Текст книги "Случайное расследование"

Автор книги: Дмитрий Кащеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Дмитрий Кащеев
СЛУЧАЙНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ.
(Приключения Мотьки и Сережки – 1)

Мой друг, Сережка Алдакимов, совершенно замечательный человек. Именно поэтому сегодня я мчался из школы домой как ошпаренный, вместо того, чтобы поиграть с ребятами в футбол. Вчера вечером он позвонил мне и сказал, что у него есть ко мне очень-очень важное дело, о котором по телефону говорить ни в коем случае нельзя. После чего попрощался, сказав, что ему некогда болтать и положил трубку. Я, само собой, после этого долго не мог уснуть, предполагая, что это за дело такое секретное, и почему у Сережки был такой торжественный голос. Сны мне ночью снились тоже тревожные, что обычно бывало либо перед контрольной работой, либо перед родительским собранием. В школе я был рассеян и даже умудрился схватить тройку по истории, моему любимому предмету, чем удивил весь класс, а наша «историчка», Людмила Александровна, спросила меня, не болен ли я случайно.

С большим трудом досидев до конца уроков, я понесся домой. Дело в том, что, несмотря на то, что мы с Сережкой живем в одном доме, в соседних подъездах, учимся мы в разных школах и поэтому встретиться нам до окончания уроков достаточно сложно.

Первым делом, примчавшись домой, я побежал не на кухню, как обычно, а к телефону. Сережка взял трубку после третьего гудка.

– Слушаю вас, – сказал он, подделываясь под папин бас для солидности.

– Привет! Ну что у тебя там за дело?! – закричал я в трубку, сразу взяв быка за рога.

– Кто это говорит? Представьтесь, пожалуйста, – все с той же интонацией произнес он.

– Да я это, Мотька Некрылов! Ты что переучился сегодня? – участливо спросил я. – Чего ты выпендриваешься?

– Аааа… – протянул Сережка, как будто только сейчас узнал меня. – Здравствуйте Матвей Анатольевич.

– Здравствуйте Сергей Константинович! – передразнил я его. – Ну, чего ты хотел?

– Давайте-ка, Матвей Анатольевич, встретимся на известном вам месте ровно через два часа, – после некоторой заминки сказал Сережка и отсоединился.

Вот так-то. Матвей Анатольевич и не иначе. А я-то думал, что это только в нашей образцово-показательной школе месячники вежливости проводят. Я после таких месячников «здравствуйте» и «пожалуйста» через слово вставляю, как некоторые взрослые люди ругательства. А на Сережку, видимо, месячник вообще сильно повлиял, что он даже меня на «вы» называть стал.

Я позвонил ему еще, чтобы спросить, верна ли моя догадка, а он трубку не берет. Телефон у него хитрый, с определителем номера – видит, что я звоню. А то бы попробовал не подойти к телефону, у него мама строгая, постоянно звонит с работы, контролирует, дома ли он уроки учит или гуляет где-нибудь с ребятами. Ну ладно, спрошу его в «известном месте». Что же он на этот раз придумал? Последний раз мы из-за его очередной идеи чуть не угодили в неприятности. И было это совсем недавно, на летних каникулах. Я до сих пор, как вспомню ту историю, меня в холодный пот бросает.

Есть неподалеку от нашего дома санаторий-профилакторий. К нему ведет аллея, засаженная тополями. Само собой, летом вся земля вокруг покрывается как снегом тополиным пухом. А у нас в подъезде живет один дядя, Геннадий Николаевич, который наш с Сережкой очень хороший знакомый. Он даже нам в подвале один пустующий закуток отгородил, и дверь с замком повесил, чтобы мы там велосипеды хранили и всякую всячину. А то живем мы с Сережкой на девятых этажах, а велосипед в лифт не помещается, и приходиться таскать его по лестнице вверх-вниз. Так мы пока один велосипед затащим вдвоем кое-как, на второй уже и сил нет. А теперь – красота, захотели покататься, так не надо мучиться.

