Текст книги "Наперегонки со смертью"

Автор книги: Дмитрий Старицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Новая земля. Европейский союз. Город Виго
22 год, 2 число 6 месяца, воскресенье, 10:55

Под громкий шум переглатывания воды в глубинах унитаза выйдя облегченным из кабинки санузла, у раскрытого окна застал парочку небритых хомбре в веселеньких больничных пижамах, которые о чем-то увлеченно друг другу трындели, не забывая при этом вкусно курить.

Вдруг почувствовал, что у меня уши опухли от долгого отсутствия никотина в организме. Странно. То вообще не замечал ничего такого, а тут как плотину прорвало.

Пришлось идти клянчить у мужиков чинарик. Жестами, естественно, потому как мужики местные ранбольные ни английского, ни русского языков не понимали. А я совсем не разбирал их мовы. Но ничего, поняли друг друга. Угостили они меня моей любимой новоземельной «Конкистой». Даже с фильтром. Беленьким таким, бумажным, как на французском «Житане». Не видел еще таких.

От первой затяжки даже закружилась голова…

Нееее… Это я сюда удачно зашел.

Докторский гальюн по закону подлости оказался заперт на ключ. Понятно. Все для того чтобы такие как я в нем не шарились. Не писали мимо унитаза и не писали разную похабень на стенах.

Пришлось искать общественный дабл, тот, что для больных.

Нашел искомый кабинет в конце коридора по запаху застарелого сигаретного дыма, уже на пределе давления в клапанах.

В помещении с крашеными масляной краской стенами и тривиально беленым потолком были в наличии умывальники из нержавейки и закрытые кабинки с унитазами и пластиковыми дверками как в Макдональдсе. Все свободные на мое счастье. И чистые, в смысле – мытые, так как стены ожидаемо оказались в надписях и рисунках сортирного содержания, единого для всего мира стиля. Теперь уже двух миров.

Даже бумага туалетная тут была в наличии. Плохонькая, похожая на серый советский рулон, но все же это признак цивилизации, когда бумагу из сортира не тырят.

Тут меня нашла медсестра, нагло ввалившись в мужской туалет, и погнала в кубрик, даже не дав докурить, стерва такая.

В кубрике медсестра быстро перевела кровать в положение «сидя».

Заставила меня туда взгромоздиться и приказала ждать.

– Чего ждать? – не выдержал я непоняток.

– Просто ждать, – ответили мне сурово.

– Ждать, так ждать, – сдался я.

Кто ее маму знает, возьмут и опять к кровати привяжут, а мне уже до смерти надоело изображать из себя Прометея.

Ждать пришлось недолго. В сопровождении доктора Балестерос в кубрик вошла весьма занимательная троица, напомнившая мне Никулина, Моргунова и Вицина из «Кавказкой пленницы».

Доктор Просто Мария представила мне посетителей по очереди.

Высокий толстяк, которого я олицетворил с Моргуновым, оказался городским алькальдом. Звали его Эдуардо Рамос Месонера. Шестидесятилетний седой представительный старик, одетый в чесучовый костюм терракотового цвета, белую рубашку и полосатый галстук – и это в такую-то жару! На манжетах его рубашки отсверкивали золотом вычурные запонки. На указательном пальце левой руки пускал солнечные зайчики большой красный камень золотого перстня. А запястье правой оттягивали массивные золотые часы. Лицо его было полностью выбрито, из растительности остались лишь густые седые брови над желтыми глазами и короткий седой ежик на черепе. Вопреки жесткому взгляду лицо главы городской власти имело вид добродушный и даже участливый. Просто Санчо Панса – переросток. Хотя если вспомнить классика Санчо Панса всю жизнь мечтал стать губернатором на острове. И еще от него настолько сильно разило дорогим парфюмом, что даже медсестра морщилась украдкой.

