Текст книги "Кайнозой (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Внизу, у подножия этой бесконечной возвышенности, как раз и растянулась Крлява. Симпатичные, опрятные одно– и двухэтажные дома с ровными квадратами огражденных участков располагались на удобном для всех удалении друг от друга. Сады и огороды пестрели сочной, здоровой зеленью, к которой вот-вот примешается разноцветье теплолюбивых плодов.

Мощеные округлыми белыми и серыми камнями улочки дышали чистотой, что прекрасно было заметно даже с почтительного удаления. Стучали кузнечные молоты, лаяли собаки, носились, играя, дети.

На небольшой площади, выполнявшей, должно быть, функции центра, сверкал на солнышке симпатичный фонтан в виде вставшей на хвост рыбы, плюющейся водой. Рядом расставил свой мольберт художник в чудаковатой пурпурной шляпе с широкими полями и что-то рисовал, глядя вдаль нам совсем близким обрывом. Словом, Крлява смотрелась настоящим, очень благополучным средневековым городком с открытки.

С возвышения, где стояли ребята, противоположный берег тоже был как на ладони. Его зубчатые матовые скалы вздымались ввысь, неприветливо щетинясь острыми гранями и изломами. Но лишь на первый взгляд берег мог представиться неприступным. Стоило даже бегло изучить любой его участок, как ум намечал возможности для восхождения. Конечно, с тарбанами такой фокус не пройдет, но...

– Кирилл, поехали, может?

Это был Милан. Они с Арсентием смотрели на Кирилла с нетерпением и даже раздражением. Их уже дважды обогнали, недовольно глядя на мешкающих ротозеев, до этого летевших вперед, как угорелые.

– Да, поехали, – закивал Кирилл.

– Таращился, как зачарованный, – сказал ему Сеня.

Спуск вышел плавным и быстрым. Тарбаны как будто воодушевились тем, что можно, наконец-то, хорошенько размять кости и порезвиться. Они сорвались на галоп и неслись так до самого въезда, до самого частокола, почти такого же высокого, как в Хаве – не меньше трех с половиной метров.

Все-таки лучшего спасения от свирепого ветра и чокнутых птиц не придумаешь, как ни старайся.

К сожалению, всю дорогу с обеих сторон тянулся лес – то редея, то снова густея, и никаких новых обитателей мира Первых Кирилл не встретил. По аналогии с Тайей он верил, что здесь водится бесчисленное множество удивительных животных и птиц, но пока ему удалось лицезреть лишь малую часть природного богатства. Конечно, сложно представить на сегодняшней Земле тех же гигантских броненосцев, нелетающих птиц-переростков и прыгающих сов, раздирающих людей на клочки, но после Тайи фауна мира Первых, говоря начистоту, смотрелась бледновато.

На последних километрах дороги ребят начали одолевать назойливые комары. Они все пытались незаметно пристроиться на шее или руках, чтобы распробовать инопланетной крови, но всякий раз выдавали себя дурацким гудением и жужжанием. Кирилл прихлопнул штук двадцать, не меньше. Послужной список Милана и Сени он не уточнял, но последний пострадал больше всех. Какое-то вредное насекомое изловчилось и провело успешную дегустацию носа Арсентия, ввиду чего на месте укуса вовсю набухал прыщ.

– Аллергия, не иначе, – покачал головой Милан. – Надеюсь, на том берегу их не будет.

– А я-то как надеюсь. Он мне целый шмат мяса вырвал, сукин сын, – ворчал Сеня и тер раскрасневшийся нос. – Откуда они тут взялись-то? Что-то не вижу речки или болота. Да и светло ведь еще! Почему, почему здесь?

Ответа, разумеется, Арсентий не получил.

Проехав сквозь распахнутые настежь ворота, друзья быстро добрались до края поселения – в Крляве и было-то домов пятьдесят, не больше. Просто в отличие от несколько угрюмой, сероватой Хавы жилища местных располагались друг от друга подальше, разделенные достаточно крупными участками. Вообще, в этом поселении чувствовался больший простор и какая-то благоприятная, умиротворенная атмосфера.

Последний дом стоял как раз на самом берегу. Здесь, у края суши, частокол отсутствовал. С этой стороны келенкенам или рекотам при всем желании не подобраться к людям, а ветер, видимо, со стороны пролива не дул.

Жилище Фенара было стареньким, почти ветхим, но хозяин явно прилагал массу усилий для того чтобы благоустроить его. Во дворе стояли ладные качели для ребятни, на двускатной крыше красовалась новенькая, ослепительно белая черепица, еще почти не украшенная ни отходами вездесущих чаек, и сейчас галдящих в небе (чайки везде одинаковые), ни принесенной с дождем или ветро пылью и грязью.

На улице Фенара было не видать, только из дома доносились голоса. Кирилл жестом показал друзьям, чтобы те подождали, а сам спешился и положил руку на невысокую, по пояс, калитку.

Слушая запищавшую интуицию, он помедлил, не спеша открывать дверцу, и не ошибся. Из-за дома стрелой вылетела злющая собака. Не такая огромная, как Кан, и гладкошерстная, но не менее пугающая. Даже наоборот, ее зубастая пасть была непропорционально большой по отношению к телу. Кирилл испуганно отпрянул, жалея, что до сих пор не приспособил кинжал на пояс.

К счастью, за калитку собака выскакивать не стала. Она ограничилась злобным и звонким облаиванием на границе своего участка, что и привлекло внимание хозяина. Стоило ему показаться, как собака испарилась, исчезнув за углом дома.

Фенар оказался таким же рослым и крепким, как Грент, но куда моложе – на вид ровесник Кирилла. Нахмуренные густые брови, внимательный цепкий взгляд и волевой подбородок говорили о том, что Фенар – товарищ не робкого десятка. А еще о том, что он Кириллу не чужой человек.

Подойдя вплотную к забору, Фенар вопросительно поднял бровь. Мол, чего пожаловал? Впрочем, до него почти сразу дошло. Они с Кириллом уставились друг на друга, как на свое отражение в зеркале. Повисла долгая тихая пауза. Исчезли все звуки, кроме далекого людского гомона, долетающего с площади с фонтаном.

– Здравствуй, Фенар, – промолвил, наконец, Кирилл. – Я от Грента.

Часть 2. Корнака

22.

С другого берега, крутого и скалистого, Крлява выглядела еще ладнее, милее и уютнее. Со скалистого утеса вообще все было как на ладони – и лес, переходящий справа, на юго-востоке в равнину, и пыльная лента тракта. Берег Корнаки – Одиннадцатой земли – возвышался над Крлявой на несколько десятков метров, открывая путникам потрясающие виды.

Далеко внизу стоял на якоре корабль. Парус был спущен, и судно стыдливо жалось к недружелюбной скальной тверди, дожидаясь хозяина.

Фенар знал тайную тропу (откуда – неизвестно), по которой все, включая испугавшихся переправы тарбанов, смогли без труда взойти на вершину. Подъем был, конечно, очень долгим, но никому и в голову не приходило пожаловаться, даже Арсентию. Последний, кстати, сегодня держался на удивление сносно, стойко перенося тяготы пешего пути.

Узкая, в два человеческих корпуса дорожка была словно пробурена в скале. С обеих сторон хмуро нависали стены, грозя обрушить на путников что-нибудь твердое и тяжелое. Один раз даже обрушили, но, к счастью, обошлось без потерь.

Камень размером с теннисный мяч сорвался с самых вершин. Он падал долго и гулко ухал, отражаясь то от одной стены, то от второй. Никто и не подумал, что он может свалиться прямо на голову.

Не повезло Арсентию. Хотя, как сказать – не повезло. Скорее, наоборот. Движимый скорее неясным наитием, чем расчетом, Сеня, насколько это было возможно в тесноте, отпрянул в сторону. В итоге камень мазнул его по плечу и шмякнулся рядом, высек мелкие осколки из места падения и развалился на части сам.

Дрожащей рукой Сеня потрогал плечо и сморщился от боли. Но, заглянув под футболку, озадаченно хмыкнул и, ни говоря ни слова, продолжил путь. И Кирилл, и Милан поняли, в чем дело. Чудо-одежда Первых снова спасала им жизни. Возможно, если бы не она, ходить Арсентию с перебитым плечевым суставом, а так отделался синяком. Эх, знал бы Кирилл, что их нехитрая одежка так хороша, набрал бы пару чемоданов. Один день на крулевском рынке – и ты богач. Такое сокровище люди быстро разберут. Огорчает только, что эти бронежилеты из будущего враз дойдут до не самых порядочных людей, усложнив, тем самым, и без того непростую жизнь честных граждан.

Наконец, непростой подъем закончился. Они сидели на травянистом лугу, на самой вершине прибрежных скал, и обедали. Без часов было ужасно сложно, Кириллу приходилось ориентироваться только по местоположению солнца на небосводе. Зенит оно уже давным-давно прошло, но от заката, судя по дню вчерашнему, странников отделяло, по меньшей мере, три-четыре часа. За это время многое можно успеть, если не рассиживаться на привале.

Разносолы Грента пришлись по вкусу всем, угостили даже Фенара, скромно кормящегося из приготовленного женой кулечка. По всему видно было, что молчаливый новичок в их команде – человек небогатый, не амбициозный, и это при том, что силы и выносливости ему отпущено более чем достаточно.

Они с Кириллом всю дорогу обменивались взглядами, но, увы, до разговора дело не дошло. Оба понимали, в чем дело, причем настолько хорошо, что даже спрашивать-то, по сути, было нечего. Кириллу только стало немного не по себе. Выходит, у отца кроме матери был кто-то еще. Вот так он, значит, время проводил в мире Первых. Везде поспел.

Ну, а с другой стороны, что в этом такого? Он ведь человек. Так ли уж отличается представитель развитой цивилизации от разнузданного варвара, если речь идет о простых плотских желаниях? Навряд ли, особенно когда нет никаких сдерживающих обстоятельств. Хорошо хоть, этот момент Георгий опустил и не включил в библиотеку снов-откровений, загруженную в память Кириллу. Хотя, чем черт не шутит, такое воспоминание еще может появиться.

Фенар, а ты сам хочешь идти туда? – Кирилл махнул рукой в сторону, противоположную проливу. – Не страшно тебе?

'Туда', – Фенар сжал губы. – Нет, не хочу. Но я должен. Просьба на просьбу, да. Грент спас моих дочерей, они объелись дарган-травы, но он вернул им жизнь. Жена моя больше не сможет родить. Не спасли бы девочек – не было бы нам счастья. Я – его должник. И я хорошо знаю, что такое дорога, поэтому он выбрал меня.

Разговор как-то не клеился с самого начала, но не потому, что Фенар был букой или выражал таким образом свою неприязнь к пришельцам. Нет, просто таков его характер, помноженный на неловкость ситуации. Кирилл уяснил это сразу же, и потому решил утолить внезапно накатившую жажду в разговоре с друзьями, оставив Фенара задумчиво жевать и с легкой грустью смотреть на крышу собственного дома.

На пути вглубь Одиннадцатого материка лежал лес. Не такой густой и темный, как между Туйне и Крлявой и, тем более, не похожий на хвойные влажные леса Тайи. Здесь людей встречали березы и осины, и под их сенью было достаточно света.

– Вот и прошли последнюю границу, – отстраненно промолвил Милан. – Все, пути обратно нет.

– Как это нет? Топай вниз, иди на корабль да плыви, – возмутился Арсентий. – Чего это ты такими громкими словами бросаешься? Жути нагоняешь только.

– Извините, это у меня вырвалось, – Милан примирительно поднял ладони.

– Собачиться давайте не будем, – вмешался Кирилл. – Вы хоть понимаете, что мы совсем скоро увидим то, за чем без успеха охотились миллионы крутых инопланетян? Они не нашли, а мы уже здесь.

– Я тоже волнуюсь, – признался Арсентий. – Обычно, когда в новое место попадаешь, сразу возникают какие-то предчувствия, что ли. Интуиция говорит, хорошее место или не очень. А здесь непонятно. Тут у них, на этом Одиннадцатом материке, глушилка интуиции, видимо, стоит.

– И мозгов, судя по тебе, – нарвавшись на суровый взгляд Кирилла, Милан выпучил глаза и сделал вид, что ему очень страшно. – Ой, не бейте меня, дяденька, я больше не буду! Ты мне скажи-ка лучше, каково встретить брата на другом конце Вселенной?

Кирилл пожал плечами. Он хотел что-то ответить, слова уже готовы были соскользнуть с языка, но в последний момент он осекся и отвел взгляд.

Тем временем Фенар свистнул. Разбредшиеся по лугу тарбаны оторвались от обеда и покорно зарысили к людям, покачивая горбами. Тарбан Фенара был крупнее остальных. Вороной горбун с толстенными ногами то ли относился к другой породе, то ли просто таким здоровенным уродился. В общем, остальные макраухении слушались его беспрекословно – авторитет новенький завоевал в момент первой встречи. Вороной пошел шагом – все пошли шагом. Вороной сорвался в карьер – все метнулись за ним.

– Пора двигаться, – проронил Фенар, садясь в седло. – Приготовьте любое оружие, какое у вас есть. Я ничего не знаю о жизни здесь, опасность может подстерегать всюду. Скорый перерыв обещать не могу.

Видя, как быстро и сноровисто все делает Фенар, ребята приступили к сборам. Кирилл был благодарен Фенару, что тот взял на себя роль проводника. Это позволит сосредоточиться на других задачах. Например, на обнаружении потенциальных угроз.

Пока таковых Кирилл не видел, не слышал и не ощущал. Кроме парящих в небе пташек и сонных после холодов насекомых, кружащих над желтыми одуванчиками, он не заметил никаких иных форм жизни.

Тарбаны тоже вели себя спокойно. Но их невозмутимость могла быть обманчивой и отнюдь не означала, что все хорошо – ситуация с келенкенами многому научила Кирилла, сделала его более осторожным. Именно поэтому, когда при входе в лес до ушей донесся далекий тоскливый вой, он лишь машинально крепче стиснул рукоять совершенно бесполезного для него кинжала.

23.

Лес казался сказочным и прекрасным. Он был просторен и неожиданно светел, полон приятных запахов свежей зелени, листьев и цветов. Здесь бы эльфам каким-нибудь жить да феям, порхающим меж тонких стебельков и питающихся цветочным нектаром.

В памяти отчетливо всплыли влажные леса Тайи, вздымающиеся вверх на десятки метров. Там почти всегда царила тьма, там прятались хищники и бродили в поисках прокорма бедные жертвы. Здесь же атмосфера была приятнее, дышалось легко и свободно.

Под копытами тарбанов похрустывали сухие ветки. Иногда они чуть проваливались, натыкаясь на присыпанную прошлогодними листьями мягкую почву. Спотыкаясь, животные быстро возвращали себе равновесие – всадник даже не успевал испугаться.

Воя больше слышно не было, как Кирилл не вслушивался. Прерванные новым звуком разговоры потихоньку зазвучали вновь, но уже на пониженных тонах с переходом на полушепот.

Фенар сильно нервничал. Для него этот поход значил, пожалуй, больше, чем для остальных. Он нарушил негласное табу, пересек заветную границу и попал туда, откуда, говорят, не возвращаются. Кирилл всем своим существом чувствовал, как Фенар уговаривает себя не бояться, не делать глупостей и выполнить просьбу Грента. Грент был для него непререкаемым авторитетом, недаром Фенар даже не дочитал записку. Развернул, глянул и враз изорвал бумагу на мелкие кусочки.

Кирилл не видел семьи Фенара. Велев гостям подождать во дворе, он ненадолго скрылся в доме, а потом появился с другой стороны сада, где скрывался сарай. Выведя мускулистого тарбана, Фенар повел группу к воде. Корабль уже ждал их.

– Не могу ручаться, но этот вой напомнил мне вой конкавенатора, – поделился Кирилл своими догадками с Миланом. – Серьезно. Мне кажется, это очень крупный хищник.

– Думаешь, динозавр? – озабоченно спросил Сеня, испытывающий перед королями Тайи вполне обоснованный страх.

– Откуда ж мне знать.

– Вряд ли, вряд ли, – усомнился Милан и запустил пятерню в густую черную шевелюру, размышляя. – Здесь другая эпоха. Кайнозой. Не обязательно на этой планете формы жизни точь-в-точь совпадают с нашими, но сходство очевидно. Я же говорил, что тарбан – это, вероятнее всего, родственник макрокении. Келенкенов мы видели сами. А тот броненосец совершенно точно принадлежит к глиптодонам, они примерно в это время и жили. Он был огромен. Возможно, доедикурус, но здесь уж ручаться не стану.

– Выходит, и тут динозавры вымерли, – с надеждой сказал Арсентий.

– Похоже на то, – ответствовал Милан. – Сложно представить себе такой расцвет млекопитающих и появление человека разумного, живущего бок о бок с такими монстрами. Может, ящеры остались на удаленных островах или в джунглях, но здесь – нет, парни, я не верю.

– Вообще-то даже Первые не понимали, откуда взялся человек, – вставил ремарку Кирилл. – Куда уж нам, почти последним.

Расстояние между деревьями все увеличивалось. Лес заканчивался, постепенно расступаясь. Фенар, не говоря ни слова, повел тарбана быстрее. В руках он при этом держал маленький арбалет, заряженный короткой металлической болванкой – болтом. Сеня скептически высказывался об этом оружии, когда увидел его в руках проводника. Мол, конные арбалетчики – это миф, придуманный недалекими писателями фэнтази. Кирилл спорить не стал, он в этом ничего не понимал и доверял Фенару. Все-таки он человек местный, к оружию наверняка приучен. Войн на Двенадцатой земле нет, но охота никуда не делась, потому и стрелять народ умеет неплохо.

Где-то замолотил клювом по дереву дятел, заставив всех крутить головами в поисках источника шума. В памяти моментально всплыли яркие еще картины стычки с келенкенами – те тоже любили в самом прямом смысле пощелкать клювом. Так, что человек городской, неискушенный, запросто перепутал бы с тем же дятлом.

Обнаружить птицу не удалось, мешали ветви и листья, но Фенар быстро объявил тревогу ложной.

– У нас водятся такие же, – пояснил он. – Ничего особенного.

Что ж, животные соседних материков, возможно, и не отличались, а вот поселения совершенно точно были другими. Это стало ясно, путникам оставить лес позади и выступить на залитую ярким еще солнцем зеленую равнину.

24.

Вне всяких сомнений, перед ними был дом. Это понял бы даже самый распоследний идиот, интуитивно, как минимум.

Дом был построен весьма интересно. Он как бы состоял из нескольких вертикально стоящих и невысоких – в один этаж – цилиндров, и каждый цилиндр имел собственную куполообразную крышу. Кирилл насчитал шесть таких вот цилиндрических звеньев, плотно примыкающих друг к другу без каких-либо переходов. Они смыкались небольшими участками поверхностей, будто их приварил друг к другу первостатейный умелец, не оставивший ни шва, ни какой загогулины. Все выглядело идеально.

После беглого осмотра Кирилл с удивлением признал, что окна и двери отсутствовали напрочь. Просто монолитный матовый материал белого цвета. И как ни всматривайся, как ни напрягай глаза, не видать ни стыка, ни трещинки, ни шва.

Молча, не желая пока высказываться вслух, все четверо спешились и пошли в разные стороны, кого куда повлекло. Кириллу хотелось прикоснуться к стенам, посмотреть, из чего они сделаны. Арсентий зачем-то отправился в примыкающий к дому небольшой дикий сад, а Милана и Фенара Кирилл быстро потерял из поля зрения – должно быть, те обходили дом с другой стороны.

Представляя себе города будущего, Кирилл неизменно рисовал в своем воображении небоскребы причудливых форм с лесами на крышах, надземные тоннели сверхзвуковых поездов и футуристического вида автомобили. Но то, что он видел перед собой, ни коим образом не соответствовало его ожиданиям.

Вокруг дома не было никакого ограждения, не было дороги, не было ничего, что обычно сопровождает человека. Просто одна-единственная постройка, и все. Возможно, за прилегающей растительностью когда-то следили, ухаживали, но прошло слишком много времени. Поражало другое – ничто не разрушило постройку изнутри. По крайней мере, он, Кирилл, этого не наблюдает.

Ведь как обычно бывает с заброшенными зданиями – появляется плесень, мох, потом трава, а следом за ней упрямо пробиваются деревья. В итоге спустя полвека строение бывает уже и не узнать. Если оно, конечно, не возводилось на века зодчими пятнадцатого века. Эти-то умели строить на совесть.

Но вот обычные бетонные коробки или частные дома, коттеджи – они все зарастали изнутри, после чего из прохудившихся крыш показывались макушки деревьев. Энтропия, или как там все это дело зовется. Упадок.

Как бы там ни было на Земле, да и, пожалуй, во многих других местах, Первых это не касалось, что уже стало ясно и Кириллу, и остальным. Удивительно, но несмотря на сложнейшие, порой замысловатые и не поддающиеся пониманию достижения Первых легко находили отклик в душе землян. Они воспринимались легко и естественно. Все, что сотворили канувшие в неизвестность обитатели планеты Року, было приятно носить, есть, использовать, в конце-концов.

На ощупь стены оказались гладкими, даже чуть скользкими, но при этом совершенно сухими. Кирилл прижал ладонь к стене и начал водить ею, силясь найти в тактильных ощущениях что-то знакомое, но не мог. Дивиться здесь нечему, все-таки Первые ушли бесконечно далеко в своем развитии, но должно ведь здесь быть что-то знакомое. Логика и у жителя пещер каменного века, и у сверхчеловека работает примерно одинаково, ядро остается неизменным.

Мозг, анализируя тактильную информацию, впал в ступор. Он упрямо шарил в колоссальных каталогах, силясь подобрать наиболее близкие ощущения, но не мог. Такая беспомощность не нравилась разуму. Он посылал панические сигналы, от которых начинало ломить голову, и Кириллу пришлось отступить на пару шагов.

Последние сомнения в том, что перед ним жилое помещение, пропали. Здесь обитали люди, спали, обедали, возможно, работали. Они давно покинули это место, но все вокруг выглядит так, словно хозяин уехал в небольшой отпуск – стены успели лишь покрыться тонким слоем пыли и грязи, легко оттираемым рукой даже без нажима. Но самое важное, что энергетика здесь осталась живая, теплая, добрая. Она придавала сил, окрашивала мир, и без того чудесный, в милые глазу цвета. Настроение улучшалось само собой, без видимой на то причины. Но как же попасть внутрь? Так хотелось туда, хотьодним глазком взглянуть!

Но Кириллу никак не удавалось получить какую-то подсказку, сгодился бы самый легкий намек. Обходя цилиндрические строения одно за другим, он взывал к памяти, пытался выкорчевать оттуда хоть что-то, но все тщетно. Лишь когда он махнул рукой, в голове далеким эхом прозвучал отцовский голос:

– Верь и себе. Себе всегда нужно верить.

И без того тихий голос смолк окончательно. Кирилл чертыхнулся. Уж можно было бы и не играть в эти игры. Сказал 'А' – говори и 'Б'! Ладно, куда денешься, придется пораскинуть воспалившимися мозгами. Или, наоборот, попробовать выкинуть что-нибудь эдакое. Может, именно так у Первых все и работает. Разбежаться и со всего маху впечататься в стену. Глядишь, тогда дом сжалится и впитает в себя любопытного пришельца.

Из-за изгиба последнего цилиндра навстречу вышел Милан. Они столкнулись нос к носу, и глубоко погрузившийся в раздумья Кирилл едва не отскочил назад, машинально выбрасывая удар левой, на отходе. Милану бы не поздоровилось, пропусти он такую подачу.

– Ты чего? – нахмурился серб, видя, что Кирилл странно дернулся, в последний момент дав рукам отбой. – Свои, свои... Здесь нет двери.

– Сам вижу.

– Надо бы внутрь попасть, не думаешь?

– Думаю, – честно признался Кирилл. – Но тоже не знаю, как.

– А... Ну... – Милан пытался подобрать слова, многозначительно глядя на Кирилла.

Поняв, куда клонит друг, Кирилл помотал головой.

– Пробовал, как же. Получил отказ, если вкратце. Велели искать самому.

– Дела-а, – протянул Милан.

Вместе они обошли дом целиком. Тарбаны спокойно стояли чуть поодаль, лениво ощипывая похожие на лопухи растения. Хоботки смешно подергивались, когда животное начинало жевать. Тарбаны наслаждались минуткой беспечности. Им тоже требовался перерыв, как минимум после переправы и мучительно долгого восхождения.

Арсентий бродил меж яблонь, глядя поочередно то на одно дерево, то на другое, то на третье. Дом почему-то не вызвал у него большого интереса.

Что же до Фенара, то проводник выглядел, мягко говоря, странно. Он стоял, вытянувшись в струнку и прижав руки к бокам. Остекленевшие глаза смотрели сквозь стену, губы беззвучно шевелились.

Ты чего? – Кирилл тронул Фенара за плечо. Тот отдернулся, как ошпаренный. На мгновение его лицо перекосило то ли от страха, то ли от злости, но гримаса быстро исчезла. Фенар извинился.

Это колдунство. Что-то темное, – объяснил он и ткнул в дом пальцем. – Недаром Грент меня сюда послал. Грент и сам, похоже, чернокнижник. Эх, а я ведь подозревал тогда...

Чего? – у Кирилла едва челюсть не упала от услышанного. – Какой еще чернокнижник?

Простой человек не может делать то, что творит Грент, – отчеканил Фенар. – Он связался с темными силами, они помогают ему. А здесь, на этой проклятой земле, все темное. Я чувствую это. Потому-то никто отсюда и не возвращается.

Совсем никто? – с сомнением уточнил Кирилл – он-то из рассказа Грента усвоил иное.

Совсем, – уверенно произнес Фенар. – Но я вернусь. Я должен принести Гренту отсюда что-нибудь, какую-нибудь вещь или знание. Если не принесу – Одиннадцатый меня не отпустит.

Кирилл не нашелся, что сказать. До сих пор ему доводилось нормально пообщаться только с, так скажем, людьми просвещенными – Каресан, Грент... Эти знали намного больше, чем остальные. Старик получил важные сведения по наследству, а Грент обладал пытливым, аналитическим умом, и до многого допетрил сам, а что-то ему сболтнул Кирилл или другие, местные путешественники, у кого пронырливый лекарь-аптекарь выведал все, что ему интересно. Кирилл не видел причин темнить и рассказал Гренту все – и о Тайе, и о Земле, и о табале, куда они все стремятся. Пусть знает, жалко, что ли?

Грент не выглядел шокированным. Несколько удивленным – да, но не пораженным, не потрясенным. Как будто он всегда догадывался, что их уютным клочком суши мир не ограничивается, а там, за морем, ничего мистического и запретного нет, нужно лишь отправиться в запретные края с ясным намерением и открытым умом.

Четыре тысячи лет – огромный срок. Те, кто не обладал таким знанием, как Каресан, давно все позабыли. Им оно и ни к чему, когда необходимо постоянно вертеться, чтобы выжить. Натуральное хозяйство, а вы как хотели. Здесь и неурожай, и мор, и падеж скота – по дороге на Крляву Кирилл видел, как пасут коров в окружении нескольких громадных кудлатых псов. Той же породы, что и пес Грента.

Сородичи Кана предназначались для борьбы не только с совами-переростками, но и с обнаглевшими келенкенами. Они могли остановить и обратить в бегство птиц, однако болезни, которым подвержен домашний скот, они предотвратить не могут. Доставшиеся в наследство от развитых предшественников вещи – например, единицы измерения времени – уже принимались как должное. Но далеко не все наследство дожило до дня сегодняшнего.

Люди не воевали между собой. Они приучились жить мирно, сыто и дружно, но в головах-то все равно воцарилось мракобесие, с каждым новым поколением все глубже пуская корни. Вот и говорил теперь Фенар, что Грент – чернокнижник. А то, что Грент просто потомственный лекарь, пользующийся записанной на старую бумагу мудростью своих прадедов и их прадедов, его не волновало. Наверное, такая мысль Фенара не посещала вовсе. Все, что кто-то делает выдающимся образом, объявляется проявлением Тьмы.

'– Это печально', – резюмировал Кирилл. – 'Когда уйдет Каресан и другие, у кого голова на плечах, кровавые войны захлестнут эти земли. Интересно, почему Каресан решил не передавать никому багаж накопленных знаний? Может, наоборот, пора раскрыть все карты перед людьми? Ну, убежит кто-то на Одиннадцатый, искать правду, но большинство ведь останется, просто будет иначе смотреть на мир. Почему бы не сделать так?'.

Над ответом Кириллу подумать не удалось. Его отвлек крик Сени.

25.

Вопил Арсентий не от боли или ужаса, но от восторга. Он нашел вход в дом, причем в том месте, которое буквально минуту назад прошел Кирилл. Двигаясь вдоль стены, Кирилл вел по ней рукой на высоте плеч, но не нашел даже малейшего выступа. Ровно ничего. А Арсентий, едва вернувшись с прогулки по прилегающей территории, сплошь поросшей кустарником, сразу очутился внутри.

– Шевелите батонами поживее! – велел он.

Кирилл успел первым, след в след за ним подбежали Фенар и Милан.

В стене образовался аркообразный проем высотой под два метра. Кирилл осторожно встал под своды и обвел глазами боковой срез стены. Материал был точно таким же, как снаружи. Никакой дверной коробки, никаких следов раздвижной створки, все гладко и красиво, словно вход просто появился.

– Как ты нашел дверь? – сразу спросил он Сеню, входя внутрь.

– Интересный вопрос, – с нескрываемым удовольствием ответствовал Сеня, оказавшийся, наконец-то, в центре внимание за что-то хорошее. – Просто захотел войти, и она сама появилась.

Ответ Арсентия Кирилл услышал, но должного внимания не уделил ввиду нехватки оного – в глазах аж зарябило от желания увидеть, охватить все сразу, да так, чтобы на веки вечные в памяти отпечаталось.

Неожиданный простор гостиной – или как звалась эта комната – поразил Кирилла. Помещение было полно солнечного света, потому что окнами здесь были и стены, и крыша. Если бы не тонкий слой пыли снаружи, Кирилл решил бы, что дома нет, и это все какой-то мираж, и что они на самом деле находятся на улице. Но дом был. Если не верить глазам, всегда можно было коснуться стены.

Интерьер очень напоминал нутро тех временных поселений Первых, где ребята побывали еще на Тайе.

Немногочисленная мебель, преимущественно встроенная в межкомнатные стены, ожидаемо имела белый цвет. Ее матовая поверхность была безукоризненно чиста. Видимо, нутро дома имело некую совершенную защиту, не пропускающую внутрь ни соринки.

Межкомнатные двери отворялись мягко и загодя, стоило подойти к ним на полтора-два метра. Они бесшумно убегали в сторону, открывая проход. Такое решение казалось Кириллу устаревшим. Он ждал чего-то более впечатляющего. Но чего удивляться, если, например, на станциях двери вообще держались на петлях?

Гостиная с диваном и погасшей плазменной панелью, шкафы, тумбочки, столики и стулья. Все выглядело, как и должно выглядеть. Даже санузел высокоразвитой цивилизации имел сходство с земным – унитаз, душевая кабинка (правда, без крана и удуша) и широкий, но не глубокий рукомойник. На базе Первых в Номнесе все было точно такое же или почти такое же. Кирилл тогда напрасно грешил на аскетизм ученых. Теперь-то ясно, что так жили если не все, то очень многие.

С осторожностью, опасаясь неприятных неожиданностей они обошли все помещения и справа, и слева от входа. Судя по всему, здесь проживало несколько семей, о чем красноречиво свидетельствовали по меньшей мере четыре спальни (узкие и длинные) и столько же ванных комнат. Как минимум две были гостиными, а еще шесть – непонятного назначения. Там находился минимальный набор мебели, включающий в себя письменный стол, пару-тройку стульев, а иногда и стеллажи. Пустые, почему-то.