Текст книги "Закон снайпера"

Автор книги: Дмитрий Силлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Зона покажет что это за киллер-самоучка, – после паузы протянул усатый. – Слышь, Метла, покрути-ка шампуры, а то мясо подгорит.

Я посмотрел как Колян, надев кевларовую перчатку, послушно вращает над костром «шампуры» и совсем уже собрался повернуться и уйти восвояси, как усатый не глядя махнул мне рукой.

– Ладно, парень, присаживайся, бери мясо, хавай. Не боись, не радиоактивное. У нас свое хозяйство, поросят еще два года назад с Большой земли завезли. Кстати, Метла, пора раздавать доппаек.

И хотя сильное было у меня желание послать того усатого вместе с его покровительственными помахиваниями, но желудок был решительно против. В результате в борьбе между здоровым желудком и травмированым мозгом победил первый.

Я присел к костру, кто-то сунул мне в руку желтую банку, Муха протянул железяку с горячими, сочными шматами жареного мяса на ней – и через пару минут я понял, что жизнь налаживается. Вкус пива я не помнил, но то, что было в банке вполне подходило к мясу. Вкус жареного мяса я тоже не помнил, но не сильно расстроился по этому поводу – оба открытия были более чем приятными, особенно с голодухи. А еще у меня был пистолет. Хотя я сильно подозревал, что Мутант прокатил меня по полной. Но какая разница, если за нужную вещь отдаешь ненужную? Вот только чем теперь в кустах гигиенические процедуры проводить после похода по известной надобности…

Мои расслабленно-философские мысли прервал усатый. Вытерев жирные пальцы о заляпанную пятнами куртку, он сыто рыгнул и слегка пихнул в плечо молодого парня, сидящего рядом.

– Слышь, Валет, чего грустный?

Парень скривился, мол, отстаньте все от меня.

– Не, ну нормально? – оглядел остальных усатый. – Поел, попил, а теперь кисляк давит. Не иначе опять по Гальке своей морочится.

– А хоть бы и по ней, – огрызнулся парень. – Тебе то, Секач, какое дело? Что ты вечно в душу лезешь?

– Мне есть дело, – наставительно сказал усатый. – Если мой боец своим видом по ерунде подрывает боевой дух подразделения. Сколько не пишет?

– Третью неделю…, – выдавил из себя Валет.

– О! – Секач поднял вверх короткий палец. – Месяца не прошло, как в Зону доставку почты нададили – и народ уже в расстройстве. Говорил же я, на фига нам такие блага цивилизации?

– Почты? – переспросил я.

– Ну да, – удостоил меня кивком Секач. – С вертолета ее сбрасывают. «Свобода» теперь официальное наемное подразделение Украины. После того, как вояки замаялись нас из Зоны выковыривать, они решили, что проще нас купить. Правда, думаю, все это ненадолго. Поди купи ветра в поле.

Он рассмеялся, словно волкопес несколько раз подряд гавкнул. Потом снова пихнул в бок Валета.

– Так я чего говорю. Ты что хотел? Чтоб ты в Зоне себе бабло делал, а она тебе писала? Щас. А не пишет – это тоже послание. Это она либо решила, что пора тебе возвращаться и жениться на ней, либо другого мужика нашла. Третьего не дано. И это нормально. У всех баб программа такая заложена. Называется «Семья-дети, дети-семья». И если ты со своим торчащим членом в нее не вписываешься, то извини-подвинься-дай место тому, кто вписывается. Пусть у него даже член вполовину меньше и стоит раз в полгода.

– Да ну тебя…, – вяло огрызнулся Валет. – И так тошно.

Но Секач не отставал. Пьяные глазки командира звена блестели азартом. Видимо, тема взаимоотношения полов была его любимой и он не собирался так легко от нее отказываться.

– А для того, чтобы тошно не было, выработай у себя плотную установку – когда она не с тобой, она с кем-то трахается. В жизни такой подход сильно помогает.

Один из «свободовцев», лысый, словно колено, облизал жир с опустевшей арматурины и воткнув ее в землю, подключился к разговору.

– Ну, а если на самом деле не трахается?

Невидимый волкопес залился злобным лаем – это расхохотался Секач.

– Ты, Кожа, скажешь – как в лужу плюнешь. Мужик хрен знат где, а его баба не трахается?

Отсмеявшись, Секач утер со щек пьяные слезы и продолжал.

– Да даже если и не трахается – получишь лишнюю положительную эмоцию. Которая лучше, чем отрицательная.

– Какая такая отрицательная? – недоуменно переспросил Кожа.

– Это когда узнаешь, что на самом деле все-таки трахается.

Секач снова повернулся к Валету, не замечая спьяну его состояния. На побледневшем лице «свободовца» читалось явное желание схватить автомат, вбить ствол в глотку усатого и залить его нутро горячим свинцом. Но поддатому Секачу все было по барабану.

– Так что не строй иллюзий, парень, – продолжал он. – В знакомстве с бабами есть четыре этапа. Первый – «женись!». Не женился – будет второй, «поехали отдыхать». Отдыхать не везешь – «давай денег». Денег не даешь – пошел на хрен.

– А что делать, если я ее люблю? – тихо сказал Валет.

– Тут варианта три, – отозвался Секач. – Первый – опять же жениться, обзавестись кучей спиногрызов и каждый день думать на что ты будешь весь этот табор кормить, поить и воспитывать. Хотя воспитывать она тебя будет, а ты только поить, кормить и слушать какой ты козел и тормоз что не можешь ей шубу купить. Вариант второй – не жениться и бегать за ней будучи посылаемым каждодневно на четыре вышеназванные буквы. И вариант третий – послать на эти буквы ее и в ближайшую вылазку за периметр в ближайшем населенном пункте с ближайшей доступной телкой вдумчиво и основательно затрахать чувство потери…

Мне не нравилось то, что говорил Секач, несмотря на фильмы, просмотренные на КПК Копии. Слово «женщина» все еще оставалось в моем сознании только словом, не подкрепленным живым зрительным образом. Но не нравилось – и все тут. То ли на уровне интуиции, то ли благодаря каким-то воспоминаниям прошлого, закрытым как сказал Монстр, непонятным ментальным блоком. А еще было немного жалко Валета. Я был почти уверен – еще немного и парень сорвется. У него даже левый глаз чуть-чуть дергаться начал. А правая рука медленно, но верно тянулась к автомату.

– Это неправильно, – сказал я.

Над костром повисла тишина. Было слышно, как потрескивают угольки в чугунной ванне и где-то далеко за забором горестно воет безглазая псина.

– Что неправильно? – спросил Секач. Его глаза немного сузились и я понял, что его опьянение было просто игрой.

– То, что ты говоришь. Насчет женщин.

Несколько секунд Секач пристально смотрел на меня. Потом хмыкнул и повернулся к своим бойцам.

– Пацаны, а вам не кажется, что дерьмо фонит?

– Похоже на то, – сказал Кожа. – Где-то на тыщу миллирентген в минуту. Смотри, Секач, скоро засветишься.

– Или засвечу кое-кому, – сказал Секач, приподнимаясь с земли. – Что-то многовато для меня столько микрорентген. Пора этого безмозглого накрыть саркофагом.

Он выпрямился и я отметил, что вряд ли мне удастся легко справиться с этой неповоротливой с виду горой мяса. Потому как мясо то было жестким и тренированным. Еще один вопрос в копилку неожиданно возникающих знаний – что же такого интересного было у меня в прошлом, что я вот так с ходу распознаю физические параметры противника, скрытые под свободной униформой сталкера группировки «Свобода».

Усы Секача приподнялись кверху – повернувшись ко мне он улыбнулся. Его желтозубая улыбка напомнила мне гладкий череп кровососа на столе полковника Петренко. В нем тоже как раз между челюстями, сросшимися в результате мутаций, имелся шов, в середине переходящий в овальное отверстие, забитое бело-желтыми кривыми окурками.

Однако, к решительным действиям Секач не приступил. Потому, что за его спиной раздался возбужденный голос Метлы.

– Глянтеь-ка, Циклоп с охоты вернулся. Да не один, а с оленихой!

– С какой на хрен оленихой? – повернул голову Секач. И, присвистнув, докрутил вслед за головой остальную массу тела, разом забыв про меня.

