355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дмитрий Серков » Корпорация «Коррупция» (СИ) » Текст книги (страница 5)
Корпорация «Коррупция» (СИ)
  • Текст добавлен: 15 апреля 2017, 23:00

Текст книги "Корпорация «Коррупция» (СИ)"


Автор книги: Дмитрий Серков



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

нажал на курок.

Ничего!

Следует установить мотив. Найти, кому выгодно…

В приемной зашумели, и Леднев машинально выглянул на звук голосов. В

нескольких метрах от него стоял среднего роста, немного грузный, коротко стриженый

мужчина, тело которого еще помнило хорошую спортивную форму и высокие физические

нагрузки. Помнило, но предпочитало оставить в прошлом.

– Это правда?.. – голос предательски дрогнул, а немигающий, лишенный страха

взгляд непреклонно буравил Василия Петровича, застывшего в дверях кабинета Бориса

Штурмина.

Возникшая неизвестно откуда Вера Глонтия кинулась гостю на шею.

– Валечка, горе-то какое…

Он приобнял ее сильной рукой и прижал к себе, стараясь успокоить. Настойчиво

повторил свой вопрос:

– Так это правда?

Не видя оснований уходить от ответа, Леднев кивнул головой, поразившись, как при

звуке голоса незнакомца его пробирает озноб. Тот, кого Вера запросто назвала «Валечка»,

не говорил – он рычал, как раненый тигр. Будто пуля разнесла полголовы не Борису

Андреевичу Штурмину, тело которого давно увезли в морг, а попала в него, заставив

медленно угасать, превозмогая боль.

– Я сразу с поезда, сюда… – он достал из кармана билет и протянул Ледневу,

отстранившись от Веры. – А здесь такое… Мы можем поговорить?..

Они прошли в кабинет по соседству, где несколько раньше Василий Петрович

общался с Пановым. Сейчас здесь никого не было, только тихо сопел кондиционер,

включенный заботливой рукой.

– Что случилось? – задал свой вопрос незнакомец еще до того, как успел присесть.

Его небольшая спортивная сумка была беспечно брошена на пол рядом.

– Вы, собственно, кто? – уточнил Леднев, прежде чем посвящать постороннего в

тайны следствия.

– Простите… Я – Валентин Дергач. Персональный водитель Штурмина. Мы с

Борисом Андреевичем уже давно… – он замолчал, до скрипа стиснув зубы.

Задумчиво глядя на Дергача, Василий Петрович не торопился с продолжением

беседы. Конечно, следовало бы пригласить к участию Виталия Лосневского как

официального руководителя следствия, но делить на двоих законный трофей в лице

важного свидетеля совсем не хотелось. Проявления чувств Дергачом показалось ему

вполне искренним, и сам он открытым для общения. Этот человек хотел знать и готов был

делиться знанием для того, чтобы убийца был скорее найден и наказан.

В нескольких словах Леднев обрисовал сложившуюся ситуацию, оставив без

внимания версии, которые уже появились в ходе опроса свидетелей.

– Вы знаете, кто это сделал? – водитель задал вопрос в лоб.

– Мы, нет. А вы?

Задумавшись, Валентин потер ладонью гладко выбритый подбородок.

– Так сразу и не скажешь. Смерти его могли желать многие. Но между желанием и его

воплощением в жизнь лежит целая пропасть, перейти которую не каждый способен.

– И слава Богу! – согласился Леднев.

Еще какое-то время Дергач молчал.

– Нет… я не готов назвать кого-то.

– Вы давно работаете на Штурмина?

В ответ Валентин горько усмехнулся.

– Кажется, всю жизнь. Мы познакомились задолго до его южноморского назначения.

И это произошло в той… другой жизни. В Бамуте… Тогда было ни пожрать, ни помыться,

ни согреться, ни выспаться… Нас бросили там на произвол судьбы: выживем, так

выживем, а нет – значит судьба… Вот судьба и столкнула нас с Борисом Андреевичем. Он –

человек сумасшедшей энергетики, с вечным оптимизмом и задором. Иногда казалось,

что даже светится в темноте. За ним нельзя было не пойти, ему невозможно было не

верить. И он нас вытащил из котла… Не командование, а именно он, майор Штурмин.

