Текст книги "Прямой эфир"

Автор книги: Дмитрий Тростников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Пока сотрудники жаловались по отдельности, их проще было уговаривать потерпеть еще. То, что операторы собрались все четверо хорошего не сулило. Они не просто высказывали недовольство, а выставили логичные и конкретные требования. Снимая такое же количество сюжетов, что и журналисты, операторы получали только «голые» оклады. Они хотели, как у журналистов, еще и гонорарный фонд, из которого каждый получал бы свою прибавку, в зависимости от выработки и от качества съемки.

Хуже всего, что Стасу нечего было им ответить. Финансовые вопросы лежали вне его компетенции. Единственное, что он мог – это снова и снова просить Марка прибавить людям денег, наталкиваясь на уверенные рассуждения президента о низкой рентабельности канала и его же убедительные цифровые выкладки о падении рекламных сборов, не оставлявшие особой надежды.

Сейчас двое лучших операторов дали понять, что готовы уйти в любой момент, если проблема зарплаты так и повиснет в воздухе. Их тут же возьмут на ГТРК. Возможности тянуть время, у Стаса больше не оставалось. А главное – в душе он был согласен с требованиями операторов. О чем и сказал. Впрочем, чтобы продемонстрировать, что он так говорит ради справедливости, а не под их нажимом, Андреев напомнил, что журналисты, в отличие от операторов, еще пишут тексты сюжетов, потом работают на монтаже и уходят со студии уже поздно вечером, в то время как оператор, отсняв все, что положено, свободен.

Андреев пообещал снова поговорить с шефом насчет денег. Но тут, как назло, его срочно вызвали. И полуторачасовой разговор пришлось сворачивать на полуслове, как если бы он пытался увильнуть от тяжелой темы, отделавшись очередными неопределенными обещаниями. Все разошлись недовольные друг другом.

Беспокоясь за выпуск (в который опять было нечего ставить), и понимая, что теперь уже точно не успеет пообедать, Андреев ехал через весь город, и все сильнее злился на безумную идею, которая пришла в голову Марка Иосифовича Даянова насчет помещения под новую суперстудию. Впрочем, идея оказалась настолько неожиданной и дикой, что имела шальную возможность сбыться. Забраковав одно за другим все приспособленные для больших съемок помещения телецентра и все более-менее приспособленные для телетрансляций площадки города, Марк предложил построить студию с нуля в давно не эксплуатировавшемся здании Дома культуры радиозавода, располагавшегося на окраине города.

В эпоху позднего застоя властями города планировалось, что ДК радиозавода станет главным очагом соцкультбыта передового рабочего микрорайона. Но судьба распорядилась иначе. Еще в конце восьмидесятых массовая застройка окраин застопорилась. Бывший передовой рабочий район, ударными темпами превращался в гетто. Отличавшееся от американского Гарлема тем, что стремительно «поднявшиеся» местные криминальные авторитеты патриотично строили свои коттеджи за высокими кирпичными стенами здесь же – неподалеку от прежних родных девятиэтажек – в чистом поле, продуваемом свежими ветрами.

Злосчастный ДК, словно в издевку, носивший пафосное название «Энергия», принялся ветшать, так и не будучи введен в эксплуатацию на полную проектную мощность. Пристройки и небольшие помещения бывшего дворца активно сдавались в аренду. Здесь процветали залы игровых автоматов, оптовый склад джинсовой одежды и прочая шушера из разряда мелкого бизнеса. А по субботам все свободные площади занимала огромная барахолка видео-аудио дисков. Одного взгляда на эту выставку достижений пиратского искусства хватило бы, чтобы довести до нервного срыва представителей «Universal» или «Miramax», ибо на ступенях ДК плескался настоящий океан контрафактной продукции.

Но сегодня была пятница. И в холле ДК «Энергия» было пусто и гулко. Вторым этажом помещение опоясывал балкон, массивная лестница вела наверх, к двум запертым широким дверям в большой зал. Стас обходил круглый холл с высоченным потолком, не прекращая злиться про себя – что он здесь способен оценить? Ему бы заниматься своим непосредственным делом – верстать выпуск.