Его реакция меня не удивила. К костру шел «свободовец», один глаз которого был прикрыт зеленой повязкой под цвет банданы и остальной стандартной «свободовской» униформы. К его губам прилепился белый бумажный цилиндр, смятый в нескольких местах, на конце которого тлел крохотный огонек. Одной рукой он придерживал ремень «Калашникова», висящего на плече. В другой у него была цепь, соединяющая пару стальных «браслетов» – большую и маленькую. Большие наручники сжимали тонкие запястья, маленькие соединяли большие пальцы, слегка припухшие от притока крови. Пальцы с запястьями принадлежали грязному существу, непохожему ни на кого виденного мною ранее. Грязная грива, прикрывающая лицо, рваная одежда, едва прикрывающая тело… Однако когда существо тряхнуло той гривой и из-за нее сверкнули ненавистью неестественно большие глаза цвета артефакта, увиденного мной во сне, я понял, ради кого секунду назад был готов сцепиться с командиром звена Охотников.

Слово, выжившее по эту сторону ментального блока, совпало со зрительным образом.

Это была Женщина.

Вернее, молодая особь. Кажется, на этой стадии развития Женщина называлась Девушкой. Или это понятие связано с какими-то особенностями совокупления?…

Тут я окончательно запутался в терминах, но, видимо, это мой поврежденный мозг попытался переварить поступившую информацию и несколько перегрузился эмоциями. Потому я не сразу осознал то, что говорили сталкеры у костра.

– Ты, Циклоп, по ходу последние мозги прокурил, – тихо проговорил Кожа. – Ты хоть понимаешь, кого привел?

– Бабу, – сказал Циклоп. – А что?

– Ни хрена хорошего, – сказал Кожа. – И как тебя на КПП Мохнатый пропустил?

– Завороженно, – растянул губы в неестественной улыбке одноглазый сталкер. Отчего белый цилиндр отлепился от его губы и упал в лужу.

– Из-за того, что у вас с Мохнатым вместо головы головка думает теперь у нас у всех геморрой будет. Размером с левое яйцо псевдогиганта.

– Но это будет потом, – веско произнес Секач. – А сейчас не ной, Кожа, дело сделано. Так что перед тем как хавать жалом пули хоть потрахаемся вволю.

Он сделал два шага вперед и деловито пощупал Девушку за молочную железу, выпирающую из под обрывков одежды.

– Сам то хоть попробовал, Циклоп? – хмыкнул Секач. – Ничего коза, сочная.

– Не, не получилось, – протянул Охотник. – Лягалась и царапалась как снорк, пришлось пристукнуть слегка и в браслеты запаковать.

– А на фига сразу в два?

– На пальцы для боли, на кисти для надежности.

– Ну да, ты у нас известный садюга, – вновь хмыкнул Секач. Была у него такая паскудная привычка – и по поводу и без такового издавать звук будто болотный пузырь лопнул. – А когда упаковал чего не попробовал? По яйцам что-ль зарядила?

По лицу Циклопа катнулись желваки, после чего оно пошло красными пятнами.

– Понятно, зарядила, – кивнул Секач. – И поделом. Не фиг телок поперед батьки трахать. Так что сегодня ты последний в очереди…

Наконец мой мозг справился с поступившей информацией и выдал несложное и очевидное в данной ситуации решение.

– Это неправильно, – сказал я, поднимаясь со своего места.

Секач неожиданно резко развернулся в мою сторону одновременно нанося удар вслепую наотмашь. Я присел и когда кулак пролетел надо мной коротко ударил локтем в открывшуюся челюсть командира звена Охотников.

Тот хрюкнул и пошатнулся. Свалить такого кабана с одного удара было непросто, поэтому я уже почти провел левый прямой, намереваясь сразу после него повторить удар, которым судя по всему Девушка наградила Циклопа, но завершить задуманное мне не дали.

Кожа, неожиданно возникший слева, перехватил мою руку и ловко завернул мне ее за спину. Возможно, я бы смог вывернуться из захвата, но справа мою вторую руку жестко заблокировал Метла. А меж лопаток уперлось что-то жесткое, очень напоминающее по ощущениям автоматный ствол. Что ж, ничего не скажешь, реакция у Охотников была отменной.

А потом Секач меня ударил.