Персонаж, похожий на Вицина – Мануэль Гутьеррес Мельядо, исправлял должность городского коррехидора и был полной противоположностью алькальду. Небольшого роста худой жгучий брюнет – живчик с маленькими черными глазками. С длинными волосами, забранными на затылке в косу и щегольской эспаньолкой, он смахивал бы скорее на мафиози, если бы не пренебрегал статусными украшениями. Одет местный глава полиции был весьма легкомысленно: канареечного цвета расстегнутая рубашка-поло и хлопковые голубые шорты ниже колена. На волосатых ногах веревочные сандалии на босу ногу. На впалом животе черная сумка-кенгуру.

Третьего посетителя – Никулина по моей классификации, доктор Балестерос представила как «капитан-генерала милисианос рекете казадорес» Паулино-Эрменхильдо Теодуло Баамонде. Генерал был одет по полной военной форме. Холщевый френч поверх майки подпоясанный широким ремнем, большая револьверная кобура на нем под левым локтем, бриджи – все цвета хаки, и коричневые ботинки с аккуратными обмотками. (Эти обмотки меня озадачили и чуть не рассмешили – вовремя спохватился, что смех в данной ситуации неуместен). На рукавах его френча чуть выше обшлагов были вышиты желтой нитью скрещенные шпаги и вокруг них пирамидой располагались три четырехугольные звезды сантиметрового размера. Жгучий брюнет лет тридцати пяти, высок, в меру сухощав, гладко выбрит, щеки вертикально прорезали две глубокие морщины от густых усов, и неожиданно на контрасте серые глаза. Левая рука была затянута в перчатку и не гнулась (потом просветили, что это у него протез). В правой руке он одновременно держал стек и широкополую шляпу одним полем прикрепленным к тулье желто-красной кокардой.

Весьма представительная делегация. Для полного комплекта местной высшей власти не хватало только президента кортесов города Виго. И это всё ко мне?

Оказалось таки да. И не просто так ко мне, но ко мне с извинениями.

Однако алькальд или по привычному для нас названию – мэр, начал свою речь не с извинений, а с той радости, которую он испытывает оттого, что печальный инцидент на границе обошелся без невозвратных потерь. Похвалил спасательные службы за оперативность. И только потом выразил свои извинения и сожаления о том, что такой инцидент имел место быть вообще на территории их анклава. Высказал пожелание мне и Наташе быстрее выздоравливать, особо отметив, что лечение наше будет в его городе бесплатным согласно решению властей. (Тонкий намек на себя любимого, чтобы мы не забыли, кого надо благодарить). И на само лечение, и на медикаменты, и на госпитальный уход, и – конечно же – на питание. (Отель «все включено», черт бы его побрал с такой кухней и анимацией).

– Ну, а в высокой квалификации наших врачей вы уже убедились, – улыбнулся алькальд, заканчивая официальную часть. – Про принятые меры по инциденту вам подробно расскажут наши силовики. (Взмах рукой на них). Вопросы, какие-либо пожелания у вас ко мне есть?

– Есть, – сказал я. – У меня вместе с одеждой отобрали сигареты. А от отсутствия табака уже уши пухнут.

– Да, непорядок, – согласилась со мной власть, доставая из кармана золотой портсигар.

Алькальд вытряхнул из него полтора десятка сигарет – все что там было, и положил их на тумбочку.

– Вы какой табак предпочитаете? – поинтересовался сеньор Эдуардо у меня.

– «Конкисту», – охотно отозвался я на этот вопрос.

– Нашу «Конкисту»? – удивился алькальд.

– Да. Я к ней еще в Порто-Франко пристрастился.

– Хорошо. Будет вам «Конкиста», – заверил он меня. – И если других вопросов к городским властям у вас нет, то позвольте мне откланяться. Увы, дела.

Крепко пожал мне руку и ушел. Политик, ёшкин кот.

Доктор Балестерос факт исторического рукопожатия зафиксировала на плоский цифровой фотоаппарат. Ни шагу без пиара даже в этом мире.

Как только мэр ушел, медсестра с докторшей борзо подтащили к моей кровати банкетку, на которую тут же уселись мужчины, и дальнейшее общение с официальными лицами протекло, говоря формулами протокола, в более теплой обстановке.