Марк, как водится, опаздывал.

– А почему обязательно в холле, а не в самом зале? – спросил Стас.

– Там потолок в аварийном состоянии, – ответил ему главный режиссер телеканала, Борис Панкрашкин. – Никто не разрешит там шоу проводить. С одними пожарными пару месяцев даром потеряем на согласованиях. А потом останется законный повод в любой момент закрыть ваше шоу, после первого же наезда на власти. Ты вообще представляешь себе, за каким лешим Марк затевает войну с губернатором?..

Стас в ответ только пожал плечами. Он недолюбливал главного режиссера. Борису Панкрашину было слегка за пятьдесят, он обладал импозантной внешностью и приятным баритоном. Из Бориса получился бы грамотный и ответственный завхоз. А вот с идеями у этого художника-неудачника было слабовато. Его основным талантом была солидность манер при обсуждении собственного гонорара да еще умение использовать в работе недорогие материалы. Марк, тем не менее, платил этой бездари приличную зарплату, и прислушивался к его баритональным заклинаниям.

– Неплохое помещение, – одобрительно изрек Борис Панкрашкин. – На балконе расставим осветительные приборы и камеры. Задник покрасим в ярко синий цвет – самый телегеничный. Зрителей рассадим амфитеатром, как в цирке вокруг арены. Я договорился, нам недорого продадут пластиковые кресла, оставшиеся после реконструкции стадиона. Сделаем небольшие трибуны для зрителей. Ряда в три? Как думаешь?

– Сколько сюда зрителей войдет? – спросил Стас.

– А сколько нужно? Человек сто войдет свободно, но тебе это надо? Представляешь, сколько мороки с таким количеством людей? Ты думал, как их подбирать? Просто дашь объявление – одни психи придут, ты с ними замаешься, они любую передачу сорвут, – рассуждал Панкрашкин, деловито обходя фойе кругом.

О подборе аудитории Стас действительно не задумывался. За все годы на местном телевидении, он всегда вел «Новости», сидя один в привычной маленькой студии и ему никогда не приходилось работать с живым залом. Он представил себе такую кучу народа и понял, что действительно не знает, как с ними управляться. Стасу даже стало стыдно. Только что он горделиво злился на Панкрашкина за отсутствие сильных идей, а вот сам не может ему ответить на элементарный вопрос – сколько человек должно сидеть в зале?

– Не знаю, Боря, – признался он. – Думаю, аудитория должна быть разделена на две части. Эксперты и участники программы – это все люди известные и привыкшие говорить под камеру. И «галерка». Реальные люди «с улицы». Это важно, чтобы появился элемент непредсказуемости. Можно сейчас с запасом сделать? Мест на 100?..

– С запасом сделать можно, но пустые места в зале будут плохо смотреться, – проворчал главный режиссер, почуяв свое преимущество. – Ты почетче определись. Марку же все вынь да положь, уже завтра. Хочет через месяц студию «под ключ», – и Панкрашкин начал что-то энергично отмерять рулеткой. – Материалов понадобится: фанера, брус, пластиковые кресла, металл, скажем уголок – сорок на сорок…

Стас присел на ступеньку лестницы, досадуя на самого себя. Выходило, что даже бездарный Панкрашкин буквально фонтанирует идеями, по сравнению с ним. Андреев уже несколько недель без толку думал над концепцией программы – ничего путного не рождалось. И на вчерашнем совещании у Даянова сам он смог предложить только одну мысль.

– Соединить воскресное политическое шоу с дискотекой…

На этих его странных словах все в кабинете засмеялись. И только Марк не посчитал их неумной шуткой.

