Текст книги "Альтернатива (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Леонов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)
Продавщица послушно затолкала папку в рюкзачок и затянула завязки.
– Подходит! – Маринка протянула ей деньги и стала перекладывать вещи из сумки. Она закинула рюкзачок за спину – удобно! Ещё раз посмотрела на своё отражение в зеркальной витрине – да, так смотрится лучше, чем с сумкой. Хотя сумка почти новая – ну, может, года два всего. Маринка вздохнула, положила пустую сумку на урну, поправила рюкзачок и зашагала к входу в метро.
Она доехала до своего нового дома уже в сумерках. В квартире было темно, но из комнаты доносился какой-то странный шорох.
– Сашка, ты здесь? – крикнула Маринка, не решаясь отойти от двери.
– Здесь, здесь. Чего орёшь? – донёсся из комнаты Сашкин голос.
Интересно, чем он там таким важным занят? Маринка скинула кроссовки и, не снимая куртки, прошла в комнату. Ну надо же! Сашка сидел за компьютером и увлечённо резался в какую-то стрелялку. Маринка в удивлении замерла в дверях.
– Сейчас, подожди, я доиграю, а то у меня на время, – сказал, не оборачиваясь, Сашка. Маринка щёлкнула выключателем. От неожиданности Сашка вздрогнул:
– Ну вот, убили.
– Ты где комп взял? – строго спросила Маринка, – Я тебе вроде денег не оставляла.
– Это Москва, детка! – Сашка наконец вылез из-за экрана, – Тут и без денег неплохо.
– Колись давай, понаехало! – Маринка упёрла руки в боки.
– Это всё моя природная наблюдательность и практичность! – гордо начал Сашка, но, поймав сердитый взгляд подруги, стал говорить по делу, – Пошёл я, значит, с утра прогуляться. Ну ладно, не совсем с утра – уже где-то одиннадцать было. Иду к метро, а там дорожка мимо помойки проходит. Смотрю – у мусорных баков системник стоит. Я его под мышку – и назад. Тут открыл – вроде всё на месте. Но без монитора-то делать нечего. Ну я и подумал – если системник выкинули, значит, и монитор пульнуть могут. Пошёл снова. Три часа по окрестным помойкам ходил. В результате нашёл монитор, только у него подставка сломана, пришлось книжки подложить. И ещё один системник, потом пришлось из двух один собирать – в первом хард дохлый был. Ну и всяких там мышек и клав целый пакет. Там ещё струйный принтер был, но у него крышка была разбита, я не стал брать. Ну собрал, включил, смотрю – а тут больше десятка беспроводных сетей ловится. И одна из них не запаролена. Представляешь! Короче, полная халява!
– И не стыдно тебе было по помойкам лазать? – улыбнулась Маринка.
– Давай денег – буду в магазине покупать, – парировал Сашка, – Кстати о магазине – как насчёт пива?
– Сам иди, я устала, – Маринка наконец-то расстегнула куртку.
– И пойду, – угрожающе ответил Сашка, – Только ты денег дай.
6.4.
Маринка быстро втянулась в напряжённый ритм столичной жизни. Руднев требовал, чтобы она обзванивала региональные отделения и торопила их с регистрацией. Сам он постоянно отлучался по поручениям Черенкова. Маринка добросовестно звонила председателям региональных отделений по списку, который ей дал Руднев. Вести из регионов были неутешительные – люди на местах никак не могли зарегистрировать свои отделения.
– Ну что, разве это так сложно?! – в один прекрасный день возмутился Руднев, – Вот мы же легко с этим справились. А они чего с этим тянут? Что за дела? Ты им объяснила, что надо делать?
Маринка усмехнулась – «мы с этим легко справились»! Вообще-то с бумагами бегала она одна. Но надо быть справедливой – набрать необходимую численность регионального отделения удалось именно благодаря усилиям Руднева. Сама Маринка принесла только два заявления – своё и Сашкино. С набором необходимого числа участников движения были проблемы и в регионах.
– Евгений Александрович! – попыталась она объяснить это Рудневу, – В регионах проблемы с привлечением новых членов. Простые люди устали от политики, не хотят писать заявления. Руководители региональных отделений требуют от меня агитационных материалов – каких-то брошюрок, где была бы описана политическая программа нашего движения.
– Ну программа-то простая, – пожал своими слегка сутулыми плечами Руднев, – Регистрируем общественное движение, преобразуем его в политическую партию и идём на выборы, в первую очередь – на думские. Чего тут описывать – и так всё ясно!
– Нет, я имела в виду идеологию движения, – уточнила Маринка.
– Какая ещё идеология? – не понял Руднев, – Ну вышли им ещё буклетов. Должны были остаться, шеф вроде много в своё время заказывал.
– У них есть эти буклеты, – продолжала терпеливо объяснять Маринка, – Но там слишком мало информации. А они хотят что-то про текущий политический момент, и вообще в целом про политическую платформу движения.
Руднев задумался. Почесав затылок, он ответил:
– Ну шеф не мастак прокламации сочинять. На словах он всё растолкует, но складно написать не сможет, да и времени у него сейчас нет. Надо будет как-нибудь выбрать время, ты тогда подготовь вопросы, и он тебе разъяснит политику партии. Вот кто смог бы тебе помочь – так это Иван Владимирович. Но у него сейчас другие заботы – его постоянно вызывают в прокуратуру. Когда-то в своём регионе он занимался приватизацией, вот сейчас следователи и ищут скелетов у него в шкафу.
Маринка никак не могла привыкнуть к манере Руднева всех называть исключительно по имени-отчеству – без фамилий и должностей. Наверное, в этом был определённый думский шик, но она ещё не запомнила имена всех обитателей Государственной Думы и окрестностей. Руднев же придавал этому принципиальное значение, как и другим мелочам – в каком порядке представлять посетителей, кто с кем поздоровался за руку или просто кивнул, и даже кто на каком лифте ездит. По его отношению выходило, что по этим деталям можно предсказать государственную политику на годы вперёд. Но были и исключения. Своего начальника Черенкова Сергея Михайловича Руднев за глаза называл «шеф», а Льва Абрамовича Осинского – «Осина», и при этом всегда понижал голос. Впрочем, Льва Абрамовича практически все называли Осиной.
На этот раз Маринка поборола свою стеснительность и спросила в лоб:
– А Иван Владимирович – это кто?
– Долотов, сопредседатель нашего движения, – удивлённо посмотрел на неё Руднев, – Он же тоже депутат, только его кабинет на четвёртом этаже. Надо будет тебя с ним познакомить – в будущем может пригодиться. А по поводу идеологии – в фойе есть книжный лоток. Посмотри там книжки, должно быть что-то подходящее.
Возвращаясь из столовой, Маринка подошла к книжному лотку. Интересной литературы, действительно, здесь продавалось много – и про политику, и про выборы. Она стала перебирать книжки, не совсем понимая, каким образом тут может оказаться описание идеологии «Провинциальной России». Её внимание привлекла книжка в мягком переплёте «Предвыборная кампания в российском регионе». По тематике вроде подходит. Маринка стала листать страницы. Ага – глава про идеологические модели для предвыборной платформы. Это стоит почитать повнимательнее:
«Политику приходится самостоятельно создавать идеологический фундамент своей политической платформы, перерабатывая для этого осколки великих идей, синтезируя новые идеологические модели. При этом политик должен руководствоваться простым и практическим мотивом – ему надо сформировать такой комплекс политических обещаний, в реализации которых была бы заинтересована та группа общественности, голоса которой он хочет заполучить. Сейчас наиболее ходовыми являются следующие общественно-значимые ценности, пригодные для предвыборной мобилизации электората:
– коммунизм;
– демократия;
– либерализм;
– патриотизм;
– национализм;
– регионализм;
– путиниана…»
Маринка растерянно захлопнула книжку. Получается, что для общественного движения надо выбирать из списка ту идеологию, за которую будут лучше голосовать. А как же собственные убеждения?
– Девушка, будете брать? – спросила её продавщица.
– Нет, спасибо, – Маринка положила книжку назад на лоток. Озадаченная, она медленно побрела по думскому коридору. Почему-то вспомнились слова Ленина про политических проституток. Здесь получается что-то похожее – политик встаёт в позу «чего изволите?», а электорат ему платит, только не деньгами, а голосами. Ну нет, на это она не подписывалась! Ладно ещё Руднев – для него это просто техническая работа. Но Черенков-то! С самого начала он произвёл на неё впечатление человека, имеющего твёрдые принципы и убеждения. Нет, надо с ним на эту тему поговорить, и немедленно! Она зашагала по коридору быстрее.
6.5.
Черенков был у себя в кабинете – пил чай с Рудневым.
– Компанию составишь? – спросил он Маринку. Она не стала отказываться, хотя только что пообедала – за чашкой чая проще вести откровенный разговор. Электрочайник ещё не успел остыть. Маринка достала из шкафа свою кружку, бросила в неё чайный пакетик и залила водой. А вот с чего начать разговор? Но Сергей Михайлович заговорил первым:
– Мне тут Евгений Александрович сказал, что ты интересуешься идеологией нашего движения?
– Да, в регионах хотят какие-нибудь материалы, – облегчённо вздохнула Маринка, – И сама бы почитала – для общего развития.
– В принципе литература есть, – Черенков показал на книжный шкаф, – Вот, например, профессор Гришин написал книжку про информационное общество. Это, конечно, не предвыборная платформа, но там много толковых мыслей.
– Я так понимаю, что идеология движения должна выбираться с учётом политической конъюнктуры? – осторожно поинтересовалась Маринка.
– Ну можно и так сказать, – кивнул Черенков. Маринка напряглась – вот оно! Черенков отхлебнул чай и продолжил, – Политики должны выражать мнение общества, иначе у них не будет поддержки электората. Но ни в коем случае не заигрывать с избирателями. Понимаешь, должна быть искренность. Нельзя агитировать за то, во что сам не веришь. Вот я, например, не стал бы агитировать за коммунистические идеалы. Да, когда-то я был в коммунистической партии, и, как и все, изучал марксизм-ленинизм. Может, из-за того, что добросовестно изучал, я в нём и разочаровался. Там есть внутренние противоречия. А главное – сама реализация эти идеи порядком скомпрометировала. И так же я не приемлю национализм во всех его проявлениях.
– А если эти идеологии позволят получить голоса избирателей? – Маринка наконец-то задала мучивший её вопрос.
– Ну есть же какие-то собственные принципы, – не заметил подвоха Черенков, – Кроме того, я довольно много ездил по стране, и когда служил, и уже когда стал депутатом. Поэтому могу судить по собственным впечатлениям – коммунистические и националистические идеи не имеют большой поддержки в обществе. Вот что объединяет наш народ?
Он внимательно посмотрел на Маринку. Она в недоумении поставила чашку и оглянулась по сторонам. Руднев равнодушно размешивал сахар в своей чашке. Получается, вопрос обращён к ней.
– Территория? – неуверенно спросила она, – Или история?
– Русский язык! – похоже, Черенкову понравилась её реакция. Он довольно улыбнулся и ещё раз повторил, – Русский язык! Общий язык подразумевает общую терминологию, а это, в свою очередь, уже вызывает общую систему ценностей – хотим мы этого или нет. Вот коммунисты в своё время хвастались: создана новая историческая общность – советский народ. А ведь этот советский народ весь поголовно говорил на русском языке. И за границей до сих пор всех выходцев из бывшего СССР упорно называют русскими – хоть украинца, хоть татарина, хоть казаха. А почему? Потому что говорят по-русски. Так что тут коммунисты, как обычно, в свои достижения записали то, к чему имеют слабое отношение.
– Но ведь в Советском Союзе изучение русского языка было обязательным во всех республиках? – перебила его Маринка.
– И тут причина перепутана со следствием, – снова улыбнулся Черенков, – Ещё в советские времена я был в доме отдыха в Эстонии. Надо сказать, что они русских тогда недолюбливали, и на русском языке говорили только в случае крайней необходимости. И вот к ним приехали практикантки из Каунаса, это Литва. А там даже в те времена по-русски говорили от силы процентов десять населения. И вот у них возникла проблема – как с эстонцами общаться? Литовский и эстонский языки очень сильно отличаются. И довольно быстро они перешли на общение на русском языке. Ведь не зря же тогда говорили: русский язык – язык межнационального общения. Да, в республиках были школы с преподаванием на местном языке, и школы с преподаванием на русском. Но родители предпочитали отдавать детей в русские школы. Потому что потом было больше возможностей – можно было устроиться по всей стране, а не только в своём ауле. Особенно это касалось технического образования. Я знаю, о чём говорю – в моей дивизии было много выходцев из союзных республик.
– Сергей Михайлович! – Маринка снова попыталась проявить инициативу, – Так в чём заключается идеология нашего движения?
Черенков глянул на часы, но затем, махнув рукой, поставил чашку на стол и поудобнее устроился в кресле.
– Человек! – он поднял вверх указательный палец, – Человек – вот наша ценность! Его права и свободы – экономические и политические. Казалось бы, в этом мы едины с либералами. Но на самом деле есть принципиальное отличие. Либералы на первое место ставят свободу, а мы – человека. Для либералов свобода – самоценность. А для нас ценность – сам человек. Если человек осознанно … Подчёркиваю – осознанно идёт на ограничение своих свобод, понимая, что это в интересах общества, коллектива и его самого в конце концов – то надо уважительно относиться к его мнению. А не говорить всякое… Вот, например, коммунистические субботники. Эту идею уже опошлили коммунисты. А теперь и либералы туда же – бесплатный труд, где это видано! У меня отец после войны жил в Воронеже. Город был разрушен, жили тяжело. Но после работы люди выходили на субботники по расчистке улиц. Добровольно! И, разумеется, бесплатно. Потому что они знали: сегодня они поработают – завтра пойдёт трамвай, завтра поработают – послезавтра заработает кинотеатр.
– Но ведь этим должно заниматься государство? – переспросила Маринка.
– Государство! – Черенков презрительно махнул рукой, – Вот она – иждивенческая позиция! Важный дяденька знает, что и как делать! А он на самом деле не знает! Да и откуда ему знать – он жизнь видит из окна своего кабинета. Он должен принимать решения, но для этого надо знать обстановку. А простые люди знают обстановку лучше. Так дайте же им возможность самим принимать решения, не надо людей считать дураками.
– А как же социалка, пенсионеры, в конце концов? Кто, кроме государства, о них позаботится? – продолжала настаивать Маринка.
– Снова патерналистское государство! – Черенков хитро усмехнулся, – Источником блага является народ, а государство это благо только делит и себя не забывает. Вот, например, работающий пенсионер. Государство берёт с него налоги, а потом платит ему пенсию – ни в чём себе не отказывай! Вы скажете – неработающие пенсионеры или инвалиды? Государство отберёт блага у их родственников, у их соседей, и чуть-чуть отдаст инвалидам. И при этом скажет – смотрите, какое я доброе! Я не говорю, что со стороны государства не должно быть никакой социальной поддержки. Но надо чётко понимать, откуда оно для этого берёт ресурсы. Конечно, не всем такая позиция нравится. Возможно, именно из-за того, что мы выступаем за уменьшение роли государства в тех сферах, где без него можно прекрасно обойтись, мы и считаемся оппозиционным движением.
– Но ведь государство в последнее время пытается спихнуть с себя свои обязательства – ну там монетизация льгот и прочее? – недоумевала Маринка.
– Вот именно! – Черенков резко повернулся к ней, – От обязанностей пытается отказаться, а прав старается захапать ещё больше. Взять, например, такую вещь, как установление минимального размера оплаты труда. Он устанавливается законодательно, а выполнять это обязаны работодатели. Улавливаешь юмор?
Он в упор смотрел на Маринку. Она поёжилась под его взглядом и помотала головой.
– Вот! – как-то даже обрадовался Черенков, – А штука-то в чём – власти обещают, а платят предприниматели. Понятно? Конечно, в этом случае власть может обещать всё, что угодно – выполнять это должны будут другие. Вот против такого положения вещей мы и выступаем. А многим чиновникам из правящей партии это не нравится. Если люди сами будут решать, что и как делать – зачем тогда нужны чиновники? Или, что ещё хуже для некоторых деятелей – им придётся лично отвечать за принятые решения.
Он допил чай и по-военному спросил:
– Ещё вопросы?
Маринка смущённо молчала, пытаясь переварить услышанное. Руднев невозмутимо продолжал хлебать чай.
– Ну тогда я побежал, – Черенков встал и снял со спинки кресла свой пиджак.
6.6.
Всю обратную дорогу Маринка размышляла над словами Черенкова. Войдя в квартиру, она разулась, кинула кроссовки в угол и прислушалась. Сашка продолжал щёлкать клавиатурой. «Даже не вышел встретить!» – рассердилась Маринка и крикнула:
– Я пришла!
– Хорошо! – отозвался Сашка из комнаты.
– Что хорошо? – Маринка встала в дверях.
– Всё хорошо! – ответил Сашка, не отрываясь от экрана.
Да, помощи от него не дождёшься. Так ещё к тому же и комп занял – в Интернете не пороешься. Маринка повесила куртку на вешалку и стала расхаживать по квартире – так ей лучше думалось. В основе партийной идеологии должна быть какая-то идея. У Черенкова, конечно, умных мыслей много, но они как-то все сами по себе. Их должно что-то объединять. Вот эту идею она и пыталась ухватить. Но в голову ничего не шло.
– Что ты мечешься из угла в угол? – Сашка наконец оторвался от монитора, – Ты создаёшь ветер. Я простужусь, заболею и умру. Ты этого хочешь?
Маринка остановилась и уставилась на приятеля:
– Чего сказал?
– Я говорю – ты создаёшь ветер, – Сашка пощёлкал пальцами у неё перед носом, – Ты меня слышишь?
– Вот, блин, в голову ничего не идёт, – Маринка не обратила внимания на его пассы, – Сашка, дай мне мысль!
– А что мне за это будет? – заинтересовался Сашка.
– Я тебе тогда ничего не сделаю!
– Вообще ничего? Ну так не интересно!
– А ты чего хотел?
– Ну чтобы ты сделала мне хорошо, – в голосе Сашки снова появился энтузиазм.
– Ну ладно, я сделаю тебе хорошо, если ты дашь мне мысль, – Маринка продолжала напряжённо думать, но собственных идей не было.
– Да хоть сто порций! Про что мысль? – Сашка уже предвкушал.
– Мне нужна основа партийной идеологии. Ну концепция агитационной брошюры.
– А, контрацепция – это без проблем!
– Не, контрацепция – это не то, – насторожилась Маринка, – Нужна концепция.
– Ты не понимаешь! Контрацепция – так веселее, – Сашкины глаза светились вдохновением, – Короче, так. Берёшь русскую национальную идею, и разбавляешь её своей партийной байдой – ну там текущая политическая ситуация и всё такое. Вот тебе и готовая партийная идеология. Как тебе контрацепция?
– Что ещё за русская национальная идея?
– Ну там Бердяев какой-нибудь, – Сашка неопределённо взмахнул руками и подставил щёку для поцелуя, – Ну давай, делай мне хорошо!
– Бердяев, говоришь? – Маринка отпихнула его и направилась к компу, – Ты в сети? Я твою игрушку закрою?
– Погоди, я не сохранился, – бросился за ней следом Сашка. Но было уже поздно.
– Как ты сказал – Бердяев? – Маринка уже щёлкала клавиатурой.
Спустя два часа Сашка предпринял робкую попытку сесть за компьютер:
– Маринка, я тебе чаю сделал.
– Умничка! – отозвалась Маринка, не отводя взгляда от экрана, – Там пока поставь. Я ещё немного комп займу.
Прошло ещё два часа. Сашка наконец-то закончил бесцельно переключать каналы телевизора и лениво спросил:
– Ну как там у тебя? Может, спать ляжем?
– Не мешай, я рожаю мысль, – Маринка даже не обернулась в его сторону.
– И как проходят роды? – Сашка не терял надежды обратить на себя внимание.
– В муках! – Маринка оторвалась от экрана, – Сделай мне чаю!
– Ты ещё тот не выпила, – Сашка кивнул на стоявшую на столе чашку.
– Он остыл. Сделай мне горячий!
Сашка покорно отправился на кухню.
– Эта электрическая плита ужасно тормознутая – полчаса чайник кипятит, – проворчал он, возвращаясь, – Ну как тебе Бердяев?
– В целом занудно, но умные мысли есть. Я там ещё кое-чего в интернете наковыряла. На небольшую брошюрку должно хватить. Получается, что главное – это русский характер. Я попробую увязать основные мысли Черенкова с русским характером.
– А как в твою контрацепцию вписывается Осинский? – с сомнением спросил Сашка, – Он ведь Абрамович?
– Ты ничего не понимаешь! – Маринка вылезла из-за компьютера, потянулась и стала расхаживать по комнате, – Дело не в национальности конкретного человека, а в том общем, что объединяет всех проживающих на этой территории, в данном случае – в России. Общая карма, одна на всех. Люди, достаточно долго прожившие в России, начинают смотреть на мир одинаково, у них появляются общие ценности…
– Выпить водки, поиграть на балалайке, покормить медведя, – подсказал Сашка.
– Кончай придуриваться! – разозлилась Маринка, – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Русский характер подразумевает мессианство…
– Чего? – не понял Сашка, – Переведи!
– Ну, склонность делать что-то великое и бесполезное, пренебрегая бытовыми неудобствами и прочими мелочами.
– Это так у Бердяева написано?
– Нет, это я уже своими словами сформулировала! – гордо заявила Маринка.
– Оно и видно! Ты когда последний раз на кухне полы мыла, госпожа философ? Или ты, в соответствии со своей контрацепцией, пренебрегаешь бытовыми неудобствами?
– Ну вот! Я ему о великом, а он… – снова вспылила Маринка, – В конце концов, мог бы и сам помыть!
– Это не вписывается в мой русский характер, – чуть заметно усмехнулся Сашка, но попытался оставаться серьёзным, – Мужик должен деньги зарабатывать, а женщина – его всячески поддерживать и ублажать. И вообще, женщина должна быть босая, беременная и на кухне!
– Чего?! – Маринка остановилась прямо перед ним и упёрла руки в боки, – Это кто тут босой и беременный?!
– Ну, я это… – смутился Сашка, – Я в целом. Ну, ты же согласна, что мужчина главный, а женщина должна быть при нём?
– Мужчина ещё заслужить должен, чтобы женщина была при нём! – Маринка смотрела на него в упор карими глазами.
– Ну и чем это он должен заслужить? – Сашка тоже стал серьёзным, – Главная заслуга мужчины в том, что он содержит семью, приносит в дом деньги.
– Фи! – Маринка задрала нос, отчего её ноздри стали казаться ещё больше, – Денег много не бывает. С тем же успехом твой мужчина мог приносить в дом воду в решете.
– Сама ты чудо в решете! – обиделся Сашка, – Все нормальные женщины любят комфорт и новые красивые вещи. И они хотят, чтобы мужчины им это дарили. Вот за это они мужчин и любят.
Он замолчал и гордо оглядел подругу с головы до ног. Волосы у Маринки были как всегда растрёпаны; у свитера растянулись рукава, и ей приходилось время от времени их подтягивать; джинсы были ещё новые и даже сравнительно чистые, но на коленях уже заметно потёрлись; большие пальцы на ногах предательски торчали из дырявых носков. Маринка поёжилась под его взглядом, тоже опустила глаза и уставилась на свои носки.
– А я, по-твоему, ненормальная, что ли? – перешла она в оборону.
– Нет. Но носки стоило бы сменить.
– Я не виновата, что они всё время рвутся! – попыталась она оправдаться, – И вообще, речь о другом идёт. А ты всё – деньги, деньги! У мужчины должен быть характер, стержень, упёртость. Ну, как говорится, мужик сказал – мужик сделал. За таким мужиком любая женщина на край света пойдёт. И он не должен размениваться на ерунду вроде тупого зарабатывания денег. Потому что деньги имеют свойство кончаться, причём в самый неподходящий момент.
– И ты за таким на край света пойдёшь? – Сашка глядел ей прямо в глаза.
– Да! – Маринка не отвела взгляд.
– А за мной пойдёшь?
Маринка отвернулась в сторону и растерянно улыбнулась. Ну вот так всегда! Мужики могут говорить только о себе.
– Ну, если ты совершишь подвиг.
– Какой ещё подвиг? – растерялся Сашка, но тут же разозлился, – То есть нормальная жизнь тебя не устраивает? Обязательно нужны приключения и подвиги? Почему нельзя просто жить в своё удовольствие?
– Это скучно, – пожала плечами Маринка.
– И какой подвиг тебя устроит? Чтобы я заработал миллион долларов?
– А что, у тебя уже есть конкретные планы?
– Есть, – Сашка загадочно улыбнулся, – Только сейчас пока рано говорить.
– Тогда иди чай делай, а то чайник, наверное, давно закипел, – немного обиженно сказала Маринка, – А я ещё поработаю.
6.7.
Сашка проснулся от резкого толчка в бок. Он открыл глаза – рядом с кроватью стояла Маринка и сердито смотрела на него. Похоже, спать она так и не ложилась.
– Хватит спать! – требовательно сказала она, – Я родила мысль и хочу на тебе испытать.
– А сколько времени? – Сашка натянул на себя одеяло.
– Половина пятого, – Маринка бросила взгляд на экран компьютера.
– А до утра твоя мысль подождать не может? – Сашка попытался повернуться на бок.
– Не может, – Маринка стянула с него одеяло, – Иди почитай. А утром я поеду распечатаю и отдам Рудневу.
Сашка поёжился. Похоже, отобрать у Маринки одеяло не получится. Он вздохнул, накинул рубашку и уселся перед монитором.
– Ну как? – Маринка встала у него за спиной.
– Я ещё ничего не успел прочитать. Ты лучше иди чайник поставь.
– Точно. А ты читай быстрее, – Маринка отправилась на кухню. Сашка протёр заспанные глаза и начал читать:
«Политическая программа общественного движения «Провинциальная Россия»
Что было. Наше историческое и духовное наследие:
– Коллективизм. В отличие от Запада, где в тяжелой ситуации каждый, как последний герой, ставит только на себя, в России развиты неформальные домены (кластеры) на 15-20 человек с круговой поддержкой, что определяет невероятную живучесть общества.
– Самостоятельность в принятии решений. Несмотря на давление государства, внутри неформальных кластеров решения принимаются самостоятельно на основе существующих базовых (традиционных) духовных ценностей.
– Давление со стороны государства. Особенностью нашей истории является многовековое стремление государства подавить личность. Русский человек привык находить способы ограждения своей личности от подобных посягательств.
– Необходимость в сильном государстве. Огромная территория страны и постоянные внешние угрозы вызывают объективную необходимость в сильном централизованном государственном аппарате.
– Двойственность в отношениях властей и граждан. Казалось бы, два предыдущих тезиса противоречат друг другу. На самом деле это борьба и единство противоположностей в философском смысле. Постоянный поиск баланса между государственными и частными интересами в соответствии с текущим моментом. Это будет всегда.
– Неэффективность государства. Для решения своих задач государство выкачивает ресурсы из страны, концентрирует их в своих руках, какую-то их часть тратит на своё содержание, а оставшееся использует для решения задач.
– При советской власти упорный труд не давал ощутимого повышения уровня жизни, особенно в условиях бесплатного предоставления населению важнейших благ: образования, здравоохранения, жилья.
– В России не было личных богатств, передаваемых по наследству. Главной причиной потери имущества населением был не грабёж со стороны неприятеля, а действия собственного государства.
Что мы имеем сейчас. Ценности России таковы:
– духовное выше материального;
– общее выше личного;
– справедливость выше закона;
– будущее важнее настоящего и прошлого.
Что мы предлагаем:
– Главная ценность – это человек. Не абстрактные права и свободы, не мифические интересы государства, а реальный человек – здесь и сейчас.
– Уменьшить вмешательство государства во все сферы – не только в экономику, но и в общественную жизнь. Вероятно, те меры, которые предлагают правительственные аналитики, разумны и полезны, но что от них толку, если общество не готово их воспринимать.
– Как сказал китайский мудрец Лао Цзы: «Когда правительство деятельно, народ становится несчастным. Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь, что он существует».
– Пора наконец-то воплотить в жизнь социалистический лозунг: «От каждого по способностям, каждому – по труду». Или, грубо говоря: «Кто не работает – тот не ест».
– Социальная помощь – только нуждающимся. Не надо обманывать себя и других – на всех не хватит. Нет равенству в нищете!
– Русская культура – великая. Но не надо противопоставлений. Свободный культурный, языковой обмен обогащает всех.
Чем мы отличаемся от коммунистов.
Под красивыми лозунгами коммунисты предлагают установить власть бюрократии, когда все вопросы решали в парткоме – когда сеять, что производить, на ком жениться. Пора положить этому конец. Дайте наконец-то людям жить своим умом!
Чем мы отличаемся от либералов.
Под знамёнами свободы либералы строят общество потребления, где закон заменяет справедливость, а деньги – совесть. Духовность выше прибыли, и не всё на свете меряется деньгами!»
– Ну как? – Маринка протянула ему чашку с горячим чаем.
– В целом набор банальностей, – зевнул Сашка, – Но как предвыборная агитация сойдёт. Хотя лично я лозунг «Кто не работает – тот не ест» убрал бы. Народ за это не проголосует. Как-то это жестоко.
– Зато справедливо! – рассердилась Маринка, – У нас движение называется «Провинциальная Россия», а не «За МКАДом жизни нет». Это здесь, в Москве, всем при рождении положена золотая соска, и даже пенсионерам доплачивают.
– Да ладно, ладно, – испуганно согласился Сашка, – Чего ты кипятишься? Я просто тебе говорю, как сделать лучше. Чтобы народ за вас проголосовал.
– То есть врать?
– Не врать, а агитировать, – поморщился Сашка, – Ты ничего не понимаешь в политике!
– Зато ты много понимаешь, как я погляжу! Ну всё, пойду Рудневу показывать.
– Иди, иди. А я тебе пока один фильмец скачаю, вечером посмотришь.
– Какой ещё фильмец? – насторожилась Маринка.
– Про политику. Тебе понравится. Ты хоть спала сегодня?
– В метро посплю. Ты мою флешку не видел? А, вот же она! Ну всё, пока!
Маринка сунула флешку в карман, вытащила из угла кроссовки, натянула куртку, закинула за спину рюкзачок и хлопнула дверью.
6.8.
К удивлению и даже разочарованию Маринки Руднев отреагировал на её творение довольно равнодушно. Он небрежно положил брошюрку, над изготовлением которой она корпела почти час, к себе на стол, и сказал:
– Я посмотрю. А сейчас поедешь в наш новый офис. Наконец-то подписали договор аренды. Надо посмотреть, какая там обстановка. Сейчас я тебе адрес запишу, это недалеко от Садового кольца. Ключи там на вахте возьмёшь, я позвоню.
Нужный дом Маринка нашла довольно быстро. На подъезде было несколько табличек – какие-то фонды и акционерные общества. На всякий случай она спросила у охранника, сидевшего в застеклённой комнате сразу при входе:
