Текст книги "Капкан (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Крамер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Не могу есть. – Я отодвинул тарелку и хотел подняться, но Сережа шепотом рявкнул.

– Ешь давай! Если опять с горя запьешь, чтобы хоть не помер. Я тебя сегодня из своей квартиры выселяю.

Я усмехнулся, но начал есть.

– Хоть кто-то обо мне заботится.

Вадима Арнольдовича за соседним столиком я увидел не сразу. Интересно, сколько он следил за нами? Я был уверен, что он вряд ли услышал хоть слово. Но то, как мы раскурлыкались, он явно заметил. Как и то, что к крыльцу подъехало такси, и как я уехал, и то что в тот день на работу я больше не вернулся.

***

К маме я приехал без предупреждения. Она была дома, весела и жизнерадостна. Ее новый муж, слава Богу, был в этот момент на работе. Увидев меня, она рассмеялась, повисла у меня на шее и поцеловала в обе щеки.

– Ой, что же ты не предупредил, Олежек, что заедешь? Я бы что-нибудь приготовила.

– Просто пошли кофе попьем, очень серьезный разговор есть.

После Валеры у матери новый кавалер появился достаточно быстро. Памятуя о прошлых ошибках, она нашла себе ровесника и, кажется, снова была вполне себе довольна жизнью.

– Что за разговор? – Мама налила кофе и села напротив меня.

– Кто-то запрашивал материалы уголовного дела. – Я говорил в полтона. – Ты кому-нибудь рассказывала про Валеру?

– Нет, ты что! Я не хочу в тюрьму.

– А этому? С которым живешь сейчас. – Я неопределенно кивнул в сторону двери.

– Олежа, если он узнает, что я замешана в убийстве, да еще и его предшественника, он тут же съедет.

– Хорошо. У тебя есть какие-нибудь варианты? Кто мог интересоваться этой историей?

Мама задумалась, затем замотала головой.

– Я никому не говорила, не знаю.

***

На следующее утро, приехав на работу, намешав себе кофе, я отправился в курилку. Я был откровенно не выспавшимся. Сереженька приехал домой достаточно поздно, мы долго разговаривали, пытаясь понять, сможет ли возможный недоброжелатель раскопать, кто на самом деле убийца Валеры? И, придя к выводу, что все-таки сможет, если очень захочет, мы в третьем часу ночи легли спать.

В курилке Алина, хитро на меня поглядывая, вдруг поинтересовалась.

– Сергей Александрович отошел сегодня?

– Куда, в мир иной? Нет, слава богу, еще топчет землю. – Мне не было понятно, что она хочет, да и настроения болтать великого не было.

– Нет, после скандала с Вадимом Арнольдовичем.

От такого вопроса у меня глаза на лоб полезли.

– Каким скандалом? Я ни разу не видел, чтобы они ругались.

– До вчерашнего дня никто не видел… – Алина захихикала. – Так тебе что, Сергей Александрович ничего не рассказывал?

– Нет. Я же вчера с обеда уехал.

– Ну, об этом уже все знают. И что ты работу прогуливаешь, и что ездил на Бали с Сергеем Александровичем, это тоже.

– Не томи, давай, рассказывай, что произошло вчера.

– Вас же в понедельник не было…

– Рейс задержали, – вставил я, на что Алина кивнула.

– А Вадима Арнольдовича тоже не было. Он приехал в девять на работу, а через час куда-то уехал и больше не возвращался. Причем не предупредив никого. Ну, мы расслабились, и что думаешь? В четыре приехал заказчик с договором, а никого! Ни Вадима Арнольдовича, ни Сергея Александровича! Заказчик давай возмущаться, а мы ни до кого дозвониться не можем. В итоге еле его угомонили, а вчера, видимо, Сергей Александрович получил втык от генерального. – Алина ядовито заулыбалась. – И пошел в кабинет к Вадиму Арнольдовичу, выяснять, почему его на рабочем месте не было. Первые пять минут была тишина, а затем как они начали орать друг на друга! Я думаю, слышало все три этажа, еще и подвал.

– А почему? – Я даже курить перестал.

– Я поняла так, Сергей Александрович выдвинул претензию, что Вадима Арнольдовича на рабочем месте не было, а тот сказал что-то типа, “ты не лучше, сам со своей мамзелью из отдела эксплуатации по Бали катаешься и тоже плевал на работу”.

– Мадмуазель из отдела эксплуатации – это я, как я понимаю? – Я покачал головой.