Вывел всех до одного. Без потерь. – Увидев, что Леднев делает пометки в блокноте, он

добавил. – Вы легко можете это проверить.

– Я так понимаю, вы вместе служили. А как вышло, что впоследствии стали крутить

баранку у советника? – уточнил Леднев.

– Так началась моя вторая жизнь. Я обязан Борису Андреевичу своим рождением.

Называйте, как хотите: боевое братство, благотворительность – ваше дело. Но Борис

Андреевич – золотой человек, без преувеличения… У меня контузия была, затем

депрессия жуткая. Я вообще после Чечни пить страшно начал, опустился практически,

интерес ко всему потерял. Глаза закрывал и видел, как кровь рекой льется, как пацанов

прямо передо мной на куски гранатой разрывает. А я эти ошметки с себя снимаю, а снять

не могу… Вот видения водкой и заливал. А чем больше пил, тем ужаснее становилось.

Замкнутый круг! – он говорил спокойно, даже буднично, описывая дела минувших дней,

но видно было, что не фантазия это вовсе, а за каждым словом скрывается боль. Боль,

похороненная глубоко в себе. – Не у каждого психика выдержит то, через что на войне

пройти приходится. Я оказался не самым сильным. Так что допился до чертиков. До

«белки». Жена ушла. Работы нет. В квартире осталось только паркет продать – всю мебель,

технику и ценности сам не заметил, как вынес… И в один прекрасный день, когда

проспался все же, пошел в военкомат справку оформлять для пособия, чтобы было, на что

бухло купить. А в дверях нос к носу столкнулся со Штурминым. Он – респектабельный,

успешный, а я – нищий, оборванный и не мытый. Мне даже стыдно стало… Детали опущу –

не интересно. Но он меня вытащил, реально на ноги поставил. Точно ему больше, чем

мне это надо было. Сначала к своим друзьям на автобазу водителем пристроил, а через

полгода к себе позвал. Так я на него рулить и начал… Он не шеф мне, а спаситель, за

которого я кого угодно порвать готов… Готов, но защитить не сумел…

– Не сумели. А где сами-то были?

Валентин недоуменно уставился на Леднева.

– Говорю ж: с поезда я. К матери ездил в Ставрополь – больная она. Борис Андреевич

меня отпустил на несколько дней.

Не похоже, чтобы он лгал. И железнодорожный билет служил тому подтверждением.

– Штурмину угрожали? Может, предлагали пойти на какую-нибудь незаконную

сделку? Принять решение в чьих-то интересах?

Замахав руками, Дергач протянул:

– Нееет. Надо знать Бориса Андреевича. Он таких бизнесменов, которые откат

предлагали, на порог не пускал и сообщал, если что, в компетентные органы. И те уж сами

занимались. А угроз не боялся вовсе: говорил, что стыдно здесь бояться какой-то мрази.

Да и не угрожал уже давно никто. Ни к чему это. Всем же известно, что на любую

угрозу он ответит еще более активной деятельностью. Не успокоиться, пока нечисть всю

не выведет.

– Советник раньше бизнесом занимался?

Вопрос Валентина не удивил. Какой чиновник сейчас не имеет отношения к бизнесу?

А вот ответ Леднева обескуражил.

– Занимался. Но еще до меня. Я-то к нему пришел, когда он уже на государственной

службе был: сначала в Ростове, затем в Москве недолго и вот теперь – в Южноморске.

– А что за бизнес?

Вздохнув, Валентин развел руками:

– Врать не буду – не знаю. Что-то покупал, что-то продавал. Не его это было, но на

хлеб хватало. Даже чтобы на хлеб сверху намазать что-нибудь. За пару лет капиталец

сколотил небольшой, на него и жили с семьей в основном. На чиновничье-то довольствие

не сильно разгонишься… Тогда и хлебнул, столкнулся с коррупцией, так сказать, на

передовой. Понял, что надо что-то менять. Причем менять срочно, не откладывая в долгий

ящик. Пока коррупция страну до основания не разрушила… О том периоде лучше с

супругой его, Еленой Николаевной поговорить. Им через многое пройти пришлось.

Против Бориса Андреевича же тогда даже дело возбудить грозились за мошенничество,

хотя уверен, что в бизнесе у него все было чисто. Просто он патологический противник

взяточничества был, а некоторые с него бабла срубить хотели по-быстрому. Спасло то

самое «боевое братство» – вышли на кого надо и порешали вопросы. От Штурмина и

отстали. Но с бизнесом он завязал, говорил, что на таких условиях в нашей стране любая

предпринимательская деятельность обречена на провал.

– То есть пошел во власть, чтобы порядок навести?

– Ну да. Любил Чехова цитировать, Антона Павловича, что-то вроде того, что если

мы все будем ответственно к работе подходить, то сможем на Земле рай построить. Я,

правда, в это не верю, но вот Штурмину доверял всецело. С ним – и в разведку, и на край

света. Если он что-то для себя решил, то будет биться пока результата не достигнет… В

этот раз видно переоценил свои силы – разбился.

– Вы о чем-то конкретном? – насторожился Леднев.

– Да нет. – Дергач подавил в себе подкатывающий к горлу ком, сглотнул. – Он всегда

и во всем точно на амбразуру бросался, точно в последний бой шел. Самоотверженный

был человек. Бесстрашный. Требовательный. С подчиненных три шкуры драл и себе

поблажек не позволял. Если работа кипит, так все на рабочих местах чуть ли не ночуют.

Когда его в Южноморск назначили, местные просто в шоке были от такого графика:

совещание мог на любое время назначить, в любой момент мог отчет потребовать или еще

что. Когда войну бандитам объявил, дома совсем не ночевал. В приемной у него диванчик

до сих пор стоит, так Борис Андреевич пледом на нем укрывался и спал часа полтора.

Прокурор на него обижался. Тот в бане уже парится после трудового дня, а Штурмин его к

себе зовет – скользкие вопросы обсудить требуется. Начальник главка МВД несколько раз

охоту откладывал, потом мобильник дома оставил и укатил-таки, типа секретарь не

уведомила его о предстоящей встрече у губернатора. Вернулся и получил по первое число:

и за мобильник, и за охоту, и за вертолет, который не по назначению использовал, и за

растяжку у Штурмина в подъезде. Потом ничего: попривыкли, адаптировались.

– А что за история с неудавшимся подрывом?

Хулиганская улыбка на секунду озарила лицо Дергача.

– Да ну! – он отмахнулся от Василия Петровича. – Какой там к черту подрыв?! Лохи

они, а не подрывники. Вот в Чечне нас взрывали. А это… скажите тоже. Хлопушка

учебная. Если попугать хотели – понятно, а взорвать… Неее… говорю – лохи…

– Но последствия-то были совсем не детские…

– Это да, – согласился Валентин. – Борис Андреевич меня позвал, чтобы я на шухере

постоял: мало ли кто в подъезд сунется. И сам в пять минут всю конструкцию обезвредил.

Но для него это была последняя капля…Быстро вышли на след заказчика, Кахи

Сухумского, – был такой авторитет в Южноморске, Леднев при случае многое бы про него

мог рассказать, – и рубанули топором по щупальцам этого бандитского спрута. Кто-то

спрятался, а кто-то сел. Хотя позже шеф пришел к выводу, что Каху ему просто

подставили. Но мафию он из края безжалостно выгнал.

– А кто подставил?

– Да бандиты же сами и подставили. У них там свои междоусобные разборки были.

Они Каху и слили, чтобы от него чужими руками избавиться. Думали, наверное, что Борис

Андреевич местью ограничится. А он не мстил, он работу свою честно делал. Так что в

крае никто из них не задержался.

– И этого ему могли не простить, – предположил Леднев, надеясь, что версия,

отвергнутая другими свидетелями, может найти подтверждение в словах персонального

водителя.

– Могли, – кивнул Валентин, – но Штурмин не боялся мести с их стороны. Уверен

был, что авторитеты обескровлены и обессилены, и власти в Южноморске больше не

имеют.

– Хорошо. – Прихлопнув ладонью по столу, Василий Петрович решил вернуться от

прошлого к настоящему. – Я понимаю, что мои вопросы могут вам показаться

некорректными, но прошу ответить на них со всей объективностью. Чем честнее вы будете

со следствием, тем проще нам будет искать убийцу.

