Текст книги "ОСЕННИЙ ЛИС"

Автор книги: Дмитрий Скирюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Он так и ушел – не сказав больше ни слова, и никто не посмел его остановить, пока сидели и ждали возле могилы четверо волков.

Потом ушли и они.

* * *

Збыха отнесли домой. Ружена помогла уложить брата на кровать и вытолкала всех вон, не сказав никому ни слова. Пришел он в себя только к вечеру, а на следующий день, одолжив у соседа лошадь и сани, погрузил на них весь свой нехитрый скарб и вместе с сестрой уехал прочь из деревни, по слухам – куда-то к дальней родне. Дом продали.

Говорят, что белых волков видели еще раз, но следующей ночью разыгралась метель, такая вьюжная и ветренная, что никто так и не решился выйти на улицу. А когда утром наиболее смелые из местных мужиков, опрокинув для храбрости кружечку-другую в корчме у Андрлика, вооружились чем ни попадя и заявились на кладбище, то нашли там вместо могилы лишь полузаметенную снегом яму: гроб был пуст, и тело рифмача исчезло.

Кто– то додумался было спросить у бабки Нисы, что здесь к чему, но травницы дома не оказалось. Не появилась она и после, и пустая хибара ее долго еще стояла на берегу реки, пока со временем не развалилась совсем.

А дня через два к деревне вышел худой, изможденный мальчонка лет пяти-шести. Он шел медленно, зябко кутаясь в драный овчиный кожух с чужого плеча, доходивший ему до колен. Редкие поселяне торопливо крестились при встрече с ним, и после долго смотрели вслед, а Вацлав, который вышел на порог поглядеть, что там за шум, завидев его, хлопнулся в обморок.

Парнишка молча прошел мимо длинного ряда домов и остановился у крайней слева избы. Постоял у дверей, словно бы что-то вспоминая, затем поднял руку и робко постучался.

– Мама, – позвал он, – открой…

Оправа: ГОВОРЯЩИЙ 5

Солнце подбиралось к зениту. Становилось жарко. В округе было тихо, лишь кузнечики в траве старались, стрекотали вовсю, да высоко в небе переливчато и звонко пел жаворонок. Медведь шумно вздохнул и повалился на бок.

«Неплохо бы перебраться в тень. Или уйти к реке.»

Травник полез в мешок, вытащил оттуда пузатый овальный бочонок и выдернул пробку.

– У меня с собой есть вода.

Зверь долго и жадно лакал, неуклюже ворочая лапой бочонок. На потемневших дубовых клепках засветлели глубокие царапины. Травник к воде не притронулся, лишь подождал, пока медведь не напился, и спрятал бочонок обратно в котомку.

«А– ах… -зверь снова уселся на зеленый ковер. – Что ж, хорошо. Значит, с Волком ты уже знаком.»

– Знаком. И я…

«От мести к интересу через безразличие и страх, – не слушая его, меж тем проговорил медведь. – Ах-р… утраченная вера… Ты рисковал, спасая этих… кузнеца и этого словесника с шерстью на морде. Это самое у вас и зовется дружбой? Ах-р… занятно…»

– Не знаю, – Жуга пожал плечами и задумался. Потеребил подвески на браслете. – Я, конечно, рисковал… Но они ведь рисковали больше!

«Что я еще забыл?»

– Любовь? – предположил Жуга. Медведь презрительно фыркнул.

«Никогда не мог в вас этого понять. Навыдумывали слов – дружба, любовь… Ах-р!!! какая чепуха! Да ты, наверное, их и сам не понимаешь. Все эти ваши „чувства“– только пыль, которую уносит ветер.»

– Может быть, ты прав, – ответил странник.

И помолчав, добавил:

– А может быть, и нет.

БАШНЯ ВЕТРОВ

Выстрела в спину не ожидает никто, и когда хрустальный шар в лавке волшебника Веридиса взорвался с адским грохотом, помочь уже ничем было нельзя. Растревоженные жители соседних домов высыпали на улицу. В окнах особняка показалось пламя, кто-то побежал за водой. Наконец сломали дверь, и в дальней комнате, уже охваченной огнем, отыскали двоих.

Ученик колдуна еще дышал. Сам же волшебник был мертв. На лице его, истерзанном осколками хрусталя, застыло удивление.

* * *

Хмурым зимним утром свинцовые волны Галленской бухты вспенили весла, и в гавань вошел корабль. То был драккар – развалистая низкобортная ладья викингов. Нос корабля был чист, резная драконья голова – обычный талисман морских разбойников в бою или дальнем походе, была снята. Корабль шел торговать.

Часы на башне пробили полдень, когда груженая товаром ладья норвегов вдруг вспыхнула синим пламенем, словно охапка соломы, и в считанные минуты сгорела дотла прямо у причала, не успев даже толком ошвартоваться. Обугленный ее остов поглотила вода. Из мореходов не спасся почти никто.

Хрустальный шар это видел.

Днем позже разыгралась буря. Холодный ветер разметал забытый костер цыган-степняков, чья потрепанная кибитка притулилась у дороги, раздул тлеющие угли и швырнул их под колеса. Минуту спустя огонь охватил повозку.

Хрустальный шар и это видел.

А вечером на городском рынке какой-то бродяга на спор ходил по углям. Ближе к ночи вор срезал у него кошель.

И это хрустальный шар тоже видел.

* * *

Викинг Яльмар Эльдьяурсон – двести фунтов крепких мышц и косая сажень в плечах – с грохотом поставил на стол пустую кружку и вытер губы рукавом.

– Эй, хозяин! – крикнул он. – Неси еще!

Пиво принесли. Яльмар сгреб рукою кружку и залпом отхлебнул чуть ли не половину. Хозяин таверны почему-то не спешил уходить, хотя и стоял молча. Норвег повернул голову.

– Чего тебе?

– Гони деньги, варяг, – толстяк нервно потеребил нож на поясе. – Ты заплатил только за четыре пива.

Яльмар нахмурился. В другое время кабатчик мог бы нарваться на неприятности, но не сейчас. Портовая крыса… Викинг покосился на груду пустых кружек, сдвинутых на край стола, нашарил в кошеле какую-то монету и бросил ее на стол. Монета оказалась серебряной. Хозяин сгреб ее и удалился, что-то бурча про себя. Яльмар хлебнул еще, поморщился и хмурым взглядом обвел задымленное помещение.

Миновал полдень. Впрочем, догадаться об этом смог бы далеко не каждый – маленькое, затянутое бычьим пузырем оконце почти не пропускало серый свет зимнего дня; лишь колокол на башне с часами возвестил о его наступлении двенадцатью гулкими ударами, да и те потонули в грохоте прибоя – на море сегодня было неспокойно.

Три фонаря под потолком еле разгоняли мрак по углам. Четвертый не горел. Было холодно. Натужный треск поленьев навевал входящему мысли о тепле и уюте, но один лишь взгляд на камин пускал их по ветру – плясавший там робкий огонек, казалось, сам себя не мог согреть. Таверна в Галленском порту – ободранная двухэтажная домина с огромным красным флюгером вместо вывески в этот неурочный час отнюдь не страдала от наплыва посетителей. Она и вовсе пустовала бы, не появись этим утром на рейде два торговых когга с юга. К вечеру полутемное, заставленное низкими липкими столами помещение заполняли все, кому не лень – матросы, рыбаки, торговцы, портовые пьяницы, игроки, наемники и жулики всех мастей – двери были открыты для всех и каждого, – но сейчас лишь дюжина матросов заявилась промочить глотки. Ближе к огню шла игра – там бросали кости, спорили и безбожно ругались. Четверо местных рыбаков за столиком в углу обсуждали какие-то свои дела. Изредка кто-нибудь косился на викинга и тут же поспешно отводил взгляд: Яльмар опрокидывал кружку за кружкой, молча напиваясь в угрюмом одиночестве, и в компании, похоже, не нуждался.

Дверь скрипнула, отворяясь, и с шумом захлопнулась. В таверне заоглядывались.

Вошедший не был моряком. Не был он и горожанином – худой, нескладный парень лет двадцати, безусый и безбородый; он вошел, неуверенно озираясь, и, завидев камин, направился к нему.

Погода, похоже, и не думала исправляться. И обувь и одежда у странника промокли насквозь. Спутанные рыжие волосы свисали липкими сосульками. Шляпы он не носил; старый нагольный тулуп, холщовая рубашка, штаны да пара башмаков составляли все его имущество. Он постоял у огня, грея озябшие руки, затем стянул набухший водою полушубок и уселся на скамейку поближе к очагу с явным намерением обсушиться.

Хозяин таверны смерил незнакомца презрительным взглядом – беднота! – и вразвалочку подошел к нему.

– Чего надо? – с кривой ухмылкой спросил он, уперев кулаки в стол.

Пришелец медленно повернул голову. Взгляд его пронзительно-синих глаз был холоден и равнодушен.

– А что предложишь? – в тон вопросу прозвучал ответ.

Кабатчик плюнул в огонь.

– Рыба, пунш, солонина и пиво. Если не нравится – можешь убираться ко всем чертям. Если есть, чем платить, – сиди. Ну?

– Рыбу, – помедлив, сказал тот. – И хлеба.

– Две менки.

Парень разжал ладонь. Две мелкие монетки легли на неровные доски столешницы. Хозяин сгреб их волосатой рукой и замешкался на миг, взглядом зацепив диковинный браслет у того на запястье – вещица была грубоватой работы, но черный камень, оправленный в тусклый зеленоватый металл, невольно завораживал глаз затейливой игрою красных сполохов. Ничего не сказав, кабатчик угрюмо кивнул и скрылся за кухонной занавеской, где шкворчало и шипело, и откуда в таверну ползли облака маслянистого чада. Вскоре он вернулся, неся обгрызенную деревянную миску с золотистым рыбьим боком и сухую лепешку.

– На.

Парень кивнул и, отломив от лепешки изрядный кусок, принялся за еду.

– Хей, приятель!

Странник повернулся на голос. Два матроса, уже изрядно поднабравшиеся, устраивались на скамье напротив.

– Ты откуда такой рыжий? Нездешний, да?

Тот молча проглотил кусок и отломил другой. Приятели переглянулись.

– Хей, тебя не учили здороваться?

Парень поднял взгляд.

– А тебя?

За соседним столом послышались смешки. Один из матросов – тот, что пониже, – побагровел и сжал кулаки.

– Ну, ты…

– Погоди! – осадил его второй – долговязый малый с серьгой в левом ухе и синеватой наколкой на левой руке. Ощерился щербатой ухмылкой и вынул из кармана игральный роговой стаканчик. Подбросил на ладони кости.

– Сыграем, рыжий?

Тот покачал головой.

– Я не играю.

– Что ж так? Не умеешь?

– Не хочу.

– Ну, один-то разок можно. Уважь старика, – он выложил на стол монетку. – По маленькой, а?

– У меня нет денег.

– Нну-у? – физиономия моряка вытянулась в притворном изумлении. Вокруг снова заусмехались – теперь уже вся таверна с интересом ожидала, чем все это кончится. – Нет денег, говоришь? Ай-яй-яй… А ты браслет свой поставь! С камушком который…

Парнишка вздрогнул и снова помотал головой:

– Нет.

– Да брось ты ломаться! – разгоряченный выпивкой моряк все больше раздражался. Кости брякнули в стаканчике раз, другой, и выкатились на стол. Все невольно подались вперед. – Ого! – радостно вскричал долговязый. – Парень, да тебе везет: гляди – пять и четыре! Готов спорить, что ты выбросишь больше… A может, хочешь первым бросать? так давай. Держи.

– Я же сказал – я не играю.

– А я говорю: будем играть! – Кулак моряка обрушился на стол. Хлеб и рыба полетели на пол. – Тряси!!!

Повисла гнетущая тишина. Странник посмотрел в налитые кровью глаза моряка, вытер руки о рубаху и молча взял стаканчик. Также молча сгреб в него кости, встряхнул и выбросил их на стол.

Все замерли, ошеломленные результатом. Приятели переглянулись – разметка исчезла! Все шесть граней каждого кубика были девственно чисты, словно только что вышли из-под ножа костореза. Народ задвигался, медленно расступаясь. Кто-то присвистнул.

Пришелец поднял взгляд. Тонкие губы тронула улыбка.

– Выброси больше, если сможешь.

Долговязый матрос поднялся.

– Ах вот ты как… – Он заглянул в стаканчик и даже потряс его для проверки. – Схитрил, стало быть. Ну, этим нас не удивишь. Отдавай кости!

Тот пожал плечами и кивнул на стол:

– Забирай.

Верзила потянулся к ним и вскрикнул, отшатнувшись: кости вспыхнули ярким пламенем, а через мгновение занялся и стакан. Теперь уже все матросы вскочили, бранясь и опрокидывая лавки. Заблестели ножи.

– А вот это ты, парень, зря, – ухмыльнулся моряк с серьгой. – С колдунами мы знаешь чего делаем? А ну, ребята, бей его! – Он повернулся, успев уловить краем глаза какое-то движение, и рухнул на пол, сбитый с ног ударом кулака.

В воздухе мелькнул тяжелый боевой топор и с грохотом обрушился на стол. Кости полетели на пол, дымя и разбрасывая искры, щербатая доска столешницы треснула вдоль по всей длине. Вмиг протрезвевшая толпа шарахнулась назад.

Викинг медленно огляделся по сторонам в наступившей тишине. Глаза его горели холодным бешенством.

– Собаки! – рявкнул он. – Отродье Етунов! Вы только и можете, что кидаться всем скопом на одного! – Он плюнул презрительно и выхватил из-за голенища нож. – Ну, подходите, раз такие храбрые. Ха! Клянусь Одином, мне даже не понадобится мой топор, чтобы вас проучить! Ну?!

Долговязый поднялся, сплевывая кровь и выбитые зубы.

– Мы еще встретимся, чертов колдун! – мрачно пообещал он и вышел из таверны, хлопнув дверью. Двое его дружков переглянулись и поспешно направились следом. Толпа, ворча и огрызаясь, медленно расползалась по углам.

– Вот так-то лучше… – Норвег ухмыльнулся, коротким движением выдернул топор и сунул его за пояс. Посмотрел на рыжего паренька – тот все еще стоял у стены, сжимая в руке нож. Яльмар огляделся, пододвинул к столу скамейку и сел.

– Хозяин! Пива! – крикнул он и, подумав, добавил: – Кувшин!

* * *

– Можешь звать меня Яльмаром, – объявил викинг своему новому знакомому, разливая пиво по кружкам. – Яльмар Эльдьяурсон, хотя это и слишком длинно. Друзья зовут меня Олав, враги – Олав Страшный. Выбирай что хочешь, мне все равно, – он глотнул из кружки, громко рыгнул и поморщился. – Что скажешь о себе?

Паренек помолчал, прошелся пятерней по волосам, молча разглядывая своего собеседника.

Викингу было лет тридцать. Сам по себе высокий и плечистый, он казался еще шире, одетый в потертые кожаные штаны и черную мохнатую куртку. Руки бугрились мускулами. Длинные светлые волосы схватывал ремешок. Густая щетина грозила в скором времени стать бородой. На его загорелом, обветренном лице поблескивали голубые глаза.

– Зови меня Жуга, – наконец сказал паренек.

– Жуга?

– Да.

– Гм… – Яльмар заглянул в свою кружку и потянулся за кувшином. – Откуда ты?

– Издалека. С Хоратских гор.

– Никогда о таких не слышал… Что ты здесь делаешь?

Тот пожал плечами.

– То же, что и все, – он поднял взгляд на викинга. – Зачем ты полез в драку?

Норвег скривился.

– Полез и полез… Ненавижу, когда вдесятером бьют одного. А что, хочешь сказать, сам бы отбился?

Тот пожал плечами.

– Двое всегда дерутся хуже одного.

– Ишь ты! – Яльмар невесело усмехнулся. – Ну-ну… А вот скажи-ка лучше – кости ведь там не сами собой загорелись, верно?

Жуга кивнул:

– Верно мыслишь.

Викинг задумчиво повертел кружку в руках.

– Ворлок, стало быть… – пробормотал он.

Некоторое время оба молча пили. Наконец кувшин опустел.

– Позавчера я привел сюда свой драккар, – с горечью в голосе говорил Яльмар, – а он сгорел! Слышишь, ты, рыжий? Они все выбрали меня своим ярлом, я привел их сюда, привел торговать, а он сгорел, как охапка соломы, как эти твои дурацкие кости… Один и Фрея! – взревел он. – Я едва успел сойти на причал! Они все пошли ко дну – Тор, Смирре, Эрик! Ниссе! Херлуф! все двенадцать! Кто я теперь? Ярл без дружины… Что скажут после обо мне? Ярль… Эльдьяр… – Он помотал головой и вздохнул. Поднял взгляд. – Слушай, парень, а ведь ты просто должен мне помочь. Здесь не обошлось без колдовства. Где ты живешь?

Жуга пожал плечами.

– Нигде, стало быть… – Викинг встал, подобрал с лавки свой плащ и нахлобучил на голову рогатый черный шлем. – Я заплатил за комнату на неделю вперед, здесь, недалеко, – сказал он. – Если негде ночевать, можешь пока пожить со мной. Так как? Согласен?

Жуга помолчал, прежде чем ответить.

– С чего ты взял, что я смогу тебе помочь? – спросил он.

– Даже если – нет, что с того? Хуже уже не будет, – буркнул тот и направился к двери, чуть не столкнувшись по пути с кабатчиком. – Чего тебе?

– Э-ээ, а как же… пиво… – начал было тот, и тут же умолк под его яростным взглядом.

– Пошли, Жуга, – Яльмар мотнул головой.

Тот подобрал свой полушубок и нагнал викинга уже на улице.

– Чего он хотел?

– Наверное, хотел сказать, что он остался нам должен, а вообще-то, мне плевать. Нам туда.

Две фигуры свернули в проулок и растворились в дымке моросящего дождя.

* * *

– Чего хромаешь?

– А?

– Чего хромаешь, говорю?

Жуга пожал плечами:

– Так… нога.

– Гм! – хмыкнул Яльмар. – Это ничего. Это не горе, если болит нога; лишь бы руки были целы, да глаза видели… Так. Кажется здесь…

Кутаясь в плащ и слегка пошатываясь, викинг долго плутал в лабиринте узких галленских улочек. Жуга шел следом, рукой прикрывая лицо от стылого секущего ветра. Он был здесь впервые, а вскоре выяснилось, что и Яльмар тоже неважно ориентируется – приятели подолгу застревали на перекрестках, пока норвег вспоминал, куда сворачивать, а дважды вообще пришлось возвращаться обратно.

Быстро темнело. По серому небу неслись грязные клочья штормовых облаков. Город опустел, прохожих было мало, а те, что попадались навстречу, спешили перейти на другую сторону улицы.

Постоянный уклон в сторону моря не давал сбиться с пути, но планировка города была самой бестолковой. Проще сказать – ее не было вообще. Узкие грязные улочки петляли, пересекались под самыми немыслимыми углами, соединялись темными дырами подворотен и нередко оканчивались тупиками. Грязь под ногами сменялась дощатыми тротуарами, бревенчатым настилом, а то и булыжной мостовой. Невзрачные окраинные домики вскоре сменились двухэтажными, крытыми черепицей строениями, каменными и деревянными, правда, безо всякой штукатурки – из-за сырости та постоянно обваливалась. Тут и там скрипели, болтаясь на ветру, разные вывески – щит у оружейника, остроносый сапог над лавкой башмачника, игла над портняжной мастерской. Как и следовало ожидать, надписи здесь были не в чести.

Наконец приятели вышли, куда хотели. То был постоялый двор с тремя подковами на вывеске – Яльмар обосновался чуть ли не в самом центре города. Здесь же и столовался: стоимость харчей входила в общую плату. Мокрые и замерзшие, Яльмар и Жуга ввалились в корчму, облюбовали стол у камина и спросили у хозяина жареного мяса и чего-нибудь выпить. Пиво оказалось куда лучше, нежели в порту – и гуще, и крепче (и дешевле!), но посетителей уже не было – с приходом ночи ворота закрывались. Друзья быстро разделались с ужином и, запалив свечу, поднялись по лестнице в свою комнату. Та оказалась чистой и просторной. Дверь запиралась изнутри. Крыша не протекала.

– Славное местечко! – одобрил Жуга, оглядевшись. – Дорого, небось?

– А… – Яльмар отмахнулся с пьяным безразличием.

– Чего ж ты сидел-то в порту, если здесь и стол и крыша?

– Дурак, – горько усмехнулся тот, – там же море… Ты где спать будешь, с краю или у стены?

Он задвинул засов, поставил свечу на стол и развернул одеяла. Кровать в комнате была одна, неширокая, зато прочная – с некоторым неудобством можно было разместиться вдвоем.

Жуга растворил окно и выглянул наружу.

Город накрыла туманная шаль зимнего дождя – холодный ветер с моря нес брызги воды и мелкую снежную крупу. Мерцал сквозь тучи мутный, прищуренный глаз луны. Фонари не горели. Тут и там сугробился ноздреватый городской снег – мокрый, серый, изъеденный морской солью – прямо не снег, а насмешка какая-то. Жирно блестели булыжники мостовой. Было холодно и сыро.

Варяг передернул плечом.

– Закрой. Дует.

Неожиданно снаружи донесся шорох. Крупная серая тень метнулась через дорогу, колючей зеленью блеснули глаза. Собака! Завыла, зашлась хриплым лаем, да так злобно и громко, что Жуга невольно вздрогнул и отшатнулся.

– Тьфу, пропасть…

– Что там? – Яльмар подошел посмотреть. – Это что за псина? Твоя, что ль?

– Впервые вижу.

Приблудный пес никак не хотел униматься. Яльмар нахмурился.

– Ишь, как завывает! Фенрир да и только. Не к добру это. Чем бы его…

Он огляделся и поднял увесистый трехногий табурет.

– Ну-ка, рыжий, отойди.

– Постой… Слышишь?

Викинг замер. Мотнул головою: чего, мол?

– Ш-шш…

За стеной прошелестели чьи-то шаги. Соседнее справа окно распахнулось со стуком, отрывисто щелкнула тетива, и толстая арбалетная стрела враз перебила псу хребет. Вой оборвался, перешел в жуткий смертный скулеж и смолк, лишь когти в агонии скребли по мостовой.

Окно захлопнулось.

– Ого… – только и смог сказать викинг, икнул и почесал в затылке.

Жуга промолчал.

* * *

Всю ночь норвег ворочался, брыкался, ругался на нескольких языках, звал кого-то по имени, а в промежутках между этим оглушительно храпел. Вдобавок, оба совместными усилиями чуть не порвали одеяло в тщетной попытке поделить его пополам. Жуга в итоге встал ни свет ни заря, вздохнул и поплелся умываться.

Яльмар продрых до полудня.

– Один! – охнул он, проснувшись, и схватился за голову. – До чего ж хреново-то… Где это мы вчера так набрались?

– Не мы, а ты, – хмуро поправил его Жуга. – А вообще-то – в порту.

– В порту? А, верно… – Яльмар сел и поморщился. Посмотрел в окно: «Гляди-ка, уже светло!»– встал, зевая, натянул свою черную, мехом наружу сшитую куртку, перепоясался и сунул за ремень топор.

Поразмыслив, решили сперва перекусить.

Постоялый двор давно уже проснулся. Входили-выходили люди. Лаская слух, звенели пивные кружки. Снаружи доносился обычный городской шум – скрипели повозки, цокали копыта, зазывали покупателей уличные торговцы. Слышались мерные удары кузнечного молота: известное дело: кузня на постоялом дворе – первая вещь после винного погреба.

– С чего начнем-то, ворлок?

Жуга пожал плечами:

– Посмотрим… Деньги у тебя еще остались?

Кошель викинга заметно отощал. С неудовольствием отметив сие прискорбное обстоятельство, приятели разменяли серебряный талер и заказали чего подешевле – жареной рыбы, гороху с салом, хлеба и большой кувшин пива.

– Ну, выкладывай, – викинг покончил с рыбой, вытер руки краем плаща и налил себе пива. – Зачем тебе деньги?

Жуга ответил не сразу. Медленным взглядом обвел тесное задымленное помещение. На постоялом дворе было людно.

– Провожатому платить.

Викинг поперхнулся.

– Какому еще провожатому? – подозрительно спросил он.

– Я так смекаю, Яльмар: раз мы с тобой города не знаем, надо сыскать кого-то из местных нам в помощь.

– А чего нам по городу-то шляться?

Жуга посмотрел на него как-то странно.

– Но не в море же нам плыть!

– Почему бы нет?

– В чем? В твоем колпаке?!

Викинг задумчиво покосился на свой рогатый шлем и покраснел.

– Ну хорошо, – угрюмо заявил он. – А ты-то что предлагаешь?

– Любой горожанин расскажет в сто раз больше, чем мы узнаем сами. А твоя ладья… чего с нее взять? – она же сгорела и утонула, ведь так?

– Так, – Яльмар угрюмо сжал кулаки и оглянулся. – Ладно. Убедил. Чего делать-то? Есть у тебя кто на примете?

Тот пожал плечами.

– Может и есть… Обернись.

Яльмар глянул через правое плечо, через левое, развернулся всем телом и с озадаченными видом уставился на Жугу.

– Этот?!

Жуга отхлебнул пива и кивнул.

– Этот.

* * *

Он сидел за столом в одиночестве, жадно вгрызаясь в большую пресную лепешку – худой голенастый мальчишка лет пятнадцати, одетый в черное и зеленое. За спиной пустым мешком свисал серый клобук капюшона. Изрытое оспинами лицо, острый нос, короткие, мышиного цвета волосы – сразу и не приметишь такого, да и место себе он выбрал укромное – в темном углу за камином. Настороженный взгляд черных глаз придавал его лицу какое-то загнанное, почти злобное выражение, напоминающее крысиную мордочку. Лепешка в его руках быстро уменьшалась.

Яльмар хмыкнул и почесал в затылке, сдвинув шелом на глаза. Нахмурился.

– Зашиби меня Мьельнир, если я хоть что-то понимаю… На кой нам сдался этот сосунок?!

Жуга криво усмехнулся.

– А ты приглядись получше. Вчерашнего пса помнишь? Сдается мне, именно этот «сосунок»сшиб его одной стрелой прямо у нас на глазах.

Викинг как бы невзначай обернулся еще раз и теперь углядел на коленях у рябого паренька полированное ложе взведенного арбалета.

– Ты когда-нибудь стрелял из такой штуки? – невозмутимо продолжил Жуга, когда викинг повернулся обратно.

Яльмар фыркнул:

– Еще чего! На что он мне? – оружие трусов… Мне и топора хватает – ковали его, конечно, не Дурин и не Двалин, но сталь добрая.

– Ага. То-то ты вчера табуретками бросался… Даже я ту псину плохо видел – а я в темноте нитку в иголку вдену, глазом не моргну. А трусость тут ни при чем – это тебе в драке некого бояться, а у парня другой возможности выстоять нет. Да и кто знает город лучше мальчишки? В общем, со всех сторон подходит.

– Пожалуй, что и так… – с некоторым сомнением в голосе согласился Яльмар, вставая и поправляя топор. – Да и денег он вряд ли много запросит. А на худой конец прихлопнем его, если что… Ладно. Согласен. Пошли.

– Погоди, – сказал Жуга и тоже встал. – Дай-ка лучше я с ним поговорю, а то еще выстрелит с перепугу, тебя увидевши…

Викинг недоуменно посмотрел Жуге вослед и оглядел себя со всех сторон.

* * *

– День добрый.

Парнишка молча смерил подошедшего хмурым взглядом, прожевал и отхлебнул из кружки. Вопреки ожиданиям, хвататься за арбалет он не спешил. Жуга уселся на скамейку напротив, мельком заглянув на дно кружки, и подивился про себя – паренек пил молоко!

– Чего надо?

Услышав ломкий мальчишеский голос с отчетливым местным говором, Жуга окончательно уверился, что сделал правильный выбор.

– Меня Жуга зовут, – назвался он. – Разговор к тебе есть. Ты город хорошо знаешь?

– А зачем тебе?

– Вызнать нам с другом надо кое-что про дела про здешние. И провожатого мы ищем… Можешь нам помочь? Не задаром, конечно.

Паренек помолчал. Покосился на Яльмара.

– Это, что ли, друг твой?

– Угу. Так что скажешь?

Тот нахмурился, сосредоточенно о чем-то размышляя. Поднял взгляд.

– Скажи сперва, что за дело замыслили.

Жуга невольно усмехнулся: парнишка оказался на удивление хитер – мимоходом вызнал о двух приятелях кучу всякой всячины, ни слова не сказав о себе. Да, такому палец в рот не клади.

Рука под браслетом зудела и чесалась. Жуга нахмурился. Какое-то тревожное чувство на миг овладело им. Что-то здесь было не так. Он еще раз оглядел мальчишку – тот не выдержал и потупил взор.

– Сколько тебе лет? – вместо ответа спросил Жуга.

– Тринадцать.

Может, эта его манера говорить? Фразы резкие, отрывистые, нo без вызова. Какие-то… нарочито громкие, что ли? Не настоящие. Словно… словно…

Черт, да ведь он голос коверкает!

Жуга придвинулся ближе.

– Что у тебя с голосом? – тихо спросил он.

Паренек насупился.

– Ничего, – буркнул он, отводя глаза. – С чего ты взял?

– Ладно, не кипятись. От тебя всего-то и требуется – город нам показать. Справишься?

Паренек не ответил.

– Как тебя звать?

– Зерги, – поколебавшись, сказал тот.

Жуга удивленно поднял бровь:

– Это имя?

Паренек пожал плечами:

– Зови меня так.

Жуга снова смерил мальца взглядом и хмыкнул. Так, так… одна рука под столом, арбалет на коленях… Стрела наверняка нацелена ему в живот. Еж. Маленький такой ежик – с какой стороны ни подойди, кругом одни иголки.

Некоторое время собеседники молчали, глядя друг на друга, затем паренек вздохнул и отложил арбалет.

– Я согласен, – объявил он.

– Хорошо, – кивнул Жуга. – Сколько ты просишь?

– О цене как-нибудь договоримся… Так что вы замыслили?

Подозвали Яльмара, а тот в двух словах поведал о своей беде. Зерги нахмурился.

– Значит, это у тебя ладья сгорела, – пробормотал он и покачал головой. – Нарвался, стало быть…

– Ты меня не учи, сопляк! – огрызнулся Яльмар, поправляя топор. – От горшка два вершка, а туда же – поучает!

– Чего развоевался? – хмуро сказал Жуга. – Сам-то, небось, в его годы уже в море не раз бывал.

– Так то – я! Я – это совсем другое дело!

– Оно и видно… – кивнул Жуга.

– Чего видно?!

В споре оба как-то забыли, с чего все началось. Зерги сидел, задумчиво переводя взгляд с одного на другого, затем вдруг сказал со вздохом:

– Не выйдет у вас ничего.

Приятели слегка опешили.

– Ну, это мы еще посмотрим! – в голос ответили оба, и переглянулись.

– Ладно, – викинг медленно остывал. – Хватит болтать. Скажи лучше, что возьмешь за работу?

Паренек поднял взгляд.

– Разориться боишься? – усмехнулся он.

– И все таки, сколько? – спросил Жуга, опережая Яльмара, который уже снова наливался кровью.

– Нисколько, – Зерги встал, оглядел себя и поправил куртку. Поднял арбалет.

– Идемте.

– Куда? – спросил Яльмар.

– Пока что – в порт, а там видно будет.

Викинг посмотрел ему вслед, снял шлем и озадаченно поскреб в затылке.

– Зашиби меня Мьельнир, если я что-нибудь понимаю! – второй раз за вечер произнес он.

Жуга, уже шагнувший было к двери, обернулся.

– Все спросить забываю… Кто он, этот Мьельнир?

– Не кто, а что… – буркнул Яльмар. – Молот боевой у Тора.

– А Тор, он что, бог?

– А то кто же!

– Тогда поминай его пореже, что ли, а то ведь и впрямь зашибет.

– Это еще как сказать! – викинг водрузил шлем на место и расплылся в улыбке.

* * *

Перед уходом Яльмар задержался на минутку, подозвал хозяина и раскошелился на каравай хлеба и большой круг копченой колбасы.

– Никогда не знаешь, где заночуешь, а спать с пустым брюхом – последнее дело, – вслух рассуждал он, запихивая снедь в сумку. Повернулся к Жуге. – Есть у тебя какая ни то фляга? Нет? Жаль… Ладно, обойдемся без пива.

День распогодился. Потеплело. От вчерашнего шторма не осталось и следа. В просветах облаков то и дело проглядывало солнце. От воды поднимался легкий туман. Ближе к морю неясным силуэтом темнела высокая колонна маяка.

– Ну и где он, твой провожатый? – недовольно спросил Яльмар, оглядываясь по сторонам. – Смылся?

– Вон он, – указал Жуга. В дальнем конце улицы мелькнула худая, обтянутая зеленым сукном спина и скрылась за поворотом. Обгоняя прохожих, приятели поспешили ему вослед, свернули раз, другой, и вскоре впереди завиднелись верхушки мачт. Жуга вспомнил мимоходом, как вчера на пару с Яльмаром искал постоялый двор, и невольно усмехнулся. Похоже, Зерги и впрямь знал город, как свои пять пальцев. Шел он быстро, упругой легкой походкой, то и дело оглядывался на двоих товарищей, но шага не замедлял. Прохожие косились на них с плохо скрываемым любопытством – троица и впрямь выглядела странновато: здоровенный норвег с топором и в рогатом шлеме, худой угловатый парень с густой копной рыжих волос, и мальчишка со взведенным арбалетом, шедший впереди.

Потные и запыхавшиеся, приятели прошли мимо большого рыбного рынка и догнали мальца, лишь когда тот добрался до причалов и остановился, поджидая обоих.

– Здоров ты бегать, – усмехнулся Жуга.

– Я всегда так хожу, – коротко бросил тот, не оборачиваясь. – А что? помедленней надо?

– Неплохо бы…

Некоторое время все молчали. Зерги стоял, поглаживая пальцем натянутую струну тетивы и глядя на море. Холодный бриз шевелил его прямые серые волосы.

– Зачем мы здесь? – Яльмар огляделся окрест.

Зерги повернул голову:

– Где был твой корабль?

Викинг вытянул руку, указывая на старый, далеко выдающийся в гавань причал, и Зерги без промедления направился туда.

Гибель драккара еще не стерлась из памяти моряков. Швартоваться тут опасались. Рыбакам здесь тоже делать было нечего, и причал стоял пустой и заброшенный. Зерги прошелся туда-обратно, присел и поскреб ногтем обугленные доски. Отложил в сторону арбалет, поднатужился и оторвал одну. Перевернул и хмыкнул. Жуга стоял рядом, задумчиво потирая подбородок.