Текст книги "Истории простых вещей"

Автор книги: Дмитрий Стахов

Соавторы: Фаина Османова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Борьба за огонь

И больше полспички не давай, гравицапа полспички стоит!

Из кинофильма «Кин-дза-дза»

TD непроглядную ночь бежали уламры, обезумев от страха Оданий и усталости; все их усилия были тщетны перед постигшим их несчастьем: огонь был мертв!» Так начинается «Борьба за огонь», роман популярнейшего на рубеже XIX–XX веков французского писателя, лауреата Гонкуровской премии и председателя Академии Гонкуров Жозефа Анри Рони-старшего. Нам же, людям XXI века, такая коллизия времен палеолита может показаться слишком примитивной. Делов-то! Берешь зажигалку, нет зажигалки – спички, раз – и готово! Разжигай костер, затапливай печь или камин, начинай готовить барбекю. Прикуривай, в конце концов.

Но если так получилось, что зажигалка потеряна, спички промокли? Неужели придется, как герою романа «Борьба за огонь» Нао, сыну Леопарда, отправиться на поиски огня? Ждать, пока молния ударит в старое дерево, или силой отнимать огонь у других, с позволения сказать, дикарей?

От дремучего леса до мест заключения

Другой французский писатель – в сущности, зачинатель жанра научной фантастики Жюль Верн в романе «Таинственный остров» описывает способ получения огня с помощью двух часовых стекол. Инженер Сайрус Смит сооружает линзу и, направив пучок солнечных лучей на трут, разжигает костер. К сожалению, в наше время практически никто не носит таких, а именно – карманных, часов, а стекло из часов современных плоское и для изготовления линзы не годится. Но «концентратор» солнечных лучей можно соорудить из наполненной водой бутылки, аптечного пузырька, даже – из пластикового пакета. Подойдет и кусочек алюминиевой фольги, пивной банки и тому подобное. Главное, чтобы луч был направлен на сухой горючий материал, фокус должен быть как можно короче, а зажигать следует в укрытом от ветра месте.

Бывалые люди знают, что огонь можно получить, если вытащить из гильзы пулю или дробь, примерно половину пороха отсыпать, вместо дроби или пули забить в гильзу небольшой лоскут ткани. Тогда если зарядить оружие таким патроном – бывалый человек всегда имеет при себе огнестрельное оружие, даже выйдя в лес за грибами, – и выстрелить в землю, то тлеющий лоскут вылетит из ствола. Теперь, положив его на сухой мох, можно разжечь костер. Если же оружие было изъято, скажем, ОМОНом при подходе к лесу, но патроны оставили, то высыпанный из патрона порох можно поджечь двумя способами: потерев порох на одном камне другим или поджечь высеченной из камня искрой. То есть сделать примитивное огниво.

Вообще, получение огня при использовании кремня – один из самых надежных способов. Конечно, лучше всего бить по кремню каким-то куском металла, но можно бить и камень о камень.

Можно получить огонь и по методу, который до сих пор используют некоторые племена в амазонской сельве да на Адаманских островах. Суть его в том, чтобы вращать стержень твердой древесины в углублении, сделанном в куске дерева сравнительно мягкого и сухого. Можно, конечно, делать это руками, но все те же люди бывалые, что ходят в леса обязательно с ружьем, а также амазонские индейцы используют для получения огня таким способом маленький лук. Тетиву надо будет обернуть вокруг стержня и, держа лук горизонтально и придерживая стержень прочной прокладкой, вращать, вращать и вращать стержень, двигая лук туда-сюда.

Тут как в анекдоте – если не получите огонь, то хоть согреетесь, но надо признаться, что и в средней полосе России такой способ получения огня может оказаться плодотворным. Главное – не отчаиваться.

Бывает и так, что огонь надо развести не в лесу, не на вольном воздухе, а тогда, когда нуждающийся в огне замкнут – пусть всех нас минует чаша сия! – в четырех стенах. Как ни удивительно, но для получения понадобятся лишь небольшой кусочек ваты и резиновый тапок. Вату на побеленной (!) стене надо скатать в плотный валик толщиной в полпальца. Потом на него намотать еще один слой ваты и повторить эту операцию четыре-пять раз. Затем валик кладется на деревянную поверхность и тапком энергично раскатывается до тех пор, пока от валика не начинает пахнуть гарью: внутри валика вата от трения начинает тлеть, остается раздуть огонь и как минимум прикурить.

