Текст книги "Принц Черного моря"

Автор книги: Дмитрий Щеглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава XV. Планы спасения днльфинов

После ужина, мы снова собрались вчетвером: Настя, Гарик и Данила и я. Нам хотелось оградить наших дельфинов железным занавесом от всяких Пасиков и прочих случайных знакомств. Разные намерения бывают у людей. У кого благие, а у кого и коварные. Вон взбалмошная девица предлагала капитану катера взять тетю Дашу в аренду, как будто это не дельфин, а подержанный холодильник. Как она себе представляла эту аренду? Мы сидим на Лысой голове и ждем, пока она соизволит приехать покататься, Данила ее подсаживает и хлопает по спине дельфина, «трогай», так что ли?

И второе, через неделю мы уезжаем, кто будет контачить с тетей Дашей и Жмыхом? А последние, приплывшие на лодке ресторана «Дары Черного моря», вообще какие-то каннибалы. Мрачные мысли не хотелось даже произносить вслух. Вот эти непростые вопросы были вынесены на повестку нашего импровизированного собрания.

– Когда мы уедем, пусть Гарик продолжает с ними встречаться, – предложила Настя.

Данила как всегда не согласился с нею. Они с Настей вечные оппоненты. Ему не понравилась формулировка ее предложения, и он ехидно заметил:

– У тебя на уме только одно, встречаться, шептаться, целоваться, а здесь идет серьезный разговор, как оградить дельфинов от нежелательных контактов. Может быть, псих какой-нибудь, когда мы уедем, сделает им харакири, ты об этом подумала?

Настя надула губы:

– А ты что предлагаешь?

– Я?

– Да, ты!

– Я предлагаю, когда мы уедем или может быть даже раньше, прекратить встречаться с ними. Жмых еще дурачок, его на любую приманку можно соблазнить.

Данила своим предложением дал Насте повод для нападения.

– Ах ты – единоличник, кулацкая морда, ты что думаешь, если дельфины с тобой первым подружились, ты можешь диктовать свои условия? Да кто ты такой?

Гарик бросился их разнимать:

– Только не переходите на личности, вы же не помидорами на базаре торгуете, давайте спокойно все обсудим и придем к консенсусу, как говорит мой папа. Спор не стоит выеденного яйца.

– Как? – не поняли мы.

– Очень просто. Сейчас конец августа, правильно?

– Ну, правильно!

– В море можно будет купаться еще максимум в сентябре, а дальше только одни моржи купаются. Значит, если я один останусь, а это так и будет, вы же уедете, мои контакты с дельфинами, так или иначе, но в октябре прекратятся, правильно?

– Согласна, правильно! – подержала Гарика Настя.

– Неправильно, – все равно не соглашался Данила.

– Почему неправильно? – Гарик спокойно смотрел на Данилу.

– По форме правильно, а по сути неправильно, вот почему. Ты слишком хитрый, быстренько один вопрос подменил другим. Мы говорим о том, как дельфинов от дураков обезопасить, продолжать или нет с ними дальше встречаться, а ты говоришь, что у тебя купальный сезон заканчивается в октябре. Это подмена понятий, у нас такие штучки не проходят.

Гарик спокойно выслушал Данилу и сказал.

– В октябре штормы начинаются, к Лысой голове все равно не пройдешь, так что контакты мои все равно прекратятся.

После его слов Данила аж взвился.

– Я тебе про Ивана, а ты мне про барана, я тебе про Фому, а ты мне про Кузьму. Предлагаю завтра же кончить этот цирк. Пусть тетя Даша и Жмых плывут в море, а мы к ним больше не подойдем.

Настя сразу погрустнела:

– Жмых без меня жить не сможет.

Данила недобро улыбнулся и спросил ее:

– А когда ты уедешь, тогда как?

– Гарик останется, – ответила Настя. Она, видно, без нас решила, как быть дальше с дельфинами. – Макс, ты чего молчишь?

Мне по душе была позиция Данилы, он как стратег смотрел вперед. Нельзя было приучить дельфинов к человеческому общению, а потом бросить их на произвол судьбы, неизвестно ведь, с кем они после нас могут встретиться. Мало ли недобрых людей. Я сам прикипел душой к Жмыху.

