Текст книги "Следователи Петра Великого"

Автор книги: Дмитрий Серов

Соавторы: Александр Федоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

«А у твоих императорского величества дел… был бескорыстен»: Г. И. Кошелев

«А у твоих императорского величества дел он, муж мой, был бескорыстен, толко служил Вашему величеству с одного жалованья… А по смерти, государь, ево денег осталось два рубля семь алтын. И мне, рабе Вашей, тело мужа моего погребсти было нечем»^{415}. Так в августе 1722 года в челобитной на имя императора Петра Великого писала Анна Тимофеевна Кошелева, урожденная Кологривова, вдова одного из первых российских следователей – полковника Г. И. Кошелева. В приведенных строках Анна Тимофеевна сумела емко и точно охарактеризовать жизнь и деяния Герасима Ивановича Кошелева, которые стали выдающимся примером честного и бескорыстного служения Отечеству.

Герасим Иванович Кошелев был выходцем из не особенно родовитой дворянской фамилии, родоначальником которой считался некий Аршер Кошелев, выехавший в XVI веке из Польши в Россию на службу к великому князю всея Руси Василию III Ивановичу и верстанный (наделенный) поместьями в Рязанском, Козельском и Белевском уездах. Отец будущего следователя И. Ф. Кошелев был ветераном Русско-турецкой войны 1676–1681 годов, получил ранение в боях под Чигирином[88]88
  Ныне административный центр одноименного района Черкасской области Украины.


[Закрыть]. В 1683 году Иван Кошелев удостоился «московского» чина стольника, а в 1684–1692 годах служил командиром стрелецкого полка^{416}.

Согласно надгробной надписи, родился Герасим[89]89
  В документах первой четверти XVIII века имя Г. И. Кошелева нередко писалось как «Гарасим».


[Закрыть] Иванович 10 июля 1671 года^{417}. Сведений о первых тридцати пяти годах его жизни сохранилось немного. Поскольку из сохранившихся автографов Герасима Ивановича очевидно, что он обладал вполне связным почерком с отчетливыми элементами графики XVII века, возможно предположить, что в юности он прошел надлежащее обучение русской грамоте.

На сегодня документально известно, что в 1692 году Герасим Кошелев состоял стольником при дворе царицы Прасковьи Федоровны^{418}, супруги тогдашнего соправителя Петра I царя Ивана V. Затем, как и многие другие придворные, Г. И. Кошелев оказался на службе в гвардии.

Из опубликованных документов следует, что в декабре 1706 года Герасим Иванович уже был гвардии капитаном, командиром 15-й роты Преображенского полка^{419}. Командиры рот занимали высокое положение в полковой иерархии, назначались на должность непосредственно царем[90]90
  Согласно опубликованному архивному документу, в 1706 году Преображенский полк состоял из четырех батальонов, в каждом из которых было по четыре роты. Личный состав полка насчитывал тогда 2837 человек, в нем проходили службу полковник, два подполковника, два майора и 20 капитанов.


[Закрыть].

По всей вероятности, Г. И. Кошелеву довелось принять участие во всех основных кампаниях начального периода Великой Северной войны и в Прутском походе. В документах полкового архива сохранилось известие об участии капитана Герасима Кошелева в штурме занятого шведами укрепленного местечка Рашевки[91]91
  Ныне село Рашевка (укр. Рашівка) в Гадячском районе Полтавской области Украины.


[Закрыть] близ Полтавы 15 февраля 1709 года^{420}. 3 февраля 1713 года из командиров 15-й роты Преображенского полка Г. И. Кошелев был определен командиром 3-й роты того же полка^{421}.

Как уже отмечалось выше, Петр I лично знал всех офицеров гвардейских полков, которые образовывали своего рода высочайший кадровый резерв. С одной стороны, царь часто доверял гвардейцам выполнение различных поручений, непосредственно не связанных с военным делом (от полицейских до дипломатических), а с другой – нередко назначал их на различные государственные должности. Очередной кадровый выбор будущего императора пал на капитана Г. И. Кошелева.

15 марта 1715 года Петр I определил Герасима Ивановича главой новоучрежденной Канцелярии подрядных дел^{422}. Тогда же он был произведен в полковники. Три месяца спустя, в июле, царь дополнительно поручил Герасиму Кошелеву завершить организованный в Санкт-Петербурге смотр дворян в возрасте от десяти до тридцати лет^{423}.