Самогарные спицы

Само слово «спички», как свидетельствуют справочники, является «множественной несчетной формой слова «спица» обозначающего заостренную деревянную палочку. Самогарные же значит «зажигательные».

Спички, во всем их нынешнем многообразии, один из самых необходимых человеку, наряду с солью и мылом, предметов. Поразительно, но еще не прошло и двухсот лет со времени изобретения спичек: топки первых пароходов и паровозов разжигались с помощью огнива.

Первые спички сделал в 1805 году французский химик Гюстав Шансель. Это были деревянные палочки с головкой из смеси серы, бертолетовой соли и киновари. Поджиг спички Шанселя достигался при соприкосновении головки спички с капелькой концентрированной серной кислоты. Понятно, что такие спички, хотя и позволяли добыть огонь быстрее, чем огниво, были крайне непрактичны.

Все попытки усовершенствовать спички Шанселя оказывались неудачными, пока немецкий студент-химик Ян Каммерер не попал в тюрьму за участие в студенческих волнениях. Начальник тюрьмы, узнав, что Каммерер пытается сделать многообещающее научное открытие, организовал в его камере некое подобие «шарашки», начал снабжать студента химическими реактивами и не прогадал. Каммерер догадался добавить в серу некоторое количество белого фосфора. Спичка с серно-фосфорной головкой легко зажигалась после «чиркания» по стене.

По одной из версий, освобожденный из тюрьмы изобретатель не смог ни защитить свое изобретение, ни сделать состоятельными людьми начальника тюрьмы и самого себя: секрет изобретения был разгадан другими химиками, а Каммерер в конце концов умер в сумасшедшем доме в полной нищете. По другой, Каммереру в 1833 году все же удалось получить патент и продать его венским фабрикантам Ремеру и Прешелю, причем Ремер придумал упаковывать спички в коробки, на одной стороне которых приклеивались шершавые бумажки. Так отпала необходимость чиркать спичками о стены тюремных камер. Вот только белый фосфор крайне ядовит и производство спичек стало настолько же опасным, какими были из-за соединений ртути зеркальное и шляпное – вспомним безумного шляпника из «Алисы в стране чудес» Льюиса Кэрролла – производства. Да и потенциальные самоубийцы получили в свое распоряжение сильнейший и легко доступный яд. Недаром Йозеф Швейк, несколько раз прокричав патриотический лозунг и попав за это в сумасшедший дом, встречается там с одним симулянтом, рассказывающим всем и каждому о своей якобы тяжелой наследственности, и, в частности, о будто бы отравившейся спичками сестре.

Правда, к началу Первой мировой войны фосфорные спички уже были запрещены в большинстве стран. Но человечество не вернулось к кресалу и кремню: в 1847 году был открыт неядовитый аморфный красный фосфор. Немецкий химик Бетхер смазывал бумагу составом, включавшим некоторое количество красного фосфора. При трении спичечной головки из серы, бертолетовой соли и клея о такую бумагу частички красного фосфора воспламенялись за счет прикасающихся к ним частиц бертолетовой соли и спичечная головка воспламенялась. Так появились безопасные спички, после того как в 1851 году их производство наладили братья Лундстрем получившие название «шведских». Собственно, это были уже современные, привычные нам спички. О них, родимых, писал Чехов в «Шведской спичке»: «– На полу ничего особенного не заметно, – сказал Дюковский. – Ни пятен, ни царапин. Нашел одну только обгоревшую шведскую спичку. Вот она! Насколько я помню, Марк Иваныч не курил; в общежитии же он употреблял серные спички, отнюдь же не шведские. Эта спичка может служить уликой…»

Спички не только значительно упростили процесс получения огня. Они породили целое направление в коллекционировании, филуменистику, то есть собирание спичечных этикеток. Существуют спички для самых разных нужд. Даже горящие под водой, а в 1898 году были изобретены и так называемые бестерочные спички, зажечь которые можно практически о любую поверхность. Вспомним, как зажигал их трогательный герой Чарли Чаплина о свои заношенные брюки бродяги. Вот только, к сожалению, в России их не выпускают, только в США и Великобритании…

Возврат к огниву

Журналы для так называемых настоящих мужчин нет-нет да публикуют рекламные статьи о престижных зажигалках. «Картье», «Данхилл», «Дюпон»… Одно произнесение названий этих фирм – «праздник носоглотки». Золото, бриллианты, патентованный звук открываемого колпачка. У Дюпона – только нота «ля». Выверено по камертону.