Вас никогда не били кулаком в морду? Неописуемые ощущения.

Бамс!!!

Ни черта не видно, мысли расплескало вместе с теплой кровью, хлынувшей из носа а в голове только одна мысль – убить гада! Порвать на части, уничтожить, рвать ногтями его поганое мясо! И где-то далеко тихий шепот Метлы:

– Ори «Вызываю Секача по закону «Свободы»!

Чушь какая-то. Не иначе показалось…

Второй удар в лицевую часть обычно переносится с меньшими спецэффектами. А вот третий, если его грамотно проводят хромовым сапогом в солнечное сплетение конкретно переворачивает мир, да так, что сразу и не поймешь где земля, а где грязно-серое небо Зоны.

Скорее всего, Секач забил бы меня до смерти – с его сноровкой пары минут хватило б за глаза. Но тут над моей головой прозвучал властный голос:

– Отставить! Что за долговские методы допроса, Секач? Кто это?

Я приподнял голову. В красном мареве плавало расплывчатое узкое лицо пожилого человека с иконописными глазами, позади которого словно запасные нимбы маячили непрозрачные шлемы не иначе как солдат личной охраны, одетых в костюмы высшей защиты. Потому, как человеку с таким голосом ходить без телохранителей просто неприлично.

– Это… Да кто ж его знает, кто это, гетман, – услышал я голос Секача, в котором вдруг куда-то исчезли пренебрежительные нотки. – Метла из Зоны кандидата в зомби приволок, мы его накормили-напоили, а он борзеет не по делу. Да еще в морду мне дал. Можно сказать при исполнении.

– Пришлый сталкер ударил командира звена? – удивился тот, кого назвали гетманом. – И ты его еще тут воспитываешь? Повесить немедленно.

– Брешет он! – раздался звонкий голос. – Сталкер за меня заступился!

Иконописные глаза удивленно уставились на девушку – не иначе гетман сразу и не заметил тонкую фигурку в грязной одежде, которую Циклоп усиленно пытался спрятать за своей широкой спиной.

Потом гетман поочередно обвел взглядом всех членов звена и тихо спросил:

– Вы что, твари, вконец охренели? Вы всю группировку подставить решили или только лично меня?

– Да ты что, батька… Да ты ж нас знаешь… Мы ж если надо кровью…

Секач, враз растерявший остатки самоуверенности, разводил руками, словно призывая в свидетели своих подчиненных. У которых как по команде кровь отлила от лица, словно у каждого к загривку присосалось по кровососу.

– На кой мне ваша кровь, уроды, – тихо произнес гетман. – Теперь вся группировка будет своей кровью расплачиваться. Если только мне не удастся все разрулить… Короче.

В голосе гетмана зазвучала сталь.

– Короче. Девушку ко мне. И ждать дальнейших указаний. Плетей бы вам штук по пятьдесят каждому, но сейчас может каждый боец понадобиться. Так что плети временно отменяются. До следующего малейшего косяка.

– Да батька… Да мы…

Радостный Секач от полноты чувств распахнул было объятия, но наткнувшись на взгляд гетмана, разом сдулся и поумерил пыл, вытянув руки по швам и пожирая глазами начальство.

– Приказ ясен? – спросил гетман.

– Так точно! – в пять глоток рявкнуло звено.

– Выполняйте.

Гетман повернулся было чтобы уйти, но тут его взгляд зацепился за меня.

– А этого…

– Я вызываю Секача… по закону «Свободы», – вытолкнул я из себя вместе с комком кровавой слизи, застрявшей в горле.

– Вот как…

Тонкие брови над неживыми иконописными глазами удивленно шевельнулись. Однако тут же вернулись на прежнее место.

– А чем ты собрался драться, сталкер? По закону, который ты на удивление так хорошо знаешь, каждый дерется своим оружием.

Я положил руку на рукоять «макарова», который каким-то чудом не вывалился у меня из-за пояса во время экзекуции. Однако это движение оказалось для меня слишком большим потрясением – Секач умел бить в нужные места. Поэтому я чуть не потерял равновесие и не завалился на бок лишь потому, что ухватился за импровизированный шампур из арматуры, который до этого воткнул в землю, очистив от мяса. Впрочем, пользы от угощения я не извлек – все оно вдруг выплеснулось из меня на землю.