– Я согласен с Данилой, – поддержал я товарища. – Дельфины– не игрушка, поматросили и бросили. Тебе, Настя, лишь бы потешить собственное самолюбие, сфотографироваться или сняться на видеокамеру, а потом хвастаться перед одноклассницами.

Такой жесткой отповеди от меня она не ожидала. Я практически всегда держал ее сторону и заступался за нее перед моим дружком. Но, на этот раз я был на стороне Данилы, он по– человечески, по совести рассудил.

– А ты, Гарик, что думаешь? – Данила спросил нашего нового приятеля. – Только не финти.

– А что мне финтить? Я, когда вы уедете, даже если вам пообещаю, могу ведь и изменить свое решение, вы же не проверите. Я думаю так же, как думает Настя.

– А своего мнения у тебя нет? – Данила наступил на больную мозоль Гарика. У того было гипертрофированное чувство собственного достоинства.

– Почему нету, есть! Но оно ведь может совпасть с чужим мнением.

– А если Настя поменяет свое решение, тогда как, ты тоже поменяешь?

– Я сначала подумаю, – ответил Гарик. Ну и хитер наш новый дружок, его и в ступе не прижмешь.

– И-и-и…? – спросил Данила. Настя напряженно ждала ответа. Гарик знал, что если он сейчас примет нашу сторону, его дружба с Настей даст глубокую трещину и его вполне возможно отлучат от царственной особы. Ходи тогда и издалека посматривай на нашу кампанию. У нашей подружки крутой характер, может без разговоров выставить за дверь.

– Я, тогда как рыцарь и джентльмен поддержу даму. Слово дамы для меня – закон! – сказал Гарик.

Мы расхохотались. Как лихо умеют на востоке выкрутиться из щекотливой ситуации. В результате коловращения он еще и джентльмен. Настя благодарно улыбнулась. Наверно, возьмет сегодня его под ручку на вечерней прогулке. По крайней мере, мы с Данилой никогда не удостаивались такой чести.

Так как Гарик не имел собственного мнения, или вернее его мнение совпадало с Настиным, нам с Данилой надо было уломать только ее, и тогда мы можем быть спокойны за дельфинов, особенно за Жмыха. Пусть растет себе на воле, а на следующий год мы может быть снова сюда приедем, тогда и встретимся. Настя стала склоняться к нашему решению.

– Только, ребята, давайте еще завтра последний разок с ними поиграем, сфотографируемся и распрощаемся. Вы видали, как ко мне Жмых прижимался? Как вы думаете, я ему понравилась?

Зря она приоткрыла душу перед Данилой. Уж он то не упустит такого момента, чтобы не съязвить.

– Я тебе дома замену найду обязательно, не волнуйся, – успокоил ее мой дружок.

В глазах у Насти еще не погасли мечтательные огоньки и она беспечно спросила:

– Какую?

– Соседский козел, устроит?

Они снова чуть не подрались. Но, слава богу, мы, наконец, пришли к единому мнению. Пусть дельфины плавают на воле подальше от людей, а Данила дрессирует кошек и собак.

Глава XVI. Кому не спится?

Короток сон у дельфинов. Не успело утро коснуться востока розовой кистью зари, как Жмых проснулся. Рядом покачивалась на волнах мать, иногда с головой погружаясь в воду, и тут же выныривая обратно. Жмых решил пока не будить ее и прислушался к звукам моря. Ему показалось, что с той стороны, где находится Лысая голова, доносятся непонятные звуки. Неужели уже пришли Данила и Макс. Не рано ли сегодня? Жмых послал короткий сигнал, щелчок в сторону Лысой головы. Дельфины обладают уникальными способностями эхолокации, умеют распознавать за несколько сот метров и километров далекие предметы. Когда пришел ответный импульс, Жмых понял, что в воде у самого берега находятся два человека. Жмых не мог ошибиться. Только люди в воде издают столько шума, бестолково молотя руками и ногами. Мать тоже проснулась. Ей показалось, что сын слишком рано ее разбудил, на небе только начали таять звездочки.

– Ты чего не спишь, Жмых?

– По-моему Данила с Максом сегодня пораньше пришли.

Мать решила проверить слова сына и тоже выстрелила коротким ультразвуковым сигналом в сторону берега. Вернувшееся эхо показало, что кроме рыб в море в этот утренний час никого нет.

