Текст книги "Железный посыл"

Автор книги: Дмитрий Урнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Шведы сердечно меня приветствовали. После скачки вспоминали мы с ними Полтаву и какие тогда были лошади. У Петра под седлом был конь персидской породы – чучело этого коня можно видеть у нас в музее, и всех оно поражает, конечно, размерами: чуть больше крупной собаки! Промеры (высота в холке, обхват груди и пр.) показывают, что лошади, как и люди, становятся со временем все крупнее.

Оторвавшись от земли среди елей, окружающих стокгольмский аэродром, мы с Заказником через два часа опустились среди берез в Шереметьеве. Я чувствовал себя персонажем из старинного наездничьего анекдота. Ставлю лошадь в вагон, еду. Тула. Смотрю: бега! Выгружаю, запрягаю, выигрываю. Ставлю в вагон, еду дальше. Орел. И тут бега! Выгружаю, запрягаю, выигрываю, да еще как выигрываю-то, один, оторванно, на руках. Дальше. Тамбов. Выгружаю, запрягаю и т. д. Но это не совсем выдумки барона Мюнхгаузена. Сам великан Крепыш, случалось, бежал в Питере, выигрывал, после чего его действительно ставили в вагон, и после тряской ночи по железной дорого он бежал и выигрывал на другой день в Москве. Но это эксплуатация лошади на износ. При современных же условиях можно и в самом деле обыграть полсвета, как это делали такие «амфибии», как Иерихонская-Труба или же новозеландец Кардиган-Бэй. После скачки в Стокгольме Заказник как раз пришел в боевой порядок, что было видно по тому, как, играя, вышел он из самолета, готовый нестись по летному полю хотя бы наперегонки с воздушными лайнерами.

Поставив коня в карантин, я направился в дом родной, на ипподром, доложить по начальству. В Стокгольме были мы совсем недолго, так что я и не писал, и не звонил в Москву. А результаты они должны были знать из газет.

В кабинете с сияющими кубками никого не было.

– Где Драгоманов?

Но вместо ответа подали мне письмо.

* * *

«Ты не из жалостливых, но жалости мне и не требуется. Но знаешь ты нашу поговорку: „Был конь, да изъездился“. А представляешь ли, каково испытать это на себе? Не дай тебе бог дожить до этого. Они приходят с чистенькими ручками и начинают учить честности. А где бы они были, если бы я в свое-то время об этой сопливой „честности“ думал, когда рубал направо и налево? Ни средств, ни материалов не было, – ну и сиди себе со своей „честностью“! А я дело делал. Мало того – другим жить давал. Из спортшколы придут: „Овса ни крошки“. Что же мне ответить им? „Извините, я честный человек, разбазаривать государственный овес я не могу…“ А лошади, на которых надо барьеры брать, стоят некормленые. Нате, возьмите овса, – и без прошений, без бумаг, безо всякой его „честности“ и „законов“. Законы он знает! Знает ли он такие положения, когда и самый закон применять не к чему? А жить надо, работать надо, людей надо поднимать! Поговорил бы он тогда о „законах“ да о „честности“. Нет, тогда – Драгоманов, тогда он нужен был, тогда Драгоманов, не задумываясь, действовал. А теперь получили они готовенькое, изучили по книжкам и Драгоманова учить начинают, агитировать его, беднягу, за советскую власть. Не то, да не так, да наука, да факты…

А этот-то проходимец, барышник, ты помнишь, как нас обхаживал, как юлил? Как не давал он нам жеребца на свободе взглянуть, ни в конюшне, ни на ходу. То разговором займет, то просит: „Не надо! Разволнуется“. Лиса! Змей-барышник! Мастер-барышник. А я-то… Но, пойми, мечту перед собой увидел, ожившую мою мечту. Думаю, Дерби… Наш выигрывает, наш один – и никого. От Сэра Патрика и Псковитянки. Так задумал я. И закружилась голова, старая голова. Что ж, пусть он, честный молокосос, помечтает, как я всю жизнь мечтал. Дни за днями идут, пенсию мне положили по всем правилам, вроде простили. Простили и отпустили на покой: не то теперь требуется… Горечь, если бы ты знал, какая горечь».

Спускаясь по ступенькам, я читал драгомановское письмо.

– Насибов! – раздался голос с верхней площадки.

Секретарша звала меня, та, что письмо мне передала.

– Что ж ты почту свою не забрал?

Я показал ей развернутое письмо.

– Да вот же еще!

И в пролет полетел другой конверт.

Что за кино? На конверте стояло: «Москва. Мастеру Насибову».

Я вышел из конторы на скаковой круг. Как всегда, ипподром жил своей жизнью. Да, бегут дни за днями. И каждый день одни по часовой стрелке шагают – это называется «в обратную сторону», а другие – против часовой, «в настоящую» резвят. Посередине круга возвышалась фигура верхом на каком-то рыжем, из которого старались сделать второго Абсента. На той стороне, за противоположной прямой, подымалась громада нового манежа, построенного для любителей верховой езды. Самый большой в Европе.

Вскрыл я и это, «на деревню дедушке».

Дорогой Николай Насибович!

Пишет Вам Коля с конезавода. Жокеем когда становятся? Мне очень нужно знать. Напишите мне. Я уже выздоравливаю.

Коля

notes

Примечания

1

Некоторые имена и конские клички изменены, но все – правда.

2

Добавим: жили Пиготы на Малой Дмитровке дверь в дверь с Чеховым и попали в его письма, так же, впрочем, как «французы» – в рассказы.

3

Речь идет о крупном специалисте, выдающемся знатоке конской породы, много сделавшем для восстановления нашего коневодства после войны, Михаиле Тиграновиче Калантаре.

4

Легендарные жокеи прошлого века, соперники равновеликие, но два разных характера, две школы езды.

5

В обращении к главному на конюшне «сам» – слышится отзвук древнеримского «Сам (то есть хозяин) сказал». Тип наездника, здесь описанный, представляли такие мастера, как Грошев, Родзевич, Семичов, Лыткин, одним словом, такие, как Григорий Башилов.

6

Тоже «конюшенный язык», особое употребление глаголов: говорится не «ездить на лошади», а «ездить лошадь», «работать, резвить или шагать лошадь».

7

Тренинг и призовая езда на молодых скакунах требуют веса столь легкого, что взрослому так выдерживаться невозможно. Поэтому на конюшне имеется целый штат мальчиков, называемых конмальчиками. Школу эту прошли многие выдающиеся всадники. «С детства узнал я посыл, который остался мне дорог на всю жизнь», – говорит в «Основах выездки и езды» Джемс Филлис.

8

Скакун экстра-класса.

9

Наружное.

10

Насибов вспоминает Г. М. Мишталя, мастера спорта, чемпиона СССР по барьерным скачкам.

11

Пол Ревир, памятник в Бостоне.

12

Конники-спортсмены старшего поколения, неоднократные чемпионы СССР 20–40-х гг.

13

Известные беговые наездники Петр Саввич Гриценко и Петр Гречкин.

14

Симптомы: копыто греется при воспалительном процессе от удара; дурной запах – копыто гниет; бабка может быть вывихнута, растянута, на ней могут образоваться подседы, болезненные волдыри.

15

Черный Принц, он же Годольфин Арабиан, был родоначальником чистокровной скаковой породы. При нем действительно всегда была кошка, которую звали Грималкин и которая видна даже на старинных изображениях Черного Принца. Вот одно из объяснений этого странного обстоятельства в без того таинственной судьбе Черного Принца: «кошки любят тепло. Англичане не каждый день навоз из денников убирают. Они только ворошат соломенную подстилку, чтобы сверху было чисто. Солома, снизу унавоженная, начинает преть. Она горит. И вот на такой соломе нередко можно видеть возле лошади кота, который, подобрав под себя лапки, жмурится от удовольствия и тепла» (из наблюдений спортсмена).

16

Суть в том, что герой повести Толстого Холстомер, чье настоящее имя было Мужик 1-й, принадлежал графу Орлову, однако потомство его шло из завода Шишкина, бывшего управляющего у Орлова.

17

При современной «короткой» посадке шпоры немыслимы.

18

Имеется в виду, конечно, призовой скакун по кличке Нижинский. Приведем клички других знаменитых лошадей, связанных с Россией: Смоленск, названный так англичанами в честь битвы 1812 года, был победителем Эпсомского Дерби в 1813 году. А в 1847 году то же Дерби выиграл Казак, происходивший от Атамана Платова. Необходимо назвать и Петра Великого, о котором речь впереди. Помимо всех достижений на скаковой дорожке, Нижинский добился рекордной цены, он был оценен в пять с половиной миллионов. Сам Насибов не скакал с Нижинским, и рассказ о нем записан со слов профессора Б., представляющего нашу страну в Международной федерации конного спорта (ФЭИ).

19

С. И. Филатов – Олимпийский чемпион.

20

Примета: «Завтра будет славная погода, – сказал я. Штабс-капитан не отвечал ни слова и указал мне пальцем на высокую гору, поднимавшуюся прямо против нас. – Что ж это? – спросил я, – Гуд-гора. – Ну так что ж? – Посмотрите, как курится. – В самом деле, Гуд-Гора курилась; по бокам ее ползали легкие струйки облаков, а на вершине лежала черная туча…» (М. Ю. Лермонтов, «Герой нашего времени».).

21

В. Прахов – классный стиплер, чемпион СССР, победитель международного Пардубицкого стипль-чеза. В Ливерпуле Прахов дважды падал по дистанции, садился в седло и продолжал борьбу. Его мужество с энтузиазмом было оценено и зрителями и прессой. Насибов неточен: вместе с Праховым в Ливерпуле скакал мастер-жокей Б. Пономаренко.

22

Чабан-Тутариш – наш выдающийся жокей 20–30-х годов.

23

В Деркульском конном заводе находилась школа жокеев.

24

От английского «Standardbred» – выведенный по определенному образцу, породистый.

25

Межпалубное пространство.

26

«О, прелесть! Сердце мое! Вот это жизнь!» (нем.).

27

Яков Иванович Бутович – коннозаводчик, знаток породы, основатель Музея коневодства, который передал Советскому правительству и был назначен его первым смотрителем. Его питомец Ловчий был чемпионом Всероссийской сельскохозяйственной выставки в 1923 году. Сын Ловчего – Улов – стал чемпионом Всесоюзной выставки 1939 года. Сын Улова – Бравурный – был рекордистом 40-х, сын Бравурного – Бравый – рекордистом 50-х годов. Автор интересных мемуаров, друг выдающихся художников, Бутович был заметной фигурой на фоне артистической Москвы. Он упоминается в «Театральном романе» М. Булгакова и под именем Бурмина выведен в повести П. Ширяева «Внук Тальони».

28

Деписты – депатрианты, перемещенные лица времен второй мировой воины, среди которых немало предателей Родины, бежавших от возмездия.

29

Талантливейший русский наездник-самородок В. Я. Мельгунов, известный по призовой карьере как Василий Яковлев. В его руках Крепыш установил рекорды, некоторые из которых держались четверть века. Тяжело больной, обессиленный запоем, обманутый своим владельцем, он, как писали газеты того времени, «умер с именем Крепыша на устах».

30

По сообщениям печати, Лестер Пигот, чтобы решить проблему веса, сделал себе специальную операцию: ему была вырезана мускулатура, для жокея как бы «не обязательная».

31

«Одна из лучших лошадей, каких только видел австралийский турф», – «Кровная лошадь Австралии» (Мельбурн-Сидней, 1956).

32

При такой нервозности жеребец как производитель использован быть не может.