– Без проблем.

– Скажите, Валентин, у Штурмина была любовница?

Женский след не являлся самым вероятным, но жизнь иногда подкидывает такие

сюрпризы, что диву даешься.

– Нет. Хотя многие с удовольствием затащили бы его в постель. Вокруг него

постоянно вилось столько охотниц, выбор огромный был. Но Борис Андреевич семьей

дорожил всегда. Семья для него – это святое, а святым не поступаются. – Посчитав вопрос

наиглупейшим, Валентин ухмыльнулся. – Он переживал очень, что детей увидел уже

взрослыми. Пока служил, все горячие точки объездил, из командировок не вылезал, так их

детства и не заметил. А теперь каждую минуту ценил, старался видеться как можно чаще.

На сколько рабочий график позволял.

– Вы же с ним всегда ездили. С кем он встречался последнее время?

– Ну, почти всегда. Иногда Штурмин сам брал машину.

– Зачем? – хватаясь за каждую нить, Леднев чувствовал, что ни одну не может

удержать в руках.

Вновь потерев подбородок, Валентин вздохнул.

– Уфф!.. Разные ситуации бывали: иногда я отпрашивался, было, раз заболел, так

Борис Андреевич две недели сам себя катал. Потом сказал, что это было в первый и

последний раз, – он сверкнул глазами, озаренный приятными воспоминаниями. – В отпуск

я уходил как-то. Но Штурмин не жаловал мои отлучки… Хотя справедливости ради надо

отметить, что отпускал меня бывало раньше, говорил, что сам справится. Я же не робот, я

не могу трудиться без сна и отдыха.

– А он мог?

– Мог! – без запинки, с восхищением ответил Дергач.

– Но чтобы самому поехать куда-то, скрыть от вас поездку, такого не было? – уточнил

Леднев.

– Нет, не было, – категорично замотал головой Валентин. – Да и нечего ему было

скрывать от меня. Водитель же знает все про своего шефа, всю подноготную.

– Вот мне бы и хотелось ее узнать, – пояснил Василий Петрович.

Дергач долго думал, скрипя извилинами, морщил лоб, подгоняя воспоминания, потом

поднял недоуменное лицо, взглянув на собеседника.

– Так нечего рассказывать. Борис Андреевич трудоголиком был до мозга костей. Жил

работой и семьей. На работе проводил времени больше, но жену и детей от того любил не

меньше. Рвался к ним при любой возможности. А из дома бежал на работу. Так и носился

по кругу.

Вот и он точно так же ходит по кругу, подумал Леднев. Топчется на месте и никак не

может сдвинуться: ни вправо, ни влево, ни вперед, ни назад. Словно врос корнями в этот

треклятый кабинет, в приемную, в здание администрации.

– С кем он встречался в последнее время? – повторил он свой вопрос.

– Весь график встреч, на сколько я знаю, есть у Верочки, секретаря Бориса

Андреевича. Ничего необычного. Он активно вел переговоры с инвесторами по проектам

финансовых вливаний в край, которые находились под его патронажем. Я возил его

несколько раз к ним, но имен не назову. Дважды встречались в Академии

предпринимательства, несколько раз в Романофф-холле. Но Штурмин всегда оставался

удовлетворен результатами, говорил, что все идет хорошо, и боялся какого-либо срыва…

– Почему?

– Как сказать? Суеверный был. Завидев черную кошку, обязательно поплюет трижды

через левое плечо, если возвращался, забыв что-то – непременно в зеркало посмотрит.

Всегда считал, что первый блин должен быть комом – тогда дальше дело отлично пойдет.

А здесь все, как по маслу текло, и он ждал возможных затруднений.

– Может, все же какие-то проблемы возникли?

Активно роясь в воспоминаниях, Валентин не мог обнаружить в них ничего

подозрительного, что натолкнуло бы следствие на след убийцы.

– Да нет. Все штатно шло. Никаких отклонений или волнений. Единственное, о чем

Борис Андреевич переживал, что с трудом успевает выполнять поставленные задачи,

изредка жаловался, что устал и хотел бы уйти на покой.

