Текст книги "Психология масс"

Автор книги: Дмитрий Ольшанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 36 страниц)

Основные виды массвыделяются по ряду ведущих признаков. Соответственно, массы делятся на: 1) большие и малые; 2) устойчивые (постоянно функционирующие) и неустойчивые (импульсные); 3) сгруппированные и несгруппированные, упорядоченные или неупорядоченные в пространстве; 4) контактные и неконтактные (дисперсные); 5) спонтанные, стихийно возникающие, и специально организуемые; 6) социально однородные и неоднородные. Однако это – всего лишь теоретическое разделение.

В практике социально-политической борьбы за власть в кризисные периоды, особые виды и разновидности масс выделял В. И. Ленин, исходя из реалий России в начале XX века. Во-первых, он различал: прогрессивные, или революционные, массы в противоположность консервативным, реакционным, или антиреволюционным, а также нейтральные, не определившиеся массы. Во-вторых, в его работах присутствуют массы активные, действующие, борющиеся и пассивные, бездеятельные, «сонные», выжидающие. В-третьих, выделялись сплоченные массы, дисциплинированные, самостоятельные и распыленные, неорганизованные, анархичные. Наконец, в-четвертых, были описаны массы решительные и нерешительные; экстремистские и робкие. При всей образности таких характеристик они были достаточны для принятия политических решений и осуществления эффективных на определенных этапах политических действий [5]5
  Подробнее эти сюжеты и деятельность В. И. Ленина как практического психолога были подробно исследованы Б. Ф. Поршневым см.: Поршнев Б. Ф.Социальная психология и история. М., 1979.


[Закрыть].

Достаточны они были и для последующих политических оценок. В дневнике Л. Д. Троцкого есть запись от 26 ноября 1926 г.: «Октябрьская революция больше, чем какая бы то ни было другая, пробудила величайшие надежды и страсти народных масс… Но в то же время масса увидела на опыте крайнюю медлительность процесса улучшения… она стала осторожнее, скептичнее откликаться на революционные лозунги… Такое настроение, сложившееся после гражданской войны, является основным политическим фоном картины жизни. На это настроение опирается бюрократизм как элемент «порядка» и «спокойствия». Об это настроение разбились попытки оппозиции поставить перед партией новые вопросы» (Троцкий, 1986).

В собственно научном плане конкретные наблюдения и эмпирические исследования позволяют прийти к трем основным конкретным разновидностям «массы», встречающимся на практике. Во-первых, это толпа. Как справедливо писал X. Орте-га-и-Гассет (1989), «толпа – понятие количественное и видимое. Выражая ее в терминах социологии, мы приходим к понятию социальной массы» (добавим: и социально-психологической тоже).

Во-вторых, это так называемая «собранная публика» – от зрителей в театре до участников политических митингов – «скопление некоторого количества людей, испытывающих сходное ожидание определенных переживаний или интересующихся одним и тем же предметом…Сходство установок, ориентации и готовности к действию – основа объединения публики…Под влиянием воздействия на всех одних и тех же стимулов (фильм, театральная постановка, лекция или дискуссия) в среде публики образуются определенные сходные или общие реакции» (Щепаньский, 1969).

Наконец, в-третьих, это «несобранная публика», к которой относится часть электоральных масс, возникающих под влиянием политической рекламы, или, что почти одно и тоже, масс поклонников кумиров современной культуры – особенно музыки. ««Несобранная публика» – это лишь «поляризованная масса», то есть большое число людей, мышление и интересы которых ориентированы идентичными стимулами в одном направлении, людей, проживающих не «друг с другом», а «друг около друга»» (Щепаньский, 1969).

Все остальные виды масс носят еще более сложный и менее конкретный, скорее виртуальный, чем реальный характер. Тем не менее психология масс устроена так, что существующее сегодня в виде совершенно виртуальных образований (скажем, массы «населения мятежной территории») уже завтра может обернуться толпами погромщиков или «восставшими массами».

