалось, но всю ответственность за потраву свалили на безответное животное и велели Гераклу привести виновницу в царский дворец расплатиться за свои злодеяния. До дембеля Гераклу было еще далеко, как до Марса, а приказ есть приказ. И со словами «наше дело солдатское, на месте разберемся» он тронулся ловить оленя.
Конечно, столь субтильное создание не могло нанести сельскохозяйственным угодьям Арголиды сколько-нибудь серьезного урона. С таким же успехом в отчете о потраве можно было в графе «причина» написать что-нибудь вроде: «Двое влюбленных лежали во ржи». Куда вероятнее, что таким образом председатель местного сельхозкооператива «Имени богини утренней зари Эос» (далее – колхоз «Заря») в незамысловатой манере «усе пожрал хомяк» по привычке списывал недостачи, а об этом раструбила пресса. Но, так или иначе, долг обязывал Геракла осмотреть место преступления, что он безо всякого, впрочем, интереса и сделал.
Никакого толка извлечь из этого не удалось и далее пришлось действовать уже опробованным на Немейском льве методом скитания по лесам. Способ, принесший успех с хищником, сработал и с травоядным. Лань была обнаружена пасущейся на одной из горных полянок.
Поскольку изначально было известно, что наносить какие-либо увечья объекту значило провалить миссию, Гераклу ничего не оставалось, кроме как прибегнуть к тактике кенийских охотников на леопардов. Суть их творческого метода, простого, как пушкинская рифма, остается неизменной и по сей день.
Охотник племени масаи встает рано поутру, берет копье, дает жене наставления, как ей жить в ближайший месяц, и выходит из бамбуковой хижины на простор родной саванны. Отойдя от деревни на двести метров, масай копьем сгоняет с дерева ночевавшего там леопарда и гонит его вдаль по росе. Кошка, недовольная тем, что ее разбудили ни свет, ни заря по такому пустяшному делу, как заготовка шкур с красивыми пятнышками, вскакивает на свои резвые лапы и стремительно скрывается за горизонтом. После чего тут же влезает на другой баобаб и старается вспомнить, какой сон смотрела до визита глупого мужика с копьем.
Но уже через час настырный мужик оказывается и под этим деревом и снова тревожит почивающего котика. Леопард предпринимает очередную – успешную! – попытку оторваться от охотника, но тот вскоре вновь настигает зверя. На стороне животины – несомненное и многократное преимущество в скорости, на стороне человека – знание, что за пятнистую шкуру американские туристы дадут ему пятьдесят красивых долларов, на которые семья масая сможет жить месяца четыре.
Потому упорной безостановочной трусцой он преследует добычу день за днем, пока не замучит жертву вконец. И через неделю-другую изматывающей погони загнанный леопард сам падает в ноги охотнику и сам отдает шкуру, лишь бы избавиться от навязчивого маньяка. Кстати сказать, после того как количество агрессивных масаев с копьями значительно превысило в африканской саванне количество леопардов со шкурами, многие охотники отбросили копья и переквалифицировались в легкоатлетов, снискав на новом стайерском поприще массу наград, включая олимпийское золото.
Конечно, прославленная неутомимостью лань – это не изленившийся под южным солнцем кот, но и Гераклу тощий ниггер с заостренной жердью тоже был не конкурент. Фронтмену страны героев было не привыкать состязаться с аномальными тварями, у которых в силу необъяснимых изменений на генном уровне какой-нибудь параметр оказывался возведенным в абсолют.
– На старт, внимание, марш! – сказал герой, и они с ланью побежали.
Она сразу же вырвалась вперед, но мерный топот Геракла в аккомпанементе треска сучьев и шума поваленных деревьев не давал пугливой остановиться ни на мгновенье. На бегу успевала лишь иногда схватить несколько травинок или попить из попадавшегося на пути ручья. Геракл ловил на ходу белок и ел их сырыми. На ночь они устраивали привал, но лани постоянно приходилось прислушиваться, не крадется ли враг, и спалось ей куда хуже.
Самый выносливый кенийский стайер Джеймс Кепкетер уже давно сошел бы с дистанции, но Геракл, как заяц-энерджайзер, продолжал бежать следом за сверхвыносливой соперницей. Впрочем, и на лани эта погоня сказывалась не лучшим образом.
Дни складывались в недели, недели – в месяцы, а Геракл все гнал и гнал лань. Они давно уже покинули Пелопоннес, оставили за спиной материковую Грецию, пересекли территорию современных Болгарии, Румынии и Венгрии, вторгнувшись в своей безостановочной гонке на север в пределы самостийной в тот момент Украины.