При всей содержательной разнородности оба отмеченных назначения имели одно сходство: это были выгодные, «хлебные» места, располагавшие к получению щедрых «подарков». И тот факт, что в данном случае Петр I остановил свой выбор на Г. И. Кошелеве, свидетельствует о том, что Герасим Иванович имел репутацию безукоризненно честного офицера, никак не склонного поддаваться коррупционным соблазнам.

Канцелярия подрядных дел была создана для управления делами по казенным подрядам и сборам недоимок с губерний. Учреждению этой канцелярии предшествовало вскрытие грандиозной «подрядной аферы», заключавшейся в искусственном завышении цен на поставку в Санкт-Петербург и в армию провианта и фуража ответственными за такие закупки должностными лицами, которые затем осуществляли через подставных лиц эти поставки.

Колоссальные переплаты казенных денег шли в карманы лицам, осуществляющим закупки. Таким образом, Г. И. Кошелеву поручалось навести порядок в системе производства закупок для государственных нужд, выявлять злоупотребления в этой сфере.

Из введенных в научный оборот архивных документов следует, что во исполнение полученных от Петра I указаний в этот период Герасим Кошелев стал осуществлять некоторые расследования. Так, в 1715 году секретарь Петра I А. В. Макаров направил в Подрядную канцелярию подьячего, заявившего об эпизодах злоупотреблений по рекрутским наборам, «для надлежащего против доношения исследования»^{424}. Известно также, что в январе 1716 года Подрядная канцелярия занималась ревизией переписи дворов (включая следствие над «переписчиками», виновными «в утайке душ») по Санкт-Петербургской губернии^{425}.

Однако в 1716 году Г. И. Кошелеву пришлось заняться следственными делами в несравненно большем объеме. Началось с того, что 27 января 1716 года, в самом преддверии длительной зарубежной поездки, Петр I указал Герасиму Кошелеву совместно с дьяком Ф. Д. Вороновым принять в следственное производство многоэпизодное «архангельское дело», расследованием которого прежде занималась канцелярия гвардии майора князя М. И. Волконского. Одновременно, как уже повествовалось выше, Герасиму Кошелеву и Федору Воронову поручалось провести следствие и в отношении самого князя Михаила Волконского^{426}.

Появление рядом с Г. И. Кошелевым дьяка Ф. Д. Воронова было не случайным. Федор Дмитриевич являлся ключевой фигурой в следственной канцелярии, возглавлявшейся близким к царю гвардии подполковником и генерал-лейтенантом князем В. В. Долгоруковым. Поскольку Ф. Д. Воронов являлся к тому времени вполне опытным следователем, искушенным в практическом законоведении, царь и прикомандировал его к «незаобычайному» в уголовном судопроизводстве Герасиму Кошелеву.

Поскольку Василий Долгоруков надолго покинул Россию в составе небольшой свиты Петра I, очень скоро встал вопрос и о судьбе уголовных дел, находившихся в производстве его следственной канцелярии. На тот момент в Санкт-Петербурге оставалось немало авторитетных правительственных и военных деятелей, потенциально способных временно заместить князя Василия Владимировича в делах канцелярии. Однако царь вновь остановил свой выбор на Г. И. Кошелеве.

13 марта 1716 года, находясь в Данциге[92]92
  Ныне Гданьск (Обайвк), административный центр одноименного воеводства Республики Польши.


[Закрыть], Петр I направил Герасиму Ивановичу указ с предписанием временно возглавить следственную канцелярию В. В. Долгорукова. Поскольку канцелярия Василия Долгорукова занималась расследованием и финансовых злоупотреблений «полудержавного властелина» А. Д. Меншикова (основную роль в котором играл Ф. Д. Воронов), именной указ, стоит повторить, заканчивался не вполне ординарной фразой: «Також и ево, дьяка Воронова, в обиду никому не давай»^{427}.

Таким образом, на плечи Г. И. Кошелева оказался взвален непомерный груз. Продолжая руководить Подрядной канцелярией, он возглавил расследование внушительного комплекса уголовных дел, большая часть из которых носила, выражаясь современным языком, резонансный характер. Среди подследственных Герасима Ивановича оказались такие «птенцы гнезда Петрова», как бывший архангелогородский вице-губернатор А. А. Курбатов, бывший обер-комиссар Д. А. Соловьев (с братьями Федором и Осипом), генерал-фельдмаршал А. Д. Меншиков, бывший глава следственной канцелярии М. И. Волконский.