Гетман сделал шаг назад, спасая свои десантные ботинки от блевотины.

– Макаров против «Вала», – произнес он. – Что ж, каждый сам выбирает как ему умирать. Можешь еще эту арматурину прихватить. И прям на пороге арены самостоятельно насадить на нее свою голову. Ты в курсе, что бой не считается завершенным пока не умрет один из гладиаторов? Как-то, помню, Секач одного оппонента слегка подстрелил, а потом сутки его на ленты резал. Зрители и те разошлись, всем надоело. Кроме него.

Я молчал. Мне было не до разговоров – отбитый желудок крутили спазмы, выталкивая из него остатки пищи.

Наверно, гетману надоело смотреть как я корчусь над лужей блевотины.

– Доставьте его на арену через час, – бросил гетман. – Пусть все будет по закону «Свободы».

И не дождавшись от меня ответа на свой вопрос, направился по своим делам. Два безликих телохранителя двинулись за ним, держа наперевес штурмовые винтовки неизвестной мне конструкции. Надо же, есть что-то, чего я не знаю об оружии. Когда желудок вернется на свое место, это надо будет обдумать. Если вернется.

– Эх, жаль гетман не подошел минутой позже, – сокрушенно вздохнул Секач. – И потрахаться не обломилось, и вместо послеобеденного отдыха тащиться на арену этого ублюдка отстреливать. Даже «Вал» брать с собой как-то неудобно, братва скажет не бой а посмешище какое-то.

– А ты и не бери, – сказал Кожа. – На ножах с ним схлестнись. Метла говорил, он ножом кровососа завалил.

– Нет уж, на хрен, – хмыкнул Секач. – Закон есть закон. Поставлю рекорд самого короткого боя за историю Зоны.

– Ну поставь, поставь, – прокряхтел Кожа, вновь усаживаясь поближе к нагретой ванне и прикладывая к ней ладони – к вечеру стало заметно прохладнее.

– А девку с этим безмозглым кому прикажешь тащить? – осведомился Циклоп.

– Кто их сюда притащил, тот пусть и дальше таскает, – сказал Секач, усаживаясь рядом с Кожей. – Думаю, приказ ясен. Стало быть, Метла с Циклопом шагом марш выполнять. А ты, Валет, присаживайся, продолжим беседу.

– В гробу я видал и тебя, и твою беседу, – сказал Валет, забрасывая автомат на плечо. – Пошел я к ротному, пусть меня из твоего звена переводит куда хочет.

– Не понял, – окрысился Секач. – У тебя жалобы на меня, солдат?

– Нет, – спокойно ответил Валет. – Просто очень хочется дать тебе в морду и при этом неохота болтаться на дереве на манер жгучего пуха.

– Что ж, можешь попробовать, – осклабился Секач. – После того, как я пристрелю этого зомби. Патронов хватит.

– Ладно, попробую, – ровно сказал Валет. – В общем, ты понял. Я вызываю тебя по закону «Свободы».

– Понял, понял, – Секач продолжал плотоядно щериться. – Ты второй в очереди. А теперь двигай к ротному и расскажи все как есть. Сомневаюсь, что он после всего запишет тебя в звено Охотников. Дай бог, чтобы приписали к стрелковой роте. Будешь на КПП мутантов отстреливать. Целых полчаса. Потом я тебя отстрелю на арене. По закону «Свободы»

Валет усмехнулся и пошел прочь от костра.

– Ну что, идти сможешь, – тронул меня за плечо Метла.

– Попробую.

Встать получилось. Получилось даже сделать с пару десятков шагов – лишь бы убраться подальше от костра. А потом я почувствовал укол чуть повыше локтя.

– Не дергайся, – тихо сказал мне на ухо Метла, бросив на землю и затоптав ампулу одноразового инъектора. – Это нормальная хрень из американской военной аптечки. Сейчас вставит. Часа на два хватит, а больше тебе и не надо. Желудок Секач тебе не порвал, иначе бы ты кровью блевал. А от разбитой рожи еще никто не помирал. Зубы с челюстями целы?

Я провел языком по полости рта и сплюнул кровь. Разбитые губы резанула боль.