– Подробнее можешь? – заинтересовался Даянов. Наверное, президент «Ориона» точнее всех присутствующих ухватил мысль, неудачно сформулированную Стасом. Марк не хуже Андреева знал, что информационный жанр на телевидении всегда обречен проигрывать развлекательному. И по-настоящему массовую аудиторию способно собрать только красочное развлекательное шоу.

Что же касается информационных программ – они всегда проигрывают сериалам, юмористам, телеиграм и художественному кино. Там рейтинг иногда достигает 15 % (если очень популярное кино или сериал). А теленовости изредка подпрыгивают до 10 %. Но средние показатели даже лучших аналитических программ, таких как «Намедни» Леонида Парфенова, не превышают 6 % рейтинга. Местные же новости смотрят еще меньше – их рейтинг в лучшем случае 3–5 %. То есть в этот момент на городской канал настроен в лучшем случае каждый 20-й телевизор в городе.

– Значит, говоришь, смесь бульдога с носорогом?! Информация и развлекаловка… Никто, говоришь, раньше так не делал… – протянул Даянов. – Ну, а детали? Как это должно практически выглядеть? У тебя мысли есть?

Но никаких практических решений для воплощения своей смутной идеи Стас представить не смог. Поэтому Даянов поморщился, давая понять, что время уходит, а проект буксует.

– Это все фокусы, – недовольно бросил он. – Ты мне поясни другое – почему эта программа станет информационной дубиной? И как мы этой дубиной сможем кое-кого – ты знаешь – прикладывать по «кумполу» каждое воскресенье? Нам ведь это главное!

– А разве интерес зрителей нам не важен? – возмутился Стас. – Мы все это затеваем только ради войны?.. А когда повоюем, закроем проект, что ли?

– Дорогой мой, Стас! – хлопнул его по плечу Марк. – Только не забывай одну вещь. Знаешь, какое зрелище людей завораживает по-настоящему? Бои гладиаторов! Так всегда было со времен Древнего Рима и сейчас, поверь, человеческая натура не изменилась. Вот если зритель когда-нибудь увидит в нашем шоу настоящий бой: победа или смерть, когда он кровь учует, страх на лицах заметит – тогда они еще и утренний повтор посмотрят, как завороженные…

Да, этот круглый зал в заброшенном ДК, как настоящая арена, отлично подходил для гладиаторских боев. Ничего особо выдумывать не надо – классический круг под жарким электрическим солнцем. Человечество не придумало более подходящей площадки для сражений один на один.

Но пока в помещении будущей студии только Борис Панкрашкин измерял рулеткой расстояние от входа до противоположной стены. Он старался не ошибиться, и сгибался в три погибели, отставив немолодую задницу. Такое положение главному режиссеру было явно не по душе.

Глядя на его потуги, Андрееву вдруг стало тоскливо и страшно. Потому что было ясно – уж Панкрашкин-то уложится в срок. Как попало, но сделает студию на скорую руку. И как же получилось, что сам Стас, столько лет ждавший большой программы, оказался совершенно не готов, как только у мечты появился шанс сбыться? Отсчет времени до первого эфира неумолимо тикает, а идей в пустой, как барабан голове не прибавляется нисколько. От отчаяния ему захотелось во всю глотку заорать в этом пустом зале. Лишь бы избавиться от чувства, что выпросил у судьбы кусок, больше, чем может проглотить.

– Ты что-то сказал? – обернулся Панкрашкин.

Стас отрицательно покачал головой. И постарался мысленно представить, как маленький телеведущий в центре арены под яркими лампами жалит вопросами закованного в латы сановной спеси губернатора. Броненосцу тоже жарко под лампами и камерами. И будет давить его броня – темный пиджак, воротник накрахмаленной белой рубашки и дорогой галстук, подпирающий горло узлом. И тяжеловес будет копить злость и сдерживать бешенство, подбирая слова для корректно звучащих, но ничего не значащих ответов, выдавая себя только медленно багровеющим цветом мясистого лица и бисеринками пота, выступающими у корней волос…

В идеале зритель должен, выключая телевизор, признать, что он только что смотрел корриду. Но это все мечты. Губернатора сюда не удастся заманить так просто. Первое время придется сражаться с хищниками меньших весовых категорий. Но сначала надо просто суметь выйти на эту арену и при этом быстро ориентироваться и остроумно отвечать. Перед сотней уставившихся на тебя людей, под жаром двухкиловаттных ламп… Так даже то, что заучено наизусть, мгновенно вылетит из головы. Неужели придется признать, что он – Стас Андреев – не годится для всего этого?

И куда тут втиснуть музыку, идея насчет которой первоначально казалась такой естественной? И легкие развлечения?

«Ладно. Давай сначала решать чисто практические вопросы, – мысленно приказал себе Стас, облизывая пересохшие губы. – Откуда появляется ведущий?»

Заходить просто с улицы, наверное, можно, но там пойдут зрители и участники. Это не то. Спускаться сверху по лестнице, наверное, было бы эффектно. Он решил взять этот вариант на заметку. Вообще, в гладиаторском Колизее, хищники появлялись снизу из мрачных подвалов.

– Боря! – крикнул Стас режиссеру. – Тут есть подвальные помещения? Из них можно попасть в холл?

– Не знаю, – буркнул недовольный Панкрашкин, приглаживая волосы, перехваченные на затылке в длинный хвост. – Кто б нам ключи дал тут все осматривать?!..

Тем не менее, Стас решил осмотреться. Поднялся по лестнице, потом посмотрел сверху вниз на холл. Сверху весь этот круг, в будущем окруженный секторами передвижных трибун, будет казаться меньше. И люди, сидящие на разноцветных красных и синих пластиковых стульях, отсюда будут казаться меньше. И должности их издалека будут не видны. И кто есть кто – будет сначала теряться под ярким освещением. Ведущий просто будет спускаться к людям.

Похоже, заходить лучше отсюда. Только в одном он был твердо уверен: ведущий должен идти в холл долго или хотя бы какое-то время. Пока звучит музыка, задающая тон. Как увертюра в опере.

Даянов позвонил, чтобы поставить в известность, что не приедет. Связь была прерывистой – оказалось, Марк звонит вообще из соседнего региона! Очевидно, сегодняшний рабочий график президента «Ориона» поменялся стремительно и под влиянием новых важных обстоятельств.

– Я на здешнем ГТРК договорился насчет ПТСки! – кричал в трубку Марк, но так как связь была плохая, его было слышно еле-еле.

Марк был в восторге. Передвижная телевизионная станция ПТС в городе была только одна, у филиала государственной телекомпании. Но со своим ГТРК связываться не хотелось. У областной власти хватало рычагов давления на местное гостелевидение, пусть даже и подчинявшееся напрямую федеральному ВГТРК. А без ПТСки вести трансляцию из отдаленного ДК «Энергия» было невозможно.

– Они готовы давать нам ПТС в аренду! На сутки. В воскресенье утром будут приезжать и разворачиваться, а после эфира сворачиваться и ночью ехать домой!..

Так Марк решил ключевую техническую проблему. И судя по его интонациям – решил не дорого.

– Ну вот и ладушки, – сказал Панкрашкин, сворачивая рулетку.

Устраиваясь на заднем сиденье редакционной «Волги», Стас еще раз оглянулся на неудачливый Дом Культуры, который даже не подозревал, какая жизнь забурлит вокруг него уже к сентябрю.

И Андрееву опять стало не по себе. Он представил, сколько сил и денег будет вложено в ремонт помещения. Как у главного входа каждое воскресенье будет стоять автобус ПТС нашпигованный телеаппаратурой, пригнанный за триста км по ночному шоссе. От него в двери ДК потянутся толстые шланги электрических кабелей. И как все эти усилия будут сходиться на одном маленьком ведущем, высвеченном лампами в центре арены. И в этот момент Стас как-то легко понял и признал очевидное – один он здесь не справится. Может не совладать с нервами и все запороть.