Как уже упоминалось, по приговору суда 9 декабря 1717 года М. И. Волконский был расстрелян. В тот же день Петр I образовал сразу шесть «майорских» следственных канцелярий, одна из которых – канцелярия под руководством Г. И. Кошелева и Ф. Д. Воронова – была образована на основе уже существовавшей с 1716 года временной следственной канцелярии, находившейся в их ведении.

До наших дней благополучно сохранился подписанный Петром I Наказ следственной канцелярии от 9 декабря 1717 года, данный «господину полковнику Кошелеву и дьяку Воронову»^{428}. Наказ этот начинался со следующего положения: «Дела нижеперечисленные по доношению фискальскому розыскать вам накрепко, правдою, не лицемеря, ниже маня или посягая, но как перед Богом и светом доброй ответ дать, как добрым и честным офицерам надлежит, без всяких приказных крючков, но яко правдивому судье и истцу быть надлежит».

Содержал этот акт и указания на последствие несоблюдения его положений: «Ежели ж какая мана, взятка или иная правды лишенная причина сыщется, то без всякой пощады лишены будете живота и чести (ибо пример видите бывшего майора Волконского)». Наказом определялись полномочия следственной канцелярии по ведению розыска^{429}.

За канцелярией Герасима Кошелева и Ф. Д. Воронова были закреплены и дела, расследование которых было начато канцелярией В. В. Долгорукова. Например, возбужденное в 1714 году московским фискалом М. А. Косым дело по обвинению комиссара П. И. Власова и дьяка П. К. Скурихина во взятках и хищениях казенных средств – на более чем внушительную по тем временам сумму в 140 тысяч 665 рублей – рассматривалось первоначально в следственной канцелярии В. В. Долгорукова. Будучи временно перенесено (по именному указу от 13 марта 1716 года) в следственную канцелярию Г. И. Кошелева и Ф. Д. Воронова, это дело было окончательно закреплено в ее производстве по реестру от 9 декабря 1717 года^{430}.

Значительным успехом деятельности следственной канцелярии Г. И. Кошелева и Ф. Д. Воронова явилось изобличение ими братьев Дмитрия, Осипа и Федора Соловьевых, которые, пользуясь покровительством А. Д. Меншикова, создали, в современном понимании, международную преступную группу, занимавшуюся крупномасштабными махинациями с экспортными товарами. На случай уголовного преследования О. А. Соловьев даже тайком оформил себе голландское гражданство. Общий штрафной начет на братьев составил в итоге астрономическую сумму в 709 тысяч 620 рублей^{431}.

Но все изменилось с началом активной фазы следствия по делу царевича Алексея, в ходе которой, как уже говорилось выше, в феврале 1718 года по обвинению в пособничестве царевичу был арестован и в последующем казнен дьяк Федор Воронов.

Герасим Кошелев остался в этом деле вне подозрений. Более того, он был включен в состав специального судебного присутствия из 127 судей, учрежденного для рассмотрения дела бывшего наследника престола. 24 июня 1718 года после единственного заседания этот суд вынес Алексею Петровичу смертный приговор. Подпись полковника Герасима Кошелева стоит под приговором 31-й по счету.

В 1718 году, оставшись без компетентного помощника Ф. Д. Воронова и будучи обременен новыми поручениями по Подрядной канцелярии, Герасим Кошелев начал все более отходить от активного участия в расследовании уголовных дел.

Так, в ноябре 1718 года по своим параллельным служебным обязанностям «для нужнейших его величества дел» он отправился в Ярославль и Нижний Новгород. Все дела канцелярии Герасима Ивановича были переданы в следственную канцелярию ведения майора гвардии князя Г. Д. Юсупова^{432} (о котором еще пойдет речь).

В том же 1718 году Г. И. Кошелев стал советником Камер-коллегии, созданной Петром I в числе первых коллегий именным указом от 11 декабря 1717 года. К компетенции коллегии относились «всякое расположение и ведение доходов денежных всего государства»^{433}. Отвечая за доходную часть государственного бюджета, Камер-коллегия осущестляла сбор всех видов налогов, контролировала соляные промыслы и монетное дело.