– Ага. – Кивнула Алина и продолжила. – А Сергей Александрович и говорит: “А не охуел ли ты, мальчик?” – Это цитата.

– Ты что, Сергей Александрович таких слов-то не знает… – Я слушал Алину потрясенно.

– Мы все так думали. Вадим Арнольдович в ответ типа “еще вопрос кто тут охуел, устроил бордель тут. Трахаешь Олежу, пожалел бы, и днем, и ночью пацан трудится”. Ну и добавил, типа, что тебя отпустили посреди рабочего дня отсыпаться.

Я слушал Алину, открыв рот. Уж чего я не ожидал от Вадима Арнольдовича, так это такого скандала.

– А что Сергей Александрович?

– Сказал ему, что вы друзья, а Вадим Арнольдович – больной на голову извращенец с хроническим недотрахом.

– Да уж… – Я понимал, что Сереженька не стал мне это пересказывать чтобы не обидеть. И все равно ситуация была паршивая. Со всех сторон. Я хотел было уже уйти, когда на пороге курилки появился сам Вадим Арнольдович. Он был на редкость мрачен. Я обратил внимание, что сегодня он не был так потрясающе опрятен. Помятая рубашка, темные круги под глазами. Может, нашел себе кого? Или пил ночью?

– Сколько можно говорить, что рабочий день начинается в девять! – Рявкнул коммерческий и все, кто был в курилке, ломанулись к выходу, кроме меня. Видя такое прямое неповиновение, Вадим Арнольдович аж побледнел от возмущения. – Олег Евгеньевич, вам особенное приглашение надо?

– А что, вы сегодня не под дверью? – С одной стороны, надо было с ним поговорить, с другой… Я поддался раздражению. Вадим Арнольдович с ледяным спокойствием закурил, затем вдруг, уставившись на меня произнес.

– А вы, Олег Евгеньевич, не так просты. Хоть и пролетариат.

– Что вы имеете ввиду? – Его новая манера называть меня по имени-отчеству и на “вы” откровенно бесила.

– Удобный у вас любовник. И на Бали свозит, и от тюрьмы отмажет. Сказка, а не любовник. Правда?

А вот это было неожиданно. Вот кто, значит, запрашивал дело…

– Я не знаю о чем вы. – Тупая отмаза, но в голову больше ничего не лезло.

– Олежа, Олежа. – Голос Вадима Арнольдовича стал приторно-ласковым. – Дурачок ты. Не только у Сереженьки связи в Следственном Комитете, но и у меня тоже.

И, насладившись произведенным эффектом, вышел из курилки.

========== 9. ==========

– Это Вадим Арнольдович запрос делал… – Я сидел напротив Сережи, в его кабинете. Смысла идти в кафе, чтобы обсудить это все, не было. Еще не хватало там на коммерческого нарваться.

– Как ты узнал?

– Он сам сказал только что. – Я опустил глаза. Мне стало стыдно. Теперь придется вываливать все, что у нас было с Вадимом Арнольдовичем, а ведь я надеялся это скрыть, все мои гулянки. Я больше не боялся мести Сережи, просто не хотелось расстраивать хорошего человека.

– И на каком этапе у вас отношения? – Мой собесебник смотрел на меня, спокойный, кажется, будто и равнодушный. – Уже целовались?

– Откуда ты знаешь?

– А я что, дурак по-твоему? Я первый раз когда только вас вместе увидел, как вы друг на друга смотрите, сразу понял. Что искра пробежала. – Сереженька усмехнулся. – Только подумал, что Вадим слишком сложный, пока он в себе разберется…

– Он в течение месяца ко мне в коптерку ходил, и мы целовались…

– Так вы спали даже? – Мой собеседник вскинул брови.

– Я дрочил ему и себе. А когда Вадим Арнольдович предложил поехать в номер, ну он готов был примерить на себя роль нижнего. – Я криво усмехнулся. – Я разорвал с ним отношения.

– Почему? – Сережа слушал меня, выпучив глаза. – А, конечно, ты же испугался что я сдам тебя полиции и поэтому отказался от Вадима.

– Типа того. – Я смотрел в стол, чувствуя себя настоящим мудаком.

– Я даже с него деньги за встречи брал.

– Даже не буду спрашивать почему. – Сережа подпер рукой голову и уставился на меня.