Ну, так вот, гуляли мы как-то возле дома и услышали, что две женщины разговаривают друг с другом о Геннадии Николаевиче, что он и не пьет и не курит и вообще очень здоровый и положительный человек, но как только наступает лето и появляется тополиный пух, заболевает он аллергией и сильно мучается. И лекарства ему никакие не помогают. Мы с Сережкой послушали еще и узнали, что кроме дяди Гены мучаются от тополиного пуха многие обитатели нашего и соседних домов. Уже и письма в разные управления писали, а толку никакого. И мы решили всем помочь!

Я предложил попросту спилить тополя, но Сережка сказал, что это невозможно, так как тополя, во-первых, слишком толстенные, и пока мы спилим хоть один, дядя Гена может умереть от аллергии. А во-вторых, спиленное дерево может упасть и повредить линию электропередачи или зашибить кого-нибудь из прохожих, а это верный путь получить неслабую трепку, а то и вовсе угодить в милицию.

Сергей вообще жутко рассудительный и поэтому в наших делах мы обычно действуем по плану, который придумывает он. Через пару дней он сообщил мне, что нашел решение, как спасти дядю Гену от аллергии и не попасть в милицию. План был прост – сжечь пух. Мне стало немного страшно, и я стал его отговаривать, а вдруг подожжем профилакторий, уж за это точно по головке не погладят. Но он, выслушав мои опасения, заверил, что все уже просчитал и пух сгорит так быстро, что даже трава не успеет загореться. Он говорил так убедительно, что я вынужден был ему поверить, хотя меня и одолевали сомнения.

Для нашей операции мы выбрали воскресное утро, когда все взрослые спят после рабочей недели. Родителей мы заранее предупредили, что с утра пойдем на школьный стадион, играть в футбол. Они, конечно, поудивлялись – какой-такой футбол в шесть утра, но не возражали, каникулы все-таки. Поджигать пух мы решили способом, увиденным как-то в одном из фильмов про индейцев. Взяли кусок веревки, привязали к нему тряпку, подожгли и побежали по краю площадки засыпанной пухом, таща за собой по земле горящую тряпку на веревке. В кино поджигатели скакали на конях, но им и поджечь надо было целое поле, а нам всего лишь метров тридцать.

Время было раннее, так что сторож профилактория заметил пожар лишь тогда, когда запылали сухие ветки, не убранные с прошлой осени и сваленные кучами возле профилактория. Не знаю, чтобы с нами было, если бы нас поймали. Наверное, влетело бы здорово. Но зато вечером, когда возле подъезда шло обсуждение пожара, Геннадий Николаевич сказал, что хулиганство, оно конечно же и есть хулиганство, но этот случай именно для него пошел на пользу. Мы с Сережкой, к тому времени были изрядно напуганы тем, что нас будут искать милиционеры и пожарные и поэтому жадно вслушивались в то, что говорят взрослые. Мы, естественно, очень обрадовались, что помогли дяде Гене. И уже представляли, как он будет защищать нас в суде.

После этого случая мы на время присмирели, но Сережка не такой человек, чтобы не придумать нам очередное приключение. И вот я пробираюсь на «известное мне место», как он сказал по телефону. Надо сказать, что место это замечательно тем, что, живя в разных подъездах, на девятых этажах, мы можем увидеться буквально через тридцать секунд после того, как договоримся по телефону о встрече (конечно, если родители отпустят!).

Ни мои, ни Сережкины родители не подозревают, что мы вместо того, чтобы как нормальные люди спуститься на лифте и пойти в соседний подъезд, просто-напросто ходим друг к другу через крышу нашего дома. Узнай об этом, например, моя мама, то ей наверняка стало бы плохо с сердцем. Она очень боится высоты. Я помню, что когда мы переезжали, она плакала и кричала на папу, что он хочет ее смерти. Он успокоил ее только тем, что сказал, что нам вообще-то давали квартиру на шестнадцатом этаже и если ей не нравится эта, то мы можем жить в небоскребе. На шестнадцатый этаж мама категорически ехать жить отказалась. Что касается меня, то я очень горжусь, что живу на девятом этаже и Сережа тоже. Летом мы играем на крыше в солдатиков и обсуждаем наши планы. Мы хотели даже оборудовать на крыше в лифтовой комнате секретный штаб, но побоялись, что туда кроме нас кто-нибудь залезет. А какой может быть секретный штаб, если о нем знают посторонние!

