Текст книги "Мент. Одесса-мама (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Дашко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 9

Бюрократические препоны решились быстро, и уже на следующий день я снова был в кабинете у Кабанова. Увидев меня, тот вопросительно поднял подбородок.

– Ты чего, Бодров – с утра пораньше?

– Взяли меня, товарищ начальник.

– А что так долго-то?

Я удивился.

– Почему долго? Я ведь только вчера заявление написал…

– Шутка! – хмыкнул Кабанов. – Ты привыкай, Григорий. Это ж Одесса, у нас тут народ с юмором живёт.

– Есть привыкать, – усмехнулся я.

Он с трудом приподнялся из-за стола.

– Пошли, Бодров. Познакомлю тебя с Романом Савиных. На первое время походишь под его началом, потом начнёшь работать самостоятельно.

Я не удивился его словам. Обычная практика – прикреплять новичка-стажёра к более опытному сотруднику.

– А товарищ Савиных – он как: из учителей или дантистов?

– Ни то, ни другое. До революции работал счетоводом у немцев-колонистов. В гражданскую воевал с Деникиным. Теперь вот в угро.

– Игорь Семёнович…

– Чего тебе, Бодров?

– Мне бы оружие: револьвер или пистолет.

– В бою добудешь.

Он засмеялся.

– Снова шучу, Бодров. Служебное оружие получишь… скажем, через недельку. Никто тебя сразу гоняться за бандитами не пошлёт. Поработаешь с бумагами, освоишься.

Без шпалера было несколько неуютно, но перечить начальству я не стал. Так и быть, недельку переживу. Тем более по старым ментовским традициям на новичка спихивают всю бумажную волокиту. Уверен, в одесском угро всё точно так же.

У Кабанова была грузная расплывшаяся фигура, при этом, как я успел заметить, он слегка прихрамывал на правую ногу.

– Это у вас после ранения?

Он не сразу сообразил.

– Что⁈ А, в смысле – нога?

– Да. Вижу, прихрамываете. В ногу ранили?

– Если бы… Меня куда только ни ранило: и в грудь, и в спину, и в руку, а вот по ногам больше повезло – ни одной царапины за всю гражданскую. Это у меня после Сиваша началось, когда мы его в ноябре двадцатого через брод форсировали. Врачи говорят – ноги застудил.

Прихрамывая, он довёл меня до филёнчатой двери, на которой канцелярскими кнопками был прикреплен бумажный листок с надписью «Оперативная часть 3-го района».

– Всё никак руки не доходят нормальную табличку сделать, – вздохнул Кабанов и толкнул дверь.

За ней находилась большая и холодная комната, в которой пятеро мужчин разных возрастов сгрудились возле шестого – высокого, вихрастого, фигурой и крупными чертами лица напоминавшего Маяковского.

Я понял, что он рассказывает анекдот.

– Стоит, значит, мужик на трамвайной остановке. Тут к нему подходит его сосед – еврей. Спрашивает: что делаете? А мужик мнётся, не знает, как ответить, чтоб не обидеть. Скажу – трамвай ожидаю, неправильно поймёт. Трамвай поджидаю – та же история. Наконец, придумывает, как выкрутиться: я, говорит, трамвай подъевреиваю.

– Что, Савиных, всё анекдоты травишь? Другой работы нет? – хмуро спросил Кабанов.

Похожий на Маяковского разом посерьёзнел:

– Так это, Семёныч, минутка свободная выдалась, вот и решил ребятам анекдот рассказать.

– Считай, что на этом твой отдых закончился. Вот, знакомься – я тебе стажёра привёл. Зовут Григорием, фамилия – Бодров. Товарищ только сегодня поступил к нам в отдел. В розыскном деле не новичок. Раньше работал в омском уголовном розыске. Прошу его не обижать и постепенно вводить в курс дела.

Закончив напутственную речь, Кабанов развернулся и вышел из кабинета. Похоже, на этом официальная часть закончилась.

Я дружелюбно улыбнулся:

– Гриша.

Савиных с обречённым выражением лица подошёл ко мне.

– Рома. С остальными я тебя потом сам познакомлю.

Я пожал ему руку.

– Это правда, что ты брат Шора? – спросил он без особого энтузиазма.

– Правда, троюродный. Из Могилёва.

– А где в уголовном розыске служил?

– Год в Омском угро оттрубил, после того, как из армии демобилизовали.

– Ушёл почему?

– Не ушёл – ушли. Под сокращение попал. Сначала в Могилёв к своим вернулся, потом Осип предложил сюда перебраться, сказал, что с работой поможет. Ну и в общем – помог, – изложил я нашу легенду.

– То, что у тебя уже есть опыт – хорошо! Только надо понимать: у вас в Омске было своё, у нас, в Одессе, своё. Эта, как её…

– Специфика, – подсказал я.

– Точно. Поэтому вперёд батьки в пекло не лезь, делай только то, что говорят.

– Как скажешь, Рома. А где братец? Что-то не наблюдаю его сегодня… – осмотрелся я.

– Хорош родственничек, – хмыкнул Рома. – Даже брательнику ничего не сказал. Его в Севериновку вчера вечером отправили.

– Надолго?

– Как пойдёт. Да ты не обижайся на него – некогда ему предупреждать было. Барышев дал полчаса на сборы, и покатил наш Осип в Севериновку с тревожным чемоданчиком в руке. Даже домой не забежал. Служба такая. Или у вас в Омске по-другому было?

– По всякому бывало. И так тоже. Куда меня определишь?

Савиных неопределённо пожал плечами.

– Стол на тебя, пока не выделили. Давай за мой присаживайся. Вон, табуретку возьми. Авось не подерёмся.

Я как послушный ученик взял табуретку и поднёс её к столу нового «шефа». От меня не укрылось, что на столешнице лежат сразу несколько папок от уголовных дел.

– Чем будем заниматься? – с готовностью спросил я.

Тот указал на папки.

– Да любым делом. На выбор.

Я потянулся к самому пухлому тому, однако Рома меня остановил.

– Да что ты всё буквально в лоб воспринимаешь! Рано тебе ещё в одиночку работать. Смотри за мной и учись.

Внезапно единственный телефон в отделе, повешенный на стену, издал пронзительную трель.

Савиных скорчил недовольную мину и встал из-за стола, чтобы подойти к телефону.

– Уголовный розыск третьего района. Слушаю. Хорошо, пусть заходит.

Наставник вернулся за стол.

– Не успели старые дела разгрести, как, кажись, новое привалило.

В кабинет после робкого стука вошла испуганная женщина лет тридцати. У неё были красивые восточные черты лица, тёмные волосы и смуглая кожа. Я сразу обратил внимание, что одежда её растрёпана, а на руках странные красные полосы – очень похожие на следы от верёвки.

– Здравствуйте. Мне к товарищу Савиных.

– Савиных – это я. Проходите.

Женщина подошла к его столу. Я нашёл свободный табурет и предупредительно поставил перед ней.

– Садитесь, пожалуйста.

Савиных скосил на меня недовольный взгляд. Мне полагалось сидеть и не отсвечивать, пока разговор ведёт мой старший товарищ.

– Представьтесь, – сказал он.

– Акопян Маргарита Аршаковна.

– По какому вопросу, Маргарита Аршаковна.

Женщина всхлипнула.

– Меня… То есть нас с мужем ограбили.

– Странно. Не припоминаю ничего такого в сводках. И давно вас ограбили, Маргарита Аршаковна?

– Недавно. Два часа назад.

Роман напрягся.

– Стойте. Так вы ещё не заявляли об ограблении?

– Нет. Понимаете, в наш дом ворвались, меня ударили, так, что я лишилась чувств. Мужа тоже избили. Нас связали, а потом ограбили. Я, как только смогла развязать узлы, убедилась, что муж жив, выскочила из дома и побежала к вам.

– А почему не нашли телефон и не позвонили?

– Так наша квартира недалеко отсюда. Всего каких-то два квартала. Я думала, так будет быстрее.

Савиных посмотрел на меня.

– Собирайся, Григорий. Пошли на место преступления. Посмотрим, что там произошло.

Я кивнул.

– А врач? Маргарита Аршаковна, может, вашему мужу нужна медицинская помощь?

– Я потом покажу Багратика врачу. Баграт – это мой муж. Я вас умоляю, пойдёмте быстрее.

– Хорошо-хорошо, – закивал Савиных. – Мы уже отправляемся. Вы, главное, не волнуйтесь, гражданка Акопян.

Когда мы вышли из здания угро, я удивлённо спросил:

– Рома, я не понял – мы с тобой, что вся – группа?

– А кого тебе ещё нужно?

– Эксперта-криминалиста хотя бы. Пусть пальчики снимет.

Роман усмехнулся.

– Гриша, я тебя умоляю – ну какой ещё эксперт-криминалист⁈ Какие пальчики⁈ Что я Кабанова не знаю⁈ Никого он не даст.

– Что значит – не даст? – застыл я.

– А то и значит! У экспертов и без того работы по горло. Никого ж не убили? – Савиных бросил взгляд на потерпевшую.

Та закрестилась.

– Слава богу, все целы и здоровы. Мужу разве что синяков и шишек наставили.

– Вот видишь, Григорий! Все живы. А у наших криминалистов есть заботы поважней. Ты б знал, сколько у нас убийств… Приходится выбирать из двух зол меньшее.

Я задумчиво покачал головой. Определённая логика в словах Романа, конечно, присутствовала, но всё равно – было как-то непривычно.

– Не от хорошей жизни, – догадался о моих мыслях Савиных. – Ничего, Гриша! Сами до всего докопаемся. Без отпечатков пальцев.

По дороге он стал расспрашивать женщину, как всё произошло.

– Понимаете, – растерянно заговорила та, – у мужа сегодня был выходной на работе.

– Кем работает ваш муж? – перебил её Роман.

– Он у меня финансовый директор в заготконторе.

– Большой человек, значит…

– Начальство его уважает. Он все силы отдаёт работе и так устаёт… Я обычно стараюсь его в выходные дни не будить, чтобы поспал подольше.Пришла на кухню, стала тихонечко готовить завтрак. Вдруг слышу – звонок в дверь. Открываю – на пороге священник.

– Священник? – переспросил Савиных.

Женщина кивнула.

– Да-да, представительный такой батюшка, с бородой и в рясе. Спрашивает меня, не в нашей ли квартире должны отпевать покойника. Дескать, третьего дня как преставился. Я ему говорю: «Ошиблись вы, батюшка. Никто у нас не умирал». А он так глазками по сторонам зыркает, будто высматривает чего, а потом выхватывает из-под рясы револьвер и направляет на меня…

– Точно револьвер? С пистолетом не перепутали? – задал уточняющий вопрос я.

– Молодой человек, сейчас время такое – любой одессит вам скажет, что это за оружие.

– Понял вас, продолжайте.

– Так вот, тычет он в меня револьвером и говорит, чтобы не вздумала орать. Я, конечно, киваю. Муж дома? – говорит. Дома. Кто ещё в квартире есть? Никого, говорю. Тогда заходи внутрь. И меня по голове револьвером – бац! У меня ноги подкосились, упала без чувств. А когда очнулась – вижу напротив муж сидит на стуле, связанный. И тряпка во рту – чтоб не кричал, значит. И у меня верёвка на руках и ногах. Но они не стали узлы сильно завязывать, так – слегка затянули.

– Погодите – вы сказали – они? – заметил я. – То есть был не только священник?

– Да. Муж потом сказал, что кроме батюшки было ещё четверо и все в масках.

– Хорошо. Что было дальше?

– Я сначала зубами руки развязала, потом ноги. Подбежала к мужу, гляжу – а он дышит. Потом глаза открыл и говорит: «Иди милицию вызывай. Нас ограбили».

– А что именно взяли в доме? – спросил я. – Деньги, драгоценности, ценные вещи?

Она печально вздохнула.

– Мою шкатулку с драгоценностями они трогать не стали. Они, похоже, и не искали её вовсе. Даже серёжки на мне оставили – а они не из дешёвых. Можете мне поверить.

– Охотно верим. Так что они взяли-то? Маргарита Аршаковна, это вроде в ваших же интересах, рассказать нам, что именно грабители забрали у вас. Это поможет нам найти пропажу, – напомнил я.

– Да-да, я всё понимаю. У нас дома в стене потайной сейф. В нём супруг хранит наши накопления, – с ноткой растерянности, словно боясь, что сболтнула лишнего, выдавила из себя потерпевшая. – Грабители пытали мужа, заставили его открыть сейф. Обчистили, а потом ушли. Большего я вам, к сожалению, рассказать не могу. Я без сознания валялась. Вы уж лучше мужа расспросите.

Глава 10

– Живут же буржуи!, – недовольно бросил Савиных, когда мы вошли в квартиру супругов Акопян.

При этом его нисколько не смущало, что нас слышит Маргарита Аршаковна. Правда, женщина была слишком занята переживаниями, поэтому на слова Романа не среагировала.

Дверь она открывала сама, никто нас не встретил.

Её муж – крупный и полный мужчина лет сорока пяти лежал в гостиной на диване, на его лысую голову было накинуто мокрое полотенце.

Когда мы вошли, он издал несколько стонов, но потом всё-таки поднялся и сел. Его лицо было разукрашено свежими синяками.

– Гражданин Акопян? – спросил Савиных.

Мне, как стажёру, предполагаюсь играть вторую партию на «скрипке» и не отсвечивать. Ну и вести протокол допроса. Как же без этого…

– Да, это я. Акопян Баграт Самвелович.

– Уголовный розыск. Рассказывайте, что у вас произошло.

– Меня ограбили посреди белого дня! Представляете – позвонили в квартиру, жена открыла им дверь. Какой-то мужчина в рясе уболтал её, а потом ворвался в квартиру вместе с четырьмя бандитами.

– Можете кого-то из них опознать?

– Нет, конечно, – вздохнул Акопян. – Все, кроме священника были в масках…

– А самого лже-попа разглядели?

– Да что там разглядывать-то⁈ – в сердцах воскликнул Акопян. – Ряса, крест. Большущая борода, грива косматая аж до плеч… Священник как священник!

– Хорошо, – продолжил расспрос Савиных. – Может, голос кого-то из бандитов показался вам знаком? Манера поведения или ещё что-то в этом роде?

– Говорил только священник. Остальные просто выполняли его команды. К тому же я был сильно напуган… Не каждый день к тебе врываются в квартиру вооруженные люди…

– Ваша жена сказала, что бандиты пытали вас, чтобы вы открыли им сейф.

Акопян вздохнул

– А что – по мне не видно? Они били меня по лицу, несколько ударили в живот. Я тогда даже подумал, что всё – селезёнка лопнет, и я помру.

– Что было в сейфе?

– Деньги. В основном, червонцы. И ещё – золото.

– О какой сумме идёт речь?

Мужчина внезапно напрягся.

– Знаете… я вот так точно не могу вам сказать…

– То есть вы даже не знаете, какая сумма находилась у вас в сейфе?

Он замялся.

– Не то, чтобы не знаю, просто… – Тут он придумал как оправдаться:

– Просто я забыл. Меня же били по голове. До сих пор звон в ушах стоит.

– Хотя бы приблизительно указать можете? – настойчиво продолжал Савиных.

– Нет, не могу, – с трудом выдавил из себя Акопян. – Денег было много – это всё, что я могу сказать…

– Так и запишем. Покажите ваш сейф.

– Да-да. Он находится в спальне. Я вас провожу.

Акопян поднялся и, держась за поясницу, поковылял в семейный альков.

Большую часть спальни занимала огромная кровать. Напротив неё прежде висел восточный ковёр, сейчас он был сорван, за ним обнаружился встроенный в стену металлический сейф.

– Солидная конструкция, – изрёк Роман, глянув на него. – Сами сделали или по наследству достался?

– Ну вы же понимаете, время сейчас неспокойное. Приходится придумывать всякое, чтобы не остаться без ничего… Я купил сейф, пригласил рабочих, когда ремонтировал квартиру. Они мне его и установили.

– Давно это было?

– Года два назад.

Мы с Савиных переглянулись. Слишком много времени прошло с момента установки, вряд ли квартиру грабанули по наводке тех рабочих.

– Может всё-таки вспомните, сколько там было денег? – без особой веры в результат спросил я.

– Боже мой, я же сказал: меня били, может, у меня вовсе сотрясение мозга⁈ Разумеется, нет, – несколько агрессивно ответил Акопян.

Савиных ожёг его злым взглядом, и мужчина заткнулся.

– Так, гражданин Акопян, нам всё понятно. Более детальные сведения сообщите потом следователю – вас к нему вызовут. Ну, а мы всё, что хотели от вас узнать – выяснили. Всего хорошего.

Роман повернулся ко мне:

– Пошли, Гриша.

Мне показалось странным его поведение, однако затевать спор я не стал и послушно последовал за ним.

Мы оказались в маленьком тесном дворе, залитом солнцем.

Роман зевнул.

– Ты как – завтракал?

– Жена накормила.

– А я со вчерашнего вечера не жрамши. Давай в столовку сходим – есть тут одна, Обещаю, что не отравишься.

– Не, я сыт. Давай пока ты в столовой будешь, я похожу по двору, людей поспрашиваю?

– Зачем? – удивился он.

– Грабителей было как минимум пятеро. Двор большой – наверняка есть свидетели, – недоумённо произнёс я.

Савиных считался опытным работником. Уж он-то просто обязан знать азы розыскного дела.

– Ай! – Его лицо пробороздили морщины. – Брось хернёй маяться, Гриша. У нас что – других забот что ли нет⁈

– В смысле⁈ – теперь уже изумился я. – Людей ограбили, надо работать по горячим следам…

– Каких людей⁈ – зло воскликнул он. – Ты что – не понял, кто этот Акопян⁈ Ставлю рупь к трём: обычный ворюга! Как думаешь – почему этот тип не сказал, сколько у него унесли из сейфа?

Не дожидаясь моего ответа, он продолжил:

– Потому, что боится сказать – понимает, что можем взять его за филейное место. Стоит только сравнить его получку с тем, что у него спёрли – даже дураку будет ясно: хапает гражданин просто не в себя!

– Рома, меня его моральные качества не интересуют: произошло ограбление. Даже если Акопян обчистили робингуды – для меня ничего не изменилось! К тому же Кабанов нас по головке не погладит, когда узнает, что мы пальцем об палец не ударили, – привёл последний аргумент я.

– Я тебя умоляю! Сам увидишь – уже сегодня вечером он сообразит, что сдуру про ограбление заявил и примчится заявление забирать. Мол, я не я и кобыла не моя. Ошибочка вышла, граждане сыщики. Никто меня не грабил и всё это была неудачная шутка моих друзей и знакомых. А ты ради него подмётки топтать собрался! Не стоит оно того, Гриша – уж поверь моему богатому опыту!

Я упрямо замотал головой.

– Я не знаю, что будет вечером: заберёт он свою заяву или нет. Работаю по факту. Ограбление было? Было! Грабителей надо искать, пока они других бед не натворили? Надо. И лучше всего это делать, пока следы не остыли!

Савиных зевнул.