Обладать такой прелестью может лишь крайне узкий круг лиц. Хотя элитные зажигалки часто становятся объектом насмешек. Причем со стороны тех, кто вроде бы к «рассейской элите» принадлежит сам, но смотрит на нее несколько иронически. Например, в романе «Casual» Оксаны Робски страсть к цацкам-зажигалкам осмеивается автором довольно остроумно. Объект нападок автора романа – зажигалки «Ронсон». Не иначе некий обладатель такой зажигалки когда-то автору сильно насолил, но вывод делается в общем справедливый: выпендриваться посредством дорогих зажигалок не совсем по-мужски, пользуйтесь простой, надежной зажигалкой «Крикет» и забудьте про «понты».

А как натерпелся от дорогих зажигалок герой фильма «Чудовище» в исполнении великого Жана Поля Бельмондо! Несчастный неудачник-каскадер вынужден раз за разом скатываться вместо пустышки-звезды с крутой лестницы, а у пустышки раз за разом отказывает дорогая зажигалка, и режиссер заставляет переснимать сцену. Зато герой Тима Рота из последней новеллы фильма «Четыре комнаты» на сбое зажигалки хорошо заработал. Вот только пришлось отрубить палец постояльцу, убежденному в безотказности знаменитой зажигалки «Зиппо», но это лишь издержки работы служащего отеля.

Все зажигалки, как дорогие, так и «бюджетные», попадают под определение, по которому они суть компактные устройства для многократного получения огня, принцип действия которых первоначально был основан на высечении искры при ударе огнива о кремень. То есть – вновь вечная пара «кремень – кресало», появившаяся тысячелетия назад. И предназначены, за исключением зажигалок специальных, например – для розжига кухонной газовой плиты, они для прикуривания. Конечно, за годы эволюции зажигалок появились зажигалки газовые, зажигалки, в которых используются электронные системы. Быть может, проект Сколково даст миру и зажигалки на основе нанотехнологий, но сути это не изменит: нажал (повернул колесико и т. п.), огонек вспыхнул, прикурил…

Правда, еще до появления табака в Европе были попытки создать механические устройства для получения огня. Леонардо да Винчи, помимо прочих чертежей, составил и чертежи первой зажигалки, представлявшей собой огромный механизм. До начала XIX века наука зажигалками не занималась, пока немецкий химик Иоганн Доберейнер не предложил настольную зажигалку, в которой воспламеняться должен был водород. Обладающий элементарными знаниями по химии сразу поймет, что пользоваться такой зажигалкой все равно что играть в «русскую рулетку»: смесь водорода и атмосферного кислорода крайне взрывоопасна.

По мере того как курение все больше входило в моду, зажигалки совершенствовались и появился принцип действия, основанный на том, что фитиль, смоченный неким горючим составом, должен воспламениться искрами от удара металлических колесиков по кремню. Уже в середине XIX века фирмой «Картье» был налажен выпуск зажигалок из драгоценных металлов. А когда в 1903 году австрийский химик Карл фон Вельсбах получил сплав железа с церием, из которого до сих пор делают кремни, зажигалки резко уменьшились в размерах, стали безопаснее и приобрели почти современный вид. Во всяком случае, сделанная из дюймового снаряда времен Первой мировой войны зажигалка, имеющаяся у автора этих строк, будучи заправленной хорошим бензином, работает исправно по сей день. Кстати, бензиновые зажигалки безраздельно господствовали до 1947 года, когда появились газовые зажигалки, где вместо фитиля применяется особый клапан, открывавшийся в момент получения искры посредством колесика и кремня.

Другое дело, что первоначально зажечь бензиновые зажигалки можно было только двумя руками. Первую зажигалку, с помощью которой получить огонь можно было одной рукой, сделали английские инженеры Чарлз Уайз и Вильям Гринвуд в двадцатых годах прошлого века. Один из них (история не сохранила данных – кто именно?) потерял руку на войне, так что вопрос, как прикурить одной рукой, был принципиальным. Инженеры благоразумно продали патент фирме «Данхилл», что принесло им благосостояние, а фирме – процветание на долгие годы.