– Интересно. – Леднев искал в словах водителя подтекст. – А у Штурмина были

возможности оставить государственную службу? Я имею ввиду, в большей степени

финансы… Неработающая жена, двое несовершеннолетних детей…

– Не мне судить, – Дергач насупился, по всему видно было, что не привык совать нос

куда не следует, – но у него пенсия по выслуге, участник боевых действий… Это, конечно,

крохи… Зато от бизнеса, я уже говорил, кое-что осталось… Борис Андреевич рассказывал

как-то, сильно раздосадованный отношением губернатора к себе, что если отважится

плюнуть на все, то денег ему хватит, чтобы «скрасить скромную старость». Сказал, что

шиковать не получится, но с голоду не умрет.

– А дополнительные доходы?

Ледневу вдруг показалось, что, задав вопрос, он сунул голову в пасть разъяренному

тигру. Почему-то интерес об источниках обогащения советника губернатора неизменно

вызывает нескрываемую агрессию. Но Валентин Дергач сдержался.

– Вы про взятки? Нет!

– Я совсем не про взятки, – отмел подозрения Василий Петрович, – а про возможности

Штурмина извлекать доход откуда-то еще. Участие в бизнесе, личные инвестиции,

рентный доход, да мало ли…

– Нет. Он же в крае на виду был, обязательно бы заметили и позором заклеймили:

главный борец с коррупцией использует служебное положение. Нет. Был гол, как сокол!

– А если не в крае? – предположил Леднев.

– Нет. Я бы знал. Он же меня не за подчиненного считал, а за друга, боевого

товарища. Из одного котелка кашу ели, вместе из окружения выбирались. Не было у него

секретов. И доходов никаких, кроме вознаграждения за службу не было. Он порядок

навести хотел, а грязными руками этого не сделаешь.

– Ясно.

Было ясно, как день, что все сотрудники краевой администрации вольно или

невольно возвеличили образ советника Штурмина, возвели его в ранг святого и любое

подозрение в его адрес воспринимают как личное оскорбление. Что ж, видно он и впрямь

умел ладить с людьми, мог преподнести себя с лучшей стороны, а каков он на самом деле –

покажут следственные действия ближайших дней. Главное, чтобы следствие не попало

во власть колдовских чар, которые могут быть навязаны свыше.

– Тогда у меня, наверное, последний вопрос…

Подавшись вперед, Валентин приготовился внимательно выслушать его и, не мигая,

смотрел на Леднева.

– Как Штурмин проводил свободное время?

Стукнув себя ладонью по колену, Дергач закатил глаза.

– Да никак! Говорю же, не было у него свободного времени. Он работал, не покладая

рук. А каждую свободную минуту с семьей проводил, к детям спешил… Хотя детям-то он

не слишком нужен оказался. Кому в пятнадцать лет отец рядом необходим? Думают, что

сами умные…

– С детьми проблемы были?

– Нет. Ровные отношения складывались. В кино ходили, спортом вместе занимались.

Борис Андреевич себя всегда в форме держал. Когда только время находил?.. Короче,

нормально жили, не хуже других. Только Борису Андреевичу хотелось их тискать, ласкать,

целовать и обнимать. На руках качать, чтобы они к нему прижимались. Сам рассказывал

не раз. Мечтал. Но это раньше надо было делать, тогда, когда автомат в руках был, когда

по горячим точкам мотался. А сейчас поздно уже… Я подтрунивал иногда, советовал,

чтобы еще себе родил кого-нибудь. Но он не отвечал, отмалчивался…

Ощущения, описываемые Валентином, были знакомы Ледневу и не вызывали

сомнений. Его-то дети уже выросли и ушли в автономное плавание, но чувство

недосказанности навсегда укоренилось в отношениях. Ему тоже не хватало их детства: в

воспоминаниях остались только редкие улыбки, спокойное дыхание и закрытые глаза,

когда он глубокой ночью возвращался домой. Зато в изобилии присутствовали засады,

допросы, затхлый запах мертвечины, трупы с опарышами и бесконечные рапорты,

рапорты, рапорты…

– Но должно же быть у Штурмина хобби?! Рыбалка, охота…

Валентин кивнул, соглашаясь.