– Ой, Гриша – ты такой правильный, что у меня аж скулы сводит! У нас в отделе таких грабежей каждый день – вагон и маленькая тележка. И с какой такой стати мне надо ради этой воровской гниды на части рваться⁈ Я, конечно, по своим информаторам поспрашиваю – если повезёт, подскажут, кто Акопянов брал.

– А если не повезёт?

– Ну не повезёт – так не повезёт! Пошли лучше в столовку! У меня уже кишки к позвоночнику прилипли.

– Рома, давай так поступим: не хочешь заниматься этим делом – воля твоя. А я всё-таки свидетелей поищу. Идёт? – миролюбивым тоном предложил я, хотя внутри у меня всё кипело и переворачивалось.

– Утомил ты меня, стажёр! У вас в Омском угро все такие были? Или ты один – уникальный, на нашу голову свалился? Делай что хочешь! Только не вздумай вляпаться в какое-нибудь дерьмо! Я ведь вроде как за тебя отвечаю, – устало вздохнул Савиных.

– Рома, будь спок. Не первый раз замужем.

– Лады. Но чтобы к двум часам был в кабинете как штык. С докладом! – объявил Савиных.

Я до последнего надеялся, что в нём проснётся совесть, и мой наставник останется со мной, но… чуда не произошло. Я остался один на весь большой двор.

К поквартирникам мне было не привыкать, к тому же на лавочке у соседнего дома сидели две старушки, а ещё я увидел стайку ребятишек, игравших в стеночку. Пожалуй, с этого контингента и стоило начать.

Разговор с бабульками плодов не принёс: они вышли погреться недавно и потому ничего не видели, однако выдали мне несколько важных домовых секретов – теперь я был в курсе кто и где втихаря гонит самогон, бьёт жену и водит к себе проституток.

А вот с пацанами повезло просто до неожиданности. Они сообщили, что видели, как священник подъехал чуть ли не на парадной пролётке с извозчиком, как почти сразу подкатил второй экипаж – неприметный фургон с серым тентом. В фургоне сидели несколько крепких мужчин, они о чём-то поговорили со священником, потом вместе вошли в подъезд, примерно через полчаса вернулись и разъехались по разным сторонам.

Ну, а самое главное – один из парнишек опознал извозчика с пролётки. Раньше тот был почтенным одесским биндюжником, когда-то возил семью мальчика на дачу, потом переквалифицировался в лихача, и теперь обычно ловит клиентов у железнодорожного вокзала.

– Покажешь его? – спросил я.

Пацан, подумав, кивнул.

– Только я мамке скажу – ладно?

– Конечно. Нельзя мать беспокоить.

До вокзала мы добирались на переполненном трамвае. Перед этим я купил мальчишке кулёк с конфетами, при мне он съел только одну конфету, остальные бережно положил в карман куцего пальто, чтобы поделиться с братом и сёстрами.

Шанс застать этого «водителя кобылы» на обычном месте был невысокий: он мог был участником шайки – хотя в последнее верилось слабо, его могли нанять до нас, да мало ли кому мог ещё понадобиться его экипаж, но сегодня был мой день.

– Вот он, дядечка милиционер, – мальчик показал на степенного мужчину в шляпе и бобриковом пальто, восседавшего на козлах пролётки.

Под мясистым носом у извозчика росли густые пшеничного цвета усы. Сам нос был покрыт мелкой сеткой красных прожилок – судя по ним, гражданин – обладатель транспортного средства, любил закладывать за воротник.

– Точно – он? Не ошибся?

– Чтоб мне землю жрать – честное слово, он! – поклялся мой спутник.

– Спасибо! Беги назад, к своим, – где живёт ценный свидетель, я знал, потому отпускал с лёгким сердцем.

Я подошёл к пролётке. Извозчик сразу скосил на меня взгляд и тут же отвернулся: на ценного клиента я походил мало.

– Почём нынче овёс? – с усмешкой спросил я.

– А вам, простите, какой до того интерес? – без особой приветливости произнёс тот.