– Тебе почудилось, поспи еще, – и она снова приняла вертикальное положение, решив урвать у сна еще полчаса.

Жмых осторожно проплыл по кругу, удалясь все дальше и вдруг, не испросив разрешения у матери, решил сам сплавать к Лысой голове. А что, он уже большой, дорогу знает, не потеряется. Сколько его можно сопровождать. Жмых снова тихо потрещал, выбирая правильное направление. Под ним лежало каменистое дно, а впереди, он знал, была Лысая голова. Ему не терпелось снова встретиться с маленькими человечками, вдруг среди них снова окажется голубоглазая. Сегодня он ее не станет пугать, а будет ласков и нежен, и поделится с нею той вкуснотенью, что угощал его Данила. Он это твердо решил и прибавил скорости. Вот уже и Лысая голова. В воде никого не было, они, его новые друзья наверно сейчас сидят на Лысом камне или на берегу. Он решил вынырнуть у них прямо под носом, пусть будет им сюрприз. Но осуществить свое намерение он не смог. Лысый камень от него был отгорожен тянущейся до самого дна ячеистой преградой. Ничего подобного Жмых еще не встречал. Неужели они решили его близко не подпускать и создали искусственный барьер? Тогда он поплыл вдоль его края и почти у самого берега нашел проход. Вот теперь он оказался внутри того пространства, которым решили отгородиться от него Данила с Максом. Подплыв к Лысой голове Жмых, всплыл на поверхность и свистнул, привлекая к себе внимание. И вдруг раздался совершенно незнакомый голос. Спиной к нему сидел не Данила.

Глава XVII. Попался

Человек, сидящий на камне вздрогнул, увидев дельфиненка. Вскочив, он заполошно закричал:

– Санек, закрывай проход, один дельфин в сеть попался.

И тут Жмых увидел, что это не его знакомый Данила, а кричит какой то большой и взрослый человек. Он испугался и нырнул на дно. Встречаться без матери с незнакомыми людьми он не хотел и потому бросился к тому выходу, через который попал в это замкнутое пространство. Но теперь в той стороне, откуда он заплыл, прохода не было. Ячеистая преграда уходила по дну на берег. Он кинулся в другую сторону. И с другой стороны она не имела просвета. Тогда он поплыл вдоль нее по кругу и снова уткнулся в берег. Страшная догадка пронзила его мозг. Неужели это, та самая, страшная сеть из которой нет выхода. Он на мгновение выпрыгнул из воды, чтобы пополнить запасы воздуха и увидел как незнакомец стоящий на берегу вытягивает из воды сеть сужая огороженное пространство. Тогда он испуганно пискнул и послал матери призыв, полный страха и мольбы.

– Мама, я в сеть попал, помоги!

– Где ты, Жмых? – донесся до него, ее полный тревоги голос.

– У Лысой головы, мама.

Теперь настали напряженные минуты, кто успеет первым? Или мать успеет к нему, найдет и проделает в сети проход, или его незнакомый человек вытащит на берег. А с Лысой головы командовал второй человек.

– Тащи Санек скорее, пока он не перепрыгнул через сеть.

С берега донесся успокаивающий голос.

– Не боись, Пасик, дельфины через сеть не прыгают.

Прав он оказался. Жмых искал проход везде, он еще раз проплыл вдоль всей сети, но так и не перепрыгнуть через нее. Тогда он решил прорваться через сеть и, разогнавшись, на бешеной скорости врезался носом, в легкую как паутина преграду. Нос его разорвал одну ячейку, а во второй застрял. Теперь Жмых не мог даже вынырнуть из воды, за новой порцией воздуха. А наверху снова раздался крик.

– Санек, тащи его скорее, а то не дай бог, еще задохнется.

Жмых слышал, как к нему несется мать, посылая непрерывные, тревожные сигналы.

– Держись сынок, я уже рядом.

Но мать-афалина так и не успела вовремя приплыть. Когда она оказалось рядом с Лысой головой, незнакомый большой человек по имени Санек выбросил на берег ту часть сети, в которой запутался Жмых. Мать призывно свистела и издавала щелчки, но поделать ничего не могла. Она даже как черепаха не могла вылезти на берег. Тогда она подплыла с Лысой голове, на которой сидел человек, и показала ему пасть полную острых, и ровных зубов. Человек на камне запаниковал.