Инициативу в беседе моментально перехватил коррехидор, едва коснувшись банкетки ягодицами.

– Сеньор Волынски, как только об инциденте с вашим автобусом стало известно в Порто-Франко, сеньора Ширмер поставила на уши весь Европейский Союз. На это потребовалось всего три часа от первой радиограммы валлийских кирасиров. Все вооруженные силы Евросоюза вместе с батальоном патрульных сил Ордена прочесали территорию ЕС с острым желанием порвать на тряпочки обидчиков «Звезд Зорана».

– Неужели всю территорию, – удивился я, припоминая, что это почти треть континента.

– Всю по линиям основных дорог. По всем предполагаемым лёжкам дорожных бандитов. По подозрительным фермам. Зачистку провели практически сплошную. В операции участвовало девятнадцать самолетов, три ударных вертолета Ордена и восемь биплов [29]29
  Бипл. Сленг. – беспилотный летательный аппарат с приборами слежения.


[Закрыть]с автомобилей. Были бы у нас спутники и спутник бы применили.

Главной нашей удачей стало то, что операция началась одновременно по всем анклавам. Ну, может быть разница в два-четыре часа у некоторых анклавов. Но первые отряды вышли разом. Потом другие подтягивались за ними волнами. Что кстати оказалось оправданным, потому, как большинство банд было поймано или уничтожено второй и третьей волной прочесывания местности. Всего под раздачу попали двадцать четыре банды численностью от четырех до двадцати участников. И это только в сельской местности. В городах идут определенные оперативные мероприятия, но пока они не закончатся говорить о них преждевременно.

– Ну, если этой операцией по городам руководит Бригитта Ширмер, то я спокоен, хотя бы за Порто-Франко, – улыбнулся я своим гостям.

Капитан-генерал на мою сентенцию утвердительно кивнул.

– Неужели всех дорожных бандитов на Новой Земле зачистили? – задал им вежливый вопрос.

– Нет. Только на территории Евросоюза, – ответил коррехидор. – Американцев мы даже не информировали. Любых американцев. Боялись утечки информации. Поэтому и давили на скорость. Даже патрульные силы Ордена подключили, когда территория Ордена была полностью блокирована по всем проходным направлениям. Кстати она и дала основной урожай – тринадцать банд.

– И все по нашу душу?

– У вас мания величия, доктор, – засмеялся коррехидор. – Хотя на территории Ордена из тринадцати банд за вами охотилось восемь. На других направлениях только три. И все разные по этническому составу.

Нормально так, да? Половина всех бандитов континента охотятся персонально за нами. И мне еще вменяют, что у меня «манечка». Но спросил другое.

– Украинцы были?

– Да, – подтвердил главный испанский полицейский. – И об этом я с вами хотел поговорить. Взяли одну украинскую банду на лёжке в заброшенной ферме около Южной дороги в тридцати километрах от Порто-Франко. Восемь мужчин и две женщины. Так вот женщины заявляют, что они у бандитов пленницы и ваши жены.

Тут начальник полиции принял позу записного комика, вынувшего кролика из цилиндра, типа, что ты на это теперь скажешь?

– Как их зовут? – ответил я вопросом на вопрос.

Коррехидор полез в поясную «кенгуру», достал оттуда маленький блокнотик, полистал немного и прочитал.

– Окса фон Штирлиц и Ярина Бандера.

– Фигасе, – только и вырвалось у меня. – А где московский конвой с прошлого четверга?

– Нашли от него только машины, укрытые в оврагах под маскировочной сетью. Подбитый броневик и оружие московских омоновцев изъяли у одной из банд. Броневик они чинили активно. А вот людей из конвоя не было. И судьба их неизвестна. Можно только предполагать, да и то ничего хорошего.

– Вот, млядь, началось в колхозе утро, – пробормотал я по-русски.

– Простите, мы не поняли, – переспросил меня капитан-генерал по-английски.

– Так, русская присказка, – перешел я снова на мелкобританскую мову, заменяющую тут язык межнационального общения. – Когда случается что-то нехорошее, ее используют вместо крепкого ругательства в приличной компании, – пояснил я им. – Этим конвоем должны были ехать и мы. По крайней мере, я на него записывался.