Просто ведущих должно быть несколько! Может трое, как было когда-то в программе «Взгляд» – популярной в эпоху «перестройки». Или в «Топ-гире»?.. Чтобы они подкалывали друг друга, могли прийти на выручку, когда один растеряется, отпасовать репликой. Или наоборот, если «клиент» увиливает, отделываясь ничего не значащими фразами – добивать его вопросами с разных сторон, как хищная стая.

И все встало на свои места. Стас даже представил себе начало. Когда троица ведущих в какой-нибудь гримерке хлопают друг друга по плечу, и желают «ни пуха», словно три товарища, собравшиеся биться насмерть, прикрывая отступающий взвод. А потом они идут в холл по какому-нибудь коридору. И основная мелодия передачи накручивает ее эмоциональную пружину, нарастая с каждым шагом. Это должно понравиться зрителю. И, кстати, это можно снять немного заранее, и давать в записи, экономя для других целей несколько драгоценных минут, перед самым эфиром. Зритель не заметит подлога.

И дальше в голове все начало быстро складываться один к одному. Вдруг стало очевидно, что внизу, непосредственно на самой арене, должны работать двое ведущих. Молодые, энергичные, агрессивные и разнополые. А сам он вообще не должен спускаться вниз. Он останется на балконе и будет сверху комментировать ход программы, для него там надо оборудовать специальную кабину. Он будет представлять отдельные сюжеты и включаться в перепалку, когда это потребуется. «Умным» комментатором «над схваткой» должен быть только он сам. Это его роль.

А еще Андреев увидел завершение программы. Гаснет свет. Опустевший зал. Пара перевернутых стульев. Музыка на заднем фоне доигрывает усталыми гитарными риффами какого-нибудь блюза. И усталые ведущие сходятся в центре вполнакала освещенного круга, тут же по горячим следам обсуждая: получилось сегодня или нет. Три минуты искренности и откровенности, такой короткий эпилог.

Только бы попасть в точку с ведущими. И женщина обязательно должна быть украшением этого шоу. Тогда начнут смотреть. Только где в городе найдешь свою Светлану Сорокину?.. Пока все это слишком расплывчато и ненадежно.

– Митрич, очнись, приехали, – потеребил его за плечо Борис Панкрашкин. – Тебе в редакцию, выпуск через полчаса. А я домой поеду, завтра с утра к шефу на доклад…

Вечерний выпуск «Новостей» прошел – хуже некуда. Еще и с браком – по ошибке дважды показали один и тот же сюжет. А это значило, что в понедельник с утра Марк устроит разборки и потребует оштрафовать виновных. Хотя куда уже дальше штрафовать людей, которые и так получают мизер?.. Выпить захотелось так, что Андреев после выпуска первым улизнул из редакции. Ни с кем не попрощавшись и даже не смыв пудру, которой в этот раз успела щедро обработать его лицо перед эфиром визажистка Яна.

Ближайшим заведением оказался спортивный телебар. Плазменные экраны, непрерывно транслировали несколько спортивных каналов. Посетители были поголовно футбольными болельщиками. Значит, здешнюю публику не волнуют местные «Новости», и тут Стасу проще тихо посидеть, никем не узнанным.

– А-а, продажная пресса! Тоже нарушаем спортивный режим! – Стас вздрогнул и едва не поперхнулся коньяком, не ожидая, что его и тут могут хлопнуть по плечу. – Привет, дорогой! Как я рад тебя видеть! Сижу, думаю или не ты. Что это у тебя с лицом? Ты пудришься, что ли?.. – расхохотался подвыпивший одноклассник Максим Кравченко. Он обрушился на Андреева с объятиями и шуточками, которые обожают старые школьные приятели.

Стас зло чертыхнулся, и принялся кое-как стирать носовым платком забытый на лице грим. И так настроение хуже некуда, а тут некстати еще и одноклассник. Ведь если не начать ему немедленно дружелюбно улыбаться – Макс решит, что Андреев корчит из себя звезду и зазнался. А не то что улыбаться, даже говорить ни с кем Стасу ужасно не хотелось.