Формально окончательное освобождение Герасима Кошелева от руководства следственной канцелярией произошло в апреле 1719 года. Согласно именному указу от 10 апреля 1719 года «канцелярия розыскных дел, которая была под ведением полковника и лейб-гвардии капитана господина Кошелева» была передана под руководство гвардии майора М. А. Матюшкина^{434}. К моменту ликвидации следственная канцелярия Г. И. Кошелева располагала вполне внушительным штатом канцелярских служащих: в ней трудились дьяк Иван Васильев, трое старших и 15 «средней статьи» и «молодых» (младших) подьячих^{435}.

Герасим Кошелев продолжил службу в Камер-коллегии. Указом Петра I от 18 января 1722 года он был назначен президентом Камер-коллегии, и уже 5 февраля 1722 года последовал указ о немедленном его прибытии в Москву из Санкт-Петербурга. Тем не менее Кошелев не сразу приступил к своим обязанностям, чтобы прежний президент князь Д. М. Голицын смог завершить неотложные дела.

Из архивного документа следует, что в качестве, в современном понимании, служебного жилья президент Герасим Кошелев получил от Сената в Москве дом, прежде конфискованный у некоего «купецкого человека» Сидора Михайлова. Дом этот располагался за Москвой-рекой, в Нижних Садовниках, в приходе церкви Николая Чудотворца^{436}.

Вскоре после вступления в должность, 5 августа 1722 года, Герасим Кошелев умер в Москве на 52-м году жизни. Похоронили Герасима Ивановича на кладбище церкви Ризоположения у Донского монастыря^{437}.

В начале XVIII века местность вокруг храма, каменное здание которого построено в 1701–1716 годах, была малонаселенной, приход – сравнительно небольшим. В 1722 году в нем значилось 130 домов. Среди прихожан преобладали простолюдины – жители московского предместья: ремесленники и мелкие торговцы, огородники^{438}. Каменное здание храма, возведенное в петровское время, сохранилось до настоящего времени[93]93
  Современный адрес церкви Положения Ризы Господней (церкви Ризоположения): ул. Донская, 20/6, строение 1.


[Закрыть].

Сегодня на месте находившегося у церкви погоста разбит сквер. Найденные при проведении земляных работ останки захороненных у храма погребены на территории сквера в общей могиле, место которой обозначено большим валуном с установленным на нем черным каменным крестом. Возможно, именно там покоятся останки и одного из первых российских следователей – полковника Герасима Кошелева, обладавшего феноменальной среди «птенцов гнезда Петрова» честностью.

Как явствует из архивного документа, возглавлявший Подрядную канцелярию, через которую проходили все заключаемые с казной контракты, а затем ставший президентом Камер-коллегии, Герасим Кошелев (как уже было отмечено) оставил после себя 2 рубля 7 алтын наличных денег при 864 рублях долга. Недвижимого же имущества за ним на момент смерти было всего-навсего восемь крестьянских дворов. Хоронить этого бессребреника пришлось на 100 рублей, пожертвованных из личных средств его бывшим однополчанином, капитаном Преображенского полка генерал-прокурором П. И. Ягужинским, и выданные под проценты 100 рублей из канцелярии ведомства еще одного однополчанина – гвардии майора А. И. Ушакова^{439}.

В ответ на челобитную вдовы согласно указу Правительствующего сената от 10 августа 1722 года «за службы» Герасима Ивановича и его «бескорыстную работу и для ево скудости» ей была выплачена тысяча рублей^{440}. Таков был эпилог жизни Герасима Ивановича Кошелева.

«Без имянного его величества указу отдать в Сенат не смею…»: С. А. Салтыков

Семена Андреевича Салтыкова затруднительно отнести к числу общеизвестных ныне государственных деятелей императорской России. На сегодняшний день оказались подзабыты как правительственная, так и следственная деятельность Семена Андреевича. В литературе чаще всего отмечался лишь его вклад в дело сохранения российского самодержавия в дни политического кризиса 1730 года.

С. А. Салтыков принадлежал к старинной и знатной (хотя и нетитулованной) дворянской фамилии, родоначальником которой считался Михайло Прушанин, выехавший из Пруссии в Великий Новгород в XIII веке. В XVI–XVII веках многие представители рода занимали высокие должности при дворе и на государственной службе. В 1684 году Салтыковым довелось и вовсе породниться с царствующим домом: дочь боярина Ф. П. Салтыкова Прасковья Федоровна была выдана замуж за царя Ивана V, соправителя Петра I.