Знаменитые зажигалки «Зиппо» по цене относятся к так называемой «средней» категории. Бесконечные подделки не испортили фирменный почерк этой зажигалки. И лозунг «Мы говорим «зажигалка», подразумеваем «Зиппо»!» вполне может составить конкуренцию известному политическому лозунгу по Ленина В. И. и партию, им основанную.

Основатель «Зиппо» Джордж Блейсделл, получив эксклюзивную лицензию на импорт австрийских зажигалок в США, обнаружил в них принципиальные недостатки и попробовал создать свою зажигалку. Уменьшив размеры, он также соединил крышку с корпусом петлей. Ветрозащитный экран вокруг фитиля остался неизменным, с тем же количеством отверстий (по восемь с каждой стороны), какое было в австрийском прародителе. Надо было придумать название, и Блэйсделл использовал название только что появившейся застежки-молнии, в США имевшей название «зиппер» и считавшейся очень надежной. Помимо невысокой цены, «Зиппо» имела бессрочную гарантию. То есть, если ваша «Зиппо» почему-либо вышла из строя, ее замена с 1932 года дело чести для фирмы.

Блэйсделл использовал все возможности для продвижения своего товара. Не располагая необходимыми средствами для рекламы, он раздавал свои зажигалки водителям-дальнобойщикам и водителям междугородних автобусов. Пассажиры и посетители придорожных закусочных хотели иметь такие же зажигалки, простые, надежные, позволяющие прикурить на сильном ветру. Популярность «Зиппо» резко пошла в гору после Второй мировой войны. ДжиАй-освободитель, жвачка, сигареты «Кэмел» (конечно, без фильтра) и зажигалка создали крайне популярный образ. Даже никогда не куривший Рэмбо в нужный момент достает из широких штанин «Зиппо» и поджигает автомобиль, где уже штабелированы нейтрализованные им «плохиши»…

«Славен буду я, доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит», – писал Пушкин, бывший, кстати, любителем выкурить трубочку. Чем прикуривало «наше всё»? Лучинкой? Спичками Шанселя? История умалчивает. Но можно с уверенностью сказать, что пока на Земле остаются курильщики, производители зажигалок без работы не останутся…

Тройка, семерка, туз

О поэте Пушкине, сколько краткость времени позволила мне сделать разведание, – он принят во всех домах хорошо и, как кажется, не столь теперь занимается стихами, как карточной игрой, и поменял Музу на Муху, которая теперь из всех игр в большой моде.

Из донесения жандармского генерала Волкова Бенкендорфу от 5марта 1827года

Обуздать эту страсть немыслимо. Дело даже не в том, что нельзя взять под контроль все места, где можно сыграть в карты: парки, пляжи, следующие из города в город такси (когда-то – любимое место разводки «лохов» бригадами карточных шулеров), общественные туалеты, подсобные помещения магазинов, комнаты для переговоров в офисах и так далее и тому подобное. Изгнанные из зданий вокзалов, картежники сядут в электрички и поезда дальнего следования. Удаленные с пляжей, перейдут на борт речных и морских судов. В конце концов, ведь можно играть сегодня у себя дома. Завтра – у партнера. Послезавтра – у другого. И менять местоположение каждый раз.

Но главное – эта страсть, страсть к игре. Она – в крови. И проявляется часто как наглядная иллюстрация к посылкам классического психоанализа: многие, даже мнящие себя хорошими игроками, на самом деле испытывают тягу к смерти и проигрывая в карты тем самым находят социально приемлемый способ для реализации своих подсознательных влечений. А уж те, кто выигрывает! А уж те, для кого карты настоящий источник существования! Словом, карточная игра из изобретенных человечеством игр самая человечная. И всему человеческому удовлетворяющая.

Наследие гуннов

По наиболее распространенной версии, игральные карты впервые появились в Китае и были сделаны из слоновой кости. Именно такими играли на жизнь и смерть воины Аттилы, позаимствовавшие карты у китайцев. Вот только карты из слоновой кости были слишком дороги, да и гунны, пройдя смерчем по Европе, растворились в потоке переселения народов вместе со своим вождем.