– Это второй вопрос к вам от наших детективов. Но вы нам еще не прояснили первый.

– Окса фон Штирлиц или по староземельному Оксана Кончиц и Ярина Бандера, по староземельному – Урыльник, были в нашем автобусе на Старой Земле и переместились на Новую Землю вместе с нами всеми. Но, в первый же день по приезду в Порто-Франко, несмотря на то, что они обладали суммой в шесть тысяч экю каждая, они отправились промышлять на панель, где влипли историю с похищением их румынскими цыганами из банды Флориана. Освободила их в тот же вечер Русская Армия. Вы должны, наверное, помнить тот инцидент две недели назад в «Живой розе».

Испанские правоохранители синхронно закивали головами, подтверждая, что такая информация у них есть.

– За этот проступок они были коллективом изгнаны и переселились в переселенческий кэмп Порто-Франко. Больше о них известий мы не получали. Ни Оксана, ни Ярина никогда не были моими женами, – продолжил я. – Более того могу поклясться на Библии, что я с ними даже не спал. Кстати по национальности они украинки.

– Да? – скосил на меня глаз коррехидор.

Посмотрев в свой блокнотик, как нерадивый студент в шпаргалку он выдал.

– На допросе Окса фон Штирлиц заявила, что она этническая немка с Казахстана, а Ярина Бандера назвалась русской. Я вам даже точно скажу ее фразу: «moskalika ja» и заявила, что перенеслась сюда из Москвы. Староземельной Москвы.

– По поводу Москвы она не врет. Они там обе занимались проституцией. Но этнически они украинки обе. И гражданки государства Украина. Причем Ярина западная украинка из тех земель что раньше, до вхождения в СССР, были под Австро-Венгрией и Польшей, там, где русских не любят.

– Я правильно понимаю, что вы не рветесь стать их представителем?

– Правильно. Допросите их, как следует, ибо врать под протокол им не впервой. У меня есть подозрение, что они входили в эту этническую банду и были наводчицами. Дело все в том, что они убыли из Порто-Франко орденским автобусом в конвое из московского протектората.

– Это в корне меняет дело, – произнес коррехидор. – Если у вас ко мне нет больше вопросов, то я поспешу. А то, как бы их не отпустили в Порто-Франко, как потерпевших.

– Не смею задерживать, – пробормотал я.

Коррехидор запрятал свой блокнотик обратно в «кунгуру», потом достал оттуда слегка початую пачку классической «Конкисты» и, приподнявшись, положил ее на тумбочку. Слегка задумался и вынул оттуда же металлическую зажигалку-турбо и присоединил ее к сигаретам.

– Салуд, – показал он мне приветствие республиканцев, приложив правый кулак к плечу, и торопливо ушел в сопровождении доктора Балестерос.

Я даже «спасибо» сказать ему в спину не успел.

– Ну что, вернемся к нашим баранам, – спросил я. – Как понимаю, допрос еще не закончен.

– Ну что вы стразу так, доктор, – усмехнулся в усы капитан-генерал. – Это у коррехидора допрос. А со мной так просто дружеская беседа.

И подмигнул мне правым глазом.

Мы оба рассмеялись, и атмосфера непринужденности возникла как бы сама по себе.

– Сеньора, – обратился капитан-генерал к медсестре, которая так и торчала все это время молчаливым соглядатаем в кубрике, – куда бы мы могли тут уединиться для того чтобы с доктором Волынски просто перекурить. А то я не могу смотреть, как молодой человек мучается от никотинового голода.

– Курить вредно, – отрезала медсестра.

– Жить вредно – от этого умирают, – вставил я свое возражение в борьбе за свои права. – И вообще вы отстали от последних веяний мировой медицины. Сейчас даже после операции на легкие первым делом после вывода из наркоза больному дают пару раз затянуться, чтобы не вызывать у его организма дистрес.

Медсестра стояла как партизан на допросе в Гестапо.