Согласно надгробной надписи, Семен Салтыков родился 10 апреля 1672 года^{441}. Поскольку в XVII веке жили двое братьев Андреев Салтыковых (Андрей Большой и Андрей Меньшой), установить, к какой именно ветви рода относился Семен Андреевич, сегодня крайне затруднительно.

Из обстоятельств первых двадцати пяти лет жизни С. А. Салтыкова известно лишь, что он рано удостоился высокого придворного чина комнатного стольника. В январе 1697 года в составе группы из двадцати двух стольников Семен Салтыков был отправлен для обучения морскому делу и кораблестроению в Англию и Голландию. Для охраны и услужения с Семеном Андреевичем был командирован гвардии сержант Тимофей Коробов^{442}.

В каких местах, сколько времени и чему конкретно учился С. А. Салтыков в Западной Европе, поныне неизвестно. В отличие от выехавшего одновременно с ним в Италию будущего главы Тайной канцелярии стольника П. А. Толстого (о котором подробно будет рассказано ниже) никаких путевых записок Семен Андреевич не оставил.

В 1700 году, вскоре после возвращения в Россию, С. А. Салтыков был зачислен в гвардии Преображенский полк. С полком он прошел фронтовыми дорогами Великой Северной войны, драматического Прутского похода. Однако никаких сведений о его участии в конкретных боевых операциях выявить на сегодня не удалось.

Известно, впрочем, что в первые полтора десятилетия XVIII века военная карьера С. А. Салтыкова проходила на строевых должностях. И карьера эта складывалась вполне успешно. К 1706 году Семен Андреевич стал уже капитаном, командиром 10-й роты Преображенского полка^{443}, а 8 мая 1715 года был произведен в гвардии майоры^{444}.

Подобная динамика свидетельствовала о немалых боевых и командирских заслугах Семена Андреевича. Как уже не раз отмечалось, чинопроизводством в гвардейских полках занимался лично Петр I – скупой на поощрения и учитывавший исключительно результаты служебно-боевой деятельности «штаб– и обор-афицеров» (о которой был неизменно детально осведомлен).

Первое назначение, не связанное со строевой службой, С. А. Салтыков получил в 1717 году – возглавил следственную канцелярию. Как свидетельствует архивный документ, при выработке в начале декабря 1717 года проекта указа об учреждении новых «майорских» следственных канцелярий Петр I определил майора Преображенского полка Семена Салтыкова презусом одной из них^{445}.

Учредительный указ о создании следственной канцелярии С. А. Салтыкова был издан 9 декабря 1717 года. Канцелярии Семена Салтыкова поручалось производство уголовных дел по обвинению бывшего казанского губернатора П. М. Апраксина и азовского вице-губернатора С. А. Колычева.

Уже упоминавшийся весьма информированный французский консул в Санкт-Петербурге А. де Лави извещал руководство в декабре 1718 года, что, учредив новые «майорские» канцелярии, Петр I собрал их презусов и асессоров и обратился к ним со следующим напутствием: «Братцы! Не имея никого, кому бы я мог довериться более чем вам, назначаю вас судьями лиц, обманувших меня и злоупотребивших своей властью… Пусть ваши суждения руководствуются внушениями совести»^{446}.

Вместе с Семеном Салтыковым в руководство следственной канцелярии в качестве асессоров вошли гвардии капитан А. И. Панин[94]94
  Алексей Иванович Панин родился 13 марта 1675 года (по другим данным – в 1677 году). С 1690 года комнатный стольник царя Ивана Алексеевича. Служил в Семеновской потешной роте, с 1695 года в Семеновском полку. Участник основных кампаний Великой Северной войны и Прутского похода. С 1700 года гвардии прапорщик, с 1704-го – гвардии поручик, с 1708-го – гвардии капитан-поручик, с 1714 года – гвардии капитан. 10 февраля 1720 года произведен в полковники и назначен смоленским вице-губернатором. С 7 августа 1722-го по 1727 год одновременно являлся президентом Смоленского надворного суда. С 1726 года – генерал-майор. 27 сентября 1730 года уволен от должности вице-губернатора. 9 июля 1733 года назначен товарищем главы Московской конторы Сената (в этой должности вновь работал под непосредственным началом С. А. Салтыкова), 27 августа 1734 года – президентом Ревизион-коллегии. С 12 марта 1740 года в отставке. Скончался 2 марта 1762 года.


