Текст книги "Оракул Чернобыля"

Автор книги: Дмитрий Новаш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Дмитрий Новаш
Оракул Чернобыля

Глава 1 Попутчик

Я стоял на кухне однокомнатной квартиры и пил чай, глядя в окно на окружающий меня пейзаж. Пожелтевшая от времени и табачного дыма тюль была отодвинута в сторону, форточка открыта и через нее в квартиру врывался сырой и пахнущий опавшими листьями воздух. Я закурил сигарету и сделал глоток горячего напитка. Осень. Холодная, промозглая осень с ее дождями, лужами и неотъемлемыми зонтиками над головами пешеходов властвовала за окном. Я всегда любил осень и вот сейчас, глядя на кучи опавших листьев, лужи и грязь за окном, машины, припаркованные во дворе и укрытые желтым ковром, я испытывал чувство умиротворения и спокойствия.

Я курил и пил чай. Сегодня только чай. Хватит с меня. Неделя релаксации, как я ее называл последний год, закончилась, да и закончились деньги, чтобы покупать релаксирующую жидкость, и квартплату хозяйке квартиры еще никто не отменял. Пора приходить в норму. Я открыл холодильник, в надежде отыскать в нем что-нибудь съестное, и с той же проголодавшейся надеждой его закрыл. Кроме полупустой бутылки из-под немировки и пакета просроченного молока в нем ничего не оказалось. Оставив пустое занятие, я обулся, захватил потертую кожаную куртку, взял с тумбочки у двери ключи от машины и отправился на работу.

Побродив немного по двору, я, все-таки, отыскал свой старенький форд. «Нет, надо завязывать с выпивкой» – думал я. Проверив уровень масла, и очистив лобовое стекло от опавшей за неделю листвы, я завел двигатель, чтобы прогреть машину и, прислонившись к переднему крылу, закурил. «И что я до сих пор делаю в Киеве?» – вопрос, родившийся ниоткуда, как камень, брошенный в лужу поднял со дна забытых дней, не прошеные воспоминания.

Меня зовут Денис Гутько. Мне двадцать пять лет. Еще три года назад я жил в Минске, у меня была жена, работа и планы на ближайшее будущее по рождению ребенка. В Киеве я никогда не был и даже не собирался здесь побывать. Все началось с очередного, неизвестно откуда взявшегося Белорусского экономического кризиса 2020 года, сначала возникли проблемы с работой, затем, как следствие с деньгами, и в завершении общей картины такие же проблемы возникли во взаимоотношениях с женой. Привычная и размеренная жизнь женатого мужчины прекратила свое существование, планы о рождении ребенка пришлось оставить и будущее предстало передо мной в виде чистого листа.

Не знаю, что бы я тогда предпринял, и как бы повернулась дальше жизнь, если бы не вмешалось провидение в лице моего бывшего коллеги Алексея или Лехи, как он любил себя называть. Именно Леха, у которого, как и у меня, возникли такие же жизненные трудности, и предложил мне поехать на Украину, дабы избавиться от экономической дыры в личном бюджете, пополнить жизненный опыт новыми впечатлениями и по возможности, новыми женами, да и вообще, чтобы всю жизнь начать заново. Терять мне особо было нечего и, собрав оставшиеся сбережения, я отправился с Лехой в новую жизнь.

Приехав в Киев, первым делом мы сняли на двоих однокомнатную квартиру в богом забытом районе, и начали поиск работы. Первое время перебивались непостоянными заработками, разгружали вагоны, расклеивали объявления, курьерствовали. Потом устроились на стройку, заработали на старенький форд. Начали подрабатывать по вечерам частным извозом. Сначала после работы, а после совсем оставили стройку и начали таксовать в две смены. Леха днем с шести до шести, а я ночью. Со временем дела наши пошли в гору и на заработанные деньги мы купили еще один форд. Работая на двух автомобилях, мы стали зарабатывать больше и даже открыли в банке счет, куда и откладывали каждый день деньги на дальнейшее развитие бизнеса.

В 2021 году по Киеву поползли слухи о том, что на Чернобыльской АЭС произошел второй взрыв. В прессе образовали шумиху, но правительство быстро все взяло под свой контроль и сообщило, что взрыва не было, а произошла незначительная утечка, незначительного количества радиации, которая не принесет вреда, ни здоровью граждан, ни экологии страны в целом. В общем, дабы все взять под полный контроль, ЧАЭС оцепили тридцати километровым кольцом заграждения, и поставили войска, чтобы оградить страну от ЧАЭС, и ЧАЭС от страны. Спустя некоторое время интернет заполонили вести о существовании каких-то мутантов, якобы эти мутанты появились после взрыва на ЧАЭС, и правительство специально оградила зону отчуждения, чтобы мутанты не вырвались на свободу и не захватили власть в стране. Все это со временем перешло в шутку, и никто эти слухи всерьез не воспринимал.

Позже появились сплетни, о каких-то целебных камнях, которые способны лечить любые болезни и о людях которые, эти самые камни, и выносят из Чернобыльской зоны за очень большие деньги. По телевидению постоянно транслировались программы с участием чудом исцелившихся людей от смертельных болезней, при помощи, конечно же, волшебных камней из зоны. Кто-то из этих людей излечился от рака, кто-то от ВИЧ, кто-то вообще и от того и от другого за один сеанс. Показывали даже женщину, которая похудела на восемьдесят килограммов за ночь, лишь приложив один из камней к проблемной зоне. Одни слухи сменялись другими, на смену им приходили третьи, и лишь мошенники наживались на них, продавая доверчивым гражданам то чудо камни, то видеоролики с участием настоящих мутантов, а то даже и целые тур поездки в закрытую зону отчуждения с последующим фото-сафари.

Однажды Леха пришел домой очень взволнованным. На мой вопрос о том, что произошло, он рассказал, что подвозил человека, который предъявил ему доказательство того, что все это правда. Я сначала не понял, о какой правде идет речь и лишь после подробного Лехиного рассказа кое в чем разобрался. Оказалось, что Леха подвозил подвыпившего военного, который прибывая в хорошем расположении духа и по доброте своей душевной, рассказал Алексею следующую историю. Со слов молоденького лейтенанта тот служил на одном из Блокпостов, охраняющих зону отчуждения, и под честное слово «никому ни говорить» он рассказал Лехе страшную тайну о том, что мутанты и волшебные камни существуют. Леха, как любой нормальный человек, конечно же, не поверил, но лейтенант в качестве доказательства предъявил Алексею один из таких камней. По его словам с виду это был обычный камень, только фиолетового цвета, лейтенант положил его на ладонь, щелкнул по нему ногтем и из обычного, на первый взгляд камня, появилось небольшое пламя, Лейтенант с пафосом прикурил от него сигарету и, глядя на ошарашенное Лехино лицо, спрятал диковинную штучку в карман. Я, конечно же, посмеялся над Лехиным простодушием и списал все на фокусы, но Леха убеждал меня в том, что он лично держал этот камень в руках и ни капельки не сомневается в его подлинности.

С тех пор как Леха подвез того лейтенанта, он кардинально изменился и полностью помешался на этой теме. Он все свободное время отдавал на поиски информации о втором взрыве. Общался с людьми, не выходил из интернета. Рассказывал мне об артефактах, аномалиях, показывал фотографии мутантов, будто бы из зоны отчуждения. Говорил о людях, которые в эту зону ходят за артефактами, и что один такой камешек стоит столько, сколько нам вдвоем за всю жизнь не заработать. Я его слушал, но в то, что он говорил, ни на йоту не верил.

– Леха да брось ты, здоровый мужик, а в сказки веришь, – говорил я ему, – вон и по телевизору твоих мутантов показывают каждый вечер, это же все компьютерная графика, детишек и домохозяек пугать.

Леха обижался. Говорил, что я ничего не понимаю, но от занятия своего не отказывался. В общем, спустя полгода, от появления первых слухов о взрыве, Леха исчез, а вместе с ним исчезли и все наши сбережения. Лишь на почтовый ящик в интернете скинул письмо: – Я все верну. Меня не ищи, вернусь, обо всем расскажу.

Но Леха так и не вернулся. Ни через день, ни через месяц и даже ни через полтора года. Попытки его разыскать результатов не принесли и я оставил бесполезные поиски. С тех пор я и живу один с чувством, что мной воспользовались и обманули как последнего, ну впрочем, это не важно, как кого.

Я докурил, стряхнул нахлынувшие вдруг воспоминания, поставил на крышу автомобиля оранжевый плафон с шашечками, и сел в машину. Пора бы и поработать. Датчик топлива показывал, что далеко мне не уехать, я достал из кармана портмоне с документами, в котором нашлись последние пятьдесят долларов, переложил зеленую бумажку в карман и отправился на ближайшую заправку залить топлива в бак и чего ни будь перекусить.

На заправке залив пол бака топлива, я купил пару сникерсов, растворимый кофе из кофейного аппарата и пачку сигарет. Сунул оставшуюся сдачу в карман джинсов, сел в машину и отъехал от заправки метров на двадцать к ближайшей автобусной остановке, что бы позавтракать чем бог послал, и насладиться, хоть и растворимым, но все-таки кофе. Сникерсы провалились в желудок со скоростью пули. Сколько же я не ел? Два, три дня? Не помню. Пришла очередь кофе, я закурил, откинулся на спинку сиденья и сделал пару глотков знакомого кисло-сладкого напитка. Ну и гадость же это кофе из автоматов, подумал я, но привычка не обращать на вкус кофе особого внимания, приобретенная за время работы в такси, делала свое дело, и я продолжал наслаждаться моментом.

Я докуривал сигарету, когда с остановки, отделившись от общей массы людей, ко мне направился странного вида мужчина. На нем был серый плащ с капюшоном. Капюшон полностью скрывал его лицо. Рост выше среднего, в плечах шире меня, походка грузная, но уверенная. За плечами его висел увесистый рюкзак, даже больше чем увесистый, но тот никак не мешал ему при ходьбе, и не замедлял движения. К рюкзаку с левой стороны был привязан сверток каких-то жердочек, обмотанных мешковиной и перехваченных жгутом. Первая мысль, приходящая в голову при виде этого типа говорила о том, что это, скорее всего дачник, но вот в походке его не было той суетливости и нервозности свойственной всем дачникам. Он шел быстрым шагом в моем направлении, и я был на сто процентов уверен, что мужик идет именно ко мне, это профессиональное. Когда занимаешься частным извозом, то со временем начинаешь замечать своего клиента из общей массы пешеходов за, долго до того, как он подойдет. Из толпы идущих просто в твою сторону людей ты безошибочно определяешь того, кто идет именно к тебе, и пока он идет, ты, по его внешнему виду, походке, выражению лица и манере держаться определяешь, куда тот приблизительно поедет, и сколько денег с него взять, по-честному или накинуть раза в два.

Пока дачник подходил к машине, я уже был уверен, что едет он на ЖД вокзал, и запрашивать надо в два раза больше обычного, чтобы остаться при своих деньгах, так как он все равно будет торговаться, и нужно будет уступить. Мужик подошел к машине, открыл переднюю дверь, нагнулся, не снимая своего огромного рюкзака, и спросил:

– До Дитяткив кильки?

– Куда, куда? До каких таких Дитяткив? – не понял я.

– Деревня такая Дитятки. Едем? – Перешел мужик на русский.

– А где это, – я упорно продолжал тупить, радуясь в душе загородной поездке и лихорадочно считая, сколько бы с него взять, – надо в карту глянуть.

– Да, нет. Не надо тебе карта, я покажу дорогу, – начал он объяснять, – Сначала на Вышгород, потом на Дымер, до Иванкова. В Иванкова на право, там километров тридцать и Дитятки. Понял?

– Да понял я, но все равно надо карту глянуть, Я же не знаю, сколько денег это стоит, – хитрил я, набивая цену.

– 700 – хватит? Только быстрей, я опаздываю, – и мужик достал из кармана пачку зеленых банкнот и начал отсчитывать семь сто долларовых банкнот.

– Хватит, – опешил я, глядя большими глазами то на дачника, то на протянутые им зеленые бумажки. Да я за триста иногда в Беларусь ездил, а здесь по области и целых семь сотен. Может они фальшивые, проскользнула мысль опасения, но беглая проверка светом подтвердила их подлинность и семь зеленых бумажек перекочевали в мой карман, стараясь не выдавать накатившей на меня радости, я спросил:

– Может, рюкзачок в багажник положим? Я быстро.

– Не надо в багажник, – дачник открыл заднюю дверь и поставил рюкзак между сиденьями, – поехали уже.

Я запустил двигатель и нажал на педаль газа в пол, мотор весело заревел, колеса взвизгнули и мы помчались в Дитятки.

Час пик еще не наступил, и это везение позволило выехать из Киева за сорок минут. Проехав пару постов ДАИ, мы выехали, наконец-то на трассу, и, так как всю дорогу мой пассажир молчал, игнорируя мои попытки начать разговор, я решил посмотреть в карту, чтобы, все-таки, выяснить, куда мы едем. Я достал ее и посмотрел. Нашел на ней Иванково, отмерил от него тридцать километров правее. Так это же… Мать моя женщина! Дитятки – это же блокпост перед зоной отчуждения. За Дитятками только Чернобыль. Там что еще люди живут? А что если там радиация? Нет! Ну, к черту! За семь сотен еще дозу радиации получить. На это я не соглашался.

– Слышишь мужик, – окликнул я пассажира, и голос предательски дрогнул.

– Чего тебе? – не отрывая взгляда от дороги, спросил он.

– Слушай, я тут посмотрел, где эти Дитятки находиться, – начал я, – так вот, Я туда не поеду. Максимум могу довезти до Иванково. А дальше извини.

– Ты что таксист, очумел? – мой пассажир отвлекся от дороги и уставился на меня стальным взглядом, от которого стало жутко, – ты же взял деньги, так вези. Что за детский сад, то поеду, то не поеду?

– Я же не знал что это в зоне отчуждения, да там радиации, наверное, сразу загнешься, – запаниковал я, – Нет мужик, не надо мне твоих денег. Не поеду и все тут.

– Какая радиация? Ты что? Это же граница зоны. Там фон в норме. Я же работаю там. Ты думаешь, если бы там радиация была, я бы туда без комбинезона защитного поехал? – пассажир сменил тон, и напряжение в машине сделалось меньше.

– А кто тебя знает, – напирал я, – может ты из этих?

– Из каких этих? – не понял дачник.

– Ну из психов, которые сказок наслушаются про мутантов, сокровища, а потом прут в зону не щадя здоровья. Мне-то откуда знать? – я так же настаивал на своем.

– Ладно, таксист, успокойся, – мужик перешел еще на тон ниже и начал объяснять мне ситуацию, – Дело в том, что я работаю в Дитятках. Там расположен военный блокпост, ну, как ты говоришь, что бы психи в зону не ломились, а я, в обслуживающем персонале состою. Главным инженером-электриком по обслуживанию линий высоковольтного заграждения.

Он достал визитку и протянул мне. Я посмотрел. На визитке черным по белому и в самом деле было написано, что ее предъявителем является Главный инженер-электрик Иванов Иосиф Иосифович.

– Вот с отпуска вызвали, не справляются без меня. Замыкание, какое-то на ограждении. Ну, мне и понадобилось срочно туда. А деньги, что я тебе выложил за дорогу, мне фирма выплатит. Ты только к вечеру меня доставь туда, – объяснял мужик дружелюбным тоном, и мой страх получить дозу радиации отступал с каждым полученным фактом.

– А радиация? – я все же решил выяснить до конца положение вещей.

– Да какая к черту радиация? – не выдержал инженер электрик, – Нет ее! На вот! Держи!

Он снял с правого запястья браслет с зеленого цвета и положил на панель автомобиля.

– Это дозиметр, – объяснял мне пассажир, – Нам на работе такие приборы выдают, чтобы не паниковали. Он зеленого цвета пока радиационный фон в норме, оранжевого, когда допустимый, и красного, когда есть опасность заражения, но вот если фиолетового, тогда все. Готовься отойти в мир иной. Если он цвет поменяет, так ты останавливай свою машину, и я выйду. Договорились?

Я взял браслет, повертел его в руках и положил обратно на панель.

– Ладно, договорились. Надо же сразу предупреждать, а то Дитятки, Дитятки, – заворчал я, успокаиваясь, свыкаясь с мыслью, что опасности нет.

– А чего тогда соглашался, раз не знаешь? – усмехнулся мужик.

– А семь сотен на дороге не валяются, – отрезал я и улыбнулся.

– Тоже верно, – засмеялся мой пассажир.

После этого инцидента мужик, или инженер, стал более разговорчив, и у нас завязалась беседа. Километры за окном побежали быстрее, и незаметнее. И мы все так же мчали в Дитятки. Он мне рассказал, что со времен второго взрыва работает на блокпосту. Что работа его не пыльная, но, к сожалению, ненормированная. Что иногда бывают сбои в работе высоковольтного заграждения и ему, бросив все дела и заботы, нужно мчаться и исправлять неполадку и так как он к этому уже привык, и платят за эту работу неплохо, он смирился с таким положением вещей и ни о чем не жалеет. Еще сказал, что зовут его Иосиф Иосифович, но из-за сложности произношения, да и просто, потому, что мужик он нормальный, все просто зовут его Сифыч, и что я, тоже его могу называть Сифычем. Я рассказал ему свою нехитрую историю, поговорили о политике, о том, что раньше жилось лучше, чем теперь, о том, что неизвестность впереди, и о том, что день грядущий всем готовит никому неизвестно. Еще, путем нехитрых умозаключений пришли к выводу, что все что ни делается – делается к лучшему, и еще много к каким выводам. Так за разговорами и рассказами мы, незаметно для нас обоих, приехали к указателю Иванково.

В город Иванково мы так и не заехали. Трасса обходила его левее, а уже за городом, на причудливой развилке, мы свернули направо и поехали прямиком в Дитятки, как утверждала карта, да и сам Сифыч. Километра через два дорога сузилась до двуколейки. Ухабов стало больше, пришлось снизить скорость и ехать, петляя, пытаясь не угодить колесом в выбоину, которых на дороге было в излишке. Сифыч сказал, что дальше будет гравейка, но в нормальном состоянии и что подвеску своей машины я не убью.

По обе стороны дороги до самого горизонта тянулись поля, скрашенные редкими лесополосами и извилистыми шрамами рек, их вид нагонял в душу холод и чувство тоски. Странно, но на всем видимом расстоянии не было видно ни одной деревни, так же в глаза бросалось отсутствие телеграфных и высоковольтных столбов, которые являются неотъемлемыми спутниками любой дороги. Лишь поля и опустошение вокруг. Создавалось впечатление, что людей здесь нет, и не было никогда, и что дорога эта непонятным образом оказалась не в том месте и не в то время, и что мы с Сифычем единственные люди на всем земном шаре, заблудившиеся в здешней пустоте. Я не понимал, откуда эта пустота, пока не обратил внимания на одну деталь. Поля не вспаханы. Уже осень, а поля не вспаханы, на них не посеяны озимые, почва не обработана и не подготовлена к зимовке, лишь бурьян, вокруг, захвативший в свои руки позабытые человеком территории. Вот что создает впечатление опустошения. Унылый пейзаж за окном тянулся несколько километров, пока в дали не показался лес, в который и уходила дорога, по которой мы двигались. Подъехав ближе, я заметил на въезде в лесок шлагбаум. У шлагбаума, наспех построенный контрольно пропускной пункт, из больших строительных плит. У КПП был припаркован военный уазик защитного цвета с эмблемой Украинского флага на борту. Я остановил машину и посмотрел на Сифыча.

– Что дальше? – я посмотрел на своего пассажира.

– Посигналь, – сказал он и, открыв дверь, вышел из машины.

Я посигналил. Через некоторое время из КПП вышел военный с автоматом на плече, и подошел к Сифычу. Они поговорили, Сифыч что– то ему протянул, наверное, показал удостоверение, и военный скрылся в своем странном КПП. Через минуту он вернулся и передал Сифычу бумагу. Шлагбаум открылся. Инженер-электрик пришел обратно, забрался в автомобиль и мы поехали дальше.

– На вот, возьми, – Сифыч протянул мне бумагу, – это пропуск на выезд, ты ведь обратно без меня поедешь.

Я взял пропуск и положил его в портмоне с документами.

– А что это уже зона отчуждения? – спросил я его, а сам покосился на браслет, лежащий на панели. Он был все еще зеленого цвета.

– Да нет. Это так. От авантюристов. Первое заградкольцо. Грибников там не пускать, или туристов особо любопытных. Или с пути кто собьется, мало ли, – объяснил Сифыч.

– Ясно, а когда приедем в Дитятки? – поинтересовался я.

– Скоро приедем. Рули давай.

Я включил магнитолу погромче и покатил, по обещанной ранее Сифычем, гравейке. Гравейка и в самом деле была не плохой, наверное, ей часто пользовались. Мы ехали через густой лес, по неплохой гравейке слушая музыку, иногда курили, стряхивая пепел в форточку, и думали каждый о своем. Видимо приближение к зоне отчуждения так действует на человека. Ее изолировали от людей, загородили высоковольтной сеткой, и теперь она делает тоже с каждым приближающимся к ней человеком. Она изолирует его от окружающего мира, от будней, от привычных вещей. Вырывает его из ежедневной действительности и заставляет посмотреть на мир широко открытыми глазами. Посмотреть на то, что все вокруг суета сует, и лишь она знает ответ на все тревожащие вопросы, лишь она знает, зачем ты здесь. Ты лишь незначительная песчинка в огромном мире, и лишь здесь ты способен это понять. Вблизи зоны отчуждения. Странные мысли лезли ко мне в голову, быть может навеянные небылицами о зоне, которые в ее близи перестали казаться такими смешными, или просто осень и ее тоскливые пейзажи за окном навевают их. С такими мыслями я не заметил, как мы выехали из леса и оказались на небольшой возвышенности. Впереди, километрах в трех виднелась деревня Дитятки.

– Останови здесь. Я выхожу. – Сказал Сифыч.

– А как же деревня, вам же туда? – не понял я, но машину остановил.

– Так мне же не в деревню, а к разрыву линии. Забыл что ли? – объяснял, выходя из машины Сифыч., – А разрыв он левее километров на пять от деревни, мне сообщали. А туда ты меня не подкинешь, туда только пешком.

– Пешком пять километров? – я не поверил, – Ни чего себе.

– А ты думал, – Сифыч вышел из машины, вытащил свой безразмерный рюкзак и надел его на плечи, – Пропуск не забудь на КПП предъявить, и не задерживайся здесь. Бывай. Бродяга.

И он отправился в путь.

– Бывай, – сказал я, глядя ему вслед.

Я вышел из машины, размял затекшую за время езды спину отошел по крайней необходимости за ближайшую сосну и поспешил в обратный путь.

Я решил последовать совету Сифыча и не задерживаться здесь ни минуты. Сел в машину, завел двигатель и увидел на панели зеленый браслет. Вот черт, а браслет то он забыл. Я взял браслет и выбежал из машины, в надежде, что Сифыч не ушел далеко, но его уже и след простыл. Быстро же он ходит, да еще и с рюкзаком. Желания догонять его по осеннему подлеску не было, я окликнул его пару раз, но в ответ мне отозвалась лишь тишина. Ладно, на нет и суда нет. Я запрыгнул обратно в машину, включил заднюю передачу, развернулся и отправился обратно. Начинало темнеть. Осознание одиночества вызвало в душе тревожные ощущения. Кругом лес, ни единой встречной машины, и людей в округе совсем нет. От этих мыслей по спине пробежали мурашки, я защелкнул центральный замок дверей, включил дальний свет фар, сделал музыку громче и, стараясь ни о чем жутком не думать, уставился на дорогу.

От того места где я высадил Сифыча, до того места где я понял, что колесо пробито, я отъехал километра на два. Сознание упорно не хотело признавать реальность происходящего. Желания менять колесо в столь жуткой обстановке отсутствовало, но выбора не было, и я остановил машину. Не выключив двигателя, я вышел на улицу. Еще не хватало, чтобы ты не завелась потом, – подумал я. Переднее правое колесо было спущено. Как всегда переднее правое! Что за проклятье. Сколько раз я прокалывал колесо, и всегда переднее правое. Я открыл багажник, затем открыл рот. Запасного колеса в багажнике не было. НЕ было!

Вспомнив всех святых и их родственников, я поделился с вечерним лесом своими мыслями по поводу отсутствия запаски. Еще немного пофилософствовав вслух о вечном, я успокоился, закурил и стал восстанавливать в памяти события недельной давности в поисках ответа. А была ли запаска?

Путем неимоверного напряжения извилин и восстановления фрагментов в памяти выяснилось, что запаска была. За день до моего ухода на релаксационную неделю, запаска была по-братски одолжена соседу Юрию Соломонычу, у которого был такой же форд как у меня. Так как с Юрием Соломонычем я был в дружеско-стаканных отношениях, отказать в просьбе одолжения не мог. И вообще Юрию Соломонычу нужно было только до шиномантажа доехать, а на следующий день он бы ее обязательно вернул. Может быть, он бы ее и вернул, да вот через день возвращать ее было не кому, так как неделя релаксации – это святое, а в святые дни я, как известно, вне зоны доступа. Помянув хорошим словом Дмитрия Менделеева, за изобретения спирта, и пообещав богу, что как только я выберусь из этой ситуации так сразу стану трезвенником, и что кроме кефира по выходным ничего спиртного пить не буду – я реально, офигел.

Шутки шутками, а ситуация в самом деле серьезная. На таком колесе я не доеду до КПП. Если бы был асфальт, то можно было попробовать, а по гравейке этого делать нельзя. Через километр сорвет шину, а диск разрежет утрамбованный грунт как нож масло и все, приехали.

Я достал карту и посмотрел возможные варианты. До КПП, который мы проезжали, было, километров двадцать или больше, и ничего населенного по пути не было, а от Дитяток я был километрах в пяти. Сумерки стали гуще, но полный мрак наступал часа через полтора. Идти по ночному лесу вблизи зоны отчуждения не очень веселая затея, мало ли что здесь в лесах развелось за то время, пока люди отсутствовали. Собаки дикие, или кабаны, а может быть, и медведи есть, кто знает. Хотя Сифыч как то спокойно пошел, но он ведь местный, да и говорил что привык. Оставаться до утра в машине тоже не вариант. Ночи сейчас холодные, а бензина на прогрев хватит максимум до двенадцати и от того что я просижу в ней до утра запаска не появиться. Эврика! А как же телефон? Вызвать техпомощь и все дела. Я достал из кармана старенький нокиа, но сигнал отсутствовал. А где же ему взяться в такой глуши. Медведи здесь, что ли будут разговаривать? Остается только в Дитятки идти. Сифыч говорил там блокпост военный, а значит люди, хоть и солдаты, но лучше чем ничего. А с военными всегда можно договориться, особенно за деньги. И пропуск у меня есть, так что я здесь почти легально, уж точно за психа-одиночку не примут. Все за и против были взвешены и я решил действовать, пока совсем не стемнело.

Первым делом я спрятал деньги в джинсы, в карман для зажигалки. Сотку перед этим положил в задний карман, вместе со сдачей от заправки. Знаю я этих военных, обдерут, как липку, если увидят, что деньги есть. Перед дорогой я решил вооружиться, подручными средствами. Из-под сиденья я достал охотничий нож в ножнах и повесил его на ремень, приходиться возить с собой, на всякий случай. Вот и случай подвернулся. В бардачке нашелся газовый баллончик, а в багажнике увесистая монтировка. Баллончик отправился в карман, монтировка в руку, и браслет Сифыча на запястье – от радиации. Береженого, как говориться, бог бережет. Я запер машину, и вооруженный до зубов, быстрым шагом направился в сторону Дитяток. Минут за сорок дойду.

Я задал хороший темп ходьбы, адреналин в крови помогал идти быстрее, вокруг меня лес, и больше ничего, лишь звуки моих же шагов, и шорох опавших листьев под ногами. Мне вспомнилось мое первое дежурство по тех позиции, во времена моей службы в армии. Я служил в ПВО, и самым сложным и опасным делом у нас считался наряд по тех позиции. Мы охраняли ракеты и разную военную технику. Сложным и опасным наряд считался не по тому, что на тебя могут напасть или что ни будь в этом роде, а потому, что тебе два часа нужно пробыть одному в лесу, находясь с глазу на глаз со своими страхами. Тех позиция находилась в трех километрах от казармы, и ближе трех километров не было ни одного человека. Как правило, этого факта было достаточно, чтобы страхи попытались овладеть тобой и подсознание начало подбрасывать жуткие картинки, и от результата этой неравной схватки разума и инстинктов, напрямую зависела твоя армейская судьба. Если в первую ночь овладеешь собой и возьмешь верх над своими страхами, то и дальше будешь ходить в караул, ну а если они возьмут верх над тобой, то век тебе чистить картошку на кухне или драить казарму в нарядах по роте. Мой первый караул как раз был осенью. Это были самые длинные два часа в моей жизни, два часа, когда пугаешься каждого шороха листьев, и каждая тень кажется кем-то живым и способным напасть. Сейчас я испытывал точно такие чувства, как в ту незабываемую ночь. Постепенно я привык к лесу, к его звукам и запахам. Воспоминания о былой службе, и о том, что в ночном лесу могут бояться только тебя, а тем более с монтировкой наперевес прибавили уверенности. Я зашагал веселее и даже попытался насвистывать какую-то мелодию.

Вскоре я прошел место, где высаживал Сифыча. Совсем стемнело. Ни одичавших собак, ни кабанов по дороге я так и не повстречал, и наконец-то вышел к покосившемуся указателю Дитятки.

Деревня была не в лучшем состоянии. Стоит ли говорить, что освещения не было. Я шел по центральной и единственной здесь улице. Брошенные людьми дома выглядели сиротливо. Некоторые покосились, некоторые сгорели, но встречались и приличные, даже со шторами на окнах. Вместо заборов стояли непролазные заросли из кустов, бурьяна и еще не пойми чего. Дорога шла прямо через деревню, и в конце ее горел свет. Прямо как в песне – свет в конце тоннеля. Я ускорил шаг. Там, в конце деревни и находился, по-видимому, блокпост.