– Должно быть. Но не было! Времени не оставалось. Пожалуй, жена и дети и

являлись его хобби на протяжении всей жизни. С ними он отдыхал душой, к ним всегда

спешил и никогда не успевал… А охота?.. Он после войны оружие в руки брать

отказывался. Говорил, что уже достаточно убивал…

Продолжать разговор казалось бессмысленно. Борис Андреевич Штурмин – рыцарь

без страха и упрека, со своими мелкими недостатками, но близкий к идеалу. Говорят, что

смерть выбирает лучших. Может, люди правы и стоит им верить?

5

– Не помешаю?

Не дожидаясь ответа, Заур Хаджиев вошел в кабинет и плюхнулся не перед

занимавшим место хозяина кабинета Ледневым, а на двухместный диванчик возле столика

для переговоров. Беспечно скрутил голову стоявшей здесь же пластиковой бутылке и

плеснул воды в стакан. Настроен он был намного радушнее, чем при первой встрече.

– Стоило только подключить моих ребят, как дело сдвинулось с мертвой точки. – Его

слова прозвучали не без самолюбования. – Я сразу говорил, что это наша юрисдикция, а

не Следственного управления.

– Ну и забери дело себе, – буркнул в ответ Леднев, не желая ввязываться в

межведомственную борьбу, занимать чью-либо сторону в абсолютно беспочвенном и

бесперспективном споре.

– Не могу, ты ж за главного…

Оперативно наведя справки по своим каналам, Заур Имранович как человек

дальновидный и расчетливый, признал право руководства следствием за ревизором из

Москвы и не собирался вставлять палки в колеса. Напротив, готов был оказать всяческое

содействие всей мощью южноморского УФСБ. Но чтобы его действия не выглядели

полной капитуляцией, держался уважительно, но подчеркнуто холодно и независимо,

обращался на «ты», демонстрируя равенство положений.

Леднев откинулся на спинку кресла, пристально взглянув в непроницаемое лицо

Хаджиева, перечеркнутое от брови до скулы застаревшим шрамом, и только сейчас

заметил в руках того пластиковый пакет для вещдоков, в котором лежал… небольших

размеров пистолет. Лучшего подарка ожидать было нельзя.

– Свежий, еще порохом пахнет. – Заур бросил находку на стол, явно ожидая

аплодисментов. – Криминалисты обнаружили пальцы, обещают их идентифицировать в

кратчайшие сроки. В магазине не хватает одного патрона. Думаю, именно из этого ствола

и завалили Бориса Андреевича.

Происходящее больше походило на сон, нежели на реальность. Обнаружение орудия

убийства позволяло надеяться на скорое раскрытие преступления по горячим следам.

– Где нашли?

– Мои бойцы вслед за вашими проверили все углы и закоулки, – не мог Хаджиев не

пройтись вскользь по милицейскому прошлому Леднева, не уколоть слегка, показав

профессионализм собственной службы и низкий уровень подготовки полицейских кадров.

– А он лежит тихонечко, голоса не подает, вида не кажет. Схоронился в урне, где

сотрудники администрации в будни курят, в северном крыле возле запасного выхода.

– Киллер мог там пройти?.. Тогда понятно, почему постовой на входе не видел никого

подозрительного.

– Дык, закрытый он, – хохотнул Заур Имранович. – Лет несколько уже закрыт. Это ж

пожарный выход! – в словах сквозила ирония российской действительности. – Сам же

понимаешь, пожинспектора сюда на пушечный выстрел не пустят.

Василий Петрович поднялся из-за рабочего стола и присел в низкое кресло напротив

начальника УФСБ. Взял в руки упакованный в пластик «Вальтер», блестящий покатыми

воронеными боками.

– Точно закрыт?

– Лично удостоверился, – заверил Хаджиев.

– Надо все же проверить: может, пользовались недавно, – не унимался Леднев.

– Уже! Дал указание экспертам.

Трудно было поспорить, что несмотря на неукротимый нрав, свойственный многим

выходцам с Кавказа, с Хаджиевым приятно работать. Леднев смотрел на горца, небрежно

расположившегося на диване, в темно-синем дизайнерском костюме, в расстегнутой у

ворота сорочке, плотно охватывающей бычью шею, на его ехидную усмешку, застывшую в

уголках губ. И вдруг представил его совсем в иной обстановке, более подходящей образу:

на привале возле огромного валуна, облаченного в камуфляж, с раскалившимся на солнце

калашниковым наперевес. И ухмылка его сразу обрела смысл: прошедший воду, огонь и

медные трубы, Заур открыто смеется над жизнью.