Лишь в начале прошлого тысячелетия, скорее всего – после Крестовых походов, китайские карты, но уже бумажные, вновь попали в Европу. Тем не менее и они поначалу были слишком дороги, и в основном играли картами на пергаменте. Кроме того, требовалась определенная адаптация. Китайские разделялись на четыре масти, символизирующие времена года, а общее число карт было 52, по числу недель в году.

Первые подлинно европейские карты, по преданию, сделал придворный художник Жакомин Грингонер для развлечений слабоумного французского короля Карла VI. Однако еще раньше, во времена Людовика Святого, в 1254 году, уже был издан указ, грозивший кнутом за карточную игру. Следовательно, начиная с XIII века карты были распространены достаточно широко. В колоде того времени тоже было 52 карты, и лишь в XV веке в Италии появилась колода из 56 карт.

Итальянские масти носили названия «мечей», «кубков», «динариев» и «жезлов». Французы переделали итальянские карты, получив вместо «мечей» – «пики», вместо «кубков» – «черви», вместо «динариев» – «бубны», вместо «жезлов» – «кресты», или, что более грамотно, «трефы» (по-французски – «лист клевера»). У всех карточных «картинок» имелись ныне забытые старинные, реальные или легендарные, прототипы. Короли – это Карл Великий («черви»), царь Давид («пики»), Юлий Цезарь («бубны») и Александр Македонский («трефы»). Дама «червей» – Елена Троянская, «пик» – богиня войны Афина, «бубен» – «царица денег», обокравшая собственного отца библейская Рахиль, «треф» – Аргина, анаграмма латинского Regina – королева. Слово «валет» вначале означало слугу, позже – не всегда честного, но храброго искателя приключений. Ведь таковыми были реальные прототипы валетов – французский рыцарь Ла Гир по прозвищу Сатана («черви») и Ожье Датчанин («пики»), и легендарные герои эпосов – Роланд («бубны») и Ланселот Озерный («трефы»).

До XVI века и сами карты, и карточные игры были довольно сложными. Играла преимущественно аристократия, колоды расписывались вручную, а простой люд довольствовался игрой в кости. Наступление Нового времени потребовало упрощения карточной игры и карт.

Унификация привела, во-первых, к созданию карт почти таких же, в которые играют и сейчас: три картинки и туз в каждой из мастей, «фоски» от двойки до десятки плюс – два «джокера», или шута. Во-вторых, к формированию как минимум двух типов игр – международных (например, нынешний покер) и местных (например – немецкий скат). В-третьих, разделению карточного времяпрепровождения на игры коммерческие, где денежный интерес может или присутствовать, или отсутствовать вовсе (например – бридж), азартные, в которые крайне редко играют без интереса (например – очко) и так называемые «народные» (например – все разновидности игры в дурака), что, правда, не мешает игрокам просаживать немалые суммы денег.

В России карты появились при царе Федоре Иоанновиче. В Уложении царя Алексея Михайловича от 1649 года карточные игры квалифицировались как серьезное преступление, за которое полагалось клеймение раскаленным железом и вырывание ноздрей. Послабление произошло при царе Петре, но сам Петр карт (до него – исключительно привозных) не любил и играл в них очень редко, хотя и повелел открыть производство на двух небольших мануфактурах в Москве: нужны были деньги, которые в казну приносила торговля игральными картами. Окончательно государственная монополия на производство игральных карт была введена при Александре Первом, причем доход шел на содержание Ведомства императрицы Марии, опекавшего детей-сирот.

Бумага, из которой изготовляли карты, была низкого качества и поэтому предварительно натиралась тальком на специальных талечных машинах. Такие карты были гладкими, хорошо скользили при тасовании и назывались «атласными». Дюжина колод атласных карт в 1855 году стоила 5 рублей 40 копеек. Немалая цена на атласные карты сохранилась и при советской власти: в 1935-м колода стоила 6 рублей. Теперь отечественные игральные карты (самые дешевые – 20рублей за колоду в 32 карты) уступили в конкурентной борьбе картам импортным. Если в последние годы СССР из сравнительно хороших карт можно было свободно купить лишь венгерские по 2 рубля 50 копеек, то теперь выбор широк…