Текст книги "Севера (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Матвеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Глава 4

Сознание возвращалось тяжело. Голова разламывалась, во рту ощущался мерзкий металлический привкус. Бородулин попытался подняться, но оказалось, что голова не только болит, но и кружится, причем с изрядной скоростью. В вакууме сознания вдруг проявилось: «остановите Землю, я сойду». Откуда взялось? Когда услышано? А какая, к черту, разница!

Андрей лег на спину и закрыл глаза, пытаясь переждать эту напасть, но карусель, словно после большой пьянки, понеслась еще пуще прежнего. «Нет, надо все-таки встать». Эта мысль далась с трудом. В том смысле, что любая попытка мыслительной деятельности приводила к новому приступу головокружения. Он разлепил глаза, перевернулся на живот и попытался встать на четвереньки. Удалось это сделать попытки примерно с шестой.

Какое-то время он так и стоял, силясь удержаться на подламывающихся руках, пока очередной приступ головокружения не мотанул его вправо. Прямо на бревно, которое служило импровизированной скамейкой в импровизированной столовой. Действуя скорее интуитивно, нежели сознательно, Бородулин, стараясь двигаться плавно, подполз к бревну и уселся рядом с ним на землю, навалившись на него спиной. Голова по-прежнему кружилась, перед глазами рябило, но все же стало немного легче. Андрей вытянул перед собой одну руку и попытался сфокусироваться на ней. Получилось не сразу, но, все-таки, получилось. И, едва это произошло, мир сразу перестал так бешено вращаться вокруг. Через какое-то время мало-помалу восстановилось зрение. Резкие движения все еще были категорически противопоказаны, но теперь появилась возможность оглядеться.

Андрей повернул голову направо, и чуть не упал: его сразу кружануло в ту же сторону. Он быстро принял исходное положение. Зато вот опустить голову вниз получилось без последствий. Там, почти под ногами, лежало его полотенце, в которое был завернут «ритуальный набор», и ножны с трофейным ножом. Подумалось: «Непорядок, надо все убрать в палатку». На удивление, эта мысль не вызвала головокружения. Он подобрал полотенце и нож, и попытался подняться на ноги. Удивительно, но это удалось ему с первого раза.

Бородулин осторожно шагнул. Покачнулся, но устоял. Осторожно, словно канатоходец без страховки, сделал еще один шаг. Постоял, пережидая вновь навалившееся головокружение. Шагнул еще… Два десятка шагов до своей палатки он шел, кажется, целую вечность, но все-таки справился. Добрался. Зато вот присесть на корточки не вышло, и он плюхнулся на колени у входа. Непослушными руками расстегнул «молнию», наугад, не глядя, закинул барахло внутрь и развернулся.

Невдалеке от бревна, у которого только что сидел Андрей, лежал Михайленко. Зам слабо шевелился, постепенно приходя в себя. Поодаль, у кромки леса, сидел на пеньке Старый Юра, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Его редкая бороденка при каждом движении забавно трепыхалась. Андрей против воли улыбнулся и, кажется, почувствовал себя лучше.

Во второй раз подниматься на ноги было уже легче. Бородулин походкой пьяного матроса добрался до бревна и осторожно сел. Вернее, попытался сесть, но ноги вновь подвели, и он буквально рухнул на сидушку. От удара голову сново повело на сторону, и чтобы не упасть, он ухватился за бревно обеими руками. Удержался, переждал головокружение, а следом и внезапно подступившую к горлу тошноту. Сознание постепенно прояснялось, боль в голове уменьшилась до терпимой. Он огляделся по сторонам. Рядом пытался подняться на ноги Михайленко. Андрей протянул ему руку, тот ухватился за нее, с усилием подтянул себя к бревну и взгромоздился рядом.

– Что это было, Станислав Наумович? – задал вопрос Андрей.

Ответ пришел со значительной задержкой.

– Химией какой-нибудь… набрызгали. Вот только… непонятно... какой.

Михайленко говорил медленно, через слово останавливаясь. Было видно, что чувствует он себя ничуть не лучше своего формального начальника.

– Проверьте… О-ох… Башка-то как трещит!.. Проверьте, пожалуйста, свои бумаги. А я…

Зам попытался встать, но Бородулин его остановил.

– Вы посидите пока, я-то уже малость оклемался.

Хотя подняться удалось лишь с третьего раза, путь до своей палатки он преодолел уже гораздо быстрее и уверенней. Проверил документы, свои отчеты, черновик заключения – все было на месте.

– Ну что, Андрей… О-ох…

Говорить заместителю все еще было тяжело.

– Все в порядке, – поспешил сообщить Бородулин.

– Хорошо.

Видимо, Михайленко действительно полегчало от этого сообщения. Он даже говорить стал хотя все еще медленно, но уже почти без пауз. Он не обращался ни к кому конкретно. Скорее всего, незаметно для себя рассуждал вслух.

– Либо спугнул их кто, либо просто пересняли бумаги. Непонятно только, почему сейчас – ведь работы еще не закончены. Непонятно, чем… А еще… О-ох!

Зам, скривившись от боли обернулся к Бородулину.

– Андрей Владимирович, у вас не найдется ли какого-нибудь аспирину, или цитрамону, или еще какой-нибудь заразы от головной боли?

Своя аптечка у Андрея была. Как и любой мало-мальски опытный человек, он всегда брал с собой в лес минимальный набор самых необходимых таблеток. И цитрамон в наборе тоже был. Лекарство хоть и не самое современное, зато действенное и с минимумом побочных эффектов. Пришлось лезть в палатку еще раз. Впрочем, ему и самому не помешала бы таблетка цитрамона. А лучше – две.

Выбравшись наружу с упаковкой таблеток в руках, Бородулин обнаружил своего заместителя ползающим на четвереньках вокруг бревна, на котором он прежде сидели и судорожно шарящим в траве.

– Что случилось, Станислав Наумович? У вас вид такой, будто вы очки обронили.

Заместитель поднялся на колени и повернулся. Выражение его лица заставило Андрея невольно поежиться.

– Андрей Владимирович, – проговорил он каким-то неживым голосом с явственными металлическими нотками. – У меня украли мою винтовку.

И прежде, чем Андрей успел сказать слово, подхватил валявшуюся в траве его «сайгу» и скрылся в лесу.

Когда выползли дежурные, Андрей сидел на том же бревне, ожидая, когда подействуют таблетки. Голова болела уже не так сильно, но, все же, думать было пока затруднительно. Настроение полностью соответствовало состоянию. Но как бы там ни было, по сторонам он посматривать не забывал. Вот один из дежурных разжигает костер, вот другой пошел с котлом по воду. Вот Старый Юра сидит на своем пеньке, уже не раскачивается, но, скорее всего, еще очень далек от нормального состояния.

Из созерцательного состояния Бородулина выдернул панический вопль одного из студентов:

– Андрей Владимирович!

Дежурный бежал с пустым котлом от кромки леса. Добежал, остановился, отдуваясь, с выпученными глазами.

– Андрей Владимирович, ручей пропал!

Да что же за напасть такая с утра! Еще голова… А эти студенты – как огурцы. Бесит!

Андрей поморщился, потер ладонями виски и плавненько поднялся:

– Что ж, пойдем, посмотрим.

К тому месту, где обычно набирали воду, за две недели была протоптана изрядная тропа. Вот только тропа эта через несколько шагов обрывалась. Просто заканчивалась, упираясь в густую высокую траву. Андрей остановился на несколько секунд, поглядел по сторонам, затем решительно шагнул вперед. Роса мгновенно промочила штаны выше колена, но сейчас это ему было безразлично. Он прошел к тому месту, где должен был протекать ручей, и в растерянности остановился. За его спиной сопел и топтался дежурный. Действительно, ручья не было. Не было даже намека на то, что здесь когда-либо текла вода. Что делать? Без воды – никак, скоро встанут люди, их нужно накормить, а уже потом разбираться с причинами. Он огляделся, прислушался, прошел метров тридцать в сторону и обнаружил еще один ручей, только текущий в другом направлении.

– Набирай пока здесь, – распорядился он и в некоторой растерянности вернулся в лагерь. Там его ждал еще один сюрприз: другой дежурный с такими же выпученными глазами.

– Андрей Владимирович, выгребная яма исчезла!

У Бородулина на секунду мелькнула мысль о розыгрыше. Мелькнула и тут же исчезла, лишь только он вспомнил пропавший ручей.

– Тогда бери лопату и дуй в лес копать новую. Я за костром послежу. А ты, уж коли геолог, оцени, насколько вынимаемый грунт соответствует тому, что был в прошлый раз.

Студент исчез, бормоча под нос о наказуемости инициативы, а его начальник вернулся на бревнышко под тентом и крепко задумался. Потом машинально тряхнул головой, скривился и вновь отправился в свою палатку. По дороге он внимательно смотрел под ноги: была на поляне одна небольшая ямка, как раз перед его палаткой. Пару раз он, забывшись, запнулся за ее край, и с тех пор старался обходить. Сейчас же ямки на привычном месте не было. Чертовщина какая-то! Но выводы делать пока рано: материала для обобщения категорически недостаточно.

За завтраком все бурно обсуждали исчезновение ручья, строили предположения, громоздили гипотезы одна фантастичнее другой. Что только не предположит пытливый студенческий ум, взращенный на научной и ненаучной фантастике! Андрей же эти разговоры не слушал. Он сидел мрачнее тучи, и, будучи погружен в совершенно иные размышления, механически черпал ложкой кашу. После завтрака он собрал свой «актив старичков».

– Мужики, за ночь что-то случилось. Кстати, как у вас головы, не болят? Нет? А у меня башка так просто раскалывается. Ну так вот: что-то случилось. Либо с нами, либо с окружающим миром. Нужно попытаться выяснить, что произошло и насколько серьезна создавшаяся ситуация. Я хочу, чтобы ты, Ильяс, и ты, Марк, сходили на свои площадки, осмотрелись и вернулись обратно с докладом. Вы сами видели, что случилось с нашим ручьем. Так что тропы ваши, скорее всего, исчезли, но вы же примерно знаете азимуты, расстояние – выйдите хотя бы на место, где площадки должны быть. Думаю, два-три часа вам на это хватит. Григорий Петрович, Аркадий, вы в паре обойдите вокруг лагеря. Далеко не уходите, километр – два, не больше. Смотрите каждый свое: один – рельефы, другой – биоценозы и прочие биологические штучки. Как вернетесь, обсудим то, что увидели. Да, пойдете – оружие не забудьте.

Люди разошлись, а оставшиеся студенты собрались в кучку, продолжая сыпать версиями, спорить, доказывать и опровергать, выдвигать одни гипотезы и разрушать другие.

Андрей слушать их не стал. Главное – люди заняты, хоть и болтовней. Он налил себе еще чаю, присел у костра и, несмотря на головную боль, попытался сосредоточиться, обдумать все детали произошедшего, но тут к нему подбежал Старый Юра. Это само по себе уже тянуло на событие. Обычно якут сидел в отдалении на облюбованном им пеньке, курил свою трубку и наблюдал за происходящим вокруг. Разговаривал только с Андреем или с его замом, но и они, если возникала нужда, поднимались и шли к проводнику. Бегущим же его Бородулин вообще никогда не видел.

Морщинистое, задубелое до коричневого цвета лицо якута, обычно невозмутимое, сейчас выражало смятение.

– Андрей Владимирович, лес стал другим!

– Что-что?

– Ты Андрей Владимирович, слушай меня. Я в этом лесу всю жизнь прожил, я тут каждую тропку знаю, каждое дерево. Сейчас лес другой стал, совсем другой.

Проводника, обычно неторопливого и немногословного, будто подменили. Он говорил торопливо, сбивчиво, порою путаясь в словах. Из его речи разом исчезли все фирменные словечки вроде «однако», «мало-мало» и прочий сомнительный национальный колорит. «Вот же шибануло мужика», – подумал Бородулин. – «Даже говорить нормально начал. Видимо, действительно что-то серьезное». Юра же тем временем подбежал к исполинской сосне на краю поляны. Андрей вынужденно последовал за ним.

– Это дерево я знаю. На нем – вон – сорочье гнездо. Это тоже знаю, – он указал на соседнюю сосну, – у нее верхушка сломлена. А вон то, – он махнул рукой в сторону, – чужое дерево, не было его здесь.

– А как ты узнал, что это другое? – спросил Андрей.

– В том дереве дупло было, белка жила. В этом нет дупла, нет белки. Чужое дерево, чужой лес.

– Как же так может быть? Лес не может перемениться.

– Ты начальник, Андрей Владимирович, ты и думай, как случилось. А я говорю тебе, что лес стал другой.

Якут отошел в сторону и, присев на чурбачок, принялся набивать табаком свою трубку, а Бородулин задрал голову и некоторое время разглядывал переплетенные ветви деревьев. Нет, все же какая-то муть. Даже если допустить такую безумную вещь, что дерево подменили, как ветки-то целыми остались? И на земле обломанных сучьев не видать. Андрей вздохнул. Мало ему проблем, теперь еще и это. И ведь все выглядит, казалось бы, одинаково: такие же деревья, те же растения в подлеске… Но кто его знает, может, действительно отличия есть. Зимин вернется, надо будет расспросить.

Чай в кружке безнадежно остыл. Андрей, выплеснул его в кусты, слил остатки из ведра в небольшой котелок, подогрел, налил себе по новой. Но не успел он сделать и пары глотков, как из лесу практически вывалился Михайленко. Вид у заместителя был еще тот: его еще недавно новенький чистенький камуфляж был местами испачкан, а местами продран, на лице багровели две свежие царапины. Он тяжело дышал, на спине и подмышками темнели пятна пота.

– Их там нет! – зло сказал он, обращаясь к Бородулину. – Вы понимаете? Ничего нет!

– Успокойтесь, Станислав Наумович, присядьте и расскажите обо всем подробно. И, пожалуйста, верните мне мой карабин.

– Ах, да… Михайленко сбавил тон, вернул оружие владельцу (Андрей не преминул ревниво осмотреть и проверить свою «сайгу»), и плюхнулся рядом.

– Андрей Владимирович, я сбегал на то место, где был лагерь наших конкурентов. И вы понимаете, ничего не нашел. Ни тел, ни вещей, ни следов – абсолютно ничего. Даже места этого не нашел. Вот… нехорошие люди.

Заместитель явно хотел покрыть тех людей, и отнюдь не лаком, но в последний момент все же удержался.

– Скажите, а что вы так подхватились? – Поинтересовался Бородулин. – Я понимаю: дорогая вещь, редкая. Но чтобы вот так? Я бы, если честно, сломя голову в лес не рванул.

Михайленко сверкнул глазами, в его голосе явственно лязгнул металл.

– Никому, понимаете? – отчеканил он. – Никому еще не удавалось отобрать у меня оружие!

Он отвернулся, машинально схватил отставленную Андреем кружку с чаем, в два глотка выхлебал ее до дна, потянулся поставить на место, и лишь тогда сообразил, что сделал. Он смутился, даже немного покраснел и принялся витиевато извиняться.

– Станислав Наумович, – прервал его Бородулин. – бросьте. Я вижу, в каком вы сейчас состоянии. Но если вам так уж это важно, то в качестве извинений добудьте мне кружку чая. Да и себе тоже – я вижу, вам одной было мало.

Михайленко удалился, но довольно быстро вернулся, неся в руках две кружки, свою и начальникову. Протянул одну Андрею и присел рядом.

Андрей принял кружку, отхлебнул глоток, другой.

– Станислав Наумович, – начал он. – Пока вы сайгачили по лесу, здесь, на поляне, обнаружилось несколько совершенно необъяснимых фактов. У меня такое чувство, что случилось нечто очень и очень странное, антинаучное и логически необъяснимое. А с чего вы взяли, что вашу винтовку украли?

– Но…

Этот вопрос поставил заместителя в тупик. Он на несколько секунд замер с остановившимся взглядом. Андрей же спокойно отпил еще глоток чаю.

– Э-э-э… – озадаченно протянул Михайленко, – Андрей Владимирович, но… она ведь исчезла! Я прекрасно помню, куда я ее положил. А когда мы очнулись, ее на месте не оказалось. Я практически уверен, что нас усыпили какой-то гадостью, скорее всего, аэрозолью, а пока мы были в отключке, утащили винтовку.

– Вы сейчас слишком эмоциональны, Станислав Наумович. Попробуйте трезво и холодно сопоставить факты. Вот смотрите: никого их нас не тронули. Хотя вполне могли в отместку за своих. Далее: ваши трофеи – не дергайтесь, я прибрал рюкзачок, – остались нетронутыми, остался мой карабин, ваш пистолет, как я вижу, тоже на месте.

– Ну… – смутился Михайленко, помолчав, – Извините, Андрей Владимирович, я поспешил с выводами. Но ведь есть факт – оружие пропало. А это, я открою вам небольшую тайну, единственный полноценный автомат в этом лесу.

– Да, я помню – вы что-то меняли в механизме.

– Вот именно.

– Тогда непонятно, почему не взяли принесенные вами затворы от автоматов.

– Да, действительно непонятно.

Заместитель серьезно задумался.

– А что касается пропажи лагеря ваших противников, у меня есть одно предположение, даже почти уверенность. Я сейчас жду своих людей с докладами, но мы с вами тоже можем кое-что проверить. Вы помните, где мы стреляли рябчиков?

– Помню. Это примерно километрах в трех отсюда. Там еще такая приметная скала.

– Вот именно. Давайте снова прогуляемся туда.

– Давайте. Только, если вас не затруднит, дайте мне хоть какое-нибудь оружие.

– Вас устроит гладкоствольная «сайга»?

– Вполне. Я сейчас не в том положении, чтобы выбирать.

Глава 5

Три километра – это, максимум, минут сорок ходьбы. Они не кружили, не петляли, но шли уже почти час, а той самой скалы видно не было. Андрей остановился.

– Мы прошли как минимум в полтора раза дальше, но места не нашли, а скала, если помните, была видна издалека. Думаю, эксперимент стоит завершить.

– Но, может, мы где-то ошиблись, вошли не там, или свернули?

– Никаких ошибок, я хорошо ориентируюсь в лесу. Мы шли прямо, как и в прошлый раз, никуда не сворачивали, но той скалы видно не было. Кстати, вы заметили, что рябчиков тоже нет?

– Ну что ж, давайте попробуем вернуться. Пойдем прямо назад, и должны выйти к лагерю. Пошли?

– Пошли.

Метров через двести Михайленко вдруг резко присел и дернул Андрея за рукав, вынуждая опуститься рядом.

– Смотрите, – шепнул он, указывая взглядом налево.

Андрей посмотрел. Сперва ничего не увидел, хотел сказать об этом заместителю, но тут неподалеку качнулась ветка, потом еще, и меж деревьев показался силуэт человека в лесном камуфляже. В фигуре была некая странность. Андрей не сразу понял, в чем дело, но все-таки сообразил: на груди человека был виден лифчик разгрузки с запасными магазинами, но оружия в руках или на плече не было. Следом за ним появился еще один, в таком же камуфляже и тоже с пустыми руками. Люди о чем-то поговорили, затем повернулись и пошли дальше, забирая к востоку.

– Я так и думал, там были не все, – тихонько сказал Михайленко и принялся снимать с плеча карабин. – Нет, далековато для гладкого ствола. Позвольте ваш, Андрей Владимирович.

– Не думаю, что стоит это делать. Вы видели? У них в руках нет винтовок. Вам не кажется, что это странно? Два человека в тайге без оружия. И еще мне показалось, что они несколько растеряны. Вы не заметили, Станислав Наумович?

– Пожалуй, вы правы. Но если они без винтовок, значит, недалеко их лагерь. Давайте попробуем проследить.

– Давайте попробуем.

Вслед за людьми в камуфляже они крались с полкилометра, но никакого лагеря не нашли. Зато вот эти двое часто останавливались, крутили головами, осматриваясь, и шли дальше. В конце концов Бородулину это надоело.

– Станислав Наумович, судя по поведению этих людей, я бы сказал, что они заблудились. Думаю, дальнейшее преследование не имеет смысла.

Тот какое-то время молчал, хмурился, покусывал губы, и, наконец, ответил.

– Да. Я с вами согласен.

– Тогда давайте возвращаться. Если мои предположения верны, им сейчас совсем не до нас.

– Что ж, давайте вернемся. У меня скоро сеанс связи, я должен доложить обо всем своему начальству.

Через час они были в лагере. Все, кого он отправлял с поручениями, уже вернулись. Народ бывалый, не первый раз в тайге, многое повидали, и сейчас, на первый взгляд, вели себя обычно. Вот только Бородулин тоже был далеко не новичком. Он сейчас ясно видел: за напускным спокойствием у «старичков» кроется нешуточная тревога.

По опыту Андрей знал: далеко не всё, о чем говорится среди руководства, стоит слышать остальным. Кроме того, он уже догадывался, что сейчас ему скажут. Вот только объявлять об этом прежде, чем сам будет уверен на двести процентов, не хотел. Он отвел свой актив в сторонку, так, чтобы нельзя было случайно подслушать разговор, убедился, что никто не шныряет поблизости и открыл совещание:

– Ну что, мужики, рассказывайте, кто что видел. Особенно отмечайте все обнаруженные странности. Ильяс, давай ты первый.

Корнев не заставил себя упрашивать:

– Знаешь, Андрей, мы ведь не смогли попасть к своим площадкам. И я, и, вон, Марк.

Мелинг кивнул, подтверждая слова друга.

– А подробнее?

– Мы их просто не нашли. Как ты и предупреждал, тропа оборвалась почти сразу, как вышли из лагеря. Дальше – нехоженый лес. С виду абсолютно такой же, но только тропы нет.

– А дальше проходить пробовали?

– Конечно. По азимуту ходили еще километра на три вперед – ничего. Ни площадки нет, ни оборудования. И шурфов наших нет, которые всю неделю били. Короче, покрутились там, да ни с чем вернулись обратно. И еще момент: никаких следов платины. Ни сопутствующих пород, ничего.

– Марк, у тебя так же?

Мелинг кивнул.

– То же самое, Андрей. Обе площадки исчезли, словно и не было их. Уж поверь, я географическим кретинизмом не страдаю, а на площадки две недели каждый бождий день топал. Готов поручиться, что на место правильно выходил, но вот никаких следов человеческой деятельности там нет.

Чего-то подобного Андрей ожидал, поэтому только кивнул в ответ и перевел взгляд на Мелентьева.

– Григорий Петрович, вы человек дотошный, опять же у вас все не на глазок, а в цифрах. Что вы скажете?

Мелетьев откашлялся.

– Андрей Владимирович, я могу свидетельствовать, и это документально зафиксировано показаниями недавно прошедших поверку приборов, что рельеф местности полностью изменился. Это означает, что работы по топографической съемке местности, проводимые мною в течении последних двух недель, можно начинать сначала.

Сомневаться в словах топографа не приходилось.

– Хорошо, задумчиво произнес Андрей, – все наблюдения сходятся к тому, что местность вокруг лагеря кардинально поменялась. Сам лагерь, кстати, остался без изменений. Ну, почти без изменений. Что, по-вашему, могло произойти?

– Да все, что угодно, – уже не скрывая эмоций рубанул Мелинг.

– Я это понимаю, – но все-таки? – надавил Бородулин и добавил:

– Наверняка вы думали о причинах. Наверняка перетерли меж собой, пока меня не было. К чему вы пришли?

– Да ни к чему, – махнул Мелинг здоровенной, как лопата, рукой. – Может, это вообще морок какой? Синильга водит или еще какая нечисть?

– Марк, если это была шутка, то я не оценил. – Андрей раздраженно поморщился. – У меня, кстати, тоже видел подобные вещи. Кроме того, наш проводник утверждает, что, вокруг нашей поляны, как он выражается, «другой лес». Я смотрел, никаких внешних отличий не нашел. Возможно, он имел в виду именно то, что своими инструментами зафиксировал наш уважаемый топограф.

Корнев помотал головой:

– Это просто абсурд какой-то! Андрей, ну ты же ведь и сам профессионал не хуже меня. Ты ведь понимаешь, что не может никаким способом вот так за одну ночь поменяться рельеф. Мы же все – ну, почти все – геологи и прекрасно знаем, что такие вещи происходят при смещении плит земной коры, а под нами одна из старейших и наиболее устойчивых платформ. Да тут землетрясений уже лет двести не было. Ну, полста лет – точно. Кроме того, такие смещения сопровождаются всевозможными глобального масштаба катаклизмами. А лично я за прошедшую ночь не заметил ни вулканов, ни землетрясений, ни образования новых гор и океанов.

Геолог выплеснул эмоции и умолк. Никто не попытался ничего добавить. Видимо, это была общая точка зрения. Собственно, Андрей и сам был с ней согласен. Вот только факты – вещь упрямая. Он вздохнул:

– Ты прав, Ильяс, того, что случилось, не может быть. Это противоречит всему, что мы знаем о процессах, протекающих в земной коре. Да это, черт побери, обычному здравому смыслу противоречит! Но мы имеем факт, который зафиксирован как визуально, так и инструментально. И игнорировать его мы не можем, слишком много независимых наблюдателей отмечают одно и то же. А что скажет уважаемый товарищ биолог?

В ответ Зимин запустил руку в мешок, который до сих пор стоял у его ног, и вынул из него тушку зайца.

– Вот вам ответ, Андрей Владимирович. Ничего не замечаете?

– Заяц как заяц, – пробормотал Мелинг. – Только несколько крупноват.

– Вот именно, Марк Абрамович. Он примерно в полтора раза крупнее любого другого виденного мною экземпляра. А я, уж поверьте на слово, повидал их немало. А флора, действительно, практически не отличается. И позвольте еще одно наблюдение: Заяц этот человека и ружья не знает. Выскочил из кустов, увидел нас и сидел столбиком, пялился, пока не превратился в зайчатину. А прежде такого не случалось. Все же места здесь не настолько дикие, охотники ходят, зверя в страхе держат. Все остальное – растения, насекомые, всё прочее – практически без изменений.

– Аркадий Иванович, а других зверей вы не видали? – уточнил Корнев.

– Отчего же, видал. Косулю видел размером с хорошего оленя, лося живым весом под полторы тонны, если навскидку. Так что либо звери резко выросли, либо мы резко уменьшились. А теперь представьте себе волка или медведя в полтора раза больше обычного. А еще, я слышал, в этих местах тигры водятся…

Люди замолчали, переваривая услышанное.

– Вижу, все прониклись в достаточной степени, – прервал паузу Бородулин. – Давайте, я обобщу все, что сейчас было сказано. Итак, первое: прошедшей ночью произошел некий неизвестный науке терраморфический процесс, который привел к полному изменению рельефа местности за пределами нашего лагеря. Мы не можем дать сколько-нибудь приемлемого объяснения этому феномену. Согласны?

Старички молча покивали. Андрей продолжил:

– Второе: скорее всего, вследствие этого процесса, хотя это пока не может быть доказано, произошли значительные перемены в фауне изменившегося участка. В этом мы полагаемся на слова уважаемого товарища Зимина. Но я не вижу смысла в них сомневаться. Опять же, имеется материальное доказательство, которое мы сегодня обязательно съедим.

Народ заулыбался.

– Это – факты. Теперь следствия: в результате зафиксированных изменений местности полностью утеряно оборудование для проведения геологоразведочных работ. Скорее всего, хотя это еще требуется выяснить дополнительно, изменился и состав горных пород на исследуемых участках. Из всего этого я делаю следующий вывод: учитывая, что ресурсов – продуктов, топлива, осталось совсем немного – только на оставшиеся два плановых дня плюс трехдневный НЗ – завершение изысканий по намеченной программе представляется невозможным. Экспедицию будем сворачивать и готовиться к аварийному выходу. Учитывая, что покрупнеть могут не только зайцы, но и, как правильно заметил Аркадий Иванович, хищники, все выходящие из лагеря, даже к ручью мыть посуду и в туалет, обязательно должны быть вооружены. Отлучаться поодиночке категорически запрещаю. Григорий Петрович, тебе поручаю инвентаризацию запасов продуктов. Посчитай, насколько нам их хватит при условии охоты на таких вот зайцев. Ильяс, на тебе моральный облик коллектива. Объясни молодежи ситуацию, причины досрочного завершения работ. Скажи, что сидим и ждем машину для выхода из лесу. Займи их чем-нибудь, неважно чем – пусть песни поют, в лапту играют, покемонов ищут – только чтобы лишние мысли в дурные головы не лезли. И пришли ко мне нашего радиста-любителя. Марк, Аркадий, вам предстоит выяснить стрелковые навыки людей, учесть все имеющееся оружие и патроны. Юру только не трогайте. Все, давайте делать.

Едва старички разошлись, как почти подбежал Михайленко. Он выглядел едва ли не более растерянным, чем еще недавно якут.

– Андрей Владимирович, что-то случилось со связью. Мой телефон не может найти спутники, как будто их вовсе нет. Я не могу связаться с офисом.

– Может, что-то с батареей?

– Нет, я поставил новую, но результат тот же.

– Сам аппарат не может повредиться?

– Может, конечно, но для этого нужны довольно серьезные внешние воздействия.

– А какие-нибудь флуктуации, зоны непрохождения?

– Я обежал весь окрестный лес, так и не смог найти место, где бы заработала связь.

– Можно к нему подключить внешнюю антенну?

– Не знаю, я не специалист, только квалифицированный пользователь.

– Ладно. Постойте рядом, сейчас как раз подойдет специалист, вместе порешаем вопрос.

Подбежал студент. Белобрысый, широкоплечий, с легким пушком на подбородке и верхней губе. Андрей припомнил его имя – Сергей Ковальчук. Третий курс радиофака.

– Сергей, ты ведь коротковолновик?

– Да, Андрей Владимирович.

– У нас возникла проблема связи. Скажи, можно каким-то образом улучшить встроенную антенну спутникового телефона?

– Можно, конечно. Но только…

– Что для этого нужно?

– В первую очередь, знать параметры работы спутника, длины волн и прочее. Можно, конечно, тупо воткнуть кусок проволоки в разъем внешней антенны, если он, конечно есть. Но я не гарантирую, что это поможет.

– Но попробовать можно?

– Попробовать можно.

– Ладно, это мы попробуем. Дальше: у тебя, насколько я знаю, есть свой передатчик.

– Да, но он не слишком мощный, и батареи уже подсели.

– Если со спутниками не выйдет, с него можно отправить сообщение?

– Конечно, можно. Особенно если антенну повыше закинуть.

– Тогда вот что: сейчас со Станиславом Наумовичем попробуй наладить его телефон. Если не выйдет, будем пытаться поработать через твой передатчик.

Все были при деле, все выполняли порученные задачи. Только сам Бородулин остался без занятия. Он уселся за стол, опершись подбородком о сложенные руки. «Чапай думает» , – усмехнулся он про себя. Подумать нужно было о многом, но в первую очередь – о том, что делать дальше. Сидеть здесь, понятное дело, нет никакого смысла. Оборудования нет, а без него работать невозможно. Кроме того, раз уж площадки действительно так сильно переменились, то, скорее всего, и предмета изыскания уже нет. Да и ресурсы на исходе. Ладно, мясом людей обеспечить несложно. Ну а крупы, макароны? Ладно, без чая и сахара как-нибудь обойдемся. А что делать без банальной соли? Нет, надо прикрывать эту лавочку.

В то, что Михайленковский спутниковый телефон заработает, Андрей особо не верил. Гораздо больше надежды он питал в отношении коротковолновой связи. Но и тут неизвестно, что может получиться. Если здесь у них произошли такие перемены, то кто знает, что случилось в других местах? Даже если они свяжутся хоть с кем-нибудь, вовсе не факт, что у кого-то найдутся свободные силы и средства, чтобы их отсюда вытаскивать. Значит, нужно готовиться к самостоятельному выходу. Куда выходить, понятно: обратно, к Енисею, к Лесосибирску. К цивилизации и железной дороге. Если по прямой, это примерно около двухсот километров на запад. Вот только прямая, она только на карте хорошо выглядит. А на деле – это тяжелый, изматывающий пеший переход по матерой тайге. Минимум, неделя пути. И это если не придется переправляться через речушки, обходить болота, прорубаться через буреломы. Кроме того, люди в экспедиции не самые подготовленные. Вон, тот же Мелентьев: дохловат топограф, откровенно говоря. Да и наверняка будут мелкие задержки: кто-то натер ногу, кто-то огорчил – ну, в смысле, расстроил – желудок... В реальности, выход запросто может растянуться недели на две, и к этому нужно всех морально подготовить.