– Не спрашивай. Но я все равно ничего не тратил…

– Так как ты объяснил ему разрыв? Он же тебе самое ценное предложил, что у него было. – Сереженька говорил без сарказма. – Свою мужскую честь решил положить на алтарь любви, можно сказать.

– Я сперва оскорблял его, но он не поверил, что я делал это искренне. Тогда… – Я замолк. Мне было дико стыдно перед Сережей.

– Тогда ты сказал, что я тебя шантажирую и если узнаю о том, что ты загулял, то ты будешь иметь бледный вид?

– Угу.

– Чем я тебя шантажирую, ты уточнил?

– Нет. Он даже не был в курсе из какой области шантаж может быть.

– Ага. А ты что, думал, что он не раскопает? С его-то связями? И деньгами. Кстати, он владеет пятьюдесятью одним процентом акций. Он не самый тупой тут, ну это так, к сведению. – Мой собеседник вздохнул. – Я так понимаю, пить ты начал после этого?

Я кивнул.

– Он перестал на меня внимания обращать. Я думал, что он просто принял наше расставание.

– Так ты его напугал, что если связь вскроется, ты пострадаешь. Что он должен был делать?

– Тогда мне это в голову не пришло.

Я готов был сквозь землю провалиться. Сереженька поднялся, налил себе в стакан водички и залпом выпил. Помолчав около минуты, он, наконец, произнес.

– Какой же ты дурак, Олежа.

Я продолжал смотреть в стол, не смея поднять глаза. Было стыдно.

– Вчера, с утра, я пошел в курилку, там была Алина и еще кто-то, ну и я начал про Бали рассказывать, что мне там понравилось. А потом выяснилось, что Вадим Арнольдович все это время стоял под дверью. Только так и не зашел.

– Господи, как ты только дожил до своего возраста? – Сережа это проговорил как-то беззлобно, но мне легче от этого не было. Я молчал. – Так как ты понял, что это именно Вадим запрос делал?

– Сегодня я встретил его в курилке, и он сказал, что типа у меня хороший любовник, и на Бали свозит, и от тюрьмы отмажет. А я ему говорю, что не понимаю, что он имеет ввиду. Ну а он типа, у меня тоже связи в Следственном Комитете имеются.

– Вот этот, кстати, тебе запросто мстить начнет. – Мрачно отозвался Сережа. – К тому же, ты его оскорбил своим отказом. Я Вадима сегодня видел. Неважно он выглядит. Переживает, собака.

– И что мне делать? – Вопрос вырвался сам собой. Глупо, конечно. Интересоваться у бывшего как решить проблему с тем, с кем изменял.

– Зажми в углу, покажи что ты его любишь и хочешь. Хотя Вадим себе уже столько напридумал, что я не уверен, что это сработает. – Сережа пожал плечами. – Нянька тебе нужна. И колокольчик на шею.

– Что-то я его боюсь в последнее время. Он очень злой. – Произнес я, игнорируя последнюю фразу моего собеседника.

– Так он думает, что ты его попользовал, а потом меня выбрал. А он ходит, то ли пидорас, то ли не очень. Деньги вытянул, ориентацию ему испоганил, а трахнуть даже не трахнул. Бросил его. А Вадим мужик гордый, он не привык чтобы к его персоне так относились.

– Но я же не нарочно…

– Попробуй объяснить это. Если ты с ним будешь молчать также, как со мной молчал, у вас вообще все будет очень плохо. И прежде всего для тебя. Вадим – это не я. Да и отношения у вас малость на другой стадии.

– Задержи его после шести, чтобы он хотя бы на полчаса в своем кабинете остался. А я к нему зайду, когда никого не будет.

– Хорошо, Олег. – Сереженька кивнул и грустно улыбнулся. – Только будь осторожен.

– Если что, считай меня диссидентом. – Я попытался пошутить, но смешно не было, ни мне, ни моему бывшему любовнику, который так неожиданно и так искренне пытается мне помочь. А какой Вадим Арнольдович? Наверно, такой же мудак как и я. Но почему я влюблен именно в него, а не в Сережу?

***

Было пятнадцать минут седьмого, я когда приблизился к кабинету коммерческого директора. Сереженька, решив мне подыграть, потихоньку отпустил всех еще без десяти, и здание было абсолютно пустым.

***

Мои шаги мне кажутся очень громкими, мне страшно, я боюсь этого взгляда, полного ненависти и презрения. Но я должен поговорить с Вадимом. И будь что будет. Захожу.

