Текст книги "Потерянный снег"

Автор книги: Дмитрий Лунд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Дмитрий Лунд
Потерянный снег

Предисловие

Дорогой друг,

Иногда, чтобы встретиться с Богом, нужно быть немножко дураком. Я дураком был очень даже множко.

Не суди строго данное произведение. Первые две части его были написаны мной в возрасте для писательства крайне юном. Надеюсь, что ты простишь мне и то, что я сделал себя главным действующим лицом этой повести. Ведь всё равно мы, как правило, пишем о себе, о своём опыте, вдохновившем нас взяться за ручку. Рассказываем истории, за которые мы можем ответить перед читателем.

Да, я знаю, что темы, с которыми ты столкнёшься на этих страницах, отнюдь не новы. Но опыт показывает, что о них не будет лишним напомнить в наше время информационного шума и культурного балагана.

До встречи на последней странице.

Обнимаю,

Дима

Часть 1. Сделка

1

Идёт снег. Умиротворённо парят снежинки, безмятежно танцуя в потоках всё ещё по-зимнему холодного воздуха. У каждой снежинки свой рисунок. Каждая из них исполняет свой неповторимый танец – это всё, что кусочек мягких, пушистых облаков успевает до того, как он коснётся земли. Тихо идёт снег. И создаётся впечатление, будто сама природа принимает решение не издавать ни звука, пребывая в тишине молитвы. Снег, как рука матери, накрывает землю, унося прочь страхи и сомнения. Он одевает её в белое, скрывая под собой грязь и суету. Идёт снег. Ненавязчиво, но уверенно, несмотря на то что доживает свои последние дни уже первый месяц весны.

Желтоватый свет редких фонарей разлился по узкой дороге одного из районов частного сектора города. С одной стороны к дороге подкрался лес, с другой – горящие огнями окон дома. Я стоял в ожидании на площадке, которая служила подъездом к единственному магазинчику в радиусе 20 километров. На улице не было никого. По дороге периодически проезжал одинокий зелёный автобус и редкие автомобили. Моё спокойствие было лишь наружным. На самом же деле внутри меня было сильнейшее напряжение. Именно поэтому при звуке каждой приближавшейся машины моё сознание сужалось и концентрировалось лишь на гудении мотора и излучаемого фарами света. Я провожал каждое авто взглядом, ожидая, что одно из них, заметив моё присутствие, снижая скорость, заедет на площадку перед этим пустующим магазинчиком. Авто, которое должно привезти на своих колёсах с шипованной резиной возможность изменить мою жизнь к лучшему, спасительную соломинку, чтобы наконец выбраться из этого болота, в котором я продолжал увязать с каждым днём всё глубже и глубже.

Сейчас, когда я оглядываюсь назад в прошлое в поисках причин, подвигнувших меня принять подобное решение, для меня практически всё, даже мельчайшая деталь, становится ясной. Тогда же, весной 2009 года, от меня было сокрыто, почему и, самое главное, зачем я оказался тем мартовским холодным вечером перед тем магазином в ожидании того рокового автомобиля. Я не знал, что из этого выйдет. Какие уроки и испытания мне приготовила жизнь.

Зовут меня Дмитрий Лунд. Я родился в обычной русской семье в первый год независимой от Советского Союза Эстонии. Скорее всего, это был один из типичных пасмурных и тоскливых осенних таллинских вечеров. Мне рассказывали, что я был таким сонливым, что моей маме пришлось меня специально разбудить, чтобы покормить в первый раз в моей ещё только начавшейся жизни.

Судьбе было угодно, чтобы я появился на свет в семье не богатой, но далеко и не бедной. Родители моей мамы владели небольшой фирмой по производству молочных продуктов. Ориентирована эта фирма была лишь на эстонский рынок, так что каких-то сверхъестественных доходов ожидать не приходилось. Так вот, на этой фирме, кроме моей бабушки и дедушки, работали моя мама и дядя. Такой вот у нас family business получился. Отец? Когда мне было около трёх-четырёх лет, мой папа покинул семью, и я утратил с ним всякий контакт.

Моя мама вышла замуж во второй раз. К счастью, с моим отчимом у меня никогда не было серьёзных проблем и конфликтов.

Детство я провёл в одном из малоприятных районов города, но тем не менее, за исключением не слишком гостеприимных улиц и переулков, пожаловаться мне не на что. Само собой разумеется, шум вечерних и ночных не в меру пьяных прогулок «золотой» молодёжи мы занесём в обязательном порядке в число достопримечательностей Таллина. Чтобы приобрести эту «роскошь», достаточно стать обладателем квартиры с окном на дорогу с автобусной остановкой или же, если вам так угодно, на какой-нибудь уютный дворик с игровыми площадками и скамеечками, которые, в свою очередь, становятся материалом для самовыражения наших молодых многообещающих артистов и художников. Они под вдохновением джина-тоника, отечественного пива или чего-то более эффективно стимулирующего творческую фантазию начинают красить, писать, лепить… Если вам приходилось бывать на выставках их самых возмутительным образом недооцененных картин, стихов и скульптур, то вы уже знакомы с некоторыми из их работ. Ну, например, такими как «Я зол на весь мир», или «Меня всё достало», или, может, «Матерный словопад», или – самая популярная – «Ода половым органам». Судите сами, о чём нам пытается сказать через расписанные скамейки будущее поколение.

К счастью, не всё своё время в детстве я проводил на этих улицах. Дело в том, что мои бабушка с дедушкой часто увозили меня к себе на дачу. В моей памяти ещё живы эти воспоминания: первый пойманный на удочку окунь, мягкая шёрстка соседских коз, грозные трёхметровые муравейники, вкус бабушкиного пирога с яблоками, щекотание в животе после первой поездки на двухколёсном велосипеде.

2

Я уже начал пританцовывать на снегу, скорее от нервов, чем от холода. А машина всё никак не желала объявляться. Нет, машины-то продолжали регулярно выезжать из-за поворота, но все они были не по мою душу. Спустя ещё около четверти часа со стороны города послышался рёв мотора: кто-то явно торопился. Это была серебристая БМВ, которая, резко снизив скорость, ловко заскочила на покрытую мягким мартовским снегом площадку перед магазинчиком.

– Садись! – пригласил меня в авто парень лет двадцати семи, и я, недолго думая, открыл дверь и уселся на кожаное сиденье.

– Ну, привет, ты Дмитрий? Зови меня Вадим.

– Привет, Вадим.

Впечатление на меня он произвёл человека неглупого, но мне не понравилось его лицо и в особенности его глаза. Мне показалось, будто тьма сгустилась вокруг этих карих глаз и собралась под ними, чем-то напоминая синяки от недостатка сна.

– Ну что, ты уверен в том, что хочешь это сделать? Решай, пока есть возможность, потом поздно будет отказываться.

– Да, я уже всё несколько раз обдумал. – Безвозвратность моего решения напоминала то состояние самоубийцы, когда его уже ничто не может остановить спрыгнуть с обрыва.

– Ну, ладненько. Ты, если честно, со мной вообще не должен был встречаться. С теми, кто должен лететь, другие люди обычно знакомятся. Дело в том, что последний, гад, что в Южную Америку летел, нам целую кучу проблем устроил! Значит, денег ему на поездку десятидневную дали. Это прикрытие. Он типа отдыхать поехал. Для убедительности вот на целых десять дней. Ну, всё, нормально отдохнул, кучу фоток даже привёз, только вот, когда до дела дошло, он такой дичи наворотил. Он товар должен был в желудке в капсулах везти. Сначала целую историю устроил, когда глотать всё эти пилюли надо было…

Я совершенно спокойно его слушал, тем временем изучая салон его бойкой БМВухи.

– Затем, когда этот умник прилетел уже обратно в Европу, а летел он через Амстердам, на такое палево подсел, что к нему полиция пристала. Пришлось нам им взятку дать, блин. Но самое главное, что этот товарищ всё добро в одном из сортиров аэропорта просрал в буквальном смысле. И когда уже к нам прилетел, выдал нам всего одну капсулу… Столько убытка и прибыли ноль!

– М-да-а, – я усмехнулся, мол, ну, ничего себе парень даёт, так лоханулся. А сам принялся провожать взглядом возвращавшихся домой таллинцев, защищённых от вечернего холода в салонах своих автомобилей.

– Но мы ему ничего не сделали. Не такой я. Я человек не жестокий, вот, смотри, – он обратил моё внимание на три иконки на панели, – даже верующий, православный.

«Ну-ну», – про себя усомнился я, прекрасно понимая, что люди его «профессии» становятся ярыми верующими лишь для того, чтобы хоть как-то утихомирить их не дающую им покоя совесть (у тех, у кого она ещё не вымерла, разумеется).

– Если б по мне, то я его, дурака, отпустил бы на все четыре стороны. Но так как, кроме меня, в деле были и другие заинтересованные лица, куда менее милосердные, мне пришлось найти этому лоху работу, чтоб он пахал и долги отдавал. Вот видишь, мы люди порядочные, цивилизованные.

– Ну, хорошо, может, тогда к делу перейдём?

– Да, сейчас поедем куда-нибудь, я тебе всё подробно расскажу.

Он вдавил педаль газа, и серебристая бэха соскочила на асфальт узкой дороги в направлении центра города.

Машина поплыла по дороге, стелящейся чёрной лентой между белеющими под дорожными фонарями сугробами.

– У тебя телефон с собой?

– Да, вот.

– Отключи его и положи в бардачок. – Изголодавшийся бардачок разинул рот, и мой серенький «Сони Эрикссон» пропал в его прожорливой пасти.

– Ты, когда по телефону говоришь, никаких звуков странных не слышишь? Там потрескивание, скрежет какой-нибудь?

– Нет. Ничего подобного.

– Хорошо. Ну, так вот, как я уже раньше говорил, ты вообще не со мной должен был встречаться. Подбором ребят другие парни занимаются обычно, но после этого последнего случая я рисковать больше не хочу. Решил, что лично следующего кандидата проверю. Я-то уже ничего подобного делать не должен. Дома должен сидеть да деньги считать. Ну, ладно.

Вот мы остановились у светофора. Вадим продолжил:

– Наркота – дело такое. Вон в России весь трафик контролируется спецслужбами. Кокаин в ночных клубах Москвы редко продаётся какими-то самодеятелями. Как правило, за всем стоит ФСБ. Слишком большой доход, чтобы от него отказываться. А я вот, например, когда товар сюда доходит, несколько капсул в Тартуский университет продать могу. Им там для исследований нужно. Там, если слышал, больших успехов добились в изучении СПИДа.

Я его слушал молча, как бы со всем соглашаясь, хотя некоторые моменты мне казались сомнительными.

Мы тем временем уже оказались на выезде из частного сектора. Решили остановиться перед супермаркетом. Вадим припарковал свою БМВ, и мы зашли в просторное здание торгового центра. Прохаживаясь между витринами в практически пустующем в этот поздний час магазине, он начал посвящать меня в подробности:

– Обычно летят такими маршрутами: в Бразилию, оттуда везут обычно в желудке, потом в Европу через Голландию, в Европе делаем пересадку, чтоб не так явно было; или в Турцию, там в сумке с двойным дном, через Грецию на автобусе и потом по воздуху в Норвегию.

Мы остановились у одной из витрин. Вадим нервно дёргал резинку, надетую на большой палец левой руки.

– С капсулами довольно просто. Большие, но глотаются легко. Там, главное, определённое время после этого не есть твёрдой пищи ну и, конечно же, не ходить в туалет. Обычно человек проглатывает около шестидесяти, но вот был один паренёк, который около сотни умудрился съесть. Без всяких проблем довёз, ещё и надбавку получил. Но ты в сумке повезёшь, это уже почти решено.

Мы вышли на улицу к пешеходной дорожке, разделявшей проездную часть и парковку перед супермаркетом. На улице, кроме двух человек на автобусной остановке, никого не было. Деревья пребывали в каком-то отрешенном молчании. Город, утомлённый после очередного рабочего дня, был увлечён своими делами, и до нас ему не было никакого дела.

– Ты, скорее всего, в Турцию полетишь. У них там, на границе, собаки нюхают, но нашу сумку не должны унюхать. А на таможне будет всё, кому надо уплачено. Так что должно всё пройти как надо. Риск, конечно же, всегда остаётся, но если дурака валять не будешь, ничего не должно произойти.

– То есть сумку мне там кто-то даст?

– Да, прилетишь, в отель устроишься, десять дней погуляешь. Потом с тобой наши люди свяжутся. Они тебе сумку уже с товаром и передадут. Полетишь, значит, со своим чемоданом. Положи туда всё необходимое, на неделю всё-таки полетишь. Да и знай, что там уже тепло.

– Ясно.

Мы вернулись в машину. Он заехал на расположившуюся рядом заправку. Там купил себе шоколад «Киндер». Предложил мне – я отказался. По дороге обратно он выдворил из временного заключения мой телефон, предупредил, чтобы я ни с кем о деле не болтал, на что я ответил что-то вроде «ну, само собой разумеется». Сказал, что лететь я должен через неделю-другую и что со мной свяжутся по телефону.

– В общем, я вижу, что ты парень толковый, проблем не создашь. – Это была одна из его последних фраз тем мартовским вечером.

Он подвёз меня к тому самому магазинчику, и там мы расстались: его авто заревело мотором и исчезло за поворотом. Я, перебирая всё услышанное в голове, зашёл в дом. Кажется, никто даже не заметил, что я всё это время отсутствовал. Наверное, думали, что я, как обычно, торчал в своей комнате, занимаясь уроками, хотя уже не помню, когда в последний раз я открывал учебники. Сегодняшний тихий вечер был единственным свидетелем той встречи. Он подходил к концу, и я знал, что всё случившееся он будет держать в тайне. Ночь же беспрепятственно вступала в свои права, но даже она не могла предсказать, куда уже через месяц меня заведёт судьба.

3

Ему некуда укрыться от этого ветра, что регулярно хлещет его по лицу этой смесью холодного дождя и солёных брызг мутного Балтийского моря. Таллин не знает или не хочет просто обращать внимание на все те торпеды, мины и проржавевшие бомбы, что нашли вечный покой на дне моря, обмывающего его сапоги. Он пытается не видеть, проходя мимо всех этих проспиртованных бездомных, что занимаются сортировкой мусора вместо государственных или частных учреждений. Он укутывается поглубже в своё серое пальто, но от его бокового зрения не могут ускользнуть эстонские женщины, мерзнущие по ночам на заправках и автобусных остановках. Таллин знает, зачем они не спят. Он знает, что туристов интересует не только старинный средневековый Ревель со своими церквями и вымощенными камнем улочками, но и те заведения, что зажигают огни своих окон лишь с наступлением ночи. Когда же из-за серых туч свой золотой лик показывает солнце, Таллин отряхивает засохшую на сапогах грязь, скидывает своё серое пальто, поправляет галстук и, ощущая ослабевание тисков депрессии, садится в своё взятое в лизинг авто и едет на работу, к счастью, вполне легальную.

Весна 2009 года. Февраль едва закончился, а снег уже почти весь растаял, превратившись в эти гадкие лужи и слякоть. Омерзительная погода. Ну, ничего. Вот, вчера по радио сказали, что ожидается снова похолодание – снег вернётся.

Моя семья уже состоит из четырёх, а не трёх человек. Моему младшему братишке должно исполниться 8 в этом апреле. Мы уже переехали два раза за последние несколько лет. Вот недавно по причине экономических проблем мы съехали из нашей квартиры в дом маминых родителей. Там места всем хватит, и с расходами вместе справиться будет легче.