– Что думаешь?

– Хрень какая-то получается, – Заур Имранович задумчиво почесал ладонью коротко

стриженный затылок. – Какой-то киллер-недоделок у нас вырисовывается. Тайно проник в

здание администрации, незамеченным пробрался в кабинет Штурмина, грохнул советника

и испарился. Начало – изумительное. А дальше?

– А дальше начал косорезить, – подхватил Леднев. – Оставил на столе

предположительно предложенную ему чашку кофе, позволив нам считать, что убийца был

знаком с жертвой. Гильзу подбирать не стал. Теперь понятно – ствол скинул здесь же.

Только зачем его надо было уносить с места преступления? Почему нельзя было бросить

там же, сразу после выстрела?.. Ну, а пальцы – это перебор, который вдребезги разбивает

версию о предумышленном убийстве.

– И я о том же, – Хаджиев подался вперед. – Думаю, мы стали жертвой стереотипов, с

удовольствием поверили в версию, в которую очень хотели верить: люди, подобные

Штурмину, не погибают просто так, случайно. Хотя налицо спонтанные, необдуманные

действия преступника. Все его поступки имеют исключительно эмоциональную окраску.

– Случайность? Аффект? – Василий Петрович искал возможные версии. Лежавшая на

поверхности при ближайшем рассмотрении не выдержала никакой критики.

На лбу Хаджиева заложилась глубокая складка, точно зародившаяся глубоко в мозгу

мысль оставила за собой борозду.

– Найдем, откуда ноги у «Вальтера» растут – найдем убийцу, – заключил он.

– Тогда занимайтесь пистолетом, а мы отработаем окружение советника. Если

преступник свой, он обязательно должен быть где-то рядом, обязательно должен

нервничать сейчас, места себе не находить, – постановил Леднев. – Так что пойдем с

разных сторон и возьмем его тепленьким.

Заур, соглашаясь, кивнул головой. Вокруг советника крутилось столько людей, что

Следственному управлению совместно с полицией при всей старательности и недели не

хватит, чтобы допросить всех, кто был с ним тесно связан: чиновники различного ранга (с

ними обязательно возникнут проблемы); сотрудники правоохранительных органов (с

этими тоже, при том, что и Хаджиев, и Панов гипотетически могут входить в круг

подозреваемых); партнеры по инвестиционным проектам с администрацией края, которые

курировал Штурмин; родственники, друзья, соседи. Он же собирался за считанные дни

выяснить всю подноготную орудия убийства, нисколько не сомневаясь, что не

искушенный в вопросах конспирации профан не мог не наследить при приобретении

пистолета.

– Но выстрел был всего один…

– Один, – согласился Заур.

– И пуля легла четко между глаз. Как по написанному. Разве так может выстрелить

человек, для которого убийство – не профессия?

– Повезло! – без доли сомнения заверил Хаджиев. – Еще в молодости в Карабахе я

лично видел, как жена офицера дислоцированной там воинской части, схватив автомат, не

целясь, двумя одиночными уложила двоих шайтанов, вломившихся к ней в дом. Каждому –

по пуле в сердце. До этого она ни разу в жизни не держала в руках оружия страшнее

кухонного ножа. В стрессовой ситуации люди способны творить чудеса, поверь.

Леднев кивнул, продолжая сомневаться: мне бы твою уверенность.

– Добавь к уже названным косякам, допущенным убийцей, что пистолет был без

глушителя. Несмотря на субботний день, в администрации полно народа, многие могли бы

слышать выстрел.

– По заверениям экспертов, смерть наступила рано утром. В здании кроме постового

на входе никого не было.

– Вот я и говорю: не профессионально. Идти на убийство и вместо того, чтобы

хорошо подготовиться, надеяться, что никто не услышит?