– Санек, подгоняй скорее катер, а то мать на меня ощерилась.

Санек, оставив лежать на гальке запутавшегося в сети Жмыха, побежал вдоль скал к катеру, уткнувшемуся носом в берег. Негромко застучал один движок и дорогая посудина, скользнув днищем о прибрежные камни, закачалась на воде. Зря человек на Лысой голове паниковал. Не могла достать его мать-афалина, и сыну, пищавшему на берегу ничем помочь не могла. Она только неистово плавала вокруг Лысого камня, потом подплывала к берегу и издавала то грозные относящиеся к людям, то нежные и успокаивающие звуки направленные на Жмыха.

Катер подобрал с Лысой головы бледного Пасика и причалил к берегу. Участь Жмыха была решена. Санек, не долго думая, вытащил из кармана нож и разрезал сеть в том месте, где запутался Жмых. Затем он поднял дельфиненка и передал его на катер. В это время снова затрещала афалина.

– Бей хвостом, – крикнула мать-дельфиниха, видя в этом единственное спасение. Может быть, Жмых тогда сорвется и соскользнет в воду. Но сын ее был как заторможенный. Он дал перевалить себя за борт катера. И только, оказавшись в наполненном водой резиновом бассейне, что продается в Детском мире, он ударил хвостом, обдав брызгами обоих мужчин, но было уже поздно. Перепрыгнуть через борт стало не в его силах. Второй человек, тот что подавал на катер Жмыха, Санек, вытянул из воды сеть и попробовал набросить ее на мать-афалину. Ничего у него не получилось. Это, не дурачок Жмых. Он еще два раза предпринял ту же попытку, но, умудренная жизненным опытом дельфиниха, держалась настороже. В это время Пасик завел движок.

– Да брось ты ее, нужна она была нам.

– Нужна. Кто дельфиненка кормить будет, твоя новая пассия своею грудью? Он без матери протянет не больше суток. Так что надо ее тоже поймать.

Катер сдвинулся с места, и Санек стал вновь растягивать в море сеть. Когда он посчитал свою работу выполненной, то кивнул головой рулевому.

– Еще наведаемся сюда, может быть и мамаша попадется, иначе сынку каюк.

Санек перегнулся через борт и, зачерпнув ведром воды, плеснул ее на пищавший не переставая рот Жмыха.

– Поехали.

Катер поплыл в сторону противоположную от пляжа. Выпрыгивая чуть ли не на двухметровую высоту, рядом плыла мать-афалина. Она старалась рассмотреть, на что положили ее испуганного сына. Благо, что не на открытый настил, иначе высохнет кожа и тогда наступит медленная и мучительная смерть. Но все равно вид детского бассейна наполовину заполненного водой не принес ей успокоения. Кто эти люди? Куда и зачем они везут Жмыха? Может быть в дельфинарий? Но там ему одному делать нечего. Она ведь не успела его утром даже покормить. Это человек может не есть до семи суток, а дельфиненок вместе с молоком матери получает еще и воду. Если его не кормить, у него начинается обезвоживание организма, и он через сутки погибает. Мать-афалина тут же пожалела, что не дала опутать себя сетью – была бы сейчас вместе с сыном.

А катер застопорил ход и пришвартовался прямо у скал, у вдающегося недалеко в море сварного железного пирса. На плавающую рядом, потрескивающую мать-афалину мужчины не обращали внимания. От пирса вверх петляла винтовая лестница.

– Как понесем? – спросил Санек. – Вместе с бассейном?

Второй мужчина, Пасик выбравшийся на твердое основание пирса, его не очень то слушал.

– Во, Инессе будет сюрприз, когда проснется.

Санек махнул на него рукой.

– Ладно, я сам дотащу, тут веса в нем не больше восьмидесяти килограмм.

– Смотри, Инессу не разбуди, ей сегодня сниматься в клипе, а то будет злая как мегера, – Пасик стал беспокоиться о той женщине, которой собирался преподнести сюрприз.

Со стороны Санька последовало едкое замечание:

– Зря ты ей позволил сесть на голову. Попробуй теперь скинь ее. Выжмет она тебя как лимон.