На самом деле попасть на нашу крышу не так уж и просто, потому что проход закрыт решеткой. Но мы обнаружили, что прутья решетки приварены через разное расстояние, и через них можно пролезть, если точно знать, где отверстие больше. Мы с Сережкой обнаружили «нужные» прутья не сразу, но теперь уверенно пользуемся своими лазами. На первый взгляд, между прочим, кажется, что решетка сварена ровнехонько.

У Сережки в подъезде, кстати, расстояние между прутьями решетки пошире и ему выбираться на крышу гораздо проще, чем мне. Я пролез, сквозь прутья и отворил дверь на крышу. Когда я первый раз открыл ее, она издавала такой скрип, что от него ныли зубы. Поэтому я тщательно смазал ее растительным маслом, и теперь она открывалась бесшумно.

Сережки еще не было и я сел на ступеньку подождать его. Неожиданно из-за угла лифтового помещения раздался его громкий шепот:

– Матвей, иди сюда!

Я прошел за угол и ахнул! Серега выглядел настоящим Джеймсом Бондом! В парадно-выходном костюме, который ему вместе с новенькими ботинками на высокой подошве подарила бабушка, когда он неожиданно решил пойти учиться играть на фортепиано в музыкальную школу. В руке папин «дипломат» с множеством полезных карманов и отделений внутри. И самое главное – модные солнцезащитные очки Кости, его старшего брата! Эти очки были предметом гордости Кости, он одевал их исключительно по субботам на дискотеку и вполне мог сделать из брата котлету за то, что Сережка посмел к ним прикоснуться. Даже сегодня, в осенний пасмурный день, эти очки смотрелись просто великолепно, делая Сережкино лицо весьма значительным.

Сережка протянул мне руку и пожал отрывисто, но крепко.

– Привет, Матвей!

– Привет, – рассеянно сказал я, все еще находясь под воздействием его внешнего вида. – Ты чего так вырядился? Прямо как… – я даже не смог подобрать подходящего места, куда бы Сережка мог пойти в таком наряде. – Как в театр собрался, – нашелся наконец я.

Сережке видно это сравнение не очень понравилось, чувствовалось, что он ждал, что я скажу что-нибудь другое. Например, что он похож на героев фильма "Люди в черном", или на Джеймса Бонда. Мне, честно говоря, так и хотелось сказать, но я знал, что мой товарищ может тогда задрать свой нос до небес, и поэтому благоразумно промолчал.

– С чего это ты взял, что я в театр собрался? – спросил он обиженно.

– Ну как же, как же, – рассмеялся я. – Костюмчик, галстук, ботинки. В футбол, к примеру, в такой одежде никто не играет. Да и вообще, в таком виде, кроме как в театр нормальные люди не ходят.

Сережка замолчал, всем своим видом показывая, что ему мои подтрунивания до лампочки. Но я слишком давно с ним дружил и знал, что он уже начал злиться. Мы с ним и ссорились – то всегда из-за разных пустяков. Но сейчас ссориться мне не хотелось, так как Сережка такой человек – разобидится и не скажет, зачем меня сюда вызвал. А мне на самом деле было страшно интересно зачем.

– Ну ладно, – миролюбиво сказал я. – Очки у тебя классные, встретил бы на улице, ни за что бы не узнал. Ты все-таки, зачем меня сюда вытащил?

Сережка снял Костины очки, было видно, что ему сквозь них ничегошеньки не видать и сказал:

– Мотька, а ты кем собираешься стать, когда вырастешь?

На эту тему мы вели постоянные разговоры и так как были друзьями, то и мечты у нас были одинаковые.

– Как кем? – удивился я. – Мы ведь с тобой договорились последний раз, что станем моряками дальневосточного флота. В морское училище поступим. Я уже азбуку Морзе выучил. Наполовину. Ты что забыл?

– Да не забыл, – отмахнулся он. – Я передумал. Конечно, моряком быть хорошо, но я решил стать специальным агентом.

– А я, значит, один теперь на Дальний Восток поеду?!! – вскипел я. – Ты, значит специальным агентом, а я моряком! А как же дружба, мы же вместе собирались?!

– Ну не знаю, Мотька… Мне кажется, что спецагентом быть как-то поинтереснее. Погони всякие, перестрелки, шпионы. А моряки сидят на корабле и ждут месяцами, когда у них что-нибудь приключится. Авария там или пираты. Скучновато.

Сережка говорил таким уверенным тоном, что мне стало тоскливо и скучно заранее. Воображение нарисовало мне картину, как я стою на палубе и целыми днями вглядываюсь, не мелькнет ли где-нибудь пиратский корабль или айсберг. А их все нет и нет.

– Да уж… А может и я тогда в спецагенты? – спросил я его. У меня тоже костюм есть.

– Не знаю, Мотька, не знаю… – взрослым тоном начал Сережка. – Сможешь ли ты. Специальный агент ведь не моряк, тут подготовка нужна особая.

– Какая подготовка? – выпалил я, уже мысленно представляя себя в костюме, с большим черным пистолетом и традиционной спецагентовской фразой «май нейм из Бонд. Джеймс Бонд».

– Специальная. Физическая и вообще… – туманно ответил Сережка.

– Не понимаю, почему ты тогда решил, что ты можешь стать спецагентом, а я нет. Я и подтягиваюсь больше на два раза и бегаю быстрее. Да меня скорее возьмут, чем тебя.

– Хорошо, – сказал Сережка, которому разговор о моих спортивных достижениях явно был неприятен, потому что он, как не старался, не мог меня перегнать. – Будем готовиться вместе. Лады?

– Лады, – ответил я, довольный тем, что сумел отстоять свое право быть специальным агентом.

– Вот я тут приготовил кое-какие книги. Ты их должен прочитать. А потом начнем заниматься на практике, – он с деловым видом раскрыл отцовский дипломат и выдал мне четыре книги. – Смотри, дома никому не показывай. До завтра, – заторопился он. – Мне бежать надо, а то Костя должен вернуться, да и родители уже, наверное, с работы идут.

Мы пожали друг другу руки и разбежались.

Книжки, которые дал мне Сережка, я спрятал в глубь одного из выдвижных ящиков своего письменного стола под стопкой старых контурных карт и атласов.

Вечером за ужином я старался держаться солидно, и когда мама с папой начали обсуждать какие-то политические события за рубежом, даже вставил несколько замечаний. Папа с удивлением посмотрел на меня и спросил:

– У вас, что в школе политинформацию снова ввели?

– Нет. А что это такое? – новое слово мне понравилось, и я решил узнать, что оно означает, чтобы блеснуть перед Сережкой.

– Ну, Мотя, когда я учился в школе, у нас все ученики каждый день поочередно готовили маленький доклад о том, что делается в мире. А потом зачитывали его перед первым уроком для всего класса. Потом это отменили. А теперь опять что ли ввели?

– Нет, пап. Я так просто интересуюсь.

– Молодец, – похвалил меня папа. – Кругозор расширяешь, это не лишнее. Пригодится в жизни.

– Ага, – сказал я, польщенный, и чуть было не выложил, для чего это может пригодиться, но вспомнил нашу договоренность с Сережкой держать язык за зубами и промолчал. Хотя, конечно, хотелось рассказать папе, что с ним за столом сидит уже почти готовый специальный секретный агент. Чтобы не выдать себя, я быстро доел, выпил чай, сказал «спасибо» и ушел в свою комнату, услышав, как за спиной мама негромко сказала папе:

– Серьезный какой становится. Взрослеет. Или влюбился.

Когда пришло время ложиться спать, я пожелал родителям спокойной ночи, а сам решил посмотреть, что за книжки дал мне Сережка. Так как мама обычно не позволяла мне засиживаться допоздна и тушила свет в комнате, то я взял фонарик, подаренный мне год назад на день рождения, разделся и залез с головой под одеяло. Однажды, один одноклассник дал мне почитать очень интересную книгу, но ее надо было вернуть на следующий день, так как он сам взял его у кого-то. И я выдумал такой способ чтения. Если кто-нибудь из родителей заходил в комнату, то ему казалось, что ты мирно похрапываешь, хотя ты на самом деле вовсе и не спишь. Главное было себя не выдать каким-нибудь движением или лучом света из-под одеяла.