[Закрыть] и гвардии капитан-поручик Д. Г. Голенищев-Кутузов[95]95
  Дормидонт (Дремонт) Григорьевич Голенищев-Кутузов родился предположительно в 1682 году, из дворян. В 1704 году начал службу рядовым в Преображенском полку. В августе 1711 года из гвардии сержантов произведен в гвардии прапорщики. 1 января 1719 года (в период работы в следственной канцелярии) произведен в капитаны и назначен командиром 10-й роты Преображенского полка. Впоследствии занимал должности коменданта Киева, а затем Нарвы. В августе 1738 года уволен с военной службы с производством в чин генерал-майора.


[Закрыть]. Несколько позднее к ним присоединился гвардии капитан И. И. Горохов[96]96
  Каких-либо биографических сведений о И. И. Горохове выявить к настоящему времени не удалось.


[Закрыть].

С течением времени асессорский состав канцелярии С. А. Салтыкова редел. В 1720 году скончался Иван Горохов. Алексей Панин 10 февраля 1720 года получил должность смоленского вице-губернатора^{447}. Сведений о том, что на место выбывших асессоров назначались новые, выявить к настоящему времени не удалось. Только Дормидонт Голенищев-Кутузов проработал в следственной канцелярии С. А. Салтыкова весь период ее существования.

Вскоре после назначения главой «майорской» следственной канцелярии С. А. Салтыков был привлечен к участию в деле царевича Алексея Петровича, обвиненного в совершении государственных преступлений. Правда, в отличие от своих сослуживцев по Преображенскому полку майоров Г. Г. Скорнякова-Писарева (о нем еще пойдет речь) и А. И. Ушакова, непосредственно участвовавших в расследовании дела, Семен Андреевич обеспечивал лишь «силовую поддержку» следственных действий. 8—11 февраля 1718 года он руководил задержанием в Санкт-Петербурге группы подозреваемых^{448}. Семен Салтыков вошел также в состав специального судебного присутствия, которое в ходе единственного формального заседания приговорило 24 июля 1718 года Алексея Петровича к смертной казни^{449}.

Подобно иным «майорским» канцеляриям, канцелярия С. А. Салтыкова получила в производство исключительно дела по должностным преступлениям. Наиболее значительные ее усилия сосредоточились на расследовании дела азовского вице-губернатора С. А. Колычева.

Почти одногодок Семена Андреевича, Степан Колычев (родившийся в 1673 или 1674 году) начал карьеру также в комнатных стольниках^{450}, служил в Бутырском, а с 1695 года – в гвардии Семеновском полку. В 1697 году был отправлен (в одной группе с С. А. Салтыковым) для обучения за границу^{451}. В 1707 году Степан Андреевич Колычев стал воронежским обер-комендантом, а 28 ноября 1713 года – азовским вице-губернатором[97]97
  Как уже упоминалось, губерния продолжала именоваться Азовской до 1725 года.


[Закрыть]. В 1714 году в качестве пограничного комиссара занимался также разграничением земель с Турцией^{452}.

Первые обвинения против вице-губернатора С. А. Колычева были выдвинуты фискальской службой России в 1715 году. В докладе, представленном тогда Петру I, вице-губернатору инкриминировались три эпизода: 1) неисполнение указа о конфискации татарских деревень; 2) упущения по взысканию налогов, 3) незаконное изъятие у крестьян на личные нужды «сена многова числа».

Наложенная на доклад пространная высочайшая резолюция гласила: «И протчаго что от тамашних жителей явитца, как от великоросийского народа, так и от слободских полкоф[98]98
  То есть казачьих поселений.


[Закрыть], о чем, приехаф, надлежит им сказать, ежели имеют что всяких жалоб кроме мес[т]ных вершеных дел междо ими»^{453}.

Судя по всему, Петр I уже тогда замышлял основать для проведения следствия о злоупотреблениях С. А. Колычева особую следственную канцелярию, направив ее руководителя в Воронеж. Царское намерение осталось, однако, неосуществленным.

Никакого выездного расследования фискальских обвинений против Степана Колычева в середине 1710-х годов так и не состоялось. Поступившее в итоге для разбирательства в Правительствующий сенат дело С. А. Колычева (как и множество других, возбужденных фискалами) легло без движения.