Среди качеств массы важнейшими являются следующие. Во-первых, это статичность – то есть аморфность массы, ее несводимость к самостоятельному, системному, структурированному целостному образованию (группе), отличному от составляющих массу элементов. Во-вторых, это ее стохастичная, вероятностная природа, то есть открытость, размытость границ, неопределенность состава массы в количественном и качественном отношении. В-третьих, это ситуативность, временность ее существования. Наконец, в-четвертых, выраженная гетерогенность состава массы.

Массовое сознание – это своего рода внеструктурный «архипелаг» в социально-групповой структуре общественного сознания, образование не устойчивое, а как бы «плавающее» в составе более широкого целого. Сегодня этот архипелаг может включать одни острова, но уже завтра – совсем другие. Это особого рода, как бы «надгруп-повое» сознание. Оно представляет собой ситуативное производное от общественного сознания, трактуемого как совокупность сознаний основных групп, образующих социальную структуру общества, но с уже разрушенными границами внутри такого сознания.

Эффективность воздействия на массу обусловлена несколькими причинами. Представляя собой в целом несистематизированное, неструктурированное, как бы мозаичное образование, она испытывает своеобразную потребность в упорядочивании извне. Еще 3. Фрейд писал: «Масса легковерна и чрезвычайно легко поддается влиянию, она некритична, неправдоподобного для нее не существует. Она думает образами, порождающими друг друга ассоциативно, – как это бывает у отдельного человека, когда он свободно фантазирует, – не выверяющимися разумом на соответствие с действительностью. Чувства массы всегда весьма просты и весьма гиперболичны… Масса немедленно доходит до крайности, высказанное подозрение сразу же превращается у нее в непоколебимую уверенность, зерно апатии – в дикую ненависть» (Фрейд, 1959).

Соответственно указанным причинам выстраиваются и механизмы воздействия на массу: «Склонную ко всем крайностям массу и возбуждают тоже лишь чрезмерные раздражения. Тот, кто хочет на нее влиять, не нуждается в логической проверке своей аргументации, ему подобает живописать ярчайшими красками, преувеличивать и всегда повторять то же самое. Так как масса в истинности или ложности чего-либо не сомневается и при этом сознает свою громадную силу, она столь же нетерпима, как и подвластна авторитету. Она уважает силу… От своего героя она требует силы, даже насилия. Она хочет, чтобы ею владели и ее подавляли, хочет бояться своего господина. Будучи в основе своей вполне консервативной, у нее глубокое отвращение ко всем излишествам и прогрессу и безграничное благоговение перед традицией» (Фрейд, 1959).

Еще более жесткие требования по части воздействия на массу выдвигал X. Орте-га-и-Гассет: «Масса людей не имеет мнения. Народ никогда не имел никаких идей; он не обладает теоретическим пониманием бытия вещей. Неприспособленность к теоретическому мышлению мешает ему принимать разумные решения и составлять правильные мнения. Поэтому мнения надо втискивать в людей под давлением извне, как смазочное масло в машину» (Ortega у Gasset, 1959).

В истории существует много примеров того, как именно растерянным массовым сознанием овладевали «сильные личности», на «волне» такого сознания приходя к власти. Массовое сознание подчас даже готово ждать такого структурирующего воздействия извне, давая лидерам своего рода «фору» для осмысления события. После нападения Германии и начала Великой Отечественной войны в 1941 г., население СССР почти две недели ждало выступления И. В. Сталина. И это выступление позволило, как известно, рационализировать и структурировать поначалу совершенно деструктурированное сознание. Еженедельные выступления Ф. Д. Рузвельта по радио позволили структурировать массовое сознание Америки в период «Великой депрессии» – крупномасштабного экономического кризиса.

Однако податливость таким воздействиям сохраняется сравнительно недолгое время. Стоит его упустить, как массовое сознание становится неуправляемым. Тогда действие рационального уровня ослабевает, и массовое поведение начинает определяться целиком эмоционально-действенным уровнем. Тогда оно становится в полной мере стихийным и уже практически неуправляемым.

