Текст книги "Белый Карлик (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Недугов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Ты способный, но тебя постоянно что-то сдерживает, – я впервые услышал голос оппонента, но он все ещё изменён и не похож на человеческий. – Прими тьму, она поможет открыть все грани твоего таланта.

Мне стало тяжело дышать, незнакомец протянул руку, в ладони крутилась пентаграмма. Я смотрел на неё, не в силах сопротивляться, тьма окутывала силуэт Аниматора. Резкое жжение прошибло ногу. Перстень Яра, лежащий в кармане, нагревался, как от пламени горелки. Боль вернула мне чувство реальности, я сфокусировал взгляд, но слишком поздно, лицо Чернобожца снова скрылось за печатью тьмы. Принять её, чтобы раскрыть таланты, а потом до конца своих дней прятаться от солнечного света, как крыса? Он что, серьёзно?

– Принять тьму? – я с трудом открыл рот, в горле пересохло. – Лучше прими успокоительное, придурок!

Я подался вперёд, взмахнул рукой. Резко ударил по его ладони, заставил Аниматора отпрянуть назад. Пентаграмма растворилась в воздухе.

– Беги!!! – крик Яра прогремел в ушах, он снова общался со мной через перстень. Я вскочил на ноги, кинулся в ближайший проход. Освещение морга ещё не потухло, но тьма как плесень обволакивала плафоны, свисала с них неприятной жижей.

– Ты жив, Яр? – я сунул руку в карман, надел перстень.

– Да, но этот урод потрепал меня, я пока наберу силы, найди осколок!

– Этот хрен сказал, что я способный и могу принять тьму! – я почти не разбирал дороги. Коридор петлял и уменьшался в размерах, после очередного поворота на стенах закончилась больничная плитка. Тьма все ещё пыталась захватить катакомбы, сомкнуться над головой смертельной ловушкой, но что-то мешало ей.

– Не слушай его и не подпускай близко. Продержись пару минут, я уже на подходе!

Я медленно сбавлял шаг. Определённо шёл не в сторону морга, но исправить это сейчас как-то не представлялось возможным. Тьма капала на пол, как воск горящей свечи, и я, кажется, начинал понимать, почему ей ещё не удалось вернуть контроль над подвальным этажом. Белый шум ударил в уши, пробрал до мозга костей. Инферналы, которых я встретил перед лифтом, рвались внутрь. Один из них появился передо мной, спрыгнув с потолка. Узкие глазки-щелочки смотрели, обдавая холодом.

– Ну, только вас мне не хватало! – я устало ударил себя по ляжкам. Недолго соображая, Инфернал вытянул вперёд руку, размашистым шагом сокращая дистанцию между нами. У меня недостаточно сил для контратаки, к тому же Яр в отключке, а значит, оставалось только одно – бежать. Я развернулся на месте и замер, судорожно выдохнув. Чернобожец стоял у меня за спиной в полном одеянии, молча выводил пентаграмму на ладони.

– Да мать вас всех за ногу! – я обречённо заскулил, оказавшись между молотом и наковальней. Бежать особо некуда, коридор хоть и длинный, но без переходов.

– Не, ребят, давайте ещё хоть немного побегаем, а то это будет слишком быстрый бой, а впереди ещё полночи... – я нервно улыбался, переводя дух. Действительно, прикончат они меня махом, как пить дать, пропущу всё самое интересное. Враги сокращали дистанцию, напирая одновременно, в жутко раздражающем молчании. Я метался из стороны в сторону, теряя контроль над ситуацией и чувствуя, как паника захватывает разум.

– Яр! – мой крик ушёл в пустоту. Кольцо молчало.

– Исключенец, осколок не должен принадлежать людям... – Инфернал скворчал, как заезженная пластинка. От этого утверждения уже в трубочку заворачивались уши. Уж лучше бы он молчал. В очередной судорожной попытке найти выход мои пальцы наткнулись на шатающуюся кладку кирпичей. В памяти всплыли слова главврача больницы: "...некоторые проходы мы заложили..." Я развернулся к стене, где обозначилось слабое место, впился в неё глазами. Кладка здесь действительно отличалась и выглядела свежо. А что надо знать о муниципальном ремонте? Только то, что на нём безбожно экономят! То кирпич недожжённый, то раствор с ослиной мочой. Я оттолкнулся от противоположной стены, пошёл на таран плечом, закрыв руками голову. Чернобожец подкинул пентаграмму в воздух, но её осколки уже не настигли меня. Я ликующе прошёл преграду насквозь, однако радость спасения оказалась недолгой. Земля резко ушла из-под ног. В замурованном проходе ступеньки, ведущие куда-то вниз, в темноту. Освещения здесь уже не было предусмотрено конструктивно. Сверху на голову посыпался мусор, куски некачественного цемента. За спиной полыхали вспышки применяемых заклятий. Не знаю, может, зря сбежал, может, эти два бравых парня и не по мою душу там собрались? Мне уже не хотелось это проверять, вытянув вперёд руки, пытался нащупать опору и сбавить скорость. Лишь чудом нигде не оступился и не покатился кубарем. Ступеньки кончились в нише с водой. Она ледяная и доходила до щиколотки. По бокам в стене странные выемки. Пробираясь на ощупь и стуча зубами от холода, я хватался за уступы, боялся провалиться в какой-нибудь колодец. Не так далеко Москва-река, вдруг здесь всё связано? Глупая мысль, но оступившись на груде мусора, рефлекторно ухватился за что-то круглое в одном из этих углублений. От страха потащил этот предмет с собой. Благо идти недалеко, впереди подъем. Очередные ступеньки окончились дверью, из-под порога которой пробивался мутный свет. У самого финиша я стукнулся лбом об старинную кирпичную арку, взвыл от боли. В ушах стоял злорадный смех проклятия. В ужасе остановился. Вот только этого для полного счастья мне и не хватало! Нащупав ручку двери, дёрнул на себя. Не поддалась! Навалился на неё всем телом, но дверь железная, а замок с другой стороны, видимо, ещё советский. Место для разгона нет, протаранить дверь плечом не получится. Наконец догадался разглядеть предмет, что утащил из ниши. Это ветхий человеческий череп. От неожиданности выронил его. В темноте слышу, как череп считает ступеньки и падает в воду.

– Прости, Йорик! – я обреченно повис на ручке. – Яр! Ну, где ты, когда так нужен?

Я сполз на пол, оцепенел, услышав неторопливые всплески воды за спиной. Вскочил на ноги, резко обернувшись. Чернобожец смотрел на меня снизу вверх, он был один. Глупо спрашивать, где Инфернал. Прислушался к своему телу. Энергии набралось лишь на четверть от максимума. Я мог применить печать исцеления, но боюсь, ещё одна полная потеря силы сведёт меня в одну из тех выемок, где нашёл череп.

– Вот ты настырный... – я принял боевую стойку, скрючившись от боли. Так и не научился драться. Жизнь подталкивала, но не особо настаивала. Грустно усмехнулся: – Подходи по одному, у меня чёрный дан, десятый пояс...

Чернобожец подбросил пентаграмму в воздух, я сжал зубы, вспоминая, что забыл активировать печать защиты, и одновременно с этим слыша стальной лязг за спиной. В этот раз Аниматор промахнулся, ударив мимо печати. Распахнувшаяся дверь впустила в переход свет, который ударил его по глазам. Чья-то рука ухватила меня за плечо и втянула в комнату, заваленную больничным мусором.

– Кто вы? Сюда нельзя! – грозный голос показался знакомым. Меня грубо развернули и припёрли к стенке. Пришлось задрать голову, чтобы посмотреть своему спасителю в глаза. Молчанов на мгновение оторопел и отпрянул. На его лицо упала странная тень. Негодование и раздраженность куда-то улетучились. Слишком быстро для реакции нормального человека.

– Это вы? – патологоанатом улыбался сам себе. Удивление на его лице граничило с диким восторгом.

– Это я... – ответил неуверенно, не зная, в какую сторону бежать. Дверь в подвал ещё открыта. В любой момент оттуда мог выскочить враг.

– Что вы тут делаете? – Молчанов не переставал улыбаться, от этого становилось совсем жутко. Я не знал, что ответить, но логическое суждение пришло на помощь как нельзя вовремя.

– А вы? Вы что-то не похожи на ночного сторожа, – бегло оглядел патологоанатома. Он в рабочем халате, на котором красовались следы свежей крови. Наконец голова начала выдавать рациональные мысли: и то правда, он-то что тут делает? Вот кого-кого, а Молчанова я увидеть здесь не собирался.

– Да неважно всё это! Но вы вовремя, пойдёмте быстрее, я вам кое-что покажу! – он снова светился от счастья. Патологоанатом с силой захлопнул дверь и сковал её замком, даже не посмотрев внутрь прохода. Ухватил меня за руку с такой силой, что не повиноваться ему равносильно стать калекой. Ситуация продолжала ухудшаться. Я чувствовал безумие, исходящее от каждого движения Молчанова, но уже не мог не повиноваться его воле. Белый Осколок совсем рядом...

Глава 11 – Белый Карлик

– Вы можете отпустить меня, я не сбегу, – моя жалкая попытка воззвать к разуму Молчанова потерпела неудачу. Мы шли по длинному коридору, набирая скорость. Всё это время патологоанатом усердно рассказывал мне о великом чуде, которое увидел прошедшим вечером, в результате чего так и не попал домой. Я тщетно высматривал рядом с ним Инферналов. Сознание Молчанова в состоянии маниакальной эйфории. Он или под наркотой, или под влиянием сил, которые я не в состоянии разглядеть. Яр говорил, что белый осколок особенный, значит, мощный, но прислушиваясь к своему организму, не ощущал давления чего-то, не поддающегося рациональному восприятию. Может, Яр ошибся, и осколок в морге не белый, а какой-нибудь серо-буро-малиновый?

Я утешал себя как мог. Изредка оглядываясь, с интересом отметил, что Чернобожец отстал. Испугался Молчанова? Вряд ли, хотя глядя на свежие кровавые разводы его халата, так же бы осёкся беспокоить такого занятого человека лишний раз.

– Нет, вы точно должны это увидеть! Ни в коем случае нельзя пропустить, он появляется в мире всего раз в сто лет! Как зацветает папоротник, как расцветает кактус!

Патологоанатом улыбался кривыми зубами. Я насторожился, услышав откровение.

– Кто он? – поинтересовался осторожно, перейдя на лёгкий бег, поравнявшись со своим терзателем. Он наотрез отказался выпускать руку. Кольцо Яра врезалось в пальцы, предок так же странно молчал, хотя кого-кого, а его заткнуть очень тяжело. Возможно, так действовала сила осколка?

– Как кто? Белый Карлик! – Молчанов изумился по-детски откровенно. – Вы же сами видели его! Он сказал, что даже держали в руках!

Я молчал, по телу бегали мурашки. Стесняюсь спросить: с кем так по-дружески общался этот чудак, но боюсь, что в ответ опять получу детское изумление. Осколок в морге же белый и этим всё сказано! А вот, похоже, и не всё! Яр явно умолчал, что это прелестное зеркальце безбожно берёт людей под контроль.

Мы вышли в зал, где я видел процессию у крематория. В этот раз печь светилась от пламени. Оно горело не один час. В красных отблесках багровые тела Инферналов напомнили мне варёных раков. Живот снова скрутило спазмом. Нет, всё же жаль, что не поужинал в больнице. Под суровые и надменные взгляды порождений Лимба Молчанов завёл меня в свою обитель, закрыл дверь.

– Я помню, вы не любите сквозняк.

Он не заботился обо мне, как могло показаться. Достал откуда-то заготовленный кожаный ремень, стянул руки и привязал к батарее у стены. После прикосновений к тьме Чернобожца ужасно холодно, и я бы с удовольствием погрелся, но отопительный сезон ещё не начался. Впрочем, от работающих печей в округе тянуло поистине успокаивающим теплом.

– Нельзя идти к нему в таком виде, вас нужно подготовить! – Молчанов прошёл в другой конец помещения. Я смог спокойно оглядеться: ну с последнего визита патологоанатом успел тут прибраться, разложить покойников по каталкам и аккуратно выстроить вдоль стен. Хотя один труп все же выбился из этой композиции. Я видел его лишь по пояс: дорогие, начищенные ботинки, чёрные брюки и белый халат. Молчанов склонился над бедолагой, ловко орудовал скальпелем в его кровавом нутре. Я удрученно отвёл глаза, качая головой. Вот и ответ, откуда свежая кровь на халате. С полумороженых покойников такой не выцедишь. Видимо, кто-то из местных врачей стал неосторожным свидетелем того, как расцвёл кактус мироздания. Так было всегда: чем красивее цветок, тем больнее его шипы.

– Подождите, сейчас я сделаю для вас специальное украшение! – Молчанов схватился за пилу, что-то увлеченно отрезал от покойника. Я нервно сглотнул: а этот Карлик, походу, эстет ещё тот. Нет, отсюда надо выбираться и чем быстрее, тем лучше. Огляделся в поисках предметов для побега – ничего в радиусе вытянутой ноги. Кожаный ремень почти невозможно порвать голыми руками. Выпутаться из передряги невозможно, наконец, оставив эту попытку, поднял голову. Только сейчас заметил, что хищной темноты почти нет на потолке. Редкие капли шипели на полу, словно упавшее на раскалённую сковородку масло. Я не сразу сообразил, что всё помещение окутано полупрозрачным узором. У белого осколка была своя печать! Странно, что оказавшись в ней, я всё ещё оставался собой, а не примкнул к патологоанатому в радостном глумлении над трупами врачей. Я, конечно, скептически относился к работе медицинских работников, но не настолько же!

– Ну наконец-то! Вот, готово! – Молчанов подскочил ко мне, нервно дёргая плечами, протянул на ладони куски отрезанных от тела костей. От неожиданности я отпрянул, насколько позволял узел, прижался к стене. Забавные украшения, даже если опустить все подробности того, откуда они взялись, оставался логичный вопрос: как их надеть? Я молчал, стиснув зубы и опустив глаза. Патологоанатом поднёс к моему лицу скальпель:

– Несколько надрезов. Нужно вложить под кожу, потерпите несколько секунд!

Его слова ввели меня в ужас, отвернув голову, спрятал лицо за предплечьями.

– А можно пойду не накрашенным? – тело пробила дрожь. Ситуация не просто вышла из-под контроля, она как водоворот затягивала в неизвестность стремительно и неуклонно. Едва удерживал себя, чтобы не пустить в ход ноги. Тут самое главное не проявить агрессию первым, не дать повода этому психопату укатать меня одним ударом. Чистая психология. Маньяк будет ждать ваших криков, его возбуждает чувство внушённого страха. Нечто подобное я испытал, когда в первый раз столкнулся с порождением Лимба. Они наглеют, чувствуя свою безнаказанность, пьют энергию жертвы с особым остервенением.

– Яр, мать твою! – прошипел так, чтобы Молчанов не услышал. Он подался вперёд, неожиданно остановился. Мы замерли в неудобных позах, но через секунду уже смотрели на входную дверь. Отдалённое шкворчание усилилось. Я невольно открыл рот, когда услышал до боли знакомый звон ломающихся пентаграмм, их осколки врезались в стены. Яростно взглянул на патологоанатома:

– Чернобожец здесь, освободите меня!

Молчанов зарычал, уставившись на дверь, отошёл от меня.

– Мои дети остановят этого человека, не беспокойтесь, – патологоанатом улыбнулся, белый халат на его спине приподнялся, из-за ворота показались цепкие лапы Инфернала.

– Дети? – до меня с ужасом дошла суть происходящего. Я обомлел, упав на колени. – Не может быть, ты же умер в участке!

Я тщетно силился вспомнить имя Инфернала, что хотел убить меня, вселившись в тело сержанта Николаева:

– Отис?

– Да, меня уже нет, но Осколок даровал мне жизнь, её последний вздох. Совсем ненадолго, лишь для того, чтобы я смог исполнить своё предназначение, – Молчанов размял шею, тварь спряталась обратно под одежду. Патологоанатом развёл руки в стороны, с размаху ударил ладонями о стену. Белая печать налилась краской. Осколок дал порождению Лимба не только жизнь, но и наделил частью своих сил. Яр говорил: достань осколок? Да пошёл он нафиг со своей идеей! Я бледнел от осознания ситуации, в которой оказался, и самое страшное, не видел из неё выхода. За дверью разворачивалась бойня, и, судя по звонким ударам Аниматора, дела Инферналов не так уж и хороши. Тьма над головой усиливала своё влияние, теперь дотягивалась до плафонов освещения. Патологоанатом зашипел на непонятном мне языке, то ли призывая новых Инферналов, то ли поддерживая своих мрущих товарищей морально. Самое время подумать о своём будущем.

– Эй! Чертовка, где ты? – засуетился, встряхивая плечами. Клякса внутри тела, я чувствовал, как она притаилась, понимая, происходит что-то нехорошее. Старался не привлекать к себе лишнее внимание, но дергание и кривляния не остались незамеченными. Молчанов одарил меня подозрительным взглядом:

– Вы же с ним не заодно? Ты же не из этого мерзкого отродья? – он подскочил, держа скальпель наготове, приставил к горлу.

– Ну, я же здесь, а он там, – единственное, что сумел я вымолвить. В голову пришла интересная мысль, которая могла сохранить мне жизнь, хотя бы до прихода Яра: – Он также пытался и меня убить! Нам надо держать оборону вместе, освободите! Надо защитить осколок!

В моих словах почти не было хитрости или злого умысла. По большому счёту уже согласен с тем, что этот Белый Карлик действительно должен быть уничтожен. От неожиданного предложения патологоанатом изменился в лице, выпрямившись в полный рост, отошёл от меня, поглаживая подбородок:

– Защитить осколок? А ты сможешь, человек? Ведь это ты впустил его в мир смертных! – Молчанов посмотрел на меня, грозно сверкнув глазами. А ведь и не поспоришь, жаль, что у этого Отиса даже после смерти такая хорошая память. Он медленно покачал головой из стороны в сторону. – Нет, осколок не должен попасть в руки обычных людей, никто из вас не сможет справиться с его силой! Вы разрушите мир, наш общий мир!

Патологоанатом отошёл к пустой каталке. На ней были тюки с одеждой, срезанной с привезенных трупов, и грязные простыни. Легким движением руки он смахнул их на пол, толкнул тележку в мою сторону. Я едва увернулся от удара.

– Ритуал сожжения ещё не окончен, нужно протянуть время, – Молчанов преодолел разделяющие нас метры двумя размашистыми шагами. Ухватил ремень, которым стянул мне руки, злобно оскалился:

– Не должно остаться свидетелей!

Выдубленная кожа плавилась в его кулаке, запах гари ударял в нос.

– Яр! – я не удержался, крикнул в голос. Молчанов усмехнулся, оборвав ремень, ухватил меня за плечо, приподнял над полом и, перемахнув через себя, с силой обрушил на каталку. Инфернал давал ему невероятную силу, но используя её, организм патологоанатома работал на износ. И как это было с сержантом, вокруг глаз Молчанова появились черные круги. Моё падение смягчила лишь тонкая простынка, которую забыли убрать чисто случайно. Я застонал, изогнув спину, пытаясь перевернуться на бок. Свободной рукой патологоанатом надавил на грудь, привязывая меня к каталке и разрывая простыню на лоскуты.

– Призрак твоего прародителя не сможет прорваться сквозь защиту осколка! Даже не пытайся, смертный!

Я больше не мог терять времени, если уже нет возможности рассчитывать на помощь Яра, должен действовать самостоятельно. Дождавшись, когда энергия наполнит тело хотя бы наполовину, разжал пальцы, сфокусировался на печати запрещения. Инферналы больше всего боятся быть отрезанными от подпитки Лимба. Поэтому, как только наступает такая угроза, быстро ретируются. Правда, в тело Молчанова вселился не обычный Инфернал, и это меня озадачило, но попытка не пытка. Я ударил по койке, послал в пальцы импульс. Печать засветилась на задубевшем дерматине, поползла к колёсикам каталки, но, едва коснувшись пола и наткнувшись на полупрозрачный узор, застопорилась.

– Бесполезно. Только тьма, только сила Чернобожцев может соревноваться с могуществом Белого Карлика! – патологоанатом поспешно вёз меня в другой конец помещения, подальше от двери, за которой всё отчетливее слышалось человеческое дыхание.

– Зачем я тебе? – я с трудом произнёс это. Активация печати лишила части сил. В следующий раз буду осторожен, но вот будет ли ещё одна возможность проявить себя? Молчанов открыл неприметную дверь между стеллажами, с трудом протиснул в неё каталку.

– ОН сказал, твоя душа станет хорошим отблеском ЕГО семицветия!

– Чего? – я мало что понял из сказанного, а от того, что понял, не сильно воодушевился. Приподнял голову, чтобы лучше разглядеть своего мучителя. Несколько осколков пентаграммы просвистели в воздухе. Они врезались в стену, шипя, растворились под светом ламп. Патологоанатом остановился, выпрямился в полный рост. Вообще невероятно, как этот Чернобожец одолел всю ту гвардию, что защищала подступы к моргу. Дверь задрожала под натиском очередного удара. Кажется, Аниматор там совсем один. Я наблюдал за происходящим через порог.

– Этот чёрт уже здесь, ну же! Развяжи! Я помогу тебе одолеть его!

Тяжелая стальная дверь треснула пополам, словно сделанная из яичной скорлупы. Не закреплённая на петлях часть с грохотом упала на пол. В открывшемся проёме зияла чернота. Мы не смели произнести ни звука.

– Белый... мой... – змеиное шипение сопровождалось протяжным скрипом петель. Кто-то невидимый легонько толкнул остатки двери вовнутрь. Тьма пульсировала на откосах дверного проёма, ринувшись вперёд, растекалась по стенам.

– Ты найдёшь здесь лишь свою смерть, отродье... – патологоанатом распростёр руки. Его халат снова шевелился, разрывая ткань, четыре уродливые инфернальные лапы вылезли на свет. Новоявленный Шива принял боевую стойку, сделал шаг навстречу противнику. От этой картины у меня приподнялись волосы на голове. Подпрыгивая и изгибаясь как червяк, я пытался заставить каталку сдвинуться с места. Проклиная Яра, заскулил от безысходности:

– А можно я домой пойду, ну пожалуйста?

Десять лет назад.

Димка пропал!

Нет, я, конечно, не особо переживал, когда он не вернулся домой, как обещал. Иной раз верить словам Прохвоста не приходилось вовсе, но в тот вечер моё предчувствие не обмануло меня. Я проснулся следующим утром в полном одиночестве, несколько минут прислушиваясь к звукам внутри квартиры. В тишине часы на кухне мерно отсчитывали время, вытянув шею, я убедился, что Хворостов не приходил ночевать. Его кровать, небрежно заправленная с вечера, так и осталась неразложенной. Да в общем-то и ладно, такое бывало не впервой. Полчаса у меня ушло на готовку завтрака и его неспешное потребление. Я не сомневался, что увижу Димку в институте, но на занятиях не приметил помятую физиономию друга в лабиринтах коридоров. Не выясняя подробностей, поспешил домой. Шуши. Такое странное название у этого Аркана цыганских карт Таро. Но картинка недвусмысленно намекала на, мягко говоря, безвыходную ситуацию. У Хворостова был второй ключ, но открыв квартиру вечером, обнаружил, что её никто не посещал во время моего отсутствия. Озадаченно крутя брелоком вокруг пальца, я прошёл на кухню. Все вещи остались на тех местах, где лежали утром. Я похлопал себя по карманам. Нащупал перстень, вытащил его на свет. Никаких следов пребывания в чужих руках на нём не было. Несколько минут тупо смотрел на блестящую поверхность:

– И куда ты дел Прохвоста?

Вопрос остался без ответа, и было бы странно, если случилось по-другому. Подкинув кольцо в руке, я решил подождать ещё один вечер. Плохо, что совершенно не знал, как связаться с его родственниками, живущими в Москве, ведь сам Хворостов, как и я, был не местным. С этими мыслями я просидел в четырёх стенах до восьми вечера, никак не мог найти себе покоя. Конец февраля и темнота на улице не способствовали лёгким прогулкам, но я все же решился выйти на улицу. Последнюю неделю Димка отрабатывал ломбарды на "Отрадной". Логика подсказывала, что и вчера он поехал туда. Неспешно добрёл до метро, спустился по эскалатору. Сотовые телефоны в то время были большой роскошью, хотя Хворостов имел легендарный С60, я телефон так и не купил, соответственно, не знал и номер друга. Отругал себя за излишнюю беспечность.

Несколько переходов между станциями, гремучие вагоны подземки. Я вышел на поверхность искомой станции и в нерешительности остановился перед проезжей частью. Снегопад усиливался, обметая силуэты случайных прохожих белым ворохом, приставал к одежде. Кутаясь в теплый шарф, побрёл наугад на свет неоновых вывесок. Димон не любил распространяться о том, куда именно он поедет, но ломбардов здесь не так уж и много. Я проходил здание за зданием задумчиво вглядывался в обстановку, пытался представить и воссоздать маршрут пропавшего друга. Знакомое название на стеклянной двери привлекло внимание: "Урицкий и сыновья". Я приблизился к зданию, не успел зайти внутрь, неожиданно почувствовал на себе чужой взгляд. Напряженно поднял глаза, столкнулся с маленьким объективом уличной видеокамеры. Их пока совсем мало, мода на видеоконтроль только начинала проникать в быт людей и ещё не стала повседневностью. Я в нерешительности попятился, страшная догадка кольнула под кожей. Напяливая на уши шапку, развернулся и быстро уходил в сторону метро. Кажется, в сверххитром плане Хворостова им было предусмотрено не всё. Мне срочно надо вернуться домой, интуиция подсказывала, что надо собирать вещи и возвращаться в общагу. Но как же Димка? Что с ним? Я не знал, что делать, оказавшись в подъезде дома, взбежал по ступенькам, лихорадочно продумывал план дальнейших действий. Сунул ключ в замочную скважину, но не успел провернуть, дверь легко отворилась внутрь от легкого нажатия. Димка вернулся? Мысль пробежала по телу легкой эйфорией. Ворвался в прихожую, не снимая одежды, заглянул на кухню – никого.

– Ты дома? – крикнул, влетая в комнату, и, едва сохранив равновесие, вжался в стену. Мужик лет сорока с короткой стрижкой и в кожаной куртке сидел на краю дивана. В руках учебник из института, на крик он не обернулся, спокойно отложив книгу, откинулся на спинку. Продолжал странно игнорировать моё присутствие и смотреть в пустоту перед собой.

– А вы кто? – я с трудом взял себя в руки, сделал шаг на ватных ногах. Внутренний голос орал: беги, дурак! Мужик не ответил, посмотрев на меня, натянуто улыбнулся. Быстрые шаги справа, я не успел среагировать. Тёмный силуэт ещё одного незнакомца, вошедшего в квартиру с лестничной площадки, угрожающе приблизился. Он взмахнул рукой. Прежде чем потерять сознание, я запомнил удар в голову и остановившийся поток мыслей, он замер, словно стрелка на колесе удачи. Радостный голос кокаинозависимого ведущего возвестил: "И вам выпало окошко с надписью: доигрались..."

Настоящее.

Я не знал, с кем будет бороться Молчанов, тьма медленно захватила помещение, обвила и расколола одну из ламп на потолке, но Чернобожца не было видно. Он шёл как тень, появлялся на стенах мутным разводом, готов к бою как никогда, ведь цель совсем близко. Даже я замешкался, ощутив, как из прохода, в котором оказались мои ноги, потянуло странной прохладой. Не похожей ни на что. Незнакомая энергия обдала меня волной, позволила подпитаться от своего Истока. Внутри разгоралось пламя благоговейного ужаса. Яр не обманул, белый осколок – действительно особая вещица. Вот только почему я не почувствовал этого там, в парке, когда получил его в свои руки?

– Не мешай, раб, твой долг уже исчерпан...

Казалось, тьма шептала на самое ухо. Я не мог повлиять на развивающиеся события, чувствовал себя абсолютно бесполезной мебелью на сцене.

– Ритуал завершится, несмотря ни на что. Осколок уйдёт из мира... – Молчанов сжался в комок, не намереваясь продолжать дискуссию. Инфернальные руки выстрелили из тела, как канаты, впились в стены тонкими пальцами. Белая печать ещё пульсировала жизнью, борьба с наступающей тьмой усилилась. Они столкнулись на середине комнаты, как две стихии. В воздухе запахло грядущей бойней, очерчивались печати боевых заклинаний. Я с ужасом и интересом запоминал их узоры. Не каждый день увидишь битву между не убиваемым Терминатором и воскрешённым Инферналом. Во всей этой композиции я явно был лишним. Патологоанатом бросил на меня короткий взгляд через плечо. Он ничего не сказал, но не двусмысленно дал понять, что мне уже пора. Каталка рывком влетела в проход, дверь за мной закрылась. Белый узор растекался по матовой поверхности, преграждая путь назад. Я ещё слышал голоса, приглушенные хлопки и легкую дрожь по стенам.

Мой страх отступил, давая возможность мозгу трезво оценить обстановку и принять правильное решение. Напряг руки. Ветхие лоскуты старой тряпки Молчанов скрутил в крепкий жгут. Слишком мало сил, чтобы порвать их. Я трепыхался как бабочка на иголке, сбил дыхание и только после этого успокоился. Кольцо Яра на пальце, но оно холодное и безжизненное. Инфернал не обманул, предок не слышит меня и не может пройти сквозь барьер, поставленный осколком. Что же делать? От безысходности закрыл глаза, успокаивая бешено бьющееся сердце. Клякса незаметно влезла из груди, опасливо огляделась по сторонам. Точно, проклятие! Я встрепенулся, спугнув его.

– Стой, стой, не прячься, пожалуйста! – взвыл от досады, когда уголёк спрятался в тело. Лицо обдало жаром: у меня повышалась температура, но это самое маленькое из бед. – Нет, пожалуйста, я не хочу больше воевать с тобой!

Тонкий вопросительный возглас оповестил о налаживании контакта. Клякса больше не причиняла неудобства, но в напряжении готова на любое развитие ситуации. Любопытство спасло столько же жизней, сколько и погубило.

– Выгляни, пожалуйста, нам надо поговорить, – на глазах выступили слёзы облегчения. Невероятно, как нагнула меня жизнь: готов просить о помощи у того, кого несколько часов назад открыто презирал и издевался. Главное, чтобы проклятие успело об этом позабыть. Уголёк выглянул одним глазом, убедившись, что опасности нет, уставился на меня с подозрительным прищуром. Повторил своё вопросительное беканье, на этот раз более уверенней.

– Слушай, малыш, у нас проблемы, – я взял себя в руки, трагически вздохнул. Самое главное, подобрать нужные слова. – Нам с тобой угрожает опасность. Здесь творятся ужасы, в которых я могу погибнуть. Не станет меня, не станет и тебя!

Конечно, я лукавил, заявляя подобное. Клякса косилась на магический узор, растекающийся по потолку и стенам как отражение воды. Не слишком прониклась моему рассказу, смотрела грозно, наверное, вспоминала, как я обходился с ней всё это время. Что-то затараторила на своём языке, я ничего не понимал. Проклятие прыгало у меня на груди, указывая на руку.

– Да-да, прости за сдерживающую печать, но ты первая начала враждовать, я лишь обезопасил себя, – по виску скатилась капля пота. Надеюсь, клякса не вспомнит, что именно я сломал куклу, в которой та жила. – Я уберу печать, обещаю! Помоги мне, уголёчек...

Проклятие осталось равнодушным к моим мольбам, продолжало прыгать на месте. Это и понятно, печать Белого Карлика, может, и была для неё обычной, и, в отличие от меня, опасности от узора порождение Лимба не ощущало. Очередной удар из запертой комнаты морга и чей-то сдавленный хрип заставил задрать голову. Узор на двери поблек, сталь чернела, впитывая тьму как губка. Неужели воскрешённый Инфернал проиграл в дуэли?

– Это жопа... – произнёс на выдохе. Если сейчас же не смогу высвободиться из плена. Чернобожец добьет меня играючи, просто проходя мимо. – Это жопа, ты понимаешь? – не удержался, прикрикнул на кляксу, сжавшуюся в комок. Надо заставить её действовать. – Послушай! Там злой мужик, и он очень не любит ни людей, ни Инферналов! Он убьёт сначала меня, потом тебя! Ты знаешь, что такое полная жопа? Мы будем в полной жопе, если сейчас же меня не освободишь!