– Пошел вон. – На мое появление коммерческий директор реагирует мгновенно. Он зол и обижен, и это видно. Но я в ответ закрываю дверь на замок, как когда-то он в подвале. Видя это, Вадим отрывается от компьютера и поднимается мне навстречу. – Чего тебе надо?

На контакт он не настроен, колючий, злой, но я подхожу к нему. Что он мне сделает? Убьет?

– Я скучал. – Говорю тихо. Мы стоим очень близко друг к другу.

– Нихуя ты не скучал. – Отвечает резко. – Иди отсюда.

Легко сказать, “прижми его”. Он как кактус. И лишь тонкие бледные губы по-прежнему манят.

– Я не уйду.

– Попробуешь ко мне лезть, отпизжу.

– Согласен.

С этими словами я прижимаю Вадима Арнольдовича к стене и начинаю покрывать поцелуями его лицо, но он мне не отвечает. Вместо этого я чувствую удар за ударом, в живот, в бок. Больно до одури. Но я касаюсь губами его шеи, хоть мне сейчас хочется согнуться напополам и осесть на пол. Я не знаю, как я терплю.

– Ну и что ты меня не бьешь? – Говорю шепотом, в этот момент чувствую, как удары прекращаются, он впивается пальцами мне в бока, не понимает, я действительно не чувствую или это блеф? А я касаюсь губами его губ. Наконец, он отпихивает меня от себя и, как только я делаю шаг назад, бьет меня в челюсть.

– А так чувствуешь?

Цепляюсь за стол, не давая себе упасть, но Вадим Арнольдович бьет еще раз, четко, заваливая на пол. В его глазах злость и любопытство. А я спрашиваю себя, есть ли у него хоть немного любви? Хоть капля?

Он садится на меня сверху и резким движением разрывает мне рубашку, оголяя грудь. Затем резкий удар в живот. Мое лицо непроизвольно кривится от боли, а Вадим Арнольдович удовлетворенно кивает.

– Тебе больно.

Отвожу глаза. Не молчать. Но, что сказать мне? Он прав, мне больно. А он рассматривает мой оголенный торс, и я чувствую, как каменеет его член.

– Так зачем ты пришел? Нравится, когда тебя бьют?

– Я расстался с Сережей. – Говорю тихо.

– И поэтому вы оба так довольны отдыхом на Бали, вместе уезжаете, вместе приезжаете и щебечете как голубки, да? – Его рука касается моей груди, а по его лицу вижу, что он уже не так зол, что фокус его желаний смещается.

– Мы теперь друзья, мы разобрались в наших отношениях.

– Лжешь… – Почти рычит. – Ты пришел потому что я накопал на тебя уголовное дело. Но я не дурак, ты мозги больше не запудришь.

– Дело уже закрыто.

– Можно отправить на доследование. – Кивает. Рука движется к моей ширинке. – А можно и не отправить.

– Вадим…

Он отодвигается к ногам, затем резко спускает с меня брюки вместе с трусами и, наклоняясь ко мне шепчет.

– Предлагаю сделку. Я тебя не сдаю полиции, но ты сейчас становишься раком и, как миленький, даешь мне. Даже подмахиваешь. – Его губы касаются моего уха. – Ты актив, поэтому рекомендую расслабиться, а то порву еще. Я никогда не трахал парней, да и смазки у меня нет. Но мы же справимся, правда?

Иезуитски улыбается.

– То есть ты предлагаешь, чтобы я тебе сейчас дал за то, чтобы ты больше не ворошил это дело, так?

– Конечно.

Расстегивает брюки, вытаскивая возбужденный член. Уверен в себе, даже победно улыбается.

– Вадим, подумай еще раз.

– Я подумал. Переворачивайся на живот.

Киваю. То, что происходит дальше, Вадим Арнольдович ожидает меньше всего. Я сбрасываю его на пол, бью в солнечное сплетение и, пока он корчится от боли, стаскиваю с него пиджак, а затем и брюки.

– Ты что?! – В глазах ужас и непонимание. Ну ничего, сейчас объясним.

– Я решил, что это я тебя трахну. А ты после этого можешь ворошить мое дело, чмо.

Сказать, что мне обидно, это ничего не сказать. Я же пришел с лучшими намерениями, я даже терпел его побои… А он… Шантажист хренов.

– Ты ебанутый!

– Если бы ты так попросил, может, я бы тебе и дал. Но тебе месть за уязвленное самолюбие важнее любви, правда? – Брюки болтаются в районе ботинок. Вадим Арнольдович пытается вырываться, но разве от меня вырвешься?

– Ты не посмеешь это сделать! Я на тебя напишу заявление в полицию.

– Да похуй, все равно сидеть.

Мой член прилип к животу. Стаскиваю с Вадима Арнольдовича рубашку, теперь он практически голый, в замешательстве, в глазах ужас. Цепляется мне за руки, видимо, рассчитывая, что ему это как-то поможет.

– Олег, прошу тебя…

Снимаю с него галстук, переворачиваю на живот и, заломив за спиной руки, связываю запястья.

– Я не сделаю больно. Наоборот, постараюсь, чтобы тебе понравилось. – Подымаюсь, беру свою папку. – Кстати, чуть не забыл. Мне не нужны были ни твои подарки, ни деньги. Я с тобой встречался тупо по любви если можно так выразиться. Тут все до копейки. Потом пересчитаешь. – Высыпаю перед его носом купюры, которые он мне давал, среди них и коробочка с часами. – Кстати, я нашел презервативы и смазку. Видишь, как тебе повезло.

– Олег, это же шутка? – Пытается перевернуться, но я ложусь на него.

– Нет. – Покрываю поцелуями ему шею и загривок. – Я тебя люблю. Ты меня вряд ли, конечно. Но в любом случае я тебе нравлюсь. И наша проблема в том, что ты зашел за рамки, решил сделать подлость. А это очень плохо.

– Олег!!! Я не собирался тебя сдавать полиции! Я просто думал, что ты хитрожопый и меня пользовал… Что ты… Что ты делаешь?

– Это смазка. Расслабься. – Мой палец проникают в анус к Вадиму. Господи, какой же он тесный.

– Я поднял твое дело, я хотел поговорить с Сережей, ты же сам сказал, что он тебя шантажирует.

– А потом решил шантажировать сам. – Засовываю два пальца внутрь. Стонет, дергает руками, но я связал его крепко.

– Я подслушал как ты про Бали рассказываешь, и ты… Ты с Сережей стал общаться лучше чем раньше!

– Он отпустил меня. Он меня любит. Так бывает. Даже я сам не верил в такую любовь. Мой косяк. Сейчас засуну третий палец. Готов?

– Нет!

– Твои проблемы.

– Олег! – Стонет, пытается перевернуться на спину, оглядывается. Видимо, неудобно разговаривать, не глядя в лицо собеседника.

– Я тебя не обманывал. Я тупой, это да, алкоголик, да. Но я в тебя влюбился, и это единственная причина, по которой я, думая, что Сережа мне мстить начнет за уход, решил все-таки его бросить. Но тебе-то похер. Правда? Ты думаешь только о своей попраной гордости.

– Олег… Не насилуй меня.

– Так это от тебя зависит. Если расслабишься, будет добровольно, нет – значит насилие. Только рекомендую расслабиться. Потому что я дальтоник, и если порву, то не пойму этого. Я не вижу красный. Зеленый тоже не вижу.

– Ты серьезно?! – Снова дергается. А я вытаскиваю пальцы и надеваю на член презерватив.

– Абсолютно.

– А можно, ты не будешь меня трахать? Я не готов, понимаешь? Я боюсь. Олег! – Мне кажется, он сейчас разревется. Переворачиваю его на спину, полностью стаскиваю с него брюки и ботинки.

– Понимаешь, если я тебя не трахну, ты решишь, что я мразь, которая тебе мозги пудрила своей любовью. А я не хочу чтобы ты обо мне плохо подумал.

– А если ты меня изнасилуешь, я буду думать о тебе хорошо?!

– Ты сам хотел меня изнасиловать. – Пожимаю плечами. – Ты сам чудовище. В тебе нет ни капли жалости. Ты же знал, что мне больно, когда сейчас избивал меня. И продолжал это делать с великим удовольствием. Перед праздниками ты меня опять же, ударил… Заметь, сколько раз так или иначе ты либо распускал руки в мой адрес, либо делал так, чтобы сделать мне больно. Даже с этой розеткой. Ты смеялся. Знал, что мне больно и смеялся.

Отводит глаза.

– Трахай.

Неужели раскаяние? Повисаю над ним, стараюсь заглянуть в глаза.

– Ты меня совсем не любишь?

– Люблю, только развяжи меня, пожалуйста. Я тебя бил… Потому что ревновал. Мне хотелось тебя тискать, трахаться. А я не мог. И бил.

– А сейчас… Ты же знаешь, что я убийца. Почему не боишься?

– Ты не убийца.

– И меня поэтому шантажировал?

– Ты причастен как-то… Но ты слишком добрый, ты не можешь убить. Не говори больше про шантаж.

Переворачиваю его обратно на живот, развязываю. Я не знаю, как он воспользуется своей свободой. Почувствовав, что путы ослабли, он поворачивается ко мне и начинает целовать в губы. Все-таки не сбежал. А я боялся.

– Прости, что бил тебя, что повел себя так.

– Ты готов?

– Не знаю…

Касаюсь рукой его члена, целую в губы. Дрожит.

– Ты что, замерз что ли?

– Нет, просто…

– Боишься?

– Я первый раз так, да еще без одежды… – Его черные глаза теперь не холодные, он беззащитен, даже не подумаешь, что полчаса назад это был тот же самый человек. Доверчиво целует меня, а я поглаживаю его член, заставляя подняться. – Я боюсь боли.

Боится боли и делает больно другим. Бывает.

– Я буду аккуратен. Думаю, лучше будет, если ты встанешь и обопрешься руками о стол.

Послушно поднимается, но ноги у него подкашиваются. Переживает. С одной стороны, по-хорошему, лишать его девственности надо не в спартанских условиях, но выбора у меня нет. Если прогнусь, заклюет.

Опирается руками на стол. Я скидываю с себя остатки одежды, затем ногой раздвигаю его ноги пошире и, обхватив за пояс, снова ввожу два пальца, как можно глубже. Вадим опускает лицо на руки, я смотрю на его лопатки, на поясницу, на задницу, которую он мне доверил. Какой же он соблазнительный. Сладкий.

Вытаскиваю пальцы, прижимаю головку члена к анусу и чуть толкаю. Размял я его хорошо. Головка входит, но мой любовник в ответ болезненно дергается и член выпадает.

– Куда?

– Больно… – Голову не подымает, анус сжат, тогда я просто прижимаюсь к нему и, взяв в руку его член, снова поглаживаю. Расслабляется. Вторая попытка оказывается более успешной. Я уже готов, что он начнет дергаться, поэтому крепко держу его, практически наваливаюсь. Головка входит, а я надавливаю, медленно проникая внутрь. Он подымает голову и со стоном начинает себе кусать пальцы. Я быстро выхожу и снова начинаю трогать его упавший от боли член. Знал я, что лишать мужиков анальной девственности потяжелее чем девушек – обыкновенной, но это уже ни в какие рамки не лезет. Что ж он такой нежный-то? Хотя, кто его знает, какой я был бы на его месте. Целую ему шею.

– Третий раз уже будет не больно.

Молчит, снова опускает голову на руки. Я оказываюсь прав. Я медленно его трахаю, не переставая ласкать рукой член, и он, наконец, начинает сам принимать ту позу, в которой ему удобно. Поднимает голову, выгибается. Я задеваю членом ему простату, и он начинает тихо подскуливать, а я, наконец, могу сосредоточиться на собственных ощущениях. А они фантастические. Чувствовать под собой красивое смуглое тело, да еще и такая узость. Мне приходится напрягать все силы, чтобы не кончить сразу. Вадим Арнольдович… Неужели я все-таки это сделал?

На мгновение останавливаюсь, касаюсь губами его загривка, он поворачивает ко мне голову, и я целую его, хоть нам и не очень удобно.

– Как ты?

– Охуенно. Что ты замер?

– Окей.

И мы продолжаем, постепенно увиличивая темп. Сквозь полуприкрытые веки я вижу, как на спине Вадима собираются капельки пота. Он стонет, глухо, его ноги расставлены, и я не могу поверить тому, что он мне отдался. Слишком красивый, слишком злой. Боже, как же он хорош.

Наконец, я чувствую, как он начинает мне подмахивать. Скоро кончит, а я готов хоть в сию секунду. И когда моя рука наполняется горячей жидкостью, я, наконец, позволяю и себе разрядиться. Я впервые за долгое время стону так, что, наверно, слышно во всем здании.

========== 10. ==========

– Возьми хотя бы часы… – Вадим одет, собирает купюры по полу, с укором на меня поглядывая.

– Зачем?

– А зачем ты вообще мне мозги пудрил?! Денег мне надо, миллионов сорок! – Передразнивает, получается смешно.

– Чтобы ты не подумал, что ты мне нравишься. – Пожимаю плечами.

– Логика. – Кивает, кладет деньги на стол, затем вытаскивает из коробочки часы, подходит ко мне и надевает их на руку. – Пожалуйста, возьми хотя бы их. Это просто подарок.

Вадим смотрит на меня так, будто от моего решения зависит судьба уссурийского тигра или каких-нибудь черепах с острова Пинта.

– Только чтобы тебя не обижать. Но больше никаких побрякушек, ничего мне дарить не надо.

Целует, а я с удовольствием отвечаю, отмечая про себя, что было бы неплохо оттрахать Вадима еще раз, сегодня вечером.

– У тебя как, задница не болит?

– Нормально все. – Краснеет.

Хотя по виду особо не скажешь. Выглядим мы забавно. У обоих у рубашек пуговицы отсутствуют где-то наполовину. Вадим в засосах, но не замечает этого, красивый, хоть и помятый.

– Ты есть хочешь?

– Не знаю. – Поглядываю на него. – Я поеду домой.

– К кому? – В глазах зажигается огонек ревности.

– Не знаю… – А действительно, где мне ночевать? Все мои вещи до сих пор у Сережи. Смотрю на Вадима, который покусывает губы, видимо, не в состоянии разобраться, дошли ли наши отношения до той стадии, когда мы можем жить вместе или нет.

– Поехали ко мне. А завтра заедем за твоими вещами. Где они?

– Еще у Сережи.

– Значит, заедем к Сереже. Я закажу еды на дом, идет?

Киваю. Ласковый ты мой.

– А жена?

– Я разведен, ты чего? – Вадим ржет в голос.

– А она не приедет? Как она отреагирует, если вдруг узнает, что ты с мужиком пожить решил?

– Знаешь, за те деньги, которые она получает в качестве алиментов, я могу жить хоть с балетной труппой, хоть с футбольной командой.

***

Я искренне считал, что отучить Вадима Арнольдовича распускать руки будет непросто. Он слишком красив, эгоистичен и, чего греха таить, мудаковат. Как ему объяснить, что такое больно? Больно другим, а не только ему? Я не имел об этом никакого представления. Однако, судьба в первый же день все расставила на свои места. Точнее, в первую же ночь.

Вадим вез меня к себе домой, когда я почувствовал, что секса, судя по всему, у меня не будет не только сегодня вечером, но, возможно, в ближайшие пару дней тоже. Да и вообще, такое впечатление, что это меня ебали, а не его. Виной была растущая тупая боль в боках. Вадим заметил, что что-то не так и начал выспрашивать, почему я такой мрачный. Но, я твердо решил, что признаваться в своих страдашках не буду. Я ж мачо, а не чмо. Будь я с Сережей, я бы выпил чего-нибудь крепкого, но, вспомнив, как реагирует Вадим на мое пьянство, такой вариант я исключил сразу. Опять по морде бить начнет… А мне только этого и не хватало сейчас.

Ел я плохо, даже не особенно обращал внимание ни на планировку квартиры, ни на щебетание Вадима.

– Ты что, по Сереже скучаешь?! Чего ты сидишь такой кислый?

– У меня аклиматизация еще не прошла. – Конечно же, я соврал. – Пошли спать. Где ты мне постелишь?

– Со мной в одной кровати. – Вадим уже сам ходил весь дерганый, видя, что со мной что-то не так, но не понимая причины. – Или ты против?

– Куда постелишь, туда и лягу.

Заснул я с трудом, на спине, а проснулся часа через четыре, ныло все тело. Вадим лежал, распластавшись, рядом. Хорошо ему, поганцу. Не то что мне.

А еще очень хотелось пить. Отбросив одеяло, я еле поднялся, и, с трудом ориентируясь в квартире, направился на кухню. Мой план был прост. Выпить воды из-под крана, затем найти где-нибудь крепкий алкоголь и отхлебнуть пару глотков. Мой опыт подсказывал, что это поможет мне спать крепко и не чувствовать ни ног, ни рук, ни ноющих боков и живота. Сволочь ты, Вадим, редкостная сволочь. Никогда тебя от души не пиздили, даже в детстве.

С трудом найдя выключатель, я включил свет на кухне и полез к крану. Напившись воды, я начал открывать по очереди шкафчики, пока в одном из них не нашел початую бутылку коньяка. Отлично.