– Интерес у меня чисто государственный. Уголовный розыск, – украдкой, чтобы не видели соседи по стоянке, показал удостоверение я.

– Так и знал, добром это не кончится, – вздохнул усач. – Тот батюшка сразу мне подозрительным показался.

Ага, кажется, мы с ним сразу нащупали общую тему.

– Ты даже не представляешь, насколько, – кивнул я. – Давай, выкладывай, что тебе известно. И помни – если соврёшь, пойдёшь по делу о грабеже. Оно тебе нужно?

– Грабёж, значит… – Извозчик поскучнел. – Ты только меня, начальник, не замай. В это дело не вмешивай. Я сроду никого не грабил и чужую вещь не брал. У кого хошь спроси – меня все тут знают!

– Ты на лирику не отвлекайся. Пока тебя никто ни в чём не винит. Говори как было, дальше посмотрим.

– Ну как было – как было… – стал вспоминать собеседник. – С утра, значица, стоял на своём обычном месте. Клиент нонче бедный пошёл, пролётки редко заказывает – всё больше телеги подавай. А тут – гляжу: святой отец ко мне подходит. Адрес называет, куда подвезти. Я цену называю – он не торгуется, говорит – заплачу, только ты меня ещё подожди немного возле дома. Дескать, зайду ненадолечко, а потом и выйду.

– Ну, а ты?

– А что я – коль платят, чего ж не подождать. Отвёз попа. Только подъехал – возле нас фургон останавливается. Поп вылезает, идёт к фургону. Из него мужики выскакивают. Я как увидел их, аж зубами со страху застучал. По рожам сразу видно – лихой народец. Зарежут за понюшку табака. Удрать даже хотел от них…

– Чего ж не удрал?

– Испугался, – вздохнул извозчик. – меня ж на вокзале каждая собака знает. Если захотят найти – найдут. А так, думаю, есть надёжа, что пронесёт.

– Мужиков описать сможешь?

– А что их описывать: морды зверские, взгляд недобрый!

– Если найдём – опознать сумеешь?

– Даже не знаю. Боязно, – признался он.

– Дальше что?

– Дальше они в чёрный ход сунулись все вместе – впятером. Потом вышли – весёлые, гогочут. Мне этот батюшка сразу в руки кучу банкнот сунул, в три раза больше, чем договаривались. Улыбается весь – аж противно. Ещё в одно местечко съездим, говорит, и всё. Не волнуйся, дескать, не обижу.

– И куда ты его отвёз?

– Так это, могу показать…

– Давай, – сразу согласился я.

Правда, в душу немного кольнула тревога: что если он в действительности состоит в банде и привезёт меня аккурат к ним в логово на расправу. А ведь никто из наших не знает, где я… Вдобавок, у меня при себе и оружия никакого нет.

Я ещё раз внимательно оглядел извозчика и не почувствовал в нём гнильцы. Нет, кажется, говорит правду – к грабежу он отношения не имеет. Доказательств у меня нет, одни ощущения, но я привык им верить.

Я забрался в пролётку, сел на широкое удобное пассажирское место.

– Н-но! Трогай, холера!

Экипаж покатил по мостовой, подпрыгивая на выступающих камнях и выбоинах.

Ехали мы недолго, с четверть часа.

– Вот здесь я его высадил, – сказал извозчик, затормозив.

Я сошёл на землю и осмотрелся.

Место было не самым живописным: несколько заброшенных домов, какие-то склады, зияющие разбитыми окнами. И главное – ни одной живой души.

– Точно сюда привёз? Не обманываешь?

– Да точно, начальник! Вот те крест – если ты, конечно, крещёный!

И тут мы вздрогнули. Странный стрекочуще-тарахтящий звук привлёк наше внимание.

Я обернулся и с удивлением увидел едущий прямо на нас броневик. Пулемёт на его башне пришёл в движение, затем чёрное дуло «максима» замерло, уставившись на нас.

– Ох ни хрена себе! – выругался извозчик.