– Официант! Еще коньяку мне и телезвезде! – мотнул головой Макс. Судя по типично бизнесменскому животику, оттопыривавшему футболку с буквами RONALDO на спине, и толстенной золотой цепи вокруг шеи, дела у одноклассника шли неплохо. – Что грустный сидишь? – спросил Макс, нисколько не смутившись. – Давай, за встречу?..

И проглотив порцию долгожданного алкоголя, Андреев вдруг принялся выкладывать невесть откуда взявшемуся однокласснику все, что наболело. Про программу, которая должна быть бомбой, но никак не желает сложиться. Про то, что если людям не платить коллектив разбежится, а убедить начальство платить нормально у него не получается. Но главное первый эфир уже скоро, а сенсационной темы нет. И ни намека – где ее взять.

– Да, брателло, крепко тебя торкнуло, – посочувствовал Макс, подливая коньяку из толстенной бутылки. – Но бывает и хуже. Например, если бы ты должен был кому-нибудь восемьдесят тонн баксов и тебя прессовали, там квартиру отбирали – это были бы проблемы. А так – говно вопрос! Ты же профессионал в своем деле.

И они церемонно чокнулись бокалами коньяку, который поднимал настроение надежно и умело.

– Вот у меня на прошлой неделе возникла тема, так тема, – доверительно, вполголоса, собрался поделиться одноклассник. – Я ведь строительными материалами занимаюсь. Тоже геморроев много – сплошное кидалово… Вот прикинь, поставил одним деятелям отделочных материалов и прочего добра миллиона на три, строить коттедж навороченный. И все мне говорили – это такие солидные люди! Я поверил, предоплаты не взял. И зависли у меня эти три «лимона»! Только и слышу – через неделю заплатим… Я попытался права качать – знаешь, что сказали?.. Это стройка сына губернатора. Будешь выступать – сразу налоговую к тебе пришлем. Прикинь?..

– А что за коттедж такой, если одни отделочные материалы на три миллиона тянут? – Стас мгновенно отреагировал на словосочетание «сын губернатора», интересуясь, как бы между прочим.

– Это только малая часть! Там домик, какой надо, – обнадежил Макс. – В Москве на Рублевском шоссе он, может, никого не удивит, а у нас в области таких еще не было. Это я тебе точно говорю! Причем они его в природоохранной зоне строят, вплотную к водохранилищу. Наверное, чтобы свой частный пляж был. Втихую строят, никто не знает. Шито-крыто, – и одноклассник весело хохотнул, от избытка чувств обнимая Стаса за плечи.

– И где эта стройка идет?..

– Я на будущее зарекся с сынками наших руководителей дела иметь!.. – развеселился подобревший Макс, даже не подозревая, до какой степени уже заинтересовал Стаса.

С первых же слов Андреев понял, что информация, которая только что свалилась на него по пьяной лавочке – настоящая бомба. Причем бомба, от которой лучше держаться подальше. Чтобы она не рванула прямо в руках того, кто сунется полюбопытствовать. Но холодок опасности, которым веяло от этой случайной информации, манил и завораживал.

5.

Сын губернатора Олег Анатольевич Захаров всегда был для областных журналистов неприкосновенной «священной коровой». Хотя смутные нехорошие слухи об этом молодом человеке ходили давно. Поговаривали, будто еще сопляком, этот юноша, в компании с сынками других местных бонз, по пьянке участвовал то ли в изнасиловании, то ли в попытке изнасилования. Однако эта старая и грязная история была похоронена влиятельными родителями слишком глубоко, чтобы кто-нибудь из журналюг поотчаяннее взялся ее копать.