6:45 – звенит будильник на телефоне. Просыпаюсь, но подняться с кровати не могу, да и особого-то желания нет. Знаю, что ничего особенного сегодняшний день не принесёт. Напротив, он будет таким же, как и предыдущий. Сначала я прожду до 7:05, пока мама не придёт будить меня. Опять часов до трёх не спал, так что без помощи её доброго голоса мне, пожалуй, от постели не оторваться. Так вот, если сегодня день более удачный, я смогу подняться пораньше и тогда, перед тем как выехать, успею и умыться, и позавтракать. Если же нет… Чистить зубы мне придётся в школьном туалете перед началом занятий, а завтракать в школьном буфете, если в кармане найдутся деньги, разумеется. Нет, не то чтобы родители мне денег не дают, просто я каждый раз отказываюсь их брать. Был период, когда мы часто ругались, и мне периодически приходилось слышать, кроме всего прочего, что я к родителям обращаюсь, лишь когда мне нужны деньги. Да и вот порой слышу фразу вроде «приближается кризис, скоро на одни макароны перейдём». Поэтому я и отвечаю: «спасибо, всё в порядке, денег мне не надо». Странно? Может, и странно, но тогда я решил поступать именно так.

В 7:30 должны уже быть все трое – я, мой брат и мама – в машине. Та частная школа, в которую нас обоих определили во времена более благополучные, находится на другом конце города. Маме, к счастью, по дороге. Школа-то частная, да вот находится в здании бывшего детского сада, да ещё в том малоприятном районе, из которого мы лет десять назад смогли всё-таки переехать.

Вот мы уже у ворот школьного двора. Наш синий «Форд» паркуется, останавливаясь рядом с огромной лужей метра два в диаметре и метра три глубиной. Мой братишка Миша, как всегда по утрам, хмурый и молчаливый, семенит рядом с мамой к входу. Его рюкзак смешно подпрыгивает – это учебники умирают от нетерпения оказаться на школьной парте.

Как я проведу этот день? Да, именно, как и предыдущий: на некоторых уроках буду откровенно спать на парте, на других буду острить вместе с Антоном и ребятами. На переменах буду сидеть в интернете со своим ноутбуком, который купил на заработанные прошлым летом деньги. Да, скорее всего, придётся выслушать от какого-нибудь педагога о моей распущенности и моих долгах по программе, и он будет прав. Через пару месяцев уже выпускные экзамены. М-да, первые девять классов учился так, что был один из лучших, а начиная с десятого со мной что-то произошло. Заболел, что ли? Здоровье-то у меня и в самом деле никуда не годное: гланды с малых лет страдают от воспаления, кожа от каких-то неврозов перед экзаменами или аллергии красная, раздражённая, стоит чуть поскрести – настоящий снегопад. Но самая главная и самая вредоносная болезнь, которую мне удалось подхватить, это депрессия. Депрессия, с которой я уживаюсь вот уже около трёх лет.

После уроков тащусь, «варёный» после бессонной ночи, домой. Брат остаётся до вечера на продлёнке, его заберёт мама после работы. Выхожу через калитку. В глаза может броситься новый металлический столб, к которому эта калитка прикреплена. Что случилось со старым? Прошлой субботой уже поздно вечером мы тут с парнями гуляли. Серёга его, этот столб, по пьяни выкорчевал. Я сам не был достаточно трезв, чтобы его вовремя остановить, дурака. А может, и не дурака? За те деньги, которые родители этой школе платят, руководство давно могло бы нас перевести в нормальное здание, да вот кто-то решил сэкономить на комфорте учеников.

Так получилось, что из всех учащихся в этой школе есть только один человек примерно моего возраста, который живёт со мной в одном районе, – Вова. Когда у нас совпадает количество уроков, едем домой вместе, а то немного тоскливо тащиться около часа через весь город в общественном транспорте. Сегодня уроки у нас не совпали. Вова идёт на консультацию по немецкому. Мне бы тоже не помешало на какую-нибудь консультацию сходить. Ну, по математике, например, тому же немецкому, эстонскому, кстати, да и физике тоже… Но я не остаюсь – откладываю в очередной раз на следующую неделю, а сам еду домой.