Повернулся к генералу и развел руками.

– Придется нам как кадетам смолить в общественном сортире.

– Вот еще, – возразил глава местной милиции. – Мне это не по чину.

При этом выразительно посмотрел на медсестру, сощурив правый глаз.

Возникла пауза, в которой нахмурившаяся медсестра сдалась первой.

– Разве что в патио внутреннего дворика, – выдавила она из себя.

– Идет, – согласился мой собеседник. – Но желательно чтобы там была тень.

– Да хоть на улице, – добавил я. – Курительного салона нам не требуется. Можем и просто так пройтись.

Сигареты, которые мне пожертвовал алькальд, оказались староземельным «Винстоном». Неплохо. Прихватив пару штук, я воткнул их в початую мягкую пачку «Конкисты», подаренную коррехидором. Уместил все это вместе с зажигалкой в карман больничной пижамы и сказал, натягивая больничные тапки.

– Я готов.

– Сеньор Волынски, – наставительно заявила медсестра, – помните, что вам нельзя резко наклоняться и вертеть головой по сторонам.

– Всенепременно, сеньора. Никакого нарушения режима. На том и стоим.

Медсестра провела нас широкой лестницей на первый этаж, где мы прошли мимо пищеблока во двор, огороженный с трех сторон госпитальными корпусами. Посередине двора стояла деревянная беседка в стиле китайской пагоды, оборудованная не только столом с лавками, но и ящиком с песком в качестве пепельницы. Видать это сооружения активно использовалась в качестве курилки госпитальным персоналом. Но сейчас там никого не было.

– Можно мне с вами покурить, – вдруг заявила медсестра, когда мы с капитаном расселись на теневой стороне беседки.

– Курить вредно, – вернул я этой стерве ее же сентенцию. – Особенно для женского организма.

– Тем более что мы курим очень крепкий табак, – подмигнул ей генерал.

Фыркнув медсестра ушла. Скорее всего, жаловаться на нас докторам.

– Продолжим наши прения, как говаривал один профессор в бытность мою студентом университета Овьедо в Астурии.

Мой собеседник вынул из бокового кармана френча трубку и кисет красной ткани. Забавный кисет, такой как в советскую древность солдаты пользовали с махоркой. Кисет был даже с вышивкой бисером: синий крест в белой окантовке.

Генерал пристроив на столе кисет, развязал его горло, и засунув внутрь трубку, быстро и ловко одной рукой набил ее табаком. Я еще удивиться не успел, как он уже держал трубку в зубах, поджигая ее дорогой зажигалкой трубочной, специальной, у которой огонь вырывается вбок, а не вверх. И таким образом пальцы не обжигает. Красивая винтажная зажигалка из тяжелого серебра, и судя по расходу драгоценного металла, не позже первой мировой войны сделана. Это уже потом на всем экономить принялись, как золотой стандарт полетел.

По беседке расползался ароматный дым. Забытый запах нормального табака без химии, после которого даже настоящий американский «Винстон», не тот, что делается «только для продажи за пределами США», а тот, что для самих американцев, пахнет только паленой синтетикой. И на вкус дрянь дрянью.

Воткнул «королевский» бычок от подарка алькальда в песок «пепельницы» и достал «Конкисту». Та тоже из нормального табака тут делается, без химии. Только боюсь, что это просто по бедности. Химикаты тут все заленточные и цены на них конские.

Сделав две большие затяжки раскочегаривая трубку генерал, словно нехотя спросил.

– Так что там у вас случилось с конвоем? Почему вы с ним не поехали?

– Собирались мы ехать с конвоем. Только Бригитта Ширмер предупредила меня, что на нас началась массовая охота. И я рванул запасным маршрутом, про который никто подумать не мог. В Портсмуте, когда мне сообщили, что между Базами Ордена и Порто-Франко накрыли бандитскую засаду на нас, я понял, что интуиция меня не подвела. Жаль конвой. Из-за нас они пострадали.