Сейчас на слуху была другая и уже вполне реальная история – год назад 24-летний Олег Захаров стал вице-президентом областного банка «Честный». Эта информация официально прошла в нескольких деловых сводках. На нее обратили внимание, но шуму СМИ все равно не поднимали. Потому что банк «Честный» в разговорах между собой, было принято называть «детским банком». Захаров-младший был не единственным отпрыском влиятельных персон, пристроенных в этой финансовой синекуре, что все уже давно воспринимали, как должное. Однако сразу до поста вице-президента прежде никому из молодых людей подпрыгнуть не удавалось.

Андреев понимал, что «наехать» на губернаторского сына не просто потрясение устоев, но личное оскорбление губернатору. Поговаривали, будто своего позднего, единственного ребенка губернатор любил самозабвенно. Но именно то, что никто, никогда не решался в эфире ударить губернатора по самому больному месту, гарантировало бешеное внимание к премьерному выпуску нового шоу. Уже его первые минуты станут революцией в местном телеэфире. Если только не окажутся последними для всего канала «Орион».

Поэтому Андреев не представлял себе – зачем он идет в редакцию субботним утром, когда голова раскалывается после коньяку, который пили вчера с одноклассником до двух часов ночи. Андреев знал, что сюжет про сына губернатора делать нельзя. Это плохо со всех сторон. И не только из-за гнева губернатора и бед, которые могут обрушиться на телеканал. А просто потому, что бить по детям нельзя – это табу для любого нормального журналиста. Хотя, с другой стороны, Олег Захаров – ребенок или вице-президент банка?

Решимость ехать на съемки уже через минуту сменялась решимостью, никуда не ехать, а взять пива и отсыпаться дома. Тем временем ноги сами машинально несли Андреева к редакции. В конце концов, он придумал для себя компромисс. Можно же просто съездить на разведку? Все ли действительно так? И даже если информация подтвердится – можно сделать кое-какую съемку, а пускать ли ее в эфир – это он решит позже, когда голова будет нормально соображать, и он трезво взвесит все «за» и «против».

В редакции «Новостей» в субботу дежурила только одна съемочная группа. Это значит, что о сделанной съемке будет осведомлен минимум людей. Оно и к лучшему, если Андреев все-таки решит не выдавать материал в эфир. Стас обрадовался, что так отлично все придумал, но спокойствие улетучилось, стоило перешагнуть порог редакции.

– Доброе утро, шеф! Решили проверить – не отлынивает ли дежурная группа? – насмешливо поинтересовалась Настя Миронова.

Как раз Настя-то оказалась сегодня ужасно некстати для Стаса. Съемка была сопряжена с риском. Объект явно охраняется, и есть специальные люди, которые не спускают с него глаз, и не понятно, как отреагируют на телекамеру. Поэтому Андреев понимал, что ехать он должен сам. И в пару ему требовался журналист поопытнее.

Вдобавок к журналисту-стажеру, сегодня дежурил еще и неопытный оператор Миша, чаще работавший с большими студийными камерами, оперативная работа на выезде перепадала ему редко. Но матерые операторы-новостийщики не любят работать в выходной. Поэтому на сверхурочные дежурства обычно попадали молодые сотрудники – и с этой легкой формой «дедовщины» не получалось бороться.

– Настя! Тебе повезло! Я тебя сегодня отпускаю, сам поработаю – поеду на съемку. – слукавил Стас, как ни в чем не бывало, подмигнув стажерке. – Жара такая, что красивые девушки обязаны загорать на пляже, а не париться в редакции…

В глубине души Андреева смущал даже не возможный риск съемки, а другое. Он понимал, что если все-таки не решится выпустить съемку в эфир, это как-то придется объяснять журналисту. И вот этой бойкой девочке, ему почему-то особенно не хотелось городить массу разумных доводов, которые от обычного малодушия отличит только настоящий профессионал. Если, конечно, он профессионал. И если это не малодушие…

Однако надежда Андреева, что девушку как ветром сдует из редакции, не сбылись. Настя наблюдала за сборами съемочной группы с явным разочарованием, чуть не на слезах.