Сережкины книжки были с виду совершенно не интересные. Даже обложки у них были скучные и без картинок. Полистав их, я решил сначала прочитать книгу, которая называлась «История ЦРУ». Потому что она была самая тоненькая и напечатана крупным шрифтом. Осилить я смог только предисловие, после чего мне очень захотелось спать, так как более скучной и неинтересной книги я в своей жизни не видал, разве что учебник по математике. Проклиная себя за слабохарактерность, я выключил фонарик и лег спать, пообещав себе, что с завтрашнего дня начну читать. Это как лекарство, невкусно, но необходимо. Ночью мне снились, как и положено разведчику, погони и драки, только гонялись за мной не люди, а книжки с замысловатыми названиями.

Наутро я заставил себя встать без всяких выклянчиваний у мамы «еще полминуточки поваляться» и даже сделал зарядку, чего не случалось уже очень давно. Наверное, с тех пор, когда мы с Сережкой, после просмотра очередного фильма решили стать десантниками. В школе я, вопреки обыкновению, не гонял со всеми по коридорам и этажам, а лишь снисходительно посматривал на детские забавы одноклассников. Знали бы они! Правда, после уроков, я остался на часок поиграть в футбол. Ну, должны же быть и у специальных агентов хоть какие-то радости в жизни!

Дома, выучив уроки, я снова принялся читать Сережкину литературу. Там было множество непонятных слов, но эта непонятность меня лишь вдохновляла. Все-таки я не в какие-то там моряки готовился! Мама, пришедшая с работы, только головой покачала, сын, вместо того, чтобы играть в компьютерные игрушки, книжки читает.

– Сынок, в школе все в порядке? – обеспокоенно спросила она. – Или, может, компьютер сломался?

– Нет, мам, – бодро откликнулся я. – Книжку вот интересную читаю, про рыцаря Айвенго. – я накрыл «секретную» книгу про ЦРУ, заранее приготовленным томиком Вальтера Скотта. Честно говоря, «Айвенго» я прочел уже раз шесть, но мама этого не знала.

– Это хорошо. Читай, а то с этими игрушками в компьютере с ума сойти можно. Ужинать будешь? Или папу подождешь?

– Буду. А потом можно на улицу на часок, а то зачитался и погулять забыл, – попросил я.

– Что ж, сходи погуляй, проветрься. Если английский выучил.

– Йес, мэм, – ответил я, присаживаясь к столу.

Мы с мамой в еде неприхотливы. Это папе и первое, и второе подавай. Да еще салаты разные. Мы же делаем себе бутерброды с сыром и колбасой и готовим их в микроволновке. Пальчики оближешь! Папа этого не одобряет и считает, что человек должен питаться правильной пищей, а не всякими там хот-догами. Может он и прав, но горячие бутерброды мне лично кажутся гораздо вкуснее, чем, скажем, суп или макароны.

Поев и выпив сок, я оделся и позвонил Сережке.

– Серый? Это Матвей. Ты выходишь?

Телефонная трубка унылым Сережкиным голосом ответила мне, что сегодня, дескать, встретиться никак не удастся, потому что возникли некоторые непредвиденные обстоятельства. Надо же сказал тоже «непредвиденные обстоятельства»! А по мне так очень предвиденные. Небось опять схватил двойку по математике. Сережка отличный парень и учится неплохо, но есть у него одна проблема. Он напрочь не понимает математику и каждый урок для него просто катастрофа. Родители даже как-то наняли ему репетитора, студента какого-то физико-математического факультета. Так тот после месяца занятий отказался учить Сережку, объяснив это тем, что сам перестал понимать простейшие задачки. А еще он сказал, что у Сережки не математический склад ума, а гуманитарный. Родители после этого Сережку месяца два не ругали за плохие оценки по математике, все думали, что делать с его гуманитарным умом. Он, видя это, математику забросил совсем. И если раньше получал разные отметки, включая даже редкие четверки, то теперь постоянно таскал двойки, изредка разбавляя их тройками. Классная руководительница Сережки, заметив это, вызвала родителей в школу, где ясно и понятно разъяснила, что Сережкин «гуманитарный склад ума» не что иное, как лень-матушка. После этого Сережку снова стали наказывать за двояки, что сразу же повысило его успеваемость по математике.

– Ладно, тогда до завтра, – попрощался я, и, не удержавшись, добавил. – Желаю тебе исправить «непредвиденную» «пару» по математике.

Да, жаль, что Сережку не выпускают, но погулять мне все равно хотелось. Я выглянул в окно, чтобы найти себе компанию. Так, так, малыши под присмотром бдительных мам возятся в песочнице, всякие там перво – третьеклассники бессмысленно носятся друг за другом по двору. А вот это уже поинтересней! Наташка Аникушина с подружками что-то обсуждают на лавочке. Может и хорошо, что Сережку не выпустили. Они с Наташкой терпеть друг друга не могут. А я почти со всеми в нашем дворе дружу, да и Наташка мне нравится как человек. Не то, что другие девчонки, то дразнятся, то плачут, то визжат по разному поводу. Я принял решение и отправился на улицу.

Девчонки были заняты своими обычным девчоночьим делом – две плакали, а остальные во главе с Наташей их утешали. Я подошел и поздоровался:

– Салют! Чего ревете? Барби не поделили?

– Перестань, Мотька! Не видишь у людей горе, – ответила за всех Аникушина.

– Знаю я ваши беды, платье не купили или еще какую обновку. Чуть не по вашему – сразу в слезы! – ответил я. – Давайте поиграем во что-нибудь, я за мячом сбегаю.

– Иди, играй сам. Не до тебя, – отмахнулась от меня одна из плачущих.

– Вот странный вы народ. Объясните хоть в чем дело. Может и я поплачу за компанию, – пошутил я.

– Давай иди отсюда остряк-самоучка, – сказала Наташка. Все тебе хиханьки-хаханьки.

– Никуда я не пойду. Этот двор такой же мой, как и ваш. Что случилось то, может, помогу чем.

Наташа отвела меня в сторону, оставив свою свиту утешать плакс.

– Только смотри никому ни слова, – тихо сказала она, – А то у тебя язык как помело.

– У самой у тебя язык как помело. А я могила, – обиделся я, тем более что в ее словах была доля правды. – Мне болтать нельзя. Я теперь… – тут я замолчал, понимая, что чуть не выложил нашу с Сергеем тайну про спецагентов.

– Что ты теперь? – навострила уши Наташа.

– Я… Ну я теперь ничего никому не рассказываю. Вот так… – многозначительно сказал я.

Наташку этот мой сумбурный ответ удовлетворил, так как ей видимо самой хотелось рассказать мне кое-что интересное. Иначе бы она в меня вцепилась намертво, выпытывая, что нам с Сережкой за новая идея пришла в голову.

– Ну ладно, слушай. У Маринки с Танькой украли ролики! – выпалила она, сделав страшное лицо.

Я, ожидавший каких-нибудь страшных девчоночьих тайн, связанных как обычно с неразделенной любовью или тому подобными глупостями, даже и не знал, как себя повести. Подумаешь, ролики украли, эка невидаль! Вон у Витьки из третьего подъезда велосипед увели, когда он в магазин на минутку за мороженым забежал – это я понимаю трагедия! Но говорить Наташке об этом я не стал, очень уж она обидчивая. Поэтому я лишь глупо улыбнулся и задал еще более глупый вопрос.

– Кто украл?

– Даааа, Мотька, – разочарованно протянула Аникушина. – Я думала ты поумнее. Кто ж знает, кто украл. Он же записку с фамилией не оставил.

– Ты рассказывай дальше, – сказал я. – Это я просто так спросил, вдруг ты сообщница вора и проговоришься случайно.

– Не смешно. В общем, слушай...

История похищения роликов со слов Наташки выглядела следующим образом. Девчонки, как известно, народ неорганизованный и ветреный. Вот и Маринка с Танькой, сестры-раззявы, катались себе на роликовых коньках, а потом им, видите ли, приспичило пойти поиграть в выбивалу или классики. Они, естественно, вместо того, чтобы ролики домой занести, спрятали их возле подъезда в кустах. И преспокойненько отправились себе играть с подружками. Вернувшись, они, конечно же, никаких роликов не нашли. Дома рассказать о своей потере побоялись. Семья у них не очень богатая и за утрату довольно-таки дорогих роликов им могло здорово влететь.

– Понятненько, – сказал я. – Жалко девчонок. Тут, наверное, даже милиция не поможет. Машину, если угоняют и то тяжело найти, а здесь ролики какие-то.

– Милиция может и поможет, – возразила мне Наташка. – Только им в милицию нельзя, туда ведь только с родителями. А родители у них сам понимаешь по головке за это не погладят.

– И что они собираются делать?

– Как что? – удивилась Наташка. – Ролики искать.

– И каким образом?

– Ну спрашивать всех будут… Не видел ли кто…

– Это не метод, – авторитетно заявил я. – Если вор не дурак, то он в нашем районе на этих роликах ни за что не покажется. Тут по другому надо…

– Как, Мотька? – с надеждой спросила Наташка.

– Пока я тебе ничего не могу сказать, но передай девчонкам, что мы с Сережкой постараемся им помочь. Но пускай держат рот на замке.

– Спасибо! – завизжала Наташка и на радостях чмокнула меня в лоб.

После чего попрыгала к своим подружкам, оставив меня в глубочайшем раздумье на тему моего длинного языка. Тоже мне Шерлок Холмс недоделанный! С такими вот мыслями я и возвратился домой. Больше всего меня беспокоило то, что Сережка может просто высмеять меня и сказать, что такой ерундой, как поиск дурацких роликов заниматься не будет. А я, если честно, даже не представлял с какого конца начинать розыск.

Тяжело вздохнув, я набрал его номер телефона.

– Здравствуйте, а Сережу можно?

– Здравствуй, Матвей. Сейчас он подойдет.

– Что опять с Аникушиной языками чесали? Я все видел… – вместо «здрасте» ехидно спросил Сережка. – Надеюсь, ты ей ни-ни про нас?

– Что ты! – возмутился я. – Я молчок. Тут одно дело появилось…

– Какое дело! Ты забыл, кем мы хотим стать? У нас теперь только одно дело может быть. А ты все с девчонками этими… Вечно от них одни хлопоты.

– Я не хотел, но так вышло, что… – запутался я. – В общем, наша помощь нужна. Очень.

Сережка еще повозмущался на тему, что я дружу с девчонками, но, в конце концов, согласился выслушать эту, по его словам, «девчоночью ерунду».

После моего рассказа он помолчал и коротко сказал.

– Нет.

– Ну почему? – удивился я.

– Потому что, во-первых, мы секретные агенты, а не какая-нибудь милиция, чтобы за всякими воришками гоняться, а во-вторых, это попросту невозможно – найти в большом городе ворованные коньки.

– Так бы и сказал сразу, что кишка тонка. А то: «мы не милиция, мы не милиция», – передразнил я его. – Ладно, скажу им завтра, что мы ничем помочь не можем.

– Почему это «мы»? – насторожился Сережка, – Я, положим, никому ничего не обещал искать.

– Зато я обещал. От твоего имени, – успокоил я его. – Но ты не волнуйся. Мы же действительно не милиционеры.

– Так – так. Спасибо тебе, Мотька, – начал заводиться Сергей. – Значит, решим так. Никому пока ничего не говори завтра. Придется поискать эти проклятые ролики, а то у девчонок языки еще длинней твоего, разнесут по району, что мы брехуны последние. А ты знай, что мне кажется, что тебя вряд ли в секретные агенты возьмут, понятно? Слишком ты непредсказуемый.

– Понятно, понятно, – радостно сказал я. – Спасибо, что согласился.

– Тебе спасибо. Удружил, – буркнул он и повесил трубку.

Душа моя пела. Я так и знал, что Сережка не сможет отказать мне. Очень уж за свой имидж переживает. Что ж, теперь дело с пропавшими роликами уже не казалось мне безнадежным. А то как бы я выглядел в глазах Аникушиной? На радостях я заставил себя прочесть аж десять страниц из Сережкиной книги про ЦРУ. Во сне я опять удирал от каких-то книжек, только теперь они все были на роликовых коньках.

В школе, на следующий день, я несколько раз встречался в коридоре с Наташкой и в ответ на ее расспросы отвечал односложно, что, мол, все идет по плану, не волнуйся. А что я мог еще сказать, ведь план если и был, то у Сережки.

– Вы, Мотька, поторопитесь, пожалуйста, – умоляюще просила Наташка. – А то через неделю, оказывается, Маринку с Танькой родители собрались в Загородный парк везти погулять.

– Ну и что? – непонимающе произнес я.

– А то, что там, в парке все на коньках катаются, балда, – наставительно сказала Наташка.

– Ну и пусть все катаются. Я думаю, что твои подружки могут и потерпеть. Не покатаются разок, ничего с ними не случится.

– Они-то могут и потерпеть, – терпеливо, как ребенку, объяснила мне Наташка. – Только вот родители их туда специально везут, чтобы посмотреть, как они на роликах гоняют.

– Аааааа, – до меня дошел весь ужас ситуации. – Плохи дела. А отложить поездку в парк никак нельзя?

– Нет, – вздохнула Наташка. – Тогда родители точно заподозрят неладное. Девчонки и так еле выкручиваются, когда речь о коньках заходит.

– Хорошо, подумаем, что можно сделать, – ответил я, и мы разбежались по классам.

Итак, дело осложнялось. Сегодня уже среда. До выходных остается всего ничего. Надо будет уточнить у Аникушиной, в субботу или воскресенье ее подружки поедут в Загородный парк. Надежда оставалась лишь на Сережку. Я с трудом высидел последние уроки и кинулся домой, чтобы оповестить Сережку об изменившихся обстоятельствах. Трубку Сережка снял, на удивление, сразу же.

– Алло, Сережка, привет. Ну что там с нашим делом?

– С каким делом? А с этим… – с неохотой сказал Сережка. – Думаю пока.

– Быстрей надо думать, – я пересказал ему все, что мне сообщила Наташка.

– Дело дрянь, – подытожил Сергей, выслушав меня. – Не успеем мы до выходных.

– Что же делать-то? – я был в отчаянии.

Сережка задумался и я, затаив дыхание, ждал его ответа.

– Знаешь, Мотька, есть у меня одна идея. Только она того… Опасная очень.

– Ну говори же, – потребовал я.

– Если ролики мы не найдем, то, значит, надо отменить поездку в парк.

– Гениально, – с сарказмом произнес я. – Чем ты меня слушал? Я же тебе тысячу раз говорил, что девчонки не могут этого сделать…

– А кто тебе сказал, что девчонки должны что-то делать. Поездку в парк отменить можем мы.

– Кто? – переспросил я, думая, что ослышался.

– Мы, – повторил Сережка. – Ты и я.

– Как это?

Дальше я слушал Сережку не перебивая, и только поражался, с какой легкостью в голову моего друга приходят подобные дикие идеи. План состоял в следующем. Мы с ним должны были подкараулить, когда отец Маринки и Таньки приедет за девчонками и пока он пойдет их звать, проколоть ему шины.

– Обязательно на двух колесах, – убежденно говорил Сережка. – Одну запасную камеру он точно с собой возит, а вот две – фигушки.

Я рассеянно кивал трубке, а перед глазами у меня мелькали милиционеры, соседи, плачущая мама, папа, сжимающий в руках ремень, общешкольное собрание и прочие ужасы, которые грозили нам в случае провала.

– Ты уснул там, что ли? – вырвал меня из тягостных раздумий голос Сережки. – Ну, как идейка?

– А по-другому нельзя? – робко спросил я.

– Нет! – отрезал Сережка. – Разве что ты позвонишь в Москву и попросишь, чтобы прислали специальные самолеты, которые гоняют дождевые облака с места на место. Тогда может, что и получится. На роликах в дождь никто не катается.

– Понятно, – вздохнул я. – Если другого выхода нет…

– Давай, Мотька, узнай все подробности, и будем готовить диверсию. Нам этот опыт очень даже может потом пригодиться.