– Кто из-за кого пострадал дело темное, все это только Богу судить на Страшном суде, – сказал мой визвви, выпуская под потолок пагоды цепочку дымных колец. – Не надо брать на свою душу груз чужих грехов. Захват этого конвоя не выбивается из общей статистики. Тем более что проводка конвоя была слабой и неграмотной. Жадность еще никого до добра не доводила. Не ваш случай, так другой. Этот конвой изначально был обречен. Всего один колесный броневик… Даже не бронетранспортер. А вот людей, которых они взялись защищать действительно жалко. Но тут тоже палка о двух концах: глаза есть – смотри внимательно, кому доверяешься. Не компутерная игра, перезагрузиться не получится.

Мы немного помолчали, отдавая предпочтение табаку.

– Это действительно был офицер Ордена? Тот, который меня чуть не убил? – поинтересовался я для разнообразия.

Не все же ментам вопросы задавать.

Генерал посмотрел на меня оценивающе, словно прикидывал, достоин ли я такой информации или меня так гулять отпустить в неведении. Потом сказал.

– Да. Это действительно был офицер Ордена. Работал здесь, в Кадизе. Бумажки перебирал при орденском Банке, вел учет и статистику, утверждал премии за бандитов. Ни в чем таком замечен не был. И вот те раз. Только от Ордена мы получили официальный ответ, что он был из структур Ордена уволен за сутки до совершения преступления и его деяния мы должны рассматривать исключительно как деяния частного лица.

– Как это знакомо, – усмехнулся я. – У нас также в России: ни один милиционер не предстал перед судом как сотрудник правоохранительных органов. Они все без исключения были уволены из органов… Угадайте с трех раз? – я сделал паузу.

Генерал промолчал, внимательно глядя на меня.

– Правильно, – сделал я вид, что он мне ответил. – Ровно за день до совершения им преступления. И это наводит на определенные мысли.

– Какие именно мысли? – генерал проявил недюжинный интерес.

– Вот если бы его живым с поличным взяли, но об этом можно только мечтать, – я затянулся и продолжил свою мысль. – Вот и гадай теперь: сам ли он оборотень в погонах или действовал по команде сверху?

– Что такое «oboroten v pogonach»? Я правильно произнес? – переспросил меня собеседник.

– Я что, по-русски это сказал? – удивился я сам себе.

Даааа… Это наверное нервное у меня после контузии коленом. Впрочем, все болезни от нервов, один сифилис от удовольствия.

– Наверное. Мне русский язык незнаком, – заверил меня генерал.

Пришлось пояснять.

– Так у нас называют офицера милиции или вообще чиновника из правоохранительных органов, который работает на криминалитет, а не на правопорядок. Вервольф.

– Теперь понятно, – он принялся выбивать трубку о бортик ящика с песком. – Но как вы правильно заметили это из области гадания на кофейной гуще. Фактов нет. Как и нет у меня фактов того, как вы оказались у северных ворот Портсмута, если никто не помнит, что вы вообще в тот день проезжали Южной дорогой от Порто-Франко на всем ее протяжении до Портсмута? А ваш автобус очень приметный.

– А с какой целью интересуетесь?

– Да вот с целью расследования бандитского нападения на вас на нашей территории, – усмехнулся генерал.

– Этот маршрут не пролегает на вашей территории. Этот вопрос даже на суде принца уэльского не поднимался, – ушел я в оборону.

– Просто у них тогда не было всех фактов. А факты таковы: на заброшенной Орденом дороге недалеко от старого лагеря Чамберса… – он сделал паузу и посмотрел на мою реакцию, и не дождавшись таковой продолжил. – Не совсем на дороге, но сбоку от нее обнаружены две недавно сгоревшие машины. В них было семь обугленных трупов.

Тут генерал поднял руку, предупреждая меня, что он еще не закончил.

– На холмах подковой вокруг сгоревших машин найдены шесть россыпей гильз русского калибра произведенные за ленточкой в СССР в тысяча девятьсот семьдесят пятом году от Рождества Христова. Семь шестьдесят две на тридцать девять миллиметров. Еще в двух местах там же найдены единичные гильзы от русской винтовки Мосина и от японской винтовки Арисака. Если мы прямо сейчас пойдем и проверим ваши оружейные сумки, мы найдем там набор такого оружия? А если найдем, то нам нужно будет проводить его баллистическую экспертизу?

– Ну, что ж, сеньор генерал… – собирался я с мыслью, оттягивая неизбежное.

И все никак не мог решить, что мне делать в этой ситуации: сдаваться или еще погодить. Типа, ты – контора, ты и доказывай.

– Паулино, просто Паулино, – перебил меня главный испанский милиционер.

– Тогда я для вас я просто Жора, – проявил вежливость со своей стороны.

– По-испански это будет Хорхе, – улыбнулся мой собеседник.

– Хорхе, так Хорхе, – сказал я вслух, а про себя подумал: да хоть горшком назови, только в печь не сажай. Никуда не сажай…

– Так вот, Паулино, мой ответ зависит от того с какой целью вы этим интересуетесь.

– Я уже говорил, с целью составить себе непротиворечивую картину событий, что поможет мне выявить тайные нити, которые ведут к покушению на вас. Меня интересуют не исполнители, а заказчик. Лицо обладающее такой властью в криминалитете Новой Земли, которое может в короткий срок мобилизовать такие силы.

– Это не первое покушение на нас, – надо было что-то говорить и говорить по делу, но в сторону, несколько сбивая курс. – Первое покушение состоялось неделю назад в отеле «Ковчег» в Порто-Франко. Отметилась тогда банда албанцев. Второй раз нас пыталась захватить банда украинцев на дороге, но нас отбили валлийские гвардейцы. Орденский патруль захватил банду португальцев, которая приготовила для нас засаду на дороге к Порто-Франко. Все три раза вопрос о заказчике просто провисал либо за смертью главаря банды, который знал заказчика, либо за отсутствием жесткого допроса, как в случае с украинцами. Так что тут я вам ничем помочь не могу. Самому интересно.

– И все-таки непонятно мне, – высказался Паулино, видя, что сам я о «погорельцах» ничего говорить не намерен, – Почему вы не спешите получить семь тысяч экю премии за ликвидации банды. Большие деньги, между прочим.

Хууууу…. Сто кило с плеч долой. Или это просто такой полицейский трюк? Я сейчас сознаюсь, а меня самого за дорожный разбой возьмут мягко за нежные жабры и после скорого военно-полевого суда отправят пожизненно строить плотины в болотах дельты Большой реки в Конфедерации. Или нет? На фиг, на фиг, как любит приговаривать Альфия.

– А почему вы решили, что это мы уничтожили ту банду? Мало ли среди самих бандитов разборок? – лепил горбатого уже просто в наглую.

– Хорошо, – кивнул головой генерал Паулино. – Я озвучу вам официальную версию, а вы мне расскажете, как было на самом деле. Мне это просто любопытно.

– Мне тоже любопытно послушать, – ответил я.

– Ээээ… нет, – засмеялся генерал. – Так не пойдет. Я предлагаю вам сделку, Хорхе.

– Сделку с правосудием?

– Можно сказать и так.

– Хорошо, я внимательно слушаю официальную версию, которая вошла в протоколы.

– Она проста. Две конкурирующие банды не поделили маршрут вашего захвата. Итог известен. Известны даже персональные данные этих бандитов, которых сожгли. У них была захваченная нами группа поддержки в старом лагере Чамберса, которой они оставили свои ай-ди, деньги и лишние вещи, когда рванулись за вами в погоню. Но по дороге наткнулись на «конкурентов». Итог налицо. Семь трупов, ободранных до того, с них сняли даже ботинки. Все как-то дружно пришли к мнению, что вашим девочкам эти ботинки без надобности. К тому же путь отхода победившей стороны был очень грамотно отсечен от возможной погони лесной засекой. Причем засека сделана инженерно грамотно с применением взрывчатки. Что тоже не вяжется со «Звездами Зорана», даже если они и умудрились как-то расстрелять из засады два оснащенных экипажа. Вы сами имеете саперную подготовку?

– Нет. Я служил в радиоэлектронной разведке. А потом вся моя карьера крутилась вокруг избирательных технологий. Какай уж тут взрывчатка.

Про братьев-буров я разумно умолчал. Да и можно ли пару советов считать за «подготовку»? Если по гамбургскому счету?

– Это также вошло в официальный отчет, – генерал хмыкнул иронично. – И легло лишней гирькой на чашу весов, где лежала официальная версия.

– А что лежало на другой чаше весов? – спросил я.

– То, что «звезды Зорана» это русское специальное подразделение киллеров, подготовленное для ликвидации определенных лиц на Новой Земле и с этой целью суда заброшенное.

От смеха я свалился под лавку. Уж больно та короткой оказалась. Давно уже мне не было так весело. Как говаривал: Вова Ругин: я стоню!

А вот генерал не на шутку всполошился за мое здоровье и стал аккуратно меня поднимать из-под стола, стараясь не прикасаться к филадельфийскому воротнику, сковывающего мою многострадальную шею.

А у меня уже смех перешел в икоту. Совсем не представляю, как могут мои девчата быть киллерами? Разве что клиента засосать вусмерть. Эта мысль вновь вызвала пароксизм даже не смеха, а какого-то утробного воя.

Генерал достал из нагрудного кармана плоский мобильник и что-то в него гневно трындел по-испански, искоса поглядывая за мной.

В скором времени примчалась медсестра. За ней магистр Купер. Совместными усилиями они меня слегка успокоили. Хотя я еще порывался подвывать.

Потом прибежал какой-то военный в красном берете, с макушки которого свисал зеленый шнур с массивной кистью такого же цвета на его конце. Этот головной убор снова ввел меня в состояние ритмичного содрогания организма, потому что смеяться я уже больше не мог. Никак. Даже выть.

Военный принес с собой пластиковую полторашку минеральной воды «Перье» и бумажные стаканчики на всю компанию.

Врачи пытались меня этой водой отпоить.

Вода была теплой и слабо газированной, должного эффекта не давала. Лишь заливалась за пластиковую чашку филадельфийского воротника. Но мне уже было все равно. Давно меня так никто не веселил. С тех пор как в археологической экспедиции мы с Лебедевым-Каменевым договаривались о терминах.

Успокоить меня им удалось где-то на пятой минуте. Спасли, в общем, от сладкой смерти. Еще бы чуть-чуть и все.

Но медсестра все равно метнулась в корпус и притащила оттуда гость таблеток, которые они с Купером скормили мне, практически изнасиловав мою тушку.

Отдышался я и смотрю, как местная медицина вокруг меня квохчет, шестеря перед большим начальником и снова меня стало на хи-хи пробивать. Уже от самой ситуации. То эти медики меня всячески третировали, то сами же стелятся до потери самоуважения. Да, городская власть тут, наверное, не хухры-мухры. И госпиталь, судя по всему, несколько зависим от кортесов в финансировании, несмотря на частный статус.

Пора успокаиваться и доить генерала на информацию раз устроил он мне такой разрыв шаблона, что сам в изумлении.

Налил себе в «экологический» стаканчик «дрессированной» водички и накатил.

И повторил.

И закрепил третьей порцией. Или рацией. Вроде как для людей положен рацион, а для лошадей – порцион. Или наоборот?

Когда организм пришел в относительный порядок, то первым делом я закурил испанскую сигаретку и попросил медперсонал оставить нас одних, так как для того, чтобы присутствовать при нашей беседе, у них нет соответствующей подписки.

– Какой подписки? – удивился Лусеано.

– Вот именно, – поддержал меня генерал. – Если вы даже не знаете о существовании подписки о неразглашении на такую информацию, то вам тут, извините, не место. А мы еще с доктором Волынски не договорили.

– Никогда не думала, что государственные секреты могут быть такими смешными, – уронила медсестра.

– Секреты бывают разными, – ответил я ей.

Когда недовольные медики удалились в корпус, я сказал, глядя в честные глаза генерала.