Текст книги "Возрождающийся (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Соловей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 3

Свой день рождения я решил отмечать по летнему солнцестоянию. Айла уверяла, что в этом месяце много детей рождается. Большая вероятность, что я появился на свет в начале лета. Математика здесь простая. Летом свадьбы редко справляют. Зато, когда собран урожай и проданы его излишки, то начинают гулять. Отсчитайте девять месяцев от октября или ноября, получите дату рождения в промежутке от начала до середины лета.

Четвёртое лето в этом мире оказалось для меня самым сложным. В девять лет я уже считался помощником. Пусть и не полноценным, но отрабатывать на благо деревни часть дней мне поставили в обязанность. Уговоры знахарки насчёт того, что она меня учит и некогда мне коров пасти, не подействовали. Весь июнь я был подпаском. Хорошо, что один месяц, а не все лето. Народ понимал, что знахарке тоже нужно управляться по хозяйству. Ей травы собирать, сушить, корешки всякие съедобные и лечебные заготавливать.

Потому я получил только один месяц отработок и чуть не свихнулся от местных нравов. То, что вслед кричали: «Беляк, беляк», я давно привык, и швырнуть меня куском грязи или навоза считалось в порядке вещей. Пастуху на мои взаимоотношения с местной молодёжью было наплевать. Старосте и другим взрослым, тем более. Один раз драка вышла серьёзной. Мне даже интуиция не помогла.

Карел, тот пацан, под предводительством которого мне разбили кувшин с молоком, давно желал подкараулить. Понятия чести и того, что втроём на одного неправильно нападать, у деревенских не было. Карел был старше меня года на три. Его брат – Томас моим ровесником. Третий мальчишка из числа соседей так же имел возраст девяти-десяти лет. Умом я понимал, что это дети. Не самые жестокие. Им интересно, развлечений мало. Но драться с тремя пришлось серьёзно. Правил деревенские не знали совсем. Стукнуть по затылку дубиной посчитали лучшей тактикой. Еле успел увернуться. Интуиция сработала вовремя, удар пришёлся по плечу. Дальше помахались кулаками и я «храбро» сбежал.

В следующие дни я стал ходить, таская за собой приличный дрын. Он оказалось и коров неплохо стимулировал, чтобы те не разбредались. В первое время я этих рогатых слегка опасался. После привык. Зорко следил куда, чья корова пошла. Пастух, дед Угорь мне байки всякие травил, просвещая в деталях профессии.

То самое стадное чувство у этих животных действительно развито превосходно. Стоит одной тупой бурёнке свернуть не туда, как вся толпа следом! Чего сунулись в кусты сами небось не понимали, но инстинкты срабатывали. Дед Угорь этих коров всех знал давно и был в курсе характеров и различных причуд.

– Огневых животинку отгоняй, чтобы в конце шла, – пояснял он мне. – Смотри за бычком Лукиных, шоб не сбил.

Про травы, что горечи молоку дают я и без него знал. Кстати, Айлу зимой частенько и к коровам звали. Она теми самыми горькими травами и лечила. К концу месяца общественных работ я выучил многие болячки животных. Одну такую тёлочку пастух сам рекомендовал не лечить, а забить. Какая-то коровья горячка. Выглядело животное примерно, как человек с высокой температурой. Веки опухшие, слезы текут, жажда и хм… понос, если такое применимо к коровам. Тёлочку забили, хотя знахарка говорила, что сложно, но вылечить была вероятность.

У молодых телят была распространена разновидность глистов. Мухи также не только донимают коров, но переносят болячки паразитов. Наслушавшись за день рассказов о болезнях и паразитах, я возвращался домой через озеро, тщательно отмывая себя в воде. Позже щёлоком руки мыл, жиром смазывал. И после этого, переодевшись в чистую одежду приступал к еде. Знахарка над моей страстью к чистоте только посмеивалась, а я как всегда отмалчивался, поскольку понимал, что ребёнок не может учить взрослую и опытную женщину азам гигиены. Удивительно, что я сам за все время ни разу не простыл.

Первая серьёзная болячка приключилась у меня поздней осенью. В очередной раз не смог увернуться от Карела с дружками. В конце осени по деревням ездит местная налоговая служба. В городе ремесленники, торговцы и прочий люд платят чиниш деньгами. Деревни отдают кнезу долю продуктами. Нас со знахаркой это тоже касалось. Но мёда хватало для продажи, для лекарств. Себе покушать и пару кувшинов отдать мытнику.

Моя чуйка сигнализировала о неприятностях, ещё когда я только понёс мед. Айла, как нарочно, отвлечься не могла. Староста очень просил сварить противопохмельной настойки для чиновников. Их приехало пятеро на восьми обозах. Возницы и отряд сопровождения имелись, но в предыдущей деревне служивые люди немного перебрали с угощениями. Нужно продолжать движение, а здоровье подвело.

В общем, пока знахарка варила отвар, я потащил мёд сдавать. Следил внимательно, по сторонам оглядывался, прислушивался к интуиции, и кувшины донёс целыми. Староста всё записал, а я радостный припустил обратно. Чего собственно радовался и сам понять не мог. Чуйка ведь продолжала вопить. Если я не разбил кувшины, то у меня имеется голова, которую также можно повредить.

Мелкие сучата применили отработанную тактику – палкой по затылку. За лето и осень Карел подрос, окреп. Удар получился точным и сильным. Вырубился я сразу. Мою безвольную тушку пацаны отделали по мере сил и возможностей. Сломали пару ребёр, нос, разбили губу и наставили кучу синяков, бросив валяться там же на тропе.

Первой на меня наткнулась Айла. Она закончила варить отвар и понесла его старосте, а тут я валяюсь. Бросив посуду, Айла меня окровавленного и избитого, принесла в деревню. Дотащила из последних сил до дома старосты и упала вместе со мной. К тому времени я очнулся. Даже ответил старосте кто так меня избил.

– Не мы это были, – отнекивался Карел. Беляк врёт, – поддакивал брат.

Он был уверен, что я не видел обидчиков. Так оно и было. Я ведь только мельком успел заметить за деревом ворот его тулупа.

– Фая, как же так? – заливалась слезами Айла, перед матерью Карел. – Я же всегда помогала. За что мальца?

– Нам твоя помощь никогда не требовалась, – поджав губы, сообщила женщина.

Если быть объективным, то так оно и было. Ни разу семья Карела не появлялась на пороге дома знахарки. Сыновья пошли в отца, крепкие, сильные. Карел выглядел не на тринадцать лет, а года на два старше. Фая, их мать также была женщиной крупной, без проблем со здоровьем.

– Не велика потеря, если беляк сдохнет, – припечатал отец этого семейства.

Остальные деревенские жители мне немного посочувствовали, но когда уехал обоз с мытарями пошла гулять версия, что это охранники меня поколотили, а я на детей наговариваю. Староста высказываться на этот счёт не стал, но выделил запряжённую в телегу лошадь, чтобы меня довезти до дома.

Болел я долго и тяжело. На первое весеннее солнышко выбрался худющим и изможденным. Дал себе зарок всегда доверять чутью. Оно у меня, кстати, за время, проведённое в постели, обострилось. Даже стало казаться, что я вижу будущие события. Или это у меня такие глюки были? Помню, как лежу я разглядывая потолок, висящие пучки травы, паутину, копоть в щелях перекрытия. И на фоне побелки мне начинает чудится картина, будто это снег, наша речка, за ней лес и размахивающий руками человек. Только задремал, как за Айлой прибежали из деревни – Карел ловил рыбу и провалился в прорубь. Его вытащили быстро, но переохладился парень сильно.

Айла лечила Карела долго. По общим симптомам я бы диагностировал воспаление лёгких. А в начале весны беда нашла отца мальчишки. Не успел он увернутся и срубленное дерево упало на спину.

– Живой, но ходить будет не скоро, – рассказывала Айла, почему-то косясь на меня.

Судьба этой семьи меня как-то мало волновала. Не сразу я сообразил, что пахать ни глава семейства, ни старший сын не могли. Родня, конечно, помогла. Да и осенью деревенские обещали подсобить. Только мне знахарка настоятельно рекомендовала не появляться в деревне без нужды. С поручениями не отправляла, всё больше по лесу водила, передавая знания. Учёба выглядела специфично. И в большей степени напоминала уроки по самообороне.

– Это глубоцвет, – показывала знахарка. Его если правильно сварить, да в питье добавить, человек уже никогда не проснётся. Это пылевик золотой.

Пылевик имел соцветие в виде маковой коробочки. Стоило его вскрыть, дунуть на другого человека содержимым и тот мгновенно засыпал. Чтобы самому не уснуть нос рекомендовалось заткнуть особыми фильтрами из трав. Дышать только через них, не открывая рот.

Кажется, не зря в нашем мире знахарок часто путали с ведьмами. Одни заговоры чего стоят. Непосвящённому человеку не понять, что там такое бормочет знахарка над котелком с травами. На самом деле это она время отмеряет. Сам не поверил, когда узнал. До этого думал, что это какие-то местные заморочки. Мир же с магией. Вдруг чего магического в отвар вплетается. Оказалось, что Айла варила по обычным рецептам из трав, засекая время таким простым способом.

Выучив несколько штук «заклинаний», я и сам оценил удобство, для тех, у кого нет часов. Тексты были продолжительностью на полминуты, минуту и пять. Дальше, если нужно, то тупо повторяешь в зависимости от рецептуры. Учить приходилось всё на память. Грамоту я уже знал, даже местные буквы, напоминающие глаголицу освоил, но записывать рецепты не не разрешалось. Особенно такие, где человек не просыпается после принятия зелья.

Айла спешила с учёбой, а я не понимал почему. Некоторые несуразности замечал, но не мог соединить их в одну картину. К примеру, осенью староста не выделил нам зерна, сообщив, что деревенское общество потратилось на поддержание семьи Карела. Они теперь самые нищие. Знахарка приняла этот факт, как само собой разумеющееся. Мёда у нас было много и на торгах мы продали почти весь, закупив зерно и много чего другого. Повозка была так нагружена, что Айла почти всю дорогу шла пешком. За день не успели добраться, останавливались ночевать в лесу.

Меня такое неспешное путешествие ничуть не расстроило. Ночёвок в лесу я уже давно перестал бояться. Тут главное сплести из зверобоя (не того, что в нашем мире, а местный) браслет и никакой хищный зверь не подойдёт. Украшение из этих растений было вплетено и Звёздочке в гриву. Невольно мне припомнились первые мои месяцы жизни у знахарки. Как я боялся тогда леса! Теперь же считал его родным домом. Лес укроет, накормит, даст лекарство и мягкую постель. Чего бояться леса? Люди гораздо опасней.

Дома нас как раз ждала неприятность. Старуха, приглядывающая за курами не уследила, и те выбрались из загона, разбежавшись по округе. Я в эту версию ничуть не поверил. Да и Айла только покачала головой. Наши куры бывало выскакивали из загона, но сами всегда возвращались к кормушке. Лиса или другой зверь даже близко к дому знахарки не подойдёт. Зато следы сапог в загоне размером взрослого мужчины наглядно демонстрировали, что кур долго ловили. Об этом же свидетельствовали перевёрнутая плошка для воды и куча перьев.

– Ничего, перезимуем, – погладила меня по голове Айла. – Ты у меня помощничек. Грибы и ягоды насушили, зерна купили, соль есть.

– Рыбу нужно ещё запасти, – прикинул я.

Силки на тех же зайцев ставить я научился. Жаль, что такого зверья в наших лесах не так много. Деревенские ходили зимой на кабана или оленя. Я довольствовался мелкой добычей. Но стоило и рыбой запастись. Айла была уверена, что число посетителей сократится. Слишком уж демонстративно проявили неуважение, разорив наш курятник.

Мне же не давала покоя мысль о том, что Карел и его отец не просто так заболели. Мог ли я как-то повлиять на их судьбу? Безусловно, отмстить мне хотелось. Каждый раз, как видел своё отражение в ведре, так и задумывался на тему мести. От симпатичного мальчика с золотистыми волосами ничего не осталось. Сломанный нос знахарка так и не смогла выправить. Порез на щеке зашила, но остался длинный шрам, тянущий вниз угол левого глаза. Выбитый передний зуб так же не добавлял мне обаяния. Повезло, что ребра срослись без последствий.

Волосы я сам стриг коротко. Получалось так себе. Но под тёмной банданой их было не видно. Кожа на лице за лето загорела. Теперь добавьте перекошенную морду, злой блеск глаз и вы содрогнётесь. И это мне только десять лет. Пройдёт столько же и мной будут детей пугать. Главное самому не озлобиться на весь мир, но и быть тихоней, как в прошлой жизни я собирался. Учителя по боевым искусствам мне не найти, но поддерживать общую физическую форму вполне реально.

Помощников я уже был неплохим и даже научился корзины плести. Нужная тара в хозяйстве. Раньше Айле кто-то из деревенских отдавал корзины. Обычно немного потрёпанные. Прошлой зимой, пока болел, досконально изучил конструкцию. Попробовал из тоненьких веточек сделать макет один к десяти и всю весну я тренировался в разных вариациях корзин. У меня теперь личный плетённый заплечный короб имелся. Я к нему широкие матерчатые лямки приспособил. Удобно стало за ягодами и грибами ходить.

Как мы старались пополнить запасы на зиму, хватило их впритык. Повезло, что зимой приезжали на санях больные с соседней деревни. Наши пытались обойтись без услуг знахарки. Даже когда умерла одна роженица Айлу не позвали. О подношениях в виде молока, сыра и масла я и вовсе забыл. Совсем игнорировать знахарку деревенские, конечно, не могли, но оценивали услуги уже не так щедро, как раньше. Айла серьёзно подумывала, чтобы перебраться в другое место. Домик жалко, но в деревнях могут помочь со строительством. Главное перевезти пчёл.

Только потеплело, Айла отправилась с повозкой по округе, собирая берёзовые почки, попутно интересуясь, кто возьмёт знахарку на поселение. Таковых желающих не нашлось. Ходили странные слухи и приглашать знахарку народ не спешил. Из поездки Айла вернулась расстроенной. Тут ещё Звёздочка захромала. Она у нас и без того имела проблемы. В общем, старая кобылка до лета дотянула и померла.

Староста предложил прирезать лошадку раньше. Но Айда не соглашалась. Потом сама сжигала лошадиный труп и горько плакала. Осознание того, что мы не переживём следующую зиму, накрыло и меня. На торги с мёдом ехать не на чем, да и мало его. Местные в транспортировке кувшинов нам точно не помощники, у них свои проблемы.

Не сразу я заметил, как обмелела река, омывающая деревню с севера. Собирать лекарственные растения стало непросто, поскольку лето выдалось засушливым. Может, и хорошо, что Звёздочка померла. Запасти сено ей в этом году не получилось бы.

– В город нужно уходить, и лучше подальше на север, – размышляла вслух знахарка. – Засуха озлобит людей.

– Почему? – искренне недоумевал я.

Мне цивилизованному человеку эти деревенские заморочки было сложно понять. При том, что в этом мире имелась магия, знахарку деревенские перестали уважать. Пару раз я слышал, как ей вслед кричали «Окудница!». Оказалось, что народ был не так далёк от предположений.

– Это ведь я проклятие наслала на ту семью, – повинилась Айла. У меня будто груз с плеч упал. Мысли насчёт мести Карела в голове давно крутились, думал, что это я виноват. – Но засуха не от меня, – заверила женщина.

С этим я был согласен. Слухи ходили, что весь регион постигла такая напасть. Насчёт запасов продуктов на зиму я иллюзий уже не питал. Были у Айлы некоторые накопления: парочка серебряных монет и немного меди. Этого хватит на первое время с городе. Чем там будем заниматься я не представлял.

– Попрошусь у кого из травников в помощницы. Тебя попробуем пристроить служкой в едальню или на постоялый двор.

Перспектива была так себе, но выбора не было. В деревню мы теперь опасались заходить. По внешним признаком угадывали, что урожай засох на корню. Мы и сами с трудом набрали минимум лекарственных трав. Подъедали прошлогодние зерно, перемалывая его на ручной мельнице, доедали овёс, купленный для Звёздочки. И все чаще в похлёбке были корешки. Хоть с этим добром проблем не было. Вдоль реки растительность зеленела и я без труда находил корни. Конечно, деревню приходилось огибать по широкой дуге, да и возвращался я в сумерках.

Знахарка мне к на такой случай показала одно растение. Сок стебля этого белохвоста можно закапывать в глаза, но и отвар годился. Чтобы видеть в темноте я брал собой белохвост и ориентировался ночью не хуже кошки, правда, всё выглядело в серых оттенках. Зато фонарей и факелов не нужно.

Айла торопилась передавать мне знания. Её не смущало, что сейчас был не сезон на некоторые растения. У нас под навесом хранились запасы с прошлого года (больные зимой не приходили).

– Думьян при простуде. Собирать его только в время цветения. Ромашку для много применяют… – перечисляла она.

Удивительно, но часть трав и деревьев этого мира имели привычные мне названия. Объяснения этому я не находил. Не то до меня раньше попаданец какой-то побывал, не то миры так пресекались или, что более вероятно, шли по одному пути развития, включая тот же язык. За несколько лет я уже освоил местный диалект, почти позабыв свой «чистый русский». Зато на местном писал и читал бегло, надеясь, что эти навыки помогут мне в будущем.

Жаль, уйти в город в начале осени мы не успели. Крестьяне, когда поняли, что соберут урожая меньше, чем посеяли, как-то быстро отыскали виновника своих бед. Кто их настропалил, и что конкретно стало той последней каплей, я так и не узнал. В один из дней толпа местных жителей заявилась к дому знахарки. Моя интуиция предупредила заранее, но убедить знахарку бежать в лес я не сумел, а после стало поздно.

– Прочь! – кричала на деревенских Айла, закрывая меня собой. – Сами виноваты, что малые подати платили. Собрали бы денег на мага, он бы вам вызвал дождь.

– Это ты окудница виновата! – кричали со всех сторон.

Я так понял, что «окудник» в данном случае использовалось, как ругательное слово.

– Данир, лезь в подпол, я попробую их остановить, – повернулась ко мне знахарка.

– Не поможет, – усомнился я.

– Так хоть не побьют. Они нас жечь будут, – показала знахарка на факелы в руках женщин.

Перспектива быть сожжённым мне не нравилась. Помню прошлые ощущения, но и забитым дубьём не желал быть. Как назло, ничего из наших особых препаратов мы в доме не хранили. Это тоже на всяких случай, чтобы никто не обвинил во вредительстве. Все ядовитое и затуманивающее сознание припрятано в схроне в шалаше возле озера.

В общем, я ещё медлил с отступлением в подвал, а на нас уже посыпался град камней. В последний момент я успел нырнуть вниз, закрыв крышку подпола, и тут же по ней застучали камни. Затем громко и надрывно кричала Айла. Я сидел в углу, в темноте, зажав уши, чтобы не слышать того сумасшествия, что творилось снаружи. Ожидал, что меня пойдут искать, извлекут наружу и убьют, но в подпол никто не сунулся.

Совсем дураками деревенские не были, знали, что у знахарки может быть припрятано нечто ядовитое, потому решили без лишних затей сжечь строение. Не верил я до последнего. Засуха же. Как не боятся распространения пожара? Вскоре в подпол начал проникать дым, а затем громко буркнул светильник. Айла мне не раз рассказывала, почему эту магическую вещь нужно держать подальше от огня. Свет и огонь одной стихии. Амулет освещения всегда хочет притянуть свою стихию. И если нет рядом мага, то как раз получается такой большой бум.

«Хорошо, что так, – подумал я напоследок, – Совсем не мучился, сразу умер».

Глава 4

Честно скажу, новое перерождение стало для меня сюрпризом. Когда услышал взрыв амулета, то сразу смирился с тем, что закончил жизненный путь в этом теле. И вдруг оказалось, что вижу всё происходящее около дома знахарки.

Мой дух или нечто бестелесное отнесло метров на двадцать вверх. Видимость была не очень. Тут и дым, и пламя, плюс, у меня полноценных органов зрения не имелось. Картинка то рябила, то расплывалась. Да и сам я был в полном шоке, хотя и наблюдал с неким злорадством, как деревенские пытаются обезопасить район, в срочном порядке копая канаву вокруг дома. Ну, не идиоты? За все лето дождик два раза поморосил, трава так высохла, что искры хватит для пожара. Могли бы нас и другим, менее болезненным способом убить. Хотя в этот раз я боли не почувствовал. Айлу жалко.

Староста со старшими сыновьями в копании траншеи участия не принимал, он поволок наши ульи себе. Обратно вернулся с вёдрами. Кто-то из молодёжи пару раз сбегал к озеру. Но оказалось, что слишком далеко и хлопотно. Собственно пожар никуда не распространялся дальше. Земля вокруг домика была утоптанной. Я дорожки булыжником вымостил. Деревья в стороне. Гореть здесь было нечему. Народ часа через три стал расходиться, оставив дежурных наблюдать.

Деревянный сруб горел жарко, а я так и висел над ним. Улететь куда-то, и просто сдвинуться не мог, продолжая недоумевать, отчего так? Может, меня там на небесах создатель заждался, а я завис, изображая из себя привидение. Ноги будто спеленала невидимая сила, удерживая на месте. И это при том, что в этом моем бестелесном виде никаких ног не существовало.

Разгадыванием этого феномена я занимался до ночи. Попутно горевал о знахарке. Хорошая была женщина, душевная. Меня любила и защищала, как родного сына. Предполагаю, что многого она не рассказала ребёнку. Что там за проклятия? Как она смогла так повлиять на одну семью, что на тех посыпались неприятности? Когда отец семейства слег парализованным, родственники помогли, конечно, землю по весне распахали, но взамен забрали лошадей. Урожай собрать помогли, опять же за долю. Крепкое хозяйство развалилось. Предполагаю, что если бы та семья пришла, повинилась перед знахаркой, то она простила. Народ предпочёл убить Айлу, а не признавать свои ошибки.

Дежурные сменились. Угли на том месте, где был дом, пока представляли опасность. Со своей смертью и смертью Айлы я уже примирился. Другой вопрос, что я так и продолжал висеть, не имея возможность куда-то сдвинуться. Хорошо, что в таком хм… «одухотворённом» виде есть и пить не требовалось. Хотя через трое суток я готов был завыть от безысходности, только «завывалки» не было.

«Боже! Или кто там, мне, что теперь так и жить в виде призрака? Не хочу! Не нагрешил я в этой жизни столько, чтобы получить подобное существование».

Мои молитвы и проклятия остались неуслышанными. Вот, что за невезуха! Я бы смирился, если бы местечко было поинтересней. Где-нибудь в центре города, желательно напротив борделя мог бы повисеть годик. Дальше точно бы свихнулся. Сейчас я уже впал в глубокую депрессию.

Деревенские, убедившись, что все догорело, на всякий случай вылили сверху воды и ушли. В ужасе я осознал, что так и буду висеть над этим местом целую вечность. Изо всех сил стал дёргать свои невидимые конечности. Пробовал тянуть в одну, другую стороны, в бок, назад. Все бесполезно!

Утром четвёртого дня я обозвал себя идиотом и предпринял попытку опуститься вниз. Чего я упёрся в желании улететь куда-то вверх? В прошлый раз я ведь двигался вниз. Тогда было темно и я просто потянулся к тому, что меня держало. Стоит повторить эксперимент.

Хлоп!

Вдруг сразу вокруг меня образовалось месиво чего-то непонятного. Чуть не задохнулся, загребая руками, но вскоре прочистил глаза и огляделся.

– Меня нельзя победить, потому что я ни с кем не соревнуюсь, – пробормотал себе под нос, продолжая разглядывать совершенно здоровое, пусть и припорошенное пеплом тело.

В очередной раз напомнил себе, что этот мир с магией, здесь и не такие чудеса возможны. Как и почему я выжил, буду после думать. Пора выбираться из подвальной ямы. Кстати, одежды на мне не было. Придётся босиком и голышом ходить. Интересно, мои старые сандалии, из шалаша никто не упёр?

Стараясь не оставлять слишком явных следов, я добрался до озера. Моя интуиция молчала. Да и посторонних звуков не было слышно. Потихоньку, стараясь не плескаться и не шуметь, я залез в воду. Вначале смыл с себя пепел, затем помылся более тщательно. Мыльный корень и щёлок у меня под мостком спрятаны. Отмылся, что называется до скрипа. С удовольствием провёл по гладкой коже лица и замер. Затем поспешно взобрался на мостик, чтобы с него посмотреть на отражение в воде.

– Живучий персонаж мне достался, – констатировал я. – А где кнопки меню? Навыки и уровень жизни на виртуальном экране?

Отражение серьёзно намекало, что я попал в какую-то игру, где герой не умирает, а продолжает приключение, потеряв некоторые скилы и вещи, в моем случае – одежду. По-другому объяснить отсутствие шрама и ровный нос не мог.

– Вероятно, это местная разновидность феникса, – пришёл я к следующему заключению. – Из пепла же возрождаюсь.

Кроме этой версии ничего другого на ум не приходило. Ещё раз и тщательно осмотрел себя. Исчезли все мелкие шрамы от порезов, ожогов и всего того, что имеется у обычного пацана. Новое тельце было идеальным и, блин, белым! В смысле, совсем не загорелым.

В таком виде соваться в город не стоило. Мне вообще никому показываться на глаза нельзя, особенно деревенским. Эти точно убьют. Чтобы обдумать ситуацию в свете новых фактов, я полез в шалаш. Его так никто и не обнаружил. Шалашик у нас был в кустах замаскирован. Проход к нему был только с одной стороны. Чтобы попасть внутрь, вначале нужно спуститься с обрывистого берега и двигаться вдоль узкой кромки озера. Увидеть шалаш можно только имея лодку, но на озеро знахарки никто из чужих не ходил. Рыбы в нем не водилось. Водоём был совсем маленький, наполнялся за счёт одного родника. Повезло, что в это засушливое лето родник не исчез, а растительность вокруг озера была все такой же густой.

В шалаше, вернее в схроне, выкопанном в земле и прикрытом люком, мы держали особые лекарства. Здесь же хранились фляга, рюкзак из лозы, две корзины и мои сандалии. Плести корзины я предпочитал на берегу озера, потому и остался в шалаше запас изделий. Мне для корзин требовалась лоза, которую я замачивал в воде. К тому же, летом возле озера не так жарко.

Перебирая и сортируя сохранившиеся запасы сушёных трав и настоек, я размышлял, что делать дальше. Нужно уходить в город. Мы с Айлой это и планировали. Теперь задача усложнилась. Я не имел за спиной взрослого человека. Этому телу по-прежнему одиннадцать лет. Рекомендации матушки уходить в Белию, я не смогу осуществить в ближайшие лет пять. Значит, ищу работу в городе и стараюсь не привлекать к себе внимание. Угу. В голом виде это будет сложно сделать. Необходимо раздобыть где-то одежду, крепкую обувь и, по возможности, деньги.

Староста мне задолжал много. Улья с пчёлами я мог простить. Но за то, что он не удержал местных, а сам возглавил деревенских, организовал казнь, обязательно нужно наказать и взять компенсацию. К походу за этой компенсацией я готовился всё оставшееся до темноты время. Собрал в рюкзак наиболее интересные препараты, наполнил фляжку чистой, родниковой водой. Немного поспал, затем подкрепился корешками водных растений, коих было много вокруг озера. Напоследок закапал глаза настойкой белохвоста и пошёл в деревню. То расстояние, на которое раньше тратил минут пятнадцать, преодолел за час.

Внимательно прислушивался к своим ощущениям. Прятался за стволами деревьев или кустами, как опытный спецназовец. Стоило мой чуйке подать малейший сигнал, я замирал, стараясь слиться с окружающей местностью. Получалось не очень. Голый, белокожий мальчик по-любому выделялся. Запоздало я сообразил, что можно было из травы накидку сплести, морду глиной замазать или самому в грязи изваляться. Возвращаться и пачкаться мне было в лом. Проще использовать интуицию. Мстить всей деревне смысла не было. Но старосту я хотел потрясти.

Усилил бдительность возле забора дома старосты. Рюкзак я оставил в кустах, взяв с собой только несколько коробочек пылевика. Пылевик золотой, растение редкое, но Айла его с позапрошлого года специально выращивала на одной из лесных полян. Как знала, что мне пригодится этот запас.

Естественно, что подошёл я к владениям старосты не с улицы, а с задков, там, где была конюшня с псарней. Преодолев высоченный забор, первым делом усыпил животных. Хорошо, что по причине жары окна в доме были открыты. Подождав немного, прислушиваясь к своей чуйке, я осторожно дунул внутрь одного помещения пыльцу. Так же тихо взобрался на подоконник и почти сразу обнаружил того, кто спал прямо на полу. Удачно, что я его усыпил. Похоже, что это такая защита от воров. Все окна не закроешь – жарко. Зато если кто полезет, как я, то сторож схватит. В этом охраннике я признал одного из пятерых сыновей старосты.

После уже спокойно обошёл все помещения, усыпляя народ. Попутно огляделся, прикидывая, что взять. Так-то все и без меня спали, но мне нужно, чтобы никто не проснулся, пока я их граблю. Никогда раньше я не убивал людей. Так и не решился приметить что-то другое, кроме снотворного. Самый младший сын спал на сундуке. Вообще-то сундуков было много, только я решил, что именно в этом хранят детские вещи. Мальчику я стащил на пол, и стал ворошить содержимое ёмкости. Некоторые вещи явно остались от старших братьев. Размер чуть больше того, что мне нужен, но на вырост сгодится.

Прихватил я отрез ткани и то одеяло, что было постелено на крышку сундука. Мальчишку поднимать обратно не стал. Маскировать что-то не стоило. Пропажу в любом случае заметят. Жаль, что обуви в сундуке не было, потому я продолжил поиски. Подходящие сапожки и ботинки обнаружил в комнате, где громко храпел на лавке сам староста. Вместо подушки староста использовал какой-то тюк. Я полюбопытствовал и не прогадал. Это оказался заплечный мешок, а спрятал его староста под голову, потому что там хранился мешочек с деньгами. Не думаю, что это были все семейные сбережения. Скорее, что-то отложенное для покупок. Не зря же он собрал мешок. В нем, кстати, лежали торба с солью, нож и сухари. Предположил, что староста в утра наметил поездку в город.

В мешок я добавил вещей, которые стырил, и отправился на поиски еды. С большим трудом обнаружил, где в этом доме люк в подпол. Правда, много брать не стал. Кусок сала, сухари, да несколько луковиц. Остальные продукты нужно готовить, этим я не планировал заниматься. Времени по моим ощущениям прошло часа три. Пора уходить. Интуиция сигналов не подавала. Здесь все, включая животных, проспят около суток, но тревогу могут поднять соседи. Так что стоило поспешить.

Двор я пересёк без проблем, перелез через забор и отыскал свой рюкзак. Вещи требовалось перекомпоновать. Для начала я оделся, обулся, затем соорудил себе бандану, разорвав кусок ткани. Добытое одеяло свернул и при помощи той же материи закрепил его. Вещи из своего рюкзака сложил в заплечный мешок. Сам рюкзак пока пришлось нести в руках. Я планировал избавиться от него, но не в деревне же его выкидывать?