Меня ожидает более часа дороги домой в полном молчании. Я наедине с моими больными мыслями под этим бессовестно оккупированным серыми облаками эстонским небом. Интересно получается. В течение последнего столетия эстонскую землю оккупировали то немцы, то русские, а на эстонское небо посягают всегда одни и те же тучи.

Вот я наконец-то добрался домой. Перекусил и завалился в кровать доспать то, что не доспал утром. Заворачиваюсь, не раздеваясь, в одеяло, становясь похожим на кокон. Там, внутри этого кокона, я чувствую себя в безопасности. Там я думал спрятаться от досаждающих мне последние месяцы нехороших мыслей.

4

Всё удачно просчитано. Моя туристическая поездка в Турцию как раз должна попасть на неделю весенних каникул. Отлично спланировано. В школе не нужно будет давать каких-то объяснений. А дома… да, родителям-то ещё ничегошеньки не сказал. Ну, ладно, что-нибудь придумаю.

Ах да. Я вам не сказал, что во вторник мне позвонили. Нет, это был не Вадим, но звонили по «делу», и меня оповестили о дне вылета. Этот день – сегодня. Пятница, двадцатое марта 2009 года.

Сумка уже собрана: пара футболок, джинсы, шампунь, зубная щётка… Что ещё нужно? Опять звонили: через час-другой уже надо будет выходить к дороге, а я родителям так ещё ничего и сказал. Слышал, как мама бродила по дому, вот сейчас пошла на кухню. Всё никак не собраться с мыслями, что же ей сказать-то? А время уходит, утекает, как песок сквозь пальцы.

Всё. Решился. Оставлю записку. Вы себе это представляете? Записку…

Вот примерно её содержание: «Как вы знаете, я в последнее время искал себе работу. Нашёл работу за границей, в Норвегии. Работать надо на кухне. Уезжаю на десять дней. Решил это сделать как один из первых шагов к самостоятельной жизни. Извините, что вам ничего не сказал, хотел сделать всё сам, хотя бы один раз найти работу без чьей-либо помощи. Не волнуйтесь за меня, с жильём и питанием всё организовано».

Оставил записку на письменном столе, оделся, накинул на плечо сумку и незаметно вышел из дома. Так я тем молчаливым, ничего особенно не предвещавшим мартовским вечером ушёл из дому, но так и не вернулся ни через неделю, ни через месяц, ни через год…

Вышел со двора, прошёлся по просёлочной дороге и оказался сразу на месте. Договорились, что буду ждать на автобусной остановке, на которой в этот час не было ни души. Вот послышался рёв двигателя. Из-за поворота выскочила серебристая БМВ. Уже через несколько мгновений мы неслись через город. В машине, кроме Вадима, который был за рулём, на переднем сиденье находился молодой паренёк кавказкой внешности, который, в свою очередь, представился Олегом.

Был уже вечер: в это время года темнеет ещё рано. Вадим, в очередной раз поинтересовавшись, не передумал ли я делать то, что собирался (а собирался я, ни более и ни менее, везти через границу сумку с наркотой), оповестил меня об изменении программы:

– Полетишь ты не в Турцию, а в Азербайджан. И товар повезёшь не в Норвегию, а в Италию. Повезёшь с пересадкой в Австрии. Так уж получилось, что нам страну говорят в последний момент.

– Ну, хорошо. А цена за работу всё та же?

– Да, всё та же, около двух тысяч евро. Деньги получишь по прибытии в Италию, там и развлечёшься за наш счёт, и одежды накупишь: там шмотки дешевле стоят.

Автомобиль, не встречая ни малейшего препятствия, за исключением некоторых светофоров, пересекал город насквозь – аэропорт расположен на противоположной стороне столицы.

–Так, рейс у тебя через три часа. Сейчас, поедем, я денег сниму тебе на поездку и заправлюсь.

Затем он обратился к Олегу. Они поговорили о каком-то знакомом Вадима в Италии, у которого там публичный дом есть, ну и всё в этом роде.

– Ты куришь? – спросил у меня Олег.

– Нет.

– Молодец. Я вот тоже не курил, пока этой работой не стал заниматься.

Теперь по голосу я понял, что это с ним я в последний раз по телефону разговаривал.

– У тебя есть MSN?

– Да.

– Связь будем поддерживать преимущественно через интернет. Но также будешь использовать телефон. У тебя роуминг активирован?

– Нет. Сейчас попробую его включить.

Я достал свой мобильный и позвонил на номер для клиентов моей телефонной компании. Попросил активировать этот самый роуминг, чтобы у меня была возможность звонить из-за границы, но у меня запросили пароль, которого я не знал.

– Не получается. У меня пароль спрашивают, а я его не знаю.

– Ладно. Сейчас я тебе где-нибудь новую телефонную карточку куплю, будешь её использовать только для этой поездки. Я поступлю точно так же. Дам тебе мой номер.

Итак, по дороге в аэропорт мы остановились три раза. Первый – чтобы купить сим-карту. Второй – чтобы снять деньги. Вадим, вернувшись в машину от банкомата, вручил мне 350 долларов, попросив меня положить 300 в какой-нибудь потайной карман, заверив, что за этакую сумму в Азербайджане могут и убить… Третий же раз мы остановились по причине куда менее важной. Вадим остановил машину на обочине того шоссе, что вело непосредственно к аэропорту, для того, чтобы облегчиться прямо на придорожный снег. Тем временем Олег достал откуда-то косяк гашиша и закурил. У нас в запасе было ещё около часа, и мы решили покурить втроём. После чего снова тронулись в путь.

– Вот, парню денег дали, травой обкурили, отвезём его куда-нибудь и будем эти деньги отнимать, – сострил Вадим.

Они оба на протяжении всего вечера пребывали в отличном настроении и постоянно между собой шутили и прикалывались. Но, как и прочие шутки, последняя мне ничуть не понравилась. Сказать по правде, мне не было ни страшно, ни смешно. Я не испытывал страха перед ними, но и их весёлого настроения мне было не перенять.

Вот доехали наконец до аэропорта. Мы с Вадимом вышли из машины. Олег пожелал мне удачи. Мы зашли внутрь. Таллинский аэропорт небольшой, без пересадок отсюда далеко не улетишь. Народу было мало. Мы подошли взять уже заранее заказанный билет. У стойки Вадим для убедительности попросил меня передать приветы нашим несуществующим бабушке и брату. Затем мы прошли к бару, где за кружкой кофе он мне всё ещё раз спокойно разъяснил:

– Сумку нигде без присмотра не оставляй, пусть она всегда будет при тебе. Веди себя как можно более естественно, чтобы не привлекать внимание. Когда прилетишь в Баку, заплати за визу, возьми такси, там от аэропорта до города довольно далеко. Вот название отеля, в котором ты должен остановиться.

Он протянул мне листок.

– Когда доберёшься до отеля, обязательно позвони мне. В каком-нибудь интернет-кафе через MSN будешь получать остальные инструкции. Должен будешь пробыть там около семи дней, затем с тобой на связь выйдут нужные люди. Ах да! Таксисты там, гады, хитрые. Ты с ними за цену обязательно торгуйся!

– Хорошо. Я всё понял.

Мы допили кофе. Вадим мне объяснил, куда мне надо идти дальше в аэропорте, пожелал мне ни пуха ни пера, и мы расстались. Это был последний раз в моей жизни, когда я его видел.

В аэропорте было довольно тихо, так что я совершенно спокойно в ожидании моего рейса мог ещё раз всё осмыслить. Итак, из Таллина я лечу в Ригу, оттуда прямиком в Баку, там провожу десять дней. Затем, получив сумку с товаром, лечу из столицы Азербайджана в столицу Австрии, Вену, оттуда – всё время по воздуху – в Болонью (Италия), из Болоньи на поезде добираюсь до Неаполя, а там недалеко от вокзала находится отель «Феличита». Вот туда я и должен доставить знаменитую сумку.

Думаю, у меня всё получится.