После полугодовой погони Геракл все же измотал бестолковое животное и практически настиг его.
Согласно греческим источникам, это произошло на Крайнем Севере в далекой стране гипербореев, вблизи от истока Истра, как в Греции именовали Дунай. Хотя современные исследования позволяют утверждать, что это был вовсе не Дунай, а Днепр. И описываемые события на самом деле произошли неподалеку от истока Днепра на территории современной Тверской области, возле селения Оленино. Ныне это районный центр уже названного региона России. Следующим после Геракла великим человеком, посетившим Оленино проездом, стал в 1920 году Владимир Ильич Ленин. Об этом напоминает всем проезжающим установленная на железнодорожном вокзале мраморная стела. Вопрос об установке памятника Гераклу сейчас рассматривается властями района.
Не все ученые согласны с такой трактовкой, но зато она объясняет упоминание во всех источниках Крайнего Севера при описании этого подвига. Для теплолюбивых греков и Тверская область была Крайним Севером. Страшно даже подумать, что было бы с представлениями эллинов о низких температурах, если бы у заблудшей Артемидиной овцы хватило сил добежать хотя бы до Коми-Пермяцкого автономного округа.
Однако силы лань покинули вдалеке от этого чудесного края, и Гераклу неподалеку от истока большой реки удалось настичь и почти схватить упрямое животное. Но, боясь помять и без того уже утратившую товарный вид бедняжку, он слишком мягко поставил руки. И лань, волейбольным мячом пробив рыхлый блок, вновь кинулась бежать, но уже назад, на юг. То ли мысль о возвращении в родные края придала ей сил, то ли открылось очередное двести двадцать второе дыхание, но ее хватило еще на тысячу миль бездорожного пробега. Венгрия, Румыния и Болгария промелькнули перед супермарафонцами в обратном порядке. И не прошло еще и полугода, как Геракл вновь загнал это бешеное парнокопытное в родные горы, где наконец-то настиг ее вторично.
На этот раз он наверняка бы взял лань за рога, но, уже схватив поскакушку, герой вспомнил про Артемиду, и хватка опять слегка ослабла. Лань вырвалась и бросилась в горы, собираясь, очевидно, пойти на второй круг, но тут уже кончилось терпение догоняющей стороны.
– Ну тебя к черту! – сказал Геракл, доставая из колчана единственную необмоченную в крови гидры стрелу. – И так уже пол-Европы пробежали.
Если бы этот выстрел увидали зеленые братья Робина Гуда, прославившиеся своей стрельбой по шервудским оленям, то от зависти они отбросили бы не только свои луки, но, пожалуй, что и коньки. Пущенная Гераклом стрела пригвоздила обе передние ноги животного к дубу, но так хитро прошла между сухожилием и костью на каждой конечности, что не повредила ни малейшего капилляра. Как при уколе опытной медсестры, пациент ни боли не почувствовал, ни крови не увидел. И когда герой снял бабочку с булавки, на ногах лани не осталось ни следа от произведенной инъекции.
Хотя спортивный принцип в этом случае был несколько нарушен. Обычно стреляют, чтобы начать забег, а не для того, чтобы его завершить. Но это нам сейчас легко рассуждать про fair-play, а человеку, оказавшемуся перед перспективой еще год питаться сырыми белками, было не до церемониальных тонкостей.
Потому, не истязая себя излишним самокопанием Геракл аккуратно связал меднокопытные ножки лани, взвалил ее на плечи и двинулся в сторону Микен. Тем более что в ближайшей перспективе у него маячили проблемы куда посерьезней борьбы с внутренним судьей. И эти проблемы не замедлили появиться. Вот как Мегалох из Гагары описывает встречу Геракла с Артемидой в своей трагедии «Случай на охоте»:
И в то же мгновенье к нему Артемида явилась,
Примчавшись с Олимпа быстрее упавшей звезды.
Один глаз накрашен, другой не накрашен нисколько.
И сбоку в кудрях позабытые две бигуди.
Вообще, то, что Артемида снизошла до разговора с провинившимся героем, уже было колоссальной удачей. Обычно это было не в ее правилах. Обычно капризной девице было лень разъяснять каждому, когда и в чем он прокололся. Она просто пускала стрелу из лука, и знавшим покойного оставалось лишь гадать, каким образом бедняга прогневал строптивую бабу. Случай с Актеоном был все же весьма экзотичен, гораздо чаще события разворачивались куда прозаичней, и история охотника Ориона служит тому ярким примером.