– Не твое дело, тащи лучше дельфина, чего он орет у тебя постоянно?

Санек недовольно проворчал:

– Хотел бы я на тебя посмотреть, как бы ты брыкался, если бы тебя сейчас спихнуть в воду, а мамаша-дельфиниха потащила тебя на дно.

Пасик стал взбираться по лестнице, не дожидаясь товарища, а Санек, бережно завернув Жмыха в детский бассейн и взвалил на плечо. Мать-афалина выпрыгивала внизу из воды, запоздало предлагая взять и себя в придачу, но двое мужчин не повернули головы в ее сторону. Даже если бы они поняли ее, то и в этом случае, вдвоем, не смогли бы втащить ее на крутую гору. Пришлось бы плыть до поселка.

Афалина была слишком тяжела. Мать-дельфиниха еще долго слышала жалобный писк сына, она взывала ко всем богам, которых было принято почитать в дельфиньей стае. Но боги отвернулись от нее, они нынче были на службе у жестоких людей.

Жмых, завернутый в брезент детского бассейна, лежал на плече поднимающегося в гору мужчины и отчаянно пищал. Он видел, что теперь еще дальше отдаляется от моря. Железные ступени лестницы вели круто вверх. Где-то там внизу осталась его мать. Он скосил глаза в сторону, и последний раз посмотрел на море, пока оно не скрылось из виду.

– Прощай мама, – отчаянно крикнул он и вибрирующий, полный мольбы и отчаяния звук разнесся над округой.

Лестница закончилась, впереди начиналась ухоженная, присыпанная красным песочком аллея, ведущая к построенному в античном стиле с портиком и бассейном дому. «Так вон он какой дельфинарий!» – подумал Жмых, когда увидел небольшой бассейн, наполненный голубой морской водой. Санек, особенно не церемонясь, как мешок сбросил со своего плеча ношу в искусственный водоем. Испуганный Жмых пискнул и оказался в воде. Мужчина, сбросивший Жмыха, нагнулся над бортиком и зачерпнул в руку воды.

– Фу, кое-как дотащил, – сказал он, омывая вспотевшее лицо. В его грубом голосе не чувствовалось радости по случаю удачной поимки дельфиненка.

– Тише, примадонну разбудишь, – послышался откуда то сбоку голос запыхавшегося Пасика. – Пусть ей сюрпризом будет, когда в бассейн утром прыгнет.

– Да, уж, сюрприз будет, – согласился с ним Санек, – как бы дар речи она не потеряла с испугу.

Санек повернулся к приятелю, спрашивая взглядом, все ли так и будут ли новые распоряжения? Чувствовалось, что в этом доме он – наемный работник, хозяин Пасик, а спящие в доме, – хорошие знакомые.

– Не потеряет. Сама хотела сняться в клипе с дельфином. Я и эту прихоть ее выполнил, куда больше? – казалось Пасик, ищет у него сочувствия. Санек внимательно посмотрел на своего приятеля и равнодушно отвел взгляд. Чужие заботы, его не волновали.

– Пойду катер на стоянку в поселок отгоню, – сказал Санек.

– Да… да…, ты иди, – согласился Пасик. – За такое дело, за дельфина, я вдвое увеличу твой гонорар.

Жмых видел из бассейна, как Санек пошел обратно по аллее, а Пасик скрылся в доме.

Жмых остался один. Он попробовал послать сообщение матери о том, что с ним пока все в порядке, но ультразвуковой сигнал отправленный в сторону моря отразился от бортика бассейна и вернулся обратно. Жмых понял, что он находится в информационном вакууме. Хоть кричи, никто тебя не услышит. Тогда он стал исследовать борта бассейна. Они оказались гладкими и в отличие от шероховатого дна моря были выложены голубоватой плиткой. Бассейн нигде не соединялся с другим, подобным ему сооружением. Везде глухая стена. «Да, отсюда без посторонней помощи не удерешь?» – подумал Жмых. У него начало сосать под ложечкой. С утра ведь он не поел. Мать обычно кормила его через каждые полчаса, не по железному графику, а по мере того, как у него появлялся аппетит. А кто теперь его покормит? И чем?

Дельфины до восьмимесячного возраста питаются исключительно молоком и только потом постепенно переходят на рыбу. Здесь нет даже той сладкой жижицы, что приносил ему Данила. А еще называет его сгущенным молоком, да какое оно сгущенное, беспардонно разбавлено водой, только подслащено. Надо было еще вчера соглашаться на Рыбное море, – запоздало пожалел Жмых. А теперь что же? Горький вздох разнесся над водой.

В одиночестве он провел часа два, плавая от одного бортика бассейна до другого. Ни одна живая душа не побеспокоила его. Нет, почему же, Жмых видел, как неподалеку на каштан прилетела ворона. Она удивленно посмотрела на дельфиненка и злорадно каркнула.

– Карр-р-р, попался голубчик?

Жмых был в недоумении, он ведь ей ничего плохого не сделал, чему радоваться? «Натура видно, такая, черная, под цвет перьев», – решил он.

Жмых видел, как вернулся Санек и прошел не в новый трехэтажный дом, а скрылся в домике напротив.

Часа через три, после того как взошло солнце, из дома вышла та особа, которую назвали примадонной. От примадонны у нее были длинные ноги, которые росли от ушей и высокая грудь. «Жаль, не удастся напоследок послушать человеческого пения» – , подумал Жмых. Значит, эта примадонна не оперная, не как Данила, а из другой области. Но из какой, он пока не смог догадаться. Длинна ног ни о чем еще не говорила. Жмых нырнул на дно и прижался к тому краю бассейна, от которого его не видно было. Он подумал, что если сейчас эта девица заставит его катать, то очень быстро его заездит. Вот Пасика же заездила, – сказал его приятель, – еле ноги таскает. Теперь может наступить очередь Жмыха, а он еще не вошел в мужскую силу, сам еще молоком питается, да дружит с такими же мальцами как и сам, с Данилой и Максом. Их он и то не катал, а тут эту длинноногую… Поэтому, от греха подальше, Жмых притаился в углу.

А примадонна, как кошка, потянувшись, опустила конец ноги в воду, пробуя температуру. Жмых решил, что с ним играют и ущипнул ее за палец Нет, все таки он ошибся, она была примадонной. Девица так громко завизжала, что от ее крика отвалилась одна плитка на стенке бассейна. Ворона, до этого мирно дремавшая на каштане, чуть не получила инфаркт. А из дома теннисным мячиком выкатился перепуганный Пасик. Из другого дома напротив спокойно вышел красавец мужчина Санек. Так как примадонна, отскочив от кромки бассейна, теперь заглядывала внутрь, желая увидеть того, кто хотел ее съесть, Жмых решил не таиться и выпрыгнул из воды.

– Рада? – спросил Пасик, показывая на Жмыха. – Задание выполнил.

– Дурак! – поблагодарила его примадонна. – А если я завтра скажу, что звезду с неба хочу, ты и ее достанешь?

Пока Пасик думал что ответить, красавец Санек открыл в зевоте рот. Жмыху из воды показалось, что на бортике бассейна стоит какой-то греческий бог, мать один раз показывала ему на дне моря похожую на него статую. Санек весь переливался мышцами.

– Если бы с вечера сказали, что звезда нужна, мы бы вам не одну, а две штуки привезли, – сказал он.

– Не может быть, – вздохнула примадонна, и жеманно повела плечом, поедая взглядом накачанную, рельефную фигуру Санька.

– Может. Они рядом с нами упали в море. Нырнул бы.

Жмых не поверил про звезды, они никогда не долетали до воды, а всегда сгорали в воздухе. Странные все-таки люди, стараются друг друга обмануть. Неужели нельзя жить честно и главное вечно? Осознание конечности бытия в этом безбрежном мире, где по ночам видны далекие звезды, поселило у него в груди страх.

Жмых знал, что оставшись один, он долго не проживет. У него было только одно, единственное спасение, возвращение к матери в море. Она должна ждать его, здесь неподалеку, и пока он не вернется, она не стронется с места, на то она и мать. Для нее с исчезновением Жмыха, терялся всякий смысл жизни, призрачная надежда на чудесное спасение сына тонула в море слез. В великом водном пространстве, в океанах и морях только дельфины и киты оплакивают своих погибших и потерянных детенышей. А на земле, говорят, самые преданные не люди, а гуси-лебеди. Мать как-то показала ему на стаю, отдыхающую в море. Царская птица.