События декабря 1717 года показали, что Петр 1 не забыл об обвинениях, выдвинутых против Степана Колычева. Более того: канцелярии Семена Салтыкова предстояло расследовать уже пять эпизодов преступной деятельности азовского вице-губернатора. К трем эпизодам, фигурировавшим в отмеченном докладе 1715 года, добавились обвинения в организации незаконных денежных и излишних провиантских сборов^{454}.

Однако поначалу вице-губернатор устоял. Время шло, следственная канцелярия работала, а Степан Колычев как ни в чем не бывало продолжал исполнять свои обязанности. Последовавшее 19 февраля 1721 года отстранение его от вице-губернаторства, дополненное предписанием «быть в Санкт-Питербурх… немедленно»^{455}, вовсе не означало опалы. Напротив, уже в июле Степана Андреевича ожидало сколь хлопотное, столь и ответственное высочайшее поручение: организовать грандиозный всероссийский смотр дворян^{456}.

Заботы по проведению смотра имели закономерным последствием состоявшееся 18 января 1722 года назначение С. А. Колычева на только что учрежденную должность герольдмейстера при Сенате. Но это назначение не стало финалом карьеры бывшего вице-губернатора. 17 апреля Петр I определил Степана Колычева «по окончании нынешняго генералного смотру дворян» – президентом Юстиц-коллегии^{457}. В истории отечественной государственности сложилась едва ли не уникальная ситуация: основной фигурант резонансного уголовного дела возглавил центральный орган правосудия и судебного управления империи.

Подобный карьерный взлет Степана Андреевича был, впрочем, вполне объясним: ему покровительствовал могущественный президент Адмиралтейской коллегии, генерал-адмирал и сенатор Ф. М. Апраксин^{458}. Однако ни завершить «генералный смотр», ни вступить в управление Юстиц-коллегией С. А. Колычеву не довелось.

Дело в том, что С. А. Салтыкову удалось (судя по всему, после длительных усилий) добиться высочайшей санкции на арест Степана Колычева, и в двадцатых числах апреля 1722 года того взяли под стражу. Наряду с этим Семен Салтыков представил императору состоявший из семи пунктов доклад о результатах следствия над бывшим вице-губернатором^{459}.

Согласно докладу следственной канцелярии, Степану Колычеву вменялись в вину пять эпизодов: 1) хищение – путем подлога в приходной адмиралтейской книге 1709–1711 годов – 10 тысяч рублей; 2) использование наличные нужды различных припасов (красок, гвоздей, медной посуды, железа), а также держание при себе на протяжении шести лет двух мастеров «на государеве жалованье»; 3) расход, также наличные нужды, в бытность в Петербурге 200 казенных рублей; 4) незаконное присвоение части выморочного имущества казачьих полковников Ивана и Данилы Перекрестовых – с оформлением фальшивых записей о выдаче их вещей двум покойным воронежским администраторам; 5) самоуправное увеличение в 1720 году денежных сборов с населения губернии.

Наиболее серьезным, несомненно, явился эпизод о хищении 10 тысяч рублей. Между тем именно по данному эпизоду следствию так и не удалось сформировать прочную доказательственную базу. Сложилось так, что главный свидетель обвинения дьяк Василий Ключарев, будучи подвергнут пытке, изменил в этом пункте свои показания. Сведения о казнокрадстве С. А. Колычева не подтвердили и привлеченные по инициативе В. Ключарева в качестве свидетелей (и также подвергнутые пытке) воронежские целовальники Тимофей Сахаров, Прокофий Аникиев, Никифор Русинов и Петр Горденин.

Справедливость ряда обвинений Степан Колычев признал, выразив готовность возместить ущерб, причиненный казне. 18 мая 1722 года, явившись в Сенат, С. А. Салтыков предъявил подлинник своего доклада, на последнем листе которого Петр I собственноручно начертал: «Выслушать в Сенате и, приговор учиня, прислать для конфирмации ко мне»^{460}. Иными словами, Степан Колычев был отдан под суд Правительствующего сената – с последующим утверждением приговора императором.

Подобное решение Петра I не сулило бывшему азовскому вице-губернатору ничего хорошего. Ведь немногим более года назад под суд Сената уже попадал другой региональный администратор – бывший сибирский губернатор князь М. П. Гагарин, дело которого было расследовано следственной канцелярией И. И. Дмитриева-Мамонова.

Тогда разбирательство дела не затянулось. Как уже говорилось, получив 13 марта 1721 года соответствующий именной указ, Правительствующий сенат провел всего лишь два судебных заседания. Ни подсудимый, ни свидетели не заслушивались. Сенаторы ограничились ознакомлением с подготовленной в следственной канцелярии выпиской об эпизодах преступной деятельности, инкриминированных бывшему губернатору. Уже 14 марта Сенат приговорил князя Матвея Гагарина к смертной казни, и 16 марта он был повешен на Троицкой площади Санкт-Петербурга.

Однако рассмотрение обстоятельств уголовного дела Степана Колычева сложилось отнюдь не так форсированно. Впервые Сенат обратился к его делу 13 июня 1722 года. В этот день было решено истребовать из канцелярии С. А. Салтыкова вещественные доказательства по делу и допросить Степана Колычева по эпизоду о присвоении им 200 казенных рублей.

22 августа сенаторы постановили ознакомить подсудимого с подготовленной в следственной канцелярии выпиской и другими материалами по его делу, а также вызвать из Воронежа дополнительных свидетелей^{461}. На этом судебное исследование дела С. А. Колычева в 1722 году закончилось.

Подобная медлительность судебного следствия вызвала негативную реакцию С. А. Салтыкова – тем более что, хотя и перейдя в статус подсудимого, Степан Колычев продолжал содержаться под стражей в следственной канцелярии. Ситуацию окончательно обострило решение Сената от 8 марта 1723 года о переводе С. А. Колычева и иных фигурантов дела под сенатский караул и этапировании их в Санкт-Петербург^{462}.

В ответ Семен Салтыков направил Петру I особый доклад («пункты памятные»), в котором прямо обвинил сенаторов в потворстве С. А. Колычеву. Особое негодование гвардии майора вызвало упоминавшееся решение Сената об ознакомлении Степана Колычева с материалами следственного дела.

Заодно С. А. Салтыков уведомил императора об отказе исполнять распоряжение Сената о передаче фигурантов дела под сенатский караул, заявив, что сделает это только с санкции главы государства. Как писал сам Семен Андреевич, «пришед я в Сенат, объявил, что об нем, Колычеве, дела и ево, Колычова… без имянного его величества указу отдать в Сенат не смею»^{463}.

События марта 1723 года вдвойне примечательны. С одной стороны, не вызывает сомнений, что, вступив в открытое противостояние с сенаторами (в первую очередь с могущественным генерал-адмиралом Федором Апраксиным), Семен Андреевич проявил незаурядное личное мужество. С другой стороны, как представляется, в приведенном эпизоде С. А. Салтыков взялся отстаивать, в современном понимании, процессуальную независимость следователя.

Впрочем, руководить следственной канцелярией гвардии майору Семену Салтыкову оставалось уже недолго. В декабре 1723 года канцелярия С. А. Салтыкова – в числе прочих «майорских» канцелярий – подверглась упразднению.

Что же до Степана Колычева, то сенатский суд над ним тянулся до января 1725 года, до самой кончины Петра I. А уже 9 февраля взошедшая на престол императрица Екатерина I назначила вчерашнего арестанта Степана Колычева генерал-рекетмейстером при Сенате^{464}. Благодаря высокому покровительству пребывание под судом и следствием завершилось для Степана Андреевича куда более благоприятно, нежели для его былого соратника по губернаторскому корпусу князя Матвея Гагарина[99]99
  1728 года. Как представляется, эти зигзаги карьеры бывшего азовского вице-губернатора вполне могли быть связаны с некоей интригой С. А. Салтыкова, негативно воспринявшего прекращение уголовного преследования своего многолетнего подследственного.


[Закрыть].

Остается добавить, что руководство следственной канцелярией явилось отнюдь не единственным служебным занятием С. А. Салтыкова в первой половине 1720-х годов. 25 января 1722 года Петр I назначил его главой канцелярии ревизии переписи душ в Нижегородской губернии^{465}.

Задачей переписных канцелярий (всего их было учреждено девять) являлась проверка на вверенных территориях сведений о числе лиц мужского пола («душ м. п.», как они именовались в документах). Канцелярия Семена Салтыкова проработала до февраля 1727 года, документально зафиксировав наличие 431 тысячи душ.