Андреев же объяснял оператору Мише нюансы предстоящей съемки. Что надо будет выбрать несколько точек для камеры: со стороны пляжа, из леса и, если получится – панорамный план в лоб, но главное – делать все следует очень быстро. Андреев нарочито повернулся к Насте спиной. И вздохнул с облегчением, только когда обнаружил, что девушки нет рядом. Но сюрприз ждал его в машине. Настя сидела, забившись поглубже, на заднем сидении дежурного «новостийного» микроавтобуса.

– Хочу с вами! – извиняющимся тоном избалованного ребенка протянула она. – И пляж там тоже есть, вы же рассказывали – на пляже съемка?.. Ну, Станислав Дмитриевич! С вами так интересно. А мне же надо набираться опыта?!..

Она поставила Андреева перед фактом и еще строила самые невинные глазки. Выпихивать из машины упрямую девчонку будет только хуже. Стасу оставалось, только плюхнуться на сиденье рядом, досадуя на ее энтузиазм, типичный для первых недель работы на телевидении. Каждый сначала обречен переболеть им.

Журналисты на телеэкране с микрофоном, на который надет пенопластовый кубик с логотипом канала, всегда молодые привлекательные ребята не потому, что их в редакциях кормят витаминами и выгуливают на свежем воздухе. А потому что часто меняются, не успев постареть. Работа телерепортера быстро «снашивает» человека. За три-пять лет телерепортер или спивается (снимая ежедневный стресс, сопровождающий эту работу, традиционным способом), или человеку просто надоедает «пахать» за грошовую зарплату, не имея никаких перспектив. Тогда он уходит, в лучшем случае на более спокойное и сытое место, в пресс-службу какой-нибудь корпорации, в худшем – уходит в никуда.

Вчерашних энергичных ребят на экране сменяет новое поколение телевизионного «пушечного мяса». Зрители не замечают этой ротации, которая выкашивает телерепортеров с той же неизбежностью, как выкашивало молодых лейтенантов под Курской дугой. Лишь единицы остаются в этой профессии, но и они через три – пять лет уже не работают репортерами, а делают шаг наверх по служебной лестнице. Становятся редакторами программ или выходят в эфир в роли телеведущих.

Теперь скандалы и конфликты, сопровождающие съемки репортажей на выезде, сменяет постоянный груз ответственности за выпуск. От такого прессинга «выживший» репортер, а ныне редактор, спасается все тем же привычным способом. Но после эфира. А до того, работая над текстами и сюжетами, налегает на бесконечные сигареты и растворимый кофе, килограммового пакета которого редакции не хватает на неделю.

За микроавтобусом телевизионщиков тянулся хвост пыли. К будущему поместью губернаторского сына асфальт еще не проложили. От шоссе метров триста выложили пока широкими бетонными плитами. Но Стас решил ехать в обход. Чужая машина прямо перед воротами привлечет внимание, и стоит оператору начать устанавливать камеру на штатив – мигом набежит охрана. Поэтому они выруливали окольным проселком. Следовало выехать к пляжу, часть которого была захвачена и огорожена забором, и оттуда начать съемку, подобравшись по возможности ближе, а потом часть кадров снять в лоб. А пока, сидящих в машине, мотало на колдобинах грунтовой дороги.

– Нас там не арестуют? – поинтересовалась Настя.

– Мы будем соблюдать осторожность, – пообещал Стас.

Андреев припомнил, как в редакцию поступали звонки телезрителей, жалующихся на здешнее строительство. Сначала полезно было провести опрос возмущенных жителей ближайшего микрорайона. И Настя только что взяла там интервью у группы бабушек, «пасущих» внуков возле детских песочниц. Те наперебой жаловались. Всех местных возмущало, что за забором оказался самый удобный участок близлежащего пляжа и вообще строительство начато в парковой зоне. После этого пришлось рассказать молодой стажерке куда они едут снимать, и чем это может обернуться.

– Поедем искать приключений на свои задницы? – спросил Андреев, как только они завершили съемку во дворах.