– Вроде да.

– И нормально, – сказал Метла. – Тебе брат сколько патронов отстегнул?

– Полную обойму, – сказал я про себя удивляясь, с чего это член звена Секача такой предупредительный. Тем более, что американский чудо-препарат в самом деле подействовал почти мгновенно – спазмы отпустили желудок, в голове прояснилось, в теле появилась легкость. Не иначе, какой-то мощный анастетик напополам с наркотой.

– Хорошо, что не пустой дал, – кивнул Метла. – С него станется. Короче, слушай. Как войдешь на арену, прыгай за ящики и ховайся там. Секач, конечно, постреляет для острастки, патронов у него до фига, но гранат сейчас при себе нет, поэтому у тебя появляется хоть какой-то шанс.

– Что ему мешает сейчас пойти и гранаты взять?

– Закон «Свободы», – с гордостью произнес Метла. – Если кто увидит, что берешь большее, чем было с тобой на момент вызова – сто плетей, а после сразу на арену. Потому у нас народ даже на базе с оружием не расстается – мало ли что. Только палку свою все-же брось, не смеши народ. Ты бы еще с камнем против «Вала» вышел.

Я с удивлением обнаружил, что все еще зачем-то несу в руке жирную от мяса заточенную арматурину. Может, и вправду выбросить? Действительно, чушь какая-то. А потом я подумал – мало ли что. Пусть будет. Все равно больше оружия никакого нет – пистолет да нож. Пусть уж и палка железная будет. Чисто на всякий случай.

Так мы и пришли к здоровенному вертолетному ангару, рассчитанному на несколько боевых машин – Метла с автоматом в руках на полшага сзади меня, не поймешь, то ли просто рядом идет, то ли конвоирует – и я. В драной куртке и с жирной арматуриной в руке. Встречный народ порой поглядывал с недоумением на нас, но вопросов не задавал.

Сбоку от огромных запертых ворот находилась небольшая дверь, через которую внутрь ангара потихоньку заходили «свободовцы».

– Нам туда, – кивнул на дверь Метла.

Что ж, туда так туда.

Сразу за дверью имелся тамбур, этакий длинный пенал, сваренный из стальных листов. Вдоль пенала стояла на треть заполненная различными стволами оружейная пирамида. Возле нее – стол, рядом со столом – длинный ящик с откинутой крышкой. За столом сидел рябой хмырь, блестящую лысину которого уродовал длинный старый шрам.

– Здорово, Копилка, – сказал Метла.

– И тебе попозже сдохнуть, – отозвался рябой. – Автомат в пирамиду, пистолеты и ножи – в ящик.

– Да знаю я, – отмахнулся Метла. – Щас поставлю. Сталкера так пропускай – это он сегодня с Секачем машется.

Копилка с интересом посмотрел на меня.

– Вот этой железкой машется?

– По ходу ей, – пожал плечами Метла. – Помнишь как Богота против Снулого с мачете вышел?

– Этот, похоже, поболе в себя кокаина внюхал, чем Богота тогда, – задумчиво протянул Копилка. – Хотя по нему и не видно. Ладно, проходите. Покажи сталкеру куда идти, а сам на второй этаж чеши. И не вздумай около выпускающих ворот ошиваться как в прошлый раз. С меня Чехов шкуру сымет.

– Я его попрошу пусть лучше он с тебя скальп соскоблит, – хмыкнул Метла. – И я у ворот постою, и тебе польза от пластической операции.

– Ага, попросишь, – кивнул Копилка. – Я, учти, не шучу. Ни дай Зона тебя у ворот увижу – не обессудь. Больше на арену не пущу.

За моей спиной послышались голоса и внутрь ангара вошли еще трое «свободовцев». В тамбуре стало тесновато.

– Да ладно, ладно, – примирительно сказал Метла, аккуратно пристраивая свою «Беретту» в ящик. – Все пучком будет, иначе пусть Зона меня сожрет.

– С нее станется, – вздохнул рябой. – Проходите, хватит лясы точить. Людей задерживаете…

Пенал заканчивался широкой железной лестницей, ведущей наверх и прямоугольной дырой в рост человека прямо под ней.

– Тебе туда, – кивнул на дыру Метла. – А я полез на галерку. Удачи тебе, сталкер.

Я кивнул и пошел куда было сказано.

За дырой имелся небольшой шлюз, перегороженный мощной стальной плитой. У плиты стояли двое сильно широких в плечах «свободовцев» в фильтрующих масках и с РПК в руках. Интересная особенность у обитателей зоны, отметил я про себя. Если не хочешь, чтобы тебя узнали в лицо сейчас или впоследствии, надо, не надо – натяни на низ лица маску – и никаких вопросов. Страхует человек здоровье, подорванное сталкерством, кто ж ему что скажет? Береженого сама Зона и бережет.

Мне, похоже, сегодня с опекой Зоны не особо повезло. Сейчас я это как-то хорошо осознал, до глубины души. Стальная плита, люди в масках с ручными пулеметами, то, как Метла удачи пожелал – словно последний долг умирающему отдал – все это не способствовало поднятию настроения. А тут еще один из «свободовцев», смерив меня взглядом, прогудел из под маски:

– Если за одним и тем же ящиком больше минуты прячешься – предупреждение. Больше двух – штрафной выпуск.

– Что? – переспросил я.

– Увидишь что, – хмуро буркнул второй «свободовец». – Или волкопса или снорка выпустим, как настроение будет. В общем так. Плита поднимется – ныряй под нее. Чем быстрее нырнешь – тем лучше для тебя, Секач с другой стороны тоже ждать не будет. Ну чо, готов?

Я промолчал. Осознание опасности придало мне сил и тратить их на пустой разговор не хотелось. Я закрыл глаза, прислушиваясь к себе. Дыхание – в норме. Пульс – в норме. Боль в желудке, не до конца снятая уколом Метлы… растворяется в окружающем воздухе… уходит в стены… в пол…

– Эй, ты чего там, парень? Заснул что ли?

Уходит в пол… Боль – в норме…

– Не тренди, – коснулся моего сознания голос справа. – По ходу пацан себя перед боем прокачивает. Хотя с «макаром» и железякой против «Вала» прокачивай, не прокачивай…

Где-то за стеной загудели электромоторы. Плита дернулась и нехотя поползла вверх. Десять сантиметров от края плиты до пола… Двадцать… Тридцать… Сорок…

Пора!

Я с места ушел в кувырок, придавший телу необходимый разгон и, едва коснувшись лопатками пола, точно вошел в образовавшуюся щель ботинками вперед, вдобавок оттолкнувшись от пола локтями.

– Хренассссе! – услышал я за спиной удивленный голос. Но мне уже было не до чужих голосов, которые только мешали сосредоточиться. Особенно некстати оказался дребезжащий рев, неожиданно раздавшийся у меня над головой:

– И вот на арене аххххрененно эффектно появляется сталкер по прозвищу Снайперррр!

Поприветствуем этот кусок псевдочеловечины, который сегодня сожрет на ужин… Сеееекааааччч!

Последняя буква прозвучала как «ча-ча-ча». Краем глаза я отметил висевший под потолком ангара похожий на перевернутую железную шляпу громкоговоритель, из которого неслось это омерзительное звуковое сопровождение происходившего на арене действия. Без сомнения, орать он будет до победного финиша. Это меня не устраивало – шепоток практически бесшумного «Вала» в такой какофонии услышать было нереально. Как и звук приближающихся шагов. Поэтому мне ничего не оставалось делать, как с ходу, выдернув из-за пояса пистолет, расстаться с одним патроном.

Выстрел хлопнул резко и отрывисто, словно пастушеским хлыстом щелкнули – понятно, почему карманную артиллерию порой величают «плеткой». Непонятно только, откуда я знаю, как щелкает хлыст. Но это – потом. Сначала – главное.

– Видал! – раздался у меня над головой приглушенный голос. – Я ж те говорю, пацан снайпер, а ты не веришь!

– Снайпер, мля, – отозвался другой. – Ща Секач покажет твоему снайперу, что его башка далеко не матюгальник.

– Еще тот матюгальник, – парировал третий. – Только попасть сложнее – он шевелится и сам пострелять горазд.

…Все эти голоса, несущиеся со второго надстроенного этажа ангара, предназначенного для зрителей, лишь касались моего сознания, не утруждающего себя расшифровкой сказанного. Оно сейчас работало в ином режиме.

На бетонном полу огромного ангара были в живописном беспорядке разбросаны упаковочные ящики самых различных размеров, автомобильные покрышки, обрезки толстых бревен. На самой середине арены лежал на боку изрешеченный пулевыми отверстиями остов старого «ушастого» «Запорожца». Неплохой щит… был когда-то. Пока не проржавел насквозь. Наверняка любой новичок сочтет это укрытие более надежным, чем деревянные ящики.

И жестоко просчитается.

Потому, как если противник не совсем дурак, то первым делом он скорее всего пройдется по этому укрытию несколькими очередями. Особенно если у него патронов девать некуда, а тяжелые дозвуковые пули в тех патронах бронебойные, которые преимущественно и используют в бесшумных автоматах «Вал». Обо всем об этом не надо было догадываться – темные пятна на полу около «Запорожца» говорили сами за себя. Замыть их никто не потрудился и сейчас над ними лениво кружились десятки сытых мух. Вообще-то похожие пятна были везде, но у там, у ржавого остова автомобиля, их было особенно много.

А потом тот противник прочешет горы ящиков, сидя где-нибудь в безопасном месте недалеко от противоположного входа. Или поступит еще умнее – постреляет одиночными по наиболее вероятным укрытиям, подождет, пока я так или иначе выдам себя, а потом спокойно с безопасного расстояния поставит в нашей дуэли весомую свинцовую точку со стальным сердечником внутри.

Всю эту окружающую обстановку с ближайшими перспективами развития событий я умудрился просчитать за доли секунды. И при этом заметить, что на дальнем, противоположном конце ангара аналогичная стальная плита на треть поднялась над полом. Еще несколько долей той секунды – и на арену шагнет Секач со своей смертоносной машинкой в руках.

Допустить этого было никак нельзя.

Как и пытаться думать.

Думать не надо, когда нужно действовать. Тогда неизвестно кем тренированное тело само выберет оптимальный вариант действия. Это я понял еще когда практически без участия сознания совмещал мушку пистолета с целиком, собираясь превратить в зомби убийц Странника. Вся функция сознания в такие мгновения сводилась лишь к роли постороннего наблюдателя, фиксирующего происходящее. И к перевариванию информации после того? как спасительные рефлексы сделают свое дело.

Второй кувырок – и я уже на ногах…

Плита напротив поднялась почти до половины. Уже видны ноги, живот Секача и черный ствол «Вала, направленный в мою сторону.

От силы три секунды на то, чтобы плита закончила свое движение, Секач оценил обстановку и шагнул на заляпанный кровью бетон ангара, поливая струей раскаленного свинца мечущуюся между ящиками фигурку…

Две секунды…

Одна…

Внезапно я осознал, что не стою на месте, а с неслабой скоростью по прямой бегу навстречу своей смерти, игорируя ящики, покрышки и другие возможные укрытия.

Не самое лучшее решение!

Сознание готово уже было вмешаться со своими коррективами, продиктованными элементарным инстинктом самосохранения, но не успело.

Потому, что тело не снижая скорости вдруг метнуло залитый уже начавшим слегка пованивать жиром железный штырь на манер городошной биты.

Плита наконец поднялась…

Я уже видел лицо Секача, расплывающееся в довльной улыбке – надо же, не придется выискивать жертву под каждым ящиком, сама под пулю бежит – уже видел, как доворачивается ствол автомата, видел невидимую линию выстрела, которая видна каждой жертве перед тем, как эта линия совместится с точкой на ее теле…

А еще я видел, как, вращаясь в воздухе заточенная арматурина просвистела над полом ангара и с хорошо слышным хрустом долбанула Секача под коленную чашечку.

Линия выстрела дернулась и жестко уперлась в засохшее пятно на полу. Секач упал на одно колено и на мгновение потерял меня из виду.

Но лишь на мгновение…

Желтые зубы командира звена Охотников до крови прокусили губу, отвлекая мозг свежей болью от боли в колене. Обычно такой способ не только помогает сосредоточиться, но и многократно усиливает ярость. Вкус крови – самый лучший стимулятор бойца.