– Надо искать мотив! – Леднев прихлопнул ладонью по столику. – Будет мотив,

очертим круг подозреваемых. – Он замолчал, а затем, глядя в глаза Зауру, спросил, – А что,

по-твоему, представлял из себя Борис Штурмин? – в его голове уже сформировался

четкий образ советника губернатора, который необходимо было дополнить

некоторыми штрихами. – За что на него могли покушаться?

Начальник УФСБ задумался, не торопясь с ответом. Извлек из кармана пиджака

пачку сигарет, зажигалку. Прикурил и долго смотрел, как струйка сизого дыма медленно

поднимается к потолку.

– Мешал многим… Сложный был человек. Двумя словами не опишешь. Война,

контузия, затем снова война. Это, знаешь ли, закаляет и держит в тонусе. Решения

принимал молниеносно. Если что не по его, рубил шашкой, не задумываясь. Многих

людей поломал, многим жизнь испортил. Так что желающих с ним поквитаться – пруд

пруди. Очередь – на годы вперед. Но при всем справедливый был, ничего не скажешь. В

ситуации разбирался досконально, каждую мелочь учитывал.

– Имена назвать можешь?

Вечная ухмылка Заура стала циничнее.

– Для начала сходи в кадры краевой администрации, возьми личные дела сотрудников

и начинай по списку. Затем иди в главк МВД и – по тому же алгоритму. От начальства и по

всей иерархии. Чтобы время сэкономить, тех, кто на земле службу несет, трогать, пожалуй,

не стоит. У них у единственных к Штурмину не было претензий. А остальные… Или

хочешь, начни с южноморского УФСБ?

Это несколько меняло нарисованную предыдущими собеседниками картину.

– Ты тоже в очереди за возмездием стоял?

– Нет! – Заур Имранович не кривил душой. – Сложные отношения у нас были, это –

да. Он же когда в край пришел, перетряхнуть силовые структуры решил. Де-юре-то мы

губернатору не подчиняемся – у нас свое руководство. Так Борис Андреевич неоднократно

в Москву летал, спорил, доказывал. Не жаловался, не ябедничал, как может показаться, а

аргументировано излагал свою точку зрения, свое видение ситуации объяснял. Во многом,

кстати, прав был. На него потом многие из местных начальников зубы точили, кому бизнес

прикрыть пришлось. По закону же, находясь на государственной службе, никакой другой

деятельностью заниматься нельзя. А жить-то хорошо давно привыкли! Со временем

притерлись, конечно, но осадочек-то остался.

– А между вами как отношения складывались?

Хаджиев ответил без обиняков, хотя мог бы оскорбиться подозрениями в свой адрес.

– Сталкивались регулярно по многим вопросам, общее решение не всегда находили.

Взгляды разные, методы работы различные. Я – кавказец, он – русский. Разный

темперамент, понимаешь? Но это служба, никуда не денешься. Надо было

взаимодействовать, и мы работали сообща. Край зачистили до основания, заставили всех

соблюдать закон.

– Так уж и заставили? – усомнился Леднев.

– Ну, почти, с учетом местного менталитета, – по-волчьи улыбнулся в ответ Хаджиев

и, посерьезнев, добавил. – По крайней мере, бандиты поняли, что они – бандиты и должны

сидеть по норам и не высовываться, иначе – голова с плеч. Чиновникам и силовикам дали

понять, что их задача – службу нести, а не бизнес крышевать. Людям вселили

уверенность, что можно ходить по улицам и не шарахаться от встречных прохожих.

Впервые за последние лет двадцать власти в крае стали доверять, жители реальную работу

увидели, а не пустые обещания и переливания из пустого в порожнее. И в этом львиная

доля принадлежит Штурмину. Сегодняшнее убийство пробило огромную брешь в системе

обеспечения безопасности края. И отголоски случившегося мы еще долго будем

испытывать на себе. При всей неоднозначности натуры, мужик хороший был. Сильный. –

Заур подавил тяжелый вздох сожаления. – Знаешь… мы же подрались с ним как-то…

– Как?! – не понял Леднев. Он не мог представить себе начальника краевого УФСБ и

советника губернатора, одетых в дорогие костюмы, выясняющих отношения с помощью

кулаков посреди рабочего кабинета.

– Просто. Мы ругались тогда до хрипоты. Борис – сторонник радикальных мер…был.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю