Текст книги "H.i.d.a. (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Маколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Я смерила парня презрительным взглядом, как и всех копов за его спиной.

– Личность девчонки хоть установили?

Мне становится тяжело стоять на одном месте. Все мое тело дрожит от возбуждения. Хочется прямо сейчас набросится на кого-нибудь и удовлетворить себя. Но я держусь. Не время сейчас для этого.

– Да, на камерах ее лица не было видно особо, но один из патрульных который дежурил во время открытия парка утверждает, что видел ее и женщину, также близко как я вас.

– Он столкнулся с ними?

– Нет, девчонка подошла к нему, вся грязная, лицо в синяках, в рваной куртке и платье. Он подумал опять какие-то бездомные чудят по пьяни и оттолкнул. Она упала, и он увидел кровь.

– Где? – спросила я с интересом.

– Как он говорит, между ног. Стекала с промежности по бедрам. Он тогда испугался, предложил вызвать скорую, но подбежала какая-то грязная женщина и увела девчонку, та не сопротивлялась.

– Они что-то сказали?

– Секунду, – он начал переворачивать листки блокнота, – Да, сказали, что у нее месячные…

Я рассмеялась во весь голос, ничуть не смущаясь никого вокруг. Пусть знают.

Но блин, что это за девчонка вообще? Откуда она взялась? Где парни нашли ее? Случайная прохожая? Нет… Она сама зашла с ними сюда, а значит знала их. Даже познакомившись на улице, девушка не пойдет за двумя парнями на стройку ни под каким предлогом, если она не отбитая дура. Значит, они ее знали и привели сюда. Где они познакомились? В клубе? В академии?

Я вновь посмотрела на пулевые отверстия в стене.

– С чего стреляли?

– Не знаем, – пожал плечами детектив, – Криминалистам не удалось найти ни гильз, ни пуль.

– Их кто-то забрал?

Неужели кто-то так хорошо подчистил за собой следы? Та женщина сделала это? У нее хорошая подготовка в подобных вопросах.

– Нет, кроме нас никто в стене не ковырялся, там просто, ничего не оказалось.

Значит воспользовались какой-то способностью. Наверняка из-за нее кровь так пахнет.

Блин, стоит только подумать о крови, как мое тело опять бьет мелкая дрожь. Мне надо подышать свежим воздухом и успокоиться, я слишком возбуждена. Если я не сделаю этого, то начну нехилую такую групповушку со всеми присутствующими.

– Короче, тела найдены, передай капитану, что дело о пропаже закрыто, – сказала я, покидая здание.

Я узнала все, что нужно. Осталось найти девушку. Она убийца, как и та женщина, которая помогла ей…

Выйдя на улицу, я вновь оказалась под сильным ливнем. Только на сей раз холодные капли радовали меня, ибо так я хотя бы могла успокоиться. Впервые со мной творилось нечто подобное. Пройдя дальше по улице, я вновь оказалась у того нового парка. Надо признать, он и правда был очень красивым. Кроме этой статуи в центре…

Сев на скамейку с козырьком, закрывающим меня от дождя, я закурила. Сигаретный дым, проникая в легкие, позволил немного успокоиться и начать думать.

Нужно найти эту девчонку и разговорить ее. Если ее изнасиловали, то почему она не обратилась в полицию? Кто та женщина? Возможно, она и отговорила ее от подобных действий, ибо они убили двух студентов.

Мне становится интересно. Они сразу задумывали это или случайно встретились? Может девчонка сама решила отомстить парням из академии которые издевались над ней? Нарядилась красиво, завела на стройку обещая ублажить обоих сразу, а там уже поджидала та женщина. Ведь нет на камерах того, что она заходила внутрь. Наверняка она уже была внутри. Хотя, это всего лишь мои догадки. Доказательств никаких.

Но я обязана подтвердить свою теорию о том, что девушка училась вместе с убитыми в академии.

Я даже знаю кто мне в этом поможет.

Достав смартфон, я быстро открыла контакты и нашла имя одного старого знакомого, который отвечал за мое обучение в академии.

– Баррет? Это Кет, мне нужна твоя помощь, – без лишних разговоров, сразу к делу, так он учил.

– А-а-а-а, Хаунд, помню тебя, – раздался голос старика, – Чего хочешь?

Почему-то, когда он называет меня по прозвищу, я не испытываю ненависти, ибо знаю, что он делает это не для того, чтобы оскорбить меня. Ведь именно он помог мне полюбить собственные суперсилы и начать использовать их в работе. За это я вечно буду благодарна ему.

– Мне нужно разрешение на посещение академии и разговоре со студентами.

– Для чего? Вы нашли уже пропавших?

– Да, эти идиоты скоро пришлют вам официальные отчеты и всякую дребедень, – ответила я, не вдаваясь в детали.

Все-таки не позволено делиться с кем-то еще результатами расследования без официального разрешения. Мне хоть и плевать на правила, но за подобное могут в тюрьму упечь. А меня там многие не любят.

– Хорошо, будем ждать новостей, – ответил он спокойным голосом, – Так зачем тебе разрешение? И почему через начальство не пошлешь запрос?

– Дело не официальное, – сказала я твердо.

Действительно, кроме желания найти ту девушку и узнать личность женщины, я больше всего хочу вдохнуть ее запах. Он как наркотик, который быстро выветрился из организма, оставив дикую ломку и желание новой дозы. Да и если в академии есть два парня насильника, то надо распутать этот клубок. В данный момент все ниточки ведут в академию, а для этого мне нужно разрешение на посещение. Иначе никак.

Баррет задумался, а затем ответил:

– Хорошо, но придется подождать пару дней, такое быстро не делается без официального запроса.

– Спасибо, старик…

– Взамен ты мне все расскажешь о своем «неофициальном деле». Поняла?

– Как скажешь, могу даже пивка принести с собой.

– Хочешь пронести в академию алкоголь? Да меня выгонят оттуда, как только унюхают, – рассмеялся он, чем вызвал мою улыбку, – Хорошо, тащи. Разговор легче пойдет. Отбой.

Он повесил трубку, оставив меня наедине с грохотом падающих на пластиковый навес капель дождя. Сигарета медленно тлела зажатая губами, пока я убирала телефон в карман смотря на статую мертвого героя.

– После твоей смерти, все дерьмо вылилось наружу, – сказала я слегка печально, – Больше не осталось хороших героев. Ты был последним.

Спустя два дня, как Баррет и говорил, я получила официальное разрешение на посещении академии. Спрятав две бутылки виски в своем рюкзаке, я отправилась туда, чтобы наконец разузнать все, что мне хотелось. Ожидание было мучительным. Мне хотелось на стену лезть от скуки.

Наконец я оказалась возле дверей академии. Трепет от встречи с бывшим наставником остался в прошлом, когда меня отсюда выгнали за драку с каким-то богатеньким сыночком. Было обидно, но я пережила это. Усадила этого богатея на долгие годы в тюрягу за торговлю оружием. Ха-ха!

Баррет указал в сообщение, что они сейчас внизу проверяют новичков. Я помню это. Наставники, которые строят из себя неприступных и жестоких, студенты, трясущиеся от волнения. Ведь не у всех силы такие отличные, у кого-то могут быть слабыми или уродливыми. У парня, который проходил демонстрацию вместе со мной, были щупальца вместо ног. Так героем он и не стал, увы. Как и я в принципе. Мне с моим носом дорога светила только в помощники или супергерои-детективы, я стала кем-то таким. Почти получилось.

Зайдя в лифт, и нажав кнопку я раздумывала о деле. Какие вопросы задать Баррету? Кто эта девушка? Удастся ли ее встретить в академии? Что произошло в том баре совсем недавно.

«Новая суперзлодейка наказывает героев!» – так гласили название видео, распространяющиеся в интернете. Ее уже окрестили новой волной преступности, и в шутку пророчат место в главенстве над всеми злодеями. Но куда ей. Она с трудом одолела двух помощников… Я бы так и не обратила внимание на это видео, если бы не ее способность. Бита появилась в ее руках, а потом исчезла. Она также хорошо умеет пользоваться огнестрелом, раз прострелила ноги парням в баре и не попала в кого-то еще. Это навело меня на мысль, что, возможно, похожая сила убила двух студентов. А может это она и была? Личность скрыла?

Пока на мою доску подкидывают все больше деталей пазла, который все никак не желал складываться. Хотя мне кажется, что мне удалось найти картинку, по которой можно ориентироваться в момент сборки. Вот только она еще не совсем четкая…

Лифт пропищал, возвещая меня о прибытия. Двери открылись, и я сделала шаг вперед.

Столкновение, и я вижу перед собой чью-то зеленую голову. Мешковатая одежда, синяки под глазами, но милое лицо, даже красивое. Стройные ноги, и стиль незамысловатый, не вычурный.

Но она вообще не смотрит куда идет!

– Эй! Глаза разуй, идиотка! – воскликнула я отталкивая ее.

У меня нет времени любоваться молодыми студентками.

– Извините, – раздалось мне в спину.

Пройдя мимо нее, мой нос уловил аромат ее духов и шампуня, нежные персиковые нотки. Запах тела, а точнее самого человека был не запятнан, будоражил, но в нем было что-то иное, не такое как у всех остальных кого я встречала до сей поры… Но все равно знакомое…

Повернувшись в ее сторону, я хотела было остановить двери лифта, но не успела. Девушка уехала наверх, бросив на меня вопросительный взгляд.

Чертыхнувшись, я побежала по лестнице наверх, в надежде поймать ее. Догадаться дождаться следующего лифта мне в голову не пришло. Ведь от этого запаха у меня опять сорвало крышу, отбросило всю рациональность к чертям собачьим. Меня вело наверх лишь желание.

Спустя пять минут моего поднятия по длинной лестнице, я наконец выбралась на свежий воздух. Ее запах вел меня в другую сторону, в грязный переулок за углом, откуда доносились стоны людей.

Выбежав из-за угла, я увидела студентов, лежащих на земле, все они держались за ушибленные конечности, а у кого-то вообще были переломы. Девушкам тоже досталось, они лежали без сознания.

Неужели это сделала она?!

Заметив в центре молодого щуплого паренька, который был более здоровым чем все остальные, я спросила у него:

– Куда она пошла?!

Но он не ответил, потерял сознание раскрыв от удивления глаза. Его лицо тоже было в синяках.

Окинув взглядом все вокруг, я тут же поняла, что студенты избивали этого парня и явно вымогали деньги. Это не хорошо.

– Кровь? – задала я вопрос сама себе, увидев маленькую каплю.

Коснувшись ее кончиками пальцев, я поднесла окрасивший в алый палец к носу. Мое тело ударил разряд электричества, но на сей раз меня не охватило оцепенение как на стройке, я уже была подсознательно готова…

Готова найти эту паршивку и выбить из нее всю правду!

Глава 7

Вспоминаю тот случай из детства, когда я потерявший родителей рос у какого-то родственника, коего в жизни ни разу не видел.

Возвращался я тогда домой темными дворами и улицами города. Даже не помню его названия, ибо все это стерлось из памяти как ненужная информация, оставив только самое важное. То, что сделало меня тем самым супергероем, которого признали сильнейшим. В ту пору не было повсеместного контроля незримого ока государства за каждой из улиц, и посему частенько можно было натолкнуться на компанию, которая избивает кого-то, насилует, грабит. По улицам то и дело разъезжали машины супергероев изрыгая реактивное пламя из двигателей, а в небе сияли огни прожекторов с их эмблемами. Ведь так легче было позвать защитника города, который скрывается и не желает давать номер своего пейджера кому-либо кроме соратников по делу.

И вот в один из таких вечеров, я возвращался домой. Вокруг было темно, мой путь пролегал через пустырь за складскими помещениями. Ибо так идти было куда как быстрее, чем переться пятнадцать минут пешком в обход всей огороженной забором территории. Когда тебе лень идти далеко, то даже неосвещенная фонарями дорога покажется не такой страшной, а если учесть, что днем я также ходил по ней, то ничего ужасного вообще не видел. Никто никогда никого не грабил, и по пути не ошивались подозрительные компании. Всегда все было хорошо, до того вечера.

Тогда я шел в темноте и увидел впереди сверкание фонариков. Их лучи светили на землю выбиваясь из-за темных странных силуэтов, которые оказались человеческими стоило только приблизиться ближе. Кроме этого, и отдаленно проезжающих по шоссе мигающих фарами машин больше ничего видно не было. Свет в окнах склада давно не горел, а луну заволокли осенние тучи. Прохладный ветер хлестал меня по щекам как бы подгоняя дальше, ибо опоздание грозило длинной лекцией от дяди, а также лишением каких-либо благ за непослушание. Надо сказать, будучи любопытным ребенком, я часто лишался чего-то хорошего по этой методике воспитания. Хотя, что вообще можно было отобрать у ребенка, который лишен всего? Телевизор? Выкрутить лампочку из ночника? Я жил бедно, до школы всегда добирался пешком, денег никаких не имел. Мне нечего было бояться.

Проходя мимо этой странной компании с фонариками, я слышал их хохот, тяжелое дыхание, подбадривающие крики. Они окружили кого-то в центре, того кто лежал на земле и пытался защититься. Свет фонарей слепил ему глаза вырывая из мрака гримасы полные боли, которые наполнялись ужасом и страданиями с новыми криками, и ударами. Слышать это, было чем-то мучительным, но не ужасным. Частенько сталкивался с подобным, но никогда не видел это так близко.

В тот момент я подумал: «А что было бы, если бы те, кто бьют сами оказались на месте избиваемого?». Если поменять их местами, то они также будут улыбаться? Также буду радоваться боли другого? Будут ли они избивать кого-то после того, как сами ощутили нечто схожее?

Мой маленький мозг десятилетнего ребенка порождал вопросы быстрее чем мир и окружение успевало давать мне ответы. Хотя кто мне их вообще давал? Единственный ответ, который внезапно плюхнулся на меня подобно утреннему снежному кому с крыши – откровение какого-то бездомного пьяницы, остановившего меня, когда я шел утром в школу. Он тогда сказал: «Эй малой, ты знал, что все люди уроды? Так знай, ибо эти уроды испортят твою жизнь и сделают уродом тебя!». Глубокомысленно, хотя чего ожидать от человека променявшего свою жизнь на бутылку алкоголя.

В общем, когда я остановился напротив компании людей, избивавших кого-то, и начал задаваться вопросами, один из них повернулся и пустил луч света мне в глаза.

– Твою мать! Тебе чего здесь надо?! – закричал он на меня и сделал шаг сокращая разделяющее нас расстояние.

Мне было страшно. Тело начало трястись от окутывающего ужаса, от чего мне становилось все труднее двинуться с места. Я был похож на козу, которую тренируют впадать в ступор, когда на все стадо нападают волки, тем самым ценой одной жертвы спасаются все остальные.

– Да оставь ты его! Пусть идет дальше! – крикнул этому парню кто-то.

Когда он подошел ко мне ближе и свет фонаря, направленный мне в лицо, смог высветить его собственное, я увидел обычного подростка. Молодого парня лет шестнадцати-восемнадцати. Мы тогда частенько с одноклассниками смотрели на старшеклассников из соседней школы и завидовали им, мечтали стать взрослыми и свободными как они.

– Проваливай отсюда! – сказал он, толкая меня в плечо, – Или сам получишь!

Я повернулся и сделал пару шагов прочь от них, а затем остановился. Почему-то в груди начало ныть от одного осознания того, что я бросаю человека на растерзание толпы.

Страх говорит мне, что я ничего не могу сделать, и лучше всего бежать домой, вызвать полицию, оповестить всех кого только могу. Ведь только так может поступить ребенок десяти лет. Так я должен был поступить по логике. Но что есть логика присущая взрослым в мире ребенка? Это неизвестная величина, вокруг которой так крутятся все взрослые люди. Они упиваются ею, стараются гордиться, показывают всем, кого увидят на своем пути, и очень сильно ненавидят тех, кто не придерживается того же. По крайне мере я так считал в детстве. Не так, конечно, сложно и витиевато, упрощенно, все-таки десятилетний разум далек от высокой философии жизни, но думал я именно так.

Поэтому, когда я остановился и медленно повернулся в сторону группы подростков, то зачерпнул с земли горсть камней.

Не знаю, что мной движило тогда, но позже я нашел ответ на этот вопрос – жажда справедливости. Меня бесило, что те, кто бьют сами никогда не получали удары. Кто-то должен был заставить почувствовать их ту боль, которую испытывает человек у их ног.

Именно с этими мыслями я швырнул первый камень, а затем второй.

Маленький снаряд просвистел в ночном воздухе и попал в голову парня, который толкнул меня. Он закричал от удивления хватаясь за затылок и сгибаясь пополам. Кто-то обратил на него внимание повернувшись, и мой второй камень попал уже в щеку этого невезучего. Парень схватился за щеку закричав, а затем согнулся чтобы выплюнуть выбитый зуб и сгусток крови. Они посмотрели на меня, и все остальные остановились.

Жертва избиения воспользовалась секундной заминкой и вырвавшись из цепких рук убежала. Попытки догнать не привели ни к чему хорошему, лишь пару парней погнались в темноту, но затем вернулись, разводя руками, пока остальные уже окружали меня.

Надо ли упоминать, что от страха мои руки тряслись так сильно, что все камни посыпались на землю? Мне чудом удалось не намочить штаны, и попытаться убежать от них подальше. Но куда десятилетке тягаться с подростками в скорости бега? Меня тут же догнали и подставив подножку повалили, заставив пропахать носом твердый грунт с каменными крошками.

Было больно. Тогда я прикусил язык, и чувствовал, как он разбухает во рту наполняя кровью мой желудок, а пара передних резцов бесследно исчезли где-то во тьме.

– Он кинул в меня камень! – закричал один из парней, окруживших меня.

Удар ногой сокрушил мои внутренности, когда коснулся правого бока. Ребра натужно захрустели, но выдержали. Ибо в момент замаха ногой парень покачнулся, от чего удар пошел по касательной, и половина силы, предназначенной для меня, ушла в пустоту. Но на этом мое везение не окончилось.

– Эй, тише, это всего лишь мелкий крысенок, – раздался чей-то спокойный голос.

Лиц не было видно из-за бьющего мне в лицо света фонарей, но я помню, как меня спросили:

– Ты хочешь бежать домой к мамочке, и мы тебя будем унижать всю оставшуюся жизнь, или дашь нам немного отыграться на тебе, и мы больше никогда тебя не тронем?

Вопрос был странный. Они все равно так и так буду бить меня, но от меня зависит сделают это сегодня или завтра. Я пока не знал, что за собой несет понятие «вся жизнь» и какова вообще его тяжесть в осмыслении, но я задумался. Задумался о том, что если я убегу, то завтра они будут меня унижать, я буду каждый день валяться у их ног как тот убежавший, а если останусь, то все равно все будет также, но всего один раз.

Я был странным ребенком, другой на моем месте заревел бы от страха прося отпустить его, но я этого не делаю. Лишь закрываюсь рукой от этого надоедливого слепящего света, и пытаюсь решить свое будущее. Хотя какой там. В этот момент во мне начало пробуждаться новое чувство – упрямство. Желание, что заставило меня медленно подняться на ноги, вытереть кровь из разбитого носа и стертой кожи лица…

Чтобы потом снова упасть на землю от удара в живот.

Они не дождались моего ответа, или сами увидели его в моем жесте. Но в тот момент пока я лежал на земле свернувшись клубочком, пытаясь рюкзаком закрыть живот и голову, чтобы не было слишком больно, я пытался не кричать от боли. Упрямство заставило меня стиснуть зубы посильнее и терпеть, терпеть и еще раз терпеть. Меня били по голове, спине, бокам, ногам, поднимали за волосы и давали пощечины проверяя жив я или нет, и все это время я лишь бросал на них взгляд полный превосходства. Они не получили от меня ничего. Ни денег, ни удовольствия избиением, ни превосходства.

Я не сдался. Хоть, до сих пор пытаюсь понять, почему я так поступил? Что мной двигало?

И единственное ответ, который я нахожу, это моя нелюбовь к самому себе. Я был готов вытерпеть все, что только можно, но никогда не мог смотреть на чужую боль.

Даже став Великим, это осталось во мне. Бросался первым в бой стоило только увидеть попавших в беду людей. Разбирался с преступниками, которые грабили избивали в переулках. Я никогда не проходил мимо после того раза.

Никогда.

Меня называли безумцем, водили к психиатру, исключали за драки, в которых я был не виноват, но я стоял на своем.

Даже если я умру, то постараюсь, чтобы люди спаслись.

Именно поэтому я прыгнул в толпу студентов, избивающих какого-то паренька. Мне было плевать, парни или девушки перед мной, моя призванная бита находила свою цель и заставляла почувствовать ее всю боль. Все страдания, что они принесли.

Гнев подстегивал меня. Злость на героев, что позволяют себе такое поведение, злость на наставников, не следящих за воспитанниками.

Я бил их битой пользуясь той малой толикой сил, что у меня вообще была. Будь на их месте толпа организованных героев, владеющих своими силами на том уровне, при котором они представляют опасность я бы наверняка проиграл.

Но не в этот раз. Большинство из них предпочитают сами бить, чем принимать удары. Поэтому, как только моя бита коснулась головы первого и он упал на землю теряя сознание, большинство растерялось. Это дало мне шанс нокаутировать еще одного парня и девушка. Затем против меня начали применять способности, но очень плохо. Они мешали друг другу, подставлялись под удары, никто даже не догадался выбежать и позвать на помощь. В итоге все остались лежать в том переулке вместе с тем, кого избивали.

Это был обычный парень, видимо, тоже, как и они студент академии. Его сломанные очки сползли на землю со сломанного носа, лицо все опухло, от чего он щурился на меня сквозь лиловые вздутия на глазах.

После всего этого, я бежал до дома так быстро как никогда этого не делал. Дождь, слякоть, лужи, машины, пешеходные переходы. Все сливалось воедино в одну серую полосу перед глазами, которая мелькала подобно быстро мелькающим окнам поезда метро, проходящего мимо. И все это время я думал о том, что совершил.

Мой поступок был похожим на меня, но в тоже время заставлял меня с неким ужасом посмотреть на то, кем я стал. Если раньше мной двигала справедливость и желание наказать злодеев и спасти, то сейчас я даже не уверен, чего я желал больше. Спасти или наказать? Во время этой короткой стычки я даже и не вспоминал о том пареньке, он просто лежал под ногами и даже мешался. Именно так.

Я мог бы помочь ему подняться, вызвать скорую или полицейских, оказать какую-то первую помощь, но ничего не сделал. А причина оказалось совсем простой – он бесил меня. Меня бесила его слабость, нежелание изменить что-то и дать отпор, бесило то, как он мешался под ногами из-за чего я пару раз не упал на землю.

Такого раньше не было.

Словно после моей смерти, внутри меня начало пробуждать нечто темное. Если раньше я был упрямым болваном, который лез впереди всех принимая удары на себя и спасая всех остальных, то сейчас я упрямая дура, которая полезла на рожон, не имея достаточно сил, но при этом наслаждалась этим по полной.

Черт, я до сих пор чувствую этот легкий мандраж, проходящий по телу. Словно сладкая истома, от которой хочется закусить нижнюю губу и прыгнуть в омут удовольствия.

Забежав внутрь здания, где находилась моя квартира, я оттолкнул кого-то кто встал посреди коридора и о чем-то разговаривал громко по телефону.

– Глаза разуй! – донеслось мне в спину.

– Пошел ты, – отвечаю я, открывая дверь квартиры.

Он хотел было что-то сказать мне еще, но я уже не услышал. Закрыл дверь с громким хлопком и прижавшись спиной к ней стек вниз подобно капельке на стекле автомобиля.

С моих губ срывалось тяжелое дыхание, а глаза бегали по внутренностям комнаты в поисках чего-то или кого-то… Кого-то кто сейчас стоял прямо перед мной держа пистолет, направленный дулом на меня.

– Джесс?! Ну чтоб тебя! – воскликнула Ви кладя пистолет на стол, – Ты чего вся такая напряженная?

Я и не помню, когда он вообще у нее появился, и был ли вообще, когда мы встретились впервые и жили неделю вместе. Но меня это сейчас не особо волновало. Я был растерян, и в тоже время чувствовал себя собранным. Словно вот, нашел наконец недостающие части пазла, но получившая картинка стала для меня каким-то неведомым откровением, сбивающим с толку.

Я посмотрел снизу вверх на Ви. Она вспотела, пот капельками стекал по ее лбу и открытым частям кожи, впитываясь в спортивный белый топ, едва сдерживающий эту огромную грудь, черные лосины облегали ее ноги вычерчивая приятные глазу формы.

– Зачем тебе пистолет?

Меня не волновало как и откуда она его достала, это не так сложно сделать в Юниополисе. И по идее, хоть это и запрещено, но каждый держит у себя дома оружие на всякий случай.

– Так, на всякий случай, – протянула Ви, а затем сев напротив меня на колени так чтобы наши взгляды пересеклись на одном уровне, она спросила, – Так, что с тобой?

Не став и дальше ломать комедию и строить из себя жертву трагедии небывалых масштабов, я рассказал ей все. О том, что я сделал с той группой студентов, и как это было на меня не похоже, или точнее очень даже было похоже, но как-то шокирующе. Блин, да я сам еще в этом не разобрался окончательно! Словно в один единый момент весь мой жизненный тумблер после смерти выкрутили в сторону зла, и все действия, мысли и стремления, которые помогали мне нести добро, теперь служат для противоположного. Это как стремиться к миру во всем мире и начать мирить людей, высаживать деревья, а потом резко начать истреблять правительства, захватывать города и основывать собственную империю, считая, что мира можно добиться только таким способом единой власти.

Об этом я тоже поведал Ви, только не стал упоминать о том, что прошлое связано с уже давно мертвы Великим, а не Джесс. Опустил как обычно детали, от чего вышло так, что я невольно поведал ей о своем прошлом.

Ви слушала внимательно, она села рядом обняв меня за плечи, а я чувствовал, что не могу остановиться. Выкладывал все, что вообще крутилось в моей голове из-за всей этой ситуации. Говоря о своих переживаниях той, кто готова меня выслушать, я понял, что у меня давно не было ничего подобного. Меня никто не слушал в прошлой жизни. Хайден делал вид, что слушает, и понимал я это тогда, когда он начисто забывал о том, что я ему вообще говорил, словно в этот момент он мысленно отправлялся куда-то далеко-далеко отсюда, и было это только в тот момент, когда у него не было сил. После, когда он получил их от меня, мы немного отдалились. Больше не было разговоров по душам, лишь обсуждения врагов и общие миссии. Тиа не любила душевные разговоры, всякий раз, когда мне хотелось поговорить, о том, что меня беспокоило, она поворачивалась ко мне спиной и засыпала если мы лежали в кровати, или пыталась сменить тему.

Наверное, все это очень по-детски. Сорокалетний мужик, который никогда ни с кем не разговаривал по душам… Нет, был один человек, о котором я забыл…

– Тебя беспокоит твое поведение? Это нормально, Джесс, – резюмировала Ви, – я тоже не была святой, и продолжаю ею не являться, ибо хочу жить так как сама этого хочу.

– И получается? – спрашиваю я, смотря на свои колени.

Мне стыдно сейчас. Совсем нюни распустил. Раньше со мной такого не было. Не позволял я эмоция проникать наружу, заставлял себя улыбаться. Может просто устал от всего этого?

– Как видишь, не всегда, – пожала плечами Ви начав гладить меня по макушке, – Но я и не жалею, даже если сплю на улице. Ощущение того, что ты не прогнулась под остальных заставляет тебя легче смотреть на мир. Почему ты избила этих студентов?

– Потому, что они избивали того парня.

– А еще?

– Хотела, чтобы они сами ощутили ту боль, которую причиняют.

– Вот видишь, ты действовала так, как сама этого хотела, а не начала звать на помощь или звонить копам. Молодец. Это хорошо.

– Что же тут хорошего? Повела себя как ненормальная социопатка.

– О, тебе далеко до социопатов которых я видела, – ухмыльнувшись обронила Ви, – Поверь мне, ты самая нормальная из всех этих шизиков живущих в Юниополисе. У тебя свои убеждения, и свои принципы, ты четко следуешь им.

Вот толком ничего нового не сказала, но мне так становится спокойно на душе. Так и хочется дальше сидеть в ее теплых объятиях и слушать этот заботливый голос. Неужели я так падок на ласку и заботу? Может это из-за того, что у меня никогда не было ничего подобного? Возможно.

Меня частенько называли незрелым ребенком, но я лишь ухмылялся в лицо каждому кто так говорил. Мне было плевать на них. Я не обязан соответствовать каким-то чужим нормам морали и поведения, а также представлений как должен вести себя сорокалетний супергерой. Просто, выкусите, уроды!

– А у тебя какие принципы? Бухай до последнего?

Ее рука сжала мне шею, не сильно, но так она показала, что мои слова кольнули ее, от чего я засмеялся.

– Я не так много пью, вообще-то! – Возмутилась Ви, – помогаешь ей, только ради того, чтобы тебя обозвали пьяницей?

– Прости, не удержалась.

– Я тебя за горло двумя руками так крепко удержу, что уже никуда не дернешься! – ущипнула она меня, а затем уже спокойно ответила, – Мои принципы в корне изменились, Джесс, после одного случая.

В этот момент ее взгляд резко стал грустным, за одно мгновение. Словно мои слова пробудили воспоминания спрятанные глубоко-глубоко, которые нажали на тумблер смены настроения.

Я бы хотел узнать, что с ней произошло в прошлом, но не хочу давить, сама расскажет как-нибудь.

– И какие они?

Я посмотрел на нее чуть отодвинувшись от двери.

– Когда смерть окружает тебя со всех сторон, а ты лежишь в луже собственной крови, то начинаешь сожалеть о многом в своей жизни, пока болевой шок еще не отпускает тебя. Не знаю, что решают для себя остальные, если им удается выжить, но я поняла, что после себя ничего не оставляю. Виолетта будет лишь маленькой вспышкой угасающей искры, которую никто и не заметит. И мне не хотелось умереть вот так, ничего после себя не оставив. Великий умер, оставив после себя наследие, которое никто не в силах сейчас перенять, я же хочу оставить нечто более приземленное.

– И кому ты это оставишь?

– Не знаю, – протянула она, – Детей у меня нет, и вряд ли когда-нибудь уже появятся, я бесплодна. Наверняка, только тебе, если ты, конечно, сама этого захочешь. Ведь нас связал какой-то небывало странное стечение обстоятельств. Думаю, это не просто так.

Я ухмыльнулся, услышав эти слова. И правда все казалось каким-то странным, также как и ее привязанность ко мне.

Я просто не могу не задать этот вопрос…

– Почему ты так добра ко мне, Ви?

Ее глаза расширились от удивления, дыхание сбилось от чего она лишь беззвучно открыла рот, дабы вдохнуть поглубже. Мой вопрос загнал ее в тупик, заставил задуматься.

Она не привыкла, что я задаю подобные вопросы, но я должен это узнать, или хотя бы получить ответ. Надеюсь, она не соврет, ибо узнать мне это никак не удастся.

– Да, понимаю, все это выглядит весьма странно, – сказала она, убирая руку с моих плеч, – Что же, ты заслуживаешь некой правды. Только не проси меня о подробностях, пожалуйста.