В свое время, занимаясь проблемой реструктуризации массового поведения из стихийного в более организованное, У. Макдауголл (McDougall, 1920) считал необходимыми для этого пять условий. Во-первых, необходима известная степень постоянства состава массы. Во-вторых, требуется, чтобы отдельные индивиды массы составили себе определенное представление о природе, функциях, достижениях и требованиях этой массы. В-третьих, чтобы масса вступила в конкурентные отношения с другими сходными, но в чем-то отличными от нее общностями. В-четвертых, желательно наличие в массе традиций, обычаев и норм взаимоотношений ее членов между собой. Наконец, в-пятых, наличие в массе подразделений, то есть введение специализации и дифференциации деятельности входящих в нее индивидов. Понятно, что при наличии данных пяти условий, любая масса превратится в организованную социальную группу.

Однако это – теоретическая модель реструктуризации массы. На практике обычно все бывает значительно проще. В ходе Второй мировой войны, например, для реструктуризации обращенных в паническое бегство масс военнослужащих Красной Армии использовались так называемые «заградотряды». То, что только страх реально способен остановить такие массы, доказал еще Юлий Цезарь. Как известно, он активно использовал на практике децимацию – казнь каждого десятого из обратившегося в бегство легиона. Так что теория теорией, а реальное бытие психологии масс – это совершенно особая статья.

Основные выводы

Анализ показывает сложность и недостаточную разработанность понятия «массы» в науке. В свое время оно возникло как попытка противопоставить массы простых людей той правящей элите, которая управляла обществом. Долгое время дело ограничивалось публицистическими описаниями конкретных событий, когда толпы людей меняли общественное устройство и сам ход истории. Однако попытки выстроить целостную теорию масс не увенчались успехом: в основном, их авторы критиковали друг друга. Так возникло многообразие в трактовке масс и порождаемого ими массового общества.

Главное отличие масс от классически выделяемых социальных групп, страт, классов и слоев общества заключается в наличии особого, самопорождающегося, неорганизованного и плохо структурированного массового сознания. Это обыденная разновидность общественного сознания, объединяющая представителей разных классических групп общими переживаниями. Такие переживания возникают при особых обстоятельствах, объединяющих членов разных групп и одинаково для них значимых, причем настолько значимых, что эти переживания приобретают надгрупповой характер.

В отличие от классических групп, устойчивых и структурированных, массы выступают как временные, функциональные общности, разнородные по составу, но объединенные значимостью психических переживаний входящих в них людей.

Общность переживаний в массе становится более важной, чем все параметры приобщения к классическим социальным группам. Массы подразделяются в зависимости от основных своих особенностей. К главным особенностям, различающим массы между собой, относятся их размеры, устойчивость их существования во времени, степень компактности их нахождения в социальном пространстве, уровень сплоченности или рассеянности, преобладание факторов организованности или стихийности в возникновении массы.

Масса всегда изменчива и ситуативна. Ее психология определяется масштабом событий, вызывающих общие психические переживания. Массовое сознание может распространяться, захватывая все новых людей из разных классических групп, а может и сужаться, уменьшая размеры массы. Такая динамичность размера и изменчивость границ массы затрудняет создание типологии массового сознания. Единственным продуктивным выходом считается построение комплексных, многомерных, сферических моделей массового сознания. Только на пересечении разных координат можно вычленить разные реально существующие типы массового сознания.

К основным психологическим свойствам массового сознания относятся эмоциональность, заразительность, мозаичность, подвижность и изменчивость. В качестве ведущих макроформ массового сознания выделяются общественное мнение и массовые настроения.

Глава 1.2. Человек в массе

Принято считать, что отдельный человек, индивид, и массы – это как бы два противоположных полюса на шкале социально-психологического знания. Соответственно, между ними существует множество различий, так как масса представляет собой некое новое целое, несводимое к сумме входящих в нее людей. По законам системного подхода, сформулированным еще Л. фон Берталланфи, система не равна сумме своих составляющих. Каждая новая человеческая система, группа или масса, образует новое социально-психологическое качество, которое можно понять только через рассмотрение этой системы, но не через исследование отдельных индивидов. В общем виде это, безусловно, верно. Но научный анализ не имеет права упускать из вида ни новое возникающее образование (разумеется, с целой совокупностью принципиально новых психологических качеств), ни его отдельные слагаемые, обладающие собственной психологией. Применительно к нашей теме это означает, что масса состоит из индивидов, а индивиды образуют массу.

Индивид и масса неразрывно связаны. Отдельные индивиды складываются в массу, которая влияет на них, изменяя их сознание и поведение. Диалектический подход настаивает на «парности», неразрывности этих категорий. Нельзя понять массу, игнорируя индивидуальную психологию входящих в нее людей. Но точно так же нельзя понять индивида, игнорируя их свойство образовывать массы. Поэтому проблема, вынесенная в название главы, требует своего рассмотрения, как минимум, с двух сторон. Только такой подход дает возможность понять два феномена во взаимосвязи и взаимозависимости: ведь на самом деле и масса влияет на входящих в нее индивидов, и индивиды влияют на массу. Тем самым они активно видоизменяют друг друга.

Однако исторически сложилось так, что абсолютное большинство исследователей всех времен и народов рассматривало проблему только с одной стороны – со стороны влияния массы на индивида. Причем это влияние, в основном, рассматривалось как процесс некоего «оболванивания» в целом «хорошего» индивида какой-то заведомо «плохой» массой. Все объяснялось достаточно просто: «Индивид, даже не испытывая на себе психического давления со стороны других, лишь на основе восприятия их поведения заражается этим поведением, подчиняется и следует ему. Разумеется, возможно и неподчинение, но оно должно быть рационально объяснено индивидом самому себе. (А этого, как мы увидим дальше, масса как раз и не дает сделать, резко снижая уровень рационального мышления индивида. —Д. О.)В противном случае оно неизбежно вызовет внутреннее беспокойство, дополняемое работой воображения относительно возможной низкой оценки своей личности другими» (Социальная психология, 1975).

Это называлось процессом массовизации индивидуальной психики и носило негативный оценочный оттенок. Наша задача состоит в том, чтобы избавиться от этого оценочного оттенка, объективно рассмотрев психологическую взаимозависимость этих двух сложнейших феноменов: индивидуальной и массовой психики. На самом деле их взаимоотношения далеко не столь драматичны, как иногда представляются. Прав был 3. Фрейд, утверждавший, что «противопоставление индивидуальной и социальной или массовой психологии, которое на первый взгляд может показаться столь значительным, многое из своей остроты при ближайшем рассмотрении теряет» (Фрейд, 1969).

Индивид и масса: что первично?

Г. Лебон писал: «В психологической массе самое странное следующее: какого бы рода ни были составляющие ее индивиды, какими схожими или несхожими ни были бы их образ жизни, занятие, их характер и степень интеллектуальности, но одним только фактом своего превращения в массу они приобретают коллективную душу, в силу которой они совсем иначе чувствуют, думают и поступают, чем каждый из них в отдельности чувствовал, думал и поступал бы. Есть идеи и чувства, которые проявляются или превращаются в действие только у индивидов, соединенных в массы. Психологическая масса есть провизорное существо, которое состоит из гетерогенных элементов, на мгновение соединившихся, точно так же, как клетки организма своим соединением создают новое качество с качествами совсем иными, чем качества отдельных клеток» (Le Bon, 1895). Здесь хорошо отражена диалектика, особенно в последней фразе. Однако до этого жестко постулируется: «одним только фактом своего превращения в массу они приобретают коллективную душу». То есть индивид и масса существуют отдельно друг от друга.

3. Фрейд пытался расшифровать то, что происходит с индивидом в массе, по-своему. «В массе, по мнению Лебона, стираются индивидуальные достижения отдельных людей и тем самым исчезает их своеобразие… Мы сказали бы, что сносится, обессиливается психическая надстройка, столь различно развитая у отдельных людей, и обнажается (приводится в действие) бессознательный фундамент, у всех одинаковый» (Фрейд, 1969). Итак, некая антииндивидуальная масса заманивает в себя индивидов и разрушает («сносит», «обессиливает») их психику. Однако остается без ответа вопрос, почему это происходит.

Не будем дискутировать с классиками по поводу использования термина «коллективная душа» и организмических взглядов, отражающих состояние науки того времени. Зададимся рядом других вопросов, которые почему-то не нашли должного освещения в прежних исследованиях психологии масс. Как и прочему возникает масса? Как, психологически, индивид становится членом массы? Сам ли он идет в нее, добровольно, или, как считали многие, просто увлекается этой массой, вовлекающей в себя всех индивидов, встречающихся на ее пути? Что происходит с обычным, нормальным индивидом, когда он сталкивается с некой массой? То, что происходит потом, когда он уже стал членом массы, исследовано давно и достаточно полно. Мы рассмотрим это после того, как попробуем найти ответы на только что заданные вопросы.

Поставленные нами вопросы относятся к механизму возникновения, становления массы из отдельных индивидов. Подавляющее же большинство исследователей рассматривало массу скорее статично, чем динамично, и рассуждало об индивиде в готовой, уже сложившейся массе. Получалось, что люди становятся членами массы, как правило, помимо своей воли. Объяснялось это внезапно просыпавшимися одновременно у всех инстинктами, драйвами или иными близкими терминами. Но так ли это и достаточны ли подобные объяснения?

На наш взгляд, в истории человечества никогда не возникло бы никаких масс, если бы у индивидов не было особой потребности соединяться в такие массы. Только собственные, внутренние потребности человека порождают особый мотив – соединение с себе подобными ради самосохранения, достижения: каких-то выгод или некоторого внутреннего состояния. С самосохранением все достаточно понятно. Перед лицом опасности звери инстинктивно сбиваются в стаи, дети полуосознанно слетаются в «стайки», подростки организуют специфические «банды», а взрослые люди образуют массы. Достижение выгод также очевидно: в массе возможны свершения, на которые не способен отдельный индивид. Массы осуществляют восстания, свершают революции, выигрывают войны. Сложнее дело обстоит с тем, что мы обозначили как некоторые внутренние состояния. Это, прежде всего, эмоционально-аффективные состояния (причем как положительные, так и отрицательные), для регуляции которых человеку требуется быть в массе. Как правило, такая потребность носит неосознанный характер. Человек включается в массу, или своими действиями способствует ее возникновению, редко осознавая, зачем он это делает. Все происходит как бы само собой, стихийно и независимо от людей. Однако это – только внешняя сторона вопроса. Внутренняя его сторона становится очевидной, если вы меняете ракурс рассмотрения. И тогда вы замечаете, что даже в банальном примере «случайной» («окказиональной») толпы прохожих-зевак, обсуждающих столкновение двух автомобилей, инициаторами остановки прохожих были эти самые водители. Это их отрицательно-эмоциональный заряд заставлял их ругаться, обвинять друг друга, кричать, привлекая внимание к случившемуся – вплоть до прямых призывов «быть свидетелем». Вполне определенная потребность этих водителей, мотивированная названными тремя моментами – сохранить себя от ответственности, достичь какой-то выгоды (кто будет платить штраф, оплачивать ремонт и т. д.) и, главное, облегчить свое эмоциональное состояние, связанное со стрессом от произошедшего, превращает их в инициаторов формирования толпы – частного случая массы.

Отодвинем в сторону достаточно ситуационные факторы – самозащиту и стремление к выгоде – в конце концов, они достигаются разными средствами. Остается главное. В основе возникновения массы лежат индивидуальные потребности в идентификации себя с большим количеством людей ради регуляции своих эмоциональных состояний. Причем эта потребность обычно актуализируется в тех случаях, когда речь идет о сильных эмоциональных состояниях, с которыми сам индивид справиться не может. Тогда ему и необходима особая идентификация – не психологическое отождествление себя с другими людьми, а физическое соединение с ними.

В одном из вариантов классификации базовых человеческих потребностей, разработанной А. Маслоу, присутствует потребность в идентификации себя с большой группой. В наиболее очевидном виде это потребность в идентификации с национально-этническими, социальными (стратификационными, классовыми, профессиональными), демографическими или даже половыми группами. В менее очевидном и реже встречающемся виде – это идентификация не с той или иной конкретной организованной группой, а именно с массой как с большим множеством разных людей, способных разделять эмоциональные состояния человека.

Описываемая нами потребность человека в идентификации себя с массой ради регуляции своих эмоциональных состояний имеет две основные направленности, причем обе – явно эмоционально-аффективного характера. С одной стороны, потребность быть в массе связана с внутренними требованиями снижения или разрядки определенных (обычно резко отрицательных) эмоциональных состояний. На похороны человека в большинстве культур родственники приглашают какое-то количество людей, чтобы они разделили (то есть облегчили) их горе. Так формируются своеобразные мнкромассы. В большем формате могут возникать массы людей, недовольных или обиженных теми или иными аспектами жизни, способные «разрядить» свое недовольство беспорядками, погромами или даже свержением власти.

В основе такой потребности прежде всего лежит обеспечение психологической безопасности и избегание опасности не столько реальной, сколько предвосхищаемой, т. е. все то же преодоление отрицательных эмоциональных состояний. Понятно, что физическая принадлежность к массе обычно защищает человека в ситуациях, когда индивидуальными усилиями обеспечить безопасность затруднительно. Как писал поэт: «Трудно человеку, когда один. Страшно одному, один – не воин. Каждый сильный ему господин, и даже слабые, если двое». 3. Фрейд был строже и жестче: «Отдельный человек чувствует себя незавершенным, если он один» (Фрейд, 1969). Пресловутые «чувство локтя», ощущение «плеча к плечу», «сомкнутых рядов» и т. п. порождают уверенность в своих силах, и даже могущество – сила массы передается отдельному человеку, успокаивая его. В конце концов, присутствие массы успокаивает даже самые сильные из страхов. Не случайно в народе подмечено: «На миру и смерть красна».

С другой стороны, та же самая потребность связана с внутренними требованиями усиления эмоциональных состояний (как явно положительных, так и, реже, особого класса отрицательных эмоций, тесно связанных с эмоциями положительными; например, гнев и ненависть к врагу надо укреплять для ощущения справедливости своих действий и убежденности в победе над ним). Эта противоположная сторона данной потребности наиболее наглядно проявляется в связи с теми же внутренними потребностями. Приведем несколько примеров. В традициях большинства народов отмечать даже личные или семейные положительно-эмоциональные события (успехи, дни рождения, свадьбы, разного рода годовщины) приглашением других людей, т. е. вновь с образованием особой микромассы. В ритуалы праздников большего масштаба, как правило, входят так или иначе называемые народные гуляния. Наиболее яркие примеры такого рода – массовые латиноамериканские карнавалы или религиозные праздники. Последние представляют собой особый пример, относящийся к обеим сторонам потребности в регуляции эмоциональных состояний. Религиозные массы собираются как для снижения отрицательных эмоциональных состояний (одна из функций церкви – релаксационная), так и для усиления положительных состояний (еще одна функция церкви – воодушевляюще-мобилизующая). В целом же, за счет этих двух компонентов осуществляется главное для описываемой нами потребности – в религиозной массе происходит укрепление веры как общего эмоционального состояния массы людей.

Таким образом, становится достаточно очевидным, что массе, безусловно, предшествует индивид. У человека существует потребность быть в массе, мотивированная, в свою очередь, потребностью регулировать свои эмоциональные состояния, уменьшая отрицательные и усиливая («укрепляя») положительные эмоции. Она актуализируется в особо сложные моменты, связанные как с внешними воздействиями (появление новых источников страхов или, напротив, радости), так и внутренними психическими состояниями. Известно, например, что сильные чувства как бы требуют, чтобы человек поделился ими с другими людьми: о своей первой любви молодому человеку хочется рассказать буквально всему миру.

Давно подмечено, что самым удивительным и вместе с тем важным феноменом массы является повышение аффективности у каждого отдельного ее члена. «Можно сказать…что аффекты человека едва ли дорастают до такой силы, как это бывает в массе, а кроме того, для участников является наслаждением так безудержно предаваться своим страстям, при этом растворяясь в массе, теряя чувство своей индивидуальной обособленности» (Фрейд, 1969). Разумеется, это не относится ко всем аффектам – индивидуальный страх смерти, безусловно, всегда сильнее массового – чтобы его уменьшить, человек и идет в массу, к другим людям. Христианская церковь предлагает обряд соборования, т. е. примыкания к незримой, виртуальной массе. Однако дело даже не в этом. У. Макдауголл, Фрейд и многие другие авторы связывали верно описанные феномены усиления аффективности в массе со свойствами самой массы, как бы «разогревающей» включенных в нее индивидов. Однако они не учитывали, что этому предшествует совсем обратный процесс: обладающие сходными эмоциональными потребностями индивиды создают массы своими эмоциями. Люди первичны, а массы вторичны. Более того, именно сильные эмоции образующих массу людей – основа энергетики массы. Иных источников просто нет.

Однако за удовлетворение потребности быть в массе и регулировать свои эмоции индивиду приходится расплачиваться отключением рациональных компонентов психики, снижением критичности восприятия, чувства собственного «я» и, в целом, определенной временной деиндивидуализацией. Однако и это представляется естественным для человеческой психики. Если согласиться с подавляющим большинством психологов, считающих, что человеку присуща потребность быть личностью (связанная с развитием индивидуального сознания и самоопределения, т. е. выражающая прогрессивные тенденции общечеловеческого развития), то можно предположить и другое. Человеку присуща и противоположная потребность, регрессивного характера – потребность не быть личностью, а напротив, раствориться в массе. Э. Фромм называл это «бегством от свободы». Именно уставая от индивидуальной свободы и, главное, связанной с ней индивидуальной ответственности, от необходимости жить все более рационально, индивид бежит в массу.

3. Фрейд писал: «Масса производит на отдельного человека впечатление неограниченной мощи… На мгновение она заменяет все человеческое общество, являющееся носителем авторитета, наказаний которого страшились и во имя которого себя столько ограничивали» (Фрейд, 1969). Тут и происходит знаменитый фрейдовский катарсис – эмоциональное очищение от одних эмоций посредством появления других. «Масса кажется нам вновь ожившей первобытной ордой. Так же как в каждом отдельном человеке первобытный человек фактически сохранился, так и из любой человеческой толпы может снова возникнуть первобытная орда… Мы должны сделать вывод, что психология массы является древнейшей психологией человечества: все, что мы, пренебрегая всеми остатками массы, изолировали как психологию индивидуальности, выделилось лишь позднее, постепенно и, так сказать, все еще только частично, из древней массовой психологии» (Фрейд, 1969). Значит, потенциально возможность регресса индивидуальной психологии заложена в самой природе и истории становления человеческой психики. «Некоторые черты в характеристике Лебона подтверждают право отождествить массовую душу с душой примитивного человека» (Фрейд, 1969).

Об этом говорил и К. Юнг, считавший, что в массе у человека в психике воскресают архетипы – феномены явно регрессивного характера. Однако эти авторы, как и многие другие вслед за ними, полагали, что это происходит просто в результате влияния массы на людей. Практически никто не допускал, что первично обратное влияние: индивиды собираются в массы для реализации своих определенных потребностей. Иногда это происходит под влиянием внешних (обычно пугающих) обстоятельств, и тогда реализуется одна из сторон этой потребности. Иногда это происходит совершенно добровольно, и тогда реализуется другая сторона все той же потребности.

Теперь становится достаточно ясным даже то, что происходит после того, как потребность, заставлявшая людей соединяться в массу, иссякает или реализуется. Масса просто распадается – в силу того, что достигшие своих целей индивиды вновь меняют свои психологические качества, возвращаясь в домассовое состояние (разумеется, за исключением тех очевидных случаев, когда возникшая масса обретает определенную стабильность и становится долговременным общественным феноменом – о них мы будем говорить отдельно).