Вадим зашел на кухню, когда я уже опрокинул стопку. Это еще хорошо, что я додумался не из горла пить. А вот то, что меня застукали за ночным потреблением алкоголя, это плохо, очень плохо. Точно выгонит.

– Ты чего? – Щурится от резкого света. – Ты что, коньяк пьешь?

– Коньяк. Пью. – Сейчас опять начнет руки распускать. – Мне надо. – Вадим мрачнеет, а я невольно стараюсь прикрыть руками больные места.

– То есть ты опять за свое?

– Если ты меня попытаешься ударить, то я тебе разукрашу морду. – Вот сейчас кинется, вижу, как сжимаются его губы. Делает шаг вперед, но вдруг останавливается.

– Приподыми руки.

– Иди спать.

– Что это? Это не тени… – Обходит меня, сидящего на барной табуретке.

– Вадим, жалеть меня надо было когда ты меня избивал вчера. А сейчас просто свали в туман. – Поднимаюсь, поворачиваюсь спиной к нему, чтобы налить пятьдесят грамм.

– Повернись.

– Я не балерина, чтобы вертеться, особенно сегодня. Я просто немного выпил, это будет моей общей анестезией.

– Подожди, у меня есть мазь…

Кто б сомневался, что она у тебя есть. Вадим убегает в комнату, а я опираюсь руками о столешницу. От любого движения весь торс начинает ныть от боли. Отодвигаю стопку. Приятное тепло растекается внутри. Шаги за спиной.

– Больно?

– Вадим, блять! – Сижу в той же позе, не шевелясь. – Не только тебе в этой жизни больно бывает, понимаешь? Тебе, видимо, мама с папой в детстве этого не объяснили, давай хоть я скажу!

Держит в руке тюбик, кусает губы.

– У тебя синяки, все синее…

– Синее не черное, переломов нет. Вот видишь, я не такой уж сильный и железный. Представляешь? – Алкоголь ударяет в голову. – Понимаешь, если людей бить, их можно покалечить.

– Прости. – Говорит тихо, совсем шепотом.

– Иди ты, со своим прости. – Холодное прикосновение к боку заставляет вскрикнуть. – Перестань!!! Холодно!

– Я смазываю гематому… Потерпи…

– Иди ты в задницу со своим потерпи!

– Прости меня.

– Мажь. – Вздыхаю, делаю еще глоток коньяка. Поворачиваюсь. Вадим стоит, держа в дрожащих руках тюбик с мазью. Он не шевелится, тогда я протягиваю ему бутылку. – Сделай пару глотков, а то сейчас в обморок грохнешься.

– Я не пью, тем более…

– Ага, ни капли в рот, ни сантиметра… Сам знаешь куда. Все, эта часть жизни у тебя пройдена! Пей, блять.

Послушно делает пару глотков. И снова мажет мои синяки.

– Олег, я понимаю, что виноват, но ты тоже меня пойми.

– Что понять? – Смотрю на Вадима, он на мгновение замирает, как будто формулирует в голове какую-то мысль.

– Ты меня воспринимаешь, как эгоиста, который только о себе и думает.

– А ты не эгоист и о себе не думаешь. – Киваю, он сжимает губы, но обижаться передумывает.

– Да прав ты, конечно… Но. – Садится напротив меня. – За эти две-три недели я постарел лет на пять. – Усмехается, но на меня не смотрит. – После того как ты сказал, что не можешь со мной быть, потому что Сережа тебя за яйца держит, я без раздумий решил, что мне надо тебя выручить. Я начал копать. Искать, что же это может быть? Предмет шантажа. Долг? Секрет какой-то? Может, какие-то фото… Я сперва даже не подумал про криминал, мне это показалось слишком… нехарактерным для тебя, что ли. Я нанял специалистов и в итоге узнал все про тебя. Даже что твой отец повесился.

– Зашибись. – Вот это я Вадиму точно рассказывать не собирался. – И как ты на это отреагировал?

– Меня это испугало. Я подумал, что если Сережа тебя удерживает рядом с собой, а ты влюбился в меня… – Вадим пожимает плечами и криво усмехается. – Вдруг, ты что-то с собой сделаешь? Все-таки плохая наследственность…

– Я вешаться не собираюсь! – Рявкаю. – Я не такой как отец! Хватит!

Вадим бледнеет, однако я, сообразив, что он может просто испугаться рассказать остальное, быстро успокаиваюсь.