Беотийский охотник Орион на протяжении многих лет возглавлял ежегодно составлявшийся журналом «Космополитэн» список самых сексуальных мужчин планеты. Впоследствии его стали просто называть самым красивым из когда-либо живших мужчин. Возможно, Мел Гибсон или Брэд Питт и смогли бы составить сколько-нибудь серьезную конкуренцию греку, ниспошли им капризная природа еще по два десятка сантиметров росту. Но природа распорядилась так, как сочла нужным, и мы можем уверенно сказать, что Орион был выше своих конкурентов-коротышек на две головы. Некоторые даже называли его великаном, хотя прославился он отнюдь не этим.
Однажды, блуждая по своим охотничьим делам, он забрел на остров Хиос, где встретил дочку местного правителя Энопиона. То ли вляпавшиеся в историю девицы рангом ниже царской дочки не достойны были упоминания в хрониках, то ли других просто не водилось в те времена, но, так или иначе, в любой греческой трагедии что ни прекрасная дева, то обязательно принцесса.
Как водится, Ориону Меропа, как звали местную первую мисс, необычайно понравилась, и он предложил ее папе свои услуги в качестве зятя.
Сложно сказать, что было у Энопиона на уме, но предварительное согласие тот дал, предложив при этом Ориону доказать, что он действительно великий егерь-истребитель, а не обычный охотник до принцесс, каких много тут ходит. В качестве экзаменационного задания абитуриенту было предложено истребить на острове всех хищных зверей, водившихся в те благословенные, не знавшие огнестрельного оружия и сельскохозяйственной химии времена повсюду в огромных количествах.
Орион ответил, что для него это вообще не вопрос, и пообещал ежедневно приносить принцессе по шкуре какого-нибудь хищника: пещерного медведя, саблезубого тигра или кто там в этот день встретится на пути. И приступил к выполнению обета незамедлительно, больно уж хотелось жениться поскорее. Охотник, очевидно, он и в самом деле был неплохой, во всяком случае, медведи, львы, орлы и даже куропатки плакали горькими слезами, кто-то пытался бежать с острова, но безуспешно. Все они пали смертью хищных от недрожащей Орионовой руки.
Когда звери на острове закончились, охотник пришел к заказчику доложить, что задание исполнено и хотелось бы уже получить дочку в награду. Но Энопион неожиданно принялся отпираться, говорить что-то вроде: «Не-не-не! Как это звери кончились? На прошлой неделе с дальнего выгона трижды прибегал мальчишка с криком „волк-волк!“. Нечего халтурить, иди работай как следует». После чего дворцовая стража вежливо попросила Ориона покинуть помещение.
Обманутого жениха расстроила такая человеческая нечуткость, и он попытался, как водится, утопить досаду в горьком вине. Очевидцы с обидой говорят, что в тот вечер Орион в одно горло выкушал целый бурдюк неразбавленного вина и ни с кем не поделился. Перевести выпитое в чистый алкоголь достаточно сложно, но этого хватило, чтобы разгорячить охотника до крайности. Привыкший иметь дело с медведями, он без труда разогнал охрану и ворвался в спальню к Меропе, где тут же приложил ей руку на сердце и не только на него.
Поутру Энопион сильно огорчился, узнав, что Меропа без папиного благословения все же стала в некотором роде женой злополучного зверобоя. Кроме того, оглядывая своих измордованных секьюрити, он понял, что самостоятельно покарать наглеца не сумеет, и запросил помощи уже у своего папаши, коим числился сам бог Дионис.
Занятому распитием спиртных напитков и тисканьем вакханок Дионису было недосуг лично вникать в суетные проблемы своих многочисленных детей, поэтому он отрядил на выезд спецгруппу сатиров, которые и решили вопрос. Хоть и на свой весьма своеобразный манер.
Они, отпуская соленые шуточки и сами над ними посмеиваясь, напоили Ориона до бесчувствия, после чего передали в руки властей. Мстительный Энопион приказал ослепить охотника и бросить на берегу.
– Чтобы неповадно было принцесс, понимаешь! – стучал кулаком по столу кипящий гневом папаша.
Окажись на месте Ориона любой другой член греческого общества охотников и рыболовов, судьба его была бы незавидна. Но в свидетельстве о рождении нашего героя в графе «отец» числился отнюдь не старший дворник царского дворца в Фивах, а сам Посейдон. Повелитель морей выслушал жалобу сына и принял деятельное участие в его дальнейшей судьбе, даровав возможность ходить по воде, аки посуху, и выписав направление в офтальмологическую клинику доктора Гелиоса.
Хитрый Гелиос, эдакий греческий Вильгельм Конрад Рентген, открыл, что лучи перевозимого им ежедневно через небо огненного шара при определенной дозировке имеют целебные для органов зрения свойства, и не преминул воспользоваться сделанным научным открытием в своих интересах. Используя служебное положение, он по ночам вел прием граждан, страдающих от дефектов зрения, благодаря чему нажил немалый капитал.
Конечно, путь на восток, где находилась больница, отнял бы у Ориона немало времени, поскольку «восход солнца» довольно невнятный ориентир для слепого. Но на острове Лемнос Орион поймал одного из учеников Гефеста и, усадив себе на плечи, со словами: «Рули, собака!» – произвел в поводыри. После чего дело пошло лучше. Уже через полгода путешественники достигли восточного края Земли, как тогда называли Японию. Гелиос прооперировал пострадавшему сначала правый, а затем и левый глаз, который Орион незамедлительно положил на сестру лечащего врача, богиню утренней зари Эос.
Богине тоже приглянулся глазастый охотник. От того, что они творили, даже рассвет, как выспренно высказался греческий поэт, «залился румянцем да таким и остался». Зверобой настолько воодушевился, что пообещал в знак своей любви к богине перебить вообще всех хищников на свете. Скорее всего, это была обычная любовно-охотничья похвальба, но прозвучала она весьма некстати.
Об этом заявлении незамедлительно донесли Артемиде, которую оно оскорбило до глубины души. Во-первых, это себя она считала величайшим охотником в мире. Во-вторых, если этот выскочка перебьет всех зверей, то на кого же будет она охотиться. Ну и, в-третьих, в конце концов, не могла же она допустить, чтобы такие подвиги совершались ради какой-то там Эос, богини хоть и миленькой, но все же из второго эшелона.
Не вдаваясь в излишние рассуждения, Артемида пустила в Ориона свою, по определению не знающую промаха стрелу, и долго удивленные японцы ломали головы, за какие грехи пострадал этот гайдзин. Максимум, чего удалось добиться Эос для своего безвинно сгинувшего кавалера, так это принятия его в уже упоминавшийся нами небесный театр на роль богатыря с дубиной. Где Орион выступает и по сей день.
Впрочем, ситуация у Геракла была на порядок выигрышней, чем у предшественника. За год безостановочного марафона герой успел перебрать массу позиций защиты, остановившись на наиболее оптимальной. Ему было что сказать, представ перед всевышней.
И на злобное Артемидино: «Ты че, опух?!». – Геракл уверенно пробубнил: «Не корысти ради, а токмо волею пославшего мя…». – После чего последовательно предъявил ксиву чиновника по особым поручениям микенской горадминистрации, письменный приказ и командировочное удостоверение. Суди Геракла какой-нибудь международный трибунал, возможно, поднаторевшим в юридических закавыках обвинителям и удалось бы доказать, что герой, мол, действовал «всецело отождествляясь с полученным приказом, побуждаемый ревностным стремлением достичь преступной цели». Но столь изящно формулировать в те времена еще не умели, и лаконично грубое Артемидино восклицание: «Че за дела?!» – уперлось в глухую несознанку Геракла. Я не я, лань не моя, токмо волею пославшего мя Эврисфея, никак нет, не могу знать, наше дело солдатское.
Положение же самой Артемиды было весьма сомнительным. С точки зрения простых смертных, богиня имела полное право сурово наказать наглеца, поднявшего руку на ее любимую лань. Но на взгляд Олимпа все выглядело совсем иначе. Убить любимого сына Зевса, на которого папа возлагал такие надежды, из-за какого-то оленя?! За это можно было получить такие неприятности, по сравнению с которыми кавказские мучения Прометея – отдых на горном курорте. А поскольку средиземноморские пляжи уже в те времена котировались гораздо выше черноморского побережья, то и Артемида менять гористую Грецию на скалистую Грузию благоразумно не пожелала.
В итоге все кончилось так, как должно было быть. Артемида немного покуражилась, помахала копьем, произнося гневные речи, но, в конце концов, сменила божественный гнев на не менее божественную милость. И со словами «Доброта моя не знает разумных границ» отпустила Геракла с ланью восвояси. Где его уже давно заждалось руководство.
Эврисфей изучил со стены через цейсовские стекла экстерьер лани, пробежал глазами справку придворного ювелира о химическом анализе рогов и копыт доставленного животного и повелел выпустить божью тварь на волю. Освобожденная от пут лань незамедлительно помчалась, цокая бронзой, в родные горы отъедаться после годичной голодовки, а Геракл пошел в свой Тиринф дожидаться распоряжений.
В тот вечер Эврисфей ходил из угла в угол своего тронного зала, бормоча под нос: «Этого кабана ничем не проймешь!» – и задумчиво чеша затылок.
